Уильям Калхоун. Черное перо (джен)

На следующий день после Зеленологии профессор Риниан подозвал Уильяма к себе, чем вызвал очередной поток испепеляющих взглядов со стороны Роберты Браун и двух ее подруг в сторону Уильяма.

— Ну, как ваши успехи с Бледнолистом, мистер Калхоун? Надеюсь, моя маленькая поддержка не вызвала потоки зависти со стороны остальных абитуриентов? — спросил он с улыбкой.

— Да, спасибо, профессор! Все в порядке! Я внимательно ознакомился с инструкциями, приведенными в учебнике, и действую очень осторожно! — Уильям решил умолчать о том, что отдал Элу свой экземпляр Бледнолиста, чтобы Риниан ненароком не воспринял это как знак пренебрежения его жестом.

— Вот и славно! — удовлетворенным тоном произнес Риниан. — А почему у вас такой бледный вид, мистер Калхоун? Что-то случилось, или, быть может, вам нехорошо? — встревоженно посмотрел он на Уильяма.

— Нет, все хорошо, профессор! Наверное, мало сплю, — он подумал, что от Риниана не скрылась его досада, вызванная периодическими колкостями Роберты Браун во время сегодняшнего занятия.

— Что ж, тогда — всего вам хорошего! — попрощался с ним Риниан, после чего развернулся и ушел куда-то в дом.

Уильям вышел и увидел Эла, который поджидал его на крыльце.

— Риниан опять дал подсказку по переговорам с Бледнолистом? — весело спросил он.

— Не смешно, Эл!

— А по-моему, смешно, если видеть твою физиономию после сегодняшних высказываний этой Роберты Браун! Взбодрись уже и не обращай внимания на эту курицу. Она же привыкла, что всегда сама становится любимицей преподавателей. Вот и завидует тебе, потому что на сей раз ей это не удалось! — подбодрил друга Эл.

Они попрощались.

Вскоре Уильям, только что вернувшись от Гобри, уже лежал на кровати. Обязанность ежедневно навещать Кладбище Волшебных Перьев и справляться о делах уже переросла в привычку. К этому времени он сильно сдружился с Гобри и наравне с Нимусом и Элом считал его своим товарищем. Ему нравились их беседы с горбуном, во время которых Уильям узнавал много интересного не только о волшебных перьях, но и о волшебниках в целом. Одним словом, он был рад такому другу, к которому можно было в любой момент, в любое время суток пойти и просто поболтать о том, о сем.

«А кстати, — вдруг вспомнил он, — куда подевался Нимус?» Он уже довольно долго не появлялся. Если быть точным, он куда-то пропал с того самого дня, как они с Элом вернули ему письмо Нойвилля. «Надо бы ему написать на днях», — подумал он и уже медленно стал погружаться в сон, как раздался шум скомкивания бумаги. Он сразу же взглянул на перокарту, обнаружив, что она в ожидании скомкалась в клочок. Достав волшебное перо из-под подушки, он коснулся кончиком до перокарты, и та, развернувшись прямо у него на тумбочке возле кровати, явила на себе бледное лицо Эла.

— Уил… дружище… — он едва мог говорить, и у него был весьма ужасный вид.

— Эл, что с тобой? Ты весь бледный! — Уильям поспешно встал, запер дверь своей комнаты и, вернувшись, уселся на край кровати, оказавшись напротив торчащей из перокарты головы Эла. — Только говори тише, а то Хоггарты могут услышать тебя.

— Уил… я умираю… меня весь день тошнит… и все кости сводит… — Эл говорил медленно, казалось, выдавливая из себя каждую букву.

— Не говори глупостей, ты не умрешь! Что случилось?

— Бледнолист…

— Только не говори, что он тебя покусал? — Уильям уже всерьез начинал беспокоиться за друга при упоминании Бледнолиста.

— Не меня… мое волшебное перо…

— Как это случилось? — тотчас же в испуге осведомился Уильям.

— Я пришел домой и… приступил к следующему этапу переговоров с этим ужасным созданием…

— Ты что-то сделал не так, как в учебнике?! Эл! Риниан же говорил, что с ним нужно вести себя предельно осторожно!

— Нет же, я сделал все, как… — лицо Эла вдруг резко закорчилось, — прости, Уил… я сейч…

Это было последнее, что он смог выговорить, после чего перокарта снова скомкалась, и когда она развернулась обратно, головы Эла в ней уже не было.

Спустя пару минут перокарта снова превратилась в клочок, и Уильям коснулся ее кончиком пера.

— Куда ты пропал?

— Прости, дружище, меня вырвало…

— Неужели все так серьезно?

— Говорю тебе, я сейчас напоминаю кусок пирога, внутри которого всего понемногу… — Эл вынужден был сделать паузу, так как ему вновь стало не по себе, а потом, чуть отдышавшись, продолжил: — И выходит все это из меня точно так же понемногу… Что мне делать, Уил?

— Расскажи, как именно ты проводил переговоры с Бледнолистом!

— Ну… — Эл вновь поморщился. — Я хотел применить к нему заклятие Отзывчивости, как и указывается в третьем пункте инструкции в учебнике, и… — Эл снова запнулся, и его лицо исказилось.

— И что дальше?

— И эта зубастая гадина укусила мое волшебное перо, откусив пару ворсинок!

— И все?

— Да… вот только… мое перо… — Эл говорил с трудом.

— Что с ним стало?

— Оно почернело, Уил…

— А что говорит миссис Гиббс?

— Я им еще не говорил… прячу пока перо… Сказал, что отравился в трактире несвежим драконьим мясом.

— И они поверили?

— Конечно! Я часто его ем, они это знают…

— Только не говори, что ты собираешься в таком виде прийти завтра на занятие!

— А что делать! Риниан ясно дал понять, что пропусков он не потерпит, так что придется идти…

— Ерунда! Я поговорю с ним! Не твоя вина, что Бледнолист повел себя не так, как было описано в инструкции.

— Ладно, завтра посмотрю на свое самочувствие и решу… Пока, дружище…

— Пока, Эл! Береги себя!

На следующий день, явившись на занятие, он с удовлетворением обнаружил, что Эл все-таки не пришел на Зеленологию, тем самым не подверг себя лишней нагрузке и опасности обострить самочувствие. Все уже были в сборе и ждали появления Риниана. Так продолжалось еще добрых двадцать минут, а Риниан все не приходил. Наконец, предположив, что профессор забыл о том, что занятие началось, Роберта Браун взяла на себя миссию отыскать его в доме и вежливо напомнить ему о начале занятия. Она вообще всячески стремилась оставлять впечатление очень добропорядочной абитуриентки. И вот ей выдался шанс наглядно это доказать, в то время как остальные абитуриенты предложили воспользоваться правом разойтись по домам, если преподаватель задерживается более пятнадцати минут. Но она и две ее подруги настояли на том, чтобы пойти и позвать Риниана, а остальным не хотелось, чтобы тот явился и обнаружил их отсутствие. Так, Роберта Браун вместе со своими подружками вышла из аудитории и направилась к другим комнатам в надежде отыскать профессора.

— Профессор Риниан, мы уже все пришли и ждем вас! — доносился в аудиторию ее писклявый голос откуда-то из глубины дома. — Профессор Риниан! Профессор Риниан! — продолжала она его звать, как вдруг ее писклявый голос резко перешел на громкий и ужасающий крик.

Все сидящие в аудитории устремились к ней, чтобы выяснить, в чем дело. Уильям тоже устремился на крик, по пути на всякий случай обнажив волшебное перо. Но, добежав до той комнаты, откуда доносился крик Роберты Браун, он мигом застыл еще у входа, подобно остальным прибежавшим. И лишь Роберта Браун не переставала истерично визжать, прижав ладони к щекам. Перед ними лежал на полу труп незнакомого им волшебника, а рядом повсюду была видна засохшая кровь. Тело лежало спиной вверх, а глаза на лице чуть повернутой головы застыли в немом ужасе. Это было кошмарное зрелище, а непрекращающийся визгливый крик Роберты Браун только усиливал ощущение безысходности всего произошедшего.

— ДА ЗАТКНИСЬ ТЫ УЖЕ! — не выдержала Офелла, и, взяв ее за плечи, вывела из комнаты, усадив на диванчик в коридоре. Браун перестала визжать и, закрыв лицо руками, перешла на слезы.

— Он не дышит! — заключил Уильям, успевший уже подойти к трупу.

Он перевернул тело, пытаясь выяснить, мертв волшебник или его еще можно спасти, но когда он это сделал, то тотчас же побледнел не в силах оторвать взгляд от его руки. При виде нее все присутствующие испуганно ахнули. Рука убитого неизвестного волшебника была насквозь пронзена черным пером, отчего превратилась в кошмарную обугленную массу. Наконец, кое-как совладав с собой, Уильям обернулся к абитуриентам:

— Ему уже не помочь. Он давно мертв.

— Но кто он? — в ужасе спросила Офелла.

— Не знаю, — ответил Уильям, — но кем бы он ни был, его убили. Я сейчас же свяжусь с Элом, его отец маголов.

Уильям вышел на задний дворик дома, и, раскрыв перокарту, уже собирался связаться с Элом, но в тот же миг так и остался стоять неподвижно. Пероданные Эла исчезли на перокарте Уильяма. Он тут же вспомнил слова Нимуса, когда тот рассказывал ему о свойствах перокарты и о том, как она устроена. По словам Нимуса, если пероданные какого-нибудь волшебника вдруг исчезают на ней, это может лишь означать, что либо адресата уже нет в живых, либо с ним беда. Уильям внутренне похолодел. И тут его осенило. Нимус! Вот кто может сейчас помочь! Он стремительно перегринировал домой и, забежав в свою комнату, чтобы отыскать листок бумаги и вызвать почтомага, замер еще с порога от неожиданности.

Он увидел Гобри, сидевшего на его кровати. Лицо у горбуна было крайне встревоженное, и, увидев Уильяма, он тут же вскочил со словами:

— Уильям Калхоун! Уильям Калхоун!

— В чем дело, Гобри? Мне сейчас некогда, я должен…

— Ваш друг! Элиан! — еле прохрипел Гобри.

Уильям застыл как громом пораженный. Услышать имя Эла от Гобри именно тогда, когда Элу угрожала опасность…

— Что тебе о нем известно, Гобри?! — Уильям схватил горбуна за его огромные плечи, пытаясь привести в чувство.

— Тот колдун… в черном… он, он… — голос Гобри вновь его подвел, и Уильяму пришлось еще раз прибегнуть к очередной встряске.

— Возьми себя в руки, Гобри! Слышишь?! Успокойся и расскажи все в подробностях!

— Он пришел снова! На этот раз принес с собой волшебное перо и похоронил…

— Эл! — дошло до Уильяма. Он молнией пронесся через комнату к столу, схватил лист бумаги и, мгновенно написав на нем имя Нимуса, сложил его, а затем поджег. Лист мгновенно загорелся зеленым пламенем и через секунду испарился в воздухе.

На какое-то мгновение в комнате воцарилось напряженное молчание, и только тяжелое неровное дыхание Гобри нарушало тишину. Уильям ожидал, что в сию же секунду появится Нимус, но ничего не происходило.

— Давай же, Нимус! Где ты, когда ты так нужен?! — нервно зашагал по комнате Уильям, приходя в бешенство от медлительности Нимуса. Он горел желанием как можно скорее расспросить его о местонахождении Пустой Деревни, куда, без сомнения, забрал Эла Нойвилль! Ведь это был именно он, самозванец, выдававший себя за Риниана! Об этом явно свидетельствовала рука, пронзенная пером, — визитная карточка Графства Без Знамен! И как он раньше не узнал его! Они же с Элом видели его в ту ночь, когда он убил фон Бульберга! Да, в Картинном Зале было темно, да, они едва различали силуэты, но голос, голос! Как он мог его не узнать! Как он мог забыть этот по-змеиному посвистывающий и тихий голос! Уильям ненавидел сейчас себя за это! А эта его манера стоять, опираясь на левую ногу, и его короткое острое перо!

«Какой же я болван!» — винил он себя за все, что могло сейчас происходить с Элом. Но ничего, сейчас явится Нимус, и с его помощью они отыщут и спасут Эла! Но где же, черт подери, Нимус, и куда он подевался, когда он так нужен! Решив больше не ждать ни секунды, он уже собрался спускаться в кабинет, и даже направился к двери, ведущей туда, как внезапный и громкий хлопок в комнате его остановил.

— Нимус! — вскричал он обрадованно.

Но, обернувшись, во второй раз за день застыл как вкопанный, не в силах двинуться с места.

Вместо Нимуса прямо посреди комнаты стоял незнакомец, одетый в почтомаговскую форму. Он сразу же заметил Гобри и по непонятной Уильяму причине презрительно фыркнул при виде него со словами:

— Что, больше некуда податься? — усмехнулся он, а Гобри в ответ лишь повесил голову на грудь.

— Кто ты? Что ты здесь делаешь, и где Нимус?! — вопросы так и полились из Уильяма, и он не в силах был остановить их поток.

— Меня зовут Корри, — спокойно и приветливо отвечал почтомаг. — Спешу доложить, что Нимуса отстранили из Отдела Рассылки Корреспонденции, разжаловав его в Отдел Марок.

— Что?! Отстранили?! За что?! — ушам своим не поверил Уильям.

— За незаконное проникновение в Архив Почтамта и кражу писем, не принадлежащих его волшебнику. Его поймали, когда он пытался вернуть их обратно на место.

— Это моя вина! — тотчас же вскричал Уильям, защищая почтомага. — Он ни в чем не виноват! Он выполнял поручение своего волшебника, и не имел права ослушаться…

— Долг перед Магическим Почтамтом, согласно Кодексу Почтамта, гораздо выше долга перед мастером, — холодно перебил его почтомаг Корри. — В ближайшее время вам поступит письмо из Магического Почтамта со списком вакантных родов почтомагов, из которого вы вольны выбрать для себя нового почтомага семьи Калхоун.

— Мне не нужен новый почтомаг! — завопил Уильям, уже не пытаясь сдерживать себя и впав в бешенство. — Верни мне моего прежнего почтомага! Что с ним сделали? С ним все в порядке?!

— Он обесчестил свой род, а для почтомагов это высшая мера наказания. Что ж, радует хотя бы то, что он получил по заслугам. А то, если бы я вовремя не хватился краденых писем и не доложил бы главному почтмей…

— Так это ты донес на моего почтомага, подлец?! — пришел он в неописуемую ярость.

Сперва Эл, а теперь и Нимус! Все рушилось у него на глазах в какие-то считанные часы.

— И сделал это с удовольствием, — с улыбкой подтвердил Корри. — Ведь служить верой и правдой Магическому Почтамту мой…

— Исчезни, мерзавец! — прорычал Уильям в гневе, наведя волшебное перо на почтомага Корри.

Напыщенное улыбающееся лицо Корри теперь выражало откровенный страх, и немедленно в испуге он поспешил перегринировать.

— Идем скорее, Гобри! — обратился Уильям к Гобри, который все это время стоял там же, где и был до прихода почтомага, и весь трясся. — Нужно спасать Эла!

Он стремглав спустился по лестнице, ведущей в кабинет Реджинальда Хоггарта, и Гобри, спеша, следовал за ним. Добежав до перопортрета, они быстро перегринировали. Очутившись на Кладбище Волшебных Перьев, Уильям повернулся к Гобри:

— Покажи место, где он похоронил волшебное перо Эла!

Тот быстро зашагал вдоль могил и вскоре остановился возле одной из них, указав на нее пальцем:

— Вот эта, Уильям Калхоун! — уже не сдерживал потоки слез горбун.

Уильям, следовавший за Гобри, сразу подошел к указанной могиле и с ужасом прочел надпись на надгробии: «Элиан Гиббс. 1988 — 2003».

— Держись, дружище! — прошептал он, а его руки мигом похолодели при виде надписи.

Он достал перокарту и, снова убедившись, что пероданные Эла на ней по-прежнему не появились, принялся быстро соображать, как можно его спасти. Ведь он мог находиться сейчас только в Пустой Деревне! А так как она не значится ни на одной карте, то, значит, и его пероданные не будут отображаться на перокарте Уильяма. Это же очевидно и так логично! — ему очень не хотелось допускать первый вариант исчезновения пероданных на перокарте. Ведь это бы означало вот так просто сдаться и признать друга мертвым. Но, если, — мысли продолжали с безумной скоростью сменять друг друга у него в голове, — предположить, что Эл сейчас действительно находился в Пустой Деревне, а его волшебное перо зарыто…

«ПЕРО»! — внезапно осенило его.

— ПЕРО! — вскричал он уже вслух, повернувшись к Гобри, — ВОЛШЕБНОЕ ПЕРО, Гобри! — но тот лишь непонимающе посмотрел на него, видимо сочтя крики Уильяма приступом помутнения разума.

Уильям мгновенно принялся отчаянно рыть руками землю под надгробием пера Эла, но она почему-то не поддавалась,

и он лишь скреб ногтями, обдирая руки. Что-то мешало Уильяму. Он мигом повернулся к Гобри, который стоял рядом и искренне оплакивал Эла.

— Лопату! Скорее, лопату, Гобри! Нам нужно выкопать перо Эла, чтобы спасти его!

— Лопатой невозможно выкопать землю на Кладбище Волшебных Перьев, Уильям Калхоун! — проговорил горбун сквозь слезы, громко всхлипывая.

— ЧТО?! ПОЧЕМУ?! — Уильямом уже начинало овладевать безумие от того, что все складывалось самым ужасным образом и на каждом шагу возникали препятствия.

— Эта земля давно заколдована магией самих волшебных перьев, погребенных в ней, Уильям Калхоун! Ее нельзя выкопать лопатой, — не переставал плакать горбун. — Бедный! Бедный Элиан! Умереть в таком молодом возрасте! — слезы Гобри дождем катились по его массивным щекам.

— Перестань так говорить! — прорычал на него Уильям, — ОН НЕ УМЕР! Он не может умереть! — и чуть погодя, уже севшим и полным отчаяния голосом, добавил: — Ведь должен же быть выход… Он всегда есть! По-другому никак!

Вдруг его снова осенило, и он спросил: — Гобри, тот колдун в черном! Как ему удалось выкопать землю?!

— Он… — Гобри силился говорить четче, несмотря на дрожь в голосе, которая появлялась от его бесконечных рыданий. — Он произносил какое-то заклинание, Уильям Калхоун!

— Заклинание! — повторил Уильям. — Какое заклинание он использовал, Гобри?

— Гобри не слышал… Гобри стало страшно, и он спрятался в своей хижине… Но, если бы Гобри знал, что хоронят перо Элиана, он бы обязательно вмешался!

— Ладно, Гобри! Гобри! Успокойся! Соображай! КАК МОЖНО ВЫКОПАТЬ ПЕРО ЭЛА? У тебя есть шанс спасти его сейчас! Так не потеряй его и во второй раз!

От слов Уильяма Гобри резко успокоился, и по выражению его лица стало понятно, что он над чем-то быстро размышляет. И вдруг он произнес:

— Уильям Калхоун Смотритель Кладбища Волшебных Перьев! — с внезапным вдохновением воскликнул он.

— Сейчас это не имеет никакого значения, Гобри! — крикнул на него Уильям.

— Нет, нет! — торопливо проговорил Гобри. — Уильям Калхоун Смотритель! А это значит, он может выкопать перо Элиана!

— Как это сделать, Гобри? — быстро спросил он.

— Нужно… нужно…

— Нужно что?!

— Уильям Калхоун должен воспользоваться своим волшебным пером!

Уильям молниеносно вытащил перо из заднего кармана и, вспомнив заклинание вытаскивания чего-либо, выученное на Перологии, громко произнес:

— Эффодентес Каламум!

В следующее мгновение земля под надгробием, словно от мощнейшего удара, подскочила в воздух и, неистово кружась, зависла над разрытой ямкой в земляном вихре. Уильям быстро заглянул внутрь и достал из могилы ее содержимое. Это было полностью почерневшее волшебное перо Эла. Стоило ему достать перо, как земляной вихрь над могилой плавно опустился обратно, закрыв ямку, в которой раньше лежало перо. Уильям в спешке раскрыл свою перокарту, держа в другой руке перо Эла, но, к его глубокому разочарованию, его пероданных на ней, как и прежде, не было. Он подождал еще несколько секунд, тянувшихся для него как несколько лет, но, так и не дождавшись появления признаков жизни друга на перокарте, в бешенстве скомкал ее и швырнул на землю с такой силой, что та прокатилась по ней клубком несколько футов, прежде чем остановиться. Обессиленный и пребывающий в отчаянии Уильям, все еще держа в руке перо Эла, медленно подошел к Гобри.

— Мы его потеряли, Гобри… — безжизненным голосом проговорил он.

Ему еще никогда не было так тяжело, как в этот момент. За все эти месяцы на Вступительном Курсе он очень

привязался к Элу. Они успели стать лучшими друзьями. А теперь Эла больше нет! Все произошло так неожиданно, так глупо и было настолько абсурдно, что он даже сейчас, когда уже нельзя было что-либо сделать, с трудом мог воспринимать случившееся всерьез. Он положил руку на плечо рыдающего Гобри:

— Я сделал все, что мог… — рука его, едва коснувшись плеча Гобри, тут же задрожала, и он уже медленно терял сознание, но Гобри его подхватил и быстро привел в чувство.

— Уильяму Калхоуну не в чем винить себя… — Гобри сейчас напоминал ребенка, горько рыдающего от невосполнимой утраты. — Уильям Калхоун сделал все, что было в его силах, он…

Но сопровождаемую слезами речь Гобри в этот момент прервал какой-то звук, донесшийся из-за спины Уильяма. Уильям на секунду замер, прекрасно понимая, что ему до боли хорошо знаком этот звук! Мгновенно повернувшись, Уильям заметил, что его перокарта вдруг ни с того, ни с сего раскрылась прямо на земле. И сейчас на ней ярко-красным высветилась надпись. Уильям в два шага оказался возле перокарты и, упав на колени, на той части перокарты, где раньше значилось имя Эла, прочел адрес: «Дом №4, Пустая Деревня».

Уильям ликующе поднял глаза на Гобри:

— Я сделал еще не все… — сквозь слезы улыбнулся он. И в его улыбке в эту секунду промелькнуло что-то зловещее: — Далеко не все! — он коснулся кончиком пера адреса и моментально исчез.