Уильям Калхоун. Черное перо (джен)

Уильям спал, свернувшись калачиком, в дальнем углу Картинного Зала, позади большой скульптуры какой-то колдуньи. Ему снилось, что Квинтий фон Бульберг прокрался ночью к нему в дом и, хладнокровно прошептав «Митеро Мори», убил его, Уильяма, едва заметным взмахом своего пера. Он слышал голоса своих родных, которые кричали вдалеке:

«Впустите меня внутрь!… Вы не смеете!»…

Голоса раздавались так живо и реалистично, что Уильям поневоле стал внимательно прислушиваться к ним. А они все не стихали в голове:

«Туда нельзя!» — сурово произносил мужской голос… Далее тот же женский голос яростно возражал:

«Произошло убийство! Он убит, но это еще не значит, что мое слово перестало здесь иметь вес!»…

Мужской голос отвечал:

«Мне очень жаль, но туда нельзя никому!»… Женский голос и вовсе перешел на крик:

«Да кто вы такой, чтоб запрещать мне входить туда?!» Голоса все повышались, и это заставило Уильяма окончательно проснуться. Голоса на самом деле раздавались в коридоре, прямо за дверью Картинного Зала. И в женском голосе он, к своему огорчению, тотчас узнал голос фрау Берты. После этого он молниеносно вскочил на ноги и бросился будить спящего Эла:

— Эл, скорее! Проснись! Сюда идут! — но Эл не поддавался, и тогда ему пришлось слегка пнуть его ногою, отчего тот тут же вскочил как ошпаренный.

— Уил, что с тобой? Ты в своем уме?! — недовольно проворчал он, не понимая, что происходит.

— Нам нужно спрятаться где-нибудь! За дверями стоит фрау Берта и пытается сюда проникнуть! Ее задерживает охрана, приставленная твоим отцом!

— Что ж ты раньше меня не разбудил!

— Я пытался, вообще-то, но ты не реагировал!

— У нас мало времени! Где же нам спрятаться?!

Уильям быстро окинул взглядом помещение и, найдя в нем близко расположенные друг от друга три скульптуры, указал на них Элу.

— Спрячемся за тремя волшебниками!

Они рванули по направлению к скульптурам, но по пути Эл наткнулся на высокую подставку для вазы, чем вызвал недовольство Уильяма. Ваза тут же покачнулась, но, к их общему удивлению, вместо того, чтобы упасть на пол и разбиться вдребезги, она лишь слегка наклонилась, издав глухой звук, и в паре шагов от них послышался уже знакомый скрип. Они сразу же обернулись на него и увидели, что на том самом месте, где раньше был участок стены с высоким портретом, теперь открылся проход в довольно светлое помещение.

— Это и есть тайный ход! — проговорил Уильям. — Скорее, Эл!

Ни секунды не раздумывая, они бегом рванули туда и, оказавшись внутри, вдвоем налегли на дверь. Прижимаясь щекой к двери и толкая ее что есть мочи на пару с Уильямом, Эл краем глаза заметил, что по мере ее закрывания спасительная ваза на подставке возвращалась в прежнее состояние. Не прошло и десяти секунд, как совместными усилиями они справились с дверью, наглухо ее закрыв. И как раз вовремя, потому что именно в этот момент ручка другой двери, ведущей в Картинный Зал, уже поворачивалась, и в следующее мгновение в зал вошла фрау Берта, и, видимо, не одна, а в сопровождении кого-то.

— Ну вот, — проворчал нервно Эл, поворачиваясь спиной к двери и обессиленно опираясь на нее, — мы снова заперты! — он окинул взглядом комнату, где они сейчас стояли. — И на сей раз в кабинете покойника!

— Но это лучше, чем помещение, в котором он и стал покойником, — бросил через плечо Уильям, прижавшись ухом к двери и пытаясь разобрать, о чем говорят в Картинном Зале.

— И вовремя же я наткнулся на эту жабью вазу!

— Тут отчетливо слышно, о чем они говорят, Эл!

— Вот как! — повернулся тот снова лицом к двери. — Тогда давай-ка послушаем, что там болтает эта мерзкая фрау, — он припал ухом к двери.

И действительно, каждое слово, сказанное в Картинном Зале, отчетливо можно было расслышать, стоя в непосредственной близости от двери в кабинете фон Бульберга. Они различили голос фрау Берты:

— Тело было найдено вот на этом самом месте, Альбрехт! Ваша задача, как почтомага барона фон Бульберга, сообщить об этом прессе и его дочери, фрайин Дитриче, как можно скорее!

— Mein armer Master! — раздался подавленный голос почтомага Квинтия фон Бульберга. Чуть погодя он уже более деловым тоном осведомился: — А если газетчики столкнутся в замке с абитуриентами, это не вызовет панику среди детей?

— Они покинули замок еще утром и сейчас уже направляются в Лондон! Нам с вами нужно еще многое успеть, Альбрехт! Не будем терять время! — ответила фрау Берта, после чего послышались их отдаляющиеся шаги, и голоса уже стало не разобрать.

— По всей вероятности и логике — нам крышка, — с тихой паникой заключил Эл, но уже через секунду тихая паника резко сменилась истеричностью. — И как моя дурья башка не сообразила, что Шестичасовой отправляется не в шесть вечера, а в шесть утра!

— Да, кажется, мы влипли с тобой в большую историю, Эл, — Уильям тоже сник, узнав, что теперь им вдобавок нужно найти способ вернуться в Лондон самим.

— Большую? Да мы попали в историю размером с Германию! — вскричал Эл. — Как мы отсюда выберемся? На чем? Когда? Мы в Германии, в замке президента Международной Федерации Волшебников, кстати говоря, которого убили на наших глазах, а сейчас мы прячемся в его потайном кабинете, где попросту заперты! И если учесть, что о существовании этого кабинета никто и не догадывается, то можно смело предположить, что нас отсюда некому будет вызволять и мы неизбежно рано или поздно отбросим перья от голода, от жажды, от старости, от…

— Эл! Эл! Эл! Остановись уже! — прервал пессимистические прогнозы друга Уильям. — Паническими настроениями в этот и без того нелегкий момент мы точно себе не поможем, так что давай уже начнем размышлять о том, как отсюда выбраться!

— Выбраться? Да мы тут заперты, Уил! ЗА-ПЕР-ТЫ! Слышишь, заперты!

— Слышу! Успокойся, — Уильям старался не нервничать, и чуть погодя спросил: — Я так понимаю, мы не можем перегринировать в Лондон при помощи перокарт, раз ты так отчаялся?

— Нет, конечно! Мы сможем перегринировать с их помощью домой лишь в том случае, если хоть раз оттуда перегринируем куда-либо. Перокарты запоминают все точки отправления и прибытия, а наши пока еще чисты, и в них пока нет видимых адресов. Да если бы даже и были, мы бы все равно не смогли перегринировать отсюда!

— Это еще почему?

— Очнись, Уил! Мы не на вечеринке у трактирщика! Мы в замке президента Международной Федерации Волшебников, и отсюда, как и сюда, никто не может перегринировать!

— Но ректоры же перегринировали сюда каким-то образом, Эл! — не сдавался Уильям.

— Не каким-то, а вполне определенным! У них было приглашение. А в подобные Альпургу места посредством перегринации можно попасть только по приглашению. Мы же с тобой находимся здесь по совсем другому поводу. Что же касается Огастеса, так он и вовсе перегринировал по перопортрету! Так что, как видишь, перегринация в Германии не наш конек, старина! — Эл окончательно сник.

— Просто мне с трудом верится в то, что у волшебников бывают безвыходные ситуации. Ведь всегда находится выход, Эл. Нужно только подумать, и тогда…

— Уил, дружище! Я, конечно, понимаю, что ты недавно очутился среди нас, — прервал его Эл, — но пойми, то, что мы волшебники, это еще не означает, что наши возможности безграничны и у нас не бывает тупиковых ситуаций. Самым лучшим примером этому служит ситуация, в которой мы сейчас находимся! Проще говоря, мы в тупике!

— И все же, давай осмотримся тут для начала, может, что найдем полезное, — уже более грустным тоном предложил Уильям, и они вместе принялись осматривать кабинет.

Кабинет Квинтия фон Бульберга не был наполнен какими-либо необычными предметами. По центру кабинета располагался большой письменный стол, к которому был приставлен высокий стул с удобным сиденьем и высокими подлокотниками. Судя по этому, можно было без сомнений предположить, что кабинет этот не служил для приемов, а просто был местом для уединения. Справа находилось громадное окно, через которое сейчас сочился дневной свет, освещая собой весь кабинет. Подойдя к окну, Эл заговорил обреченным голосом:

— Мы покойники, дружище! — заключил он. — В этом плане мы находимся не в лучшей ситуации, чем фон Бульберг.

— Сейчас не время шутить, Эл! — уже начинал злиться на него Уильям. — В окно выпрыгнуть мы в любой момент успеем! А пока наше отчаяние не так уж велико, так что давай искать другой выход!

— Да, разумеется, как скажешь, дружище… — отрешенным тоном отозвался Эл. — Но ты все-таки подошел бы к окну, что ли…

Уильям подошел, и стоило ему посмотреть наружу, как он почувствовал пустоту в животе. Он увидел за окном лишь горную пропасть и обнаружил, что кабинет располагается прямо над обрывом в эту самую пропасть, дна которой они с Элом так и не сумели разглядеть, даже при свете дня.

Впав в полнейшее отчаяние, он повернулся и, судорожно размышляя, начал нервно ходить кругами по кабинету в надежде отыскать потайной предмет, двинув который они сумели бы открыть дверь, через которую сюда попали. Он внимательно стал вглядываться буквально во все. Взгляд его ощупал стены, затем пол. Пытаясь определить, что могло бы послужить идеальным рычагом, который бы привел в движение механизм двери, он еще раз огляделся. И тут его внезапно осенило! Взгляд его упал на камин, находившийся неподалеку от кресла фон Бульберга, и, подбежав к нему, он радостно воскликнул.

— Эл! Мы спасены! Тут есть камин! Мы спасены! Видишь, я же говорил, что выход всегда найдется!

Эл, который все еще стоял и молча смотрел на пропасть за окном, как на приговор, при этих словах обернулся и увидел, как Уильям, припав к камину, пытается что-то отыскать.

— О чем ты? Чем ты занят вообще?

— Камин, Эл! Ну же, соображай! Я пытаюсь найти здесь спички, чтобы его разжечь!

— И что нам даст огонь в камине? — все еще недоумевал Эл. — Ты решил погреться перед смертью?

— Нет же, Эл! Мы отправим письмо Нимусу, и он явится, чтобы забрать нас в Лондон! — и потом, чуть потупив глаза, спросил: — Он ведь сможет это, правда?

— Нимус, Нимус, Нимус… — бормотал Эл, будто пытаясь вспомнить, о ком вообще идет речь, а уже через секунду он медленно округлил глаза и мигом просиял от внезапного озарения. — Твой почтомаг! Уил, дружище! Ты гений! Гений! — кричал он на весь кабинет. — Ну конечно же, сможет! Он же почтомаг! А теперь отойди-ка в сторонку, я и сам могу развести огонь в камине! — он тут же вытащил волшебное перо и подбежал к камину. — А ты пока найди какой-нибудь листок бумаги и напиши на нем имя своего почтомага!

Он навел перо на дрова в камине и прошептал: Парвус Игнисис! — в камине пробежало несколько искорок, и затем в нем запылал маленький огонь. Настолько маленький, что его бы задуло малейшим ветерком. — Скорее, пока он не погас, Уил!

Увидев, что затея удалась, Уильям бросился к столу, но почти сразу же с огорчением заметил, что на нем, помимо большой лампы, нескольких книг, перьев для письма и какого-то документа, ничего нет. Он попытался поискать в ящиках стола и в следующую секунду с еще большим огорчением обнаружил, что бумаги в нем нет и в помине. Тогда, не тратя время на раздумья, он схватил исписанный документ, мысленно оправдав себя тем, что он уже не пригодится фон Бульбергу, и, взяв со стола письменное перо, быстро вывел на задней стороне документа имя Нимуса, после чего подбежал к Элу и протянул ему лист. Тот быстро взял его и уже чуть было не бросил в камин, как тотчас же застыл не в силах отвести взгляд от листка. Видя его медлительность, Уильям поспешил его поторопить:

— Скорее, Эл! Огонь слишком слабый и запросто может погаснуть в любой момент!

— Это письмо, Уил!

— Я знаю, но что поделать, других листков на его столе…

— Его написал убийца фон Бульберга, — прервал его Эл.

Уильям на секунду застыл от неожиданности, и тогда Эл продолжил, все еще не отрывая взгляд от письма:

— Тут написано о встрече.

— Думаешь, его послал этот Огастес?

— А кто же еще! Старик прочел его и выбежал наружу.

— Почему ты так в этом уверен?

— В противном случае он бы не оставил письмо на столе, не успев даже его спрятать.

— Да, ты прав, — чуть подумав, согласился с другом Уильям. — Что ж, прочти его.

— Тут написано:

«И с Потомком крови Гордой Вновь родится Герцог Мертвый…

Час настал. Сегодня в полночь у портрета. Г.Б.З.»

— Г.Б.З.? — переспросил Уильям. — Что это еще за Г. Б. З.?!

— Понятия не имею, тут так написано, — он ткнул пальцем в письмо и протянул его Уильяму. — На, сам прочти.

Уильям взял письмо и, еще раз прочитав его, озадаченно спросил:

— Герцог, Потомок… ничего не напоминает? — многозначительно взглянул он на друга.

— Хочешь сказать, это как-то связано с Бардальфом и его дружком? — нахмурил брови Эл.

— Как бы там ни было, но общих терминов тут предостаточно! Ладно, давай звать Нимуса, еще успеем поразмыслить над этим!

— А письмо? Мы вот так просто его сожжем?

— Если хотим выбраться отсюда, то да!

Эл после этих слов, не раздумывая ни секунды, быстро поднес листок к огню, отчего край листка тут же загорелся, и через секунду письмо вдруг вспыхнуло темно-зеленым пламенем, после чего исчезло без следа в его руке. Уже в следующую секунду кабинет покойного Квинтия фон Бульберга огласило хорошо знакомое Уильяму «комканье» бумаги.

— Нимус! — обрадованно воскликнул он.

— Доброй Почты, мастер Калхоун! — тон у Нимуса, как всегда, был бодрым. — А я уже готовился встречать вас на Кэбвокзале!

Увидев Эла, он вопросительно посмотрел на Уильяма.

— Это Эл! Мы с ним познакомились в день прибытия сюда! Нимус поклонился Элу в знак уважения и произнес:

— Я почтомаг из Дома Нимусов, имею честь служить Дому Калхоунов! Рад знакомству с друзьями своего мастера!

— Привет! — весело поприветствовал Эл почтомага. — Взаимно, Нимус! Не поможешь нам вернуться в Лондон?

Нимус, только сейчас обратив внимание на обстановку кабинета, при этих словах огляделся и озадаченно спросил:

— А где мы находимся?

— В кабинете фон Бульберга. — спокойно сообщил Уильям. Услышав эту фамилию, Нимус чуть сознание не потерял.

— Штамп Конверта! — вскричал он. — В кабинете самого президента Международной Федерации Волшебников Квинтия фон Бульберга?!

— Да, — коротко ответил ему Эл. — И очень желаем отсюда сделать перья.

— Но как вы сюда попали? — продолжая недоумевать, спросил Нимус.

— Это долгая история, Нимус, — отмахнулся Уильям. — Мы все объясним по дороге. Скажи, ты ведь можешь нас вернуть обратно в Лондон?

— Вернуть могу. Но не при помощи перегринации. Отсюда это невозможно, — почтомаг нервно озирался, говоря это.

— Почему?! — спросили Уильям и Эл одновременно.

— Вы хотите перегринировать из замка президента Международной Федерации Волшебников?

— Мертвого президента, — уточнил Эл.

— Святые Конверты! Неужели это правда?!

— А ты еще не слышал? — удивленно посмотрел на него Уильям. — Мы думали, что уже все знают об этом.

— Но как это случилось? — Нимус сейчас выглядел так, будто проспал полвека и пропустил все важные события в мире.

— Не сейчас, Нимус! Мы все по дороге расскажем! А сейчас давай-ка лучше выбираться отсюда, — поторопил его Уильям. — И почему мы не можем перегринировать вместе с тобой?

— Потому что я при всем желании не могу вас отсюда перегринировать, — развел своими большими ладонями Нимус, — таковы правила. Перегринация попросту не получится с вами, так как отсюда и сюда могут перегринировать только почтомаги. А волшебникам все входы и выходы запрещены наложенной магией.

— И что же нам теперь делать? — уже снова отчаявшись, спросил Эл.

— Подождите меня здесь! Я отправлюсь за транспортом и вернусь, чтобы забрать вас.

— Что ж, тогда ладно. Когда ты вернешься, Нимус? — спросил Уильям.

— Пару минут, не больше, мастер Калхоун, — он уже собирался перегринировать, но вдруг вспомнил: — Да, и вот что, через минуту откройте окно и оставьте его распахнутым, — едва Нимус это договорил, как тотчас же с шумом перегринировал.

Когда они вновь остались одни в кабинете фон Бульберга, Уильям вдруг спросил:

— Слушай, Эл, а что это за танец Пардальса, о котором говорил Фафнер?

— Не Пардальса, а Парадальса! — поправил его Эл. — Танец Парадальса — это поединок на перьях между двумя волшебниками насмерть.

— А почему он сказал, что танцевали мертвые, как думаешь? — теперь, когда вопрос их дальнейшего заточения в кабинете фон Бульберга с появлением Нимуса должен был благополучно разрешиться, Уильям стал вышагивать по комнате взад-вперед, стараясь связать письмо, найденное ими на столе фон Бульберга, с событиями вчерашней ночи.

— Понятия не имею, если честно! Вполне возможно, что кого-то считали мертвым, а он взял и вернулся… — предположил Эл.

Их разговор прервали шаги за стеной. Вслед за ними из Картинного Зала вновь послышались голоса. Уильям с Элом переглянулись и опять припали ухом к стене. Как выяснилось, это вернулись фрау Берта и почтомаг фон Бульберга, Альбрехт.

— Вам тоже показалось, что внутри кто-то есть, Альбрехт? Я отчетливо расслышала какой-то шум! — голос фрау Берты с ее немецким акцентом становился еще более невыносим, когда она начинала нервничать или была взволнована.

— Да, фрау Берта! — послышался грубый голос Альбрехта.— Это был почтомаг, могу поклясться, что слышал перегринацию почтомага! Этот звук ни с чем не спутать! И он исходил отсюда, из Картинного Зала.

— Сюда нельзя перегринировать, Альбрехт, уж вам-то это должно быть известно!

— Почтомаги никогда не ошибаются, фрау Берта! Мы можем перегринировать куда угодно, если нас позвать, — отозвался Альбрехт.

— Однако же здесь пусто! А значит, вы ошиблись. Но не расстраивайтесь, я вас не виню, вы пережили утрату своего мастера, и в таком состоянии ваши инстинкты вполне могут ввести вас в заблуждение. Я и сама-то еле справля…

Вдруг голос фрау Берты оборвался на полуслове, и в Картинном Зале воцарилась полнейшая тишина. Больше ни единого звука не исходило из-за стены. Простояв у потайной двери еще минуту с лишним, друзья, наконец, отступили от нее.

— Они ушли. Нам пора открывать окно Нимусу! — напомнил Эл. — Помоги, мне одному не справиться, Уил, слишком плотно закрыто.

Уильям тотчас же присоединился к нему, и вскоре, после нескольких совместных попыток, выяснилось, что открыть окно в кабинете фон Бульберга — задача далеко не из простых.

— Тяни сильнее, Эл!

— Я и так тяну, как могу, Уил! Но эта штуковина никак не поддается!

Наконец, когда они крепче ухватились за металлические ручки и потянули за них что есть силы, окно с громким шумом открылось, явив уже гораздо реалистичнее снежную пропасть под окном. Горный воздух сразу же ударил им в лицо. Они внимательно обследовали взглядом округу в надежде заметить где-нибудь Нимуса. Но, не обнаружив за окном никаких признаков жизни, уже собрались было подойти к потайной двери, чтобы убедиться, что шум от открывающегося окна не привлек постороннего внимания. Но не успели мальчики и шагу сделать, как комнату сотряс громкий удар в стену. Как вскоре стало ясно, снаружи кто-то пытался открыть потайную дверь.

— Фрау Берта! — раздался в кабинете громкий голос почтомага Альбрехта. — Фрау Берта! Внутри, в кабинете кто-то есть! Друзья поняли, что все это время почтомаг с фрау Бертой стояли в Картинном Зале, прислушиваясь к звукам за стеной.

— О каком кабинете ты говоришь, почтомаг? — крикнула фрау Берта.

— У мастера фон Бульберга есть кабинет, примыкающий к Картинному Залу. Я часто там бывал по его вызову!

— Ну так перегринируем туда! Чего же мы ждем? — завопила фрау Берта.

— Я могу туда перегринировать лишь по зову мастера!

— Идем, скорее! — снова раздался голос фрау Берты, и через секунду из Картинного Зала донеслись отдаляющиеся шаги.

Друзья, все это время стоявшие на месте и слышавшие каждое слово, нервно переглянулись.

— Мы вошли сюда через потайную дверь, Уил! — дошло до Эла. — А потайная дверь означает, что где-то неподалеку есть и НЕ потайная дверь! Что в свою очередь означает, что…

— Сейчас эта Берта направляется сюда, чтобы проникнуть через обычную дверь! — быстро договорил за него Уильям. — Но где же она? Никакой двери мы здесь не заметили.

Тщательно осмотрев стены кабинета, они все же обнаружили невзрачную с виду узенькую дверь, не замеченную ими в первый раз. Моментально среагировав, Уильям схватил один из стульев и подпер им ручку двери. Эл последовал его примеру, взял второй стул и сделал то же самое. Затем, убедившись, что стулья плотно подпирают длинную ручку, они отошли от двери и в ожидании худшего застыли на месте.

— Ну, куда подевался твой почтомаг, Уил?! — нервно осведомился у него Эл спустя несколько секунд.

— Откуда мне знать. Он же сказал, что через несколько минут вернется. Прошло еще не так уж много времени после его перегринации!

— Что за дурацкий запрет на перегринацию! — выпалил Эл. — Ей-магу, в такие минуты я всегда жалею, что не родился почтомагом! Ох, ладно! Постараюсь не умереть от старости до появления твоего почтомага! Или, что еще хуже, прежде чем фрау Мерзость ворвется сюда!

— Все равно нам некуда деваться отсюда, Эл! — Уильям подбежал к окну, чтобы взглянуть, не видно ли Нимуса, но тут ручку двери кто-то задергал снаружи, и опять послышались голоса фрау Берты и почтомага Альбрехта, но на сей раз они раздавались уже за другой дверью:

— Дверь заперта! Кто-то ее запер изнутри! — и она забарабанила в дверь. — Кто в кабинете?! Сейчас же откройте, или я буду вынуждена открыть ее силой!

Друзья на мгновение замерли, чтобы не выдать себя, и затем вновь с надеждой обернулись к окну. Уильям не сразу заметил, что какая-то точка в небе стремительно приближалась к ним. Настолько стремительно, что спустя секунду эта точка успела превратиться в живого Нимуса, на огромной скорости летящего в их направлении.

— Эл, это Нимус! — шепотом проговорил он, указав пальцем на приближающегося к ним почтомага.

Нимус стремительно приближался к ним, и с каждой секундой все отчетливее становилось видно, что он летел, стоя в какой-то непонятной штуке, напоминающей то ли бочку, то ли очень высокое ведро.

— Он наверно шутит! — растерянно произнес Эл, увидев, на чем летит почтомаг.

— И мы на этой штуке собираемся вернуться в Лондон?! — Уильям глазам своим отказывался верить, видя, на чем собирается почтомаг забрать их отсюда. — Проще уж выпрыгнуть из окна! — скептически добавил он.

Тем временем голос фрау Берты за дверью раздавался все громче:

— Ну что же! Вы не оставляете мне выбора! Адаперио! — крикнула она, и один из стульев полетел в сторону Уильяма и Эла, к счастью, не задев ни одного, ни другого.

— Эге-ге-ей! Мастер Калхоун, запрыгивайте, — Нимус, вплотную подлетев к окну, отворил дверки своего необычного летательного аппарата и отступил в нем чуть назад, чтобы друзья могли влезть внутрь.

— Давай, Уил, скорей! — Эл подсадил Уильяма, и тот, взобравшись на высокую раму открытого окна, решительно выдохнул и со страхом шагнул в эту странную конструкцию.

Он сделал неуверенный шаг, поскользнулся и чуть было не упал в снежную бездну, распростертую под ногами. Но Нимус, моментально среагировав, тут же подхватил его и втащил

внутрь! Оказавшись там, Уильям быстро протянул руку Элу, и тот, ухватившись за нее, ловко вскочил на оконную раму и влез в летательный аппарат Нимуса. На то место, где секунду назад была нога Эла, уже летел второй стул.

— Трогай! — закричал Эл Нимусу что есть мочи.

Нимус мгновенно дернул что-то торчащее из корпуса своего летательного аппарата, и тот моментально взмыл высоко вверх, после чего, ложась на нужный курс, стал стремительно набирать скорость.

— Успели! — крикнул Уильям, крепко держась за края транспортного средства. — В последний момент, но все же успели!

— Да! Проскочили! — радостно вскричал Эл. — Теперь эта мерзкая болотная муха уже не доберется до нас. — Но в следующую секунду, посмотрев вниз, он добавил менее радостно: — Будем надеяться, что моя храбрость осилит это путешествие!

— На чем это мы летим, Нимус?! — стоя в мчащемся на сумасшедшей скорости аппарате, спросил Уильям.

Чтобы быть услышанными, им всякий раз приходилось кричать, когда они собирались что-то сказать.

— Это почтолет, мастер Калхоун! — крикнул через плечо тот, пристально следя за курсом. — Мы, почтомаги, пользуемся им, когда нужно доставить посылку больших размеров или же выбраться из мест, где запрещено перегринировать! Никогда не думал, что таким местом окажется Альпург!

Уильям на секунду посмотрел назад. При свете дня Альпург выглядел даже страшнее, чем поздно вечером в тумане. Уильям сразу же заметил каменных драконов, сидящих, словно на насесте, на многочисленных высоченных башнях замка. С четырех сторон Альпург был окружен лишь снежной пропастью и множеством других вершин в снежных шапках. Уильям снова обернулся к Нимусу. Казалось, он только сейчас услышал сказанное им, и сразу же недоуменно вскинул брови.

— Почтолет?! Но это же всего лишь высокое ведро с дверками, Нимус! — ему не верилось, что он произносит это, стоя в этом самом ведре, которое мчит их на безумной скорости по небу.

— Ведро, да непростое, мастер Калхоун! — живо отозвался тот. — Это ведро быстрее даже Шестичасового с его знаменитыми Голубоглазыми, не говоря уже о летающих транспортных средствах демитов, которыми они так гордятся! Это помело! — он указал на прикрепленную позади почтолета длинную метлу. — Оно выполняет функцию руля, позволяя указывать точное направление почтолету, что делает его маневрирование более легким! — прокричал Нимус. — Во времена моего дедушки почтолеты не были оснащены помелом, и приходилось держать его в руке, что создавало в полете лишние неудобства. Помело иногда могло выпасть из рук, и тогда приходилось приземляться в импровизированном порядке.

— Ничего себе! — в восторге произнес Уильям, глядя вниз на стремительно мчащиеся очертания холмов, лесов и гор.

Почтолет уже перестал казаться ему чем-то жалким и беспомощным. Он вновь обернулся в сторону Альпурга, желая лишний раз запечатлеть его в памяти, посмотреть на замок из такого необычного ракурса. Но, к своему величайшему удивлению, вместо пропасти, над которой возвышался Альпург, он теперь увидел густо-зеленые леса. А откуда-то издалека приятный ветерок доносил морской воздух. Хотя, по сравнению с Шестичасовым, почтолет Нимуса казался смертельно опасной штукой, но, находясь внутри всего пару минут, Уильям быстро к нему привык. Он взглянул на Эла. Тот, весь бледный, крепко вцепившись руками в борта почтолета, все еще ошарашенно молчал.

— Как впечатления от полета, дружище? — прокричал ему Уильям, но Эл был даже не в силах заговорить, так что ему пришлось слегка встряхнуть своего спутника. — С тобой все в порядке?

Эл, казалось, все еще не пришел в себя. С ужасом глядя на проносящиеся под ними пейзажи, он нервно кричал:

— Уил, я не хочу умирать в этом дурацком камзоле! Я не хочу умирать в Германии! Я не хочу…

— Успокойся, Эл! Возьми себя в руки и не смотри вниз! — схватил его Уильям за плечо.

Наконец Эл немножко успокоился.

— Никогда не думал, что когда-то полечу на почтолете, если честно! — прокричал он со страхом. — Ты прав, лучше не буду смотреть вниз, а то меня вырвет!

— Может, вы расскажете, что случилось с Квинтием фон Бульбергом? — донесся до них приглушенный ветром крик Нимуса, стоявшего к ним спиной и управляющего почтолетом. Правая рука его была вытянута назад, и ею он время от времени двигал торчащее снаружи помело, придавая новое направление почтолету.

После этого вопроса друзья решили, что пора уже все рассказать почтомагу. Кроме того, Эл был рад хоть на что-то отвлечься и не смотреть вниз, пока они летят. Они с Уильямом все в подробностях рассказали Нимусу о том, что произошло в замке, а тот во время рассказа в знак негодования время от времени бил своей свободной рукой по краям почтолета:

— Что, даже Фафнер не додумался поискать потайную дверь?! — удивленно прокричал он через плечо и, резко дернув помело, повернул налево.

— Нет, не додумался! — Уильям старался крепче держаться, чтобы ненароком не вылететь из почтолета. — Наверно, он, как и все остальные, подумал, что фон Бульберг вошел в Картинный Зал через обычную дверь!

Когда их рассказ дошел до момента обнаружения камина, Уильям очень неосмотрительно поведал почтомагу и про то, каким именно образом они с Элом вызвали его. Нимус немедленно среагировал самым неожиданным образом:

— Штамп Конверта! — вскрикнул он. — Вызвать почтомага сжиганием написанного письма! — для Нимуса вообще все, что касалось писем, считалось чем-то святым и требующим особого внимания. — Кража писем — это в высшей степени преступный промысел, мастер Калхоун! Сжигать письма — плохая примета! Это то же самое, если волшебник сожжет свое волшебное перо!

— Нимус, Нимус! — поспешил успокоить его Уильям. — Он все равно уже прочел его, да к тому же ему оно уже не понадобится! И потом, оно как-то связано со мной.

— Как оно может быть связано с вами, мастер Уильям?

— Помнишь, я упомянул в рассказе, что этот Огастес появился прямо из портрета моего предка, Деверелла Калхоуна?

— Да, помню, мастер Калхоун! Славный был предок! Очень славный! Ведь благодаря ему…

— Да-да, я помню! — остановил он очередные восхваляющие речи своего почтомага про славный род Калхоунов. — Так вот, мы с Элом считаем, что письмо отправлено именно этим Огастесом! Следовательно, если мы окажемся правы и оно действительно было от Огастеса, то, значит, это имеет связь со мной или кем-то из моих предков!

— В письме указано было имя отправителя? — прокричал Нимус, все так же не отводя глаз от выбранного курса.

— Да! Но там не было имени, там просто было написано

«Г.Б.З.»!

Как только Уильям произнес эти три буквы, почтомаг сразу же выпустил помело, и почтолет, лишенный управления, резко устремился вниз. Но Нимус, мгновенно опомнившись, вернул его на прежний курс.

— Полегче, Нимус! — в страхе заорал Эл.

— Прошу прощения, мастер Элиан! — крикнул Нимус и обратился к Уильяму. — Мастеру Калхоуну известно, что означают эти буквы? — его голос звучал неровно, даже несмотря на крик.

— Нет, мы надеялись, что ты сможешь помочь нам разгадать эту загадку!

— «Г.Б.З.» означает «Графство Без Знамен», мастер Калхоун!

— Графство Без Знамен! — вмешался Эл. — О нем говорил Фафнер в ту ночь, я только сейчас это вспомнил.

— Точно! — подхватил Уильям. — И как я забыл об этом!

— Так Фафнер тоже думает, что это дело рук Графов?

— Ну, по всей видимости, да! — ответил Эл.

— Я только сейчас вспомнил… — вновь заговорил Уильям, который потихоньку восстанавливал события прошлой ночи по порядку. — Этот Огастес! Он обращался к фон Бульбергу «гарафо» и в самом разговоре упоминал про каких-то графов, которые хотели отомстить фон Бульбергу по каким-то причинам!

Вслед за Уильямом начав потихонечку прокручивать еще раз в голове события вчерашней ночи, Эл вспомнил:

— А еще он сказал, что на каком-то дворе снова холодно!

— Нет, не так, — поправил его Уильям, тоже вспомнив, — что-то связано было с каким-то холодным двором, не знаю точно что.

— Зеленый Вензель! — вскричал Нимус. — Ну дела! — затем помолчал секунду и снова повторил: — Ну дела!

Уильям с Элом переглянулись.

— Нимус, так тебе что-то известно про этих графов? Нимус, который, казалось, все еще над чем-то размышлял,

ответил не сразу:

— Мастер Уильям, Графство Без Знамен — это самое ужасное, что когда-либо случалось с волшебниками за всю историю их существования!

— А где находится это Графство, тебе известно?

— Это не совсем то Графство, о котором мастер Калхоун подумал! — ответил ему Нимус. — Графство Без Знамен — это название ордена очень темных волшебников! Их основной целью являлось полное уничтожение действительной знати волшебников! Так сказать, массовое истребление аристократии!

— Но почему им так важно было это сделать? — спросил Эл, внимательно слушая каждое слово Нимуса.

— Потому что, мастер Элиан, Волшебным Сообществом управляет именно аристократия. Уж вы-то это знать должны! Простой волшебник не имеет права занимать руководящую должность, таков закон Волшебного Сообщества. И он действует вот уже несколько тысяч лет!

— А фон Бульберг тоже был аристократом? — Уильям теперь уже действительно почувствовал себя в средневековье, очень кстати вспомнив, что на нем по-прежнему камзол.

— Квинтию фон Бульбергу был присужден титул виконта много лет назад. Он не был по рождению аристократом, — Нимус казался не на шутку встревоженным их рассказом о вчерашней ночи.

— А почему Огастес назвал фон Бульберга предателем, Нимус? — вмешался Эл.

— Чего не отправляю, того не доставляю! — Нимус был не менее озадачен этим фактом, чем Уильям с Элом.

— А что такое гарафо? — спросил Уильям.

— Так друг к другу обращались графы, и настоящие, и те, о которых мы сейчас говорим. Это старое обращение графов к равному себе.

— Выходит, фон Бульберг и вправду был одним из них! — заключил Эл. — Но почему тогда они его убили?

— Этого мы наверняка уже никогда не узнаем! — сказал Нимус, и друзья почувствовали, как почтолет медленно стал опускаться вниз. — Идем на посадку! Держитесь крепче!

Уильям посмотрел вниз и увидел там уже более явственную картинку, чем при последнем обзоре. Они шли на посадку, и с каждой секундой очертания поверхности становились все четче и четче, пока не стали заметны для глаза Лондонский Мост, здание Парламента и холодные воды Темзы.

— Мы уже в Лондоне! — не верил своим глазам Уильям. — Так быстро долететь из Германии до Лондона! Нимус, да твой почтолет просто чудо из чудес!

— Чудеса вполне реальны, мастер Калхоун! — в голосе Нимуса проступила улыбка.

Вскоре почтомаг осведомился о ближайшем пункте высадки и Эл назвал адрес: дом №5 по улице Бенсон Стрит. Они сменили курс и меньше чем через минуту оказались на названной Элом улице. А спустя еще минуту почтолет уже приземлился на заднем дворике дома Эла. Нимус вышел первым и, галантно придержав дверку, выпустил своих пассажиров.

— Значит, здесь ты и живешь! — заметил Уильям, поглядев на белый большой дом Эла, совсем не отличавшийся от демитовских домов. — Отличный домик, дружище!

— Спасибо, Уил! Тебе обязательно нужно погостить у меня как-нибудь!

— Как-нибудь — обязательно! — пообещал Уильям. — Ну что, давай прощаться?

— Погоди! — сказал вдруг Эл, вытащив из кармана камзола свою перокарту. — И как мне раньше это в голову не пришло! Достань свою перокарту!

Уильям молча достал перокарту и вопросительно взглянул на Эла. Тот вытащил свое волшебное перо и, раскрыв перокарту, коснулся ее кончиком пера. Перокарта тотчас же с шумом скомкалась и спустя секунду развернулась, придя в прежнее состояние. Уильям взял ее в руки и обнаружил в верхнем углу светящуюся мелкими красными буквами надпись: «Элиан Гиббс». Сразу после этого они проделали с перокартой Эла то же самое, но уже волшебным пером Уильяма.

— Ну вот! — сказал Эл, свернув свою перокарту и положив обратно в карман. — Теперь у нас на перокартах появились первые пероданные!

— Первые перо… что?

— Ну да! Пероданные. Нимус тебе все объяснит! На случай, если заниматься мы будем в разных группах, свяжись со мной по перокарте завтра после Перологии! А сейчас мне пора! — он обратился к почтомагу. — Спасибо, что подбросил до Лондона, Нимус!

— Всегда рад услужить, мастер Элиан! — отозвался Нимус.

— Повезло тебе иметь собственного почтомага, старина, — обернулся он снова к Уильяму. — Наш-то Таппэнс, кроме как па, никому из нас не служит! Ну, удачи завтра на Перологии, и до встречи, Уил!

— Тебе тоже, Эл! До встречи! — попрощался он с другом, после чего вернулся в почтолет.

Нимус шагнул в него после Уильяма и, закрыв дверки, резко подметнул помелом по земле, заставив почтолет взмыть в воздух. Почтолет взял курс на Блекфрайрс Лейн. Когда они уже летели, Нимус заговорил первым:

— Очень радостно видеть, что у мастера Калхоуна уже появляются друзья! Мастер Элиан показался мне добрым другом!

— Да, это здорово! Эл отличный парень! — отозвался Уильям, слегка погрустнев от того, что его приключения на этом

закончились. Потом, чуть погодя, он вспомнил: — Нимус, расскажи мне про эти пероданные, о которых говорил Эл.

— А что мастеру Калхоуну вообще известно про перокарты? — спросил спокойно Нимус.

— Ну, только то, что с ее помощью нам предстоит перегринировать в дома преподавателей, где будут проходить занятия Вступительного Курса.

— Что ж, тогда мастеру Калхоуну следует знать, что перокарта вполне себе живое создание, совсем как мы.

— Оно тоже ест, пьет и попадает в неприятности в Германии? — усмехнулся Уильям.

— Да, и при этом растет, со временем укрупняясь в размерах, — словно не поняв шутки, серьезно продолжал Нимус.

— И каким образом?

— Когда какой-нибудь волшебник оставляет свои пероданные на перокарте другого волшебника, это означает, что он признает в нем друга и доверяется ему полностью. Это почти то же самое, что отдать кому-то свое волшебное перо. И если чьи-то пероданные окажутся в руках недоброжелателей, то волшебнику может угрожать опасность, так как при помощи перокарты с ним могут связаться и узнать его местонахождение в любой момент.

— Вот как!

— Согласно Этикету Волшебника, когда кто-то делится своими пероданными, в ответ нужно сделать так же, оставив и свои пероданные на его перокарте.

— Но в чем смысл пероданных?

— В том, что при их помощи можно в любую минуту связаться с волшебником, пероданные которого значатся на перокарте. Чем больше пероданных на перокарте, тем она становится крупнее в размерах. Кажется, у демитов такой вид связи называется телефоном. Демиты изобрели телефон, интернет, всяческие средства моментальной связи, но, уж поверьте почтомагу, мастер Калхоун, все их средства связи просто детские игрушки по сравнению с перокартой волшебника, хотя бы потому, что общение на расстоянии с ее помощью гораздо реалистичнее, нежели у демитов.

— И как именно перокарта работает?

— Довольно просто, мастер Калхоун! Стоит лишь развернуть ее и выбрать нужные пероданные касанием волшебного пера. После этого повторным касанием устанавливается связь, и на другом конце отвечают.

— Что ж, получается, это просто незаменимая вещь! — радостно заключил Уильям.

— Готовьтесь, мастер Уильям! Идем на посадку!

Они бесшумно подлетели к заднему дворику дома №13 по переулку Блекфрайрс Лейн. Выходя, Уильям заметил на дверках почтолета нечто, чего из-за спешки не заметил раньше. Там красовался большой герб зеленого цвета, уже знакомый Уильяму со дня визита в Почтамт.

— Нимус, так это официальный транспорт Магического Почтамта?

— Конечно, мастер Калхоун! — подтвердил тот. — Он служебный!

Уильям огляделся кругом. Он подумал, удивившись в глубине души, что за последние сутки ему пришлось столько пережить, а домик на Блекфрайрс Лейн все так же стоит себе как ни в чем не бывало. И все это время в соседних домах живут демиты, ни о чем не подозревая, и занимаются своими насущными делами. Он посмотрел на садик позади их дома и вдруг спросил:

— Нимус, почему мы каждый раз подлетаем к заднему дворику домов? Это для того, чтобы оставаться незамеченными?

— Отчасти и поэтому. Но, согласно тому же Этикету Волшебника, уважающий себя волшебник не позволит себе войти в дом другого волшебника через парадную дверь — она для демитов. Если волшебник заходит к другому волшебнику через парадную дверь, это значит, что он этим выражает свое неуважение к семье, проживающей в доме, или же пришел с недобрыми мыслями.

— Ясно! Ну что ж, спасибо, что выручил нас с Элом, мой верный почтомаг! Ты, как и обещал, явился на мой первый зов! Зеленый Вензель! Рад такому почтомагу! — сказал Уильям, передразнивая Нимуса, и благодарно похлопал его по плечу.

Нимус от таких слов чуть не расплакался от счастья. Он очень любил, когда его хвалили или давали понять, что он полезен.

— Почтомаг из рода Нимусов всегда готов прийти на помощь своему волшебнику! — шагнув в почтолет, Нимус театрально изобразил поклон.

— Ладно, я пойду, пока миссис Хоггарт тебя тут ненароком не заметила, да еще в этой штуковине! Иначе она дважды убьет тебя. Сперва за то, что ты посмел своим грязным почтолетом запачкать ее лужайку, а потом за то, что ты не демит! До встречи, Нимус! — Уильям широко улыбнулся, и поэтому Нимус воспринял его слова как шутку.

— Доброй Почты, мастер Калхоун! — чуть приподнял свою шапку почтомаг и легким движением рукоятки помела позади почтолета подметнул им лужайку миссис Хоггарт. Почтолет взмыл в воздух и, взяв курс, мгновенно испарился из поля зрения.

«Что ж, выходные выдались не скучные!» — подумал Уильям и вошел в дом.

Комната Уильяма находилась на первом этаже, так что ему не пришлось преодолевать лестницу, где его могли увидеть Хоггарты. Он понимал, что если предстанет перед ними в камзоле, то придется давать какие-то объяснения. Конечно, можно было бы сказать, что он готовится к Хэллоуину, но учитывая, что до праздника оставался еще целый месяц, этот вариант отпадал. Войдя в дом, он обнаружил, что почти вся мебель слегка сдвинута с места. Судя по всему, миссис Хоггарт затеяла генеральную уборку. Он незаметно прошел в свою комнату и, оказавшись в ней, не сразу ее узнал. Вся мебель в ней была отодвинута от стен. Первым же делом Уильям убедился в том, что миссис Хоггарт не заглядывала в шкаф и не нашла его школьные учебники, засунутые в мешок. После этого, еще не совсем понимая, что здесь могло произойти, он снял с себя камзол, достал из шкафа одежду и быстро переоделся в привычные джинсы и рубашку. Затем, вытащив из кармана камзола перо и перокарту, спрятал сам камзол глубоко в шкаф. Затем пришла очередь скрыть от посторонних глаз более мелкие предметы. Перо он попросту сунул в карман, а перокарту спрятал под матрасом кровати. Еще раз бегло окинув взглядом свою комнату, точнее ее новую версию, он пошел искать Хоггартов. Дойдя до кухни, он заметил миссис Хоггарт, вспотевшую и забегавшуюся до смерти. Увидев Уильяма, она, оттерев пот со лба, направилась к нему:

— А, вот и ты, мой мальчик! Я не заметила, как ты вошел! — она приобняла Уильяма и, поглядев на него, спросила: — Ну как выходные? Удалось отдохнуть у Бобби?

— Привет, миссис Хоггарт! — он был очень рад снова оказаться дома и застать миссис Хоггарт в добром здравии. — Да, все было отлично! Мы с Бобби… — Уильям осекся на мгновение, придумывая, чем они с Бобби могли заниматься на выходных. — Мы читали книжки, и готовились к урокам! — сказал он единственное, что пришло ему в голову.

— Да что ж такое, Уилли! — нахмурила брови миссис Хоггарт. — Нельзя же постоянно сидеть за учебниками! Отдохнул бы пару дней, уроки все равно никуда не денутся!

— Ну, мы и отдыхали, — чувствуя себя неловко от того, что приходится лгать ей, ответил Уильям. А затем, вспомнив о беспорядке в доме, спросил: — А что здесь произошло? Почему вся мебель сдвинута?

И тут миссис Хоггарт начала рассказывать о том, как поручила мистеру Хоггарту заняться тумбочкой возле кровати Уильяма, что в свою очередь вызвало ее поломку. После чего потребовалось купить новую тумбочку, но она оказалась больше старой по своим габаритам и перекрыла дверной проем. В итоге пришлось сдвинуть кровать и остальную мебель. В результате обнаружился не заклеенный обоями участок стены, ранее закрытый старинным шкафом. После чего миссис Хоггарт решила сменить обои во всем доме, чтобы цветовая гармония не нарушалась нигде.

Уильям слушал все это, еле успевая следить по рассказу миссис Хоггарт за мелкомасштабными катаклизмами в доме. Она рассказывала об этом таким серьезным тоном, словно в

комнату Уильяма влетел метеорит и в ней теперь попросту нельзя было находиться.

— Пошли, — она потянула Уильяма за руку, — я тебе все покажу, и ты сам увидишь, что это просто недопустимо!

Войдя в свою комнату, Уильям еще раз увидел, во что она превратилась. Не успел он прокомментировать ситуацию, как миссис Хоггарт подошла к участку стены, до этого закрытому шкафом, и ткнула пальцем:

— Смотри! Видишь? Это просто уму непостижимо! — возмущалась она. — Чтобы в цивилизованных домах творилось такое на стенах! — миссис Хоггарт, казалось, приходила в ярость всякий раз, когда видела этот не заклеенный обоями участок стены.

Видя ее неподдельное возмущение, грозящее перейти в бурю, Уильям поспешил успокоить миссис Хоггарт:

— Миссис Хоггарт, но этот участок стены все равно был закрыт шкафом, и его никто не видел. Почему бы снова не вернуть шкаф на прежнее место? Тогда незаклеенный участок вновь не будет видно.

— Уилли, как ты можешь говорить такое, дорогой? — вскинула брови миссис Хоггарт, и Уильям сразу сообразил, что его метод успокаивания выбран крайне неосмотрительно.

Миссис Хоггарт еще сильней расстроилась от одной мысли оставить все как было.

— Ну ладно, ладно, обои так обои! — поторопился согласиться Уильям. — Я ничего не имею против новых обоев!

— А может, нам затеять небольшой ремонт? — миссис Хоггарт стояла, прижав указательный палец к подбородку, переводя взгляд то на один участок пола, то на второй, а потом и потолок и стены…

— Ремонт? — переспросил Уильям.

Но миссис Хоггарт будто его и вовсе не слышала. Она стояла, прищурив глаза, уже одобрив в мыслях свое же решение:

— Да! Ремонт — это то, что нужно! В конце концов, мы живем в этом доме, и хорошо бы улучшить его состояние! — окончательно утвердившись в правильности своих мыслей, проговорила она.

Уильям подумал, что если они простоят здесь еще минуту, миссис Хоггарт решит улучшить еще что-нибудь, и поэтому не стал дальше спорить, а просто спросил:

— Но где мы будем жить во время ремонта? — ему все еще не верилось в серьезность того, что говорит миссис Хоггарт.

— Ты забыл, дорогой? У нас же есть домик в Девоне. Переедем туда, пока тут будет ремонт, а после вернемся в новый, отремонтированный дом! — и чуть погодя добавила: — И как я раньше об этом не подумала?!

Уильям много раз был в домике Хоггартов в Девоне. Каждый год они праздновали там Рождество, а летом и вовсе перебирались в него на пару месяцев. В целом, там можно было жить. Однако перспектива переехать туда именно сейчас, когда у него вот-вот начнутся первые занятия Вступительного Курса, казалась ему угрозой для его обучения магии. В ближайшие пару месяцев уж точно.

— Но как я буду ездить на учебу из Девоншира? — Уильям все еще пытался найти доводы для отмены ремонта.

— О, это не проблема! Эдвард по утрам будет отвозить тебя по дороге на работу. Вот только придется вставать чуть раньше обычного, но… — она развела руками, — месяц-другой переживем!

— И когда планируется начать ремонт? — поинтересовался

Уильям, стараясь придать голосу беспечность.

— Нужно будет это обсудить сегодня с Эдвардом, но думаю, начать его следует ближе к выходным. Да, тогда за выходные мы сможем спокойно перебраться в Девон, — и бросив напоследок недовольный взгляд на голый участок стены, миссис Хоггарт поспешила вниз. — Ладно, Уилли, отдыхай, дорогой, а мне нужно вернуться на кухню и разобраться с плитой! — она живо чмокнула Уильяма в щеку, приобняла еще раз и вышла из комнаты.

Сам Уильям, как громом пораженный, остался стоять посреди комнаты, глядя ей вслед. После услышанного он все еще никак не мог прийти в себя. Ему до сих пор казалось абсурдом устраивать в доме ремонт из-за какого-то участка стены! Да чтоб она была неладна, эта стена! — подумал он и в злости подбежал к тому самому участку стены, чтобы пнуть, но когда он оказался в непосредственной близости от него, то застыл в изумлении. На этом самом участке стены, не заклеенном обоями, внезапно что-то привлекло его внимание, и он встал как вкопанный, таращась на это «что-то».

На стене Уильям заметил какое-то сильно потертое и едва видимое изображение, которое все же сумел разглядеть. Что это было за изображение, он поначалу не понял. Оно было как раз на уровне его глаз. Подойдя вплотную к стене, он пристально всмотрелся в рисунок. А всмотревшись, пришел в еще большее удивление, вновь застыв на месте и тупо пялясь на стену. На рисунке было изображено ПЕРО!

Перо хоть и было едва видимо, все же довольно четко просматривалось по контуру. По верху пера была изображена остроконечная шляпа. Проследив за линией изображения вверх, он обнаружил, что дальше она и вовсе теряется. Тогда он отошел от обнаженного участка стены и, пораженный, присел на край кровати, размышляя о странном изображении. Что оно могло означать? И почему-то ему не давала покоя мысль о том, что это перо — именно волшебное, а шляпа, изображенная сверху пера, сильно напоминала ту, что была на голове у фрау Берты во время бала. Как бы там ни было, у него еще будет время поразмыслить над этим. А сейчас надо придумать, как отговорить миссис Хоггарт устраивать ремонт. Ведь если мистер Хоггарт будет возить его по утрам в старую школу, то есть вероятность того, что его заметят учителя или кто-то из учеников, и вполне может выясниться, что Уильям уже неделю туда не ходит. И он решил спуститься вниз под предлогом помощи миссис Хоггарт. Быть может, он найдет аргументы, чтобы убедить ее в том, что ремонт дому совсем не нужен и что он и без ремонта отлично смотрится.

Весь оставшийся день, а заодно и вечер прошли в активном перетаскивании мебели и прочих предметов. А вечером, после возвращения мистера Хоггарта, миссис Хоггарт обсудила с ним идею ремонта, которая, к огорчению Уильяма, показалась мистеру Хоггарту отличной затеей. При этом он еще добавил, что им давно следовало заняться ремонтом, а заодно подумать и о смене мебели.

Уильям был в отчаянии! Поздно вечером он зашел к себе в комнату, чтобы лечь спать. Еще раз мимоходом взглянув на еле различимое изображение пера и шляпы на стене, Уильям поставил будильник на семь утра, а потом достал из-под матраса перокарту, положил ее вместе с волшебным пером под подушку и, улегшись в кровать, стал размышлять. Он думал о письме, найденном в кабинете фон Бульберга, и о связи фон Бульберга с таинственным Графством Без Знамен. Ему казалась невероятной мысль о том, что президент Международной Федерации Волшебников был когда-то связан с шайкой убийц и вел с ними какие-то общие дела. Ему вспомнились слова в письме: «И с потомком крови гордой вновь родится Герцог Мертвый…» — опять этот Герцог! Да кто он такой и почему его так часто упоминают?! События последней ночи не давали Уильяму покоя. Ему было очень интересно узнать, кем был изображенный на портрете Деверелл Калхоун и есть ли связь между ним и тем другим Калхоуном, о котором упомянул мистер Веллингтон в Пернатом Гнезде. А также третий Калхоун, которого упомянул в разговоре с Гельдерном Бардальф Грэмм… кем он был?

С этими быстро сменяющими друг друга, как картинки,

мыслями он постепенно забылся сном.