Альбом с колдографиями (гет)

Рейтинг: G

Жанры: AU, романтика, учебные заведения

Предупреждения: ООС, открытый финал

Фанфик был написан к конкурсу «Волшебный остролист 2017» в группе https://vk.com/love_dramione_fm.

_______________________

«Временами я жалею, что не могу поговорить с тобой лично. Но, наверное, это даже к лучшему — всегда приятнее мечтать, что когда-нибудь ты меня примешь, чем знать наверняка, что этого никогда не произойдёт. Хорошего дня, Гермиона».

Гермиона уже в пятый или шестой раз перечитывала записку, задумчиво сдвинув брови и накручивая прядь волос на палец. Школьная сова нетерпеливо клюнула её в палец и возмущённо ухнула.

— Ой, прости, пожалуйста, — спохватилась Гермиона, поспешно протягивая птице кусочек печенья. — Вот, держи.

Сова напоследок ещё раз недовольно ухнула — чтобы неповадно было — и с шумом вылетела в открытое окно. Что ж, одной проблемой меньше, но оставалась самая главная: кто этот таинственный человек, отправляющий Гермионе анонимные послания?

Всё началось на третьем курсе — в тот день, когда они с Гарри и Роном ходили к Хагриду, чтобы поддержать его перед казнью Клювокрыла. Вернувшись в спальню, Гермиона обнаружила на своей постели важно расхаживающую сову, к лапке которой была привязана свёрнутая в трубочку записка:

«Слышал, ты ударила Малфоя сегодня? Браво! Никогда бы не подумал, что Гермиона Грейнджер на такое способна, зато теперь точно знаю, почему тебя распределили на Гриффиндор».

Тогда Гермиона не придала посланию особого значения: мало ли кто решил выразить своё одобрение — тем более Малфоя ненавидела добрая половина школы. Гермиона пребывала в полной уверенности, что больше от анонимного доброжелателя ничего не услышит, но, как оказалось, записка стала первой в целой череде загадочных посланий. Следующее пришло аккурат перед началом летних каникул:

«Никогда бы не подумал, что захочу побыстрее вернуться в школу. Но я буду очень скучать по твоему задумчивому взгляду и улыбке. Весёлых каникул».

После этой записки Гермиона заподозрила, что история только начинается, и тогда же она впервые всерьёз задумалась о личности своего загадочного… друга? Она до последнего момента была уверена, что он раскроется перед Святочным балом, но время шло, а приглашения всё не было. Зато был Крам, которому она отказала первые два раза и который настойчиво продолжал добиваться её согласия. На третий раз Гермиона просто не смогла отказать: отчасти потому, что это было просто неприлично, отчасти — от злости на саму себя за то, что размечталась и настроила воздушных замков на пустом месте.

И всё-таки на бал Гермиона одевалась вовсе не для Крама.

Справедливости ради стоит сказать, что с ним она отлично провела время, но это не замедлило ночного забега вверх по хогвартским лестницам — лишь бы побыстрее оказаться в спальне и увидеть школьную сову. И чаяния Гермионы оправдались сполна, когда она расплатилась с птицей и развернула записку, которая, несмотря на лаконичность, заставила сердце пропустить удар:

«Ты сегодня потрясающе выглядела. Жаль, что нам не удалось потанцевать вместе».

В ту ночь Гермиона так и не смогла заснуть.

Следующая записка пришла сразу после второго этапа Турнира Трёх Волшебников:

«Очень волновался, когда не увидел тебя среди зрителей. Рад, что всё обошлось».

И тогда же Гермиона осознала страшную вещь: она не только ждала эти милые послания, но и начала испытывать симпатию к их автору. Автору, который вполне мог оказаться Парвати Патил, решившей подшутить над соседкой по комнате. Эту мысль Гермиона гнала от себя, как стаю пикси.

Тем временем записки продолжали приходить. Следующая прилетела с совой прямо за ужином, и Гермиона просто не смогла сдержать счастливой улыбки, хотя, видит Мерлин, очень старалась.

«Я восхищаюсь твоей тягой к знаниям. Ещё никогда не встречал такой талантливой волшебницы».

К огромному удивлению Гермионы, следующая сова прилетела уже на следующий день:

«Видел, как ты читала мою записку в Большом зале вчера вечером. Если бы я знал, что мои наивные послания заставляют тебя улыбнуться, давно стал бы писать чаще».

С тех пор записки действительно стали приходить с завидным постоянством: по два, а то и по три раза в неделю. Всегда с короткими приятными посланиями и всегда анонимные, они заставляли Гермиону изнывать от любопытства. В каждой новой записке она надеялась увидеть имя своего таинственного друга (назвать его поклонником Гермиона стеснялась даже в мыслях).

Иногда загадочный приятель просто желал ей доброго утра, спокойной ночи или хорошего дня, иногда комментировал последние хогвартские события, вызывая у Гермионы улыбку своими ироничными замечаниями к очередным нелепым слухам. Она с теплотой вспомнила записку, полученную после выхода статьи Риты Скитер:

«С каких пор "Пророк" превратился в сборник анекдотов? Кажется, прыткое у Скитер не только перо… Давно я так не смеялся».

— Гермиона? Алло?

Она вскинула голову, только теперь осознавая, что задумалась и совершенно потеряла счёт времени.

— Слава Мерлину, — ухмыльнулся Рон, — я уж было подумал, что ты научилась спать с открытыми глазами.

— Нет, просто… задумалась, — смущённо пожала плечами Гермиона, когда её неожиданно осенило: — Рон, слушай! Ты же всю жизнь жил в магическом мире.

— Надеюсь, ты не только сейчас об этом узнала? — вскинул бровь парень. — Иначе я даже не представляю, насколько странным маглом тебе казался мой отец.

Гермиона с улыбкой отмахнулась.

— Нет, не в этом дело. Просто… Ты знаешь, можно ли как-то понять, кто прислал тебе письмо?

— Обычно это легко вычисляется по подписи и обратному адресу, — подмигнул Рон.

Гермиона закатила глаза.

— Я серьёзно. Что, если человек отправил письмо анонимно?

— У тебя появился тайный воздыхатель? — воодушевлённо присвистнул Рон. Временами Гермиона поражалась проницательности друга, но ещё больше — его потрясающей бестактности. Впрочем, последнее у него получалось с такой детской непосредственностью, что просто невозможно было долго обижаться. — Ладно-ладно, не дуйся. На самом деле если человек никак себя не обозначил, то вычислить его практически нереально. — Рон развёл руками.

Внутри у Гермионы всё оборвалось. Тайный друг оказался прав: уж лучше не рисковать и сохранить надежду, чем попробовать и узнать наверняка, что никаких шансов нет. Плечи сами собой поникли, выдавая разочарование.

— Подожди расстраиваться, — усмехнулся Рон, — я сказал «почти нереально». Тебе повезло, что ты дружишь с сыном Молли Уизли.

Гермиона недоуменно посмотрела на друга, ожидая продолжения.

— Когда Перси назначили старостой факультета, ему начали присылать письма с оскорбительными стишками. Ну, знаешь, «Перси далеко пойдёт, Перси — рыжий обормот» и всё в таком духе… Мне кажется, мама тогда возмущалась больше самого Перси. В итоге не выдержала: решила найти шутника и жестоко покарать. В общем, у совиной почты есть классная функция: можно вернуть письмо отправителю, — он смерил Гермиону многозначительным взглядом.

— И что, Молли бежала за совой? — недоверчиво уточнила она.

Рон расхохотался.

— Я бы посмотрел на это зрелище! Нет, мама откопала где-то заклинание отслеживания. Появляется что-то вроде нити, которую видит только тот, кто наложил чары, и сохраняется она пару часов, если не ошибаюсь. Вот только если отправитель находится далеко, это тебе вряд ли поможет. Могу спросить у мамы, если нужно.

— Было бы неплохо, — улыбнулась Гермиона. — Кстати, а что в итоге случилось с автором тех стишков?

— Стишки оказались коллективным творчеством Фреда и Джорджа, — ухмыльнулся Рон. — Влетело им по первое число, конечно. И без десертов их оставили на неделю. Но, по-моему, они заранее сладким запаслись — знали, что просто так им это с рук не сойдёт. Ну, или у отца обменивали на всякие магловские штуки, Мерлин их знает.

* * *

Гермиона честно собиралась подождать ответа от Молли. Правда собиралась. Вот только любопытство оказалось сильнее и погнало её в библиотеку через час после разговора с Роном. Нужная книга нашлась уже через тридцать минут, что в контексте размеров хогвартских архивов можно было считать чудом. По пути в спальню с тяжёлой книжкой в руках Гермиона заглянула в совятню, позвав за собой птицу, которая чаще остальных приносила ей тайные послания. В комнате она внимательно изучила описание заклинания, несколько раз повторила замысловатые движения кистью, после чего привязала к совиной лапке одну из записок, которые бережно хранила в шкатулке, и попросила вернуть отправителю.

Наступил момент истины.

— Ривелио перкорсо.

Гермиона затаила дыхание, не спуская глаз с совы, когда...

Ничего. Совершенно ничего не произошло.

Гермиона нахмурилась, мысленно проверяя, всё ли сделала правильно. В словах она точно не ошиблась, но, может быть, неточно воспроизвела пассы рукой? Гермиона положила указательный палец на страницу, снова и снова внимательно перечитывая описание чар.

— Ничего не понимаю... — пробормотала она себе под нос.

Ошибка обнаружилась четвертью часа позднее. Кто бы мог подумать, что на приписки мелким шрифтом надо обращать внимание не только в магловских контрактах, но и в старых учебниках!

«Для палочек, выпущенных после 1975-го года, заклинание меняется на "Ривелио сентьеро"», — прочитала Гермиона и уже вслух негромко добавила: — Моргана вас побери!

Она попробовала снова, но результат остался тем же. Где-то глубоко внутренний голос попытался пропищать, что, может, оно и к лучшему, может, не стоит Гермионе раскрывать анонимность своего тайного незнакомца, но этот голосок был поспешно задавлен бульдозером любопытства и решительным: «Не верю я ни в какие знаки! Не зря же прорицания бросила».

Внимательно присмотревшись к картинке, она заметила, что левая рука волшебника отведена в сторону. Гермиона выругалась и попробовала снова. Безрезультатно. Почти разочаровавшись в собственной затее, она решила на всякий случай прочесть примечания к главе. И, разумеется, среди них обнаружилось ещё одно важное уточнение, о котором авторы не посчитали нужным сообщить на странице с заклинанием.

«При наложении на одушевленный объект чары отслеживания следует произносить два раза».

Гермиона раздражённо выдохнула, поправила мантию и громко и отчётливо, отставив в сторону левую руку, произнесла:

— Ривелио сентьеро, ривелио сентьеро! — и чуть не вскрикнула от радости, когда в ладонь скользнула пульсирующая светлая нить.

* * *

Впрочем, радовалась Гермиона недолго, потому что нить самым подлым образом привела её обратно в совятню, где быстро обнаружилась предательская птица, которая в поисках адресата вздумала вернуться на своё обычное место и теперь довольно переминалась с лапы на лапу. Вот только совятня оказалась не совсем пустой.

— Малфой? — Гермиона замерла от неожиданности. — Что ты тут делаешь?

Драко недоуменно вскинул бровь, не сразу понимая, как реагировать на внезапный выпад.

— Отправляю письмо родителям, Грейнджер, и размышляю, почему ты суёшь свой длинный нос в чужие дела. Хотя чего это я — ты же вечно с Поттером ошиваешься, — презрительно фыркнул он.

— Ой, да иди ты к Моргане! — с чувством бросила Гермиона, быстро разворачиваясь, чтобы Малфой ни в коем случае не заметил подступившие к глазам слёзы. А она так надеялась, что наконец вычислит своего загадочного незнакомца!

«Всё! Больше никаких попыток, пока не получу письмо от Молли!» — зло решила она, стремительно направляясь назад в спальню.

Подождав, пока её шаги затихнут вдалеке, Драко облегчённо выдохнул. Штирлиц ещё никогда не был так близок к провалу… Убедившись, что поблизости никого нет, Малфой достал из кармана мантии аккуратно сложенную записку, которую уже полчаса не решался отправить. Теперь же, увидев Гермиону, он окончательно утвердился в своём решении. Драко осторожно развернул пергамент и в последний раз взглянул на аккуратно выведенные буквы:

«Мне кажется, я в тебя влюблён».

Он тяжело вздохнул и скомкал записку, выбрасывая её в открытое окно. Пергамент воспламенился уже снаружи. Разве может Гермиона Грейнджер быть с таким как он? Нет. Точно не сейчас.

И, возможно, уже никогда.