Самая слабая из улыбок (гет)

На земле, где тает время, и тело превращает в прах.

Здесь прижилось дурное семя, здесь обитает страх.

Война. Для людей так характерно воевать. За землю, за воду, за солнце, за воздух — повод всегда найдётся. А смысл? В войне не ищут смысла, ибо для некоторых она сама им и является. На континенте война стала уже обычным и привычным явлением, вошла в ритм жизни общества. Однако всё изменилось, когда одна из сторон стала использовать чудовищ, именуемых драконами. Монстры, по всем критериям превосходящие людей, неминуемо склоняли исход сражений в сторону одного государства. Именно потому и было принято решение о создании воинов, что могли бы дать отпор этим берсеркам.

Самые светлые умы, безумные гении и передовые учёные были собраны на отдалённом острове для реализации этой цели. Население этих земель было невелико: несколько некрупных городов, окружённых деревнями. Весь остров стал одной большой лабораторией, а люди, проживающие там — подопытными. В ходе длительных экспериментов были выведены воины полукровки. Наполовину люди, наполовину монстры.

В то же время деревни и некрупные города стали подвергаться нападению монстров, пожирающих человеческую плоть — йома. Тогда впервые и стало известно о существовании некой организации, предлагающей свои услуги по их устранению. У жителей, разумеется, были свои версии об их происхождении, однако это не меняло того факта, что сами они не могли справиться с ловкими и хитрыми тварями. Йома маскировались под людей, пожирая мозг жертвы, они способны были не только принять её внешний облик, но и перенять необходимые воспоминания.

Сами того не подозревая, жители поддерживали деятельность организации и спонсировали дальнейшие эксперименты по выводу гибридов. Плоть йома вживлялась в тела детей, изначально обоих полов, а позднее только девочек. Весь остров стал полигоном для испытаний силы воительниц и совершенствования их навыков. Они были прозваны «Клеймор» из-за огромных мечей, которыми сражались. Управляться с подобным оружием было невозможным для обычного человека. Люди опасались их, считая не менее опасными, а со временем и более пугающими, чем обычные йома. Используя силу йома, пульсирующую в их телах, клеймор достигали немыслимой для людей скорости, ловкости и силы, со временем превзойдя даже чудовищ, с которыми призваны были бороться. Вскоре в народе их стали именовать среброглазыми ведьмами.

Однако помимо нападений монстров жители страдали от иных проблем, являющихся неотъемлемыми спутниками любого общества: голод и нищета. Многие деревни, неспособные собрать нужную сумму денег для оплаты дорогостоящих услуг организации, были уничтожены монстрами. Чудом же уцелевшим беженцам, бежавшим прочь, оставалось лишь скитаться от поселения к поселению в тщетной надежде найти себе новое жильё.

Все члены организации, отвечающие за выведение и обучение новых воительниц, были мужчинами. Их узнавали по чёрным длинным робам, что они всегда носили. Двое из них ехали верхом. Лошади вяло месили грязь копытами. Вдоль дороги вытянулась вереница беженцев из очередной разрушенной деревни. Исхудавшие, измождённые люди, одетые в лохмотья, брели по дороге, сжимая в руках свои скудные пожитки.

Внезапно немолодой уже мужчина в лохмотьях перегородил дорогу всадникам.

— Прошу вас, прошу, помогите! Нашу деревню истребили йома, мы едва смогли спастись. Мои дети не ели уже два дня, — он указал рукой на двух мальчиков и девочку.

Самому старшему из них на вид было не больше двенадцати. Все как один рыжие с веснушками на носу, одетые в грязные лохмотья они жались к юбке матери, с опаской поглядывая на всадников. Чуть поодаль стояла ещё одна девочка. Её средней длины волосы цвета воронова крыла вились и волнами спадали на худые плечи. Чёрные глаза смотрели настороженно, с опаской.

— Ничем не могу помочь, — холодно отозвался один из всадников.

— Умоляю вас, мы же умрём с голода! — беженец схватил коня за удила.

— Это ваши проблемы. К таким последствиям привела скупость — ваша и ваших селян.

— Умоляю, мне есть, что вам предложить, — беженец продолжал тянуть за удила, что порядком нервировало не только всадника, но и скакуна. — Возьмите её! — мужчина указал на девочку с чёрными волосами. — Вам же нужны маленькие дети?

— Продаёшь собственного ребёнка? — скривился всадник.

— Это не наша дочь, мы подобрали её на дороге. Прошу вас, возьмите её и дайте нам хоть немного золота.

— Что ж, — всадник в чёрной робе смерил взглядом девчушку, чёрные глаза её были полны ужаса, но ни слезинки не дрожало на пушистых ресницах. — Жаль, такой бы выросла красавицей. Орсей, — окликнул он своего спутника, — забирай девчонку, — с этими словами он извлёк из недр своего одеяния пару золотых монет и бросил их в дорожную грязь к ногам беженца.

— Спасибо, спасибо вам, — пролепетал тот, падая на колени и подхватывая деньги.

Всадник смерил его полным презрения и брезгливости взглядом и направил коня дальше. Орсей спешился и медленно подошёл к перепуганной девочке. Она действительно была красива, несмотря на худобу и рваные лохмотья, едва прикрывающие хрупкое тело. Босые ступни её были изранены острыми камнями. Чёрные, как смоль, глаза смотрели с мольбой.

— Как тебя зовут? — поинтересовался Орсей.

— Тереза, — едва слышно прошептала та.

— Прости, Тереза, но я не могу ничем тебе помочь, — эта сама собой вырвавшаяся фраза стала неожиданностью для него самого.

Множество таких беззащитных маленьких детей он собственноручно доставил в организацию, подбирая их на дорогах, забирая из деревень, после того, как йома вырезали их семьи, оставляя их сиротами. Но отчего-то перед этой маленькой девочкой он ощущал смутную неясную вину. Словно это он продал её организации, обрекая на страшные муки, а, возможно, и мучительную смерть. Словно это он предал её доверие.

Орсей подхватил Терезу на руки. Она оказалась даже легче, чем он предполагал. В этом хрупком маленьком тельце жизнь должна была едва теплиться. Вероятно, у этого ребёнка была крепкая воля. Орсей усадил Терезу на коня, после чего и сам устроился в седле.

Стараясь глядеть только на дорогу, он пришпорил скакуна, нагоняя напарника. Тереза обхватила его тонкими руками за пояс, чтобы не свалиться, прижалась, содрогаясь от холода и страха перед неизбежным. Она отчаянно цеплялась за него — одного из палачей, что обрёк на муки не одну жизнь.

Орсей был одним из самых молодых членов организации. Он пообещал себе, что не станет интересоваться дальнейшей судьбой Терезы, как только передаст её врачам. Но не прошло и суток, а он стоял в операционной, наблюдая, как поблёскивающий в электрическом свете скальпель скользит по бледной тонкой коже, оставляя за собой яркую алую полосу, вскрывая тело от горла до паха. Не отвёл он взгляда и когда врачи помещали пульсирующую тёмную чужеродную плоть йома, вшивая её в хрупкое тело, и когда стягивали бледную кожу грубыми стёжками. Орсей не в первый раз наблюдал этот процесс, но впервые ощутил отвращение и лёгкий трепет ужаса от осознания происходящего.

Он стоял в проёме двери, ведущей в спальни, где проводили первые дни после операции новые гибриды. Большой каменный зал был заставлен рядами кроватей, в которых лежали, корчась и завывая от боли дурными нечеловеческими голосами, изуродованные дети. Метаморфоз всегда проходил болезненно. Лица их были болезненно бледны.

Орсей знал, из каждой партии выживало не больше пятидесяти процентов подопытных, а когда и меньше двадцати-десяти. Ещё часть их станет калеками на изнуряющих тренировках, многие погибнут позже на выпускном экзамене. Лишь единицы станут воительницами и получат номер. И после каждая из них рано или поздно падёт в бою или же пересечёт свой предел и станет полноценным чудовищем, за головой которого пошлют её же соратниц.

Орсей обвёл зал взглядом, на сердце отчего-то было неспокойно. Он искал глазами Терезу. Он и сам не осознавал, отчего её судьба ещё беспокоит его. Она сидела на своей кровати, обхватив руками тонкие плечи. Всё ещё чёрные волосы сейчас были грязными и спутанными и рассыпались по сгорбленной спине. Тереза не издавала ни звука, крепко зажмурив глаза, она покачивалась взад-вперёд, будто это могло помочь унять терзающую её изнутри мучительную боль. Бледные губы были искусаны и опухли. Тонкие пальцы впивались в кожу, раздирая её, из-под полукружий ногтей стекали такие яркие капли крови. Над воротом ночной рубашки, мешком болтавшейся на худых плечах, виднелась стянутая стёжками кожа. Безобразный шрам останется теперь с ней до конца жизни.

Уже спустя неделю часть постелей опустела. Холодные окостеневшие тела складывали в отдельной комнате, чтобы позже захоронить в общей могиле. Орсей день за днём заглядывал в комнату, отыскивая Терезу по медленно выцветающим, но до сих пор тёмным, волосам. За время метаморфоза она не издала ни звука, молча переживая безумие боли, рвущее её изнутри. Молча расставаясь с частью своей человечности.

С самого утра Орсей чувствовал смутную, неясную тревогу, что никак не могла оформиться в конкретные опасения. Когда же он привычно уже пришёл взглянуть на Терезу, то обнаружил, что та сидит, привалившись спиной к холодной шершавой каменной стене. Глаза её были закрыты, на лице впервые за последние дни не было гримасы сдерживаемой боли. Тонкая бледная рука безвольно свесилась вниз. Спутанные когда-то густые и чёрные волосы окончательно поседели.

Орсей присмотрелся и только тогда заметил, что Тереза не дышит. Он поспешил мимо пустующих рядов кроватей и ухватился за тонкое запястье. Пульса не было.

Орсей стоял у землистого края огромной общей могилы. Детские тела, кое-как завёрнутые в старые рваные простыни, были свалены в одну кучу. Двое мужчин в чёрных робах с откинутыми капюшонами неспешно закапывали могилу. Рыхлая земля осыпалась с лопат на белые простыни, скрывая от глаз ужасы, что творились в лаборатории уже десятки лет.

Холодный осенний ветер пронизывал до костей. Его резкие порывы так и норовили сорвать капюшон с головы Орсея. Внезапно ему показалось, что одна из простынёй шевельнулась. Он похолодел, внимательно всматриваясь в груду трупов уже наполовину засыпанных землёй. Взгляд его наткнулся на широко распахнутые серебряные глаза, тонкие пальцы сжимали край простыни, бледные губы едва-едва шевелились.

— Стойте! — Орсей кинулся к гробовщикам. — Одна жива!

Те удивлённо проводили его взглядом, когда он спрыгнул в могилу на груду одеревеневших тел. Тереза тянула к нему тонкие руки, больше напоминающие обтянутые бледной кожей кости. Метаморфоз ещё не закончился. Орсей подхватил её на руки, глядя прямо ей в глаза. На радужке левого ещё оставалось чёрное пятнышко, которое таяло на глазах. Орсей наблюдал, как оно медленно растворяется в холодном серебре.

На его руках умер ребёнок, и родилась будущая воительница. Благодарность и надежда в этих холодных серебряных глазах и слабая улыбка на бледных губах заставляли его сердце сжиматься от страха, боли и жалости.

— Улыбайся, Тереза, улыбайся, пока жива, — едва слышно прошептал Орсей, прижимая её к себе.

Она пережила боль и ужас, что вынес бы не каждый взрослый. А сколько ещё боли и ужаса ей предстояло пережить. Но как мог он сказать ей об этом, когда в серебряных глазах той, что уже не была человеком, он видел не ненависть, а безграничное доверие?

И твой холодный расчёт, твоя немая игра...

Своды тренировочного зала наполнял звон мечей. Каждый день юные воительницы учились обращаться с оружием. Белая обтягивающая форма совсем не затрудняла движений. В первое время на тренировки не надевались ни тяжёлые латные наплечи, ни набедренники, ни сапоги. Клеймор рубились на тренировочных мечах, лёгких и затупленных. Они ещё не знали границ своих новых возможностей и порой калечили друг друга и таким безвредным оружием. Да что там оружие, они вполне могли нанести страшные увечья голыми руками.

Сквозь зарешечённые высоко расположенные окна в зал заглядывало яркое солнце. Терезе совершенно не хотелось находиться в душном пыльном помещении, но её мнения никто не спрашивал. Она ловко орудовала тренировочным мечом: тот казался ей лёгким, словно пушинка. Терезе не терпелось впервые взять в руки настоящий клинок, ощутить его тяжесть, сжать рукоять в ладонях. Работать в паре ей не нравилось: напарницы казались ей чересчур медлительными, а их удары были слишком предсказуемыми.

Тереза мельком взглянула на приоткрытую дверь, ведущую в тренировочный зал. Там едва различимый в тени стоял наблюдатель. Чёрный балахон полностью скрывал его фигуру, лица не было видно из-за накинутого капюшона. Но Терезе и не нужно было видеть его лица: она и так знала, кто это. Тереза на миг остановилась, закрыла глаза, сосредоточилась, нащупывая где-то в глубине себя дремлющую силу. Нет, она вовсе не желала взывать к плоти йома, что словно раковая опухоль обосновалась внутри её тела, она всего лишь лишний раз убедилась, что эта сила дремлет, что она полностью под контролем.

Открыв глаза, Тереза крепче сжала рукоять меча и, сделав резкий шаг вперёд, со свистом рассекла воздух мечом, затем развернулась, отражая воображаемый выпад противника. Отступила и контратаковала. Ей всегда интереснее было сражаться с воображаемым соперником. Всякий раз он становился сильнее и атаковал яростнее, но Тереза не имела права отступать или проигрывать, а потому яростно оборонялась и атаковала воздух перед собой.

Орсей приходил в тренировочный зал ежедневно. Он наблюдал лишь за Терезой и не мог не признать, что её прогресс очевиден. С каждым днём её движения становились точнее и быстрее. Без всяких сомнений её сила и ловкость повысились.

Орсей смело мог утверждать, что Тереза уже нащупала ту границу своих нечеловеческих сил, опасную линию, ступать за пределами которой нужно очень осторожно. Однако ещё ни разу за всё время тренировок он не видел, чтобы она пробудила в себе силу йома. Другие юные воительницы то и дело прибегали к ней, особенно в боях друг против друга. Азарт и желание победить соперника любой ценой побуждали их использовать запасы нечеловеческой силы и ловкости, хранящейся в их телах. И тогда тварь выглядывала из их глаз, окрашенных янтарём, скалилась острыми клыками, стремясь завладеть как можно большей частью сознания.

Лицо Терезы всегда оставалось спокойным и умиротворённым. Движения её были легки и точны. Она не позволяла себе даже коснуться этой тёмной энергии, дремлющей внутри неё, но Орсей не понимал почему. Однако это и влекло его: Тереза была для него особенной.

Впервые, наблюдая за становлением воительницы, он ощущал некий трепет радости, глядя на то, как быстро растёт её мастерство, ведь это основа выживания для них, а ещё облегчение. Орсей не мог отвести глаз от серебряных лёгких волнистых прядей, взлетающих в воздух всякий раз, когда Тереза подпрыгивала или делала очередной разворот. Меч словно был продолжением её тела, повинуясь мимолётной мысли. То плавно скользил, то резко рассекал воздух, то замирал, ожидая мысленного приказа.

Тереза отбила очередную атаку, и воображаемый соперник, наконец, отступил в тень, растворяясь в ней. Он обязательно ещё вернётся, будет таиться, выжидая удобного случая, чтобы напасть, но она всегда наготове. Она не проглядит атаки, не подставит спину.

Тереза глубоко вдохнула и шумно выдохнула, сердце бешено колотилось в груди, руки и ноги подрагивали от усталости. Она оставила тренировочный меч у стены среди прочего оружия и направилась к двери. Убедившись, что никто не смотрит в её сторону: соратницы азартно воевали друг с другом, она выскользнула за двери и прижалась к Орсею, обнимая его руками за пояс.

— Ты умница, — тихо произнёс он и погладил её по голове, перебирая пальцами пряди.

Тереза выпустила его из объятий и улыбнулась. Она выкладывалась каждый день только ради этого мига: ради улыбки на его лице, ради тихих слов похвалы.

— Если будешь и дальше так стараться, станешь отличной воительницей. Ты ведь будешь стараться, правда, Тереза?

— Да, — заверила она его.

В организации существовала своя иерархия. Она была скорее негласной, чем регламентированной. Орсей стоял в зале совещаний и ожидал, пока глава их сообщества обратится к нему. Пожилой мужчина, словно мудрый монарх восседающий на троне, сидел в резном кресле.

— Вы хотели меня видеть? — не выдержав, произнёс Орсей, привлекая к себе внимание.

— Да, — глава перевёл на него взгляд. — Я не мог не заметить, что ты проявляешь интерес к одной из юных воительниц, — негромко произнёс он.

Орсей нервно сглотнул. Пока он мог только догадываться, к чему ведёт этот разговор.

— А именно к воительнице номер сто восемьдесят два семьдесят седьмого поколения, Терезе, — тот сделал паузу и, не дождавшись ответа, продолжил. — В этом нет ничего странного или противоестественно. Каждый из нас хоть раз да ощущал вину или жалость к этим детям. Каждый из нас хоть раз да привязывался к одной из них. Ощущал радость за успехи и достижения. Вздыхал спокойно, когда она возвращалась живой с очередного задания. Не спал ночами, считая дни до того момента, когда она пересечёт предел своей человечности. Ощущал гордость и страх и переживал, словно перед ним его родная дочь.

В твоём же случае ситуация во многом особенная. Ты был тем, кто привёз эту девочку в организацию, обрекая на муки и страдания, но не вызвал у неё ненависти или страха. Ты же был тем, кто буквально вытащил её из могилы, спустившись на гору трупов. Тереза, похоже, сильно привязалась к тебе.

— Откуда вы знаете? — не выдержал Орсей.

— Я не слепец. Ты ещё молод и многого не видел и не знаешь. Все они, все наши творения для меня словно дети. Я горжусь успехами и скорблю о смерти каждой из них. Однако ни разу за всё время, что я занимаюсь их созданием, в глазах их я не видел такого доверия: лишь страх, ненависть или безразличие. Тебе же удалось приручить тигра. Орсей, я хочу поручить тебе долгосрочное задание.

— Долгосрочное задание?

— Именно, с этого момента я повышаю твой ранг с вербовщика-исполнителя, до наблюдателя и приставляю тебя к номеру сто восемьдесят второму семьдесят седьмого поколения воительниц. Ты должен стать тенью Терезы. Следуй за ней и докладывай мне даже о самых незначительных мелочах.

Я желаю знать о ней всё. Если эта воительница переживёт экзамен и получит свой знак и номер, твоей обязанностью будет оповещать её о новых заданиях, доставлять ей сменную форму и чёрные карты, если таковые будут посланы. Но основная твоя задача — поддерживать её доверие к тебе. Мне любопытно, что можно извлечь из этих эмоций.

Тереза должна считать тебя самым верным союзником, единственным, на кого она всегда может положиться. Тем, кому она может доверить любую тайну, тем, с кем она в первую очередь поделится всеми своими переживаниями и догадками, что только придут ей в голову. Ты понял свою задачу? — глава смотрел ему прямо в глаза, и от этого взгляда Орсею стало не по себе.

Не было в нём ничего, кроме холодного расчёта. Для него это был лишь очередной эксперимент, из которого, быть может, удастся извлечь выгоду.

— Да, — слегка осипшим голосом ответил Орсей. — Я вас понял.

— Отлично, тогда можешь приступать немедленно, — глава откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, словно этот разговор утомил его, а быть может, он просто обдумывал что-то.

Орсей развернулся и направился к выходу из зала собраний. У самой двери его остановил тихий голос.

— И ещё, Орсей, помни, ручной тигр ласков с хозяином, но лишь до поры до времени. Будь предельно осторожен.

Не произнеся ни слова, Орсей покинул зал.

«Сравнивать Терезу с тигром? Похоже, глава не столь наблюдателен и мудр, каким хочет казаться».

Тереза пробиралась сквозь густой кустарник, ступая босыми ногами по кривым корням, торчащим из земли и переплетающимися между собой. Высоко в кронах деревьев тревожно щебетали птицы. Справа в густой траве мелькнул рыжий лисий мех. По ту сторону леса располагался город, к нему Тереза и направлялась. Она вновь сбежала с тренировки, но ничуть не беспокоилась по этому поводу. Сегодня её воображаемый противник не желал показываться, а никто из соратниц не мог оказать ей достойного сопротивления.

Недалеко впереди раздался хруст, словно крупный хищник пробирался через кустарник. Тереза закрыла глаза, перед её внутренним взором лес предстал, сверкая огоньками разной степени яркости. Она легко и точно читала потоки жизненной энергии, самые яркие пульсирующие огни — это другие воительницы, взрослые и опытные соратницы, они опасны, но не для неё. Тускло мерцающие маленькие огоньки — звери или птицы, чуть более яркие, но тоже небольшие — люди, а вот тёмные сгустки агрессивной энергии, словно чёрные провалы в пространстве — йома.

В лесу поблизости Тереза насчитала с десяток крупных хищников и четыре йома. Она умело обогнула их, не позволяя своей собственной силе даже шевельнуться. Та дремала глубоко внутри, словно крупный хищник, затаившийся в убежище в ожидании рывка. Выбравшись на опушку, Тереза опустилась на мягкую зелёную траву и устремила взор на город. Поднимая пыль, по дороге шагали лошади, запряжённые в телеги, торговцы везли свои товары в город.

Узнав, что Тереза вновь сбежала с тренировки, Орсей оседлал коня и пустил его рысью по дороге к ближайшему городу. Он всегда знал, где её искать. Конечно, путь через лес был в два, а то и три, раза короче, чем огибающая тот дорога. Но для человека сунуться невооружённым в одиночку в лес было равносильно самоубийству. Здешние дебри буквально кишели крупными хищниками, не говоря уже о йома. Члены организации брались пересечь его лишь в сопровождении опытных воительниц.

Со стороны города лес располагался на значительном возвышении, дорога же опоясывала холм кольцом. Орсей сразу же заметил Терезу. Она сидела, привалившись спиной к стволу дерева.

— Тереза, — негромко окликнул он. Знал, что её слух куда острее человеческого.

Тереза тут же вскочила на ноги, готовясь скрыться в лесу, но увидев его, улыбнулась. Недолго думая, она спрыгнула с холма вниз на дорогу.

— Пора возвращаться назад, пока тебя не хватились, — произнёс Орсей, протягивая руку и помогая ей взобраться на коня. — Скажи, почему ты приходишь сюда? Скучаешь по своей прошлой жизни среди людей? — задал он давно интересующий его вопрос.

— Нет, город просто очередное препятствие. Пока я официально не стала воительницей организации и не получила свой знак и номер, я не могу так просто показаться на глаза жителям. Там за городом находится та самая дорога, где мы впервые встретились, мне бы хотелось ещё раз оказаться в том месте, — ответила Тереза.

Орсей ничего не ответил и пустил коня галопом назад к укреплённым каменным стенам организации.

Ты среди врагов, среди теней и вечных снов.

Время плен, мыслей тьма...

Тонкий лёд — хождение по краю.

Время шло, юные воительницы совершенствовали свои навыки. Неумолимо приближался экзамен. Событие, что для некоторых из них станет началом новой жизни в роли полноценных клеймор, а для других — концом всего.

Рассвет ещё только забрезжил на горизонте, когда восемь молодых воительниц в сопровождении более двадцати наблюдателей прибыли к руинам разрушенного города — месту, где вот уже несколько лет из раза в раз проводился экзамен. Сегодня они впервые надели полное обмундирование. Тяжёлые латные наплечники поблёскивали в лучах восходящего солнца. Слабый ветерок едва заметно шевелил лёгкие белые накидки.

— Вот и пришёл день, которого каждая из вас по-своему дожидалась. Кто-то ожидал его с трепетом радости, кто-то с нетерпением, кто-то с ужасом, преисполненный сомнений, кто-то с азартом, но так или иначе, каждая из вас долгое время готовилась именно к этому моменту. Экзамен — лишь первая ступень лестницы, что поведёт вас по пути отважных воинов, призванных очистить эти земли от тварей, что разрушили ваши семьи, что убили ваших близких и продолжают бесчинствовать, разоряя города и селения, оставляя детей сиротами. Кто-то из вас желает мести, кто-то — защитить то, что ему дорого, кто-то, возможно, испытывает азарт и упоение от самой битвы — все эти цели достойны будущих сражений.

Сейчас мы разделим вас на две команды по четыре человека. Цель экзамена — вывести из строя всех противниц из противоположной команды. Это не значит, что вы должны калечить или убивать друг друга. Нет, достаточно будет обездвижить и разоружить противника. В вашем распоряжении всё время до заката и весь город. Экзамен начнётся, как только вам выдадут мечи. Вы можете держаться все вместе, можете разбиться на пары или действовать поодиночке. Никаких ограничений нет, но помните, условия экзамена будут максимально приближены к условиям реального боя. Ваши жизни и жизни ваших соратниц в ваших руках.

Наблюдатели с трудом несли тяжёлые мечи, чтобы поднять один из них требовались усилия как минимум двух мужчин. Тереза протянула руку и сжала рукоять меча. Тяжесть оружия, предназначенного обрывать чужие жизни, давила на ладонь, и это ощущение не вызывало у неё ни ужаса, ни отвращения. Этот клинок — бесчувственная сталь. Лишь она вправе решать, как использовать свой меч, лишь она понесёт ответственность за всю кровь, что прольётся, и все жизни, что будут им отняты. Лишь по её желанию это оружие будет разить тех, кого она пожелает убить. Выбор всегда останется за ней.

Тереза сжала рукоять обеими руками, сегодня этот меч станет отражением её мыслей, он должен стать частью её тела, продолжением её руки, свершением её воли. Она убрала его в ножны за спиной. Сталь звякнула о сталь, приятный звук, приятная тяжесть, приятное ощущение — она не беззащитна.

Орсей не сводил глаз с Терезы. В том, как она держала меч, как смотрела на него, было некое пугающее очарование. Она словно пыталась почувствовать в холодном куске стали живое существо, словно нащупывала некий диссонанс. Как будто у оружия могла быть своя воля или душа, и Тереза пыталась эту душу познать, подчинить волю клинка себе.

Когда она убрала меч в ножны, Орсей слегка насторожился. Ему казалось, что она до сих пор не осознаёт серьёзности экзамена. Им предстоит отнюдь не тренировка, а битва на смерть. Тереза же слишком легко относилась к происходящему, улыбка не сходила с её лица. Она была единственной из всех восьми юных воительниц, кто убрал меч в ножны, тем самым настроив даже своих соратниц против себя. Она словно выказала им своё презрение. Тереза не рассматривала их, как соперниц, достойных её внимания, как воительниц, способных навредить ей.

Лучи восходящего солнца осветили её силуэт. Порыв ветра поднял в воздух волнистые серебристые пряди. Ослепительно сверкнул начищенный доспех, свет скользнул по рукояти клинка. Взгляд Терезы был устремлён лишь на Орсея. Прозвучал сигнал к началу, и она шагнула назад, падая спиной вперёд с утёса. До самого последнего мига она не отводила взгляда от его лица. Перед тем, как она исчезла из виду, растянутые в улыбке губы шевельнулись.

Орсей подался вперёд, с трудом подавив желание кинуться следом. Он не слышал её голоса, но разобрал фразу по движению губ. Слова, адресованные ему одному: «Смотри на меня». Орсей подъехал к краю обрыва, среди руин мелькали удаляющиеся фигуры воительниц. С такого расстояния рассмотреть, кто из них кто, было невозможным для человеческого глаза.

— Я постараюсь, — едва слышно произнёс он.

Этот экзамен ничем не отличался от любого другого, коих проводилось уже немало, до тех самых пор, пока глава организации не произнёс: «Выпустите четыре йома». Исполнители тревожно переглянулись. Даже один йома часто умудрялся покалечить и убить большую часть сдающих экзамен. Орсей внимательно посмотрел на главу.

«Чего ты добиваешься, старик? К чему сводить шансы сдающих на нет? Ты желаешь погубить их всех? Зачем?»

— Розмари, прости, что отвлёк тебя от твоих прямых обязанностей, но мне понадобится твоя помощь, — обратился тем временем тот к только что прибывшей воительнице.

Сейчас Розмари была самой сильной из действующих воительниц организации. Никогда прежде на памяти Орсея никто из первой десятки, никто из сильнейших, не присутствовал на экзамене. Не было в этом никакой необходимости. Даже пробудись юные воительницы в процессе битвы, с ними совладали бы и те, кто носит двузначные номера.

— Какова моя задача помимо истребления йома и пробудившихся, если это потребуется? — поинтересовалась Розмари.

— Я бы хотел, чтобы ты читала потоки силы йома экзаменуемых и сообщала мне о необычном на твой взгляд поведении, — туманно изрёк глава организации.

Розмари промолчала, она никогда особо не старалась вникать в смысл происходящего. Она была воительницей, для которой смысл существования заключался в азарте битвы. Она получала наслаждение от убийства йома, а ещё её всегда волновал её ранг. Розмари стремилась быть первой среди соратниц и упорно шла к своей цели.

Тереза открыто шагала по мощёной дороге. Большие плиты давно растрескались и поросли бурьяном. Полуразрушенные дома таращились на неё чёрными провалами окон. Погнутые и сломанные рамы местами щетинились осколками битого стекла. Двери по большей части отсутствовали, кое-где болтались на ржавых петлях обломки досок. У большинства домов частично обвалились стены, крыша почти везде отсутствовала. Отыскать в городе действительно надёжное убежище было задачей не из лёгких, но Тереза не искала места, где бы спрятаться.

Она остановилась на площади, в центре которой когда-то стоял памятник. Сейчас от него осталась лишь нижняя часть постамента, окружённая грудой обломков. Ветер усилился и теперь гнал пыль, закручивая её спиралями.

Тереза закрыла глаза, она совершенно чётко представляла себе, где находятся остальные семь участниц экзамена. Её соратницы держались вместе, противницы разбились на пары. На самой окраине города Тереза ощутила чужеродную агрессивную энергию. Йома. Тереза насчитала четверых.

«Так вот, что имел в виду глава организации, говоря о том, что условия будут максимально приближены к реальному бою».

Время тянулось мучительно медленно, как всегда бывает, когда ожидаешь чего-либо. Первую часть дня не происходило ничего интересного. Воительницы затаились в импровизированных убежищах, подавляя собственную силу йома и стараясь обнаружить друг друга. Йома и вовсе было не видно, эти твари предпочитали охотиться по ночам, а потому дожидались вечера. Когда солнце достигло зенита, три воительницы из группы Терезы вступили в битву с одной из боевых пар противоположной группы. Несмотря на численный перевес, они едва справились, при этом одна из них была серьёзно ранена, а две другие не преминули использовать силу йома.

Разоружённых заложниц оглушили и связали, оставив в одном из разрушенных домов. Похоже, юные воительницы и не догадывались о присутствие в городе йома. Две оставшиеся, вероятно, искали отделившуюся от группы Терезу, считая её более лёгкой добычей.

Уже вечерело, и небосклон окрасился в зловеще алый цвет, когда Розмари вздрогнула и прищурилась, что-то рассматривая в городе.

— В чём дело, Розмари? — негромко поинтересовался глава организации. — Произошло что-то интересное?

— Как сказать, — та склонила голову набок. — Одна из воительниц, та, что на площади, внезапно высвободила большое количество энергии йома. Этот всплеск на миг показался мне похожим на пробуждение, но я ошиблась, даже цвет её глаз не изменился. Она будто... — Розмари замолчала, подбирая слова, — она словно нарочно привлекла к себе внимание. Для йома на мгновение она стала ярким лучом маяка в непроглядной ночи, учитывая, что до этого момента обнаружить её по исходящей от неё энергии было невозможно. Сейчас же она вновь полностью подавляет свою силу йома, но не двигается с места. Похоже, она решила покончить с собой.

Четыре тёмные тени устремились к площади. Они передвигались настолько быстро, что казались неясными росчерками. Ощутив давящую энергию, остальные воительницы запаниковали. Такое количество йома разом пугало их. Инстинкт диктовал им бежать прочь, спасая собственные жизни, любопытство же влекло к площади, где у разрушенного постамента спокойно стояла Тереза. Юные воительницы сбились в кучу, вмиг позабыв об экзамене и разделении на команды. Теперь их целью было выжить, выстоять против монстров, и только вместе у них был небольшой шанс уцелеть.

— Займём более удобную позицию для наблюдения, — произнёс глава организации, пуская коня галопом вдоль кромки леса.

Город располагался под утёсом, и на некоторые его точки открывался отличный вид, если знать, откуда вести наблюдение.

Йома добрались до площади практически одновременно и замерли, отбрасывая длинные чёрные тени в лучах закатного солнца. Тереза не шевелилась, не делала попыток сбежать или атаковать. Она стояла на месте, не доставая меча.

— На её месте я бы уже обнажила клинок и взялась за него обеими руками, — негромко произнесла Розмари, — похоже, она решила умереть, даже не оказывая сопротивления. Она полностью подавляет свою силу йома. Учитывая отсутствие у неё боевого опыта, сейчас она не опаснее обычного человека.

«Тереза, что ты задумала? Беги же!» — Орсей сжал поводья так сильно, что костяшки пальцев побелели.

Тревога вгрызалась в его сердце, отчаяние от собственной беспомощности раздирало изнутри на части. Орсей не желал видеть смерти Терезы, но не мог отвести взгляда.

Они подобрались довольно близко, отсюда он мог видеть её лицо. Её глаза были закрыты. Ресницы едва заметно подрагивали. Лёгкие вьющиеся серебристые пряди покачивались, раздуваемые ветром. На фоне заката, сгорающего в алом пламени, она казалась нереальной, словно образ из иного мира. Тереза медленно подняла руку и взялась за рукоять меча, йома приготовились к рывку. Мышцы их напряглись до предела, тяжёлые чёрные когти вспороли каменные плиты под ногами.

«Ей не успеть обнажить меча», — Орсей пытался рассмотреть поблизости хоть какое-то укрытие, куда она могла бы отступить, но вокруг неё и окруживших её йома раскинулась ровная мощёная площадь.

Тереза улыбалась. Орсей уже не представлял её лица без этой лёгкой улыбки. Бледные губы шевельнулись.

— Смотри на меня.

Тереза открыла глаза — блеск холодного серебра на фоне кровавого заката. Твари скалились, издавая глухое рычание, больше напоминающее хрип. Их золотые глаза с плоскими зрачками были устремлены на неё. Их взгляды пылали ненавистью. Отвратительные морды йома были искажены злобой, с острых кривых клыков нитями свисала густая слюна. Их тела напоминали нагромождение уродливых бугров до предела напряжённых мышц.

В следующее мгновение йома одновременно сорвались с места, занося кривые лапы с когтями для удара. Орсей моргнул, Тереза исчезла. Только что она стояла у статуи, и в один миг её там не стало. Он с недоумением осматривал площадь, взгляд его скользил по обломкам, каменному крошеву, гонимому ветром, полуразрушенным руинам. Осенённый внезапной догадкой, Орсей поднял глаза вверх. Она была подобна белоснежному мотыльку, свободно парящему в воздухе. Серебристые волнистые волосы развивались, трепыхалась лёгкая накидка за её спиной, словно тоненькие крылышки.

Тереза выхватила клинок. Самого этого момента Орсей не разглядел, столь молниеносным было её движение. Только что меч был в ножнах, и вот уже он разрубает пополам алые небеса, сверкая в лучах закатного солнца.

Ещё секунда, и Тереза вновь оказалась на земле. Первым пришёл в себя крупный тёмно-коричневый йома. С глухим рычанием он кинулся к ней. Тереза легко увернулась, опуская тяжёлое лезвие на горбатую спину твари. Йома взревел, но отступать был не намерен. Развернувшись, тот вновь атаковал. Его примеру последовали и его собратья.

Орсей, не отрываясь, следил за каждым мгновением боя. Тереза избегала страшных зазубренных когтей, и всякий раз наносила удары, кружась, словно в безумном танце. Меч со свистом рассекал воздух, повинуясь каждому её движению. В её руках это грозное оружие, что с трудом могли поднять двое крепких взрослых мужчин, парило подобно пёрышку и разило с молниеносной скоростью. Каждый взмах клинка сверкающей дугой отражался на фоне полыхающего заката. Растрескавшиеся камни площади покрыли узоры густой багровой крови йома, брызги её расцветали алыми пятнами на белоснежной одежде.

Битва продлилась не дольше нескольких минут. Тереза резким движением смахнула кровь с лезвия, оставляя след на постаменте разрушенной статуи, подводя итог. Стоя среди изрубленных на куски тел йома, она вложила меч в ножны. Тереза подняла голову, волосы рассыпались по плечам.

Она смотрела на вершину холма, где замерли в немом недоумении двадцать мужчин в чёрных рясах и лучшая воительница, носящая сейчас первый номер. Но Тереза смотрела не на неё; не на главу организации, в глазах которого горел разожжённый интерес; не на испуганные и поражённые лица наблюдателей. Тереза смотрела на Орсея, не сводящего с неё глаз, как она и просила. На его слегка бледное лицо, на его полные тревоги глаза.

Отсюда она видела каждую чёрточку его лица, почти слышала, хотя скорее угадывала, бешеный стук его сердца. Бледные подрагивающие губы его растянулись в улыбке, и Тереза улыбнулась в ответ, вложив в эту улыбку всё тепло, что хранила в сердце. Его улыбка, его одобрение — это всё, что ей нужно, ради этого она готова убить бесчисленное количество йома.

— Она не использовала силы йома ни разу за весь бой, — раздался бесцветный голос Розмари в воцарившейся гробовой тишине.

Орсей тихо с облегчением выдохнул и позволил себе прикрыть горящие и слезящиеся от напряжения глаза. Все, кому довелось видеть это мимолётное сражение, запомнили его навсегда. Это был смертельный танец белого мотылька на фоне полыхающего заката.

Проходит ночь — наступит серое утро, и моё горе не размоет дождь.

Я считаю минуты, напрасно жду, когда меня позовёшь.

Все сёла и деревни похожи друг на друга, как похожи люди, их населяющие. В глазах селян Тереза видела лишь страх, отчуждение и неприязнь. Они не признавали в ней человека, не желали случайно оказаться поблизости, несмотря на то, что она раз за разом рисковала получить серьёзные увечья, а то и расстаться с жизнью, спасая их. Ни разу за прошедшие годы она не услышала от кого-нибудь из них искренних слов благодарности, но ей было всё равно. Единственной причиной, по которой она продолжала сражаться, было одобрение Орсея.

Тереза никогда не задумывалась о происхождении чувств, что питала к нему. Истоки их зарождения уходили в прошлое, которое она похоронила годы назад, которого не желала больше касаться. Она не пыталась анализировать и природу этих чувств. Любовь, страсть или привязанность, глубокая ли симпатия — все эти слова были пустым звуком. Орсей был для неё центром всего самого важного в этом мире. На этом всё.

Тереза окинула взглядом сбившихся в кучу селян. Она всегда находила забавным то, как они жмутся друг к другу, едва её завидев. При этом кидаются к тем самым йома, что всегда в самом центре толпы, монстрам, убить которых она и явилась.

Тереза ухватилась за рукоять меча. Ей всегда нравилось извлекать клинок перед самым ударом, до конца чувствовать себя уязвимой. В битве с обычными йома это чувство было ложным: при желании она смогла бы оторвать голову монстру руками, или вырвать сердце, ведь не у всех йома уязвимая точка — голова.

— Первый, — тихо произнесла Тереза, с лёгкостью рассекая тело селянина пополам.

Люди бросились врассыпную, раздражающе вереща от страха. Выкрикивая нечто о том, что она спятила, что она убивает людей.

— Второй, — продолжила считать она, с разворота отсекая голову, стоящей рядом женщине. В глазах её так и застыло удивление, ложная маска скрывающегося за личиной йома. — Если меня не подводит память, заказ был на троих, — задумчиво произнесла Тереза, окидывая взглядом перепуганных людей. — Но где же третий? — она окинула толпу озадаченным взглядом, вызвав у людей лишь большую панику. — Что, если я его не отыщу?

Селяне переглядывались, в их глазах страх смешался с подозрительностью, сейчас они не доверяли, казалось, даже самим себе. В своём лучшем друге, брате или отце каждый готов был увидеть чудовище. Тереза же лукавила. За прошедшие годы её умение безошибочно улавливать потоки энергии йома значительно улучшилось. Они виделись ей в ореоле колючей тьмы.

— Шучу, — улыбнулась Тереза и, не прикладывая особых усилий, метнула меч в самое сосредоточение людей.

Клинок со свистом разрезал воздух, пришпиливая маленького мальчика к стене здания. Направляя оружие на ребёнка, Тереза не испытывала ни неуверенности, ни ужаса, ни сожаления. Ей было совершенно не важно, под какой личиной таится йома. Да, когда-то это дитя было человеком, у него были свои желания и мечты, планы на будущее, но сейчас это тело — лишь пустая оболочка с клубящейся прожорливой тьмой внутри.

Тереза наблюдала, как лицо мальчика искажается, превращаясь в уродливую морду. Бугристая коричневая кожа йома была покрыта какими-то болячками. Из приоткрытой пасти стекала кровавая пенная слюна. От йома исходил запах сырого мяса, смешанный с запахом гнили. Он вцепился в лезвие, царапая его когтями, издавая при этом омерзительный скрежет. Тереза медленно подошла и ухватилась за рукоять. Одним резким движением она рассекла йома пополам, на каменной стене остался глубокий след от лезвия.

«Омерзительный лик. Наверное, тяжело жить с такой-то уродливой мордой».

— Прошу, возьмите, это плата, — запинаясь и дрожа от страха, немолодой мужчина протягивал ей холщовый мешок с монетами.

— Не нужно, — отрезала Тереза и, заметив недоумение в глазах старосты деревни, добавила, — через какое-то время придёт человек в чёрном, отдадите деньги ему. Если же решите обмануть организацию, не ждите помощи, когда к вам снова заявятся йома.

— Мы обязательно заплатим, — заверил её мужчина.

— Вот и отлично, — улыбнулась она. — Будет очень жаль, если такая милая деревня исчезнет с лица земли.

Не проронив больше ни слова, Тереза привычным движением смахнула кровь с острия клинка и, вложив меч в ножны, направилась к местной таверне. Внезапно ей захотелось дождаться наблюдателя, что прибудет за деньгами.

Орсей тяжело вздохнул. Сквозь узкое окно, так похожее на бойницу, виднелся кусок чёрного неба и поблёскивающие на нём холодные звёзды. Ему вспомнились серебряные глаза Терезы. Наверное, их можно было бы сравнить со звёздами, вот только в её глазах никогда не было отчуждения и надменности, когда они были устремлены на него.

Ещё раз вздохнув, Орсей повернулся на бок, отворачиваясь от окна. Он никак не мог нормально улечься на жёсткой койке. Комнаты наблюдателей больше напоминали кельи в монастыре, а само здание организации — укреплённую крепость. Орсей был рад, что его порекомендовали для работы здесь ровно до тех пор, пока не оказался впервые в лаборатории и не увидел покалеченных детей. Он покидал континент, где однажды к тебе в дверь могло постучаться чудовище с мыслью о том, что будет в безопасности на отдалённом острове. Однако здесь за каждой дверью были свои монстры.

Тереза перевернулась с боку на бок. Вот уже час она безуспешно пыталась заснуть. Она с раздражением отбросила одеяло и поднялась с кровати. Тереза вонзила клинок в доски пола и присела перед ним на корточки. Она очертила ногтем знак, выгравированный под рукоятью. Её символ напоминал ей человеческий силуэт с крыльями за спиной.

Меч, что она носила за спиной, давно перестал быть для неё просто оружием. Он стал частью её, не менее необходимой, чем рука или нога, быть может, даже более. Это грозное оружие ещё не скоро уйдёт на покой, и, несомненно, переживёт её саму. Меч с её знаком станет надгробием, вонзённый в землю там, где в последний раз прольётся её кровь. И тогда часть её души, что хранит самые тёплые и важные чувства и воспоминания, навсегда останется в этом мире, привязанная к клинку.

Тереза развернулась и села на пол, привалившись спиной к широкому лезвию. Спать таким образом она привыкла давным-давно. Она бросила взгляд на белые смятые простыни на кровати. Их вид будил где-то в самой глубине души безотчётный страх, затаённый ужас. От них тянуло холодом могилы — огромной ямы, заваленной окоченевшими детскими телами.

Тереза покинула деревню рано утром сразу же после того, как убедилась, что за деньгами явился не Орсей. Однако не успела она уйти далеко, как незнакомый наблюдатель нагнал её.

— Хорошо, что ты задержалась в деревне, Тереза, мне не придётся тратить время на твои поиски, — произнёс тот, придерживая коня.

Тереза подняла на него взгляд. Сейчас в её глазах не было ничего, кроме холодного безразличия. Её не интересовало то, что скажет этот человек, её не волновало его существование в принципе, но она обязана была выслушать и подчиниться приказу, который его послали доставить.

— Тебе выдают новое задание, — не дождавшись ответа, продолжил тот, — совсем недалеко отсюда требуется уничтожить йома. Эта работа станет определяющей для пересмотра твоего ранга. Отнесись к заданию со всей серьёзностью.

— Есть, босс, — с беспечной ничего не значащей улыбкой на губах отозвалась Тереза.

— Вы желали меня видеть? — произнёс Орсей, обращаясь к главе организации.

Тот стоял к нему спиной, взгляд его был устремлён на кромку леса. Он словно искал глазами что-то в густых тенях подлеска.

— Вчера я передал Терезе новое задание с одним из исполнителей, он по чистой случайности оказался близко от деревни, где она выполняла заказ.

Орсей промолчал, такое случалось и раньше. Порой передать задание посылали исполнителей или наблюдателей, что находились поблизости.

— Отправляйся в лес, что у подножия холмов Годара, проверь, справилась ли она с заданием.

Орсей вздрогнул, эта последняя фраза очень уж ему не понравилась. До сих пор никто не сомневался в силах Терезы. Она убивала любое количество йома, не пользуясь даже маленькой толикой собственной силы. Сам он не допускал и мысли, чтобы она не справится с поставленной задачей, к работе Терезы никогда не было претензий, если только не…

— Ей поручили какое-то необычное задание? — осторожно поинтересовался Орсей.

— Убить пробудившегося, — негромко произнёс глава организации. — Одного из первых воинов-мужчин. О нём долго не было ничего слышно, и вот вдруг объявился и не оставил и следа сразу от нескольких деревень. Это доставляет нам неудобства.

— Сколько воительниц в составе группы на эту охоту?

— Одна, — криво усмехнулся глава. — Тереза там одна.

На миг Орсею показалось, что он забыл как дышать.

«Одна? Глава явно сошёл с ума. Терезе ещё не доводилось охотиться на пробудившихся, она даже не представляет, с чем будет иметь дело. Да ещё и мужчина — один из первых воинов, а их неспроста считали самыми сильными выведенными гибридами. Есть ли шансы у Терезы выжить в этой битве? Нет, даже не так, не пересечёт ли она порог, когда ей понадобятся её силы йома, чтобы совладать с пробудившемся?»

— Я могу отправляться? — сдержанно поинтересовался Орсей.

В голову ему пришла внезапная мысль, и теперь он всеми силами пытался не показать охватившего его волнения.

— Разумеется.

Орсей скакал во весь опор, словно за ним гналась орда йома, вот только причина его чрезмерной спешки была совсем иной. Он услышал рёв пробудившегося уже на окраине леса. Лошадь встала на дыбы, косясь на подлесок. Оставив перепуганное животное на опушке, Орсей бросился в лес. Он пробирался в самую чащу, спотыкаясь о корни деревьев. Одежда то и дело цеплялась за колючий густой кустарник, затрудняя движение.

Сделав ещё несколько шагов, Орсей услышал резкий хруст и чудом уклонился от падающего дерева, переломленного пополам. Прямо перед ним на лесной поляне расположился пробудившийся. Тот был покрыт прочной крупной клиновидной чешуёй. Он не был похож ни на человека, ни на йома: длинное змеевидное тело свивалось кольцами, покрытыми разной длины гибкими отростками и острыми шипами. Передняя его часть опиралась на тонкие пиковидные ноги-ходули.

Тереза на его фоне казалась совсем маленькой и хрупкой. Тот в очередной раз хлестнул хвостом, прочно удерживая переднюю часть своего тела на месте. Раздался треск ломаемых пополам стволов. Только сейчас Орсей осознал, куда сунулся. Страх медленно стал сжимать его сердце. Осознание своей полной беспомощности против столь превосходящей силы накрыло его с головой. Тело словно оцепенело и не жалело двигаться.

Уловив движение за спиной, Тереза резко обернулась. Янтарные глаза с плоскими зрачками уставились на него. Она моргнула и с удивлением воззрилась на него уже серебряными глазами. На её лице удивление смешалось с восторгом и тревогой. Заметив, что она отвлеклась, пробудившийся не стал терять времени даром: с десяток длинных отростков с кинжально острыми наростами устремились в её сторону.

— Тереза, сзади, — только и успел выкрикнуть Орсей.

Разрывая в клочья одежду, пронзая насквозь кожу и податливую плоть, с хрустом ломая рёбра, шипы вонзились в её тело. Некоторые из них вошли настолько глубоко, что их окровавленные кончики показались из её груди. Тереза с изумление опустила на них глаза, коснулась кончиками пальцев, смазывая собственную кровь. Пробудившийся рванулся назад, выдёргивая шипы из её тела. Она пошатнулась, из ран тут же хлынула кровь, пропитывая белое одеяние. На бледных губах Терезы при попытке вздохнуть выступила кровавая пена.

Пробудившийся вновь атаковал, Тереза внезапно сорвалась с места, острые шипы вонзились в землю, где она только что стояла. На миг она превратилась в неразличимый смазанный морок, уследить за подобной скоростью было просто невозможно. Тереза обогнула огромное неповоротливое тело и взобралась на покрытую панцирем спину. Она с размаху рубанула мечом, лезвие высекло искры, но не оставило на прочном панцире ни царапины. Шипастые отростки вновь нацелились на неё. Кровь, струящаяся из ран на её теле, заливала спину пробудившегося.

Тереза закрыла глаза, всего на краткий миг она освободила дремлющую внутри неё тварь. От исходящей от неё давящей энергии сердце Орсея болезненно сжалось в спазме, к горлу подступила тошнота, из лёгких будто выкачали весь воздух. В глазах у него потемнело, когда же он вновь смог дышать и видеть, Тереза уже стояла на голове пробудившегося, который отчаянно пытался стряхнуть её. Самые серьёзные раны на её теле затянулись, оставив после себя едва различимые шрамы.

Тереза ухватилась за рукоять меча обеими руками и с силой вогнала его туда, где сходилось две пластины панциря. Пробудившийся взревел от боли, рванулся в сторону. Потеряв равновесие, он завалился на бок, из распахнутой усеянной огромными кривыми клыками пасти хлынула зловонная жижа, от которой вмиг оплавились камни, и обуглилась земля. Сверкнула в небе молния, грохот грома прозвучал победным кличем боевого горна.

Ливень усиливался. Орсей сидел под широкими еловыми лапами, надёжно укрывающими его от холодного дождя. Тереза же стояла спиной к нему на краю поляны, где лежало тело поверженного пробудившегося. Дождь смывал кровь с её обнажённого тела, вода струилась по покрытой белёсыми шрамами коже. Один за другим они исчезали прямо на глазах, и та вновь становилась гладкой. Это могло означать лишь, что все эти ранения были получены в последнем бою. Орсей тяжело вздохнул, представив себе, сколько таких рубцов покрывало её кожу за то короткое время, что прошло с момента получения ей знака. Но шрамы покрывали не только её тело, невидимые рубцы оставила жизнь и на её сердце. Кровоточащие и не заживающие так быстро, как те, что на теле.

Тереза открыла глаза и нырнула в укрытие под еловые лапы. Она стыдливо прикрыла руками, насколько смогла уродливый шрам, рассекающий её тело. Орсей удивлённо моргнул. Она не стеснялась своей наготы, но стеснялась увечья, что нанесли ей врачи организации. Орсей стянул свою робу, оставаясь в одних штанах, и накинул ей на плечи. Тереза тут же укуталась в ещё хранящую тепло его тела одежду. Орсей коснулся самими кончиками пальцев грубых стежков под её горлом. Она сильнее запахнулась, пряча и этот видимый кусок страшной раны, которой никогда уже не суждено зажить.

— Зачем ты так сильно рисковала? — тихо спросил Орсей. — Почему не использовала хотя бы часть своей силы йома?

— Я не могу залечить эту рану, — шёпотом отозвалась Тереза. — И не посмею предложить тебе это уродливое тело. Но моё лицо, не желаю, чтобы его исказила отвратительная гримаса. Не хочу, чтобы из моих и без того потерявших весь цвет глаз на тебя смотрело чудовище.

Орсей вздрогнул, шумно втянув воздух. Он осознал страшную истину: если Тереза продолжит воевать, балансируя на этой опасной грани, полностью подавляя чужеродную силу, что даст ей куда большую ловкость и скорость, то рано или поздно падёт в бою. И причиной её смерти будет именно он. Орсей коснулся её холодной влажной от дождя щеки. В её глазах отражалась всепоглощающая жажда любить и быть любимой. Столь естественное для людей желание. Для людей, но не йома.

Орсей провёл ладонью по её щеке, запустил пальцы в мокрые серебристые волнистые волосы. Не раздумывая дольше, он привлёк её к себе и, закрыв глаза, жадно впился в бледные губы грубым поцелуем. Тереза не сопротивлялась.

Всего на краткий миг Орсей смог представить, что перед ним обычная женщина, а не искалеченный экспериментами гибрид. Всего на мгновение, но и этого было достаточно, чтобы отлично сыграть свою роль, поселив в её душе губительную надежду. Уже тогда он догадывался, что ему суждено оставить на её сердце ещё один кровоточащий шрам среди множества других. Самый глубокий рубец.

Твои чувства — обман, моя вера — любовь.

Собираю слова из обломков мечты:

«Сотни лет тишины...»

Орсей мерил шагами длинный пустой коридор. Последнее время его снедала тревога, не давая покоя ни днём, ни ночью: Терезе присвоили высший ранг, первый номер, признав её сильнейшей из воительниц. На деле же это означало ещё больше опасных заданий, охот на пробудившихся. Беспокойные мысли Орсея оборвал громкий возглас Розмари, доносящийся из зала совещаний.

— Как вы можете судить, если мы даже не сразились?! Почему этой девчонке отдали моё место?

Орсей подошёл ближе, но так и не расслышал тихого ответа главы организации. Не прошло и пары минут, как разъярённая, раздосадованная и явно неудовлетворённая полученным объяснением Розмари выскочила в коридор, резким ударом о стену в щепки разбив дверь. Его она не удостоила вниманием. Для неё практически все члены организации были не интереснее муравьёв, снующих по дереву в далёком лесу. Орсей так и остался стоять у разбитой двери, когда услышал чей-то ещё голос.

— Значит, ты отправил Терезу на запад?

— Именно. Совсем недавно один из исполнителей наблюдал интереснейшее зрелище: целая поляна изрубленных на куски тел пробудившихся, судя по форме отдельных частей и их размерам, — ответил глава.

— Стоило ли посылать туда сильнейшую? Разведать ситуацию вполне могла бы и Розмари, или третий и четвёртый номера.

— Я послал туда воительниц первой десятки. Вот уже больше двух недель от них никаких вестей. Полагаю, все они давно мертвы.

— Какие же номера мы потеряли? — в голосе собеседника слышалась озадаченность.

— Номера с шестого по десятый, — совершено спокойно отозвался глава организации.

«Неужели...»

— Неужели Рифул? — озвучил мысли Орсея неизвестный собеседник.

— Я почти уверен, что это её рук дело. Не совсем понимаю, правда, чего она добивается.

— Если Рифул почувствует присутствие сильной воительницы, она не упустит шанса показаться…

— Именно, — довольно отозвался глава.

— Столкновение бывшей первого номера с нынешней. Желаете проверить потенциал Терезы? Не получим ли мы в итоге ещё одно порождение бездны?

Ответа главы организации Орсей не слышал: сорвавшись с места, он бросился прочь по коридору.

Тереза не станет использовать свою силу йома. Чтобы выжить в битве против порождения, ей придётся сделать не один шаг к опасной черте. Она никогда не пойдёт на это. Из-за него, из-за чувств, что живут в её сердце, из-за человечности, с которой не желает расстаться, из-за страха потерять последние крупицы себя. И тогда она погибнет, погибнет из-за него.

Орсей гнал во весь опор, шансы нагнать Терезу уменьшались с каждой прошедшей минутой, но он готов был пытаться, пока они не станут равны нулю. Мысли хаотично метались у него в голове. Орсей блуждал в лабиринте вариантов и никак не мог отыскать выхода, что устроил бы его. Он давно знал верный ответ, но не мог решиться, а потому продолжал перебирать бессмысленные и невозможные версии. Нет смысла пытаться бежать с острова, уже ничего не изменить. Уже невозможно вернуть прошлое. Все эти годы он успешно оттягивал решение, которое должно было быть принято. Но время пришло, время дать чудовищу взглянуть на мир из серебряных глаз.

Большую часть острова покрывали густые леса, а потому дороги прорубались прямо через чащу, так как огибать огромные древесные массивы с товарами было слишком невыгодно. По одной из таких дорог и скакал сейчас Орсей. Деревья стояли сплошной стеной, лес стремился поглотить и саму дорогу. Через утоптанную почву упорно пробивалась молодая поросль. Кроны нависали над дорогой, переплетаясь ветвями, образуя естественный зелёный коридор. В царящем полумраке в густом кустарнике сновали мелкие хищники.

Внезапно птицы смолкли. Орсей насторожился, придерживая коня. В наступившей оглушающей тишине раздалось шипение рассекаемого воздуха. В следующую же секунду, ломая, словно спички, толстые стволы деревьев, перепахивая землю, из леса вырвалось нечто. Тварь сбила его с коня, в мгновение, рассекая животное пополам. Орсей упал на землю, ударившись спиной о корявые корни деревьев, торчащие из земли на обочине дороги. Правое плечо обожгло болью, горячая кровь струилась по руке. Раздался хруст сломанной кости, кончики пальцев тут же онемели. До боли в дёснах стиснув зубы и тяжело дыша, Орсей оттолкнулся ногами от трупа лошади и, опираясь на левую руку, отполз в сторону, прячась в тени деревьев.

Привалившись спиной к стволу дерева, он напряг глаза, вглядываясь в полумрак, но напавшего на него йома видно не было. Не прошло и минуты, как совсем близко раздался тихий звук шагов. На дорогу вышел юноша, был он ещё совсем молод. Тот остановился, слегка наклонил голову, прислушиваясь, а потом повернулся, глядя тёмно-карими глазами прямо на него. Орсей ни секунды не сомневался, что перед ним пробудившийся из первого поколения воителей-мужчин. Также как и осознавал, что жить ему в лучшем случае осталось считанные секунды, в худшем — ему предстоит испытать адские муки, когда пробудившийся будет рвать его тело на части.

«Выходит йома, что, я думал, напал на меня, просто убегал прочь, — мелькнула безрадостная мысль. — Не ясно только, зачем одному пробудившемуся убегать от другого?»

Орсею вспомнились слова главы организации о куче искромсанных тел пробудившихся и Рифул. Что-то происходило на западе, что-то напрямую касающееся порождений бездны, но вот узнать, что именно, ему уже вряд ли удастся.

— Никак представитель организации, — протянул юноша, присаживаясь на корточки рядом с Орсеем, — а то я думаю, что так шумно стало. Ты ведь не один, правда? Где-то поблизости воительницы?

Орсей молчал, глядя на чудовище в облике человека. Отчего-то ему не было страшно: его охватила апатия от осознания того, что исход всё равно предрешён.

— Отвечай! — велел юноша.

Удлинившийся указательный палец того словно шило вонзился в рану на его плече. Орсей зарычал от боли, пробудившийся же улыбался, ковыряясь в ране. Горячая кровь вновь заструилась по немеющей сломанной руке. Перед глазами всё расплывалось.

— Впрочем, к чему я теряю время? Я просто сожру твой мозг и узнаю всё, что мне нужно.

Лицо пробудившегося удлинилось, кожа покрылась острой чешуёй, нижняя челюсть отвалилась вниз. Теперь он больше напоминал ребёнка с головой крокодила, кривые мелкие зубы торчали под разными углами по всему внутреннему периметру пасти. Орсей тяжело вздохнул, боль парализовала его: не было сил даже шевельнуться, не то, что бежать прочь, в тщетной попытке спасти свою жизнь. Распахнутая пасть монстра, из которой тошнотворно воняло гнилью, приближалась чудовищно медленно.

Блеснул в полумраке меч, лезвие прошило оба усеянных зубами нёба, пригвождая морду к земле. Пробудившийся взревел, распахивая землю руками, которые на глазах меняли форму, превращаясь в когтистые лапы. Орсей попытался сфокусировать взгляд на лице воительницы.

Пробудившийся хлестнул отросшим хвостом в сторону. Тереза подпрыгнула, опираясь ладонями о рукоять клинка. Состоящий их костяных пластин хвост пригвождённой к земле твари яростно кромсал на части ближайшие деревья. Тереза развернулась в воздухе и приземлилась на спину пробудившегося, после чего извлекла меч и с размаху рубанула по незащищённой, ещё не преобразившейся шее. Уродливая голова откатилась в сторону, янтарные глаза закатились, тело же продолжало биться в агонии, но весьма недолго.

— Восхитительная имитация смерти, — тихо произнесла Тереза. — Прости, но я не поверила. Она рассекла клинком бугристую шкуру на спине пробудившегося и вонзила меч в пульсирующее чёрное сосредоточие нервных узлов. — Две уязвимые точки, вот значит, как ты прожил так долго.

Из разинутой пасти раздался предсмертный хрип. Учитывая, что голова пробудившегося лежала в стороне от тела, казалось нереальным, что между отдельными кусками до сих пор сохранялась связь. Орсей сполз по стволу дерева на землю. Лёжа на спине, он устремил взгляд на переплетающиеся кроны деревьев, где-то над ними ярко светило солнце, и медленно плыли облака, гонимые ветром. Совершенно мирное небо, никогда не знавшее гари сожжённых городов. До чего же досадно, что под этим небом живут чудовищные твари.

Рана на плече была глубокой, но не смертельной. В сломанной руке пульсировала тупая боль. Одежда пропиталась кровью и липла к телу. На лбу выступил холодный пот.

Тереза опустилась рядом на колени. Она выглядела такой беспомощной, будто вот-вот разревётся. Орсей криво усмехнулся. Монстры не плачут.

— Знаешь, Тереза, несколько лет назад, когда глава организации приставил меня наблюдать за тобой, он сказал: «ручной тигр ласков с хозяином, но лишь до поры до времени». Тогда я усмехнулся про себя и подумал: как нелепо сравнивать тебя с тигром, ведь даже самый крупный тигр — жалкий котёнок рядом с тобой. На этой земле вряд ли найдётся чудовище, опаснее тебя.

Серебряные глаза её расширились от недоумения, а он тяжело выдохнул и продолжил говорить.

— С того самого момента, когда я поймал взгляд твоих уже серебряных нечеловеческих глаз, взгляд из могилы, полной трупов, в моём сердце поселился страх. Это была не лёгкая дрожь испуга и не проходящая со временем тревога, а вопиющий ужас беспомощности перед лицом существа, превосходящего меня. Перед тем, во что мы собственноручно превратили детей, убив в них человечность. И этот страх рос во мне, словно раковая опухоль, поглощая все другие мысли и чувства. Со временем он целиком и полностью поглотил и мою необъяснимую тягу к тебе. Всё чаще, глядя на тебя, я думал: «Есть ли предел этой чудовищной мощи?»

Твой ранг и титул сильнейшей не описывает и тысячной доли твоей силы. Глядя, как ты, играючи, не используя силы йома, с улыбкой на губах в одиночку расправляешься с самыми опасными пробудившимися, я гадал, насколько ты опасна. И пришёл к выводу, что ты смогла бы потягаться даже с одним из порождений бездны, не используя и половины своей силы йома. Когда же я попытался представить тебя у самого порога пробуждения, моё сердце сжималось от ужаса.

Глава сказал как-то про тебя: «Тереза — самая сильная из воительниц, созданных когда-либо организацией». Ты та, кто ты есть, тварь живёт внутри тебя, и не важно, признаёшь ли ты её существование, она никуда не исчезнет, она давно стала неотъемлемой частью тебя. Бессмысленно сдерживаться, бессмысленно надеяться на чудесное исцеление, бессмысленно жаждать смерти, йома внутри тебя — неотъемлемая часть твоей нынешней сущности. Так было с того самого момента, когда ты внезапно открыла глаза, лёжа в могиле среди трупов. И этот факт не изменит желание быть человеком. Тогда ты умерла как человек и переродилась, словно уже тогда ты пробудилась. Без сомнений. Ты — сильнейшая из воительниц, созданных организацией, сильнейшее чудовище...

Тереза вскочила на ноги и подхватила меч. Схватившись обеими руками за рукоять, она занесла клинок над его головой и так и замерла, глядя вниз. Серебряные глаза её были полны боли и отчаяния. Глядя в них, Орсей подумал, что было бы прекрасно умереть от её руки. Пусть её меч пронзит его сердце или, вспоров глотку, отделит голову от тела. Умереть было гораздо проще, чем смотреть в её глаза. Но он не имел на это права. Руки Терезы дрожали, она всматривалась в его лицо, словно ждала, что он вот-вот улыбнётся и перечеркнёт эти ужасные только что произнесённые слова.

Орсей вновь криво усмехнулся, хотя это была скорее гримаса боли, нежели ухмылка.

— Убьёшь меня, Тереза? Нарушишь запрет, подписав себе смертный приговор, ради глупой мести? Просто потому, что сама себя обманула, выдавая желаемое за действительное? — слова давались ему с трудом, но он обязан был их произнести.

Тереза, не моргая, смотрела на него, ещё пыталась отыскать хоть намёк на ложь в его взгляде. Она откинула в сторону меч, клинок вонзился в мягкую податливую почву. Тереза рухнула на колени, упираясь руками в землю. Сжала до боли кулаки. Наверное, сейчас ей отчаянно хотелось зарыдать. Но с её собственных слов Орсей знал, что Тереза не верит, что из серебряных глаз могут литься слёзы. Она закричала. Завыла, словно измождённый израненный зверь.

Орсей закрыл глаза. Невыносимо было слышать этот нечеловеческий крик из её уст. Ему хотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю, умереть. Лишь бы не быть рядом. Лишь бы не слышать этого воя израненной души, заточённой в искалеченном теле несчастной женщины, за которой предательство шагало по пятам. Орсей прокусил губу. Рот наполнился кровью. Его собственное сердце разрывалось сейчас на части, словно крик Терезы кромсал его на куски, подобно сверкающему в замахе мечу. Орсей молчал. Он не имел права произнести больше ни слова.

Орсей обнаружил Терезу сидящей у костра, привалившись спиной к широкому лезвию меча, вонзённого в землю. Похоже, она давно привыкла отдыхать в этой позе. Столько лет прошло, а она практически не изменилась: те же прекрасные волнистые серебристые волосы, то же красивое лицо, те же серебряные глаза. Вот только взгляд её стал совсем иным.

— Они отказались платить? — поинтересовалась она, не отводя глаз от пляшущего пламени.

— Нет, почему же, уплатили за двух йома, как и положено, — отозвался Орсей.

— Надо же, я ожидала большего упорства.

Каким же нейтрально-бесцветным был её голос. На миг сердце Орсея сжалось, снова дали о себе знать давно похороненные чувства. Он не давал пробудиться им уже долгие годы, не даст и сейчас.

— Меня просили тебе передать, — тихо произнёс Орсей, протягивая ей чёрную карту.

— А ты не ошибся? — удивлённо переспросила она, впервые за этот разговор на её лице проявились хоть какие-то эмоции. — Я не знаю никого, кто мог бы прислать мне...

— Возьми её, я всего лишь взялся доставить, — Орсей протянул конверт Терезе. — Она от нынешнего второго номера, от Розмари.

— Не понимаю, с чего бы номеру два, с которой я даже не встречалась, просить меня о чём-то?

— Вот сама у неё и спросишь. Она будет ждать в холмах Годара. Похоже, она уже на переделе, поторопись, Тереза. Она была номером один, пока этот ранг не перешёл к тебе, убей её, пока не поздно.

— Есть, босс, — отсалютовала Тереза, улыбаясь.

Эта безжизненное выражение её лица было лишь бесплодной тенью той прежней, полной трепетного тепла, улыбки — самой слабой из улыбок. Орсей был уверен, что встретит смерть куда раньше Терезы, но судьбе перечить бесполезно. Пережитая ими обоими боль лишь отсрочила неизбежное. И по дороге, ведущей к неминуемому концу, Терезу повела маленькая девочка, пережившая ту же боль предательства, что и она сама.