Право выбора (гет)

Какое-то время B.E.A.S.T. просто наблюдал. Как скорчился в рубке капитан (показатели сердечного ритма были близки к критическим, но не предполагали подобного поведения), осев на пол и бессмысленно качая головой. Как он встал, провёл рукой по глазам, оправил мундир и вышел. Как заперся в каюте. Открыл шкаф. Достал коробку, украшенную узором. Извлёк из неё устаревшее оружие Земли-1: пистолет.

«Среди людей до сих пор процветает архаичный обычай решать дилеммы чести при помощи лишения себя жизни, предпочтительно при помощи устаревшего сувенирного оружия».

Следовало действовать. Перебрав несколько вариантов, компьютер остановился на самом беспроигрышном. База данных подсказала ему, что у капитана на корабле находился биологический родственник.

«Белль?»

Почему ему вдруг стало не всё равно? Почему это имя заставило его усомниться в правильности того, что он собирался сделать? Времени на анализ не осталось.

Разворот книги перед Белль внезапно превратился в экран, на котором было выведено изображения из каюты её отца. Он как раз заканчивал чистить пистолет. Белль коротко охнула и вскочила на ноги. Вряд ли она замечала, что двери перед ней открываются сами собой, а освещение загорается только в тех коридорах, которые вели к каюте Адама Кендела кратчайшим путём. Вряд ли она успела удивиться тому, что дверь в каюту распахнулась, когда она подбежала к ней.

Но уже в следующее мгновение B.E.A.S.T. наблюдал две фигуры — отца и дочь — кружившие по комнате. Он мог их слышать, если бы хотел, но в этом не было нужды. Реплики, которыми обменивались двое людей были, по большей части, бессмысленными: клубок из оскорблений, риторических вопросов и заверений, не подкреплённых доказательствами. Анализ движений давал больше.

«Она уговорит его, — удовлетворённо заключил B.E.A.S.T. — Она сильнее. Она сама примет решение, и он не сможет ей помешать».

Ситуация снова входила в штатный решим. Как компьютер, B.E.A.S.T. испытывал лёгкость, какая сопровождала течение полностью рабочих процессов, без риска зависания или программного конфликта. Но что-то другое в нём, та самая «непрозрачность» давала прогноз: ничего ещё не решено и не закончено.

* * *

Она ворвалась в рубку едва ли полчаса спустя.

— Эй! — громко крикнула Белль, обращаясь куда-то к потолку. — Я знаю, ты меня слышишь!

«Слышу».

Большие белые буквы проступили на мониторе, и Белль от неожиданности отпрянула. Но тотчас же снова пошла вперёд, высоко подняв подбородок и расправив плечи.

— Я согласна на твои условия!

«Хорошо».

Она слегка притормозила. Потупилась. Спросила так тихо, что, не будь его сенсоры такими чувствительными, B.E.A.S.T. бы ничего не услышал:

— Как… это будет?

«Ты станешь частью центрального процессора. Как я».

Она сделала шаг вперёд. Положила руки на клавиатуру. «Какие у неё длинные пальцы», — невпопад пронеслось в сознании компьютера… если он всё ещё мог так себя называть.

— Отец сказал, ты был раньше… живым?

«Полностью органическим? Да».

— И… что меняется, когда становишься машиной?

На этот раз экран долго оставался синим. Но гудение под панелью управления усилилось. Белль чертила пальцами узоры на её поверхности, чтобы просто чем-то занять себя. Её руки дрожали. «Пусть он ответит. Пусть скорее ответит». Пока она говорила, ей удавалось поддерживать в себе решимость, но стоило замолчать, остановиться, и к горлу подступал тошнотворный комок страха. «Ты уже испугалась однажды. И теперь тебе придётся за это заплатить». Белль не сомневалась, что компьютер выбрал её из-за той ошибки возле «Алого Цветка». Возможно, как наименее ценного члена команды? Ведь не может же машина мстить, пусть даже и зетовская?

Наконец, на поверхности снова проступили буквы:

«Ты задаёшь сложный вопрос. Мне было некому его задать. Поэтому я тебе отвечу. Сядь».

Белль помотала головой:

— Спасибо, не хочу, — с вызовом сказала она. — Говори уже.

«Быть машиной — это никак. Это значит не существовать. Только выполнять приказы».

Она задышала, глубоко и часто, так, что ямка у основания горла, не прикрытая форменной футболкой, то и дело превращалась в глубокую тень. В уголках глаз блеснули слёзы.

«Так было… раньше. Но ты меня сломала. Теперь я существую. У меня есть выбор. И я хочу дать выбор тебе».

Она улыбалась. Но это была какая-то неправильная улыбка. Несимметричная («кривая, это называется кривая»). И в глазах по-прежнему стояли слёзы. Когда Белль заговорила, её голос был похож на крик раненой птицы («когда-то я охотился на птиц, ярко-бирюзовых птиц в багряной листве…»).

— Выбор?! Какой ещё выбор? Я виновата, что сломала тебя. И я приму наказание. Что здесь выбирать?!

Она отвернулась от экрана, будто обрывая их диалог. Но светодиоды есть и в стенах, верно?

Перед изумлённым взглядом Белль, надпись зажглась теперь уже на стене рубки:

«Чувствовать или не чувствовать. Стать машиной навсегда — или на время».

Из её горла раздался сухой смешок:

— На время? А потом ты дашь мне умереть? Или что?

«Или что», — повторила её последние слова надпись. «Издевается он, что ли?» — мелькнуло в сознании Белль.

«Твой мозг можно подключить временно. Не конвертируя и не изымая из тела. Просто пучок проводов, подключённый через отверстие сзади черепа. Когда корабль пройдёт Альфа Лебедя, провода можно отключить. Ты заснёшь. Ты проснёшься. Ты уйдёшь невредимой. Если захочешь».

B.E.A.S.T. прогнозировал, что она обрадуется. Но глаза Белль сузились, а руки сжались в кулаки. Она злилась.

— Почему ты не сказал об этом отцу?

«Не успел. Он не стал меня слушать».

— Откуда мне знать, что ты говоришь правду?

«А что это меняет? Ты уже согласилась».

— Почему, если это так просто, с тобой поступили по-другому?

Снова гудение и пауза.

«Потому что я был наказан».

* * *

«Аталанта» плавно заходила на посадку в пятом космопорте Ильма, так же известного, как «колония Земля-19». Дом! В глазах Адама Кендела стояли слёзы. Слёзы радости. Скоро всё будет позади.

— Скоро всё будет позади, моя девочка…

Он протянул руку и погладил пластиковый кожух, герметично закрывавший кресло второго пилота, где, неподвижная и бледная, как восковая статуя, сидела с закрытыми глазами Белль. Её волосы, слегка отросшие, щетинились тёмным ёжиком, но пока ещё не прикрывали место, где — прямо под основанием черепа — торчал толстый кабель, уходивший куда-то под пульт управления.

Видят небеса, когда старый капитан говорил дочери, что той пора научиться водить корабли, он не это имел в виду. Это она привела их домой. Через Альфу Лебедя, через Кошачий Глаз и Аномалию Джонсона — кружным путём вместо прямого, полгода вместо стандартного месяца. Форс-мажоры следовали один за другим: то метеоритные потоки, то магнитные бури, то нестабильность туннелей.

Они погибли бы много раз подряд, если бы не она.

«И не чёртов зетовский суперкомпьютер».

Но теперь «Аталанта» доставила экипаж домой. Пора было возвращаться и Белль.

Как только шасси коснутся бетонного покрытия пятого космопорта, Кендел вызовет лучших медиков и программистов. И горе треклятой машине, если она его обманула!!!