Улыбка милосердия под цветущей вишней (гет)

Если бы кто-то другой оказался в ситуации Бай Ху, он бы определённо решил, что небеса посмеялись над ним: стоило умереть в страшных муках, чтобы стать маленькой девочкой лет пяти. Но Бай Ху воспринял это как должное: для него не было разницы между мужчиной и женщиной. Этот человек, посвятивший всю свою жизнь боевым искусствам и совершенствованию души, был выше низменных желаний. Проще говоря, он был полностью асексуален.

Он проснулся в помещении со светлым потолком и большими окнами. Над ним склонилось обеспокоенное женское лицо. Зелёные глаза смотрели с тревогой, а светлые волосы заставили Бай Ху удивиться: он никогда раньше не видел людей с золотистым цветом волос. Слышал только легенды, что на далёком варварском западе существуют такие люди. В его родной стране все были черноволосы и черноглазы.

— Как ты себя чувствуешь, Сакура?

— Простите, кто вы?

Женщина как будто вся сразу потускнела. Но с какой-то надеждой продолжила говорить:

— Ты не помнишь? Я твоя мама, Мебуки Харуно.

Бай Ху медленно покачал головой. По правде говоря... Он не помнил ни одного человека из своего прошлого. Все их лица слились в один размытый калейдоскоп. Даже некоторые места и пейзажи будто были покрыты пеленой тумана в его памяти. Таким образом, Бай Ху плохо помнил себя прошлого и совсем не помнил себя нынешнего.

Но у него есть повод гордиться: его дух оказался развит настолько, что знания с прошлой жизни остались с ним даже сейчас. Это значит, что он достиг Эры Небес в своём развитии и стал фениксом, который возрождается из пепла. И теперь, если начать с опытом из его прошлого, он сможет достигнуть еще большего!

Но Бай Ху, если честно, устал от этого бесконечного труда. Ему хотелось просто отдохнуть и ощутить себя ребёнком. Раньше, сражаясь на грани жизни и смерти с раннего возраста, он совсем не имел на это времени.

Внезапно подошёл ещё один человек. Он провёл светящейся зелёным цветом ладонью над телом Бай Ху. Тот наблюдал за этим со сдержанным интересом: подобные медицинские техники на основе духовной энергии были известны и в его мире. Но там достигнуть такого могли лишь мастера, посвятившие медицине всю жизнь. Здесь же медицинская техника высшего ранга была чем-то обыденным.

— Ваша дочь совершенно здорова. Возможно, воспоминания утратились вследствии сотрясения. В любом случае, она ещё слишком мала, чтобы это имело какое-либо значение. — Доктор ободряюще улыбнулся Мебуки. Глаза женщины запылали решимостью, когда она взглянула на свою дочь.

Бай Ху не волновало, что он стал другого пола. В конце концов, девушки и парни его одинаково не привлекали. Бай Ху не видел разницы, кем он будет — для него любые впечатления обычной жизни были в новинку. Гораздо труднее оказалось привыкнуть к новому имени.

Сакура Харуно. Дочь Мебуки и Кидзаши Харуно. Девочка с волосами цвета цветущей сакуры и глазами, как весенняя трава.

Глядя на своё отражение в зеркале, Бай Ху полностью отринул свое прошлое. Белый Лис забыт, он умер давно. Умер, чтобы дать рождение цветку вишни.

Бай Ху — нет, уже Сакуре, — казалось, что её нежно-розовые волосы — след пролитой в прошлой жизни крови. Лёгкий след, капля, что не смылась муками смерти. Напоминание о том, чего не следует забывать.

Цветок, взращенный на вражеской крови, может быть нежным. Но обязан иметь ядовитый сок.

Сакура отринула свою прошлую жизнь. Но в ней было гораздо больше Бай Ху, чем маленькой девочки. Привыкнув к новому полу и к новому имени, она все равно осталась Мастером, который никогда не спускал обиду с рук. Бай Ху в ней смог пробудиться только вследствии травмы. К сожалению, Сакура не помнила, что с ней происходило до того, как она очнулась в больнице. Но она должна была отомстить всем обидчикам.

* * *

Мебуки и Кидзаши окружили свою дочь заботой и вниманием. Они пока боялись выпускать её из дома, но Сакура и сама не стремилась выходить. Ей хотелось насладиться теплом, что дарили её родители. Для Сакуры было в новинку быть опекаемой кем-то.

Мебуки имела воистину тиранический характер. Кидзаши, в отличие от жены, был беззаботным весельчаком, что нередко являлось причиной их ссор. Но это не была ссора в правильном смысле: эти двое явно наслаждались процессом, и их колкости в адрес друг друга, наоборот, создавали какую-то уютную атмосферу. Сакура не могла не отметить, что её родители являлись гармоничной парой.

Как бы ни хотели отец и мать находиться рядом с дочерью, им приходилось выполнять миссии. Они были шиноби Конохи, Деревни скрытой в листве. Поэтому примерно через неделю с того времени, как её выписали из больницы, Сакура начала оставаться одна.

Этот мир — Сакура была уверена, что это другой мир — был похож на её прошлый. Втайне медитируя, она поняла, что в теле имеются те же энергетические структуры: источник, каналы и точки, из которых энергия покидает тело. Она знала эту энергию как Ци, здесь же её называли чакрой.

Когда Сакура медитировала впервые, она поразилась количеству энергии, что была рассеяна вокруг. Её первый мир в сравнении с нынешним по насыщенности энергией был как пустыня с морем. Более того: источник не только поглощал чакру, но и сам её вырабатывал! Пятилетний ребёнок в этом мире имел систему циркуляции чакры, как хороший боец духа в его прошлом мире.

Удивительней было осознавать, что имея такие возможности, люди не вышли поголовно на уровень богов.

Лучше всего Сакура умела развивать свой дух. Она просто не могла не заниматься этим. Сейчас, по ощущениям, внутри неё плескалось море чакры, но в рамках этого мира её море было каплей.

Не имея недостатка во врождённом таланте, в этом мире люди не знали, как развивать свои каналы. Сакура наблюдала за родителями: их медитация по её мнению была ущербной. Она затрагивала только систему циркуляции чакры. Способ Сакуры же активизировал все аспекты духа: разум, внутреннюю энергию, чувства, волю и многое другое. Этот переполненный силой мир развивал человека с достаточным врождённым талантом сам по себе, но медитации Сакуры значительно ускоряли её развитие. Хотя до потолка ей было ещё далеко.

Её скудный на энергию мир научил людей, что нет границ в развитии. Можно повышать уровень за уровнем, достигая бесконечной силы. Другое дело, что жизнь человека слишком коротка, и не всегда он может успеть чего-то достичь.

По сравнению с темпами, которых она придерживалась раньше, развитие Сакуры двигалось черепашьими шагами. Она и занималась этим только по привычке. Сейчас её больше интересовал окружающий мир.

Даже простые люди имели бы великолепный потенциал воинов духа в её прошлом мире, но шиноби были настоящими монстрами. Сакура видела это не только по своим родителям. Её интуиция, достигшая невероятного уровня и подстегнутая обилием энергии, превратилась в полноценную сенсорную способность: Сакура могла оценить уровень силы источника опасности и даже расстояние до него. И честно говоря пока ей совсем не хотелось нарываться на конфликт с шиноби.

За семьдесят лет Сакура изучила многое в духовном искусстве. Сейчас она повторяла основы: контроль над энергией, усиление тела, простейшие техники как ходьба по воздуху и вертикальным поверхностям. Результативность занятий поражала её саму: Сакура не прикладывала никаких усилий для этого.

Она ещё не знала, что даже её нынешнее старание в этом мире считалось упорством на грани безумства.

Ее сила росла день за днём. Постоянно циркулирующая с разной скоростью по каналам чакра укрепляла и расширяла их. Врата Ци, которые здесь назывались тенкецу, раскрывались неохотно. Но и они становились гибче и послушнее. Прошло совсем немного времени, меньше двух недель, когда Сакура смогла восстановить все свои навыки начального уровня.

А ведь в прошлой жизни ей понадобилось два года, чтобы познать их.

Сакура поняла, что даже такой темп развития слишком высок. Она сократила свои тренировки до самого минимума, только чтобы поддерживать свои каналы чакры в тонусе, и сосредоточилась на семье. Ей уже хотелось выйти в мир за пределами её дома, но о нём следовало узнать немного больше.

Мебуки не могла нарадоваться на свою дочь. После амнезии она стала спокойной и послушной. С тех пор, как Харуно-старшая забрала её из больницы, Сакура ещё ни разу не капризничала. Она искренне хвалила еду своей матери, которую та готовила с любовью специально для неё. Кидзаши проводил время со своей дочкой, отвечая на многочисленные вопросы буквально обо всем на свете. Серьёзное и немного отстраненное личико девочки вызывало в её родителях жуткое умиление. А её не по-детски логичные порой суждения наполняли сердце Мебуки гордостью: её дочка росла настоящим гением!

Как ни прискорбно признавать, но даже детские драки с травмами иногда приводят к хорошим результатам. Хотя глаза Мебуки наполнялись гневом всякий раз, когда она думала о малолетних уродах, избивших её дочь. К сожалению, они были детьми из сильных кланов, и состоящая из двух генинов семья Харуно не могла пойти против такой силы.

От проницательных глаз Сакуры не укрывались эмоции матери. Обычно она в этот момент отвлекала её очередным вопросом. Мебуки сразу оттаивала и трепала нежно-розовые волосы своей дочери.

Сакура не была мстительной. Ей не приносило удовлетворение чувство победы над врагом. В последние годы своей жизни как Бай Ху она ощущала только маленькое облегчение из-за избавления от очередной проблемы. Будь её воля, Сакура забыла бы свою травму как нечто незначительное. Однако жизнь научила её, что наказывать врагов нужно сразу, иначе они будут мешать все больше и больше.

В конце концов, во всех мирах и во все времена люди принимают доброту за слабость. А Сакура Харуно не могла себе позволить быть слабой. Не тогда, когда у нее появилась настоящая семья.

За это душевное тепло, как ни за что другое, следовало умирать и убивать.

— Мама, научи меня готовить. — Слова девочки сопровождались традиционным поклоном ученика к учителю.

Мебуки Харуно поразилась. Она не ожидала такой просьбы от своей дочери. Все же когда пятилетний ребёнок хочет, чтобы его научили готовить, это, как минимум, странно. Обычно в этом возрасте дети думают только об играх.

Глядя на серьёзное личико маленькой Сакуры, Мебуки тяжело вздохнула в мыслях. Она помнила тот день, когда знакомый чунин сказал, что её избитая дочь попала в больницу с тяжёлой травмой головы. Мебуки сразу прибежала в госпиталь и не отходила от постели Сакуры. Когда та очнулась и не узнала свою мать, сердце Мебуки будто сжали холодные когти.

Разница между предыдущей Сакурой и Сакурой нынешней была колоссальной. До потери памяти она была обычным немного избалованным ребёнком. Она любила бегать по улице наперегонки с соседскими детьми, капризничала, когда Мебуки готовила то, что ей не нравится, играла с куклами. Теперь же Сакура стала похожа на холодных Учих, которые носили отстранённое лицо с самого раннего детства. За три недели с тех пор, как Сакуру выписали из больницы, Мебуки ни разу не слышала её смеха. Как и плача, впрочем. Девочку даже не волновало, что она ничего не помнит. Она была слишком, просто не по-человечески, спокойна.

Ребёнок, ставший гением и настолько поменявший характер после удара по голове — как минимум подозрительно. Однако Мебуки была твёрдо уверена, что Сакура — её дочь. Какая мать не узнает своё дитя? Харуно-старшая тем самым материнским чутьем чувствовала, что Сакура искренне любит своих родителей. Любовь женщины-ниндзя ничуть не уменьшилась после произошедших с дочерью перемен. Однако она не могла вот так сразу привыкнуть к этому обрамленному розовыми прядями серьёзному личику и не по-детски проницательному взгляду зелёных глаз.

— Зачем тебе это, Сакура?

— Я хочу готовить так же вкусно, как ты. — Милая, слегка смущенная улыбка расцвела на детском лице. Мебуки не могла сопротивляться очарованию. Кто знал, что всего лишь улыбка её дочери будет иметь такую власть над ней?

— Ох... Хорошо, Сакура. Тогда давай сначала сходим на рынок. — Мебуки озорно подмигнула. — Ты уже давно не была на улице, надеюсь, ты не против снова познакомиться с Конохой?

Улыбка на лице Сакуры стала чуточку шире. Все же её мама — лучшая мама на свете!

В прошлый раз она плохо рассмотрела улицы Конохи, ведь мать очень быстро несла её на руках. Сейчас, медленно идя вместе с матерью в сторону рынка, Сакура ненавязчиво глазела по сторонам, отпечатывая всё увиденное в своей памяти.

Дома странной архитектуры, одновременно похожей и не похожей на архитектуру её родины. Знаки спирального листа повсюду. Но самое интересное и необычное: люди. Волосы и глаза всех цветов радуги, яркие и необычные одежды самых разных фасонов. Если обычные люди ещё имели привычный вид, то шиноби были слишком пёстрыми и яркими.

Некоторые люди с протекторами Конохи останавливались и здоровались с её матерью. Низкоранговые шиноби часто пересекались на миссиях и почти все были друг с другом знакомы. Сакура в таких случаях немножко стыдливо пряталась за ногу матери. На самом деле она не была робкой, она просто не хотела всяких сюсюканий, до которых могли опуститься незнакомые люди при виде её серьезной мордашки. В конце концов даже её родители не могли удержаться от умиленного тисканья её щечек.

Но такие действия в её отношении от родителей она могла терпеть. От незнакомых людей — нет.

Мебуки выбирала продукты для якисобы, заодно объясняя дочери, какие овощи были свежими и подходящими, как вдруг на их глазах развернулась довольно жестокая сцена. Старый лавочник прогонял палкой мальчишку возраста Сакуры. И бил он, не сдерживая себя.

Мальчик в запыленной ярко-оранжевой футболке и в синих шортах с дырками на коленях только прикрывал руками голову. Ему было больно, но он не издал ни звука. В конце концов он увернулся от палки и очень быстро убежал, петляя в лабиринтах рынка.

— Чтоб я тебя больше тут не видел, демонское отродье! — кричал ему вслед злой старик.

Сакуру удивило, что никто не встал на его защиту. Более того: эти люди присоединились к лавочнику, выкрикивая оскорбления. Её собственная мать стыдливо опустила взгляд.

Чем мог быть виноват пятилетний ребёнок? Было что-то нечисто в сложившейся ситуации. Любопытство заставило Сакуру сделать пометку в своей памяти. Уже по отношению её матери к происходящему Сакура поняла, что ей ничего не объяснят и придётся разбираться в истории этого мальчика самой.

Сакура не отличалась особым любопытством. Она считала, что дела людей — это дела людей, и у неё не было причин вмешиваться в них. Но случайный взгляд, пересекшийся с её глазами, заставил её сердце вздрогнуть. Голубые, как небо, глаза были наполнены наивностью и непониманием. Сакура еще не видела таких солнечно-светлых волос и небесного цвета глаз. Этот мальчик был похож на маленького щенка, который доверчиво прильнул к человеку, а тот запинал его до полусмерти. Сакура видела жестокие, равнодушные, лживые и холодные глаза. Глаза, полные ненависти или страсти. Тёплые глаза, наполенные материнской любовью. Она видела разные выражения в зеркалах души. Но такого взгляда она не встречала за все семьдесят лет её прошлой жизни.

Впрочем, пока она задвинула мысли об этом мальчишке подальше. Её ждал волнительный первый опыт приготовления пищи. Будучи Бай Ху, она никогда не занималась подобным: домашние дела для воинов считались позором и пустой тратой времени.

— Смотри внимательно, Сакура. Лапша варится в подсоленной воде не очень долго, она не должна быть слишком мягкой и рыхлой. В это время можно нарезать овощи и мясо. — Мебуки комментировала процесс специально для Сакуры. — Мы готовим якисобу со свининой, поэтому мясо нужно нарезать тонкими ломтиками. Примерно такой толщины. — Женщина показала способ нарезки мяса на своём примере и передала нож своей дочери. Сакура уверенными движениями превратила кусок свинины в кучку ровных ломтиков. Её лицо имело сосредоточенное выражение, каждое действие получалось точным и плавным.

После нескольких десятков лет практики с мечом не справиться с обычным кухонным ножом было бы позором. Хотя все равно приходилось быть сосредоточенной, в детском теле была плохо развита моторика рук и нож двигался не совсем послушно.

— Какая ты у меня умница! — Мебуки взъерошила волосы дочери. — Теперь нужно нарезать тонкой соломкой перчик, морковку и лук.

— Соломкой? — переспросила Сакура. Она не представляла, как это делается. Мать сразу поняла её затруднения и постаралась объяснить.

— Сначала нужно нарезать ломтиками, вот так. Потом сложить стопочкой эти ломтики и срезать край раз за разом. — Сакура следила за действиями Мебуки во все глаза. — Согни пальцы и придерживай ломтики как... как кошечка лапкой.

Сакура улыбнулась такому сравнению. После объяснений матери нарезка овощей не вызвала у неё затруднений.

— Как быстро ты справилась... Моя дочка совсем взрослая. — Мебуки сделала вид, что утирает скупую слезу. Эта женщина была слишком ироничной, и даже малый возраст не спасал Сакуру от материнских подколов.

Далее Сакура под присмотром Мебуки поджарила мясо. Когда на нём появилась золотистая корочка, женщины семьи Харуно добавили овощи и помешивали это, пока по кухне не поплыл божественный аромат.

— Вкусно пахнет. — прокомментировала Сакура с сияющими глазами. Было поистине удивительно, как обычные овощи и мясо превращались на её глазах во вкусную пищу.

— Это ещё ничего, — хитро улыбнулась Мебуки, высыпав отваренную пшеничную лапшу соба в сковородку к мясу и овощам. Сакура понятливо это перемешивала, пока Харуно-старшая копалась в ящике, ворча что-то нелицеприятное в адрес своего мужа.

— Вот оно! — Воскликнула женщина, достав темную стеклянную бутыль. — Особый соус для якисобы семьи Харуно! Пока что у меня есть готовый запас, но позже я обязательно научу тебя его готовить. На такую порцию собы нужно примерно столько соуса, запоминай. — Харуно полила лапшу с мясом и овощами соусом. Спустя короткое время, когда соба протушилась в соусе, аромат блюда стал настолько восхитительным, что появившийся на кухне Кидзаши подавился слюной.

— Женушка, ты в кои-то веки решила порадовать своего никчемного муженька? — Отец Сакуры обнял её мать за талию, но тут же получил по рукам длинной деревянной ложкой, которой та помешивала якисобу. — Ай! Женщина, нельзя быть такой жестокой!

— Никчемный человек, я изобью тебя сковородкой, если будешь мешать мне учить нашу дочь готовке!

Кидзаши тепло улыбнулся Сакуре:

— Как я мог не догадаться... Конечно же это малышка Сакура спасает меня от голодной смерти. Эта жестокая женщина не может быть такой доброй. — Кидзаши нарочито грустно вздохнул, за что еще раз получил ложкой, на этот раз по лбу.

Сакура смотрела на эту семейную сцену со смешинками в глазах. За все семьдесят лет своей прошлой жизни на её сердце ни разу не было так тепло.

И эта якисоба, которую Сакура приготовила со своей матерью... В прошлой жизни лучшие повара континента были к её распоряжению, но ни одно их блюдо по вкусу и рядом не стояло с простой жареной лапшой с мясом и овощами. Она была не просто пищей, она была чем-то, наполненным душевным теплом и любовью. И потому для Сакуры такая простая еда стала вершиной кулинарного совершенства.

Этот ужин на троих, подшучивания родителей друг над другом, якисоба, приготовленная почти самостоятельно... Милые мелочи, которые были недоступны ей в прошлом. Они не значили ничего для духовного воина, только мешали совершенствованию. Но сейчас Сакура понимала, что именно эта спокойная семейная жизнь — самое большое сокровище.

Этот мир в своём корне имел не так уж много различий с её прошлым. Это значило, что здесь её тоже ожидали битвы, интриги и может быть даже войны. И Сакура твёрдо поклялась себе, что будет драться и убивать за эти тёплые семейные вечера. Она уничтожит всё, что посмеет угрожать её семье. И если понадобится, она будет тренироваться на грани возможностей, чтобы получить всю силу мира ради защиты своего внезапно приобретённого сокровища души.

Сакура очень много времени проводила дома, изучая кандзи. С феноменальной фотографической памятью у неё это не вызывало сложностей. В конце концов, перечитав детские обучающие книжки от корки до корки, девочка решила пойти в библиотеку. Здание библиотеки Конохи ей показывала мама.

В её прошлом мире женская и мужская одежда сильно отличались. Люди, как правило, носили вещи традиционного покроя. Здесь, где каждый одевался кто во что горазд, юката простейшего фасона выделялась бы как роза на ромашковом поле. И маленькая Сакура в своей белой юкате и деревянных гэта привлекала некоторое внимание на улицах Конохи. В частности, люди задавались вопросом, из какого клана эта малышка с холодным лицом.

Жители Конохи не слишком любили придерживаться традиций, поэтому те повседневно соблюдались только в старых кланах навроде Учиха и Хьюга. Но Сакуре было привычней в юкате — этот халат с широкими рукавами был похож на знакомую ей одежду. Хотя некоторые различия все же имелись, но с опытом Бай Ху ей куда комфортнее было носить юкату, чем странные футуристические костюмы, которые нашлись в её шкафу.

В библиотеке возникли небольшие сложности со смотрителем: Сакура была слишком мала, и понадобилось время, чтобы доказать этому человеку, что она умеет читать. Но в конце концов ей разрешили выбрать желаемые книги.

Сакура не знала, за чем конкретно она сюда пришла. Зелёные глаза рассеянно скользили по названиям, пока не споткнулись об "Историю мира шиноби". Сакура взяла в руки эту книгу, которая выглядела довольно пыльной. Кажется, история своего мира была у шиноби непопулярна.

— Ты выбрала сложную книгу, Сакура-чан. Ты уверена, что хочешь её прочитать? — Спросил у неё библиотекарь.

Сакура только кивнула в ответ. Спустя получасовой лекции о бережном отношении к книгам её наконец отпустили восвояси.

Возвращалась Сакура по другой дороге, сокращая путь. Она шла по какому-то парку, когда путь ей преградили пятеро детей возраста семи-десяти лет. Они все имели надменные лица и смотрели на Сакуру взглядом, полным презрения. И от самого старшего нестерпимо воняло псиной, Сакура еле удержалась от чиха.

— Мы же предупреждали тебя не ходить здесь, толстолобая. Мало тебе было прошлого раза? — Ухмылка на лице Псины, как окрестила мальчишку Сакура, была отвратительной на её взгляд.

Глаза Сакуры холодно блеснули. Она не ожидала, что встретит своих обидчиков так скоро.

— Почему ты молчишь? Нечего сказать? — продолжал воняющий собаками мальчишка.

— Да она язык от страха проглотила! — Поддакнул мальчишка с белыми, как у слепого, глазами и тёмной повязкой, закрывающей лоб. Но он не был слепым — Сакура могла в этом поклясться. Наверное, это тот самый Хьюга с бьякуганом.

Мальчишки рассмеялись. Псина продолжил свою речь:

— Если станешь на колени и будешь умолять меня о прощении, я, может быть, подумаю о том, чтобы тебя отпустить.

Губы Сакуры изогнулись в насмешливой злой улыбке:

— Может, это ты станешь передо мной на колени, глупый маленький щеночек?

Пацан задохнулся от возмущения, краска гнева залила его лицо.

— Да ты!.. — Он бросился к Сакуре, намереваясь ударить её кулаком по лицу. Сакура уже готова была уклоняться, как вдруг перед ней появился знакомый желтоволосый мальчик. Удар пришёлся ему вскользь по челюсти, но пока Псина не опомнился, мальчик успел его пнуть в колено. Атака не принесла особого результата, но Псина отступил на пару шагов.

— Не трогайте её! — Мальчик раскинул руки в стороны, будто стараясь стать больше и закрыть собой девочку полностью.

Сакура смотрела на эту худенькую спину в грязно-оранжевой футболке со странным чувством. Почти весь её опыт приходился на прошлую жизнь. Бай Ху уважали, ненавидели, боялись, пытались убить. Но еще никто, ни один человек не пытался его защитить.

Сакура упустила, что сейчас она имеет образ маленькой слабой девочки.

— И что же ты нам сделаешь, если не послушаемся? Ты ведь просто слабый бесполезный мусор! — Псина захохотал.

Сакура, кажется, услышала скрип зубов голубоглазого мальчишки. Он в ярости набросился на старшего хулигана, но тут же отлетел под ноги девочки от сильного пинка в живот.

По ощущениям Сакуры, эти хулиганы все были детьми шиноби. С чакрой в теле даже ребёнок становится нечеловечески силён.

Сакура почувствовала лёгкую вину. Этот мальчик вмешался в её конфликт, и, следовательно, косвенно пострадал из-за неё. Сильный удар от духовного практика старше на пять лет мог привести даже к смертельным повреждением.

Сакура была уверена, что мальчик сейчас испытывает невероятную боль. Однако он поднялся и снова встал перед ней. Пусть его конечности слегка дрожали, всем своим видом он выражал решимость.

Его ужасающая выносливость и не менее ужасающая воля поразили Сакуру. Редко какой взрослый обладал такими качествами, а тут — всего лишь пятилетний ребёнок.

Он напоминал её саму. Бай Ху был таким же непреклонным и стойким. Он падал на землю и поднимался раз за разом, пока не достиг Небес. Неожиданно Сакура почувствовала духовное родство с этим голубоглазым мальчишкой.

Когда кулак Псины почти достиг лица защитника Сакуры, она взвинтила циркуляцию своей чакры и рванулась вперед. Ей понадобилось всего два касания, чтобы мелкий хулиган упал без сознания на землю. Затем настала очередь остальных.

Дети падали один за другим, не успев осознать, что происходит: использование чакры повышало скорость движений и скорость восприятия шиноби. Сакура прекрасно знала, какие именно точки на теле человека нужно было нажать, чтобы достичь того или иного результата. В сочетании с её чакрой, что выплескивалась и проникала в чужие системы циркуляции, её техника обеспечивала невероятно болезненные ощущения.

Сакура не знала, что её стиль боя похож на секретное тайдзюцу клана Хьюга. Впрочем, даже узнав это, она бы просто пожала плечами.

Мальчик смотрел на развернувшуюся перед собой сцену широко раскрытыми глазами, в которых отражались удивление и восторг. Он не ожидал, что эта розоволосая девочка окажется такой... Невероятной! Она была похожа на ангела мщения с телом поверженного врага у ног.

— Как тебя зовут? — её голос был тих и спокоен, будто не она тут вырубила банду хулиганов за пару секунд, к тому же эти хулиганы были старше неё.

— Н... Наруто Узумаки! — представился он, не отойдя от шока.

Когда взгляд Наруто встретился с глазами девочки, его сердце пропустило удар. Её глаза были полны спокойствием и добротой, и где-то на самой их глубине сиял мистический свет. Наруто почти утонул в этих зелёных омутах.

Впервые на него смотрели без презрения и насмешки. Даже старик Хокаге, выдающий ему ежемесячное пособие, не производил такого впечатления. Может быть, дело в притаившихся в глубине его глаз холодных искорках и лёгкому налету фальшивости, который Наруто интуитивно чувствовал. Как бы то ни было, ничто не могло сравниться с этими чудесными глазами.

— Я запомню тебя, Узумаки Наруто. Спасибо, что защищал меня. — Наруто не верил в происходящее. Наверно, его снова избили и он сейчас спит в больнице и видит сон. Ведь не может быть так, чтобы эта мягкая улыбка девочки предназначалась именно ему?

— А как... Зовут тебя?

— Моё имя — Сакура Харуно. — Наруто сильно смущался, задавая вопрос, Сакура видела это по его покрасневшему лицу.

Внезапно её брови нахмурились.

— Нужно уходить. Скоро здесь будут взрослые, и у нас появятся проблемы, если нас застанут здесь. Хочешь пойти со мной?

Но Наруто, кажется, испугало её предложение. С ним ещё никогда не происходило такое, в его эмоциях творилось черте что, и Наруто убежал даже не прощаясь. Ему нужно было хорошенько подумать об этом случае.

Сакура немного удивилась, но не стала его преследовать и пошла домой. Она была твёрдо уверена, что скоро они с Наруто встретятся снова.

Наруто не мог забыть эти глубокие зелёные глаза. Они отпечатались в самой его душе. Каждый раз, вспоминая улыбку девочки, его сердце начинало биться чаще.

Его не называли иначе как демоном. Наруто не знал, почему. И обычно не успевал даже спросить. Его щедро поливали руганью и презрением, но, пожалуй, иногда он был этому рад. Уж лучше крики вслед, чем безразличие. Взгляд как на пустое место. Будто его, Наруто Узумаки, не существует.

Он хотел, чтобы его заметили. Жаждал этого всем сердцем. И вот, когда это произошло, в его сердце поселился страх.

Наверняка кто-нибудь скажет той девочке, что он демон, и в следующий раз она отвернется от него.

Наруто снова хотелось увидеться с Сакурой, но одновременно он боялся этого. В конце концов, он решил проследить за ней. Посмотреть издалека.

Наруто уже год жил один в собственной квартире, выданной ему хокаге. Дома его никто не ждал, поэтому мальчик изучил всю деревню вдоль и поперёк. У него больше не было дел: дети не хотели играть с ним, взрослые сторонились, и Наруто просто слонялся по Конохе до самой темноты. Ему было не очень сложно вычислить, в каком квартале живёт Сакура.

В приюте Наруто называли ни на что не годным тупицей, но это мнение было ошибочным. В деле слежки ему не было равных, по крайней мере, среди его возрастной категории. Он мог быть очень терпеливым, когда это было нужно.

Следить за Сакурой оказалось легко, она редко выходила из дома. Чаще всего её маршрут пролегал через библиотеку или рынок. Наруто был удивлён тем, что она так профессионально выбирает продукты. Не может же Сакура уметь готовить, верно?

Наруто проводил взглядом почти каждый жест Сакуры. Чем чаще он видел её, тем больше она казалась ему каким-то божеством, спустившимся с небес на землю. Её отстранённое личико и мудрый взгляд, её чистая кожа без единой царапины, что было удивительно для такого возраста, её вечная белая юката и тёмные деревянные гэта — на взгляд Наруто, в Сакуре всё было идеально. Слишком, не по-человечески, идеально.

Сакура отличалась от остальных людей не только внешностью: о её необычности Наруто твердило то самое шестое чувство. Была в ней какая-то тайна, что притягивала Узумаки как магнит.

Следить за Сакурой было легко, куда сложнее было самому скрываться от слежки. Наруто был очень чувствителен к направленным на него взглядам. Особенно когда эти взгляды принадлежали шиноби. За ним следили разные люди и не постоянно, просто присматривали. Наруто также был уверен, что именно эти наблюдатели относили его в больницу, когда он терял сознание от побоев. Они просто смотрели и никогда не вмешивались. Чаще Наруто не обращал на них внимания: злых намерений его наблюдатели не имели. Однако ему совсем не хотелось, чтобы они узнали о его интересе к Сакуре. Наруто приходилось каждый раз тратить время, чтобы скинуть "хвост", и когда Сакура возвращалась домой, Наруто уходил в другое место, чтобы не вызвать подозрений. У Наруто, конечно, было очень мало жизненного опыта, однако его звериная интуиция диктовала как поступать в той или иной ситуации, и Наруто ей верил. Возможно, только поэтому он и сумел выживать в одиночку целый год в деревне, полной недоброжелательно настроенных к нему людей.

* * *

Сакура терпеливо ждала две недели. Она думала, что Наруто все же решится подойти к ней. Однако он только провожал её взглядом всякий раз, когда она выходила на улицу.

Наруто прятался довольно хорошо, однако с опытом Сакуры это было бесполезно. Увидев человека однажды, она уже ни с кем не спутает ощущение от его присутствия. Сакуре не нужно было видеть человека, чтобы знать, кто это.

Наруто все же оказался слишком нерешителен, и Сакура решила сделать первый шаг к сближению сама. Этот мальчик с небесными глазами вызывал у неё симпатию. Его эмоции и помыслы были чисты, и он оставался добрым несмотря на плохое отношение окружающих к нему.

Если Узумаки Наруто был демоном, то эти люди в глазах Сакуры были хуже демонов.

Наруто, помимо его особенного самосознания, обладал невероятной силой. Уже сейчас, в пять лет, его объём чакры был как у шиноби A-ранга: Сакура ощущала это чётко. Потенциал Наруто был невообразим. Тем не менее, как узнала Сакура от своих родителей, Наруто был сиротой и у него даже не было опекунов, а простые жители и даже некоторые шиноби винили Наруто во всех своих бедах. В глазах Сакуры они были свиньями, перед которыми мечут жемчуг.

Сакура не сомневалась в том, что легко найдёт Наруто: она помнила "запах" его чакры. Однако ей хотелось начать знакомство с чего-то приятного, и девочка решила приготовить моти для Наруто. Поскольку он жил совсем один, вряд ли он мог попробовать такую еду. При мысли об этом сердце Сакуры наполнялось необъяснимой горечью. Она не жалела Наруто — сильным не нужна жалость. Однако Сакура осознавала, что Наруто приходилось хуже, чем ей в прошлой жизни. Тогда у неё тоже не было родителей, но за ней стоял целый клан. Никто не смел даже смотреть в сторону маленького гения клана Бай. Наруто же был совершенно беззащитен.

После нападения Девятихвостого в Конохе не один Наруто стал сиротой. Однако альтруизм Сакуры распространялся только на него: ей было откровенно плевать на остальных людей. Её мысли всё чаще возвращались к этой детской спине, что закрывала её. Для Сакуры, конечно, никакой опасности не было. Но Наруто ввязываться в её конфликт было нелогично. Тем не менее, он стал её защищать даже при том, что рисковал умереть там: против пяти детей шиноби, которые уже начали практиковаться с чакрой, у Наруто не было ни шанса.

Этот поступок оставил глубокий след в душе Сакуры. Она и не подозревала, что люди могут иметь настолько благородную душу. И ей хотелось хоть немного отблагодарить Наруто.

Родители Сакуры ушли на долговременную миссию и должны были вернуться в лучшем случае через три дня. Поэтому готовить моти ей пришлось без какой-либо помощи по рецепту из поваренной книги.

Казалось бы, что сложного в рисовых пирожных с начинкой из клубники? Их даже не нужно запекать. Однако у Сакуры не вызвал затруднений только первый шаг — промыть ягоды.

Ей пришлось помучиться, чтобы сделать подходящее тесто из рисовой муки, воды и сахара. Тесто нужно было подогревать, чтобы получить нужную консистенцию. В первый раз оно подгорело, во второй — получилось с комочками. Правильное тесто вышло только на третий раз.

Третьим этапом нужно было распределить тесто по поверхности, посыпанной кукурузным крахмалом. Сакура не думала, что рисовое тесто окажется настолько липким. Ей пришлось приложить много усилий, чтобы раскатать это тесто в ровный блин и порезать его на квадратики.

Сакуре казалось, что предыдущий этап был самым сложным. Она просто ещё не представляла, с чем ей придётся столкнуться дальше. Нужно было завернуть клубнику в квадратики сладкого теста. В идеале моти должны были получаться круглыми. У Сакуры же они получались самых разных форм. Тесто липло к рукам и жутко её раздражало. Сакуре пришлось собрать всю свою волю, чтобы наконец придать пирожным округлую форму и закончить готовку.

В поваренной книге было написано, что время приготовления моти — полчаса. У Сакуры на это ушло целых полтора часа. Оставалось совсем немного времени до заката.

Сакура сняла испачканный фартук и бросила его в стиральную машину. Этот мир, оставаясь похожим на её прежний, удивлял её наличием такой вещи, как электричество. Она не понимала, как слабый поток райтона — чакры молнии — приводил в движение самые разные механизмы. Однако непонимание не мешало ей этим пользоваться.

Собрав моти в контейнер, Сакура поправила свою юкату и надела таби — специальные носочки с кармашком для большого пальца, предназначенные для ношения с гэта. Некоторые люди на улицах Конохи пренебрегали таби. В частности, Сакура видела мужчину, носящего гэта на босу ногу. В тот раз это повеселило Сакуру: носить гэта без таби было прерогативой юдзё. Считалось, что голая женская ножка в гэта выглядела эротично. Что ж, тот мужчина вряд ли имел бы спрос как юдзё: его запыленные пятки и седой длинный растрепанный хвост выглядели совершенно не привлекательно.

Найти Наруто для Сакуры было просто: его сила сияла для её как маяк в ночи. Идя в нужном направлении, Сакура испытывала лёгкое волнение. Ей впервые на её памяти хотелось сделать кого-то близким к себе. Это чувство поражало своей новизной, даже лёгкие уколы волнения были приятны для Сакуры. В прошлом она никогда не испытывала такого, этот мир открывал в ней совершенно новые стороны.

* * *

Наруто сидел на берегу реки и бросал камешки в воду. Некоторые тонули сразу, некоторые несколько раз ударялись о воду.

Скучное занятие.

Наруто был уверен, что находится тут совершенно один, и позволил себе побыть настоящим. Он всегда улыбался. Улыбался, даже если в ответ получал ненавидящий взгляд. Он не мог позволить людям видеть, как их отношение ранит его.

Наруто не злился на них. Не злился, когда его обзывали демоном и били. Физическая боль была ничем по сравнению с тем чувством, что причиняло ему человеческое презрение. Однако Наруто не мог показать, как ему на самом деле больно, не хотел показывать. Он всегда находил в себе силы, чтобы улыбнуться, втайне надеясь получить улыбку в ответ.

Однако сейчас, будучи наедине с собой, Наруто выпустил на волю скопившуюся в нём боль и грусть.

Он следил за Сакурой, но так и не решился к ней подойти. Сейчас он был уверен, что она забыла о нём.

Наруто мечтал, что однажды что-то поменяется. Что он приобретёт друга. И вот, когда ему представился такой шанс, он его упустил.

Какой же ты все-таки слабак, Узумаки Наруто...

Один. Снова один.

Очередной камешек пропал в воде с булькающим звуком. Солнечные лучи больше не ослепляли, а мягко окрашивали все оранжево-розовыми оттенками.

Наруто нравился оранжевый. Такой тёплый и яркий цвет заставлял его забывать об одиночестве. Всегда заставлял, но не сейчас. Сейчас даже самый красивый закат не мог избавить его от боли.

Лицо Наруто было спокойным, взгляд его глаз устремлён вдаль. Казалось, в глазах этого мальчика отражается само небо. Наруто был бы воплощением безмятежности, если б не предательская слеза, сползающая по щеке.

Горькая и солёная. Совсем не вкусно.

Наруто не заметил, когда рядом с ним на траве появился кто-то ещё. Он подошёл так тихо, что ни одна травинка не шевельнулась. Даже интуиция Наруто молчала.

— Сегодня закат особенно красив. — Раздался справа тихий голос.

Наруто пораженно обернулся. Рядом с ним, расслабленно подогнув под себя ноги, сидела Сакура. Мягкая улыбка играла на её губах, глаза безмятежно смотрели на горизонт. Её волосы, окрашенные закатными лучами, были похожи на ласковое пламя, и её белая юката приобрела тёплый оранжево-розовый оттенок.

Сакура походила на фею из снов. Наруто усомнился в реальности происходящего.

— С-сакура-чан? Что ты тут делаешь?

Сакура улыбнулась немного насмешливо, однако совсем не обидно:

— Любуюсь закатом и жду, когда ты наконец заговоришь со мной, маленький сталкер.

— Так ты видела, что я слежу за тобой? — Произнёс Наруто смущённо.

Сакура кивнула.

— Прости, я не хотел тебя обидеть. — Наруто опустил лицо вниз, скрывая свои полыхающие красным щеки.

— Я не в обиде. — Даже не видя лицо Сакуры, Наруто чувствовал её улыбку.

Внезапно перед ним появился контейнер полный белых шариков, источающих сладкий аромат.

— Ты не голоден? — Спросила Сакура, протягивая ему пару деревянных палочек для еды.

Наруто вскинул голову. На его лице эмоции менялись с такой скоростью, что Сакура не успевала их прочесть.

— Я? Н-нет-нет, Сакура-чан, я не голоден. Ты не должна делиться со мной едой!

Однако Наруто выдал бурчащий живот. Пирожные моти пахли слишком аппетитно, а Наруто ничего не ел с самого утра.

Улыбка Сакуры снова стала насмешливой, но её глаза все равно сияли добротой.

— Я приготовила эти пирожные специально для тебя, Наруто-кун. Тебе в любом случае придётся их съесть, рано или поздно.

— Специально... Для меня?

Это было слишком нереально. Сакура-чан, идеальная девочка, готовила специально для него. Для него: демона, отброса, никчемного мусора. Для ребёнка, который был безразличен каждому. Ну, кроме тех, кто желал его побить.

— Ешь, Наруто. — Повторила Сакура. — Если ты не съешь все эти моти, я обижусь. Ты же не хочешь меня обидеть, Наруто-кун?

— Я... Нет, Сакура-чан, я не хочу тебя обидеть. Но, может быть, ты тоже хочешь есть? — Наруто цеплялся за последнее. Он хотел съесть эти моти, но одновременно это его ужасно смущало.

— Я не голодна. Хватит упираться, Наруто-кун, для друзей нормально делиться едой. — Мысли Наруто для Сакуры были прозрачнее воды.

Друзей?

Наруто не мог поверить в эти слова. Разве они не значили, что он теперь является другом Сакуры-чан? Опыт прожитых лет твердил, что его никто никогда не признал бы своим другом. Однако, глядя в глаза Сакуры, он не мог усомниться в правдивости её слов и намерений.

Его руки немного дрожали, когда он взял в них палочки. Первый шарик моти чуть не упал в траву, когда Наруто его кусал.

Сладко-кислый вкус клубничных моти причудливо смешивался с горько-соленым. Однако это было вкуснейшее блюдо в жизни Наруто. Слёзы не переставая текли по его лицу, смывая все обиды прошлого. На душе становилось легко-легко, и откуда-то из глубины поднималось счастье, граничащее с эйфорией.

Сакура любовалась сверкающими в закатных лучах каплями на лице Наруто, его яркими волосами, которые сейчас казались рыжими, даже его слегка неуклюжие движения рождали в Сакуре какое-то тёплое чувство.

Определенно, этот закат самый красивый из увиденных ей когда-либо.

Сакура настолько погрузилась в готовку, что даже сделала возле дома небольшой огород, чтобы выращивать овощи самостоятельно и быть уверенной в их качестве. В данный момент она вместе с Наруто как раз пропалывала свои любимые грядки. Неизвестный наблюдатель расположился на ветке дерева примерно за километр от них. Он наверняка думал, что его маскировка идеальна, но дети все равно ощущали его.

— Сакура-чан, это тот самый, что присматривал за нами в понедельник? — Спросил Наруто, утирая пот. Но его лицо от этого действия стало только грязнее: руки Наруто по локти были в земле.

— Верно. Ты делаешь успехи, Наруто-кун. — Наруто смущённо улыбнулся в ответ на похвалу.

Несмотря на то, что Сакура работала даже результативнее Наруто, только самые кончики её пальцев были испачканы. Даже её серые хакама оказались лишь чуть-чуть запылены, а на белоснежном кимоно, заправленном в эти широкие штаны, не было ни пятнышка. Сакура была очень аккуратной в любом деле, даже самом грязном.

Она не знала, как обычно проводят время дети. Несмотря на то, что Сакура хотела взять всё от своего нового детства, она оказалась слишком взрослой для этого. Поэтому их дружба с Наруто стала очень специфической, напоминая отношения между учителем и учеником.

Прошло почти полгода с тех пор, как Сакура приготовила для Наруто свои первые моти. Наруто проводил вместе с ней каждый день, поэтому скрываться от шиноби-наблюдателей стало бессмысленно. Однако иногда приходилось это делать: некоторые их совместные дела требовали секретности.

Например, развитие интуиции Наруто. Она и раньше была выдающейся, а под руководством Сакуры за короткий срок превратилась в сенсорную способность. Сакуру поражала скорость развития Наруто: когда она была Бай Ху, ей понадобились долгие годы для достижения таких результатов.

Хотелось верить, что такое развитие было благодаря её педагогическому таланту.

Последняя травинка оказалась вырвана с корнем, и дети отправились за дом. Там, пройдя по короткой тропинке между деревьев, можно было попасть к пруду. Поскольку он наполнялся из подземного источника, вода в нём всегда была ледяной, но для жаркого лета Конохи это было скорее плюсом.

Наруто с разбегу плюхнулся в воду, даже не раздеваясь. Он весело плескался на середине пруда, пока Сакура сидела на маленьком причале, опустив свои босые ноги вниз. Ей нравилось смотреть на веселящегося Наруто, пусть она и не представляла себя веселящейся вместе с ним.

Наконец Сакура почувствовала, что их наблюдатель ушёл. Больше не нужно было скрывать свои умения.

Увидев, что Сакура теперь стоит на воде, Наруто посерьезнел. Ему понадобилось три месяца, чтобы научиться уверенно стоять на вертикальных поверхностях, и ещё месяц, чтобы ходить по воде. До уровня Сакуры, которая могла ходить по воздуху, Наруто было ещё далеко. Тем не менее, его уже можно было назвать гением: не каждый клановый ребёнок мог освоить хождение по воде в таком раннем возрасте.

Основной проблемой Наруто был нереально огромный объём чакры. В мире Бай Ху проблема была совершенно противоположной: чакры, или Ци, обычно не хватало. Из-за большого количества чакры и огромной доли ян-составляющей в ней Наруто был слишком энергичен и не мог концентрироваться. Но Сакура придумала, как справиться с этой проблемой. Ян-составляющая — энергия тела, и у Наруто её обилие было врождённой способностью. Чтобы повысить контроль над чакрой тела, нужно иметь равное ей количество чакры духа. К счастью, чакру духа было не так сложно развивать по мнению Сакуры: нужно было просто больше думать.

Наруто, сконцентрировав чакру в ладонях, бросился к Сакуре. Брызги воды вырвались из-под его ног, и на несколько мгновений в них засияла маленькая радуга. Однако никто не обратил внимания на этот красивый момент.

Сакура, казалось, стояла на месте, в то время как Наруто наносил удар за ударом. Тем не менее, ни одна атака не достигла цели: между телом девочки и ладонями Наруто сохранялось расстояние буквально в несколько миллиметров. И это абсолютно точно не было случайностью.

Концентрируясь одновременно на бое и на том, чтобы удержаться на воде, Наруто повышал свою ментальную составляющую. Пусть медленно, пусть ян-чакры все ещё было слишком много в нём, но Сакура видела прогресс своего друга, и это вызывало в ней радость.

Тайдзюцу, которому Сакура обучала Наруто, было совершенно особенным. История мира шиноби развивалась очень быстро, сейчас в зрелом возрасте было только третье или четвёртое поколение ниндзя. Здешние боевые техники здорово уступали искусствам её прошлого мира, которые развивались тысячелетиями.

Даже для простого тайдзюцу Наруто тратил слишком много чакры, большая часть которой выплескивалась в воздух. Понадобится много, очень много времени, прежде чем Наруто сможет управлять чакрой так же филигранно, как Сакура. Сакуру даже трудно было принять за шиноби: вокруг неё не было присущего им энергетического фона. Тем не менее, в боеспособности многие шиноби уступали ей.

Тренировка длилась не больше десяти минут. Наруто немного устал, его концентрация сбилась и нога провалилась в воду. Он выглядел запыхавшимся, его сердцебиение и дыхание участились. Постоянные всплески чакры высушили его неизменную оранжевую футболку и синие шорты.

Сакура, в отличие от Наруто, выглядела так, будто ничего не произошло. Она даже осталась ровно на том месте, где и ранее. Её тело было неподвижно, и только розовые волосы и серый край хакама развевались на ветру.

От вида Сакуры у Наруто перехватило дыхание. Если она настолько прекрасна сейчас, то какой же она будет, когда вырастет?

— Идем домой, Наруто-кун.

В доме Сакуры для Наруто появились свои тапочки и даже несколько комплектов сменной одежды, состоящих из кимоно и хакама. В такой костюм он и переоделся. Сакуре давно хотелось выбросить заношенные шорты и футболку Наруто, однако он вцепился в них как клещ и не отдавал эти вещи.

Все же это была именно его одежда. Наруто слишком смущался принимать от Сакуры ещё и одежду, она и так слишком много для него делала.

Когда Наруто выплеснул излишки своей энергии, мешающие ему сидеть спокойно, Сакура усадила его за медитацию. Она сама в этот момент медитировала в пассивном режиме, присматривая за Наруто. Их медитации в корне отличались: если Сакура поглощала рассеяную вокруг энергию, Наруто наоборот, высвобождал свою ян-чакру и концентрировал её в миске с водой.

Увидь это любой другой шиноби, он бы сказал, что сконцентрировать свою чакру в воде невозможно. Однако все великие открытия делались дураками, которые не знали, что это невозможно. Сакура как раз и была таким «дураком».

В её комнате, где они с Наруто обычно медитировали, Сакуре пришлось поставить барьеры, скрывающие всплески чакры. В ином случае сюда бы слетелась вся полиция Конохи. Объём чакры, что высвобождал Наруто, был слишком велик. Чтобы сжать чакру и интегрировать её в воду, Наруто приходилось прилагать невероятные умственно-волевые усилия.

К счастью, воли, или ослиной упертости, у Наруто было хоть отбавляй. И с умственной частью благодаря Сакуре все было хорошо.

Сакура лениво наблюдала, как вода медленно приобретает сине-зеленое свечение благодаря ян-чакре. Эта миска с водой превращалась в эликсир, который мог бы подстегнуть регенерацию шиноби до невообразимости. Жидкая ян-чакра, эликсир жизни, живая вода… Наруто мог бы озолотиться, продавая плоды своих тренировок.

Наруто расслабленно откинулся на пол. В его системе циркуляции оставались жалкие капли чакры, а вода в миске приобрела интенсивное сине-зеленое сияние.

Отдохнув примерно с минуту, Наруто отправился помогать Сакуре. Они вылили сияющую жидкость в заранее приготовленный чан, вода в котором сразу же приобрела странный синеватый оттенок.

И эта вода предназначалась для поливания растений. Концентрированная жизненная энергия ускоряла их рост, а Сакура была полна решимости снять урожай до наступления осени.

В Стране Огня можно было снять три урожая в год, а если постараться, то и четыре. Это очень импонировало Сакуре, её прошлая страна была не такой богатой в этом отношении. В целом, её овощи могли дозреть и осенью, однако это был не их сезон, и они бы не приобрели нужное Сакуре качество. Она посадила их поздно, поэтому использовала чакру Наруто, чтобы повысить скорость роста овощей.

Если бы нормальный шиноби знал, чем именно поливает Сакура свои грядки, он бы стал рвать волосы на голове. По сути это была немного «жесткая» концентрированная медицинская чакра. Одна ампула такой чакры за пределами Конохи стоила как доход шиноби с миссии А-ранга.

Сакура этого не знала. Впрочем, если бы и знала, её овощи были ей важнее, чем деньги или чьи-то необходимости в медицинской чакре. А Наруто было важно то, что было важно Сакуре. Он был готов снабжать её эликсиром жизни хоть каждый день.

* * *

Под конец лета, чуть больше чем за неделю для первого сентября, хокаге вызвал к себе Наруто.

Старик Сарутоби смотрел на Наруто с понимающей улыбкой. Его глаза сияли мягкостью и добротой. Но мальчик невольно сравнил глаза хокаге с глазами Сакуры.

Совершенно разные глаза. Взгляд хокаге был взглядом волка, надевшего овечью шкуру и пытающегося казаться кротким. Как же эти глаза отличались от зелёных омутов, которые дарили ему счастье каждый день. Эти взгляды были похожи также, как огонь и вода.

Хирузен Сарутоби был убийцей. Правителем. Главой клана в конце концов. В политике не было места человеческим чувствам, это Сакура популярно ему объяснила на исторических примерах. И то, что хокаге старался казаться добрым дедушкой, теперь только настораживало Наруто. Хоть интуиция не сигнализировала об опасности, по спине Наруто невольно пробежала дрожь от этого взгляда.

Но мальчик быстро взял себя в руки. Он — Узумаки Наруто, наглый хулиган, который в любой момент может с криками ворваться в кабинет хокаге! Тем более когда этот самый хокаге является его официальным опекуном.

Сарутоби выдохнул облако дыма и наконец соизволил вынуть свою неизменную трубку изо рта.

— Слышал, ты подружился с кем-то, Наруто-кун. — Казалось, у хокаге эта новость вызывала искренний интерес.

— Ну подружился. Нельзя что ли? — Ответил Наруто слегка агрессивно.

Хирузен рассмеялся.

— Нет-нет, все в порядке. Просто совсем скоро ты поступишь в Академию шиноби, и у тебя останется совсем мало времени, чтобы играть с Сакурой-чан.

Наруто совсем не удивила осведомленность хокаге. В конце концов мальчик давно догадывался, что его загадочные наблюдатели приставлены к нему стариком. Куда важнее было другое.

— Разве Сакура-чан не поступит в Академию вместе со мной?

Хокаге снова затянулся своей трубкой. Пауза становилась все напряжённей, и у Наруто почти пошёл пар из ушей, когда Сарутоби наконец ответил:

— Объём чакры Сакуры-чан слишком мал. Ни она, ни её родители не проявили заинтересованности, чтобы зачислить её в Академию.

— Тогда я тоже не буду учиться в Академии! — Крикнул Наруто поспешно. Возможно, слишком поспешно: по этим эмоциональным словам Хирузен понял глубину их с Сакурой отношений.

Это могло бы помешать его планам и поменять политический расклад в Конохе. К счастью, Сакура была обычной дочкой рядовых генинов. Куда сложнее было если б Наруто привязался к какому-нибудь клановому ребёнку.

В отличие от Данзо, Хирузен считал, что у Наруто должны быть тёплые отношения с кем-то в деревне. Иначе о какой преданности Конохе может идти речь? Хирузен, пусть и был официальным опекуном, не мог позволить Наруто привязаться к себе: преданность джинчурики слишком усилила бы клан Сарутоби, и в этом случае шаткий мир Конохи превратился бы в добрую клановую войну. Ради сохранения равновесия Наруто рос как сорняк на поле. Хирузен, в общем-то, не был плохим человеком. Но он был хорошим политиком, и многие действия шли вразрез с его личными убеждениями.

Хирузен вздохнул и начал объяснять Наруто прописные истины:

— Наруто-кун, ты — сын сильных шиноби. Ты обязан учиться в Академии, твой потенциал слишком велик, чтобы дать тебе возможность отказаться. У Сакуры-чан так мало чакры, что она только чуть-чуть сильнее обычного человека. Её будущее как шиноби не будет слишком радужным, поэтому Сакуре-чан логичнее не поступать в Академию.

В конце речи хокаге Наруто еле сдерживал улыбку. Он не мог даже представить, каким уровнем навыков обладает Сакура-чан. Если её будущее не радужное, то кто достоин быть шиноби вообще?

Тем не менее, Наруто все равно натянул на лицо понимающе-грустное выражение. Это было не очень сложно: стоило только подумать о том, что в Академии он останется без Сакуры. Наруто понимал, что Сакуре не нужно обучение там: её уровень и без этого был высок, несмотря на маленький объём чакры. Однако Наруто все равно хотелось, чтобы Сакура была там вместе с ним. В конце концов, Сакура была его единственным другом.

В честь поступления в Академию хокаге выдал Наруто повышенное пособие и список предметов, которые было нужно купить. Со всем этим добром Наруто отправился к Сакуре. Если бы он пошёл покупать вещи сам, ему бы продали мусор по завышенной втрое цене. Так всегда было с едой, поэтому до знакомства с Сакурой Наруто питался только лапшой быстрого приготовления: лишь на этот продукт цену завысить было нельзя.

Сакура, как всегда, была рада появлению Наруто. Она будто знала, когда именно он появится в её доме, потому что Наруто уже ждала миска удона на столе.

— Сакура-чан, твой удон — лучший в мире!

Однако Сакуру не обманул жизнерадостный тон Наруто. По её требовательному взгляду тот понял это и рассказал суть проблемы:

— Мне нужно купить предметы для Академии. И… Сакура-чан, не могла бы ты помочь мне с этим?

Почему-то этот вопрос прозвучал донельзя робко. Так робко, что Наруто не узнал сам себя.

— Конечно, Наруто. Без проблем, мы можем все купить хоть сегодня. — Мило улыбнулась Сакура.

По итогу они отложили все свои тренировки и провели вечер, бродя по разным магазинам.

Большую часть денег пришлось потратить на оружие. Пришлось обойти три лавки, прежде чем найти место, где им перестанут впаривать железный лом вместо сюрикенов и кунаев. Предыдущих продавцов оружия Сакура запомнила, чтобы отомстить им когда-нибудь по возможности. Ей не нравилось их предвзятое отношение к Наруто.

Далее пришлось отправиться за канцелярскими принадлежностями. Кисти, чернила и свитки для каллиграфии, тетради и ручки для разных предметов… Список, в общем-то, был не такой большой. На родине Бай Ху для обучения в подобных заведениях приходилось закупать ещё и книги.

В первой же лавке, куда они зашли, продавщица поразила Сакуру своей недалёкостью.

— Юная мисс, вам не следует ходить по улицам Конохи с этим демоном. Он опорочит вашу репутацию.

Наруто после слов этой женщины как-то сразу сник и стал казаться поменьше.

В Сакуре мгновенно вскипел гнев, пусть этого и не было видно по её как всегда спокойному лицу. Эта убогая женщина посмела что-то вякать в сторону её друга, Сакура никак не могла оставить это без внимания!

Из-за наряда Сакуры продавщица посчитала её дочерью какого-то аристократического клана. Когда девочка посмотрела на неё холодным высокомерным взглядом, женщина уверилась в своём подозрении.

— Кто ты такая, чтобы беспокоиться о моей репутации? — Сакура постепенно высвобождала свою яки, от чего женщина побледнела и покрылась холодным потом. — Наруто — мой друг, и я не позволю всяким шавкам лаять на него прямо при мне! — Концентрация яки достигла пика, продавщица даже увидела несколько вариантов своей смерти. Одному шинигами ведомо, как она сумела удержаться в сознании.

Сакура бросила на прилавок список предметов:

— Подготовь это для моего друга. Быстро. Я не хочу чтобы ты мозолила мне глаза.

Несмотря на то, что зрелую женщину только что оскорбила и унизила мелкая пигалица, та не могла сказать и слова против. Этот ребёнок, за каждым жестом которого легко можно было видеть поколения благородных предков, пугал до дрожи в коленях. Руки продавщицы дрожали, и тем не менее, предметы из списка появлялись на прилавке очень быстро. Наруто сложил нужные ему вещи в сумку и расплатился из той пачки денег, выданной ему хокаге. Продавщица была так напугана, что запросила цену вдвое меньшую, чем положено.

Сакура выходила последней. У самой двери она обернулась и бросила на продавщицу угрожающий взгляд. Холодная дрожь прошлась по спине женщины. Про себя она помолилась, чтобы эта девочка с волосами цвета сакуры и в простой белой юкате больше не приходила в её лавку.

Благодаря Сакуре Наруто сэкономил порядочно денег и решил обновить свой гардероб. Его футболка и шорты, которые он носил на улице, уже расползались по ниткам. У Наруто кроме этого комплекта и пижамы больше ничего не было, и Сакура недоумевала, почему Наруто не принимает купленную ей для него одежду. Однако этот солнечный ребёнок был слишком упрям.

В Конохе хватало магазинов одежды, однако тот, в котором продавалась одежда для шиноби, был один. Шиноби носили сетчатое чакропроводящее бельё для защиты, их одежда была куда прочнее, чем одежда обычных людей. С теми нагрузками, которые испытывают тела шиноби, обычная одежда приходила бы в негодность слишком быстро.

При виде Сакуры продавец натянул на лицо приветливую улыбку. Эта девочка источала такое высокомерие и холод, что даже слепому было понятно — она аристократка. Лёгкая тень презрения появилась в глазах продавца, когда он взглянул на Наруто, однако большего он себе не позволил. Каждый, вошедший в его лавку, был клиентом. Слова «профессиональная этика» не были для него пустым звуком.

Сакура ничего не собиралась покупать, поэтому продавец под её тяжёлым взглядом обслуживал Наруто. Что было не так уж сложно: ему нужны были лишь несколько комплектов белья, чакропроводящая сеточка на тело, локти и голени для защиты, и сандалии шиноби по размеру. Взгляд Наруто прикипел к оранжевому комбинезону. Сакура уже поняла, что не сможет отговорить Наруто от покупки этого апельсинового ужаса. На её взгляд, такой костюм был верхом безвкусицы.

Комбинезон оказался великоват Наруто, и за несколько йен штанины и рукава подшили на месте. На вышедшем из примерочной Наруто этот яркий ужас больше не висел, как мешок на швабре, поэтому Сакура, скрепя сердце, смирилась с покупкой комбинезона. Поставив перед этим условие, что Наруто примет в подарок подобранный лично ей нормальный по её мнению костюм. Наруто согласился, ему не оставалось другого выхода.

Распрощавшись с Сакурой и вернувшись в свою квартиру с кучей новых вещей, Наруто впал в меланхолию. Да, он хотел поступить в Академию и стать шиноби всегда, сколько себя помнил. Но зачем ему это, если рядом не будет Сакуры? Он готов был посвятить всю свою жизнь только этой зеленоглазой девочке. И то, что их пути вскоре разойдутся, наполняло сердце Наруто необъяснимой горечью.

В то время как Наруто предавался меланхолии в своей квартире, Сакура сидела на крыше своего дома и смотрела на звезды. Её лицо сначала было обеспокоенно-задумчивым, но потом в голове Сакуры возникла какая-то идея, и её губы изогнулись в лукавой улыбке. Но эту гамму эмоций на лице девочки-перерожденца не видел никто, кроме звёзд.

* * *

Первое сентября. День, когда в этом году начинается поступление детей в Академию шиноби. Для многих это был радостный день: в мире Наруто профессия шиноби являлась самой почётной и высокооплачиваемой. Многие приходили сюда с родителями. Представители одного клана собирались группками, и Наруто мог даже различить некоторые кланы по внешнему виду людей в этих группках.

Светловолосые с мутными голубыми глазами — Яманака. Поголовно пухлые и будто что-то вечно жующие — Акимичи. Группа, от которой несло собаками, пусть даже и явились сюда шиноби без нинкенов — Инудзука. Темноволосые с выражением вселенской скуки на лицах — Нара. Черноволосые и черноглазые «ледышки», чья группа была окутана настолько плотной аурой холода, что между ними и остальными людьми пролегла граница пустого пространства — Учиха.

Здесь стояла даже группа сирот с воспитателем во главе. Некоторые из них были знакомы Наруто по приюту. Только они там и остались, а Наруто уже в четыре года выпнули в отдельную квартиру.

На площади перед Академией шиноби было полно народу. И каждый ребёнок пришёл с кем-то: с родителями, со старшими братьями или сёстрами, просто с друзьями.

Только он, Наруто Узумаки, был в этот день одинок.

Перед Академией росло большое дерево, к ветке которого были прикреплены качели. На них и сидел Наруто, слегка покачиваясь и бездумно рассматривая людей. Старик хокаге опаздывал на собственную речь, с которой и начинался учебный год в Академии.

Пока хокаге не было, на поляне стоял шум. Все общались друг с другом, даже эти ледышки-Учиха перебрасывались между собой фразами. Только вокруг дерева с качелями образовался вакуум. На Наруто старательно никто не обращал внимание.

Снова. Как раньше. А ведь это должен был быть лучший день в его жизни.

Впрочем, его лучший день жизни был уже занят Сакурой-чан и моти с приправой из его собственных счастливых слёз.

Сакура-чан… Без тебя здесь так плохо, Сакура-чан…

Внезапно Наруто накрыла чья-то плотная тень. Он поднял голову вверх и не поверил своим глазам: на него смотрели эти до боли знакомые глаза цвета весенней травы. В их мягкой глубине сверкали искорки веселья. Несколько розовых локонов обрамляло её лицо, остальные волосы были собраны в причёску, заколотую тремя длинными толстыми иглами — сенбонами— с колокольчиками, привязанными к концам.

Она подошла так плавно, что ни один колокольчик не звякнул.

Сегодня её вечная белая юката заменилась на белоснежное кимоно с красными хакама. На поясе хакама у неё висели нэцкэ в виде цветов сакуры, украшенные какими-то мелкими сверкающими камушками. Солнечные лучи, отражаясь в нэцкэ, бросали на ярко-оранжевый комбинезон Наруто радужные блики.

— Сакура-чан?! — Наруто воскликнул так громко, что даже Учиха, стоящие ближе всего к дереву, обернулись. — Что ты тут делаешь? — Спросил он уже тише.

— Я не могла оставить Наруто-куна одного здесь, поэтому прошла экзамен на количество чакры и её контроль. По итогам меня зачислили в Академию. Мы даже будем в одном классе, Наруто-кун. — Сакура мило улыбнулась. Она не сказала, что их зачислили в А-класс — самый престижный класс академии, где обучались обычно клановые дети и иные таланты. Почти каждый ученик А-класса обречён был стать джонином. Наруто попал туда из-за своего огромного объёма чакры, Сакура добилась зачисления туда при помощи своего феноменального контроля и давления яки на экзаменатора. Если бы её зачислили в иной класс, поступление в Академию было бы бесполезным для неё: она пошла туда только ради Наруто.

Наруто смотрел на Сакуру глазами полными обожания и счастья. Он знал, что Сакура не планировала быть шиноби. Значит, она поступила в Академию только из-за него. Сакура-чан… Лучшего друга, чем она, просто не могло существовать!

Сакура всё же сделала этот день ещё одним самым счастливым днём в жизни Наруто. В его глазах она была феей, приносящей счастье. Только с Сакурой ему было так хорошо и спокойно, только Сакура защищала его перед всеми, только она не боялась признать, что дружит с демоном. Сакура гордилась дружбой с Наруто и совершенно не скрывала этого.

Большие голубые глаза наполнились влагой. Честно говоря, Сакуре было даже неловко. Пусть её душа и достигла божественного уровня, Наруто смотрел на неё как на божество совершенно не поэтому.

Сакура прочно заняла в сердце Наруто особенное место.

Саске Учиха, признанный гений класса, стоял напротив Наруто Узумаки и чувствовал себя абсолютным мусором.

— Сакура-чан, я побью Саске-теме для тебя! — Так кричал Наруто каждый раз, когда его ставили против Саске на занятиях тайдзюцу. И каждый раз он проигрывал. А его обожаемая Сакура-чан только улыбалась. И Саске точно видел насмешку в её взгляде, направленном на него.

Вот и сейчас этот кусотарэ несётся на него. Движения медленные и такие предсказуемые, Саске может отбросить его двумя пинками. Что и успешно проворачивает.

Однако в голубых глазах нет и следа злости из-за провала. Наоборот, они сверкают каким-то удовлетворением. Будто огрести от Саске было его, Наруто, целью.

Впрочем, не так сильно он и огреб. Саске чувствовал, что его удары только казались сильными. Наруто принял их так, что пинки не достигли своей цели. Скорее, они проехались по касательной.

Наруто Узумаки прекрасный актёр. Саске сам почти поверил, что ему больно. Что тот действительно еле шевелится.

Однако это не так.

Это голубоглазое чудовище кажется мусором в глазах одноклассников. Но Саске видит, что он будто "случайно" спотыкается и падает, чтобы избежать опасных ударов. Саске чувствует, что его удары не достигают цели. Кажется, Наруто не уклоняется, однако кулаки Саске не встречают преграды в виде тела. Максимум, что может сделать Саске — потрепать его ужасный рыжий комбинезон.

Саске в очередной раз засчитывают победу. И ему ничего не остаётся, кроме как удалиться с площадки с гордым видом. Он, Саске Учиха, гений класса, должен держать лицо.

Ведь кто поверит, что этот кусотарэ Узумаки лишь играет с ним? Что он только позволяет себя победить?

Если Наруто Узумаки мусор, то он, Саске Учиха, хуже мусора. Пусть всё кажется наоборот. Но у Саске есть глаза.

Наруто всем проигрывает? Три раза "ха". Он проигрывает только девочкам, потому что имеет слишком трепетное отношение к ним. Особенно к своей Сакуре-чан. Впрочем, именно с ней Наруто валяет дурака не так... Демонстративно.

То, что Наруто может избить любая девчонка, совсем затмило тот факт, что его ещё ни разу не победил мальчишка. Ну, кроме Саске. Пусть все победы Узумаки были случайны, их засчитали. Но Саске был слишком наблюдателен, чтобы верить в случайности.

— Саске опять выиграл, ар-рр! В следующий раз я обязательно его отделаю! — Наруто воинственно вскинул кулак вверх, но тут же потерял весь этот настрой, когда Сакура ласково взъерошила ему волосы.

Саске никогда бы не признался, что с нетерпением ждёт, когда Узумаки наконец выполнит своё обещание в его плане. Учихе уже надоело быть единственным, кто замечает истинного Наруто за его маской идиота.

Впрочем, судя по лёгкой ухмылке Шикамару, не он один такой наблюдательный.

— Сакура Харуно против Инудзука Кибы! — Рявкнул Ирука-сенсей. В большей степени для Кибы, который отвлёкся от занятия.

Сакура Харуно, едва ли не единственная бесклановая в А-классе. Любого другого обозвали бы выскочкой, но не её.

Осанка. Манеры. Внешний вид. Речь.

Рядом с Сакурой даже Саске чувствовал себя замухрышкой из провинции. Эта Харуно, похожая на принцессу в своём белом кимоно и красных хакама, была слишком идеальной. Идеальная память, идеальный контроль чакры, идеальное тайдзюцу, в котором даже сам гений класса Саске Учиха не мог её победить. Только ее объём чакры был наименьшим в классе, однако на этот факт никто не обращал внимания. Сакура стала идолом для всех классов их года.

Инудзука под спокойным, слегка насмешливым взглядом Харуно немного робко принял базовую стойку. Ему нравилась Сакура, несмотря на то, что тот огребал от неё на каждом занятии тай. Учиха даже заподозрил этого собачника в мазохизме.

Всего два тычка понадобилось Сакуре, чтобы вывести Кибу из строя. Это не было академическим стилем, однако в тай ученикам разрешалось драться так, как они умеют, лишь бы это было эффективно.

В эффективности стиля Сакуры Харуно никто не сомневался.

— Сакура-чан, ты классная! — Восторженно завопил Наруто. Зеленоглазая девочка тепло улыбнулась ему.

Если Учиха был айдолом в девичьих сердцах, то Сакура была как его женская версия. Даже более популярная, чем Саске, учитывая что в Академии количество мальчиков и девочек соблюдалось в пропорции 2 к 1. Гений и красавица с холодным сердцем, она на всех производила впечатление. Чаще всего хорошее и незабываемое.

На самом деле лицо Сакуры было скорее симпатичным, чем красивым. Та же Ино ей в этом не уступала. Однако Ино была простой и понятной. Она находилось на их уровне. Харуно же была другой. Казалось, она видела и знала гораздо больше, чем любой из них мог бы себе представить. Сакура была выше любого из них, хоть Саске и не знал, где это "выше".

И так иронично, что это неземное создание тепло относится только к Наруто. Наруто, признанному всеми придурку.

Он рисовал картинки вместо того чтобы писать тесты. Он нёс на уроках всякую чушь. Слишком шумный, слишком надоедливый, слишком яркий. Слишком!

Слишком гениальный двуличный засранец. Тупой придурок, которого даже Нара Шикамару не смог победить в шоги. Саске видел это собственными глазами.

Почему же никто не замечает, что этот чёртов Узумаки лишь прикидывается идиотом?

Гений и придурок, эта парочка уже стала фольклором школы. Казалось, настолько разные люди физически не могли быть друзьями. Однако... Однако Саске и без пробужденного шарингана мог заглянуть под поведенческие маски.

Харуно и Узумаки были до пугающего похожи. Они оба были гениями.

Но Сакура не так раздражала Саске, как Узумаки. Она хотя бы не скрывалась и не валяла дурака.

Осознавать, что он лишь игрушка этого блондинистого чудовища, было слишком унизительно для Саске.

Чёртов Узумаки так его раздражал, что Саске тренировался до изнеможения каждый день. Тренировался, чтобы однажды этот кусотарэ начал воспринимать его всерьёз. Чтобы он перестал валять дурака и дрался нормально!

Иначе Саске и впрямь поверит, что Наруто действительно идиот.

* * *

Сакура и Наруто сидели на крыше заурядного квартирного дома почти у самой стены. Просто сидели и грелись на теплом весеннем солнышке.

Сакура откровенно любовалась Наруто. Его непослушные изрядно отросшие волосы отливали чистым золотом в солнечных лучах, контрастируя с загорелой кожей. Прищуренные глаза, полоски на щеках и расслабленная ленивая поза делали Наруто похожим на кота. Большого довольного кота.

— Сакура-чан, что делают те дети? — Наруто внезапно встрепенулся.

Сакура пригляделась. Небольшая кучка детей игралась вокруг большого дерева. Они залезали на него по приставной лестнице, таща в руках разнообразные предметы. Это все происходило довольно далеко, но Сакура различила несколько футонов и, кажется, какую-то посуду.

— У них домик на дереве, полагаю. — Пожала она плечами.

— Домик на дереве? — Глаза Наруто загорелись энтузиазмом. — Сакура-чан, давай тоже сделаем домик на дереве!

Сакура не видела смысла в таком развлечении. У них же был нормальный дом в конце концов. Однако когда в глазах Наруто появлялись такие огоньки, это значило, что переубедить его невозможно.

Сакура вздохнула.

— Это будет сложно сделать.

— Мы справимся! — Наруто был полон решимостью до краёв.

— Дерево должно быть большое. И это место обязано быть тайным, иначе теряется суть домика на дереве. — Сакура цеплялась за последнее.

Наруто задумался. Внезапно его лицо засветилось от возникшей идеи, и Сакура была уверена, что это очередное безумство. На которое она в очередной раз согласится.

— Лес смерти! — Воскликнул Наруто. — Это идеальный вариант, мы можем и играть, и тренироваться.

В словах Наруто был смысл. В последнее время они часто ходили на этот обнесенный сеткой полигон, чтобы набираться боевого опыта. Наруто набирался, Сакура просто держала себя в тонусе.

Когда у Наруто возникает какая-либо навязчивая идея, её выполнение не откладывается на потом. И уже к вечеру было выбрано дерево в лесу, избавлено их стараниями от лишних хищных жильцов и прочей гадости, были принесены инструменты и установлены барьеры.

Пусть Сакура и относилась к этой идее скептически, она не могла не признать, что это хорошая тренировка для Наруто, начавшего осваивать стихию Ветра. Пилить деревья на доски у него получалось великолепно. К тому же это требовало хорошей концентрации, что положительно сказывалось на ментальной составляющей Наруто.

Сакура кое-что смыслила в строительстве и архитектуре. На нормальный правильный дом её умений не хватило бы, но построить лачугу на ветках, которая не развалится от первого чиха, Сакура могла. Правда, строил в основном Наруто — это была его идея, девочка лишь руководила.

Время от времени к их импровизированной стройке выходили местные мутировавшие животные. Сакура осматривала их с чистым гастрономическим интересом из-за прозрачной стены поставленного ей барьера. Она не знала, что можно приготовить из этого мутировавшего мяса и можно ли готовить вообще, но очень хотела попробовать.

Самым сложным в их ситуации было затащить стройматериалы вверх. Но Наруто, в чьи безобидные ловушки иногда попадались даже джонины, был очень изобретателен, когда ставил себе какую-либо цель. Система из километров лески и сотен подвижных блоков полностью себя оправдала: с её помощью материалы поднимать вверх стало гораздо легче, и строительство сильно ускорилось.

Чтобы построить домик на дереве, им понадобилась неделя. Это был даже не домик, а полноценный дом: его площадь не уступала квартирке Наруто. Ещё день Сакура провела, расписывая дом самыми разными письменами: защита, незаметность, фильтры и многое, многое другое. В её прошлом мире такие знаки использовались против духов и демонических животных. Здесь, из-за обилия духовной энергии, они хорошо работали и против шиноби. Даже Наруто мог заметить их домик только благодаря "ключу" — маленькому знаку, нарисованному Сакурой на его ладони.

— Сакура-чан, здесь круто! — Наруто, свесивший ноги с деревянной площадки перед входом в их домик на дереве, просто сиял восторгом. Их дерево было слишком огромным, как, впрочем, и другие деревья 44 полигона. Земля с такой высоты казалась маленькой-маленькой, даже двухметровые кусты казались отсюда травой. Шелестящая зелень вокруг, зелень и цветы. Много цветов.

Даже Лесу смерти была не чужда весна.

Сакура молчала. Она не хотела признавать, что идея в процессе исполнения перестала казаться дурацкой, а результат даже ей понравился.

Наруто, не замечая молчания, продолжил:

— А как мы можем использовать этот домик!.. Можно сушить здесь разные растения, можно тренироваться, можно... Можно пригласить нашего наблюдателя. Он такой рассеянный, что его сейчас сожрет огромный плотоядный хамелеон.

В этом весь Наруто: беспокоиться о людях, которых ни разу в жизни не видел. Наверно, за эту свою черту он и нравился Сакуре.

Их наблюдатель и впрямь был слишком рассеян в последнее время. Впрочем, рассеянность не помешала ему проследить за ними до самого Леса смерти: в этот раз Наруто и Сакура были слишком неосторожны и не сбросили "хвост". Хорошо, что сегодня за ними присматривал "знакомый" шиноби, которого Наруто назвал молчаливым. Если Наруто так сказал, значит этот шиноби не растреплет их секреты.

Подойти к шиноби, вернее, к животному за ним, оказалось до обидного легко. Сакура взмахнула рукой, и пять длинных лесок опутали зверя, задерживая его на месте. Наруто, сосредоточившись, отправил широкое лезвие ветра, которое снесло голову хамелеону. Только после этого он потерял свою маскировку.

Это действие не заняло и двух секунд. Шиноби в белой маске, изображающей непонятного зверя, не смог понять, что происходит. Вот он, полный беспокойства, пытается предположить, куда делись его подопечные. 44 полигон — не место для маленьких детей, которые ещё даже не генины. Прийти сюда было чистым самоубийством для них.

И вот эти самые подопечные стоят прямо перед ним, а сзади развалилась на широкой ветке обезглавленная туша монстра.

— Нельзя быть таким рассеянным, Кот-сан. — Под укоряющим взглядом Сакуры шиноби почувствовал... Смущение? Серьёзно?

Но лучше б он не смотрел в сторону Наруто, своей главной цели. На его лице застыла просто непередаваемая смесь эмоций из укора, разочарования и возмущения. Под этими двумя взглядами высокоранговый шиноби почувствовал себя сопливым генином.

— Пойдем к нашему домику на дереве, Кот-сан, а то тебя точно кто-нибудь сожрет! — Наруто был весьма непосредственным и говорил ровно то, что было у него в мыслях.

Шиноби в маске кота в форме АНБУ решил не отказываться от приглашения. Он и впрямь был рассеян, его спасли маленькие дети.

Скромное название "домик на дереве" по мнению шиноби не подходило тому сооружению, что отгрохали здесь Наруто и Сакура. Это была настоящая крепость на дереве! Шиноби даже с активированным шаринганом не смог увидеть этот "домик".

Наруто уже успел натаскать вещей в это сооружение. В частности, пару старых футонов, несколько кружек, каждая из которых была индивидуальна благодаря разным сколам, прочую посуду и лапшу быстрого приготовления. Очень много лапши быстрого приготовления. Пачки этой лапши шуршащей горочкой высились в углу.

Наруто набрал воду в металлический чайник, поставил его перед собой и положил на него засиявшие ладони. Его лицо в этот момент было очень сосредоточенным. Способ кипячения воды в этом домике был очень специфическим: поток чакры разгонял молекулы, и в итоге вода закипала.

Сакура положила несколько найденных на полигоне 44 трав в фарфоровый чайничек. Эти травы были похожи на целебные растения, знакомые ей. Сакура исследовала их. Может, они и не обладали знакомыми ей свойствами, но они определенно не несли вреда. А ещё они вкусно пахли и имели приятный привкус: самое то для чая.

Приглашённый в их домик шиноби с интересом наблюдал за действиями детей. Эта картина была слишком сюрреалистичной: вода, нагреваемая чакрой, травки, за которые Акимичи готовы отсыпать золотом по весу, стены, расписанные незнакомыми фуин-печатями. Юная принцесса с волосами как цветы сакуры и солнечный мальчик, похожий на бакэнэко в такой обстановке.

Закипевшая вода имела странное сияние, но Сакура, не обратив на это внимание, залила ей травы в фарфоровом чайничке. Пока чай заваривался, она с улыбкой спросила шиноби, хотя этот вопрос имел скорее утвердительные нотки:

— Вы же не расскажете никому наши маленькие секреты, Кот-сан?

Шиноби понимал, почему они просят его молчать. С таким уровнем навыков Узумаки Наруто и Сакуру Харуно тотчас бы заставили работать в каких-нибудь спецслужбах Конохи. В том же АНБУ, к примеру. Для гениев нет времени наслаждаться детством, шиноби познал это на собственном примере.

Он, впрочем, и так редко докладывался хокаге о своих подопечных. Исполнить такую маленькую просьбу ему ничего не стоило.

Сакура разлила горячий напиток по чашкам. Изумрудного цвета, с какими-то искорками внутри, он выглядел очень подозрительно. Однако дети пригубили его без всякого страха, и шиноби пришлось последовать их примеру.

Он поперхнулся после первого же глотка. Это не чай — это жидкая чакра! Его система циркуляции стала жадно поглощать поступившую энергию. Приятное тепло разливалось по всему телу, унося усталость от последних бессонных ночей, наполненных тяжёлыми размышлениями.

Давно он не чувствовал себя так хорошо.

— О, вы наконец похожи на человека, Кот-сан! — Воскликнул Наруто.

— Действительно. — Согласилась с ним Сакура. Затем она откуда-то достала термос и вылила в него весь оставшийся оригинальный "чай". Она протянула этот термос шиноби.

— Просто сделайте глоток отсюда, если вам снова станет тревожно, Кот-сан. — Пусть улыбка Сакуры была мягкой, по глазам было видно, что отказа она не примет. И шиноби оставалось лишь подчиниться. Да и отказываться от такого полезного подарка было глупо.

Он спрятал довольно небольшой термос в поясную сумку, кивком попрощался с детьми и ушёл. У него было ещё полно дел, и время поджимало.

Когда АНБУ в маске кота скрылся, лицо Наруто приняло задумчивое выражение.

— Его чакра кажется мне знакомой, Сакура-чан.

Сакура хмыкнула.

— Естественно, что его чакра кажется тебе знакомой. Это Итачи Учиха, первый сын главы клана Учиха.

Если бы не звукоизоляционные печати, крик Наруто услышала бы половина 44 полигона.

— Это старший брат Саске-теме?!

Напряжение висело в воздухе над Конохой. Оно не имело прямого отношения к Наруто или Сакуре. Казалось, все было как обычно: тихо и безоблачно.

Слишком тихо. Так тихо, что невольно поднимаешь взгляд в небо в ожидании первых капель дождя, за которыми вспыхнут молнии и грянет гром.

— Шикамару-кун, ты не знаешь где Чоуджи-кун? — Спросила Сакура.

Юный Нара лениво приоткрыл левый глаз, даже не думая вставать с травы. Наруто немного завидовал этому признанному лентяю: он настолько устал, что даже земля казалась мягкой-мягкой. Травинки будто шептали ему: "Приляг и поспи".

Но нельзя. Впереди ждал Лес смерти и сбор особых трав из списка Акимичи. Пусть парочка юных совершенствующих дух, или не совсем юных если вспомнить Сакуру-Бай Ху, работала на Акимичи тайно, деньги им платили вполне реальные. А деньги им были нужны, Сакура начала алхимические эксперименты. Она весьма неплохо знала теорию алхимии, но необходимо было изучить множество растений, минералов и прочих компонентов, чтобы восстановить хотя бы аналоги полезных рецептов её мира.

— Чоуджи за едой пошёл. Можете его подождать.

Наруто, не дожидаясь приглашения, плюхнулся на землю.

Нара Шикамару не был их близким другом. По крайней мере, так считала Сакура. Но они довольно часто играли в шоги вместе, и Наруто иногда болтал с Шикамару и Чоуджи. Их отношения были на уровне как минимум хороших приятелей. Поэтому установившаяся под деревом тишина не была неловкой. Эти трое были достаточно умны, чтобы понимать друг друга без слов.

— Грядет буря. — Тихо проговорила Сакура. На её лицо легла тень беспокойства, большие зелёные глаза немного печально смотрели куда-то вдаль.

Но если проследить, её взгляд был направлен в сторону квартала Учиха.

Острый, проницательный взгляд Шикамару прошелся по фигуре девочки.

— Буря оборвет лепестки сакуры, попавшей в её центр. — Медленно, с предостережением произнёс наследник Нара.

— Но сакура грустит по ворону, что отдыхал в её ветвях. — Губы Сакуры изогнулись в печальной улыбке. Это была печаль безысходная и смиренная. И такая глубокая, что у Шикамару невольно захватило дух.

— Эй, ребята, вы о чем? — Насторожился Наруто.

— Ты ведь тоже это чувствуешь, Наруто-кун. — Сакура снова посмотрела вдаль. — Как бы то ни было, в ближайшие дни мы узнаем, за какой мышью погнался камышовый кот.

Наруто стал неожиданно собранным и серьёзным. Шикамару впервые видел его таким. Куда делся тот вечно весёлый недалёкий мальчишка? Этот Наруто совершенно не был тем, кого все привыкли видеть. Шикамару догадывался, что Наруто не прост, но одно дело — догадываться, и совсем другое — ощущать эту ауру власти и силы, с которой даже рыжий комбинезон переставал смотреться нелепо.

— Мы... Не поможем, Сакура? — Очень, очень редко Наруто не добавлял к имени Сакуры приставку. Наруто не любил серьёзность и переставал валять дурака только в самых крайних случаях. Сейчас был как раз такой.

Сакура медленно покачала головой.

— Это не наш выбор, Наруто. Не наша история. Мы не должны вмешиваться.

Шикамару не отпускало ощущение, что он стал свидетелем того, что не должен был видеть. К счастью, это неловкое чувство разрушил Чоуджи, явившись сюда с пакетом чипсов.

— О, Чоуджи, поделись со страждущими! — Наруто снова включил свой режим дурака и сунул загребущую лапу в пачку Чоуджи ещё до того, как закончил свою фразу.

— Эй!.. — Чоуджи был разочарован. Сильно разочарован. Стоило покупать чипсы, когда Узумаки выгреб половину пачки одним махом?

Праведная месть блондина не достигла, тот с хохотом убежал хрустеть чипсами вдали от глаз Акимичи.

— Не обижайся на него, Чоуджи-кун. — Из-за выходки Наруто печаль покинула улыбку Сакуры, и Чоуджи забыл обо всем происходящем. В его мыслях вертелось лишь "Сакура-чан такая милая!" Впрочем, судя по лёгкому румянцу на щеках Шикамару, одинаковая мысль застряла не в одной голове.

— Ты принёс список, Чоуджи-кун?

Чоуджи не сразу понял вопрос. Лишь спустя пару секунд он протянул Сакуре листок, исписанный каллиграфическим почерком. Сакура быстро пробежалась по нему взглядом.

— Заказ будет ждать где обычно через три дня на закате. До встречи, Чоуджи-кун, Шикамару-кун, — попрощалась Сакура с лёгкой улыбкой и пошла к Наруто. Сегодня им предстояло много опасной работы.

* * *

Огромная, кроваво-алая луна закрывала полнеба. Наруто не мог уснуть. Атмосфера стала слишком напряжённой. Что-то должно было произойти. Что-то совершенно плохое. И Наруто с дрожью ожидал чего-то, чего сам не знал.

В эту ночь напряжен был не только Наруто. Сакура сидела на крыше своего дома и не отрываясь смотрела на луну. Энергия в её кейракукей будто взбесилсь. Чакра, обычно мягкая, выжигала каналы изнутри. Выжигала, делая их больше, пластичнее, вместительней.

И Сакуре стоило бы радоваться: она вышла на новый уровень, перешагнула свой предел. Однако это было больно, чертовски больно!

Её лицо закаменело, и только стекающие капли пота выдавали напряжение. Сакура умела терпеть боль. Но, признаться честно, порядком отвыкла от такого.

Процесс перехода через свои естественные границы следовало пережидать в медитации. Однако проклятая боль мешала сосредоточиться.

И так неудачные попытки Сакуры медитировать прервал ткнувшийся ей прямо в руки бумажный журавлик, от которого фонило чакрой. Сакура развернула фигурку оригами. На внутренней стороне листа была написана лишь одна фраза:

Пожалуйста, позаботьтесь о Саске.

Листок развеялся облачком дыма в её руках. Сакура хмыкнула, забыв на секунду терзающую её боль.

Значит, Итачи-сан сделал выбор в пользу деревни, а не своего клана. Сакура не могла винить Итачи — кто знал, как бы она сама поступила в его ситуации.

Черт, как же это... Отвратительно. Жгучая лава текла по её венам, кости трещали из-за нечеловеческого напряжения, природная чакра бурным потоком вливалась в её источник, от чего её каналы почти рвались на клочки. Почти, на самой грани. На грани жизни и смерти.

Кровавая луна заполнила все зрительное пространство. Алый круг отражался в широко распахнутых зелёных глазах. И постепенно его сияние вытесняло зелень зрачков.

Губы Сакуры были упрямо сжаты, но её чакра выплеснулась в мир немым криком. Волны энергии разошлись, как круги по воде от упавшего камешка.

Боль, которая является проводником обновления. Теперь, когда от неё остались лишь отголоски, она вызывала приятное чувство.

Медленно, шаг за шагом, алая луна отдалялась, открывая Сакуре мир по кусочку. Старый, но одновременно новый удивительный мир.

Огромное множество чётких запахов. Звуки, недоступные человеческому уху. Эмоции сотен людей вокруг и ощущения, которым нет описания на человеческом языке.

Так ярко, так ново, так неожиданно.

Почти сенсорный шок. Новые чувства захлёстывали с головой.

С последней волной горячей энергии, поднявшейся из глубины, на макушке Сакуры выскочили два острых белых пушистых уха с нежно-розовыми кончиками, а неизменные хакама не помешали проявиться длинному пушистому хвосту такой же расцветки.

Сакура не думала, что божественная душа — словосочетание прямого значения, а не просто название ранга. Всем было известно, что духовными практиками можно добиться бессмертия. Но нигде не было сказано, что для этого следует трансформироваться в духа-божество.

Спустя секунду над ночной Конохой раздался чистый звонкий смех. Смех первой появившейся тут за последние тысячелетия кицунэ.

Уже больше недели Коноха бурлила. Нет, внешне все было тихо. Может быть, чуть более напряжённые улыбки торговцев, может, робкие испуганные взгляды обычных жителей, может мрачные лица шиноби могли бы дать пищу для размышлений наблюдательному человеку. Но, право слово, сколько людей обращает внимание на такие незначительные детали?

Однако за каждой стеной, буквально в каждом доме, напряжённым шёпотом и поминутно оглядываясь, только и говорили, что о резне клана Учиха. Кто-то сочувствовал Саске, единственному выжившему, кто-то осуждал психопата Итачи, вырезавшего весь свой клан, более меркантильные и дальновидные делали прогнозы, насколько сильно в Конохе распустится преступность без полиции, которую составляли те же Учиха. Инцидент Учиха стал пищей для сплетен на долгое, долгое время. Это была трагедия масштабов Конохи, и все говорили о ней.

И никто не вспоминал двух низкоранговых шиноби, сгинувших в очередной миссии. В самом деле, разве можно сравнивать столь незначительный инцидент с исчезновением целого клана?

Однако эти события, случившиеся почти одновременно, оставили совершенно одинаковые следы в двух душах.

Сакура ждала возвращения родителей. Они ушли на очередную миссию по доставке каких-то важных писем, в очередной раз вместе. И в очередной раз обещали вернуться через неделю с гостинцами из Страны Горячих Источников.

Но не вернулись. На второй день после резни Учиха Сакура получила официальное письмо-уведомление, что её родители погибли на миссии, встретив высокорангового нукенина.

Она всегда знала, что жизнь мимолетна, особенно жизнь шиноби. Однако потерять двух родных людей одновременно стало чудовищно больно.

Каждый раз, приходя домой с тренировки, Сакура ожидала увидеть улыбку Мебуки или услышать очередную шуточку Кидзаши в адрес своей жены. Ожидала, что её родители с умиленными восклицаниями снова начнут её тискать, приговаривая, какая милая у них дочка. Что мама опять поставит перед ней огромную порцию рамена, которая не влезла бы в Сакуру физически, и начнёт сокрушаться, что её дочка слишком худенькая.

Но ничего этого не было. Был лишь пустой дом и растущий слой пыли в спальне родителей.

Сакура впервые чувствовала себя настолько беспомощной. Ничтожной. Сломленной.

И одинокой. Невероятно одинокой.

Она не могла поверить в это одиночество. Картины счастливых моментов с родителями вставали перед глазами каждый раз, когда она оказывалась дома.

Коридор, в котором Кидзаши подхватил Мебуки на руки, а она его обругивала, пока тот не заткнул её поцелуем.

Маленькая гостиная, где Кидзаши объяснял Сакуре значения непонятных иероглифов и рассказывал весёлые случаи из миссий.

Кухня, где её отец с лукавым прищуром пытался стащить из-под носа Мебуки незаконченные моти, а та почти ласково била его ложкой по рукам, еле сдерживая улыбку, так и норовящую выползти на лицо.

Две пары домашних тапочек, которые уже не дождутся своих владельцев.

Заколка Мебуки, покрытая тонким слоем пыли, потому что к ней уже долго никто не притрагивался.

Любимая кружка Кидзаши, которую Сакура сама ему подарила в прошлом году, одиноко стоящая на подоконнике.

Сакуре хотелось впитать до конца хотя бы эти воспоминания, застывшие в уже родных стенах.

Но это было невыносимо больно. Куда больнее, чем трансформация в духа лисы.

Ком стоял в горле, глаза жгло, и от этого нельзя было избавиться. Сакура не знала, как это сделать.

Она никогда не плакала. Не потому, что была сильной — нет, она просто не умела плакать.

И глаза продолжало жечь от непролитых слёз, а ком в горле становился всё больше и больше. Ещё и Наруто, как назло, загнал себя в глубокую медитацию и попал в больницу из-за коматозного состояния.

Сакура не думала, что одиночество так невыносимо.

Пожалуй, сейчас она впервые чувствовала себя тем, кем была на самом деле — маленьким ребёнком, в одночасье ставшим сиротой.

Лунный свет серебрил белую пушистую шерсть маленького лисёнка, по размерам похожего на фенека. В больших зелёных глазах отражалось море тоски. Лисёнок сидел на крыше опустевшего дома, наполненного призрачными картинами прошлого, и не отрываясь смотрел на убывающую луну.

В этом облике чувства были еще ярче, ещё острее, а ограничений в виде человеческого воспитания не было. И лисёнок, не сдерживая эмоции, поднял голову вверх и протяжно завыл. И вой этот холодил сердца концентрированными болью и отчаянием в нём.

* * *

Коноха — молодая деревня. Однако кладбище тянулось, казалось, до самого горизонта рядами белых каменных плит. Под некоторыми из них не было тел. Кладбище являлось памятником. Мрачным памятником тем, кто отдал свою жизнь ради Деревни скрытой в листве.

Сакура не плакала — вместо неё это делало небо. Стена дождя размывала мир, создавая иллюзию уединения. Даже самый острый взгляд не мог различить знакомые силуэты в мареве падающих капель.

Только две белые плиты перед глазами, выделяющиеся в окружающей мгле как фонари маяка.

Мебуки Харуно. Кидзаши Харуно. И знак листа под этими именами.

Сердце сжимала скользкая холодная лапа тоски при взгляде на эти могилы. Сколько ни убеждай себя, что это всего лишь несчастный случай, что в конце концов это должно было произойти — легче не становилось.

Они столкнулись на краю кладбища, почти у выхода. Две пары глаз: ярко зеленого и чёрного цветов. Два взгляда, нашедшие своё отражение друг в друге.

Пустота. Пепел. Тоска. Боль.

Им не нужно было слов, чтобы понять друг друга.

В масштабах Конохи потеря Сакуры была рядовой, незначительной. Потеря Саске — из ряда вон выходящий случай.

Но в масштабе двух личностей это горе стояло на одном уровне.

Каково это: в одночасье остаться одиноким? Потерять самых близких людей — родителей? Каково приходить в дом, наполненный призраками воспоминаний, и понимать, что ты один в этом мире, совершенно один?

Саске Учиха и Сакура Харуно. Пара, делящая первые места во всех рейтингах академии. Наследник великого клана и бесклановая принцесса. Одновременно похожие, но такие разные.

Сейчас границы между ними двумя стирались. От великого клана остался лишь Саске — маленький мальчик, только начавший познавать клановые секреты, но не познающий их до конца никогда, потому что некому больше его учить. Сакура, такая непрошибаемо спокойная и высокомерная, теперь светила осунувшимся лицом и пустым взглядом. Сейчас они были просто отражениями друг друга. Даже пелена дождя не помешала им увидеть себя самих напротив.

Всего лишь один взгляд — и все понятно. Не нужно ни слов, ни вопросов. В этот момент наивысшей уязвимости и полного одиночества они зацепились друг за друга, как сломанные ветки дерева, спасая один другого от окончательного падения.

Сакуре не хотелось возвращаться домой. Саске был с ней полностью солидарен. Он не спрашивал, куда они идут, просто держался взглядом за потемневшие от воды малиновые волосы и шёл следом.

Квартирка в полузаброшенном доме без соседей на целом этаже. Она никогда не закрывалась, в принципе — ни один вор в здравом уме не полезет в общежитие для шиноби. Да и кому знать, что вместо шиноби здесь живёт семилетний мальчик-сирота?

В доме Наруто как всегда было грязно и полно мусора. Периодически он убирался, конечно, когда Сакура обещала прийти к нему в гости. Однако юный Узумаки в душе был истинным гением, привыкшим властвовать над бардаком. Он просто не видел ничего плохого в пачках от заварного рамена, валяющихся на полу, и самых разных пятнах, покрывающих стены кухни.

— Где мы? — Саске, будучи врождённым перфекционистом, испытал отвращение от этой квартиры. Однако он был этому даже рад. Он не думал, что так быстро сможет чувствовать что-то кроме всепоглощающей тоски.

— У Наруто дома. — Улыбка Сакуры вышла печальной, но не вымученной. Эта превращённая в свинарник квартира дышала жизнью. Здесь как будто витала жизнерадостная и оптимистическая аура Наруто. И она потихоньку вытесняла поселившуюся в душе тоску.

Медленно, буквально каплю за каплей. Боль не уходила, да и не могла уйти полностью. Но здесь и вправду было легче.

— Этот кусотарэ в своём репертуаре. — Саске начал собирать раздражающие пачки из-под лапши быстрого приготовления с пола.

Как ни странно, в жилище желтоголового идиота Саске чувствовал себя комфортней, чем где-либо ещё. Он не задумывался, почему он здесь находится, почему начал убираться в чужом доме. Он вообще не думал. Просто наслаждался каплей свежего воздуха, что позволила ему вдохнуть слегка отступившая тоска, и пытался занять чем-то руки.

Они не говорили. Два ребёнка просто убирались в чужой квартире, стараясь не думать, не вспоминать, стараясь немного прикрыть крохами тепла внезапно образовавшуюся пустоту в их душах.

Здесь, в этот миг, они все ещё были одни. Всё ещё уязвимы. Но уже не одиноки: они чувствовали дыхание друг друга, соприкасались руками, делали вместе одну работу.

К вечеру квартира блестела. Не осталось совершенно никаких дел, они убрали и почистили абсолютно все, включая подъезд. И теперь просто сидели на крохотной кухне, слушая шум дождя и ожидая лучика солнца, который развеет поселившуюся в душе пустоту.

И этим лучиком даже для Саске, как ни странно, стал неугомонный Наруто. Наруто, который неделю провалялся в коме, встретил в своём внутреннем мире Девятихвостого и достал его так, что Лис выпнул мальчишку из пространства печати в реальный мир. Наруто, сбежавший прямо из палаты, потому что его интуиция кричала, что в нём нуждаются. И шестое чувство вновь не ошиблось.

Сказать, что Узумаки удивился, увидев на своей кухне Сакуру в компании Учихи — ничего не сказать. Но все отошло на второй план, когда Наруто встретил совершенно одинаковые взгляды.

Тоска, что плескалась в глубине глаз Сакуры, заставила сердце Наруто болезненно сжаться. Да и Учиха, которому Узумаки всегда симпатизировал, ничем от неё не отличался.

Лицо Наруто выражало крайнюю степень серьёзности. Саске никогда не видел его таким. Таким уверенным, мудрым. Таким... Надёжным.

Наруто сел за стол напротив них, не сводя с обоих пронизывающего взгляда.

— Рассказывайте. — От его приказного тона зрачки Саске расширились в удивлении.

Ауре уверенности и силы Наруто нельзя было сопротивляться. Сакура начала говорить первой. От каждого ее слова по спине Саске пробегали мурашки. Все, произнесенное тихим безжизненным голосом Сакуры, находило отклик в его душе.

Саске не понял, когда они втроём оказались на одном футоне. Сакура обнимала его, и их обоих прижимал к себе Наруто, бормоча что-то успокаивающее. Розовая макушка уткнулась Саске в грудь. Сакура не всхлипывала, только её плечи подрагивали и солёные капли промочили его футболку.

Горячие ручейки стекали по его собственным щекам, падая на нежно-розовые волосы. Но Саске не замечал этого. Как и Сакура. Они оба не замечали ничего на свете, выплескивая со слезами накопившуюся боль. Она ещё останется, не уйдёт полностью. Но этот пепел тоски уже не будет таким обжигающим. Потускнеет, частично развеется и позволит вырасти новым чувствам на пепелище старого разрушенного мира.

Наруто впервые видел этих двух гениев такими. Такими беспомощными, хрупкими и такими восхитительно настоящими, открытыми всему миру и ему, Наруто, в частности. Увидев их пустоту в глазах, Наруто твёрдо решил, что не отпустит ни одного из этих двоих. Он будет с ними, будет до тех пор, пока их пустота не заполнится, и будет после. Они доверились ему, и Наруто не мог предать это доверие.

Плакать — это хорошо. Вместе со слезами рассосался тот противный ком в горле, вместе с ними ушла скользкая холодная тоска. Впервые за последние дни Саске чувствовал себя так легко.

Сакура уснула, растянувшись на коленях Саске и Наруто, которые сидели на футоне плечом к плечу, опираясь о стену. И вроде эти двое в Академии были соперниками, и вроде даже блондин постоянно неимоверно раздражал Учиху... Но все это казалось далеко-далеко в прошлом. Тишина, нарушаемая только шумом дождя, была настолько уютной, будто они втроём прожили вместе всю жизнь.

— Спасибо тебе, Наруто. — Тихий голос Саске раздался так неожиданно, что по спине Узумаки пробежали мурашки.

Наруто ничего не ответил. Только улыбнулся широко и солнечно, и уголки губ Учихи немного вздрогнули. Это была далеко не улыбка, даже не намёк на неё. Будь Наруто чуть менее внимательным, даже не заметил бы этого.

Но Узумаки Наруто увидел этот маленький знак победы над чужой тоской. И его сердце наполнилось решимостью.

Он пойдёт до конца. Он научит Учиха Саске улыбаться.

В конце концов, после произошедшего Саске теперь для Наруто даже чуточку больше, чем просто друг. Но чуточку меньше, чем Сакура-чан.

Ведь Сакура-чан — это Сакура-чан. Никто не сможет занять её место, никто не сможет встать с ней наравне.

Просыпаться втроём, выпутываясь из клубка чужих рук и ног, было неловко, но как-то естественно. До вчерашнего ни один из них не мог представить такую сценку, но когда она произошла, они без каких-либо раздумий приняли это как должное. Пусть это было неправильно и противоречило всем правилам приличия. Саске и Сакура могли отринуть любые правила ради такого необходимого им тепла.

Вчера Сакура расклеилась, и Наруто пришлось взять на себя руководящую роль. Он привёл её в себя, заставил вспомнить, что она — это Бай Ху, который никогда не сдавался. Сакуре было немного стыдно за вчерашнюю слабость, поэтому сегодня она была спокойной и собранной, как всегда. Она загнала свою печаль в самые дальние уголки разума. Не время расстраиваться, когда нужно присматривать за двумя детьми.

Отправив Саске и Наруто умываться, Сакура стала готовить омлет. Такое привычное дело успокаивало и настраивало на позитивный лад. Она не нашла нормального чая в квартире Наруто, пришлось довольствоваться чайными пакетиками.

Повседневные мысли и заботы вытесняли грусть. Сакура помнила о смерти родителей, но эти воспоминания стали тусклыми, и сердце больше не сжималось от обжигающей боли.

После завтрака им пришлось возвращаться в Академию. Инициатором этого стал, как ни странно, Наруто. Пусть он играл роль худшего ученика класса, он понимал, что в Академии преподают полезные знания, хоть иногда их приходится проверять и дорабатывать.

Зрелище прибытия Саске в Академию в компании Сакуры и Наруто вызвало массовое падение челюстей. Если Сакуру рядом с Саске его фан-клуб ещё мог простить — она все же была всеми признанным идеалом, то Наруто чуть не разорвали на клочки. Однако хватило мрачного взгляда и всплеска Ки от самого Саске, чтобы их оставили в покое.

Они уселись втроём за одну парту. В аудитории они и были рассчитаны на троих, но все равно — вид Саске-куна в чьей-то компании наполнял сердца его верных фанаток праведным гневом. Но Саске было плевать на это, а Наруто и Сакура только посмеивались в мыслях: Учиха уже принадлежал им, и делить его с кем-то эти двое были совершенно не намерены.

В этот день, весьма удачно по мнению Саске, проходили занятия тайдзюцу. После произошедшего с ним он стал немногословен и мрачная аура окружала его, однако при взгляде на лукавую улыбку Наруто Саске самому захотелось пошутить.

Наруто всегда поддавался ему. И теперь Саске подставился под прямой удар, который вообще должен был промазать даже если б Учиха не двигался, не то чтоб попытался уклониться.

Саске упал на землю — силу Наруто не сдерживал, он не думал, что Учиха окажется таким идиотом. Челюсть нещадно ныла, и на ней расплывался синяк. Но как же приятно было видеть удивление на лице этого придурка Наруто! Впрочем, удивление там застыло ненадолго: в следующий миг он с широченной улыбкой протягивал Саске руку, чтобы помочь подняться. И Саске, как ни удивительно, не отказался от помощи.

Мизуки-сенсей закашлялся.

— Кхм, победа Узумаки Наруто.

Этот день запомнился многим в Академии.

Саске не появлялся в родном квартале уже очень долго. Возможно, будь он один, то и не пошёл бы туда. Однако в компании Сакуры и Наруто было не так страшно. Тем не менее, это место выглядело очень нехорошим. Будто холодные тонкие иглы втыкались в Наруто. Он чувствовал на себе чужие взгляды, но они были какие-то тусклые, не несущие никаких эмоций. Мёртвые взгляды. Саске тоже это чувствовал, но в гораздо меньшей степени. Все же это был его родной квартал.

Совершенно пустые дома, едва затертые пятна крови и гробовая тишина — таким сейчас был квартал некогда великого клана. И призраки. Десятки призраков вокруг. Их холодная мертвая аура пропитала все пространство, сверхчувствительный Наруто вздрагивал, шагая по пустым улицам.

Но только Сакура видела этих несчастных мёртвых Учиха, которые не могли перейти в загробный мир. Дети, играющие с призрачным камешком. Женщина за пустым окном, помешивающая несуществующую еду в несуществующей сковороде. Надменный парень в полицейской форме, листающий книжку и хмурящий брови.

Они даже не поняли, что уже мертвы. Они раз за разом повторяли свои действия, как на заевшей киноплёнке. Некоторые отрывались от дел, чтобы проводить взглядом нарушителей границ их кланового квартала, но и только. Призраки не могли покинуть маленького участка земли, на котором они встретили свою смерть.

Лишь Сакура, будучи больше духом, чем живым существом, видела их. В конце концов у неё самой был призрачный хвост, который можно было увидеть лишь на мистическом плане. В целом можно было подумать, что квартал продолжает жить своей жизнью, просто в ином измерении. Можно было подумать, если бы не пустые окровавленные глазницы на детских лицах, если бы не открытые кровоточащие раны, которые, казалось, не доставляли никаких неудобств. Если бы не цикличность их движений.

— Бррр... Саске, твои родственники на нас смотрят.

Саске удивлённо посмотрел на Наруто. Он, конечно, тоже что-то такое чувствовал, но списал на стресс.

Сакура же посмотрела на ее притихший генератор счастья с гордостью. Интуиция Наруто — нечто невообразимое, любое его предположение попадает в яблочко.

— У них забрали глаза. Поэтому они не могут уйти. И смотрят, верно. Ведь мы с Наруто чужие здесь. — Голос Сакуры, когда она произносила это, был слишком потусторонним. Холодок пробежал по спинам мальчишек: они не могли сомневаться в словах Сакуры. Известие, что вокруг полно призраков, любого могло бы выбить из колеи.

— Ты... Ты видишь их, Сакура? — Голос Саске дрогнул на этом вопросе.

Сакура ответила не сразу. Странная, немного печальная улыбка играла на её губах, и сама девочка излучала какую-то потустороннюю ауру. Казалось, в этот момент она не принадлежала их миру.

Взгляд зелёных глаз потеплел, упав на её спутников.

— Вы тоже их увидите. Просто нужно кое-что сделать. Кстати, Саске-кун, — начала Сакура, обернувшись в сторону одного дома, — первым делом нужно восстановить барьер вокруг твоего квартала, сюда уже даже обычные воры пробрались.

Ки, которое выпустил Саске, могло как минимум сбить птицу на лету. Мрачно, печатая каждый шаг, он пошёл по направлению к копошащимся звукам. Сакура вместе с Наруто шли следом. Они не собирались вмешиваться, но нужно было проконтролировать Саске: убийство гражданских, пусть и преступников, могло плохо сказаться на его репутации.

Двое воров ничего не подозревали, когда их внезапно накрыло чудовищной волной жажды крови. От давления Ки они пошевелиться не могли. Все же это были обычные люди, которые ничего не могли противопоставить шиноби.

Расправа Саске над ними вышла короткой и жестокой, возможно чересчур жестокой. Он переломал им руки и ноги и оттащил за границу квартала, оставив лежать у ворот с гербом Учиха. Стервятники, решившие нажиться на останках уничтоженного клана, его клана. Саске ненавидел их. Стоило показать, что клан Учиха не сломлен, пока в нем есть хотя бы один человек. Что у всего этого добра есть законный хозяин, который не позволит это самое добро разворовывать.

На пороге главного особняка Саске застыл. Он не мог войти в этот дом, его дом. Дом, в котором родителей на его глазах убил собственный брат. Перед глазами встало видение, которое долго, очень долго преследовало его в Цукуеми, и его тело стала бить крупная дрожь.

Саске уже перестал видеть реальный мир, когда на его плечи легли две руки. На правое — изящная мягкая светлая ладошка. На левое — загорелая, с отчётливо видными белыми царапинами грубоватая мальчишеская ладонь.

— Мы с тобой. — Прозвучал тихий шёпот справа.

— Здесь совсем не страшно, Саске-теме, — задорно раздалось слева.

И Саске поверил. Здесь действительно нет ничего страшного, ведь он не один. И он смело переступил порог дома.

Саске не видел, как к нему печально протягивает руки плачущая Микото. Не видел и Фугаку, который стоял с каменным лицом, и только глаза выдавали его боль. Слишком яркую боль для обычного призрака. Это как ничто иное доказывало, насколько сильным был глава клана Учиха при жизни. Сильным не только телом и чакрой, но и духовно.

Зато все это прекрасно видела Сакура. Впрочем, и призраки прекрасно видели её покачивающийся хвост с розовым кончиком.

Фугаку и Микото в мире живых держала причина серьезнее, чем потеря шаринганов. И причиной этой были их сыновья. Не только Саске. Любящие родительские сердца болели и об Итачи. Да, он убил их, но он оставался их сыном. Итачи считал, что это необходимо сделать. У него было лишь два выхода: убить всех или убить всех, кроме Саске. Фугаку и Микото прекрасно это понимали и приняли выбор старшего сына. Но они не могли упокоиться, когда о Саске некому было заботиться.

Сакура была хоть и новорожденным, но богом. Единственным настоящим богом мира шиноби, не считая шинигами: тот был сущностью несколько иного порядка. Помыслы призраков и нити, держащие их на земле, были для неё открыты. В отличие от других призраков квартала Учиха, зацикленных на одном действии и потерявших память, родители Саске имели большую свободу воли. Они могли перемещаться в пределах целого дома, они помнили все включая момент смерти, и они могли адекватно мыслить и воспринимать происходящее.

Сакура подошла, протягивая руки в стороны призраков. Прикоснувшись к призракам обеими руками, она установила контакт между их разумами. Сакура не совсем понимала, что делает, это было полностью интуитивно. Но она была абсолютно уверена в правильности своих действий.

Души, застрявшие на земле, очень терзаются этим. И родители Саске, поняв, что Сакура предлагает им помощь, с радостью согласились на это.

Они передали ей знания о работе конструкции печатей, что держат барьер над клановым кварталом. Взяли с неё обещание позаботиться о Саске и присмотреть по возможности за Итачи. И развеялись, обняв на прощание своего сына, вздрогнувшего от их призрачных прикосновений.

По щекам Саске скатились две одинокие слезинки. Он догадался, что произошло здесь. И ему стало гораздо легче: призраки неосознанно передали ему свое тепло и поддержку, и тёплое чувство любви, которое не забылось даже после смерти.

По подсказкам Сакуры Саске снова включил барьер над территорией клана. Энергии в нём было не очень много, и Наруто выступил уже в привычной роли батарейки, заряжая печать чакрой. После этого он был выжат как лимон, но благодарный взгляд его нового друга того стоил.

Позаботившись о сохранности кланового квартала, который полностью был его собственностью, Саске совсем не горел желанием оставаться тут. Но у них было ещё одно дело.

В Конохе исповедовали Волю Огня, но у Учиха был маленький храм с двумя статуями тенгу у входа. Именно в этот храм они и пошли втроём: юная богиня-лисица, гениальный голубоглазый оптимист и его полная пессимистичная противоположность с непослушным торчащим хохолком волос на чёрной макушке. Пусть клановый квартал порядком обворовали, пока он был беззащитен, но лампаду и пучок благовоний они нашли. А большего для ритуала экзорцизма, знакомого Сакуре по прошлой жизни, и не требовалось.

Молчаливый храм осветили пляшущие язычки пламени. Три детские фигуры сидели на коленях вокруг каменного алтаря. Только этот храм был живым в квартале, полном призраков. И их мёртвые лица невольно поворачивались в эту сторону, и взгляд пустых глазниц искал манящий свет живого пламени.

Первой, подавая пример, зажгла палочку благовоний Сакура. За ней это повторили Саске и Наруто. Затем мальчики сложили печать концентрации, передавая чакру в каменный алтарь. От них требовалось только это: ведущая роль в ритуале массового экзорцизма отводилась Сакуре, как единственной, кто представлял о чем речь.

Ее лисьи ушки и пушистый хвост проявились в реальном мире, и Наруто чуть не потерял концентрацию от удивления. Но сейчас было не время для разговоров.

Можно было читать мантру, но Сакуре не нравился этот способ. Слишком зажатое, слишком официальное провожание призраков в мир мёртвых. Поэтому она приложила к губам флейту, обычную деревянную флейту из главного дома Учиха. Это был не специальный инструмент духа, конечно, но даже с обычной флейтой Сакура могла правильно провести ритуал. Она была опытна в изгнании духов, хоть в этой жизни проводила такое впервые.

С первыми нежными, чарующими звуками флейты чакра в алтаре приобрела другую, более чистую форму и волнами распространилась вслед за музыкой. Спокойная мелодия заставляла душу чувствовать лёгкость и безмятежность. Она стала проводником в иной мир для потерянных душ.

Призрачный камешек исчез, и дети, счастливо улыбнувшись, рассыпались роем поднявшихся вверх золотистых искр.

Идеальные чёрные брови на красивом бледном лице мужчины перестали хмуриться. Он закрыл журнал и счастливо улыбнулся призрачному ветру, растрепавшему волосы. И тоже превратился в рой медленно тающих в вышине искорок.

К женщине, оторвавшейся от плиты, подошёл её муж. Он обнял ее за талию, и их губы слились в нежном поцелуе, и казалось, что даже оставшиеся от них искорки несли следы этой нежности.

С последними нотами мелодии призрачный ветер вернулся и встрепал розовые локоны маленькой кицунэ. Ей показалось, будто отцовская ладонь приласкала её макушку. В общем-то она была почти права: шинигами в милосердной ипостаси мог считаться её "отцом" в божественной иерархии этого мира.

Ритуал давно закончился, но дети все ещё хранили молчание среди дыма благовоний и пляшущего пламени.

— Можно потрогать твой хвост, Сакура-чан? — Глаза Наруто загорелись при виде её пятой конечности. Саске от Наруто не особо отличался, но он хотя бы пытался сохранять равнодушное лицо. И его взгляд был устремлён на треугольные ушки.

— Не в храме же! — Слабо возмутилась Сакура. От взгляда Саске не укрылись удлинённые клычки. Это смотрелось неожиданно мило. — Храм для других дел.

Сакура достала кунай и сделала надрез на своих губах. Она внезапно оказалась перед Наруто и взяла его лицо в свои руки.

Сердце Наруто забилось чаще, когда он увидел так близко глубокие зеленые глаза с овальными зрачками. Он зажмурился и на его щеках выступил румянец.

Их губы соприкоснулись. Но Наруто не успел ощутить, насколько мягкие губы Сакуры: её острый клычок прокусил его губу и их кровь смешалась.

Сакура отстранилась. Губы Наруто приятно пощипывало, а в душе разливалось ласковое тепло.

Сакура-чан его поцеловала!

Наруто не мог представить, что Сакура знала о поцелуях лишь то, что они существуют, и произошедшее с ним только что было лишь ритуалом. Ритуалом, который связал их воедино.

С Наруто из-за плотной чакры пришлось действовать так, чтобы он расслабился. Сакура слизала смешавшуюся кровь её и Наруто. Царапина на губе затянулась, и пришлось сделать разрез на другой стороне.

Саске ожидал, что Сакура поступит с ним так же, как с Наруто. Он немного боялся такого, и одновременно сгорал от любопытства. Однако Сакура разочаровала его: она надрезала ладонь Саске и прикоснулась к ней кровоточащими губами.

Саске гораздо лучше чем Наруто почувствовал вливающийся в себя поток чакры. Она как прохладная вода омывала каналы его кейракукей, и те буквально на глазах становились шире и эластичней. Пусть немного, но вполне заметно для человека, привыкшего следить за состоянием своей системы циркуляции чакры.

Это было очень приятное ощущение. Но Саске, сам не зная почему, завидовал Наруто.

В его душе, не отошедшей от потрясений и плена Цукуеми, творилась полная каша. И странно, что составляющие этой каши были в основном положительными эмоциями, но это оказалось так хорошо, что Саске хотел продлить этот момент навечно.

— Что ты сделала, Сакура? — Нехотя спросил Саске. Ему было слишком хорошо, чтобы волноваться о чем-либо.

— А ты приглядись, — хитро улыбнулась Сакура.

Только сейчас мальчишки заметили, что их восприятие поменялось. Они чувствовали окружающую чакру, как свою собственную. Краски мира засияли ярче и глубже для них.

Метка кицунэ — инстинктивный навык, который боги-лисы познают почти с самого рождения. Эта метка устанавливает нерушимую связь между лисом и избранными им людьми. Помимо связи и способности видеть мир духов она не даёт особых бонусов людям, но её можно развивать. Причём участвуют в этом развитии обе стороны: и лис, и меченый человек.

Сакура использовала эту метку ради связи. В перспективе метка кицунэ может привести человека к относительному бессмертию — это Сакура знала.

Но как каждый врождённый навык, метка имела свои особенности, о которых Сакуре и её побратимам ещё предстояло узнать.

Теперь, без ауры смерти повсюду, квартал Учиха не производил такого гнетущего впечатления. Он являлся самым защищённым местом, которое прятало их троих даже от глаз приставленных наблюдателей.

Правительство Конохи, неплохо обворовавшее клан Учиха, точно не планировало восстанавливать отключенный изнутри барьер. И для шиноби стало большим сюрпризом, когда невидимая граница отбросила их, предварительно слегка поджарив.

Трое детей не знали об этом. Они выбрали недавно построенный дом на краю квартала, в который ещё никто не заселился, чтобы переночевать там. Саске не смог бы уснуть в том месте, где видел смерть своих родителей, да и в чужих домах спать им всем было бы некомфортно. Каждый дом будто застыл во времени, ожидая своих хозяев, и уснуть там было решительно невозможно. Поэтому они сошлись на нейтральном варианте, предложенном Саске. На доме, в котором ещё никто не жил.

Им пришлось обойтись без ужина: в новом доме еще не было плиты, а тревожить покой старого жилища Саске, и любого другого жилища, никому не хотелось. Единственное, что они себе позволили, это взять по футону с вышитым красно-белым круглым веером на обратной стороне.

Дом был достаточно большим и не однокомнатным, в отличие от квартирки Наруто. Но дети не сговариваясь положили футоны в одной комнате. Потом, переглянувшись, сдвинули их вместе. Сакура оказалась посередине, с одной стороны её обнимал Наруто, с другой немного робко спиной прижимался Саске.

Бай Ху когда-то слышал, что спать втроём неприлично, но тогда это не показалось ему важным. А сейчас, умерев и став богиней-лисой, она и подавно плевала на это.

Им нужно было тепло. Нужно было чувствовать друг друга. И пусть это было странно, и их отношения перешли на такой уровень слишком быстро — все было неважно. В момент наивысшей уязвимости они нашли друг друга, и это сплотило их больше, чем любое совместное дело, чем обычная дружба, которая могла бы начаться даже с драки.

Впереди было ещё очень много дел, и новый день обещал быть насыщенным. Но будущее уже не казалось полосой беспросветной серой тоски.

Проход через барьер на воротах квартала Учиха вызвал приятное щекочущее ощущение у Сакуры. Она не была членом клана, который вообще не ощущал бы барьер. Но она была желанным гостем Учиха, переселившись туда практически на постоянное проживание.

Сакуре нравилась эта щекотка. Она могла бы пройти в квартал через мир духов, не заметив никаких барьеров, но ей нравилось чувствовать себя простой смертной. Просто своими руками приводить дома квартала в порядок, просто ходить на рынок за продуктами и проводить очередной кулинарный эксперимент, просто читать вслух исторические хроники для её друзей, которых она скорее считала воспитанниками.

Наруто налетел ярко-оранжевым ураганом, небесные глаза лихорадочно сияли, и в целом этот ходячий генератор оптимизма имел донельзя возбужденный вид.

— Там... Там... Призрак! — Радостно воскликнул Наруто.

— И что в этом такого, кусотарэ? — Хмуро спросил Саске. Он в последние дни был постоянно хмур и думал, как вернуть свитки Учиха, растащенные незнамо кем. Хотя кем — не тот вопрос, и так ясно, что бумаги с тщательно накопленными техниками осели где-то в тайном хранилище АНБУ. Не мелкие гражданские воришки их стащили, в самом-то деле.

— Нет, ты не понял, теме! Там живой призрак!

Эти слова больше заинтересовали Саске. Они втроём довольно часто проводили ритуалы, изгоняющие призраков: шинигами откровенно ленился выполнять свои обязанности, и многие души застревали на земле. Особенно если это были души в деревне шиноби. Но все те призраки, что встречались им раньше, были застрявшими навечно в одном отрезке воспоминаний. Как дети Учиха, играющие с камешком раз за разом.

Но, судя по словам Наруто он отыскал призрака, который и после смерти мог себя осознавать, как Микото и Фугаку Учиха. Теперь причина его возбужденного состояния была ясна.

Саске вопросительно посмотрел на Сакуру. В их маленьком трио экзорцистов именно она была самой опытной, а потому и командовала. Мальчишки не задавали вопросов, откуда Сакура все это знает, и почему она оказалась кицунэ, и даже что за ритуал она провела с ними в храме Учиха. Они не сговариваясь решили ждать, когда Сакура сама им расскажет. Если захочет рассказывать.

— Сакура-чан, пойдём-пойдём-пойдём! Этот старик ждёт!

Сакура улыбнулась энтузиазму Наруто. Он был таким живым и тёплым, словно маленькое солнышко. Именно Узумаки сумел избавить сердца Саске и Сакуры от холода, поселившегося там после смерти родителей.

— Хорошо. Веди, Наруто-кун.

Наруто тащил их как на буксире, умудрившись даже пару раз пробежать по воздуху и не заметить. Зато это заметил Саске, и его задумчивый взгляд остановился на Сакуре. Та лишь улыбнулась в ответ немного загадочно, будто говоря, что ничего необычного в этом нет, что он, Саске, тоже так сможет. Это его успокоило: не хотелось проигрывать придурку Узумаки хоть в чем-то. Нет, Узумаки умный, но всё равно придурок.

Наруто привёл их к самой стене, окружающей Коноху. Там, оперевшись о ствол дерева, стоял высокий мужчина в традиционных одеждах и с алыми, словно кровь, волосами. Его волосы и одежды развевались на ветру, и в этом не было бы ничего необычного. Вот только погода стояла безветренная.

— Эй, старик, я привёл Сакуру-чан и Саске-теме! Мы разберёмся с твоей проблемой!

Призрак обернулся. Наруто не совсем заслуженно звал его стариком: скорее, это был мужчина лет тридцати пяти. Его лицо с правильными чертами выглядело бы юным, но в уголках темно-синих глаз уже поселились довольно глубокие морщинки, и несколько прядей спереди были совершенно белыми.

Глаза призрака расширились при виде Сакуры. Естественно, ему были прекрасно видны призрачные ушки и пушистый хвостик, который покачивался из стороны в сторону без желания на то его хозяйки. Стоило умереть, чтобы увидеть однажды легендарного лисьего бога — кицунэ.

Мужчина поклонился первым: девочка-лиса была младше него, но маленький бог несомненно был выше по статусу любого из людей.

— Моё имя — Акихиро Узумаки. — Представился он.

Сакура приветствовала его поклоном головы. Этикет — это этикет, и если её подопечные плевали на него с горы Хокаге, то для Сакуры было естественно придерживаться его.

— Я — Сакура Харуно. Это Саске Учиха. С Наруто вы, наверно, уже познакомились. — Акихиро улыбнулся. Гиперактивный Наруто рассказал ему все новости Конохи за последнее десятилетие в первые минуты знакомства, а о своих друзьях он мог, казалось, говорить часами. — Скажите, что держит вас здесь? Я не вижу чёткой привязки, — её тонкие брови слегка нахмурились, когда она задавала этот вопрос.

Мужчина рассеянно поднял глаза к небу. Он и сам задумывался над этим вопросом.

— Селение Узушио пало, секреты мастерства фуиндзюцу утеряны. Я единственный остаюсь хранителем этих знаний, и мой долг — передать их потомкам великого клана Узумаки. В конце концов, я был направлен в Коноху для обучения наших детей, отправленных сюда ещё раньше. Только умер, не успев это сделать. И наверно уже не смогу, в Конохе не осталось живых Узумаки. — Закончил призрак с горечью в голосе.

— Эй-эй, старик, перед тобой стоит абсолютно точно живой Узумаки Наруто! — Акихиро на это только скептически поднял бровь.

— Несмотря на внешность, он действительно Узумаки. — Поняла Сакура скепсис призрака. — У него характерная для представителей Узумаки живучесть и перекос чакры в сторону энергии тела. И очень большой её объём. — Наруто гордо и польщенно хмыкнул. Саске закатил глаза. — Может быть, гены отца лишили его таланта к фуиндзюцу, но для этого надо хотя бы попробовать учиться. По крайней мере, рисовать талисманы онмеджи у него плохо получается. — Сейчас настала очередь Саске гордиться. У него в деле мистических практик был настоящий талант.

Наруто недовольно проворчал что-то невразумительное.

— Значит, чтобы освободиться, вам нужно обучить нашего кусотарэ, единственного Узумаки, который видит призраков. — Сделал логичный вывод Саске.

— Это будет не так просто, я имею очень ограниченный радиус передвижения. — Несмотря на слова, тон призрака оставался безмятежен. Казалось, его совсем не волновало, что он может застрять в мире живых навечно. Хотя для души, осознающей себя, это было очень болезненно.

— Это решаемая проблема. — Мягкая улыбка Сакуры внушала доверие и надежду. — С призраком, пойманным в ловушку духов, можно заключить контракт. В этом случае, правда, придётся контрактору решать, когда вас отпустить, но вы хотя бы сумеете выполнить свою цель. Это лучше ритуала экзорцизма, верно?

— Ловушка духов? — Вопрос, который вертелся в головах Акихиро и Саске, озвучил Наруто.

В ответ Сакура откуда-то из широкого рукава достала подвеску в виде прозрачной голубой капельки, в которую словно корнями проникали золотистые нити и складывались в странные узоры, чем-то похожие на знаки фуин-печатей.

— Вау... Это очень красиво, Сакура-чан! — Выразил свой восторг Наруто. Его глаза сверкали так же, как грани прозрачного голубого камня.

Саске вспомнил, как на рынке Сакура придирчиво выбирала "сувениры из Страны Железа", которые в общем-то были просто кусочками минералов и металлов, подобранных буквально под ногами. Он не мог представить, что невзрачный осколок кварца и несколько кусочков самых обычных металлов могут превратиться в такую красоту. А ещё не подозревал, что Сакура обладает талантом ювелира.

Сакура, впрочем, им не обладала. Она выплавила этот артефакт в алхимической печи, используя свою чакру для контроля формы и свойств ловушки духов. Это было чем-то похоже на изготовление духовных пилюль, только несколько проще, потому что у минералов гораздо меньше свойств, которые приходится учитывать, чем у продуктов животного и растительного происхождения.

— Акихиро-сан, вы согласны заключить контракт с Наруто-куном?

— Согласен, Сакура-сама. — Акихиро был немного взволнован. Пусть внешне он скрывал это, но для Сакуры ощутить его эмоции было просто и естественно.

Рука Сакуры засияла мистическим светом, который стал скапливаться в камне подвески голубыми светлячками. Произнеся заклинание на древнем наречии её прошлого мира, Сакура приложила подвеску к груди призрака. От места прикосновения ловушки духов к призраку его псевдо-тело начало превращаться в золотые искры, которые втягивались в прозрачную глубину камня. Как ни странно, он не сиял, только становился темнее, и голубые искорки внутри него стали выделяться отчётливо.

Сакура взяла руку Наруто в свою ладонь. Незаметно появившийся в её руке сюрикен оставил надрез и так же незаметно исчез. Подчиняясь немой просьбе Сакуры, Наруто зажал камень подвески в окровавленной ладони. Вспыхнувшая над ней внезапно вязь знаков была отчётливо видна даже при свете солнца.

— Контракт заключён. — Удовлетворенно произнесла Сакура. Наруто разжал кулак. На его ладони лежала голубая капелька, цвета чуть темнее чем его глаза, с плавающими внутри маленькими искорками света, которые были доступны вгляду только на плане мира духов.

— Эй, старик, выходи! — Наруто потряс подвеску перед своими глазами. Искорки внутри недовольно задрожали.

— Дай ему немного времени, Наруто-кун. Акихиро-сан долго находился в мире живых, не меньше десяти лет, я думаю. Это не так просто вынести душе, чудо, что он не потерял воспоминания.

— Так ты поэтому наполняла ловушку своей энергией? — У Саске был талант онмеджи, если б он жил в мире Бай Ху, он наверняка смог бы даже приручить духовного зверя божественного ранга. Но здесь он был шиноби, да и духовных зверей поблизости не водилось. В Конохе единственными мистическими существами были несчастные призраки, не сумевшие уйти в иной мир. Саске негде было набраться опыта, искусство онмеджи у Сакуры было далеко не основным, но на все вещи, что относились к мистическим практикам, у Саске был профессиональный нюх. Он сразу понял, что для поимки призрака в кристалл и заключения контракта с ним не нужно было так много энергии.

— Верно, Саске-кун.

— А в чем заключается суть ловушки духов и контракта? — Спросил Наруто, переставший притворяться дураком.

Они медленно возвращались к кварталу Учиха, и Сакура по пути объясняла свойства созданной ей из голубого кварца подвески.

— Ты же видел, Наруто-кун, призраки практически не могут взаимодействовать с реальным миром. Для них не существует стен, но они не могут далеко отходить от места своей смерти. Они не могут двигать предметы — призраки нематериальны. Теоретически "живые" призраки могут накопить энергию и превратиться в полтергейстов, которые сохраняют свойства призраков, но уже могут проявляться в реальном мире. Однако скорее душа просто разрушится с течением времени. Или разрушится связь, которая держит её на земле, и она вернётся к шинигами. Ловушка духов привязывает к себе душу. — Сакура задумалась, подбирая сравнение. — Это примерно как привязка к месту смерти — призрак может передвигаться в небольшом радиусе от кристалла. Но кристалл мобилен. Своеобразный переносной дом для души.

Наруто сжал в кулаке подвеску, уже надетую на него, и спрятал её под одежду.

— Я буду внимательно следить за ней, Сакура-чан. Я не потеряю старика! — Решительно сказал Наруто.

— Акихиро-сан не старик, — закатил глаза Саске. — А что с контрактом? — Скрыть заинтересованность в голосе последнему из Учиха не удалось.

— Контракт позволит Акихиро-сану занимать тело Наруто-куна с его согласия, устанавливать мысленную связь и использовать его энергию, чтобы взаимодействовать с реальным миром. Однако в обмен на это Акихиро-сан должен выполнять условия контракта, то есть учить Наруто фуин.

— Ха, теперь ты не догонишь меня, Саске-теме! У меня есть сенсей! — Рассмеялся Наруто.

— Кусотарэ... — Хмыкнул Саске с нотками обреченности. Но задумался. Если так и будет продолжаться, то Узумаки ему точно не догнать. Вот уж точно, дуракам везёт. У него, наследника великого клана, выбор наставников совсем небольшой. Он даже не был уверен, что сможет освоить шаринган.

Какая-то мысль мелькнула в мозгу Саске, но он не успел поймать ее за хвост.

...А в это время Итачи внезапно икнул, что едва не стоило ему жизни: нукенин, за головой которого охотился первый "последний Учиха", обернулся на нетипичный звук. К счастью, скрывающее гендзюцу работало исправно, и шансы выполнить миссию тихо и аккуратно всё ещё были велики.

Саске не понимал, как его соперничество с Наруто, в которое последний играл в Академии, стало настоящим. Он не помнил точно, когда именно это произошло, но догадывался о причинах.

И причиной этому была Сакура.

Далёкая и холодная принцесса, единственная девочка, которая совсем не обращала на него внимания. Тогда Саске был рад этому — ему порядком надоели визги "Саске-кууун" от его фан-клуба. Но он чувствовал себя немного уязвленно.

Пустой взгляд, отражение его собственного горя в зелёных глазах. Беззвучные рыдания в его объятиях. Совершенно другая Сакура: хрупкая, ранимая, как никогда требующая защиты. Но даже в таком состоянии она оставалась сильнее него. И... У неё было к кому идти.

Саске удивляло, насколько добрым может быть сердце Наруто. Узумаки и Харуно, придурок и гений, неразлучная парочка. Им хорошо было вдвоём. Они знали друг друга чуть ли не с пеленок. Казалось, им не нужен был никто, кроме друг друга.

Но Наруто принял Саске. Протянул руку помощи в момент, когда Саске был наиболее уязвим.

Если бы не Наруто, Саске стал бы сломанным, неполноценным. Он подозревал, что искал бы силы в ненависти и желании отомстить. А теперь, из-за Наруто, он задумывается о мотивах, сподвигших Итачи на такой поступок.

Последствия гендзюцу не тревожили его сны. Их развеял свет солнечного Наруто и мягкие прикосновения Сакуры.

Итачи сделал все, чтобы Саске его возненавидел. Но Саске отринул ненависть. Осталась лишь обида и непонимание.

И воспоминание о стекающих по щекам старшего брата слезах.

У Саске не было никого ближе старшего брата. Но теперь, за столь короткий промежуток времени, Сакура с Наруто заняли в его сердце особенное место.

Саске был благодарен Наруто, но он его не понимал. Не понимал, как можно делиться Сакурой, одна улыбка которой заставляет сердце учащенно биться. Сакура была словно ожившая сказка, сокровище, которое никому не хотелось показывать. Добрая, заботливая и понимающая, она собрала в себе всё лучшее, что было у мамы и старшего брата Саске. Она заполнила собой ту пустоту, что образовалась в сердце после потери близких людей.

Казалось, Наруто редко бывал серьезен. Его легко можно было перепутать с лодырем и идиотом. Но он всегда оказывался впереди Саске. Все свои проблемы Наруто мог решить при помощи бараньей упертости и направляющей на верный путь ладони Сакуры.

Единственное, в чем Саске опережал Наруто — искусство онмеджи. Но ритуалы по изгнанию духов бесполезны для реального мира. Да и то, с появлением Акихиро-сана это преимущество сошло на нет. Наруто оказался настоящим Узумаки, схватывающим на лету все знания фуиндзюцу.

В их подвале Сакура оборудовала лабораторию-мастерскую. Она научила Саске делать чакропроводящую бумагу, плавить особенные лекарства, хоть рецептов пока было немного. Она учила Саске обращаться с мечом.

Тем не менее, Саске видел, что лучше Сакуры в кендзюцу ему не стать. Возможно, он мог бы превзойти её в алхимии: Саске нравилась эта наука. Но на её постижение требовались бы многие, многие годы. И желательно мирная жизнь, что уже перечеркивается предрешенной ему карьерой шиноби.

Саске нужно было что-то особенное, то, в чём он сможет превзойти Наруто и, возможно, Сакуру. То, что будет полезно для его друзей. Больше, чем друзей: они жили в одном доме, ели одну пищу, они были как семья, которую потеряли все трое.

— Старик, почему я должен рисовать?! — Вспылил Наруто, за что тут же получил сложенным веером по макушке. Акихиро оставался невидимым, но двигать предметы мог. Наруто потер пострадавшее место, но всё равно ворчливо продолжил. — Чем мне поможет рисование веток дерева в освоении фуиндзюцу?

— У тебя почерк курицы, кусотарэ. — Безмятежно просветил Наруто Саске. Он активно постигал дзен, зарываясь пальцами в мягкую шерстку белого лисёнка, что лежал у него на коленях. Лисёнок довольно щурился, и только остатки божественной гордости не позволяли ему урчать.

— Ненавижу каллиграфию и рисование, — проворчал Наруто и надулся.

— Ты не сможешь перейти к более сложным печатям, пока твои руки не станут уверенно держать кисть. Рисование развивает мелкую моторику, что очень важно для мастера фуин. — Назидательно произнёс призрак. Наруто уже жалел, что согласился на ученичество. Акихиро-сан был тем ещё занудой, хорошо скрывающим свои садистские наклонности.

Наруто понимал свои слабости, понимал стремление Акихиро-сенсея заставлять его упражняться в каллиграфии. Но этот Саске-теме сидел рядом и тискал Сакуру-чан, которая очень редко принимала свою звериную форму. Наруто отчаянно ему завидовал: в человеческой форме Сакура такие нежности не позволяла. Наруто упускал свой шанс, занимаясь этими глупыми упражнениями!

Сакура приоткрыла свои глаза. На её мордочке, казалось, появилась ехидная ухмылка.

— Помнится, раньше ты очень любил рисовать. Особенно на лицах хокаге. — Голос раздавался отовсюду. Он был словно перезвон колокольчиков, тронутых ветром. Совсем не похожий на голос Сакуры, но гораздо более подходящий ей в своей мистичности.

Наруто смущённо запыхтел и снова взялся за кисти. Может, он ещё успеет быстро закончить это, и Сакура-чан даст себя потискать.

Внезапно в наступившей тишине прозвучали слова Саске, от которых Наруто чуть не сломал кисть, настолько он был удивлён:

— Я хочу быть ирьенином.

Сакура подняла мордочку и вопросительно заглянула ему в глаза снизу вверх.

— Теме, ты головой нигде не бился? — Полный скепсиса тон Наруто не мог пошатнуть безмятежность Саске. — Ни один Учиха не был ирьенином! Ну, по крайней мере из главной ветви. Такое бы точно записали в исторических хрониках.

— Может быть, это неправильно, что Учиха не были ирьенинами. — Саске погрузился в странное, почти медитативное состояние, и ему захотелось озвучить мысли, что занимали его голову не первый день. — Все говорят, что Учиха проклятый клан. Мы идём по пути боли и ненависти, чтобы развивать шаринган. Учиха всегда были непревзойдёнными бойцами. Наши глаза дают нам силу, которую иногда невозможно представить. И об руку с силой приходит безумие. Мы используем ненависть, чтобы пробудить силу, используем силу, чтобы сохранить мир — так говорил мне когда-то Шисуи, друг моего брата. Но это никогда не заканчивается хорошо. Ненависть порождает только большую ненависть. Учиха даже не пытались пойти по другому пути, и, наверно, поэтому от клана ничего не осталось. Путь силы привёл в тупик, и я должен избрать новый путь.

Наруто улыбнулся как-то особенно. Понимающе, по-взрослому, и немного грустно. В этой улыбке не было обычной жизнерадостности, скорее она походила на улыбку повидавшего многое человека.

— Слова не мальчика, но мужа. — Глаза Акихиро тепло улыбались, когда он произносил это.

— Ты уверен, что справишься, Саске? — Наруто впервые не добавил обидного прозвища "теме" к его имени. — Я бы скорее поверил, что ты убьёшь пациента, чем вылечишь. — Закончил он с ехидной улыбкой.

— Тогда моим первым пациентом станешь ты, — прищурился Саске.

— Упаси Ками! — Воскликнул Наруто с притворным ужасом.

Сакура наблюдала за этой сценой с гордостью. Они понимающе переглянулись с Акихиро-саном.

Приятно, когда твои воспитанники меняются в лучшую сторону.

Наруто возвращался от хокаге в отвратительном настроении. Даже полученные только что деньги не приносили радости. Разговор с правителем деревни был тяжёлым.

Какое ему дело до того, с кем он, Наруто, изволит жить? Хватит того, что Наруто перестал хулиганить на улицах Конохи и даже улучшил свои результаты в учёбе.

Наруто был раздражен. Он уже довольно неплохо разбирался в той каше, что можно называть политикой деревни. Он мог понять, почему ему нельзя было дружить с Саске когда все члены клана Учиха были живы. Но сейчас-то никакого перевеса в ту или иную сторону не будет! Просто три одиноких ребёнка собрались вместе. Живут и поддерживают друг друга. Что в этом такого? Неужели только из-за этого хокаге должен капать Наруто на мозг?

До выпуска из Академии оставался год, и Наруто боялся, что их распределят в разные команды. Наруто готов был стать нукенином, если так произойдет. Он не представлял свою жизнь без милой заботливой Сакуры и ехидного соперника Саске, который вечно скрывал свои эмоции за равнодушно-надменной маской.

Акихиро-сан не хотел вылезать из подвески-ловушки. Сказал, что ушёл отсыпаться, и не выходил на связь. Как будто подозревал, что Наруто выльет своё негодование на его бедные нематериальные уши.

Внезапно Наруто наткнулся на троицу детей, которые увлечённо разрисовывали светлую стену. Самый активный, их заводила, носил странную шапку и путался в длиннющем шарфе. Мальчик в круглых очках имел смиренный вид и выражение лица "что я тут забыл". А ещё там была девочка с забавными торчащими вверх русыми хвостиками.

— Что это вы тут делаете? — Строго спросил Наруто.

— Ничего! — Дети оперативно спрятали банки с краской и кисточки за спину.

Наруто смерил их хмурым взглядом. Затем оценил творчество юных вандалов, в котором, впрочем, не было ничего особенного: надписи вроде "Эбису-сенсей бака", пятна, аморфные фигуры в виде спиралей и цветочков. Последнее явно было вкладом девочки, на щеках которой застыл смущённый румянец.

Губы Наруто растянулись в лисьей улыбке. Он вспомнил своё раннее детство и решил похулиганить, чтобы восстановить испорченное настроение.

— Смотрите, как правильно нужно рисовать, даттебайо! Наруто-сенсей покажет мастер-класс!

Кисть двигалась легко и уверенно. Чёрные и красные мазки складывались в огромный портрет на всю стену. Будучи увлечённым, Наруто не заметил как прикрепился чакрой к вертикали.

Уроки Акихиро-сана не прошли даром. В конце концов Наруто даже полюбил рисовать, и теперь это доставляло ему удовольствие. Добавляя новые и новые штрихи, Наруто то и дело хихикал.

Вот бы старик Сарутоби это увидел!

Рисуя картину, Наруто параллельно наносил линии печати, выжигая их прямо внутри стены. Простенький барьер, который не позволит ни стереть рисунок, ни закрасить его.

Довольно быстро на светлой стене дома появилось узнаваемое лицо. Чёрные растрепанные волосы, красный пластинчатый доспех, алые глаза с тремя запятыми шарингана, круг кровавой луны за спиной и каллиграфическая надпись: "Мадара Учиха — самый крутой шиноби Конохи!"

— Эт чё? — Спросил мальчик с шарфом, тыкая в картину.

— Самый крутой шиноби Конохи, один из основателей. Спроси у хокаге, он тебе подробнее расскажет. Если старика удар не хватит, — хихикнул Наруто и исчез. Подходило время обеда, и Наруто не хотел остаться без кацудона Сакуры. После её стряпни Саске-теме готов тарелки вылизывать, вдруг он и порцию Наруто оприходует?

Опасения оказались беспочвенны, Саске сам опаздывал. Он вернулся к обеду полностью истощенным, чёрные круги легли под его глазами, а лицо приобрело серый оттенок.

— Да ты красавчик, Саске-теме. — Подначил его Наруто.

— Отстань, кусотарэ, — вяло отмахнулся Саске.

Тем не менее, несмотря на усталый и болезненный вид, на губах Саске то и дело мелькала довольная улыбка.

Кацудон и впрямь был великолепен. Рис с овощами, политый "особенным соусом семьи Харуно", хорошо прожаренная котлета из свинины, которая будто таяла во рту, и особенные приправы, которые Сакура создавала сама. Это блюдо можно было назвать целебным, как и всю пищу, что готовила Сакура. Конкретно этот кацудон обладал чакровосстанавливающим свойством.

— Наруто-кун, сможешь забрать из нашего домика на дереве новую порцию высушенных трав? — Спросила Сакура за послеобеденной чашкой чая. Чай немного светился изумрудным, так как по традиции был заварен при помощи чакры Наруто. Саске, впервые увидев этот напиток, долго находился под впечатлением. Сейчас же он расслабленно пил эту жидкую чакру маленькими глотками, наслаждаясь ощущением наполнения энергией его истощенной кейракукей.

— Без проблем, Сакура-чан, — ярко улыбнулся Наруто. От плохого настроения не осталось ни следа. — Чоуджи принёс список? Вроде ещё рано для нового заказа...

— Нет, это для собственных нужд, Наруто-кун. Я хочу попробовать восстановить несколько рецептов. К тому же, вы с Саске-куном потратили все запасы заживляющей мази, — мальчики смущённо отвели взгляд. Несмешливая улыбка Сакуры разжигала в них чувство стыда. Они очень часто сражались друг с другом в полную силу, и, пусть это хорошо сказывалось на их развитии как воинов, каждый раз они были с ног до головы покрыты синяками, ожогами и порезами. Резерв чакры был пуст, Саске не мог залечить раны. Естественно, что целебная мазь уходила в огромных количествах каждый второй вечер.

— Ты не могла бы сделать одну пилюлю очищения каналов, Сакура? — Спросил Саске равнодушным голосом. Однако блеск чёрных глаз давал понять, насколько эта просьба была важна для него.

— У меня в запасах есть несколько лишних. Зачем они тебе, Саске-кун? — Лицо Сакуры выражало крайнюю степень любопытства. Наруто, впрочем, не отставал от неё в этом.

Саске, казалось, смутился. Он смотрел куда-то в сторону и не сразу собрался с ответом.

— Это нужно... Для одного человека. Он шиноби-инвалид с дефектом кейракукей вследствие травмы. До ранения имел ранг чунина.

— Ни за что не поверю, что ты решил помочь по доброте душевной. — Пронзительный взгляд Наруто мог поспорить с бьякуганом: казалось, голубые глаза видели самую душу Саске. — Во всяком случае, доброта и жалость могут быть лишь побочными факторами.

Саске фыркнул.

— Клан Учиха всегда заведовал полицией Конохи. Я сумел сохранить участок, теперь пришло время восстановить организацию, АНБУ не справляются с наведением порядков здесь. От чистокровных Учиха практически ничего не осталось, но полицию можно набрать и из обычных шиноби. Которые должны быть преданы лично мне. С уходом Цунадэ Сенджу в Конохе образовался целый пласт опытных шиноби, вынужденных покинуть этот путь из-за травм кейракукей, которые никто здесь не может вылечить. Но шаринган позволяет видеть кейракукей, а лекарства Сакуры — лечить. Таким образом, приложив немного усилий, я могу получить организацию шиноби, преданных лично мне.

— Ты станешь прекрасным главой клана, когда немного подрастешь, Саске-кун. — Похвалила его Сакура. Она не преувеличила: в свои неполные двенадцать лет он стал неплохим ирьенином, а также научился думать о будущем. Получив преданных ему шиноби, Саске создаст хороший фундамент для возрождения некогда великого клана. Он сумел придумать, как извлечь выгоду из сложившейся в деревне скрытого листа политической ситуации, используя лишь свои навыки и небольшую помощь от своих друзей.

— Когда ты собираешься идти к этому своему человеку? — Спросил Наруто. По лёгкому напряжению в голосе можно было понять, что он решил что-то для себя.

Саске бросил взгляд за окно. Солнце уже находилось на другой половине неба, но до заката было ещё далеко.

— Я собираюсь идти сейчас. — Саске говорил уверенно, чувствуя, что его резерв чакры достаточно восстановился.

— Тогда подожди пару минут, я с тобой! — Наруто ураганом метнулся в гостиную и вернулся с походным набором мастера фуиндзюцу, включающим в себя несколько кистей, перьевых ручек, стилосы с разными наконечниками, баночку особенных чернил и несколько рулонов чакропроводящей бумаги, которая немного отличалась от той, что обычно используется в тестах на стихию шиноби. — Одной благодарностью за исцеление верность не гарантируешь. Я как раз хотел попрактиковаться в нанесении контракторных печатей, не зря ж Старик-сенсей так старательно вдалбливал их в мою голову. — Саске улыбнулся одними глазами. Как и ожидалось от хорошего друга-почти-брата Наруто, он готов был поддержать любое начинание Саске.

— Ты с нами, Сакура-чан? — Голубые глаза вопросительно уставились на кицунэ. Призрачный хвост дернулся, будто выдавая раздумья его хозяйки.

— Нет, идите без меня. У меня есть несколько дел, которыми нужно заняться сегодня. — Мягкая улыбка на лице, будто излучающем божественное сияние, не позволила появиться в душах мальчишек даже намеку на обиду.

Её воспитанники должны быть самостоятельны, не так ли? К тому же, ей и впрямь нужно было разобраться с одним делом, которое касалось её божественной сущности.

При жизни Шисуи Учиха был жизнерадостным парнем. Гений клана Учиха по прозвищу Призрак, отличившийся на войне. Но не сломленный, как многие другие шиноби. Он до конца оставался верным своим идеалам.

Вот только иногда можно пожалеть, что ты не беспринципная тварь.

Шисуи не мог выбрать, на чью сторону встать. Он не мог предать клан, но с другой стороны на него давил Данзо. В конечном счёте Шисуи не пришлось выбирать, выбрали за него.

В тот день, день его смерти, Данзо забрал его шаринган с пробужденным мангеке. Шисуи сотни раз пожалел, что рассказал о Кото Амацуками: способности его глаз. По одному приказу на каждого человека хватило бы, чтобы изменить целый мир.

Шисуи верил Данзо, верил, что его цель — сделать жизнь мирной, создать такой мир, в котором детям не пришлось бы убивать. Может, изначально ученик второго хокаге и был идеалистом, но политика испортила его, сделала таким же, как другие люди. Власть — это большая ответственность и большое искушение, слишком велик риск забыть первоначальные цели и искать власть ради власти.

Шимура Данзо забыл. Он решил, что лучше распорядится Кото Амацуками, чем Шисуи.

Шисуи потерял один глаз. Боль от предательства была настолько сильной, что он мог бы открыть мангеке, если б уже не открыл. Он не знал, что делать, куда бежать.

Именно здесь, на обрыве реки, он встретил своего друга Итачи. Решение пришло сразу. Шисуи отдал Итачи второй глаз и упал. Он был почти счастлив, чувствуя, как холодная вода смыкается над его окровавленным лицом, заплывает в лёгкие, плещется в провалах пустых глазниц. Он был уверен, что Итачи позаботится обо всем. Его последняя миссия была выполнена, и Шисуи с улыбкой ждал, когда его заберёт шинигами.

Но он так и не дождался.

Ему не нужны были глаза, чтобы видеть. Он даже не сразу понял, что стал призраком. Шисуи мог только сидеть на обрыве, том самом обрыве, с которого бросился в реку.

Шисуи осознавал, что он мёртв. Осознавал, что все его цели выполнены. Но не понимал, почему он все ещё остался здесь.

Иногда сюда приходили люди. Итачи, полицейские, гуляющие дети, которые случайно забрели в это памятное место. Шисуи пробовал говорить, но его не слышали. Становился перед глазами, но его не видели. Пытался дотронуться, но проходил насквозь.

Он будто был на изнанке мира. Он не мог покинуть этого обрыва. Дни летели за днями, и Шисуи только слушал плеск волн под ногами, шелест листьев на ветру, и далёкие звуки жизни.

Ему было легко. Над ним не висели долги рода, у него не осталось незаконченных дел, его не волновало отсутствие глаз. Он готов был слушать эти волны вечность.

Однако последнее было, скорее, самообманом. Здесь было одиноко, невероятно одиноко.

Но однажды, целую вечность спустя, это одиночество разрушилось.

Кто-то подошёл к его обрыву. Сел рядом. Наученный горьким опытом, Шисуи не шевелился. Его все равно не заметят. Он призрак, пустое место.

У Шисуи не было глаз, но чувства, что их заменяли, возможно были точнее шарингана. Пришедший на обрыв был словно маленькое солнышко. Его энергия мягко обволакивала псевдо-тело Шисуи, не давила, но заставляла подчиняться, чувствовать, что он гораздо ниже её по происхождению. Как ни странно, рядом с этим существом Шисуи было легко и приятно.

Шисуи не различал цвета, но даже не поворачивая головы видел острые треугольные ушки на голове визитера и хвост с лениво шевелящимся кончиком. Он знал, что это хвостатое чудо — девушка, даже скорее девочка, совсем юная. Знал, что у неё красивое лицо, что она одета в кимоно и хакама, что её гэта и таби сброшены рядом, а босые ступни утопают в мягкой весенней траве. Знал, что она сейчас щурится от удовольствия, видел это выражение на милом личике не имея глаз.

Только сейчас Шисуи заметил, что вокруг весна.

— Пожалуйста... Побудь здесь ещё немного... — Прошептал он в тщетной попытке задержать этот удивительный источник тепла рядом с собой. Он не надеялся на ответ, но, тем не менее, получил его:

— Только если вы скажете мне своё имя. — Шисуи видел, как на милом личике появилась лисья улыбка.

— Меня звали Шисуи Учиха. — Отвечая, он все ещё думал, что вопрос адресовался не ему. Не могло же так быть, что его и впрямь услышали?

— Можете звать меня Сакурой. Скажите, Шисуи-сан, что вас держит в этом мире?

Шисуи не знал ответа на этот вопрос. И он был благодарен этому незнанию: поиск причины, что держит его на земле, стал темой для их разговоров.

Эта принцесса ещё не раз приходила к нему. Шисуи ждал, как верный пёс. Он, впрочем, не мог делать другого. Дни проходили за днями, но теперь они не тяготили Шисуи, они наполнились ожиданием и смыслом.

Сакура-сама говорила с ним, искренне желая помочь. Найдя причину, что держит его в мире живых, она могла бы разорвать эту связь. Но Шисуи в какой-то момент понял, что не хочет в мир мёртвых.

Он не мог не добавлять к имени Сакуры уважительный суффикс "сама". Она была богиней, Шисуи понял это даже без её признания. И безглазый призрак хотел быть с этой богиней, хотел ощущать чаще прикосновения кицунэ к нему, хотел чувствовать тепло, исходящее от божественной сущности маленькой принцессы. Нет, он не влюбился после смерти. Он почувствовал, что именно в этом заключалась его посмертное предназначение: дождаться бога и быть рядом с ним. Может, это было заблуждением, но Шисуи хотелось верить, что он может быть полезен юной богине.

Он не знал, сколько времени прошло с их первой встречи. Видимо, совсем не мало: принцесса-лиса заметно подросла, хотя все ещё не могла называться девушкой. В эту встречу Шисуи охватило чувство некоей торжественности. Может, улыбка на лице Сакуры была другой, может, её душа сияла чуть ярче. Во всяком случае, Шисуи не прогадал: в этот день случилось важное для его не-жизни событие.

— Вы ведь не хотите уходить в мир мёртвых, Шисуи-сан?

Сакура знала чувства Шисуи, Шисуи знал, что отрицать бесполезно. Ему оставалось только согласиться.

— Верно, Сакура-сама. В мире живых гораздо интереснее. — Шисуи не мог добавить, что он бы с радостью отправился к шинигами, если б не Сакура.

Сакура не села рядом, вопреки их традиции. Она осталась стоять и сверху вниз смотреть в пустые глазницы Шисуи, бесконечно сочащиеся призрачной кровью.

— Знаете, Шисуи-сан, шаринган позволяет проникать во внутренний мир, который есть у каждого живого существа. — Начала Сакура издалека. — Боги, как ни удивительно, тоже живые. Но наш внутренний мир — не просто плод фантазий. Он более... Реальный. Как пространство печати джинчурики. Но он существует не просто так. Внутренний мир бога — это его арсенал. Там хранится оружие. Вот только оружие у богов несколько специфическое, — улыбка Сакуры приобрела нотки лукавства. Шисуи совершенно не понимал происходящего.

— Что вы хотите этим сказать, Сакура-сама?

— То, что оружие и инструменты богов — это души, Шисуи-сан. Согласны ли вы стать моим оружием и служить мне вечность? — Голос кицунэ был мягок и полон искушения, которому Шисуи поддался целиком. Он встал на одно колено, в позу шиноби-подчиненного, и опустил голову вниз.

— Я буду служить вам вечность, Сакура-сама.

Сакура довольно улыбнулась. Она совсем недавно пришла к осознанию и поняла, как можно заключать божественные контракты с призраками. Это было совсем не похоже на контракт Наруто и Акихиро. Душа смертного навеки соединялась с душой бога и могла развиваться вместе с ней. Теоретически эти души тоже могли достичь божественного уровня и стать самостоятельны, но связь бог-подчиненный все равно была нерушима. На первых порах души-инструменты могли проявляться в реальном мире только в виде оружия, их человеческий вид сохранялся лишь во внутреннем мире бога.

Если б не Наруто и Саске, Сакура не догадалась бы о такой возможности божеств. Она и впрямь не знала, что делать с Шисуи, и создать из него своё духовное оружие казалось ей наилучшим вариантом.

Её голос звучал сильно, превратившись в рокот горного ручья, он эхом отдавался в нематериальных ушах Шисуи. Это было так волшебно, что он не удержался и поднял голову, хоть в этом не было реальной необходимости.

— Я дам тебе новое имя, новую жизнь и новую цель. Стань клинком в моей руке, стань моими ушами и глазами, стань руками в моих делах. Да будет так навечно. Отныне имя тебе дано — Ву Хэнг.

На последних словах малиновый огонёк сорвался с пальцев Сакуры и впитался в середину лба призрака. Его тело стало полупрозрачным, вены вспыхнули алым, и свет из них устремился к пустым глазницам. Багровый огонь, засиявший в них, выглядел жутко, однако это не продлилось долго. На глазах духа сформировалась чёрная повязка, алым вспыхнули на ней иероглифы его нового имени. Весь облик бывшего Шисуи Учиха поменялся: вьющиеся коричневые волосы спереди прибавили к длине и обрамляли его лицо, пятна крови бесследно испарились, вместо формы шиноби Конохи одежда поменялась на чёрное ханьфу с красной окантовкой. Сейчас он уже не был Шисуи Учиха. Он был Ву Хэнгом — духом, связанным с юной принцессой-лисицей.

Сакура прикоснулась к Ву Хэнгу. Он тут же превратился в туманную алую дымку, которая собралась в её руке и стала черно-красным складным веером. Сакура раскрыла его. На чёрном фоне красовались алые ликорисы, тонкие, почти прозрачные и бритвенно острые лезвия готовы были выдвинуться из края веера лишь по одной её мысли. Этот веер был продолжением не то что руки Сакуры — её души. Такого единения с оружием она никогда не испытывала.

На задворках сознания плескались эмоции Ву Хэнга. Он знал, что нравится хозяйке, и искренне радовался этому. Он чувствовал свою силу и готов был сокрушить горы.

— Только взмахните мной, Сакура-сама, — говорили его эмоции.

Однако Сакура сложила веер, и красная дымка втянулась в её ладонь. Ву Хэнг оказался в её внутреннем мире, приняв человеческий облик. Он чувствовал лёгкую обиду.

Сакура пребывала в смешанных чувствах. Сильные души — сильное оружие, но оружие бога само по себе ничто без его личной силы. Просто душа, проводник его воли и энергии. Ву Хэнг оказался очень сильным проводником. Вот только Сакура, попытавшись им воспользоваться, рисковала своим бессмертием. Ей нужно было стать раза в три сильнее как минимум, иначе Ву Хэнг выжал бы из неё всю энергию до последней капельки.

С одной стороны Сакура была рада получить настолько мощное оружие. С другой — она ухватила кусок пирога, который не могла проглотить. Это вселяло в её сердце лёгкую досаду.

Вернувшись домой, она погрузилась в медитацию, чтобы войти в свой внутренний мир. Попав туда один раз с помощью шарингана Саске, Сакура могла найти туда дорогу безошибочно.

Её внутренний мир встретил ее свежестью хвои и горного воздуха. Там всегда была заря, вне зависимости от времени суток реального мира. Буквально под ногами, десятком метров ниже, стелился туман, который на самом деле был облаком, опоясывающим гору.

Пик горы с хвойными деревьями и небольшим храмом, вокруг которого цвели сливовые деревья — таков был её внутренний мир. С ростом сил он должен был расшириться, но до этого было далеко, продолжай Сакура развиваться в том же темпе. Но ей некуда было спешить, она и так была бессмертна.

На пороге храма сидел Ву Хэнг, преклонивший колено при её появлении.

— Сакура-сама.

— Встань, Ву Хэнг.

Глаза не могли вернуться к слепому призраку, и "видел" он так же, как и до трансформации в божественное оружие. Но ему не нужно было зрение. Потоки божественной силы прошивали его насквозь, даря неземное блаженство. Осознание того, что он буквально находится в самом сердце своей госпожи и богини, наполняло сердце новоиспеченного духовного оружия гордостью и благодарностью. Сакура подарила ему цель, смысл существования и избавила от одиночества.

Кицунэ рассеянно осмотрела своего слугу-оружие. В новом облике он был красив, хоть и плохо вписывался в пейзаж, будучи мрачным чёрным пятном с повязкой на глазах. Наглядный пример поговорки "Как корабль назовешь..."

Сакура вздохнула.

— Тебе придётся существовать только здесь некоторое время. Я недостаточно сильна, чтобы сражаться тобой и долго держать твоё воплощение в реальности. — Тихий голос был печален, когда юная богиня произносила эти слова.

— Я подожду, пока вы не станете сильнее и не призовете меня на битву, Сакура-сама. — Тепло улыбнулся Ву Хэнг. — Мы связаны с вами навечно, я готов ждать вас сколько угодно.

Сакура не могла не улыбнуться в ответ. Действительно, она повела себя совсем как ребёнок, увидев проблему там, где её не было изначально.

Она хотела перескочить через ступень в её развитии как бога, но мироздание мягко щелкнуло её по носу. Что ж, Сакура примет это к сведению. Примет и станет сильнее. Но сначала сделает сильнее своих воспитанников.

У Сакуры появился Ву Хэнг, который теперь с ней навечно, но она не хотела видеть, как стареют и умирают её маленькие Наруто и Саске. Она должна приложить все силы, чтобы они достигли бессмертия в кратчайшие сроки. Ведь вместе совершенствоваться гораздо лучше, чем в гордом одиночестве.

Путь Саске и Наруто пролегал как раз возле стены со свеженарисованным портретом Учиха Мадары. Саске остановился, оценив этот вид.

— Твоя работа, златовласка? — Да, Саске знал не только "кусотарэ", и его прозвища для Наруто иногда становились разнообразнее. Впрочем, ни одно из них не могло обидеть Узумаки.

— Не удержался, — смущённо потер затылок Наруто.

— Твоя патологическая тяга к отрицательным героям уже пугает, — хмыкнул Саске, продолжив путь. Наруто промолчал.

Учиха догадывался, что Наруто привязался к нему в Академии из-за своего фетиша. Саске не мог не признать, что является почти эталонным отрицательным персонажем, этаким готическим принцем. При взгляде на него гораздо проще представить, как он с бесстрастным лицом шинкует врагов на поле боя, а не лечит людей.

Наруто нравились антигерои. Об Учиха Мадаре старались не говорить, но в архивах клана, естественно, была информация о нём и его портрет. Узумаки, в отличие от самого Саске, очень интересовался историей: любовь к этому ему привила Сакура. Перерыв все сохранившиеся семейные архивы Саске, Наруто, кажется, теперь знал историю клана Учиха лучше самого Учиха.

Учиха Мадара поразил Узумаки прямо в душу, и юный джинчурики стал его первым и единственным в Конохе фанатом. Личность со всех сторон выдающаяся. Учиха, что сумел укротить свою гордость и яростный нрав, что пошёл на сотрудничество с исконными врагами, что вложил в основание Конохи не меньше, чем Первый Хокаге, Хаширама Сенджу. Сделавший так много, но получивший вместо признания только страх. Свихнувшийся и убитый своим лучшим другом. Первый Учиха, пробудивший мангеке. О Мадаре говорили только шёпотом и старались вообще не упоминать его, и память об этом великом шиноби стиралась из мира с каждым новым поколением.

Наруто считал несправедливым, что о Мадаре не помнили. Да, он хотел разрушить Коноху, но это ведь не повод забывать о нём? В конце концов, все поступки исторических личностей требуют внимания, как хорошие, так и плохие.

Наруто сочувствовал Мадаре. Впрочем, сочувствовал он и Орочимару. Он не забывал о том, что последний был безжалостным экспериментатором, ни во что не ставящим человеческую жизнь. Но все равно, эти личности его притягивали, Наруто даже сам не знал почему.

Друзья Наруто и некоторые другие люди, не зацикленные на его "демоническом" происхождении, вроде Ируки-сенсея или старика Теучи из Ичираку, явственно ощущали сияющий ореол вокруг Узумаки. Весь его облик, яркий и тёплый, буквально кричал о том, что Наруто предрешено быть светлым героем. И было очень странно, что будущий герой сочувствовал признанным злодеям.

Впрочем, было не менее странно, что Саске, обладающий всеми признаками "рыцаря печального образа", искренне наслаждался медициной. Он полюбил помогать людям, научился сочувствовать им, научился не презирать слабых. Он брал пример с Сакуры. Эта лисица была сильнее его, Саске не был уверен, что сможет когда-либо достичь её уровня. Тем не менее, в ней не было ни капли высокомерия по отношению к нему. Сакура всегда мягко улыбалась, и эта улыбка рассеивала всю злость Саске после проигрышей и удивительным образом мотивировала становиться сильнее. Причём мотивацией были исключительно положительные эмоции.

Прямо как в детстве, с Итачи. Саске хотел превзойти его, но не чтобы доказать свою силу, не из зависти: ему хотелось быть рядом со старшим братом, хотелось, чтобы он доверил Саске прикрывать его спину.

Мысли об Итачи всегда приносили привкус горечи и вопросы, ответы на которые мог дать лишь сам Итачи. В первые минуты, когда Саске увидел его окровавленную фигуру над трупами отца и матери, он хотел убить его — настолько велика была его ненависть. Теперь, по прошествии нескольких лет, от ненависти не было и следа. Саске хотел лишь спросить Итачи: зачем? Зачем он убил их всех? Зачем оставил Саске в живых?

Саске стал гораздо взрослее. Сакура подарила ему новое ощущение мира, и более глубокое понимание окружающего сделало его сознание глубже, полнее. Саске не понимал этого, но он уже не был человеком. Он стоял куда ближе к Сакуре, чем ему казалось.

Зато Наруто, в отличие от Саске, понимал и принимал эти изменения. Но он не заморачивался, веря, что ничего плохого не произойдёт. Доверие джинчурики к Сакуре было пугающе безграничным.

Шиноби-инвалидам был выделен целый квартал. Там не запрещалось жить и обычным людям, но они предпочитали обходить это место стороной. И было вполне понятно, почему.

Эти улицы были пустынны, как улицы квартала Учиха после резни клана. Здесь не было пятен крови и безмолвных призраков, но гнетущая серая тишина удручала не меньше. Тёмные окна, витающее в воздухе уныние и осколки разбитых надежд. Этот квартал, не смотря на приличный вид, был самым настоящим дном. Дном жизни. Шиноби посвящают свою жизнь убийствам и сражениям, они редко умеют делать что-либо другое. И когда они теряют свою единственную профессию, редко кто может собрать волю в кулак и встать на другой путь. Многие вообще не понимают, что им делать. Ломаются, теряют себя, и медленно догнивают, неспособные вернуться к жизни. Шиноби, потерявший чакру, был не более чем мусором. И весь этот квартал инвалидов по сути был свалкой сломанных человеческих судеб.

Саске работал в госпитале и имел доступ к архиву медицинских карт. Он очень внимательно изучил все карты раздела отстранённых от профессии шиноби пациентов. Со всей своей педантичностью и обстоятельностью он собрал маленький архив копий карт заинтересовавших его шиноби, и только тогда сделал выбор. Первым человеком, к которому решил наведаться гений Учиха, был Йошинори Такэда: бесклановый шиноби в третьем поколении, достигший ранга чунина в двадцать. Его основной стихией была Земля, что нетипично для Страны Огня. Саске, впрочем, выбрал его не из-за стихии или прошлых боевых навыков, которые на самом деле были всего лишь на уровне чуть выше среднего. Йошинори Такэда проявил себя как прекрасный стратег и организатор, а Саске просто необходим был такой человек, на которого можно было повесить управление полицейским участком.

Планы Саске шли очень и очень далеко, у него ещё не было даже разрешения на восстановление полиции в Конохе. Однако он был полон решимости дойти до конца, и перво-наперво стоило подготовить рабочие кадры. Даже если ему не дадут разрешения восстановить полицию Конохи, группа преданных лично ему шиноби точно не будет лишней.

Саске постучал три раза условным стуком. Наруто скромно пристроился сзади и старался казаться незаметным, что плохо получалось из-за его яркого костюма и не менее яркого, солнечного цвета, ёжика на голове.

Если бы не обостренные старым ритуалом Сакуры чувства, мальчишки бы не услышали шагов за дверью. Йошинори, пусть и перестал быть шиноби уже как семь лет, не растерял старые привычки.

Высокий мужчина, открывший им дверь, выглядел весьма внушительно. Поджарое тело в шрамах, не скрытое расхристанной юкатой, волевые черты лица, пронзительные темно-серые глаза и растрепанные синие волосы, собранные в небрежный хвост — этот человек определенно выделялся среди жителей Конохи. Несмотря на свой внешний вид и хмурое выражение лица, которое могло внушить угрозу впечатлительному человеку, в Йошинори Такэда чувствовалось что-то надломленное. Этот человек потерял надежду, и продолжал жить лишь по инерции, оставаясь безразличным к себе и окружающему.

Саске уже навещал его один раз. Для Йошинори было настоящим шоком узнать, что последний из Учиха является ирьенином. Такэда свято верил, что его уже ничто не спасёт, и позволил Учихе разглядывать его шаринганами сколько влезет. В конце концов все равно подтвердился неутешительный диагноз: дефект кейракукей, нарушающий естественную выработку чакры и перекрывший все тенкецу. Йошинори не думал, что этот мальчишка снова придёт к нему. Тем не менее, это произошло.

— Может, пропустите нас, Йошинори-сан? — Лицо Саске оставалось бесстрастно, но голос был мягок. — Я принёс лекарство, которое поможет исцелить вашу травму.

Йошинори недоверчиво хмыкнул, но пропустил мальчишек в дом. В конце концов, ему было нечего терять.

— Итак, Йошинори-сан, Вы помните условия?

— Если Вы вылечите меня, Учиха-сан, я поклянусь вам в верности. — Такэда не верил в способность Саске разобраться с его проблемой, однако какой-то уголек надежды тлел внутри. Чунин-инвалид готов был стать хоть рабом Саске, лишь бы снова ощущить чакру в своём теле. Всегда чувствуя эту энергию внутри себя, шиноби не представлял, насколько она удивительна. Только потеряв возможность ощущать чакру, он понял, насколько важную роль она играла в его жизни. Такэда без раздумий отдал бы собственные глаза, чтобы снова ощутить мистическую силу, циркулирующую в его теле.

— Гарантией Вашей верности послужит печать, Йошинори-сан, — подал голос Наруто и обезоруживающе улыбнулся. — Надеюсь, Вы не против маленькой татуировки? Мы не можем Вам просто так безоговорочно доверять.

Такэда фыркнул:

— Если сумеете вылечить кейракукей, можете хоть ошейник на меня надеть.

Саске хмыкнул и протянул мужчине пилюлю, выданную Сакурой.

— Примите это и расслабьтесь, Такэда-сан. Может быть немного больно.

Такэда настороженно принюхался. От круглой пилюли исходил приятный запах трав, и в целом она выглядела привлекательно. Но все это было очень подозрительно.

Тем не менее, он решительно проглотил лекарство. Если оставался хоть малейший шанс вернуть чакру, Такэда готов был довериться хоть дьяволу.

Саске уложил его на кровать и воткнул несколько длинных серебряных игл в акупунктурные точки. Этому приёму его обучила Сакура. Она не была божественным профессионалом в медицине, но её навыки иглоукалывания находились на достойном уровне. В Конохе, а то и во всей Стране Огня, ей не было равных.

Пилюля начала действовать очень быстро. Природная энергия ворвалась в кейракукей, сметая все барьеры и застои. Йошинори застонал: это было не "немного больно", это было чертовски больно! Саске, однако, совершенно не обратил внимания на реакцию пациента. Он сложил печать концентрации, и серебряные иглы задрожали, каждая в своём ритме. Энергия, что вливалась в тело Такэда как в бездонную яму, меняла своё направление, разветвлялась и делала круги, послушная воле ирьенина. Две запятые томоэ бешено вращались на покрасневшей радужке. У Саске было преимущество в ирьендзюцу: он мог видеть чакру и точно знал, как правильно её направлять, чтобы излечить кейракукей.

Бледное лицо оставалось сосредоточенным и бесстрастным, и только стекающая по виску капля пота выдавала его напряжение. Поддерживать шаринган активным и одновременно направлять природную чакру при помощи контроля игл было очень непросто. Эта энергия, насыщенная и своевольная, легко могла уничтожить тело шиноби. Сакура всегда удивлялась, почему почти никто не использует внешнюю силу, предпочитая развивать собственный резерв. Она далеко не сразу поняла, что эта энергия куда насыщенней, чем Ци её прошлого мира, и последствия при неправильном её поглощении будут необратимы.

Для этого и нужно было внимательно следить за процессами, происходящими в кейракукей пациента. Саске должен был пресекать любую неправильную вибрацию. У него не было права на ошибку.

Природная чакра восстанавливала каналы, убирала помехи для тока энергии, пробивала точки тенкецу, заблокированные прежде на долгих семь лет. Она омыла очаг и заставила его снова вырабатывать чакру. Природная чакра была словно горючая жидкость, в которую попала искра пламени.

Саске проделал колоссальную работу. Ему нужно было управлять током чакры, чтобы она именно восстановила функции кейракукей, а не разрушила их окончательно. Нужно было прогнать эту чакру через все тенкецу и вывести обратно из организма, ведь переизбыток сен-чакры в неподготовленном теле не мог привести к добру. Сердце стучало, казалось, в самом горле, пульс набатом отдавался в висках. Голова кружилась, а в глаза будто насыпали острых железных песчинок. Тем не менее, не смотря на отвратительное самочувствие, Саске испытывал радость. У него всё же получилось! Получилось сравняться с легендарным саннином, Цунадэ Сенджу, которая считалась непревзойдённым медиком как раз из-за своей способности лечить кейракукей.

Во время лечения Йошинори плохо осознавал происходящее, боль пеленой застилала его глаза, и если бы не иглы, обездвижившие его тело, он бы бился в агонии. Но теперь, когда его тело было свободно от серебряных сенбонов, а по венам перестала течь обжигающая лава, все его тело наполнилось чувством лёгкости.

Ощущения, что он испытывал, были давно забыты им. Когда Йошинори медленно складывал последовательность печатей, его руки подрагивали.

— Хенге!

Это простейшая техника для шиноби. Иллюзия, почти не тратящая чакру, способная обмануть разве что простого человека. Йошинори боялся, что у него не получится, он внутренне ожидал этого. И одновременно ужасно надеялся, что он действительно снова может использовать техники.

Вопреки опасениям, у Такэда все получилось. Вместо здорового взрослого мужчины на постели лежал юный наследник клана Учиха. Йошинори просто скопировал то, что видит, и Саске мог смотреть на него как в зеркало.

Бумажно-бледная кожа, печать физического и умственного истощения на всем облике, мокрые дорожки пота на лице, подрагивающие пальцы рук... Саске не мог поверить, что действительно выглядит так.

Позорище.

Саске ожидал насмешек Узумаки, но тот тактично не обратил внимания на его внешний вид. Видимо, понял, насколько тяжело на самом деле быть ирьенином. Честно говоря, его подколки насчёт "девичьей работы" уже порядком достали Саске.

Такэда уже принял свой естественный вид, когда над ним навис Наруто с широкой улыбкой безумного учёного.

— Вы готовы к клятве верности, Йошинори-сан? — Спросил он, обмакивая кисточку в свою любимую походную чернильницу.

Чунин кивнул и попытался встать, но Наруто придержал этот порыв.

— Саске, согласен на стандартный вассальный контракт или нужны какие-то дополнения?

— Скажи сначала, что включает в себя стандартный контракт, кусотарэ.

— Нуу... — Наруто почесал кончиком кисти лоб. — Сохраняется свобода воли, прямые приказы сюзерена неоспоримы, защита разума от ментальных техник и невозможность разгласить конфиденциальную информацию. Только вассал должен знать, какая информация является тайной, а какая нет, триггеры придётся тебе самому устанавливать.

— Можешь добавить к этому ключ для прохода на территорию клана? — Саске знал, что Наруто изучил барьер клана Учиха вдоль и поперёк. Для Узумаки не составило труда создать печать-ключ. Саске помнил, что раньше для прохода на территорию его клана создавались одноразовые именные пропуски, или гостей проводили за руку чистокровные Учиха. Было очень мало людей, вписанных в управляющую систему барьера как гости. Теперь, когда в квартале жили лишь трое детей, создавать печати-пропуски или проводить через барьер нужных людей самостоятельно было слишком напряжно. А Саске планировал поселить своих вассалов на территории квартала, чтобы они все были под рукой и под защитой.

Наруто ненадолго задумался над ответом.

— В принципе, ключ впишется в основной узор печати без конфликтов. Печать стандартного контракта предусматривает место для дополнений. Только ключ и всё?

— Меня всё устраивает. — Кивнул Саске.

Йошинори все это время молчал и наслаждался забытым ощущением циркулирующей внутри чакры. Он не обращал внимание на разговор двух гениальных детей, и вздрогнул, когда пальцы Наруто коснулись его руки.

— Йошинори-сан, где хотите печать иметь?

Шиноби закатал рукав и указал на плечо. Движения кисточки по коже вызывали лёгкую приятную щекотку, но в большей степени Йошинори чувствовал, что попадает в капкан. Он был неимоверно рад возвращению своей чакры, но только сейчас до него дошло, что он будет слугой мелкого отпрыска клана Учиха. Тем не менее, Йошинори не мог отступить от своих слов, и покорно принял печать-контракт, которая казалась клеймом.

— Саске, капни крови сюда. — Учиха молча и послушно проколол палец. Алая капля упала на середину узора, нанесёного кистью на кожу, и странным образом не перекрыла его, а растеклась ровно по чёрным линиям.

Голубой огонёк зажегся на кончике пальца Наруто, и он приложил его к печати. Пламя охватило чернила, будто они были керосином. Йошинори зашипел: это снова было больно! Благо, продолжалось недолго. Когда голубое пламя погасло, чернила буквально вплавились в кожу и стали неотличимы от родимого пятна красно-коричневого цвета или нереально правильно симметричной татуировки.

Такэда встал и поклонился Саске со словами:

— Приказывайте, Саске-сама.

Ирония, звучавшая в голосе чунина, заставила Саске высокомерно хмыкнуть. А Наруто улыбнулся.

— Сработаетесь, — показал он им большой палец. Новоиспеченные подчинённый и начальник не могли не улыбнуться ему в ответ, хоть последний и сделал это одними лишь глазами.

Саске совсем не походил на мрачного отрицательного героя, которого приметил Наруто с самого начала. Однако такой Саске нравился джинчурики гораздо больше.

Всё, что происходит — к лучшему. Наруто свято верил в эту поговорку, и пока события его жизни вполне соответствовали ей.

Наруто провалил экзамен на генина. Честно говоря, он и сам не ожидал такой подставы.

Он был лучшим из класса в тайдзюцу, мог использовать техники ветра минимум В-ранга, мог уничтожить всю Коноху, если б ему дали немного времени, чтобы нанести печати фуин. По совокупности навыков Наруто уже тянул на токубецу джонина.

Вот только на экзамене нельзя было показывать Лезвие Ветра, срубающее вековое дерево за раз, не надо было рисовать запечатывающий свиток, не требовалось даже сражаться с одноклассниками. Чтобы стать генином, нужно было показать одну базовую технику Академии. И ладно бы это было каварими, или хенге, которое Наруто натренировал до блеска. Нет, это была гребаная техника иллюзорного клонирования!

На Наруто плохо действовали иллюзии, но он и сам не мог их создавать. Настоящий антиталант в гендзюцу. Иллюзорный клон — самая бесполезная техника, поэтому Наруто даже не пытался её освоить. Кто ж знал, что именно эту технику нужно будет показать на экзамене.

Наруто просил заменить задание. В прошлом году на экзамене показывали каварими. Вот только Ирука неожиданно упёрся. Этот сенсей, конечно, был принципиальным, но не настолько. Чувствовалась в его поведении некая наигранность. А в сочувствии Мизуки так и вовсе фальшивость. Наруто не был глупым шумным идиотом, роль которого играл, и сразу понял, что для него разыграли спектакль. Вот только свое место в нём нужно было ещё найти. Интуиция не говорила об угрозе, но Наруто всё равно насторожился.

Саске и Сакура ждали его на качелях перед Академией. У обоих в руках были свежие протекторы с эмблемой Листа. Вполне ожидаемо, и Сакура, и Саске обладали талантом в гендзюцу, пусть и не делали упор на его развитии.

— Где твой протектор, добе? — Левая бровь Саске приподнялась вверх. Холодный аристократический жест на грани издевательства, весь вид Саске буквально говорил "что и ожидалось от такого неудачника". Но Наруто это не могло обмануть, он знал, что Саске на самом деле волнуется за него.

— Не бойся, Саске-теме, если у тебя есть протектор, то и у меня он будет, — оскалился Наруто. Затем он кратко пересказал о происходящем на экзамене и о своих подозрениях.

Саске ухмыльнулся:

— Если тебе дали билет на спектакль в первом ряду, глупо отказываться. Люди старались, репетировали... Причём лично для тебя. Не стоит их разочаровывать. — Несмотря на серьёзное выражение лица, голос Саске был переполнен ехидством.

— Саске-кун прав. Мы будем присматривать за тобой, Наруто-кун, но ты должен сохранять вид опечаленности и одиночества. Сенсеи точно рассчитывали именно на такую реакцию.

— Хорошо, Сакура-чан! — Солнечно улыбнулся Наруто. — Вот увидите, к вечеру я тоже стану генином!

Сакура рассмеялась, исчезая в вихре шуншина вслед за Саске. Только её смех, будто звон серебряных колокольчиков, эхом продолжал переливаться в воздухе. И от этого Наруто пришлось приложить немало усилий, чтобы согнать с лица улыбку и принять скорбный вид провалившего экзамен неудачника.

Долго ждать не пришлось. Вскоре пришёл Мизуки, который сначала долго поливал Наруто утешающими словами, а потом подмигнул с видом заговорщика и предложил авантюру, которая, по его словам, поможет Наруто стать шиноби.

Наруто чуть не поперхнулся, услышав это. Ему открытым текстом предложили пробраться в резиденцию хокаге и украсть свиток с техниками Хаширамы Сенджу.

— Вот увидишь, если ты выучишь технику из этого свитка и покажешь её Ируке-сенсею, он точно отдаст тебе протектор.

Наруто оставалось лишь разыграть из себя доверчивого дурачка и с энтузиазмом согласиться на это, хотя в его мыслях было "да, вот точно, с академическими техниками Ирука-сенсей экзамен не примет, а с техникой из свитка Первого сразу ранг чунина присвоит". В целом, Наруто уже понял, что ему подсобил опекун: без ведома хокаге в Конохе ничего не происходит, особенно поблизости с Академией. Поведение Ируки скорее всего диктовалось приказом, этот сенсей прекрасно знал, что Наруто соответствует генину по уровню. Все его академические навыки были как минимум на среднем уровне, кроме гендзюцу. Да и то он замечал и развеивал легко, один минус — создавать не умел. Иллюзии строились на инь-составляющей чакры, а у Наруто был огромный перекос в сторону ян, что обесценивало все его усилия в освоении гендзюцу.

Глаза Мизуки блеснули холодным торжеством, что не ускользнуло от взгляда Наруто. Если Ирука-сенсей скорее всего выполнял приказ хокаге, то Мизуки вёл какую-то свою игру. Он всегда казался Наруто мутным. Отвратительный и завистливый человек, прячущийся под маской доброго учителя. Видимо, не одному Наруто Мизуки показался подозрительным, и старик-хокаге решил убить двух зайцев одним броском куная.

Наруто согласился на "дело", но перед этим встретился с друзьями в квартале Учиха. Он уже не был так пустынен, как раньше. На границе квартала жило примерно десять человек, которых Саске вылечил и взял под свою опеку. Ему всё же не разрешили восстановить полицейский участок, но Саске не терял надежды. Времена меняются, нынешняя власть не вечна, и если не вышло договориться с этой — он договорится с другой. В крайнем случае сам станет хокаге, исполнит мечту своего предка Мадары. Пока что все эти бывшие инвалиды тренировались под присмотром Йошинори-сана и выполняли миссии, как рядовые шиноби Конохи. Десятую часть своего вознаграждения они отдавали Учихе, чтобы не быть нахлебниками. Они всё же жили под защитой его квартала и имели полный пакет социальных услуг. Им предоставлялось жильё, медицинская помощь, печати из-под пера Узумаки, одна фамилия которого была знаком качества для фуин. Преданность этих людей была гарантирована не только печатью-контрактом, но и человеческим отношением Саске к своим вассалам. Он дал им шанс на новую жизнь, и за это та малая группа людей готова была следовать за наследником Учиха хоть в ад.

Эти люди узнали Наруто ближе и принимали его. Пусть их было мало, но в квартале Учиха Наруто ждали приветливые улыбки. Вот как сейчас, когда Кёко-сан, двадцатилетняя невысокая стройная девушка с иссиня-черными волосами и большими влажными глазами лани тепло поздоровалась с ним, оторвавшись на секунду от полива своих любимых цветов. Для Кёко-сан цветы были такой же страстью, как готовка для Сакуры-чан.

Наруто чувствовал это место своим домом, хоть он и жил в квартале Учиха всего лишь как гость.

Саске еле сдерживал смех, когда слушал возмущения Наруто вроде "они и впрямь считают меня настолько тупым?" Наруто не понимал, для чего был разыгран весь этот фарс. Если старик Сарутоби так жаждет подарить ему технику, пусть бы лично научил, опекун как-никак!

— Возможно, кто-то думает, что ты испытаешь благодарность к хокаге и встанешь на его сторону, когда придёт время. Потенциально ты самый сильный шиноби Конохи, и твой голос будет не последним в решении политических вопросов. — Сакура и Саске прекрасно знали, что Наруто джинчурики. Про печать им все объяснил Акихиро-сан, а про Девятихвостого уже сам Наруто. Разницу между лисом и джинчурики его друзья прекрасно осознавали и сами, поэтому такой факт их совсем не смутил. По крайней мере, высказанное Саске предположение, что Наруто — сын Четвёртого хокаге, вызвало в них гораздо больше эмоций, чем запечатанный в животе демонический зверь.

— Тогда зачем ему вообще так извращаться, чтобы научить меня какой-то технике? — Пробурчал Наруто. — У меня и так техник хватает!

— Но хокаге об этом не знает. Он считает тебя идиотом, причём не без оснований. Наверно, беспокоится о твоём выживании.

— Да ты просто само воплощение логики, теме. — Поддел его Наруто. Саске это проигнорировал. — Тем не менее, мне не даёт покоя роль Мизуки во всем этом. Такое чувство, что его используют втёмную, а этот дурак считает, будто перехитрил всех.

— Узнаешь это, когда заберёшь свиток. Тебе, кстати, уже пора, Наруто-кун. — Безмятежно произнесла Сакура.

— Мы подстрахуем, чтоб ты точно не провалился, кусотарэ.

— Ха, мечтай, теме! — Ухмыльнулся Наруто и убежал покорять мастерство вора. Он не видел в этом ничего предосудительного, в конце концов шиноби часто приходится воровать что-то, если заказчик оплатит такую миссию. Это даже считалось занятием для интеллигентов в обществе шиноби. Воровать — это не крушить все вокруг и создавать реки крови, для этого занятия нужно хоть немного использовать мозг.

Пробраться в резиденцию хокаге оказалось до обидного просто. Там не было ни барьеров, ни охраны. Наруто чувствовал чей-то взгляд, когда искал нужный свиток, но его никто не пытался остановить, что только больше уверило джинчурики в театральности происходящего. Кажется, он мог бы просто войти в резиденцию прогулочным шагом, забрать этот несчастный свиток, который был тут единственным и лежал на видном месте, и удалиться в закат, насвистывая неприличные песенки. И ему бы никто не сказал слова против.

Наруто ухохатывался в мыслях, когда разыгрывал перед шиноби-наблюдателем, наверняка из АНБУ, сценку "генин-идиот пытается незаметно стырить важный свиток". Он специально споткнулся и упал в кусты, вывалившись из окна. После этого действия он сам начал считать себя идиотом: кусты оказались колючими, и в них не стоило прыгать даже для достоверности разыгрываемой роли.

Уединившись на старом полигоне и почувствовав присутствие Саске и Сакуры недалеко, Наруто развернул свиток. Он был уверен, что ничего стоящего там нет, иначе такой свиток находился бы в секретном хранилище. Но это действительно был настоящий свиток Хаширамы Сенджу. С одной стороны, он был ценен, так все техники в нем были высокого ранга. С другой... Для обычного шиноби это был всего лишь бесполезный рулон бумаги. Древесные клоны, Древесный дракон, Древесные путы... Все, абсолютно все техники, кроме одной-единственной, требовали Мокутона. Которым никто, кроме Хаширамы, не владел, по крайней мере официально.

Наруто присмотрелся, что за технику ему подсунули.

— Теневое клонирование! — Не удержался он от радостного возгласа. Конечно, эта техника не была уникальной, о ней расспрашивала Сакура у Ируки. Теневое клонирование стало своеобразной визитной карточкой джонинов Конохи, да и то, не все могли ей пользоваться. Она требовала больших запасов чакры, что не было проблемой для Наруто. Теневые клоны были очень хрупкими, лопались от одной царапины, и в бою от них пользы было немного. Самым жирным плюсом теневого клонирования было возвращение полученного опыта. Клоны были идеальными разведчиками и могли ускорить обучение во много раз!

Наруто с энтузиазмом принялся изучать технику. Уже к закату он выполнял её идеально. Он развлекался с клонами. Это было довольно странное впечатление, смотреть на себя со стороны. А когда клон развеивался, казалось, что ты прыгнул во времени и побыл одновременно в двух местах. Хотя почему казалось? Он действительно был одновременно в двух местах!

Наруто терпеливо ждал, когда его найдут.

А в Конохе в это время уже разошёлся слух, что Наруто Узумаки украл свиток первого хокаге. Ирука, совершенно запутавшийся, первым бросился его искать. И нашел, вот только наедине со своим учеником он побыл недолго: не успел он и пары слов сказать, как на поляну выскочил Мизуки.

Наруто живо представил, как Саске сейчас сидит на ветке с пачкой попкорна и смотрит на этот фарс. Прожекторы включены, декорации поставлены, актёры на месте — камера, мотор!

— Вижу, ты справился. А теперь отдай Мизуки-сенсею свиток, Наруто. — Мизуки неприятно улыбался, играясь с кунаем, и подходил к Наруто все ближе и ближе.

— Тоже хотите выучить технику теневого клонирования? — Наивно спросил Наруто. — Кстати, Ирука-сенсей, Мизуки-сенсей говорил, что вы примете у меня экзамен, если я выучу технику из свитка Первого хокаге! Я же стану генином, правда? — Небесные глаза уставились на Ируку так наивно, что тот потерял дар речи. Мизуки в это время рванул вперёд, пытаясь отобрать у джинчурики свиток.

— Не отдавай ему свиток, Наруто! — Крикнул Ирука. Он уже понял, что тут происходило. Наруто расстроился, что не сдал экзамен, а Мизуки подговорил его украсть ценный свиток, который недавно вынесли из спецхранилища. Мизуки оказался предателем, который видимо хотел забрать свиток и сбежать.

Мизуки почти выхватил свиток, когда Наруто будто невзначай дернулся. Джинчурики уклонился и поставил Мизуки подножку, делая вид, что все совершенно случайно. Только отменная реакция спасла Мизуки, иначе он бы позорно растянулся на земле.

— Так вы примете экзамен, Ирука-сенсей?

Мизуки зло рассмеялся:

— Конечно же, не примет, мелкий ты идиот! Знаешь, почему ты не стал генином? Ирука тебя ненавидит!

— Неправда! — Крикнул Ирука. — Не слушай его, Наруто!

— Нет, слушай внимательно. Я раскрою тебе правду!

Ирука рванулся вперёд, намереваясь заткнуть Мизуки силой, но навыки сероволосого предателя были выше. Он пинком отбросил Ируку так, что тот чуть не проломил дерево своим телом, и продолжил, доставая из-за спины огромный сюрикен:

— Двенадцать лет назад на Коноху напал Девятихвостый демон-лис, который уничтожил множество жителей. Среди них были и родители Ируки. Именно потому он тебя ненавидит, он и все жители Конохи. Все потому, что тот демон — это ты!

— Эмм... Тогда где мои девять хвостов?

От этого вопроса все находящиеся на поляне выпали в осадок. Не такой реакции они ожидали от Наруто.

— Просто отдай мне свиток! — Крикнул Мизуки.

— А если я его не отдам? — Наивность в голосе Наруто уже звучала как издевательство.

— Тогда я просто убью тебя! — Мизуки с жестокой ухмылкой раскрутил фума-сюрикен и бросил его в Наруто. Однако на пути этого оружия встал Ирука, и лезвие врезалось в его спину. Пусть чунинский жилет Ируки и сдержал его, но ранение все равно вышло неприятным. Наруто обостренным обонянием почуял металлический запах крови.

— Наруто... Беги отсюда... Быстро! — Прохрипел нависший над ним сенсей.

Наруто считал, что держит ситуацию под контролем, но поступок Ируки заставил его потерять самообладание. Джинчурики не ожидал, что тот заступится за него. В конце концов, раньше Ирука не проявлял к нему особенных симпатий, просто иногда угощал раменом в Ичираку и читал нотации о правилах поведения на уроках.

Ирука увидел, как шок в голубых глазах сменяется твёрдостью и решимостью.

— Не говорите глупостей, Ирука-сенсей. — Наруто нажал точку на шее Ируки, и тело того потеряло чувствительность. Узумаки тоже кое-что смыслил в акупунктуре, по крайней мере обезболить касанием мог.

Он вытащил лезвие фума-сюрикена из спины Ируки и прислонил того к дереву. И этим же монструозным метательным оружием отбил выпад Мизуки, который не дал ему даже разогнуться. Острый кончик одного из четырёх лезвий выбил из руки предателя кунай и вспорол ему рукав куртки.

— Раз Ирука-сенсей временно выбыл, примите у меня экзамен вы, Мизуки-сенсей. — Наруто со злой улыбкой сложил печати, и в облачках дыма появились его клоны, заполнившие поляну целиком. Теневые клоны хрупкие, использовать их в бою нерационально, но когда их настолько много, количество побеждает качество. Они буквально запинали Мизуки до потери сознания и развеялись, передавая Наруто эмоции удовлетворения от свершенной мести.

— Потерпите, Ирука-сенсей, скоро должна прибыть помощь. — В глазах Наруто огоньки злости мгновенно исчезли, осталось лишь беспокойство и сочувствие.

Ирука смотрел на лицо юного шиноби. Его зрение немного плыло из-за кровопотери, и ему показалось, что вместо Наруто он видит другого человека. Повзрослевшего, но с точно такими же голубыми глазами, и его лицо точно так же обрамляли золотистые пряди. Наруто был невероятно похож на Четвёртого хокаге. Как Ирука раньше этого не замечал?

Ирука не чувствовал свои руки, но мог ими двигать. Он снял свой собственный протектор и отдал его Наруто.

— Ты сдал экзамен на генина. — Сказал он. Торжественность момента портил только слабый голос и болезненно-бледное лицо.

И в этот миг, будто дожидаясь слов Ируки, на поляне возникли шиноби в масках. Они забрали свиток Первого хокаге, Ируку, Мизуки и самого Наруто. Ируку судя по всему доставили в госпиталь, куда делись масочники со свитком и Мизуки, Наруто не знал, а самого его шуншином доставили пред светлые очи Сарутоби Хирузена.

— Зачем ты взял свиток Первого хокаге, Наруто? — Спокойно спросил он, выдыхая клубы дыма. Наруто чихнул. "А то ты не знаешь, маразматичный старый интриган. Сам же мне его подсунул!" — хотел сказать это джинчурики ему в лицо. Но пришлось прикинуться тапком:

— Чтобы выучить новые техники, даттебайо! Я бы его сразу же вернул, честно-честно. — Наивно хлопнул ресницами воспитанник лисы.

— Что ж... Поскольку это было твое первое нарушение, я тебя прощу. Больше не делай так. Это хотя бы пошло тебе на пользу?

Пошло ли это ему на пользу? Наруто широко улыбнулся.

— Готовься увидеть мою величайшую технику! — Наруто быстро сложил печати. — Ойроке-но-дзюцу!

Хокаге выронил трубку изо рта и не удержал рвущуюся из носа кровь.

Наруто долго не давалось хенге, но он очень упорно его изучал. И в конце концов ради смеха придумал эту технику.

Соблазнительная красотка с красивой грудью, длинными ногами, подтянутым животиком, двумя золотистыми хвостиками и большими наивными голубыми глазами, прикрытая только облачками в самых постыдных местах, отправила Сарутоби в нокаут. Наруто редко показывал эту технику. Саске не смог её оценить в силу возраста, на Сакуре он такую неприличную вещь не испытывал. Можно сказать, сейчас был дебют этой техники на основе хенге. И эффект, который она оказала на мужчин, Наруто понравился. К тому же такая извращенная техника отлично вписывалась в нежно лелеемый образ придурка, и Наруто решил её сделать своей коронной техникой.

Как раз в этот момент, когда Наруто применил технику соблазнения, в кабинет ворвался знакомый мальчишка, которого Наруто когда-то застал за разрисовыванием стены. Он немного подрос, но все так же носил длинный шарф и странную шапку.

— Я тебя побью и стану хока... ге...

Вид нокаутированого старика и техники Наруто шокировал мальчишку. Он так и застыл с открытым ртом, переводя взгляд с красотки-Наруто на пускающего слюни хокаге.

— Достопочтенный внук, не отвлекайте своего деда от работы!.. — Вслед за мальчишкой ворвался токубецу-джонин в чёрных круглых очках.

Наруто соблазнительно подмигнул новому появившемуся персонажу. Техника не подвела и в этот раз: мужчина застыл как вкопанный и тонкие струйки крови вытекли из его носа.

Наруто наконец развеял свою технику. Чистая победа!

— Ты?! — Крикнул мальчишка, неприлично ткнув в него пальцем.

— Запомни, я — Узумаки Наруто, человек, победивший хокаге! — Провозгласил Наруто и удалился в закат, который алел за широким окном кабинета. Его фигура на фоне алых облаков застыла лишь на мгновение и исчезла, упав вниз.

— Я, Сарутоби Конохомару, превзойду тебя, Узумаки Наруто! — Донеслось вслед. Наруто ещё не отбежал далеко и услышал эти слова. Что ж, соперничество с внуком старика-хокаге может внести разнообразие в его развлечения.

Наруто счастливо улыбнулся. Быть идиотом — весело, этот Саске-теме просто ничего не смыслит в развлечениях!

Это было раннее утро дня, когда генинов распределяли по командам. Солнце все ещё находилось за краем земли, но небо уже было не темно-синим. Туман стелился по земле, и все же в предрассветных сумерках все было прекрасно видно.

— Моя клубника лучше твоих помидоров, Саске-теме! Убедись сам!

Наследник великого клана оторвался от полива своих любимых грядок с помидорами, чтобы оценить ягоду, протянутую ему на ладонях Узумаки. Эта клубника была огромной, размером с небольшое яблоко, имела идеальную форму и источала притягательный сладкий аромат. Но Саске только хмыкнул и продолжил тщательно поливать кустики сияющей бирюзовым цветом водой.

— Теме. — Обиженно пробубнил Наруто и запихал ягоду в рот. Он был похож на золотистого хомячка, пока пережевывал её.

Саске любил помидоры, Наруто был без ума от клубники в целом и от моти с клубникой в частности. Поэтому они уже довольно долго соревновались в выращивании этих растений, тратя на такое дело огромное количество тщательно отфильтрованной чакры. Они все же не были потомками Хаширамы Сенджу, чтобы использовать мокутон и играться с геномом растений, поэтому улучшать их качество приходилось таким вот косвенным путём. Оглядываясь назад, работа, что они проделали, была колоссальной. Все овощи на огороде Сакуры приобрели свойства духовных растений и могли использоваться в алхимии. И поскольку даже простая кулинария имела отдаленное сходство с алхимией, блюда, приготовленные Сакурой, имели дополнительные положительные свойства помимо отменного вкуса.

Поливать растения эликсиром из собственной чакры было их утренним ритуалом. Как и спорить каждый раз, чьи кусты круче, и что вкуснее: помидор или клубника. Наруто старался переубедить Саске, но тот оставался верен своим любимым томатам.

Саске на самом деле волновался о будущем своих хозяйственных насаждений. Если они останутся без регулярного полива "живой водой", весь труд пойдёт насмарку. А график жизни шиноби слишком "плавающий", чтобы бывать дома каждое утро. Саске надеялся побыстрее снять хотя бы этот, последний урожай. Было бы обидно потерять овощи, на которые было потрачено столько чакры и усилий в концентрации. Благо, Наруто уже работал над автономной системой полива, но Саске на него не надеялся. Узумаки был талантлив, несомненно, но доверить ему помидоры он не мог. Это же помидоры!

Окно кухни, выходящее как раз на огород, было приоткрыто, и до нюха мальчишек донеслись аппетитные запахи жареного мяса с приправой из духовных трав. Гурманы продали бы душу за такое блюдо, Сакура была удивительным поваром.

Пока мальчики работали на грядках, Сакура готовила еду с запасом на несколько дней. Аппетиты растущего джинчурики поражали неподготовленное воображение, и если б не их инкогнито работа на Акимичи, которая неплохо оплачивалась, троица экзорцистов разорилась бы на одной еде. Даже с учётом того, что половина продуктов была с собственного огорода или поймана в Лесу смерти, на оставшуюся половину уходило довольно много денег, если сравнивать с ежемесячным пособием Наруто. Благо, они совсем не бедствовали, хоть и не могли считаться богачами, но денег хватало на все: одежду, железо, алхимические эксперименты, даже на походы в Ичираку — любимое заведение Наруто.

Сакура готовила много, и это заняло немало времени. Солнце взошло, Саске и Наруто закончили дела по хозяйству и успели немного размяться. Коноха только начинала просыпаться, когда мальчики были уже бодры и полны энергией. В это утро у них не было никаких дел, поэтому они просто сидели на кухне и наблюдали, как готовит Сакура.

Её движения были быстры и точны, в отличие от первых дней, когда Мебуки учила её готовить, Сакура не прилагала никаких усилий для этого. Нож порхал в её руках словно бабочка, масло шипело на сковородке, на другой усовершенствованной Наруто плите исходил паром бульон. Запахи, царящие здесь, заставляли Наруто то и дело сглатывать слюну.

Им не приходилось платить за электричество. В доме, где есть мастер фуин, все заменяли нанесённые на вещи печати. На потолке — первое из творений Узумаки, просто узор, который светился, если в него вливали немного чакры, и погасал по мысленной команде пользователя. Самая простая печать, проще чем взрывная, но гораздо объемнее, она занимала весь потолок и линии давали ровное белое освещение. Вместо холодильника — навесные ящики, разрисованные изнутри печатями контроля температуры. Вместо плиты — несколько каменных кругляшей с выжженным внутри чакрой узором, который при подаче энергии нагревал поверхность до нужной температуры. Духовка — почти то же самое, что и холодильник, только с зеркально отражённой цепочкой контроля жара.

Под крышей, возле окна, позвякивали трубочки серебряных воздушных колокольчиков. Это был вклад Саске в обустройство их жилища. Эта конструкция служила не только для красоты, она приманивала в дом положительную природную чакру, что хорошо сказывалось на здоровье обитателей и помогало быстрее восстанавливать резерв во время сна. Такие амулеты использовали в мире Бай Ху онмеджи и совершенствующиеся, правда, колокольчики приносили больше пользы, если были созданы опытным алхимиком-оружейником. Но те редко брались за такое, Воздушные Колокольчики Заклинателя были низкоуровневым предметом. Тем не менее, для Саске создать даже такую простую вещь было уже большим достижением. В отличие от Бай Ху, который в прошлом одинаково развивал мастерство алхимика и оружейника, Саске предпочёл сосредоточиться на изучении эликсиров и пилюль, ведь эта ветвь хорошо подходила к его специализации ирьенина. Сакура, которая в прошлой жизни изучила тысячи алхимических рецептов и могла в любой момент достать их из памяти, сейчас занималась лишь их восстановлением или созданием аналогов для условий мира шиноби. Саске активно ей в этом помогал, но создание оружия и артефактов для Сакуры стало куда более интересным, чем алхимия, которую заменила страсть к кулинарии. Это было в глазах Сакуры почти одно и то же, и ей не хотелось тратить время на развитие одинаковых талантов. У разносторонних мастеров больше шансов хорошо устроиться в мире.

Сакура сложила готовую еду в контейнеры для бенто, которые Узумаки и Учиха запечатали в персональные свитки, и только потом принялась за завтрак. Наблюдать за ней было одно удовольствие, это признавал даже Акихиро-сан, покинувший ловушку духов, чтобы составить компанию своему ученику и его другу. То, как она взбила яйца для омлета, можно было описать тремя словами: быстро, качественно, аккуратно. Тамаго-яки с зеленью готовился буквально за пару минут. Рассвет все ещё не закончился, когда на столе появились три яичных рулета, политых сладковатым соевым соусом.

— Итадакимас! — Сказали они хором. Это вышло случайно, и Наруто рассмеялся. Сакура хихикнула, и даже на вечно отстранённом лице Саске мелькнула улыбка.

Акихиро нравилось смотреть на этих детей, которые были так непохожи, но понимали друг друга настолько хорошо, будто были одной семьёй. Глядя на них, он чувствовал себя частью этого дома, тепло их отношений манило неспокойную душу призрака, как пламя мотылька. Рядом с ними он чувствовал себя живым.

Это утро они полностью посвятили сборам и подготовке. Сегодня был день распределения по командам, и это была волнующая ступень в их жизни. Они успели обсудить предполагаемые составы команд, сенсеев, сошлись во мнении, что они по-любому окажутся в одной команде. Но червячок неуверенности все же грыз Наруто изнутри, и он пообещал, что разрушит резиденцию хокаге, если их подставят, определив в разные команды. Все же, анализируя личности и способности их одноклассников, можно было понять, кто с кем окажется. Генинов не по велению левой пятки распределяют, и состав Узумаки-Учиха-Харуно был самым логичным.

Распределение заняло все мысли мальчишек, Наруто продолжал спорить с Саске, даже когда они шли по дороге в Академию.

— Хината не будет в команде с Кибой, даттебайо!

— Это самый логичный вариант, добе. Ино-Шика-Чо традиционный состав, если Хината будет не с Кибой, она окажется с тобой. Тихих девочек обычно ставят к таким крикливым идиотам, а их в нашем классе двое.

Наруто надулся, у него не было аргументов против слов Саске. Но это продолжалось недолго: они пришли в Академию. Так как их трио не торопилось, они явились последними. Появление Наруто с протектором было триумфально.

— Разве ты не провалил экзамен? — Ради такого события Шикамару открыл оба глаза и отлепил голову от парты.

— Я его пересдал! — Широко ухмыльнулся Наруто. Нара, услышав ответ, потерял к происходящему весь интерес.

— Хэй, да кто такого придурка как ты в генины возьмёт? — Надменно произнёс Киба. Наруто ответил ему с милой улыбкой:

— Тебя же взяли.

Саске одобрительно хмыкнул, глядя, как закипает самый шумный идиот их класса А. Самый шумный идиот после Наруто, разумеется.

Ирука-сенсей, уже полностью вылеченный, мгновенно установил тишину в классе и стал зачитывать составы команд.

— Команда 10: Яманака Ино, Нара Шикамару, Акимичи Чоуджи! Сенсей — Сарутоби Асума! — Будто только этих слов и дожидаясь, вошёл джонин с сигаретой в зубах и увёл троицу Ино-Шика-Чо из аудитории.

— Команда 8: Инудзука Киба, Абураме Шино, Хьюга Хината! Сенсей — Юхи Куренай!

— Куренай? — Тихо переспросил Саске. — Мастер гендзюцу, было бы логичней сделать её нашим сенсеем. В команде 8 склонность к гендзюцу только у Шино, и то небольшая. А у нас сразу двое.

— Я тоже так думала, Саске-кун. Видимо, что-то мы упустили в своем анализе.

Ирука-сенсей, не обращая внимания на тихие переговоры за их партой, продолжил зачитывать составы команд.

— Команда номер 7: Учиха Саске, Харуно Сакура, Узумаки Наруто! — Пусть это было ожидаемо, но Наруто все равно вскинул кулак и воскликнул "Есть!". Его все-таки не разделят с Сакурой-чан и придурком Саске! — Сенсей — Хатаке Какаши!

Лицо Саске дрогнуло, выдавая его удивление. Хатаке был элитным джонином Конохи, сыном героя. Но Учиха не брал его в расчёт: до этого у Какаши Хатаке не было учеников. Через госпиталь проходили все слухи о шиноби, поэтому Саске уже имел некоторое представление об их сенсее. И оно было скорее отрицательным.

Всех генинов забрали, лишь новоиспеченная седьмая команда осталась в аудитории.

Наруто нетерпеливо ерзал, привычно поддерживая образ дурака с шилом в заднице.

— Да где этот чёртов сенсей?!

Саске скорбно вздохнул.

— Если хотя бы половина слухов о нём верна... Появится он не раньше, чем через три часа.

Предположение Саске оказалось верным. Они успели обсудить сенсея, проанализировать ходящие о нём слухи, пообедать, помедитировать. А сенсей все не появлялся. Наруто уже чуть не пускал пар из ушей от возмущения.

— Ну все, этот опаздывающий сенсей сам виноват! — Под скептическим взглядом Саске Наруто отодвинул дверь и зажал ей вверху совершенно белую от мела губку.

— Думаешь, джонин попадётся в такую идиотскую ловушку?

Наруто назидательно поднял указательный палец.

— Он попадётся именно потому что джонин!

Видя непонимающий взгляд Саске, Сакура пояснила с лёгкой улыбкой:

— Наруто-кун хочет сказать, что чем опытнее шиноби, тем больше шансов, что он не заметит простую ловушку. С ростом силы человек полагается больше на инстинкты, чем на внимательность. Такая детская ловушка не вызывает чувства опасности, именно поэтому больше шансов, что опытный шиноби в неё попадёт. Если Наруто сделает ловушку сложнее, скорее всего джонин её заметит. Слабый шиноби не замечает сложных ловушек, а сильный наоборот, может пропустить простую.

Саске задумался. Выходит, Наруто понимает в шиноби больше него. Досадно, Саске совсем не хотелось уступать джинчурики в чем-либо.

Только Наруто отошёл от двери и сел, как в проеме показалась сероволосая голова, на которую успешно спикировала губка, обдав эту самую голову меловой пылью.

— Пхах... Я же говорил, что он попадётся! — Наруто был рад удавшейся шалости. Правда, если б это был настоящий наставник, а не теневой клон, Наруто был бы рад ещё больше. Уж отличить живого человека от проекции он с первого взгляда может, спасибо духовному зрению.

— Первое впечатление... Не нравитесь вы мне.

Впечатление генинов о сенсее было взаимно, но они были вежливыми детьми и промолчали, послушно последовав за клоном сероволосого шиноби с протектором на глазу на крышу.

Какаши Хатаке разглядывал учеников, которых ему пришлось взять после "маленькой" просьбы хокаге, из разряда таких просьб, от которых шиноби не имеет права отказаться.

Они были разными, но похожими, и будто вышедшими из старой эпохи. Казалось бы, разная одежда, разные лица, разные таланты, но было в них что-то общее, нить, что связывала их в одно целое. И дело было совсем не в традиционном стиле нарядов, которого придерживались все трое, будто сговорившись.

Саске носил стандартные синие сандалии шиноби и тёмные штаны такого же стандартного покроя. Икры ног были забинтованы, черные матовые наручи прикрывали предплечья и внешнюю сторону кистей рук. Серое кимоно было заправлено в штаны, а сверху было накинуто чёрное хаори с широкими длинными рукавами и полами до колен. Сзади, на спине, на хаори красовался герб Учиха. Протектор Саске предпочёл повязать на шею. На поясе, скрытые складками хаори, угадывались стандартные подсумки шиноби. Причёска Саске так же стала иной, нежели в детстве. Прямые черные пряди обрамляли лицо, на затылке они были короче и топорщились, но часть волос Саске отрастил и завязывал длинной красной лентой в низкий хвост, который почти достигал пояса. Лента была непростая, а с узорами фуин, в которых были запечатаны сенбоны, смазанные различными ядами. Саске смотрел на Какаши безмятежным взглядом человека, познавшего дзен. Его светлое лицо хранило холодное безразличное выражение, и казалось, мысленно Саске был не здесь, его ничто не волновало.

Сакура за годы в Академии не изменила своему стилю, оставшись в белоснежном кимоно и алых хакама при неизменных гэта. Она перешила протектор на красную ленту, которая служила ей поясом. Длинные нежно-розовые волосы были заколоты кандзаши в виде алых цветков вишни. У Сакуры не было видимого оружия, но широкие рукава её кимоно были полны пространственных фуин-печатей. Сакура носила с собой настоящий арсенал. Серебряные нэцкэ на ее поясе сменились маленькими колокольчиками, подаренными Наруто. Её лицо было похоже на лицо Саске в своей безмятежности, но Сакура казалась более открытой и тёплой. Тем не менее, Саске был ближе для понимания Какаши: во взгляде зелёных глаз читалась такая вселенская мудрость, что становилось не по себе.

Наруто же сначала показался Какаши другим человеком. Его сходство с сенсеем Хатаке, Четвёртым хокаге, было поразительным. Он носил протектор на лбу, золотистые пряди спереди были длиной до подбородка, хотя сзади топорщились как иголки ёжика. Наруто носил тот же тип стрижки, что и Саске, оставляя длинные пряди, которые начинались от места присоединения головы к позвоночнику. Но в отличие от Саске, эти пряди были заплетены в тонкую косичку с синей прозрачной бусиной на конце, перекинутой через шею в один оборот. Наруто носил стандартную форму шиноби Конохи, состоящую из темно-синих штанов и такого же цвета водолазки, на руках — черные перчатки без пальцев, которые могли быть оружием из-за нанесённых на поверхность незаметных фуин, и хаори-плащ с рукавами до локтя и стоячим воротником, который в память о любимом комбинезоне Наруто, развалившемся на нитки после частых посещений полигона 44, был оранжевого цвета с чёрным узором из языков пламени по краю и красными спиралями на плечах. Если внешне Наруто был копией отца, то улыбка ему, по мнению Какаши, определенно досталась от Кушины.

Закончив рассматривать учеников, джонин наконец заговорил.

— Представьтесь и расскажите о себе. Что нравится, что не нравится, какие цели в жизни... — Его тон был настолько безжизненным, что сразу становилось понятно: джонину не интересно все это выслушивать.

— Может, подадите нам пример, Какаши-сенсей? — Лёгкая спокойная улыбка тронула губы Сакуры, делая её похожей на доброе божество, которому не место в грязном и порочном мире живых.

— Эммм... Ну, меня зовут Хатаке Какаши. Что мне нравится и не нравится... Вам ещё рано об этом знать. — Какаши замолчал.

Саске вопросительно скосил глаза на Сакуру. Она еле заметно кивнула.

Не один Наруто любит видеть шок на лицах окружающих, Саске тоже готов пошалить ради этого.

Учиха демонстративно смерил сенсея активированным шаринганом и выдал досье на него. Пусть это досье было собрано лично им ранее и он просто идеально помнил информацию, сейчас казалось, что он узнал все при помощи одного лишь взгляда.

— Хатаке Какаши, 26 лет, элитный джонин Конохи, ученик Четвёртого хокаге. Известен как Шаринган Какаши или Копирующий ниндзя. Рост 181 см, вес 68 килограмм. По слухам скопировал тысячи техник. Имеет вредную привычку всюду опаздывать. Давно не обращался в госпиталь, что вызывает опасения у ирьенинов, занимавшихся его лечением. — Последние слова были произнесены с укором.

— Воу, ты крут, Саске, хоть и теме! — Показал ему большой палец Наруто. — Раз мы познакомились с сенсеем, я начну первым! Мое имя — Наруто Узумаки, я люблю моти, Сакуру-чан и рисовать. Не люблю, когда Саске задирает нос. Моя цель — защищать друзей. И ещё я хочу выучить много новых техник, ниндзюцу — это круто, даттебайо!

— Что ж... Может быть, Сакура-чан продолжит?

— Вы уже знаете моё имя, Какаши-сенсей. Мне нравится готовить, не нравится беспорядок в доме, — тут Наруто, который единственный в порыве вдохновения мог превратить их дом в поле боя, смутился. — Моя мечта — побывать на Луне. — На самом деле у Сакуры не было определенной мечты, она её придумала в этот момент.

— Неожиданная мечта, Сакура-чан. Что насчёт тебя, Саске?

— Я люблю помидоры и лечить людей. — Наруто не удержался и воскликнул "Клубника круче!" Саске цыкнул и продолжил. — Не люблю шумных идиотов и воров. — Короткий взгляд чёрных глаз в свою сторону Наруто высокомерно проигнорировал. — Моя цель — возродить клан и отомстить одному человеку.

— Ну вот и познакомились. — Какаши изобразил глазом улыбку. — Приходите завтра к семи часам на четвёртый полигон. И советую не завтракать, если не хотите расстаться с едой. — Джонин на этих словах придавил их своей Ки, на которую тренированные дети не обратили внимания, и развеялся облаком дыма.

— Чёрт, этот сенсей по-настоящему ужасен! Мало того что опоздал, так даже пришёл не лично! Ух, ну я ему покажу!

— Успокойся, кусотарэ. Пошли домой, эта крыша — не то место, где стоит кого-либо обсуждать.

Наруто кипел от возмущения. Его бесила апатичность сенсея, он даже сам не знал, почему. Ему просто не нравились такие люди, которые сдались и были пусты внутри. Сложили руки, имея столько возможностей для нормальной жизни. Какаши Хатаке не жил — существовал.

В конце концов, когда они дошли до кланового квартала, Наруто поклялся внутри, что заставит сенсея стать живым, чего бы ему это не стоило.

Сакура нежно улыбалась, глядя на пыхтящего Наруто. Его намерения не были для неё и Саске секретом — все мысли Узумаки были написаны на его лице для настолько хорошо знающих его людей. Внутренне Саске и Сакура были согласны с ним. Какаши-сенсей определенно требовал психологической терапии! И они ему это предоставят, в конце концов, им ведь нужен нормальный сенсей, верно?

Яки Саске было настолько плотным, что сбивало птиц на лету. Даже Наруто, регулярно словесно измывающийся над биджу и привыкший к ужасающему уровню жажды крови, стало не по себе. Вот только это была не обычная яки. Несмотря на мощность, в ней чувствовался оттенок удивления. Неприятного удивления.

— Саск-ке?..

— О, вот ты-то мне и нужен. Скажи, что это, Наруто? — Саске протянул на ладони рулон бумаги.

— Эмм... Туалетная бумага? — Наруто не знал, почему его друг оказался так разозлен из-за обычного бумажного рулона.

Саске в ответ оторвал ровный прямоугольник от бумажной ленты. Край получился настолько ровным из-за незаметных на первый взгляд надрезов, которые, кажется, были размещены на одинаковом расстоянии по всей поверхности ленты. Но не этот апгрейд смущал. На оторванном прямоугольнике красовались знакомые каждому шиноби закорючки, которые складывались в узор взрыв-печати.

Наруто побледнел и сглотнул, осознав, в какую яму попал.

— Скажи, Наруто... Что ЭТО делало в туалете?

Саске можно было понять. Когда в "интимном кабинете" находишь бомбу, мощность которой позволяет оставить на месте половины Конохи лишь глубокую воронку, точно не останешься равнодушным. Вот Саске и перенервничал немного. По одиночке взрыв-печати были не слишком опасны, но в этой "туалетной бумаге" их было несколько сотен. Они прилегали друг к другу так плотно, что, подорвав одну печать, взорвёшь всё. И резонанс взрывов порождал как раз тот большой бум, сотрясающий землю.

Наруто побежал. Ярость Саске достигла той отметки, когда включается эффект берсерка. Это как у куноичи, которых нагло облапали на глазах у толпы. Тормоза срывает напрочь, и есть только одна цель: уничтожить врага, всё остальное не имеет значения.

Саске аккуратно положил опасный рулон на полочку и побежал следом. Его тело начали медленно окутывать молнии, а в глазах завертелись два томоэ шарингана. Его ярость, до этого сдерживаемая, всё росла и росла.

У Наруто не было времени, чтобы выкрикнуть хоть слово в своё оправдание. На пике ярости Саске наконец освоил покров молний — технику, основанную на чистом контроле стихии, которая раньше ему никак не давалась. Узумаки пришлось применять всё своё мастерство, в такой опасной ситуации даже его контроль над чакрой возрос на порядок. Саске рвал барьеры как бумагу, они задерживали его едва ли на секунду. Сначала Наруто боялся использовать лезвия ветра, но потом у него не осталось выхода. Казалось, Саске вознамерился его убить.

Этот бой был самым беспощадным за всё время, что Саске и Наруто были знакомы друг с другом. Над полигоном летали щепки, ветки, пласты земли, сверкали молнии и танцевало пламя. Будто там открылись врата в Преисподнюю.

В какой-то момент ярость сделала сознание Саске кристально чистым. Она вся будто выплеснулась наружу через глаза. Одно томоэ на красной радужке немного сместилось, и на освободившемся пространстве выросла ещё одна запятая.

Три томоэ. Дальше только мангеке.

Саске поставил блок на последнюю атаку Наруто — удар ногой в солнечное сплетение. Он защитил себя, но внезапно ослабевшее тело не устояло на ногах, и Саске, немного отлетев, упал на землю. Наруто смог лишь сделать пару шагов и упасть рядом.

Двое лежали на дне земляного карьера, в который превратился некогда хорошо обустроенный клановый полигон Учиха. Они начали это сражение ранним утром, сейчас были последние минуты рассвета. Наблюдая за нежно-розовыми облачками, такого же цвета, как волосы Сакуры, Наруто будто впервые увидел, насколько прекрасно небо.

— Кусотарэ... Только тебе могло прийти в голову сделать взрывную туалетную бумагу. — Голос Саске был тих и слаб, и в нём слышались ноты затухающей злости.

Наруто улыбнулся и зашипел от боли в разбитой губе.

— Я думал, это неплохая форма, чтобы хранить взрывчатку. Наверно, случайно его перепутал с обычной бумагой и отнёс в туалет. — Узумаки был выносливее Саске, его голос звучал куда живее.

— Дурак... Вы же... Могли пострадать. — Наруто повернул голову и уставился на профиль Саске широко раскрытыми глазами.

Саске... Он впервые открытым текстом признал, что беспокоится за них. Несмотря на то, что он заботился о них, Саске никогда открыто не выражал свои глубокие чувства. Он редко смеялся и улыбался, но и злился он тоже редко. По крайней мере, старался держать лицо. Но не зря главной стихией Учих всегда был огонь, под маской холодного безразличия Саске имел ту ещё пылающую бездну эмоций. И в этой битве маска приподнялась, открывая настоящего Саске.

Казалось, Саске хотел убить Наруто. Сначала он думал, что его ярость направлена на этого златовласого придурка. Эта ярость питалась от страха. Но Саске испугался не взрывчатки в неположенном месте, не того, что мог сам там взорваться. Нет. Он боялся, что умереть могла Сакура или этот придурок Наруто, бывающий иногда ужасно рассеянным.

Ведь... Если бы Наруто исчез... Что бы он без него делал?

Именно осознав, что Наруто дорог ему, и приняв это, Саске пробудил третье томоэ. Это осознание было тем ещё шоком.

За Сакуру Учиха боялся не меньше, но она бы вряд ли умерла. Все же Сакура могла в доли мгновения уйти на план призраков, где её бы ничто не достало.

Саске скосил взгляд на Наруто, не поворачивая головы. В огромных, нереально голубых глазах того стояли слёзы. На лице, заполненном синяками и кровоподтеками, не смотря на разбитые кровоточащие губы, застыла широкая счастливая улыбка.

Неожиданно для самого себя Саске смутился, и на его бледных скулах выступил едва заметный румянец.

Внезапно их накрыла тень. Наруто поднял взгляд, пройдясь им от красных краёв хакама до чудесных зелёных глаз, которые смотрели с беспокойством и удивлением. Её волосы развевались на ветру и казались золотисто-алыми из-за рассветных лучей, светлая кожа сияла, создавая вокруг неё мистический ореол. Сакура была словно ангел, спустившийся с небес. И в глазах Наруто она была прекраснее неба.

— Что здесь произошло?

— А... Мы просто решили выкопать яму под пруд, Сакура-чан, и немного перестарались. — Наруто был просто мастером отговорок. Сакура, естественно, не поверила ни единому слову, но до правды допытываться не стала. Вместо этого она положила руки на горе-копателей и передала им свою энергию.

— Нам на полигоне с сенсеем надо быть через час, вы не вовремя решили менять ландшафт. — Сакура мягко улыбалась, а в её глазах сияли ехидные огоньки.

— Точно, тест! — Наруто, на котором все раны зарастали на глазах, вскочил. Саске тоже поднялся, прерывая подачу энергии от Сакуры. Он все ещё был выжат и сил у него было маловато, но Саске думал, что на предстоящем тесте вся эта энергия может понадобиться Сакуре.

Наруто носился словно нервный ураганчик, собирая кучу нужных и ненужных вещей, которые могли пригодиться в предстоящем испытании. Когда он запечатал в свиток сковородку Сакуры, Саске не выдержал и отвесил ему подзатыльник, чтобы встряхнуть мозги и поставить их на место.

— Не собирайся так тщательно, кусотарэ. Шиноби должно быть достаточно лишь своего тела и чакры, чтобы выполнить любую миссию.

— Но сенсей же шиноби S-ранга, даттебайо! Я не знаю, что за испытание он придумает. Мы должны быть готовы ко всему!

— Ты слишком возбуждён, Наруто-кун. Прислушайся к Саске-куну. Скорее всего, сенсей заставит нас сражаться против него, а для сражения не нужно много вещей.

Наруто послушно выложил из карманов и подсумков все лишние запечатывающие свитки. Затем его взгляд упал на свернутую в рулон ленту из взрыв-печатей, из-за которой так много произошло в это утро, и его глаза засверкали полубезумным блеском.

— Моя пре-елесть, — прижал он к груди "туалетную бумагу", словно девочка любимую мягкую игрушку. — Вот с тобой мы и заставим сенсея побегать, мы должны ему отомстить за вчерашнее, хе-хе-хе.

Рука Саске от этой картины впечаталась в лицо. Кажется, его подзатыльник не вернул Узумаки мозги на место, а вытряхнул оттуда последнее.

Сакура же задумалась. С Наруто в последнее время все чаще начинали случаться приступы замашек безумного, то есть гениального, учёного. Она гадала, это подростковое из-за переходного возраста или начинает просыпаться кровь Узумаки. Акихиро-сан, даром что был мёртв, иногда тоже мог вытворить нечто такое, от чего шерсть на хвосте дыбом встаёт.

Если все Узумаки были как Наруто, Сакура могла лишь сочувствовать их врагам. Но ещё больше — их друзьям. Наруто хороший, конечно, умный и внимательный, по большей части, и очень старательный. Но когда на него находит вдохновение, впору прятаться в хорошо укрепленный бункер.

— Я надеюсь, вы опоздаете, Какаши-сенсей. — Приговаривал Наруто над заветным рулончиком взрыв-печатей. — Мы должны успеть приготовить вам несколько сюрпризов, хе-хе...

Звук повторного фейспалма Саске вывел Наруто из его чудесных мечтаний о поджаренном сенсее.

— Сенсея все ещё нет. Ожидаемо. — Саске произнёс это равнодушным голосом, но друзья чувствовали в нём нотки раздражения. Зная Учиху настолько хорошо, они могли понять его настроение по мельчайшим, почти незаметным изменениям в мимике.

— Сенсей просто напрашивается на ловушку, — хихикнул Наруто. — Но вряд ли он попадёт в неё, взрыв-печати настолько опытный шиноби точно заметит.

Сакура улыбнулась немного загадочно.

— Сенсей нас недооценивает. Мы не можем раскрыть весь наш потенциал, но можем показать ему силу воображения. — Мальчишки обменялись понимающими ухмылками. План был понятен, нужно было лишь уточнить детали.

Хатаке опоздал на полтора часа, но пришёл лично, а не отправил клона. Дети, увидев его, встали и поклонились, как того требовали традиции от ученика в отношении учителя. Какаши не успел подумать, насколько вежливы эти дети, как Наруто испортил все благоприятное впечатление:

— Какаши-сенсей, если вы будете опаздывать, мы придем в ваш дом и подкинем пиявок в вашу кровать, даттебайо!

Таких угроз элитный джонин Конохи еще не слышал. Это было слишком смешно, и если бы он не относился так равнодушно ко всему вокруг, он бы точно хотя бы хихикнул.

Хатаке просто не мог представить, что Наруто имеет ввиду пиявок из Леса Смерти, которые могут вместе с кровью высосать всю чакру зазевавшегося шиноби.

— Кхм. Простите за опоздание, по дороге я повстречал старушку, которой срочно требовалась помощь... — Генины смотрели на него настолько скептически, что джонин оборвал оправдания и резко приступил к делу. — Сейчас вы должны пройти тест на звание генинов. Только 66% команд проходят его, остальным приходится прощаться с профессией шиноби. — Саске не удержался от фырка. В такую очевидную ложь не поверит даже ребёнок. — Итак, вы должны забрать у меня эти колокольчики. — Хатаке повесил на пояс два колокольчика. Они, в отличие от нэцкэ Сакуры, имели круглую форму. — Используйте все свои навыки, нападайте так, будто хотите меня убить. У вас есть время до полудня. Тот, кто не добудет колокольчик — вернётся в Академию.

— Но их же только два! — Воскликнул Наруто. — Получается, одному из нас по-любому придётся уйти!

— Верно. — Какаши улыбнулся единственным видимым глазом. У Наруто возникло два вопроса: как можно улыбаться лишь глазом и почему это выглядит настолько зловеще?

— Время пошло! — Провозгласил Какаши, установив часы на каменную плиту. Сакура и Саске сразу скрылись в кустах, и лишь Наруто остался перед сенсеем, уперев руки в бока.

— Почему ты ещё здесь?

Наруто гордо фыркнул.

— Всякие подлые трюки не для меня! Я сражусь с вами лицом к лицу, Какаши-сенсей! — Наруто сложил печать, и на поляне появилось около двадцати клонов, которые пошли в атаку.

Какаши закатил глаз. Соревноваться с джонином в тайдзюцу, используя хрупких теневых клонов, разве не смешно? Они едва могли прикоснуться к нему. Какаши отбивался от клонов, даже не отрываясь от книжки. Ему понадобилось меньше пяти минут, чтобы развеять всех клонов.

Какаши обернулся к настоящему Наруто, который наблюдал за боем со стороны. Он ожидал увидеть разочарование или злость на загорелом лице, однако Наруто довольно улыбался, будто не его только что разделали как бог черепаху.

— Вы проиграли, Какаши-сенсей. — "Настоящий" Наруто развеялся облаком дыма. А с противоположной стороны до Какаши донесся тихий звяк колокольчиков. Тех самых, которые должны были висеть на его поясе.

На краю поляны стояли трое. Сакура со своей извечной мягкой улыбкой, Саске с высокомерным лицом, и Наруто, который держал в вытянутой руке оба колокольчика сенсея. Какаши почувствовал какую-то неправильность в окружающем и сложил печать, развеивающую гендзюцу. И лишь сейчас он заметил, что все его тело облеплено взрывными печатями, которые располагались как раз в тех местах, где его почти доставали клоны. Мнение сенсея о Наруто поменялось. Его целью было не помериться в тайдзюцу, он использовал клонов лишь чтобы доставить взрывные печати, причём он хорошо замаскировал свои намерения. Какаши не мог поверить, что его обвели вокруг пальца. Он не мог дернуться, Наруто был наготове, он подорвал бы сенсея раньше, чем тот успел избавиться от лишних "наклеек".

— Как? — Он сумел произнести лишь этот вопрос.

— Мы с Саске довольно хороши в гендзюцу. С шаринганом вы бы сразу заметили иллюзию, но использовать это против генинов не рационально. — Начала объяснять Сакура. — Мы не стали погружать в гендзюцу ваш разум, такое вы бы тоже заметили, поэтому мы наложили иллюзию на местность. В частности, на клонов Наруто и на вашу одежду, чтобы вы не видели взрывных печатей. Пока клоны вас отвлекали, Наруто воспользовался техникой маскировки, подкрался к вам и срезал колокольчики. Саске дополнительно прикрывал его в это время иллюзией, и лишь поэтому все прошло так гладко. Мы прошли ваш тест, Какаши-сенсей, — закончила Сакура с улыбкой.

Саске, сохраняя гордый и слегка высокомерный вид, спросил, хотя вопрос звучал как утверждение:

— Ваш тест — это проверка команды на сплочённость, не так ли?

Сенсей только хмыкнул, и тогда продолжил Наруто, встряхнув колокольчиками.

— Колокольчиков только два. Очевидно, это должно посеять сомнение в команде, ведь кто-то определенно проиграет. С таким подходом каждый начнёт добывать колокольчик самостоятельно, но это не имеет смысла, с такой разницей в уровне у нас не было бы и шанса. Скорее всего, никто не смог добыть колокольчики, и эту причину вы использовали, чтобы избавляться от команд в прошлом. Все же тренировки свежих генинов входят в обязанности джонинов Конохи, ни за что не поверю, что мы первые, кого вам предложили. Шанс добыть колокольчики появляется лишь тогда, когда генины работают в команде. И мы хорошо сработали, верно, Сакура-чан? — Сакура в ответ взъерошила ему волосы, вызвав очередную довольную улыбку во все лицо.

— Признаю, вы прошли тест. Но одному из вас все равно придётся вернуться в Академию. Реши, кому достанутся колокольчики, Наруто.

Какаши думал, что Наруто отдаст колокольчик Сакуре, как девочке и своему первому другу. Но сын Четвёртого хокаге и тут его удивил. Он бросил оба своих колокольчика в руки друзьям и беззаботно произнёс:

— Я все равно стану сильнейшим в Конохе, даже если не буду шиноби.

Сакура, не меняя выражения лица, разжала ладонь, и колокольчик упал на землю, тихо звякнув. Её примеру последовал и Саске, губы которого дрогнули в намёке на ухмылку.

— Думаешь, мы оставим тебя, кусотарэ? Либо мы все — одна команда, либо нам не нужен такой сенсей, как вы. — Последнюю фразу он произнёс, твёрдо глядя в глаза сенсея.

Сакура сохраняла спокойное и безмятежное лицо, казалось, мыслями она была не здесь. В общем-то, для неё все происходящее было спектаклем. Мальчишки все же повелись на слова Хатаке, хоть и сомневались в их правдивости. Сакура была уверена, что они либо пройдут все, либо не пройдут и им просто дадут другого сенсея. В Конохе не было команд генинов из двух человек, и ещё никто не возвращался в Академию, получив повязку с протектором Листа. Следовательно, Какаши-сенсей лишь блефует, и это очередная его проверка.

Хатаке произнёс, снова улыбнувшись одним лишь глазом.

— Поздравляю, вы все прошли.

Его очень удивила сплоченность седьмой команды. Для него, конечно, не было секретом, что они сошлись еще в то время, когда не прошло и месяца с исчезновения клана Саске. Знал, что они все жили в квартале Учиха. Но поскольку туда не было доступа посторонним, мало кому было известно, что они жили под одной крышей, будто являлись одной семьёй. Более того, не во всякой семье родственники были близки друг другу так, как они.

Эти дети были удивительны. Какаши не мог от них отказаться, хотя бы в память о своём сенсее. Наруто был копией своего отца, и Хатаке смотреть на него было больно, но отвести взгляд было выше его сил.

Какаши задумался, срывая с себя взрыв-печати, и не заметил, как Наруто повис на его руке, а Саске и Сакура ненавязчиво перекрыли пути отхода.

— Какаши-сенсей, раз вы проиграли, теперь вы обязаны сводить нас куда-нибудь, чтобы отметить создание нашей команды!

— Предлагаю Ичираку-рамен, — улыбка Сакуры приобрела лукавость.

Саске недовольно хмыкнул.

— Лучше ресторан данго.

— Ты с ума сошёл, Саске-теме? Мы там по-любому столкнемся с той жуткой женщиной, которая нас в прошлый раз по всей Конохе гоняла!

Саске поморщился. Он не любил вспоминать тот случай. Та женщина была джонином, Митараши Анко. Но Наруто, естественно, не знал этого. Джинчурики ввела в заблуждение её слишком открытая одежда, и он без задней мысли спросил Анко, сколько зарабатывают юдзе. Из-за Наруто досталось и Саске, тот не успел даже заказать сладости, как пришлось спасаться бегством от разъярённой женщины. С тех пор им приходилось обходить ресторан данго стороной, ведь это было излюбленное место Митараши.

— Два голоса против одного, идём в Ичираку, — Сакура последовала примеру Наруто и взяла сенсея за вторую руку. Ей показалось, что он хочет сбежать. Все же они потащили его, даже не дождавшись ответа на своё требование.

Какаши Хатаке был в ступоре. С ним очень давно так не обращались. Эти дети совершенно не имели совести, и их хорошая командная работа, которая сначала порадовала сенсея, сейчас играла против него. Они не оставляли ему шанса сбежать. Конечно, сенсей мог бы воспользоваться каварими, но Наруто держал наготове взрыв-печати, и у Хатаке не было уверенности, что тот не успеет их приклеить и взорвать. Да и лучше не обижать учеников, вечно бегать от них не выйдет.

Какаши усадили за стол, с двух сторон его прижали Наруто и Саске. Наруто смотрел наивно и доверчиво, но в глубине небесных глаз плясали чертята, сводя на нет все его усилия казаться хорошим мальчиком. Холодная скользкая лапа тоски сжала сердце джонина: глаза Наруто были невероятно похожи на глаза его матери своим выражением. Кушина Узумаки заменила ему собственную мать, хоть это продолжалось недолго, и ее смерть стала для Какаши сильным ударом. Вместе со смертью сенсея это окончательно сломало Хатаке, оставив от него лишь пустую оболочку, живущую тенями прошлого.

— Хэй, старик Теучи, мы сегодня гуляем! Какаши-сенсей платит, тащи самую большую порцию рамена со свининой!

— Ты как всегда бодр, Наруто-кун. Что закажете вы? — Обратился хозяин и по совместительству главный повар лавки к спутникам джинчурики.

— То же, что и Наруто, — Сакура еще не пробовала рамен, который так нравился её другу, и хотела оценить его вкус и понять, что же в нем так привлекательно.

— Рамен с морепродуктами. — Саске ходил в Ичираку с Наруто куда чаще, чем Сакура, поэтому у него уже сформировались свои вкусы. Рамен с морепродуктами был его любимым, хотя по мнению Саске, любое блюдо из Ичираку уступало готовке Сакуры во много раз.

Какаши молчал, не зная, что выбрать. На самом деле он тоже редко посещал Ичираку, да и его новые ученики действовали с таким напором, что джонин до сих пор находился в растерянности.

— Какаши-сенсею тоже большой свиной рамен! — Наруто взял на себя ответственность за заказ сенсея. Он был уверен, что это блюдо понравится Хатаке. Хотя если Какаши-сенсей живёт один, как говорил Саске, ему любое блюдо понравится. Он не производил впечатление человека, который умеет готовить и вообще знает, что такое плита.

Сакура и Саске ели рамен поистине с королевским достоинством, не забывая переговариваться с сенсеем. Наруто выхлебал первую порцию, не обращая внимания на окружающий мир, и только на втором рамене замедлился и включился в разговор. Какаши не успевал отвечать на поток вопросов типа "А вы правда знаете тысячу техник? А вы владеете стихией огня? А воздуха? А воды? А научите нас крутым техникам? А сколько миссий S-ранга вы выполнили? А вы были в Суне?"

— Что ты хочешь от Суны, кусотарэ? — Бровь Саске приподнялась в недоумении.

Наруто замолк. Было ещё рано раскрывать свои способности перед Какаши. Официально они не проходили тест на стихийную предрасположенность, и слова, что ему в Суне нужны мастера с техниками ветра, вызвали бы массу подозрений. К счастью, едва не сболтнувшего лишнего джинчурики спас появившийся Умино Ирука.

— Так и знал, что найду тебя здесь, Наруто. О, с тобой Саске-кун и Сакура-чан... И Какаши-сан?

— Ирука-сенсей! — Радостно воскликнул Наруто, остальные поздоровались с чунином кивком головы. — Присоединяйтесь к нам, мы празднуем создание команды номер семь, которая станет сильнейшей командой Конохи, даттебайо!

— Хех, с таким сенсеем вы точно достигнете цели. — Ирука принял приглашение, хотя немного смущался такого соседства. Все же Хатаке был его кумиром, хоть эту тайну никто не знал, и только Наруто о ней догадывался, ибо Ирука-сенсей очень часто ставил в пример их нынешнего сенсея, когда отчитывал его за мелкие шалости в Академии.

Впрочем, вскоре Ирука забыл о своём смущении перед кумиром, втянутый в разговор с бывшими учениками. Какаши предпочитал отмалчиваться, но прислушивался к разговору, узнавая о своих учениках много нового. Отношения четверых людей, которые сидели по обе стороны от него, были очень тёплыми. Несмотря на то, что все они были сиротами, как и он сам, они все ещё могли радоваться, спорить, шутливо ругаться. Он находился в эпицентре этого дружеского тепла, и чувствовал себя немного неловко. Но ему не хотелось покидать их. Это тепло привлекало его, как пламя свечи глупого мотылька. Какаши боялся сгореть в этом пламени, но надеялся, что согреется в нём. Он боялся признаться сам себе, что ему нравятся эти дети, что ему хочется стать частью их тепла. Он был чужим для них, но они почти насильно заставили его стать немного ближе. Окружённый учениками, Какаши впервые за долгое время почувствовал, что его тоска отступает. Они не напоминали ему о прошлом, даже Наруто, который был очень похож на своих родителей, все же обладал немного иными чертами, нежели Кушина или Минато. Он был похож на хитрого лиса, загнавшего Хатаке в ловушку с поддержкой своих друзей. Впрочем, сам Какаши-сенсей в глубине души был даже немного рад, что попался.

— А рамен в Ичираку действительно вкусный. — Произнесла Сакура с лёгким оттенком удивления.

Какаши-сенсей был полностью с ней согласен, несмотря на то, что на вкус пищи не обращал внимания. Сама атмосфера их маленького "праздника" заставляла его почувствовать себя до неприличия хорошо.

Но, в конце концов, много хорошего — уже плохо. Ирука ушёл немного раньше, поздравив Наруто и пожелав ему удачи, вскоре исчез и Какаши. Он даже не попрощался, и если бы Саске не придержал его за рукав, джонин бы не заплатил за рамен. А какой смысл был его тащить в Ичираку, если бы генинам пришлось платить самим?

— А наш сенсей не слишком вежливый, — протянул Наруто, глядя вслед Какаши. Вернее, в ту сторону, куда он предположительно убежал, потому что спина в джонинском жилете скрылась с их глаз практически мгновенно. — И заторможенный как Саске-теме.

Саске попытался отвесить Наруто подзатыльник за "заторможенного", но тот увернулся лишь на рефлексах. Даже не видя движения подошедшего со спины друга, он знал его реакции слишком хорошо.

— Он немного... Пустой. — Лицо Сакуры было задумчивым, призрачный хвост, видимый только Саске и Наруто, медленно покачивался. — Как будто застрял в воспоминаниях. Одних походов в Ичираку будет мало, чтобы вытащить его из теней прошлого.

— Запустим пиявок в кровать, он сам из этих теней выскочит. Только сначала нужно приготовить пути отхода, чтоб не вышло как с той чокнутой юдзе-сладкоежкой.

Волна от звука фейспалма пронеслась по всей улице, которая, как ни странно, была пустынна. На бледном невозмутимом лице Саске остался чёткий красный след ладони, который Саске все так же невозмутимо убрал, активировав ненадолго технику мистической руки.

Сакура звонко рассмеялась. Наруто предлагал пиявок в постель сенсею таким серьёзным тоном, что невозможно было понять, шутит он или нет.

Идеи её юного дицзы были воистину гениальны. Или безумны, это с какой стороны посмотреть.

— Вы жестоки, Какаши-сенсей... — Голос Наруто был полон обиды на джонина, который улегся на широкой ветке единственного на всю округу дерева и невозмутимо открыл книжку.

— Не ной, кусотарэ. Все генины выполняют миссии ранга D, тебе об этом уже сотню раз говорили.

— Но это поле такое огромное! А кусты колючие, клоны лопаются десятками!

У Наруто был повод для негодования. Из всех миссий сенсей выбрал самую отвратительную, по сложности она могла сравниться лишь с очисткой канализации. Им нужно было очистить старое поле от зарослей колючих кустов. Эти растения были настолько противны, что крестьяне решили: выгодней заплатить шиноби, они сделают работу быстрее и качественнее. Кусты обладали мощными корнями и длинными гибкими лозами, покрытыми шипами. Простому человеку было очень сложно избавиться от таких растений, ведь, как показала практика, огонь оказался этим кустам не особо страшен.

Какаши-сенсей привёл свою команду на место выполнения миссии и как обычно самоустранился. Так продолжалось уже неделю: седьмая команда брала одну миссию низкого ранга, выполняла её "под присмотром" сенсея, чей взгляд все время упирался в книгу, и расходилась. Хатаке шёл сдавать отчёт, а дети уходили домой. Иногда казалось, что сенсей боится находиться рядом с ними. С одной стороны, это было несправедливо: по словам Шикамару, их сенсей, Асума, выполнял с ними минимум две простеньких миссии в день, и всё остальное время тренировал их. В сравнении с Асумой-сенсеем Хатаке звания "учитель" не был достоин, он вёл себя так, будто ему плевать на детей. Такое отношение задевало. Но, с другой стороны, это было на руку Саске и Наруто, которые начали под руководством Сакуры создавать основу для формирования золотого ядра бессмертия. Они тратили на глубокие медитации всё свободное время. Косвенно, в этом заключалась причина недовольства Наруто: с этими проклятыми кустами он не сможет создать сотню клонов и по-быстрому вычистить поле, как он обычно делал на предыдущих похожих миссиях. Втроём они потратят очень много времени на эти сельскохозяйственные работы, и это время Наруто мог бы занять совершенствованием духа. Он страстно желал обойти Саске в формировании ядра, но сейчас немного уступал ему. Можно сказать, эта миссия была самой больной мозолью дня для Наруто.

Несмотря на свои грубоватые слова и бесстрастное лицо, Саске в глубине души был согласен с Наруто. Все эти кусты пышно зеленели и были усыпаны благоухающими алыми цветами, создавая прекрасный пейзаж. Вот только под листьями и цветами скрывались длинные острые шипы, которые, как Саске проверил украдкой, по крепости казались едва ли не стальными.

Мрачные тучи нависли над генинами, даже во взгляде сенсея возникла капелька сочувствия. И только один человек смотрел на заросшее поле глазами, сияющими восторгом.

Этот запах, цвет, форма листьев, высота кустарников, лёгкий привкус духовной энергии — всё было знакомо Сакуре. В конце концов, когда-то давно, целую жизнь назад, в личных садах Бай Ху росли такие же кусты.

Цинци Шен Сюэ, Шиповник Святой крови!

Духовной энергии в шиповнике Шен Сюэ было так мало, что его вряд ли можно было считать волшебным растением. Однако этот шиповник обладал поразительными свойствами. Все его части, от корней до лепестков и ягод, можно было использовать в алхимии. Толченая кора Шен Сюэ — в крововосстанавливающие пилюли, чай из ягод или лепестков сам по себе был хорошим успокоительным средством, которое больше действовало на душу, выравнивания ток энергии и немного защищая кейракукей от травматических отклонений. Корни шиповника, довольно прочные и толстые, являлись прекрасным материалом для создания мелких амулетов. Сердцевина лоз, истолченная в порошок, могла прикладываться к ранам как заживляющее средство. Но, конечно же, наибольшую ценность части этого растения представляли в разнообразных эликсирах и пилюлях, чаще целебных. Шиповник Шен Сюэ был универсальным ингредиентом, которым можно было заменить самые труднодоступные травы в сложных рецептах, и это влекло за собой лишь незначительное ухудшение качества.

Не смотря на универсальность, сам по себе шиповник Шен Сюэ был достаточно слабым алхимическим реагентом. Ни в одном зелье он не играл главную роль, скорее добавлялся, чтобы уравновесить другие ингредиенты. Однако это свойство делало шиповник Святой Крови уникальным в своей полезности. Во времена расцвета клана Бай алхимики готовы были платить тройной вес золотом за каждую веточку Цинци Шен Сюэ.

Не смотря на то, что шиповник святой крови был низкоранговым духовным растением, его было очень сложно выращивать, и он тоже встречался весьма редко. Но его хотя бы можно было найти, в отличие от цветков, расцветающих раз в триста лет. Этот шиповник использовался в изготовлении редчайших эликсиров, и несколько кустов Цинци Шен Сюэ в саду Бай Ху были гордостью клана Бай.

Тогда Бай Ху очень бережно относился к этим растениям, и ему умеренно приходилось использовать ингредиенты из шиповника Шен Сюэ. Но сейчас! Сейчас перед глазами Сакуры было огромное поле драгоценного растения! Определенно, крестьяне не понимали, что за ценность им досталась. Они, если честно, сами видели эти кусты впервые в жизни, и никто не знал, как этот шиповник сюда попал.

Деревня и поле были недалеко от Конохи, буквально под стенами. Ах, если бы Сакура только знала о таком чудесном поле! Она бы давно очистила всё сама, не требуя никаких денег.

Наруто и Саске порядком удивил восторженный взгляд Сакуры. Её глаза сияли энтузиазмом, который эти двое не понимали. Трудно было поверить, что она просто восхищается видом — это же Сакура.

— Наруто-кун, готовь запечатывающие свитки. Много свитков. Мы должны забрать отсюда всё. — Её голос дрогнул в возбуждении.

Наруто не стал задавать лишних вопросов.

Следуя инструкциям Сакуры клоны приноровились разбирать кусты Шен Сюэ на составляющие. Цветы — отдельно, аккуратно нарезанные кунаем гибкие ветви — отдельно, корни, тщательно отряхнутые от земли, тоже в отдельные свитки. Скрывшись от взгляда сенсея, Сакура поведала мальчикам о шиповнике Святой Крови, отчего их энтузиазм в заготовлении взлетел до небес. Саске не мог упустить ингредиенты для алхимических экспериментов, а Наруто вдохновило свойство этого растения успокаивать дух, что помогало для погружения в глубокие медитации. У джинчурики были проблемы с самоконтролем, ему было сложно успокоиться и сидеть неподвижно. Он не испытывал порывов что-то делать только когда выматывался до состояния безвольной тряпки, но такое положение было совсем не для медитаций. Встретить этот шиповник для Наруто стало большой удачей, ведь он поможет ему не отстать от Саске в совершенствовании.

Какаши с лёгким шоком наблюдал, как исцарапанные, но полностью довольные дети осторожно выкапывают последние молодые кустики и несут их в руках, как настоящее сокровище. Джонин не хотел даже думать, откуда у Наруто столько свитков хранения и зачем его ученики запечатали в них весь мусор. Определенно, эта миссия была самой странной за всё время их знакомства. К сожалению, или к счастью, недолгое.

Три пары глаз, чёрные, зелёные и голубые, сияли чистейшим восторгом. В этот раз даже аккуратная Сакура испачкала лицо. Они завершили миссию в рекордный срок, и Какаши, доведя их до деревни, снова испарился.

Наруто недовольно глянул ему вслед. Впрочем, скоро он забыл о сенсее, погрузившись в трудовые хлопоты. Они садили аккуратно выкопанные молодые кустики шиповника Святой Крови рядом со своим домом и молились, чтобы эти растения прижились. Даже Сакуре не было известно, какие критерии нужны этому шиповнику, чтобы он хорошо рос.

Работа в саду и огороде была привычна для этих троих, поэтому они не сильно возмущались, выполняя миссии, и, к тому же, все заказчики хвалили их за хороший результат. Можно сказать, "огородные" миссии были их основным занятием, они лишь один раз выгуливали собак Инудзука и присматривали за ребёнком торговца. Из всего "курса молодого генина" юные шиноби вынесли, что лучше выйти в одиночку против целой армии, чем присмотреть за капризным маленьким ребенком. Хорошо хоть с собаками так не вышло. Нинкены были духовными зверями, и они, как и обычные звери, подчинялись Сакуре. Все же кицунэ была гораздо выше их по иерархии.

Сакуру интересовал вопрос, куда из этого мира подевались все духи и духовные звери. Может, духовные звери — это биджу? Или призывные животные? Впрочем, где тогда разные духи-вредители или духи-хранители, которые в отличие от духовных зверей всегда находятся на изнанке мира, его призрачной стороне? Можно построить множество предположений, но Сакуре не хватало информации, чтобы решить эту головоломку. Ей нужно было встретить существо, жившее ещё до Мудреца Шести Путей, чтобы получить достоверные сведения. Поэтому она отложила решение этого вопроса до лучших времён.

Наруто ойкнул и чуть не сунул испачканный землёй палец в рот. Саске закатил глаза, тщательно вытер палец Наруто от смешанной с кровью грязи и моментально залечил. Солнечный джинчурики благодарно улыбнулся, и хотя Саске сохранял равнодушно-высокомерное лицо, уголки его губ немного приподнялись в ответ.

Сакура чувствовала необъяснимое тепло, глядя на эту картину. Эти двое, её ученики, практически заменившие ей братьев, были такими живыми и счастливыми, что Сакура сама становилась счастливее рядом с ними. Такое тепло ей не могли подарить даже родители. Эти двое мальчишек, разные как день и ночь, были особенными в сердце Сакуры. Чувства, что она испытывала по отношению к ним, были новыми, неизведанными. Больше чем ученики, больше чем друзья, даже больше чем братья по духу. Сакура, привыкшая к одиночеству, никогда не чувствовала подобного родства с кем-либо. Бай Ху был бесстрашен, он встречал смерть с удовлетворенной улыбкой на лице. Он никогда не испытывал страха, вообще, в принципе. Но Сакура — не Бай Ху. Сакура узнала, что такое страх. Она боялась потерять свою семью, боялась снова испытать эту боль. Она бы умерла десять тысяч раз, если бы это потребовалось для спасения близких людей. Этот страх не лишал воли, не был её слабым местом. Наоборот — это чувство, пусть и было неприятным, помогало ей стать сильнее.

Они посадили колючие кусты и ушли умываться к пруду, который появился на месте полигона в день их теста с колокольчиками. Вода в нём была ледяной: несколько подземных источников пришлось вывести на поверхность, чтобы заполнить эту огромную яму. Сакура вгляделась в своё отражение, рассматривая, хорошо ли она вымыла лицо. Но внезапная рябь пошла по водной глади, а потом до Сакуры долетели ярко сверкающие в лучах солнца брызги воды и смех Наруто.

— Кусотарэ! Я убью тебя! — С этими словами Саске попытался утопить Наруто. Это выглядело забавно: оба стояли на воде, и как бы Саске ни старался запихнуть джинчурики вниз, под тем только самую малость прогибалась водная поверхность, будто вода была и не водой вовсе, а упругим гамаком. В конце концов, когда жажда убийства Саске спугнула птичек с берега, Наруто перестал концентрироваться и резко провалился под воду, вынырнув в другом месте. Он пытался одновременно смеяться и отплевываться, делая вид, что не обращает внимания на Саске, в черных глазах которого так и читалось желание притопить Наруто до потери сознания.

Сакура не присоединялась к развлечениям мальчишек. В её прошлом детстве такому не было места, она не понимала, что эти двое находят в дурачестве. Несмотря на то, что новая жизнь сделала её немного раскованней, от въевшихся в саму её суть привычек и воспитания было трудно отказаться. Ей нравилось смотреть за играми подопечных, но она никогда не испытывала желания присоединиться к ним. Сакура была слишком взрослой для такого, и иногда это удручало.

Глядя на веселящихся мальчишек, Сакура внезапно вспомнила тоскливый вид их номинального сенсея. Она часто замечала, как тот украдкой косится на них с какой-то завистью в глазах. Как он порывается подойти ближе, заговорить, но эти намерения остаются лишь намерениями. Сенсей хотел присоединиться к ним, но постоянно убегал. Он считал себя лишним в их компании.

Сакура умела читать души людей, хоть некоторые вещи были для неё тайной без ответа. Но сенсея она понимала. Ведь когда-то и сама была такой. Человеком, добившимся всеобщего уважения и славы, но в итоге никому не нужным. Герой, знамя, недосягаемый кумир. И никто не понимает, что он тоже человек. Что он бы променял всю славу на избавление от одиночества.

Наруто и Саске не заметили, как Сакура исчезла с берега. Ни одна травинка не шевельнулась под её ногами, неизменные колокольчики на поясе не издали ни звука — настолько плавно двигалась Сакура. Она растворилась в воздухе, будто призрак, оставив мальчишек веселиться. Они хорошо поработали, и им нужно было морально отдохнуть, а их вечные "ссоры" и перепалки помогали сбрасывать стресс. Эти двое натерпелись, пересаживая шиповник. Сакура даже не стала напоминать о тренировках сегодня.

Какаши сидел перед обелиском в честь погибших шиноби и просто смотрел перед собой, ничего не видя. Его глаз был немного прикрыт, из-за тканевой маски нельзя было разобрать выражение лица, но поза была расслабленной. Джонин, казалось, просто задумался на мгновение.

Но это мгновение тянулось долго, очень долго. Какаши мог часами сидеть перед этим обелиском. Голова становилась пустой, мысли текли вяло. Только вспышки воспоминаний иногда заполняли пустоту в его голове.

Джонин не заметил, когда к нему подкрался небольшой белый зверёк. Интуиция молчала: от зверя не исходило угрозы. Было непонятно, откуда это существо появилось здесь: Хатаке никогда не видел таких щенков. Нет, не щенков даже. Перед ним был лисёнок удивительного окраса: весь белый, как снег, и только кончики хвоста и ушек были нежно-розового оттенка. Он смотрел на джонина поразительно умными зелёными глазами, которые показались Хатаке знакомыми.

Он осторожно протянул руку к лисенку. Зверёк не убежал, как ожидалось, но и не проявил признаков заинтересованности, кроме взгляда, который немного рассеянно скользил по Какаши. Поэтому он сгреб лисёнка, усадил на колени и стал поглаживать.

Это было как-то по-детски, джонин даже не подумал, что этот зверёк мог быть диким, или, еще хуже, мог кому-то принадлежать. Просто... Он любил собак. А лисенок — это почти щенок. Да и не сопротивлялся он. Удивленная мордочка зверька выглядела так комично, что Какаши улыбнулся. Правда, слишком проницательный для звериного взгляд уловил печаль в единственном открытом глазу. Но джонин не заметил странностей, все так же продолжая гладить зверька, который вскоре расслабился и лишь довольно щурился.

Какаши молчал. Лисёнок тем более не издавал похожих на речь звуков. Тишина была пропитана косыми солнечными лучами, дыханием тоски, мягкостью белой шерстки и хвойным ароматом, исходившим от лисёнка. Эту тишину можно было пить, как пряный травяной чай с нотками горечи.

Атмосфера, установившаяся перед обелиском, была странной. Какаши привык проводить здесь время в одиночестве, и нежданная компания в виде лисёнка его слегка обрадовала. Удивительным образом этот зверек прогонял въевшуюся в сердце тоску, и воспоминания, обычно причиняющие боль, сейчас вызывали только чувство ностальгии.

Какаши заметил бы много странностей, если бы задумался. Но он не хотел думать. Его очаровала эта горько-теплая атмосфера, мысли текли вяло-вяло, и с внешним миром его связывало только ощущение мягкой шерстки под ладонью.

Хвост лисёнка лениво покачивался, довольный прищур выгодно скрывал задумчивость больших зелёных глаз. Руки джонина были сильными, казалось, он мог одним движением сломать хрупкое звериное тельце. Но пальцы были чуткими и ласковыми. Лисенку нравились эти прикосновения.

Сакура пила эту горькую тишину, впитывала всем разумом запах костра, крови и печали, исходящий от джонина. Она стала гораздо лучше понимать сенсея.

Хорошо, что она все же не взяла с собой мальчишек сейчас. Они всё ещё не научились ценить горечь целебных травяных отваров. Но в следующий раз обязательно возьмёт. Сакура постарается, чтобы тишина не была такой горькой. Они... Тоже должны понять.

В очередной раз, когда нерадивый сенсей седьмой команды попытался сбежать от своих учеников, мальчишки поймали его за рукава.

— Вам нужно наконец взяться за свои обязанности, Какаши-сенсей, — проговорил Наруто с улыбкой. Но не обычной своей радостной улыбкой, сейчас это походило на угрожающий оскал, а прищур глаз добавлял ему насмешливости и ехидства.

Саске, который держал сенсея за другой рукав, решительно кивнул, соглашаясь с Наруто.

Какаши закатил глаз и собрался уже снова исчезнуть, но его взгляд пересекся с глубокими безмятежными зелеными омутами. Сакура ничего не говорила, но её взгляд, одновременно мягкий и требовательный, не оставлял сенсею выбора. Поэтому он, тяжело вздохнув, повел детей на полигон, закреплённый за их командой.

— Ура, сенсей научит нас крутым техникам! — Крикнул Наруто, преданно глядя в глаза Какаши. Он даже растерялся от такого взгляда.

— Мм... Нет, ещё рано для крутых техник. Сначала вам нужно научиться контролю. — С этими словами Какаши прогулочным шагом поднялся по стволу дерева и повис на ветке вниз головой, очевидно, не испытывая никаких неудобств.

Реакция генинов слишком отличалась от ожидаемой. Вместо восхищенных вздохов джонин получил только два скептических и один безмятежный взгляд. Саске демонстративно повторил действия сенсея и повис на соседней ветке, прокомментировав это одним хмыком. На языке Учиха этот короткий возглас заменял целую речь: "Ну и что в этом особенного? Мы тоже умеем это делать не хуже вас. Вы разочаровываете, сенсей".

Наруто рассмеялся и, подпрыгнув, попытался сбить Саске с ветки своим телом. Тот уклонился и ткнул костяшками пальцев в бок джинчурики. Наруто картинно заохал, стоя на стволе дерева параллельно земле, и попытался отомстить Саске. В общем, как обычно, завязалась потасовка. Только в этот раз мальчишки дрались, наплевав на все физические законы: вниз головой, параллельно земле, под разными углами. Только листья сыпались с дерева.

Какаши, отчаянно борясь с желанием сделать фейспалм, перевёл взгляд на Сакуру.

Под дождём из листьев она была похожа на лесную фею. Спокойное выражение её изящного лица вкупе с ещё по-детски пухлыми щечками выглядело очаровательно. Длинные нежно-розовые пряди развевались на ветру, и один шаловливый зелёный лист зацепился за кандзаши в её волосах. Сакура сняла этот лист, задумчиво покрутила его между пальцев и мягко улыбнулась, переведя взгляд на Какаши-сенсея.

— Нас не нужно учить контролю. Мы освоили эти упражнения в совершенстве. — Если Сакура говорила "в совершенстве", это и значило в совершенстве, ни больше ни меньше.

Она держала ладонь прямо перед собой, и лист на ней кружился в плавном танце. К нему присоединился второй, потом третий, все больше и больше. Листья медленно кружились вокруг её красно-белой фигуры, не касаясь и края одеяний. Сакура чётко контролировала их траектории и скорость, со стороны казалось, что листья двигались хаотично, но в этом танце была определенная система.

Наруто смотрел на это маленькое представление с восхищением. Даже в чёрных глазах Учиха можно было увидеть ожидание чего-то прекрасного. Они как никто другой знали, что произойдёт дальше.

Листья внезапно выстроились кольцом на уровне пояса Сакуры и с огромной скоростью разлетелись во все стороны. Но не это было самым удивительным: обычные на вид зелёные листья воткнулись в стволы деревьев, словно метательное железо. Некоторые вошли почти целиком, некоторые — лишь самым кончиком. Последние через мгновение осыпались на землю под своим весом, снова став обычными листьями.

Какаши был немного шокирован. Он не видел такого раньше. Сакура не использовала печатей, чтобы выполнить эту технику. Только контроль и свою чакру. Но, как ни странно, это не была чакра ветра. Просто обычная чакра на короткое мгновение придала листьям дерева режущие свойства. Эту технику нельзя было назвать высокоранговой, обычные кунаи или сюрикены могли быть острее и быстрее. Вот только потенциал её огромен. Метательное железо имело свойство заканчиваться, а листья были почти везде.

Наруто заговорил, предвосхищая вопрос Какаши:

— Сакура-чан придумала эту технику, когда Ирука-сенсей показал упражнение для улучшения контроля над чакрой. Она называется "Танец тысячи листьев".

Какаши молчал. Уровень этих детей сильно превосходил уровень обычных только-только выпущенных из Академии генинов. У сенсея просто не было слов, как прокомментировать, что ему досталась команда гениев. Они уже давно сработались вместе без чьего-либо участия, они могли сами тренироваться и даже придумывать новые техники, чётко осознавали свои роли и понимали друг друга с полуслова. Какаши в очередной раз почувствовал себя ненужным: эти трое прекрасно справлялись и без него. Им не нужен был учитель.

Хатаке мог бы научить их новым техникам, но было ли это нужно сейчас? Он прекрасно понимал смысл поговорки "Страшен не тот воин, что знает тысячу ударов, а тот, что тренирует один удар тысячу раз". Он не знал, в чем заключается роль сенсея. Седьмая команда — его первые ученики, и Хатаке совершенно не представлял, что ему нужно с ними делать, словно молодой отец, оставшийся наедине с младенцем. Он хотел начать с основ, как и его сенсей когда-то, но эти дети уже давно прошли этот этап самостоятельно. А дальше... В то время их уже можно было отправлять в свободный путь набираться опыта. Вот только сейчас везде мирно, детей не отправят вырезать отряды вражеских шиноби, и в ближайшее время им светят только миссии ранга D и, возможно, С: с первыми мог справиться и обычный человек, даже не шиноби, генины выполняли их лишь чтобы лучше понимать мир. А миссии ранга С чаще всего являлись миссиями сопровождения и для шиноби были просто увеселительной прогулкой. В таких условиях Какаши просто не мог помочь раскрыть ученикам их потенциал. Он умел лишь сражаться и убивать, эхо войны до сих пор блуждало в его душе, и он не знал, что ему делать в столь спокойное время с командой свалившихся ему учеников, тем более таких учеников, которым ему нечего дать, кроме пары-тройки техник. Да и то неизвестно, нужны ли им эти техники вообще.

Саске внезапно осознал положение сенсея. Им ведь действительно ничего не нужно от Хатаке. У них сейчас не было времени, чтобы учить новые техники, а учителя тайдзюцу и кендзюцу лучше Сакуры было не найти. Они заставили сенсея прийти на этот полигон только потому, что их задевало его равнодушие к ним. Совместная тренировка — лучший способ наладить отношения, он знал это по Наруто. Им не нужно было обучение от сенсея. Бой с ним тоже сблизил бы седьмую команду и учителя, но они пока не имели права раскрывать все свои умения перед ним, а в бою проколоться было бы неизбежно.

Саске беспомощно посмотрел на Сакуру. Тренироваться с сенсеем изначально было именно его идеей, и эта идея неожиданно провалилась даже не начав исполняться. Он чувствовал вину, хотя его равнодушное лицо как обычно ничего не выражало.

Но Сакура ободряюще ему улыбнулась, а Наруто хитро подмигнул, пока сенсей не видел. Наруто понимал Сакуру лучше всех остальных, и он уже знал, что в её голову пришла новая идея. И не ошибся.

— Какаши-сенсей, вам нужно наладить отношения с нами. Такова часть роли сенсея. Поэтому... — Сакура внезапно поклонилась, как просящий, — Приглашаем вас к себе домой. Совместное дело сближает, а я как раз давно хотела приготовить вонтоны в большой компании. Это должно быть весело. — Её губы изогнулись в теплой улыбке. Такой милой девочке просто невозможно было отказать. Поэтому Какаши принял приглашение, несмотря на то, что чуть не свалился с ветки от шока. Таких предложений ему тоже ещё не поступало.

Саске и Наруто немного удивились. Раньше Сакура всегда готовила в одиночку, они лишь наблюдали. Разве ей нужна их помощь?

Если Саске раздумывал над правильностью предложения Сакуры, то Наруто не сомневался ни секунды. Это должно быть очень весело! Он пихнул Саске локтем в бок и сказал:

— Я обойду тебя даже в готовке, Саске-теме!

Саске тяжко вздохнул и решил считать эту авантюру Сакуры очередной тренировкой. И параллельно он вспоминал, не валяются ли по всему дому тряпки Наруто или его собственные заготовки под талисманы, убрал ли он из холодильника глаза ящерицы из Леса Смерти, и запечатал ли он дверь в лабораторию. Всё же это было впервые, когда они кого-то приглашали в свой дом, и Саске немного волновался.

Кухня, прежде чистая и аккуратная, превратилась в поле боя. Война кулинарии и мужчин была безжалостной и беспощадной. Сакура теперь малость сожалела, что пустила этих извергов на свою вотчину, но сделанного не воротишь, тем более совместная готовка была её идеей.

Наруто был похож на демона во плоти. Кусок качественной свинины превращался в мелко порубленный фарш под давлением убийственного намерения. Нож мелькал так быстро, что превратился в размытую серебристую тень. Казалось, даже голубые глаза джинчурики на секунду стали красными и круглый зрачок вытянулся в тонкую вертикальную нить. Как бы враг в лице свинины не сопротивлялся, он был обречён на поражение. Но расслабляться было ещё рано: креветки ждали своего часа, чтобы развязать войну с джинчурики.

Дела у Саске шли гораздо лучше. Он делал тесто для вонтонов вместе с Сакурой. На ярко-голубом фартуке появились облака из пятен муки, кусочки теста прилипли к его рукавам, волосы из чёрных стали серыми. Но Саске продолжал невозмутимо мять ком теста на противоположном от Наруто краю стола. Белое пятно муки на кончике носа гордого наследника великого клана смотрелось очень комично с его серьёзным лицом. Казалось, Саске достиг просветления, но время от времени краснеющая радужка глаз выдавала его раздражение. Ах, это тесто было таким высокомерным, оно игнорировало все попытки Саске контролировать его, прилипало к пальцам, столу, пыталось убежать на пол... Оно переставало своевольничать только под внимательным взглядом Сакуры. Если бы не эта богиня кулинарии, Саске наверняка проиграл бы войну с тестом.

Сакура умудрилась заставить Какаши снять джонинский жилет и верхнюю одежду, и теперь сенсей вызывал у мальчишек зависть одним своим видом. Темно-синяя водолазка очерчивала четкий рельеф мышц спины, сильные руки и широкие плечи. Если бы их сенсей появился на улицах Конохи в таком виде, его фанклуб, и так немаленький, стал бы даже больше фанклуба Саске. Он выглядел очень круто даже в розовом переднике в мелкий цветочек. Если бы здесь была девушка, она могла бы умереть, захлебнувшись слюнями, глядя на Какаши. Но, кроме Сакуры, здесь не было никого женского пола, а Сакуру совершенно не волновал вид шикарного мужского тела. Все же когда-то она обладала телом не хуже, Бай Ху был признанным красавцем, и если бы не его мировоззрение и аскетизм, он разбил бы немало женских сердец. В этом они с Какаши были похожи.

В то время, как на разных краях стола шла война, Какаши невозмутимо чистил водяной орех. Он сделал это в пару движений, и так же быстро порубил его на мелкие кусочки. Один взмах ножом — и на деревянную разделочную доску падают идеально ровные кубики сердцевины водяного ореха.

У Наруто, видевшего это, вырвался восхищенный с нотками зависти вздох. Саске сверкнул шаринганом, чтобы увидеть это движение во всех подробностях. Вот что значит уровень джонина, они были беспомощными котятами по сравнению с ним даже в готовке! Хотя нет, именно в готовке они были котятами, если бы дело касалось реального боя, шансы Какаши-сенсея на победу были бы не абсолютны, особенно сражайся он одновременно против Саске и Наруто.

Мальчишки мрачно переглянулись, обещая взглядом друг другу, что отыграются на сенсее за это чувство собственной неполноценности.

Какаши же этого переглядывания не заметил. Закончив с водяным орехом, он очистил имбирь и натер его на мелкой терке, так, чтобы терпкий корень превратился в кашицу. Теперь ему оставалось только ждать, пока Наруто и Саске закончат свои боевые действия с продуктами. Сакура не могла кому-то позволить готовить соусы.

Её волосы были собраны в высокий хвост, белый фартук нисколько не запачкался и продолжал сидеть так же идеально ровно, даже концы завязок сзади на её поясе складывались в симметричный бантик. Строгая традиционная одежда открывала лишь изящные маленькие кисти рук. Какаши невольно сравнивал её с Рин. Казалось, двух более разных людей, чем его умершая сокомандница и новая ученица, было не сыскать. У Рин были короткие тёмные волосы, у Сакуры — длинные и светлые. Рин носила короткую юбку с разрезами и шортами под ней и облегающую рубашку, она была подростком, не отстающим от современности. Сакура будто пришла из другой эпохи, длинные хакама и белое кимоно скрывали всё её тело от щиколоток до запястий. Рин казалась открытой и весёлой, её карие глаза всегда улыбались, Сакура же была отстранённой и недосягаемой, и зелень её глаз была словно безмятежное море. Однако сейчас, когда Сакура улыбалась, помешивая два разных соуса, Какаши будто вернулся в прошлое. Эти две девочки были такими разными, но они одинаково улыбались, обе имели одинаково доброе сердце, и обе заботились о нём. Рин пыталась поддержать Какаши, когда он потерял отца. Сакура рассеивала его одиночество сейчас, когда он давно потерял всех своих близких.

Какаши на секунду показалось, что вместо Сакуры Рин стоит возле плиты. Но когда Сакура обернулась и их взгляды случайно пересеклись, эта иллюзия рассеялась. Глаза Рин были полны наивности, она только начинала путь в этом жестоком мире, и даже реалии войны не уменьшили ее оптимизма. Сакура смотрела совершенно не так. У неё были мудрые глаза повидавшего многое человека, и в них отражалось понимание и толика сочувствия.

Какаши чувствовал себя странно. Маска была не только на его лице, она отгородила ото всех даже его душу. Он знал, что Сакура видела его настоящего, для этих зелёных глаз не существовало преград, они смотрели глубже бьякугана. Но он не понимал, как так вышло, что перед этой девочкой, которая напоминает ему сильно повзрослевшую Рин, он чувствует себя полностью обнажённым. Не понимал, но не хотел скрыться, пусть его и волновало это новое странное ощущение. Он пришёл сюда добровольно, он решил последовать совету Гая и стать ближе к ученикам, тем более когда они сами не стесняются делать первый шаг.

Какаши уже порядком устал от одиночества. Это понимала Сакура, понимал Саске, чувствовал Наруто. Они все были знакомы с одиночеством, по тем или иным причинам. Именно поэтому мальчишки не испытывали смущения перед Какаши-сенсеем и не относились к нему как к недосягаемому богу. Он был понятен им, хотя они всё ещё восхищались его опытом и навыками. Но для Сакуры Какаши Хатаке не был взрослым опытным шиноби, она даже не видела в нём взрослого. С высоты пережитых лет Какаши был для неё ребёнком, запутавшимся и очень одиноким. Польза от Какаши как от сенсея была сомнительной, даже как сильный шиноби он был бы бесполезен для команды номер семь, ведь они все трое шли по пути бессмертия. Сакура не обратила бы внимания на Какаши, если бы Наруто не попытался её защитить когда-то. Этот маленький джинчурики поменял её мировоззрение. Да, Сакура не стала бы жертвовать собой ради спасения незнакомого человека, но она определённо стала добрее. Наруто научил её сочувствовать, и теперь она просто не смогла игнорировать их несчастного сенсея. Если бы не мальчики, поддерживающие её после смерти родителей, Сакура сама бы стала такой. Наруто как-то сказал: "Одиночества должны держаться вместе!" Почему бы не сделать их треугольник одиночеств квадратом? Никто не возражал против этого, даже сам в перспективе "четвёртый угол".

Устричный соус быстро остыл, и Сакура перелила густую, почти черную жидкость в отдельный сосуд, чтобы хранить его в холодильнике. Для блюда, что они сейчас готовили, соуса не нужно было много. Его даже можно было просто купить, но Сакура предпочитала готовить всё сама. Приходилось периодически пополнять запасы соусов, но ей это нравилось. Иногда, конечно, в холодильнике могло не найтись нужной приправы, как сейчас, зато соевый соус там был всегда. Это являлось своеобразной данью памяти Мебуки Харуно, ведь именно соевый соус был первой приправой, приготовлению которой она обучила Сакуру.

Эта новая жизнь странно влияла на Сакуру. В прошлом мире никто бы не представил, что Бай Ху может быть сентиментальным.

Наруто с мрачным удовлетворением смотрел на фарш из свинины и креветок перед собой. Безоговорочная победа досталась ему не без труда.

Сакура, командир на кухне, сделала перестановку своих войск. Какаши-сенсей сейчас тщательно перемешивал фарш, под присмотром Сакуры добавляя в него новые ингредиенты: немного соевого соуса, чуть больше устричного соуса и в такой же пропорции сакэ, горстку сахара, подготовленные им водяной орех и имбирь, несколько капель кунжутного масла, и, как последний штрих, щедро посыпал всё молотым белым перцем.

Пока сенсей перемешивал фарш, мальчишки с удвоенным энтузиазмом сражались с тестом. Саске сумел его победить и добиться нужной консистенции, но оно не сломалось и продолжило сопротивляться, когда его в четыре руки раскатывали в тонкий блин. От усердия мальчишек мука летала по кухне, и теперь они двое стали похожи на привидений, даже Сакура и сенсей стали слегка бледнее.

Сакура веселилась, наблюдая за невозмутимым сенсеем, чьё истинное настроение выдавала еле заметная робость движений, и за своими юными дицзы, которые набросились на несчастное тесто словно голодные демоны и мучили его до смерти. Если бы тесто было одушевлённым, Сакура бы его даже жалела.

Наконец, война с кулинарией стала подходить к концу. Тесто капитулировало перед напором мальчишек и превратилось в ровные кружочки, начинка только ждала своего часа, а на плите нагревалась чуть подсоленная вода.

Последний бой объединил их. Изначально мужчинам на кухне Сакуры казалось, что лепить вонтоны — самое легкое. Но они были слишком самоуверенны. У Сакуры получались аккуратные ровные "мешочки", даже количество складок на верхушке было одинаковым. У Саске не получалось так, вонтон выходил кривой и косой. В конце концов он смухлевал и скопировал шаринганом технику заворачивания фарша в тесто у Сакуры.

Какаши был опытнее, поэтому скопировал технику Сакуры в самом начале, когда она делала первый вонтон.

У Наруто не было шарингана. Поэтому пока читеры Учиха и Хатаке лепили вонтоны наравне с богиней кулинарии Сакурой, Узумаки проигрывал свой бой. Тесто постоянно разворачивалось, иногда даже лопалось и начинка вырывалась на свободу. В конце концов терпение Наруто лопнуло, как стенка его вонтона, и он сделал вместо "мешочка" шарик. Это, конечно, не было похоже на вонтон — Наруто проиграл. Но проиграл достойно и оригинально.

Вода закипела, и в нее стали погружаться вонтоны двух читеров и "клецки" Наруто, на которые Сакура смотрела с улыбкой. Пока вонтоны варились, начинающие повара наконец заметили хаос на кухне. Холодные мурашки поползли даже по спине бесстрашного сенсея. Это требовательный холодный взгляд Сакуры говорил им прибраться. Даже стоя спиной к ней, хотелось вытянуться в струнку и гаркнуть: "Да, мой генерал!" Повелительная аура Сакуры не имела ничего общего с яки, но ощущалась чётче убийственного намерения.

Когда мужчины смотрели на ныряющие в воду вонтоны, они думали, что война наконец закончилась. Как же они ошибались! Уборка оказалась войной не менее жестокой и беспощадной.

Саске захотелось пойти в храм и зажечь для Микото палочку благовоний. Оказывается, быть женщиной, которая каждый день готовит на всю семью и убирает дом, очень непросто.

Когда все наконец закончилось и кухня засияла первозданной чистотой, был уже глубокий вечер. Какаши не заметил, как пролетело время. Странно, но в доме учеников он чувствовал себя уютно и неуютно одновременно. Он очень давно не проводил время в таких больших компаниях, разница в возрасте совершенно не чувствовалась. Это было действительно весело. Однако это был чужой дом, он был тут впервые, он вообще не бывал в квартале Учиха раньше. Члены великого клана боялись, что их секреты уйдут на сторону, ведь Какаши не имел отношения к ним, но обладал шаринганом. Учиха не могли как-то управлять гением и сыном героя, поэтому просто не пускали его за ворота. Нахождение на чужой неизвестной территории немного напрягало Какаши.

Аппетиный запах вонтонов заставил живот Наруто зарычать, но тот не смутился и даже, невиданное дело, проигнорировал подначку Саске. Учиха, наконец отмывшийся от последствий боя с тестом, теперь снова выглядел как наследник великого клана, разве что влажные волосы нарушали этикет. Но это было несущественно. Мальчишки нетерпеливо ждали, пока Сакура не расставит порции аппетитных вонтонов, даже сенсей заразился от них похожим чувством.

— Итадакимас. — Сказала Сакура с нежной улыбкой, взяв палочки для еды. Остальные последовали её примеру. За столом стояла атмосфера тёплого семейного ужина, и сенсей снова почувствовал неловкость. Его скорлупа апатии трещала из-за чистых эмоций учеников, щедро окутавших его.

Со стороны Какаши казался отцом семейства, но на эмоциональной картине все было наоборот. Очевидно, главой являлась Сакура, привыкшая заботиться о своих дицзы. Она и Какаши воспринимала лишь как ещё одного младшего. Все его годы ничего не значили в её глазах. Какаши был опытным убийцей, но в семейных и даже дружеских отношениях оставался полным профаном. Очередной повод чувствовать себя неловко под ободряющим взглядом не по возрасту взрослой девочки.

Несмотря на то, что вареные вонтоны обычно подавались в супе, Сакура предпочитала есть их с соусом. Поэтому на стол она поставила два вида приготовленных заранее соусов: нежный сметанный соус с зеленью и острый томатный, который любил Саске.

Наруто обычно не трогал что-то с помидорами в знак протеста, но в этот раз ему стало любопытно, и он обмакнул вонтон в томатный соус, как Саске. В следующее мгновение его глаза стали в два раза больше, а лицо мучительно покраснело. Тем не менее, он доел вонтон, и только тогда спросил:

— Как ты можешь это есть, Саске-теме?!

Учиха недоуменно взглянул на него. Этот соус был реально острым, он обжигал внутренности, но Саске нравилось. Если бы он не ел это с таким бесстрастным лицом и блаженным блеском во взгляде, Наруто ни за что не притронулся бы до томатного соуса!

— Монстр... — Джинчурики передёрнуло при виде Саске, с удовольствием поедающего свой ужасный томатный соус.

Какаши порадовался, что он сразу расставил приоритеты и следовал вкусам Сакуры, которая даже не притронулась к томатному соусу. Это уберегло джонина от страшной ошибки.

Нежный сметанный соус дополнял вкус вонтонов, нотки зелени и чеснока лишь подчёркивали аромат мясной начинки. Это блюдо было настолько вкусным, что могло вознести на пик блаженства любого гурмана. Учитывая то, что значительная часть ингредиентов была выращена на огороде Сакуры, блюдо даже заставляло чакру циркулировать чуточку быстрее. Но Какаши не заметил этого, увлечённый великолепным вкусом, который будто переносил его в другое измерение, полное удовольствия. Хатаке не пробовал ничего вкуснее за всю свою жизнь.

Чудесный вкус вонтонов увлёк детей настолько, что они заметили странность только съев больше половины своих порций. Какаши-сенсей не снимал маску даже, когда он ел. Тем не менее, он не испытывал никаких неудобств. Как так?

Три пары глаз пристально уставились на лицо сенсея. Он даже стал есть медленнее, чтобы исключить возможность подавиться, но не прокомментировал эти действия.

Странно, но после ужина Хатаке совсем не хотелось уходить. Тем не менее, иного выхода не было. Сенсей не видел, как Наруто безмолвно, одним взглядом предложил оставить сенсея ночевать в гостевой комнате, и как Саске в ответ задумчиво поджал губы, а Сакура качнула головой, будто говоря "Рано". Он мог бы восхититься уровнем взаимопонимания этих троих. Если в повседневной жизни он настолько высок, то каким же он будет в бою?

Дети проводили сенсея до ворот квартала. По дороге им встретилась группа Йошинори-сана, которая возвращалась с тренировки. Какаши удивило, как все эти люди почтительно поздоровались с его учениками. Ещё больше его удивило, почему они живут здесь. Наверно, ему стоит наконец обратить внимание на дела Конохи, тем более, когда эти дела напрямую касаются его учеников. В личных делах информации по ним оказалось слишком мало, и после всего произошедшего Какаши даже не знал, чего от них ожидать.

Йошинори проводил взглядом спину джонина. Он не знал, чего добивается его юный глава, приводя чужака в клановый квартал, и решил впредь быть немного собранней. Даже без вассальной клятвы его целью стала защита того, кто вернул его к нормальной жизни.

— Приходите к нам ещё, Какаши-сенсей! — Крикнул Наруто вслед джонину, который по обыкновению исчез в вихре листьев. Взрослый шиноби был похож на робкого зверя своим поведением "в домашних условиях", и седьмая команда полностью разделяла цель приручить его. Можно долго гадать о мотивах, сподвигших детей на такой поступок, но правда была до смешного проста: они могли это сделать, поэтому делали, и процесс "приручения" вносил разнообразие в их будни. Это был интересный опыт, к тому же, новые друзья никогда не бывают лишними, не так ли?

— Каналы кейракукей — это то, что связывает энергии вашей души и тела. После смерти шиноби каналы остаются как в теле, так и в душе. Именно поэтому марионетки из тел владеют техниками, что использовал шиноби при жизни, и душа, призванная в этот мир на время, тоже владеет всеми своими бывшими техниками. Но они имеют только половину силы, так как кейракукей разделена между душой и телом. — Говорила Сакура, когда обучала Наруто и Саске бессмертному пути. — Кейракукей — это всего лишь мост, по которому можно пройти, чтобы совершенствовать свою душу. Я даже склоняюсь к версии, что Рикудо-сеннин учил именно этому пути. Но теперь шиноби идут более лёгкой дорогой, совершенствуя тело, а не душу. Теоретически каждый человек может стать шиноби, ведь чакра есть везде. Однако становятся лишь те, кто обладает талантом и с рождения имеет хороший источник чакры. Конечно, этот путь позволяет стать очень сильным в рекордно короткие сроки, однако я хочу научить вас, как перешагнуть смертные пределы.

То, что говорила Сакура, было невероятным. Она опровергала законы мироздания, и Саске сомневался в правильности этой теории. Зато Наруто был лишён всяческих сомнений, он знал, что Сакура всегда права, и доверял ей безоговорочно. Конечно, он задумывался, откуда Сакура так много знает о строении души. Однажды он поделился с Саске версией, что Сакура — это реинкарнация Рикудо. В общем-то, Наруто был довольно близок к истине.

— Вместо того, чтобы расширять резерв, вы должны скапливать энергию в вашей душе, чтобы сформировать золотое ядро. Оно должно находиться здесь, где начинается спираль источника. — Сакура прикоснулась пальцем к своему животу. — Моё ядро уже сформировано, вам ещё только предстоит это сделать.

Саске активировал шаринган и нахмурился.

— Почему я не вижу золотое ядро?

Сакура тихо рассмеялась.

— Шаринган позволяет видеть лишь мост к душе, а не её саму. Золотое ядро расположено совершенно на другом плане, ты сможешь его увидеть только когда сам достигнешь моего уровня. И тебе для этого даже не понадобится додзюцу.

Они запомнили речь Сакуры слово в слово. Запомнили спокойную мелодию флейты, которая направляла их в медитации. То восхитительное чувство, когда они впервые почувствовали свои души, было самым ярким воспоминанием их жизни. Они делали то, что доселе считалось невозможным. Это ещё больше заставило мальчишек восхищаться Сакурой.

Из-за ритуала, проведенного в маленьком храме Учиха, они развивались очень быстро. Сакура фактически разделила с ними свою кровь и дух, поэтому подсознательно они уже знали, что нужно делать. Они инстинктивно стремились поравняться с Сакурой, поэтому их основы сформировались очень быстро, в то время как у другого человека на это могла бы уйти вся жизнь. Старание и талант учеников очень радовали Сакуру, ведь, чем быстрее они станут одного уровня, тем быстрее она сможет сбросить с себя роль учителя и снова веселиться с ними.

Золотые облака клубились внутри их душ, и Сакура часто любовалась этим зрелищем. На самом деле, если бы не тот ритуал, она не смогла бы видеть души мальчиков настолько чётко. Она в очередной раз уверилась в правильности своего поступка.

Основы были сформированы, но их нужно было укреплять. И этот этап был самым трудным и противным на всём пути, ведь укрепление основ было тесно связано с подготовкой тела. Сакура перескочила этот этап, сразу став божеством, но Саске и Наруто так не смогли бы.

Какаши замечал, что в последнее время Саске и Наруто приходят измученными, но, поскольку Сакура не подавала признаков беспокойства, он решил не волноваться. Их состояние не могло повлиять на результативность низкоранговых миссий, а миссии более высокого ранга для команды Какаши не хотел брать. Он устроил себе долгий отпуск в Конохе, и лишь иногда выполнял особые поручения Третьего хокаге. Хатаке даже немного радовался в глубине души, что не отказался от этих генинов. Они не имели к нему особых претензий, были вполне послушны и дружелюбны. Иногда они заставляли сенсея делать странные вещи и водили его с собой в разные места Конохи только чтобы показать красивый вид, но с этим можно было смириться. Должность сенсея подарила ему много свободного времени и возможность отдохнуть.

Вчера сенсей предупредил их, что будет занят целый день. Это было весьма удачное время, чтобы устроить им выходной, ведь примерно в этот период нужно было проводить основной этап очищения тела. Мальчики уже пили пилюли очищения костей, эликсир чистой крови, пилюлю, вычищающую шлак из тканей. Это было адски больно, но юные шиноби терпели эту пытку. Они не представляли, что им предстоит вытерпеть боль ещё ужаснее.

В подвале стояли две деревянных лохани, наполненных жидкостью настолько насыщенного изумрудного цвета, что она казалась почти чёрной. Интуиция Наруто подавала тревожные звоночки, холодная дрожь пробегала по спине Саске: от этих ванн они не могли ждать чего-то хорошего. Тем не менее, уверенный и ободряющий взгляд Сакуры их немного успокоил.

— Раздевайтесь и ложитесь в ванны. Будет больно, поэтому я обездвижу вас иглами. Вам придётся пролежать здесь примерно полдня под присмотром Акихиро-сана. Я не смогу находиться с вами, аура моего золотого ядра может помешать процессу. — Объяснив всё, Сакура выжидающе уставилась на детей. Они мялись и не спешили выполнять её приказ. Изящная розовая бровь Сакуры поднялась вверх, и Наруто наконец выпалил с отчаянным румянцем на щеках:

— Ты не могла бы отвернуться, Сакура-чан?

Сакура недоуменно моргнула, потом, будто что-то вспомнив, тактично отвернулась. Лёгкий плеск сказал ей, что мальчики уже в ваннах. Сакура действительно забыла, что она сейчас девочка, и правила приличия запрещают смотреть ей на обнажённых мальчиков. Но она не придавала этому значения, в отличие от самих мальчишек, которые скрылись бы в изумрудной жидкости с головой, если бы могли дышать водой. Но они не были рыбами, поэтому Сакура могла наблюдать два милых мальчишеских лица с ярким румянцем на щеках, который отчётливо выделялся даже в полумраке подвала.

Акихиро-сан покинул ловушку духов и молчаливо наблюдал за действиями юной девушки. Она с филигранной точностью воткнула иголки в акупунктурные точки, и мальчики расслабленно застыли. Они могли лишь вращать глазами. После этого она бросила в две лохани по одному цветку шиповника святой крови, дождалась, пока жидкость зашипит и поглотит алые цветы, и затем надавила на золотистую и чёрную макушки, заставив мальчиков с головой опуститься в ванну. Несколько всплывших пузырей говорило, что воздух в их лёгких заменился шипящей изумрудной жидкостью.

Глаза Акихиро-сана пораженно расширились.

— Сакура-сама! Они ведь... — У призрака Узумаки не было слов, чтобы выразить всю степень его шока. Неужели эта лисья богиня захотела убить своих воспитанников?

Но Сакура только спокойно улыбнулась.

— Не волнуйтесь, Акихиро-сан, пока идёт процесс очищения, они могут дышать этой жидкостью. Она будет шипеть до обеда, но если произойдёт что-то непредвиденное, сломайте печать, — Сакура проятнула призраку тонкую деревянную пластинку с алыми знаками на ней, — и я перемещусь сюда, чтобы решить проблемы. — Акихиро-сан из-за взаимодействия с Наруто теперь вполне мог называться полтергейстом. Сломать тонкую деревянную пластинку для него не было проблемой. К тому же, его аура не могла повлиять на процесс очищения, поэтому он становился куда безопаснее под присмотром.

Полное очищение выводило все токсины и шлаки из организма, а также оно перестраивало нервную систему, выводя реакцию и скорость на новый уровень. Было большой удачей найти Цинци Шен Сюэ в этом мире, поскольку его цветки в качестве катализаторов для очищающей ванны усиливали свойства в несколько раз. С шиповником Святой Крови для полного очищения хватает одной ванны, в то время как без него пришлось бы проходить эту болезненную процедуру три или четыре раза.

Сакура немного сочувствовала дицзы, она прекрасно знала, что они испытывают сейчас. Казалось, тело разрывают на миллионы крохотных кусочков, сшивают и снова рвут. И так раз за разом. Невозможно пошевелиться, невозможно закричать, изумрудная шипящая жидкость сжигает лёгкие дотла, проникает под кожу через поры тысячами огненных змеек. В очищающей ванне практик чувствовал холод настолько сильный, что было горячо, и такой жар, который казался холодом. Эти ощущения были настолько болезненны, что сводили с ума. Но лишь через боль можно было достичь совершенства, и её воспитанники должны были познать эту боль.

Поскольку у неё сейчас не было других дел и ей следовало держаться подальше от дома, Сакура решила прогуляться по Конохе. Она изменила своему обычному наряду и гуляла в простой белой юкате как в детстве. Она не задумывалась, куда идти, её мысли были заняты состоянием ее учеников. Конечно, она не могла вечно ограждать их от боли, она даже честно предупредила, что очищающие ванны принимать неприятно, но все равно чувствовала уколы вины. Бай Ху не знал, что такое вина, да и Сакура довольно редко это ощущала, и не могла справиться с этим чувством из-за своей эмоциональной неопытности. Поэтому она даже не заметила, как забрела на полигон. Он был уже занят, поэтому Сакура сначала захотела тихо уйти, но потом любопытство взяло верх, и она решила посмотреть, кто же так усердно трудится над собой в одиночестве на отдалённом полигоне.

Из-за мешковатой одежды не сразу можно было понять, мальчик это или девочка. Короткие темно-синие волосы развевались после каждого удара по толстому деревянному столбу. Несмотря на хрупкость изящных маленьких кистей рук, удары были сильными, и каждый из них создавал импульс, заставляющий воздух расходиться волнами в стороны. Её большие глаза казались полностью белыми, в них невозможно было увидеть зрачок, но девочка не была слепа. На её личике застыло странное выражение, которое заинтересовало Сакуру: одновременно решительное и болезненное. С первого взгляда было видно, что эта девочка не имеет уверенности в себе.

Сакура особо не скрывалась, поэтому девочка вздрогнула, заметив её. С испуганным и робким лицом она спросила:

— Чт-то вы здесь делаете, Сакура-сан? — Её голос дрожал.

Сакура вспомнила эту девочку. Хьюга Хината, ничем не примечательная тихая мышка из её класса. Несмотря на то, что она была дочерью главы великого клана, её характер был воистину жалок. Она боялась причинить кому-либо вред, поэтому проигрывала все бои в тайдзюцу без исключения. Немыслимо для потомка клана, который специализировался как раз на этой ветви искусства шиноби! Она имела силу, но не могла ей пользоваться и развивать её из-за характера.

— Простите, Хината-сан, я случайно забрела сюда и увидела вашу тренировку. Это ведь полигон вашей команды, верно? Почему вы здесь занимаетесь в одиночестве?

— У Кибы и Шино дела в своих кланах, поэтому мы не выполняем сегодня миссий, и я захотела немного потренироваться. — Хината отвечала смущённо, опустив лицо вниз, но её голос уже не так дрожал. Она сама не понимала, почему присутствие Сакуры ее успокаивало. На самом деле Хината всегда восхищалась "бесклановой принцессой", ей казалось, что Харуно Сакура гораздо лучше подходит на ее роль. Сильная, решительная, умная и обладающая идеальными манерами Сакура могла бы стать гордостью даже великого клана, родись она наследницей. Несмотря на высокое происхождение, Химэ Хьюга казалась рядом с бесклановой Сакурой обычной простолюдинкой. Хината всегда восхищалась Сакурой Харуно и хотела быть похожей на неё. Сама же "принцесса Академии" даже не подозревала, что занимает место кумира в сердце маленькой Химэ.

Сакура не стала спрашивать, почему Хината занимается здесь, а не на хорошо оборудованном полигоне своего клана. В клане к Химэ относились с презрением, естественно, что она чувствовала себя там неуютно и предпочитала тренироваться в одиночестве. Сакура могла бы её оставить здесь, но эта маленькая робкая девочка вызывала в ней симпатию и умиление. К тому же, у Сакуры сейчас было полно свободного времени, и провести его с застенчивой Химэ Хьюга показалось хорошей идеей.

— Потренируемся вместе, Хината-сан? Думаю, это принесет больше результатов, чем избиение куска дерева. — Казалось, мягкий обволакивающий свет исходил из глаз Сакуры. Её светлый образ походил на лик святого, заставляя сердца биться чаще в благоговении.

Хината не могла поверить своему счастью. Она довольно часто мечтала, как просит Сакуру-сан потренировать её, но не могла исполнить эти мечты из-за робости. И вот, сама "принцесса" Сакура предлагает ей совместную тренировку! Сегодня счастливая звезда наконец взошла над головой Химэ Хьюга?

Из-за переполнявших её эмоций Хината могла только кивнуть. Она боялась посмотреть в лицо Сакуры из-за сильного смущения, охватившего её. Только тёплый улыбающийся голос Сакуры вывел её из оцепенения:

— Нападайте, Хината-сама.

Хината не могла игнорировать это. Куда-то исчез её страх навредить, и она сражалась в полную силу. Сакура уклонялась от всех её ударов, не атакуя в ответ, но Хината все равно чувствовала восторг. Она впервые настолько свободно могла сражаться с кем-то.

Сакура анализировала движения Хинаты. Она немножко смухлевала и добавила в свой голос духовной силы. Это было разновидностью музыкальных техник онмеджи, которыми Сакура владела лишь самую малость хуже, чем мечом. Голос или музыка, наполненные духовной силой, могли ввести человеческое сердце в смятение или наоборот, внушить спокойствие и решительность. В новой жизни музыкальные техники нравились Сакуре всё больше и больше.

Хината вскоре выдохлась, так и не задев Сакуру ни разу. Она стояла, оперевшись на колени, и тяжело дышала. Хината ясно увидела огромную пропасть между ней и Сакурой, но всё равно была счастлива. Тренировка с живым противником действительно была куда результативнее. Тем более Сакура относилась к ней хорошо, в отличие от Кибы, который слишком часто шутил насчёт ее робости. Шино вообще был не от мира сего и немножко пугал Хинату.

Когда Хината отдышалась, Сакура стала комментировать этот бой.

— Стиль Хьюга слишком жёсткий для вас, Хината-сан. Здесь нужны сильные, решительные удары, а ваш характер очень мягок. — Хината огорчилась. Ей очень часто ставили в упрек мягкость её характера, но девочка не могла изменить саму свою суть. Она ещё ниже опустила голову, в её больших белых глазах стояли слёзы. Сакура заметила это и, наплевав на этикет, ободряюще взъерошила волосы Хинаты, как часто делала с Наруто. Глаза Хинаты стали ещё больше от этого жеста. Юная Химэ и никогда не получала такой ласки. Хинату взволновал этот знак внимания от её кумира, и слёз в её глазах стало еще больше, только теперь это были слезы радости, а не огорчения.

Сакура даже растерялась от такой реакции. "Бедный ребенок..." — подумала она и продолжила вслух, делая вид, будто не замечает этого щенячьего взгляда.

— Вам не нужно ломать свой характер, Хината-сан, он чудесен. — Сакура говорила правду. Среди самоуверенных дерзких куноичи Хината была словно нежный не распустившийся бутон. Это выгодно отличало её от остальных девушек. — Просто будьте мягкой и плавной, как вода. И... Неплохо было бы использовать ноги. Нападайте ещё раз и следите внимательно за мной.

Хината последовала приказу Сакуры. Теперь она не уклонялась, а мягко отводила удары Хинаты и немного подталкивала её. Прикосновения Сакуры были невесомы, словно крылья бабочки, однако Хината всякий раз теряла равновесие и падала на землю. Падала и решительно поднималась, глядя во все глаза на Сакуру. Она пыталась скопировать её движения, будто её додзюцу был шаринган.

Этот бой длился дольше предыдущего. Хината теперь нападала без сильного энтузиазма. Её целью было не задеть Сакуру, а научиться. В конце концов, Хината даже стала использовать приёмы Сакуры против неё самой.

Призрачные лисьи уши прядали, выражая довольство своей хозяйки. Хината на самом деле была очень талантливой и быстро училась. Это добавило симпатии к химэ Хьюга и взрастило в Сакуре презрение к остальным членам клана. Видимо, белые глаза и правда слепы, раз они не сумели разглядеть перед собой такой талант.

Сакура привыкла учить Саске и Наруто, и преподавание стало ей нравиться. Учить такую старательную девочку было одним удовольствием. Сакура не держалась за своё тайдзюцу, она не считала эти приёмы каким-то секретом. Зато Хината была сражена наповал щедростью Сакуры. Клан Хьюга ревностно оберегал свой стиль, а Сакура запросто делилась связками из своего особенного стиля, который в Академии все признали лучшим.

После боя Сакура показала Хинате несколько простых связок движений, и Химэ стала отрабатывать их под её присмотром. Однако чего-то не хватало, движения были недостаточно плавными, по старой привычке в них прорывалась резкость стиля Хьюга.

Сакура достала из печати внутри широкого рукава флейту из корня шиповника Святой Крови. Этот инструмент выглядел довольно просто и не имел практической ценности: Сакура вырезала его, чтобы потренировать свои музыкальные навыки.

— Давайте под музыку, Хината-сан. Сосредоточьтесь на мелодии и не думайте ни о чем.

Звуки флейты очаровывали, взлетая под небеса и вновь падая на землю. В мелодии флейты слышалось тихое течение реки, безмятежное спокойствие океана и смех горного ручейка. Хината растворилась в этой мелодии, поддалась ей, пошла навстречу. Она поймала ритм и перестала обращать внимание на всё вокруг. Мелодия вела её, и движения Хинаты стали похожи на танец. Каждая новая связка следовала ритму музыки. Хината прикрыла глаза, искренне наслаждаясь происходящим.

Сакура влила немного духовной силы в музыку, чтобы помочь Хинате раскрыться, но даже она не ожидала такого результата. Хината танцевала, словно беззаботный лесной дух, на её лице застыл приятный румянец и мягкая счастливая улыбка, делая юную девушку невероятно милой. Каждый жест был наполнен грацией и плавностью, являясь отрадой для глаз. Такая Хината, свободная от своей робости, по-настоящему восхищала. Она прикрыла глаза, но её движения всё же равно были идеально точными, без единой ошибки.

Мелодия закончилась, но в маленьких ушках Хинаты ещё звучали её отголоски. Она стояла, подняв лицо к небу, и всё ещё не открывала глаз. Ветер развевал её волосы, и этот нежный образ был наполнен дыханием счастливой юности. Сакура могла бы сравнить Хинату с нежным бутоном едва раскрывшегося пиона.

Наконец, чары музыки отпустили Химэ, и она обернулась к Сакуре с немного испуганным и смущенным лицом. К ней снова вернулась её робость, причудливо смешанная с горячей благодарностью Сакуре.

— Вы были прекрасны, Хината-сан. — Похвалила её Сакура и закончила с нотками сожаления, спрятав флейту. — Но мне пора возвращаться домой. Если хотите, потренируемся в следующий раз вместе.

Сакура улыбалась, словно доброе божество, и лицо Хинаты густо покраснело. Она робко пробормотала что-то неразборчивое, но, судя по эмоциональному настрою, это было согласием встретиться ещё раз для тренировки.

Хината неотрывно смотрела на удаляющуюся ровную спину Сакуры, и её сердце по необъяснимой причине начало биться чаще.

— Сакура-сан... — Прошептала она. Но Сакура уже была слишком далеко, чтобы услышать.

Сенсей не вернулся ни на следующий день, ни на третий, ни на четвёртый. Седьмая команда немного волновалась из-за этого затянувшегося дела, однако, они не тратили свои силы на переживания. В данном случае они посчитали уместным придерживаться фаталистической философии. Если сенсей умрёт — им об этом сообщат, и они принесут цветы к памятнику павшим шиноби. Если вернётся — они будут рады. А сейчас появившееся свободное время лучше тратить с пользой.

В дни, когда не было сенсея, седьмая команда собиралась вместе лишь на завтрак и ужин. Мальчики всё ещё приходили в себя после полного очищения и привыкали к новым возможностям в реалиях повседневной жизни. Фактически им приходилось контролировать себя, чтобы не быть слишком быстрыми. Им даже нельзя было спарринговаться, пока они не привыкнут к увеличившейся скорости и силе, иначе можно было нанести в процессе травму самому себе.

Саске, пожалуй, был единственным, кто тратил своё время на серьёзные дела. Он почти целый день проводил в госпитале, отлавливая шиноби, которые пытались сбежать от лечения. У бойцов Конохи был довольно странный менталитет, они боялись находиться в госпитале даже на минуту дольше необходимого, и как только они могли ходить — они уходили. Иногда вылезали через окна, иногда пользовались шуншином, были даже случаи, когда больные применяли хенге и под личиной врачей покидали это место через главный вход. Шиноби будто не знали, что недолеченные травмы могут сослужить плохую роль на миссии. На основании своих наблюдений Саске сделал вывод, что шиноби Конохи поголовно потенциальные суицидники. Не то, чтобы это его сильно волновало, но внутри последнего Учиха родился талантливый ирьенин, любящий свою профессию. И этого ирьенина раздражало, когда бессовестные пациенты так неуважительно относятся к его труду и губят своё и так небольшое здоровье. В конце концов он позаимствовал приём, что они впервые использовали на сенсее: связывал пациентов леской и цеплял к ней взрывные печати. Если больной начинал двигаться и выпутываться, леска могла повредить печати. И поскольку эти фуин были усовершенствованы Наруто, если узор на них нарушался, они не становились бесполезными бумажками, а сразу взрывались. Саске считал, что раз шиноби не ценит свою жизнь, то нет разницы, умрёт он раньше, взорвавшись в ловушке, или позже, когда застарелая травма подведёт его в критический момент. Саске Учиха был очень принципиален, когда дело касалось медицины. Он делал свою работу качественно вне зависимости от желаний пациента.

Пока Саске повышал свою квалификацию как медика и зарабатывал славу самого беспощадного ирьенина Конохи, Наруто веселился и издевался над стариком Третьим, обучая его внука нехорошим вещам.

— Итак, мои верные последователи, — Наруто расхаживал перед троицей детей с таким видом, словно был генералом многотысячной армии, который своей речью воодушевлял солдат идти в бой. — Первое правило тайного клуба?

— Не попадаться! — Крикнул Конохомару.

— Неправильно! — Резко ответил Наруто. — Моэги?

— Первое правило тайного клуба: никому не говорить о тайном клубе! — Чётко отрапортовала будущая куноичи с забавными хвостиками и продолжила. — Второе правило тайного клуба: отрицать свою причастность к делам тайного клуба.

— Не попадаться было третьим правилом, — дополнил Удон, глядя на Конохомару, и шмыгнул носом.

— Вижу, вы всё усвоили. Отлично! — Улыбка Наруто была ослепительно яркой. — Вы должны быть незаметны, действуя на чужой территории. Враг не должен услышать даже вашего дыхания! К сожалению, один из вас не может быть скрытным в силу неких физиологических причин. — Два недовольных детских взгляда скрестились на Удоне, который страдал от вечной аллергии и имел не проходящий насморк. — Но я, как ваш командир, позаботился об этом.

Наруто продемонстрировал ярко-красную круглую пилюлю. Удон смотрел на этот шарик с нескрываемым подозрением.

— Я сам её сделал. С этой высокоранговой медицинской пилюлей ваш брат по тайному клубу забудет о своём насморке. Выпей, Удон, когда подействует, пойдём на дело. — Наруто улыбался мягко и заботливо, протягивая мальчику в круглых очках пилюлю и флягу с водой. Однако сам Удон ощущал, как холодный пот льётся по его спине. Он уже неплохо знал их "братика", и это знакомство заставило его интуицию развиться до звериного уровня. Другими словами, его пятая точка, которая постоянно страдала от их проделок и в которой предположительно зародилось шестое чувство Удона, почти прямым текстом говорила, что пора бежать без оглядки.

Однако требовательные взгляды друзей прожигали его, и Удон, уверенный, что пожалеет об этом, всё же проглотил пилюлю. Как только красный шарик скользнул в пищевод, глаза Удона стали больше и круглее его очков, а лицо своей краснотой могло бы поспорить с цветом мака. Не смея даже дышать, Удон в несколько глотков выхлебал всю воду из фляги. Это не принесло нужного результата, но к мальчику хотя бы вернулась способность дышать. Он высунул язык и попытался руками стереть огненную горечь пилюли, однако не преуспел.

Конохомару с дрожью уставился на улыбающегося Наруто. Братик был жесток...

Прошло всего десять минут, когда мучения Удона закончились, но тому казалось, что он горел в Аду вечность. Измученный и без единой мысли в голове он лежал на пыльной дороге, наслаждаясь отсутствием экстремальных ощущений. Он даже не заметил, что Наруто не соврал насчёт пилюли: его насморк действительно прошёл.

Наруто имел своеобразные отношения с алхимией. Он правда приготовил медицинскую пилюлю высокого ранга каким-то чудом, однако у этой пилюли был побочный эффект. В частности, её вкус, эквивалентный экстракту перца чили, мог пробудить к жизни мёртвого. Саске даже считал, что все лечебные свойства пилюли Наруто были вызваны лишь её отвратительным вкусом.

Моэги осторожно ткнула Удона носком ботинка.

— Эй, Удон, ты живой?

Удон очень хотел притвориться мёртвым, но всё же поднялся на ноги с мученическим стоном. С каждой секундой ему становилось всё лучше и лучше.

Когда строй из троих детей перед ним поравнялся, Наруто продолжил беседу.

— Конохомару, какова наша цель на сегодня?

— Доказать, что Эбису-сенсей извращенец!

Наруто дьявольски захихикал. План родился в его голове мгновенно.

— Конохомару заманивает Эбису в сторону женских купален, Удон страхует, Моэги со мной, ей я дам инструкции, когда придёт время. Все поняли? — Трио синхронно кивнуло. — Тогда тайному клубу стоит приступить к делу!

Наруто и Моэги ушли к общественным женским купальням, а Конохомару с Удоном — искать Эбису.

Лучшего человека для поиска этого токубецу-джонина, чем Конохомару, было не сыскать. Эбису присматривал за ним с самого детства, и Конохомару прекрасно знал характер своего сенсея и знал, где его найти.

Конохомару на самом деле был довольно талантлив. Когда в спину Эбису ударил мелкий камешек, он даже не сразу заметил нападавшего. Однако гримаса Конохомару с высунутым дразнящим языком вызвала у него зубную боль. Внук Третьего был той ещё занозой в заднице.

Эбису ожидаемо погнался за Конохомару, скорее чтобы вернуть мелкого хулигана под светлые очи его деда, чем наказать. Однако Конохомару ловко петлял по запутанным переулкам Конохи. С поддержкой Удона, который отвлекал Эбису и выдергивал друга прямо из-под носа джонина-воспитателя, у того не было и шанса, чтобы поймать "достопочтенного внука".

Конохомару верно вел свою жертву в ловушку. Он прекрасно справлялся с ролью морковки, которая висит на леске перед носом ослика и заставляет его идти вперед в попытке её съесть.

Конохомару выскочил прямо перед Наруто и спрятался за камнем. Это был сигнал для Моэги, которая сразу же забежала внутрь купальни.

— Помогите! Там извращенец напал на мою сестренку! — Крикнула Моэги толпе полуодетых женщин, которые только-только вышли из купален. Её большие чёрные глаза сияли испугом и искренним негодованием. Видя такую реакцию малышки, сердца женщин наполнились праведным гневом в адрес извращенца, посмевшего ее напугать.

Ах, они не знали, насколько коварна эта маленькая девочка с милыми хвостиками, чьим воспитанием занялся сам Наруто Узумаки!

Ловушка захлопнулась в тот момент, когда Эбису выскочил на поляну перед купальнями. Наруто столь быстро сложил печати своей извращенной техники, что Эбису успел увидеть лишь её результат.

Перед токубецу-джонином стояла девушка, которая могла стать причиной усыхания мозга мужчины из-за нехватки крови, перекочевавшей вниз. Длинные волосы были чуть влажными и струились по покатым светлым плечам, словно золотые змеи. Капельки воды соблазнительно стекали по ключицам. Девушка трогательно прижимала к груди большое махровое полотенце, однако оно не могло скрыть её шикарных форм. Огромные голубые глаза смотрели столь наивно и испуганно, что могли растопить сердце самого жестокого тирана.

Эбису застыл, пораженный. Только кровь потекла из его носа.

Это было фатальной ошибкой токубецу-джонина. Женщины, приведённые Моэги, увидели эту картину именно так, как и ожидалось юными манипуляторами. Эбису выглядел как последний извращенец, а Наруто со своей техникой соблазнения смотрелся бедной жертвой пошлого мужлана.

— Бей извращенца! — Крикнула одна из дам в хлопковой банной юкате. Остальные женщины поддержали её похожими гневными возгласами.

Эбису опомнился и бросился бежать, однако ему сегодня очень не повезло: среди разъяренных женщин не было ни одной гражданской. Ярость придавала куноичи сил, и шансы Эбису оторваться от них равнялись нулю.

В пылу этой свалки тайный клуб тихо удалился. Им лучше было не попадаться под горячую руку.

Только отойдя на приличное расстояние, Конохомару позволил себе восхищённый возглас:

— Это было круто, братик Наруто! Твоя техника соблазнения невероятна!

— А то! — Наруто гордо задрал нос. — Как мой лучший ученик, ты должен добиться хорошего результата в этой технике! Нужно уделять больше внимания деталям, у твоих девушек плохие формы. — Строго закончил самопровозглашённый сенсей.

Конохомару кивнул, полный решимости превзойти Наруто в Ойроке-но-дзюцу. Его техника соблазнения будет лучше!

— Кстати, Моэги, ты хорошо постаралась. — Вечный румянец на щеках девочки стал ещё гуще. Ей не очень нравилась извращенная техника Наруто, но она искренне восхищалась своим "сенсеем". Он не относился к ним свысока, хоть и был старше, учил их некоторым трюкам. К тому же хулиганить вместе с ним было весело, и под командованием Наруто их ещё ни разу не поймали на горячем. Моэги Казамацури было за что уважать Наруто Узумаки.

Несмотря на то, что они фактически подставили человека, никто не испытывал угрызений совести. Дети давно искали шанса поквитаться с Эбису за его бесконечные скучные нотации, а Наруто в принципе не знал слова "совесть". Это чувство ему заменяла Сакура и подзатыльники Саске.

Даже Удон, немного обиженный на Наруто из-за отвратительной пилюли, теперь оттаял. Оказывается, дышать воздухом Конохи, наполненном разными запахами, так приятно! Раньше, из-за насморка, его нюх был атрофирован, и сейчас мальчик искренне наслаждался возможностью полноценно дышать и не шмыгать носом каждые три секунды.

Наруто раз за разом прокручивал в голове лицо Эбису, когда тот увидел его технику соблазнения. Определенно, он запечатлит это выражение на бумаге, когда вернётся домой, и будет им любоваться долгими вечерами. Ради таких лиц стоило придумать Ойроке-но-дзюцу.

День для тайного клуба имени Наруто Узумаки прошёл не зря.

Сакура не догадывалась о развлечениях её голубоглазого воспитанника. Впрочем, даже если бы знала, она бы не сказала и слова против, пока его проказы не привели бы к разрушению Конохи до основания. Она считала, что Наруто был вполне самостоятелен и мог нести ответственность за свои поступки.

Конечно, она знала, что её дицзы проводит время с тремя детьми. Он уже привязался к ним, и, хоть Сакура была лично не знакома с Конохомару, Моэги и Удоном, она знала их как сам Наруто из-за его рассказов. Наверно, Узумаки и сам не догадывался, что эти трое занимают много места в его мыслях.

Наруто продолжал вести себя как ребёнок, но Сакура ясно видела: он повзрослел. Это придавало её чувствам привкус ностальгии.

Теперь, когда Наруто и Саске были заняты, она была благодарна судьбе за ту случайную встречу с Хинатой. Робкая Химэ Хьюга позволила Сакуре не чувствовать себя одиноко. Конечно, духовно её первые друзья не отдалялись от Сакуры, но они в последние дни проводили вместе не так много времени. Никаких планов они не имели, поэтому Сакура могла бы скучать от безделья, если бы не Хината.

Пока Наруто устраивал подлянки для Эбису, Сакура ждала Хинату у ворот квартала Учиха. В её руках была корзинка с лёгкими закусками, приготовленными лично ей. Сегодня они с Хинатой договорились устроить небольшой пикник. Две юные девушки уже вполне могли называться подругами. В таком неиспорченном возрасте установление дружеских связей происходит очень быстро.

Сакура не узнала бы Хинату в этот день, полагайся она только на зрение, настольно Химэ Хьюга была непохожа на себя обычную. Белая юката с узором из цветов лавандового оттенка была не менее закрытой, чем обычный наряд Хинаты, но в ней Химэ смотрелась настоящей нежной леди. В целом она сейчас оделась в стиле Сакуры, только вместо гэта Хината носила дзори, из-за чего оказалась почти на голову ниже лисьего божества.

За спиной Хинаты стоял молодой парень из побочной ветви Хьюга. Он прожигал Сакуру подозрительным взглядом, но та его высокомерно проигнорировала, обращаясь только к Хинате.

— Вы сегодня очень красивы, Хината-сан. Только кое-чего не хватает. — С этими словами Сакура вынула один гребень кандзаши с белыми яблоневыми цветками из своей причёски и заколола им волосы Хинаты сбоку. Теперь маленькая Хьюга стала ещё больше походить на принцессу. — Считайте это моим подарком.

Хината густо покраснела от такого невинного жеста её подруги. Она не сразу вспомнила, что должна была сообщить Сакуре некоторые изменения в планах. Все заготовленные слова вылетели из её головы.

— С-сакура-сан... — Хината сжала кулачки, собираясь с мыслями. — Отец попросил Ко присмотреть за мной, поэтому сегодня он пойдёт с нами.

Изящная розовая бровь приподнялась.

— Ко — это тот юноша, что стоит за вами, Хината-сан? — Хината кивнула. Она очень смущалась из-за того, что отец фактически приставил к ней надсмотрщика, и боялась, что он помешает их пикнику. Но Сакура развеяла её опасения. — Думаю, он не будет нам мешать. Пойдёмте, Хината-сан, я покажу вам одно замечательное место.

Идти пришлось довольно долго. Но когда они явились к пункту назначения, у Хинаты вырвался восхищенный вздох: это место было действительно красивым.

Сакура привела её на тот самый обрыв, где когда-то повстречала Шисуи.

Румянец застыл на щеках Хинаты. Эта поляна с шумящей внизу рекой была полна дикими цветами, она выглядела очень уютно и романтично. Не считая Ко, они были с Сакурой наедине. Это было похоже на свидание.

Шисуи-Ву Хэнг имел некоторую связь с внешним миром через его хозяйку. Пользуясь органами чувств кицунэ, эмоции Хинаты не стали для него секретом, и от этого он бился в истерике на пороге маленького храма во внутреннем мире. Сакура... Она привела Хинату на место его смерти. У его госпожи очень своеобразный вкус. Пожалуй, если она действительно когда-нибудь будет выбирать место для свидания, Ву Хэнгу придётся дать ей несколько советов... А то, упаси ками, приведёт избранника на кладбище...

Из-за Ко Хината немного смущалась, однако вскоре Сакура её разговорила. Она устроила этот пикник, чтобы познакомиться с Хинатой ближе. Все же во время тренировки не до праздных разговоров.

Оказалось, Хината та еще сладкоежка. Сакуре пришлось пообещать принести ей в следующий раз ещё цитрусового печенья. Робкое личико Хинаты и её огромные умоляющие глаза растопили бы и более жестокое сердце.

Ко не прислушивался к девичьей болтовне. Его взгляд был устремлён на тарелки с едой, расставленные на пледе, на котором сидели девушки. Аппетитные запахи дразнили нос Хьюга, который ещё даже не завтракал.

Сакура едва не вздрогнула, услышав из-за спины страшный рык. Честно говоря, она немного забыла о Ко, увлёкшись разговором с Хинатой.

Красное от смущения лицо молодого парня развеселило Сакуру и она перестала относиться к нему предвзято, пригласив его "к столу". Сердце Ко наполнилось благодарностью. Незримая стена между Сакурой и этим парнем пала.

Время летело незаметно. Сакура сыграла для Хинаты на флейте, потом попробовала научить этому саму химэ. Провальная попытка, но было весело.

Ко впервые видел, как маленькая химэ так открыто улыбается и смеётся. Он не представлял, что она может быть такой очаровательно живой. Будто в родном квартале на неё давил тяжкий груз, а Сакура сняла его на этой поляне.

Ко старался не мешать, и девушки веселились до самого заката. Когда небо окрасилось алым, они сидели рядом в тишине. Сейчас, в этот вечер, между ними слова казались неуместными: уже было сказано всё, что нужно.

Ко боялся вздохнуть, глядя на двух девушек на фоне алого неба. Казалось, он присутствовал при рождении чего-то чудесного и хрупкого, словно замёрзшая паутинка.

Ко забрал Хинату и исчез в шуншине. Хьюга нужно было вовремя вернуться в клан, и Хината не могла проводить Сакуру. Однако Химэ перед уходом подарила Сакуре букет цветов, собранных на этой поляне.

Вьюнок — красота. Душистый горошек — благодарность за хорошо проведенное время. И несколько синих ирисов, сорванных на краю поляны, — "Я очень дорожу твоей дружбой".

Хината была слишком робкой, чтобы выразить свои чувства прямо, и сделала это через цветы. Очевидно, она не думала, что Сакура догадается о смысле её послания: Харуно никогда не посещала специальные занятия для куноичи, где изучался язык цветов.

Сакура покачала головой с улыбкой. Хината была слишком милым ребёнком, её так и хотелось потискать за щечки или накормить чем-нибудь вкусненьким. К тому же, до Хинаты Сакуру окружали только друзья мужского пола. Даже в прошлой жизни Бай Ху не слишком хорошо ладил с девушками, сказать по правде, их для него не существовало. Ощущения от общения с девочкой подкупали своей новизной, и Сакура вернулась домой в прекрасном настроении.

Её день тоже прошёл не зря.

Несмотря на своё название, Лес Смерти был полон звуками кипящей в нём жизни. Шёпот листьев, шелест лапок огромной многоножки, вышедшей на охоту, разъяренный звериный рёв и трели птиц, лишь малая часть из которых отказывалась перекусить свежим мясом. Несмотря на все это ошеломляющее разнообразие мутировавшей жизни, Сакура чувствовала себя уютно и спокойно. Она сидела на площадке домика на дереве и пила чай, наблюдая за сценой, что развернулась далеко внизу.

Звуки не доносились до такой высоты, однако зрение Сакуры было достаточно острым, чтобы видеть всю картину целиком. Зелёные глаза удовлетворенно щурились: Сакура не испытывала и тени беспокойства, хотя казалось, её воспитанники находились в затруднительной ситуации.

— Саске, не натягивай так сильно леску! Нельзя повредить шкуру! — Крикнул Наруто, глядя, как тонкая металлическая нить давит на алую чешую.

Саске смерил его недовольным взглядом, но ослабил натяжение лески. Однако это было ошибкой: почувствовав возможность освободиться, огромная красная ящерица забилась с удвоенной силой в путах. Саске пришлось выпустить конец лески, иначе его ладонь оказалась бы порезана до кости. Травма далеко не критическая для ирьенина его уровня, но сейчас нельзя было отвлекаться на исцеление. Малейшая неосторожность — и зверь мог бы причинить ему куда более опасные травмы.

Эта саламандра вышла к их дереву, когда они в очередной раз пришли проведать запасы сушеных трав. Мальчики просто не могли упустить такой экземпляр. Ящерица была в холке выше лошади, имела приятную на ощупь красную чешую и крутой нрав. Длинный гибкий хвост выбивал щепки при каждом ударе из вековых деревьев, мощные когти оставляли рытвины в земле. Но саламандра отличалась от обычной ящерицы не только размерами. Она плевалась кислотой! Причём делала это весьма метко. Наруто, уклонявшийся от удара хвоста, почти попал под кислотный плевок, но Саске успел его выдернуть.

На самом деле убить такую саламандру было не слишком трудно даже в одиночку для Наруто. Но сейчас их цель была сложнее. Они охотились не за трофеями, а за ингредиентами. Им нельзя было повредить шкуру и пролить слишком много крови. Эти условия усложняли охоту на ящерицу.

В диаметре Лес Смерти был не слишком большим, однако множество видов животных свободно проживали в нём. Всё дело было в размере деревьев. Ветки были настолько широкими, что образовывали целые магистрали. Животные обитали не только на земле, они комфортно чувствовали себя на разных ярусах леса. Как правило, ящеры жили довольно высоко, но эти кислотные саламандры, пусть и были довольно ловкими и гибкими, плохо лазали по деревьям и предпочитали жить внизу, иногда забираясь лишь на самые нижние ветви.

Саламандра была не самым опасным хищником, но билась с такой яростью, будто была берсерком. Глупая ящерица не жалела жизни, Наруто едва удерживался от использования лезвий ветра. Он не мог наносить ящерице удары в полную силу, иначе её шкура точно оказалась бы в плохом состоянии.

Саламандра сделала мощный рывок вперёд, и её треугольные зубы едва не сомкнулись на плече Наруто.

— Шиматта! Я сделаю из тебя рагу, даттебайо! — Казалось, ящерица поняла значение резкого недовольного крика Наруто, так как набросилась на него с большей яростью, не замечая ничего вокруг. Она загнала Наруто в тупик: широкий ствол дерева загораживал путь, словно стена высотой до небес. Однако Узумаки лишь ускорился. За мгновение до столкновения с деревом он подпрыгнул, оттолкнулся от ствола и сделал сальто через спину ящерицы.

Ослепленная яростью саламандра не успела среагировать и врезалась своей широкой треугольной головой в дерево. Саске воспользовался этим шансом. Пока ошеломленная ящерица не двигалась, он прыгнул ей на спину и положил ладонь на затылок.

Изначально он хотел использовать рашиншо, однако эта ящерица вымотала его нервы и контроль Саске ухудшился. Он вложил слишком много чакры, и сам не понял, когда вместо псевдо-электрического разряда его рука передала настоящую молнию. Однако в этой технике все ещё использовался принцип рашиншо, и импульс стихийной чакры прошёл сквозь всю нервную систему зверя.

Ящерица упала. Её мозг и нервы оказались выжжены напрочь чакрой молнии.

— Вау, Саске, что это было? — Наруто заметил танцующие молнии, окутавшие на секунду ладонь Саске. — Выглядело круто!

Саске фыркнул, как обычно, не собираясь ничего объяснять. На самом деле он был недоволен. Конечно, пробуждение второй стихии было приятной неожиданностью, но для медика потерять контроль над чакрой смерти подобно.

Наруто продолжал расспрашивать Саске, пока тот наконец не устал от этой болтовни и не объяснил, что он использовал, чтобы убить ящерицу. Разговор совершенно не мешал им привычно разделывать тушу. Сакура предпочитала обычному мясу дичь из сорок четвёртого полигона, ведь она была насыщена жизненной силой, поэтому её воспитанники были опытными охотниками и знали о фауне Леса Смерти больше, чем кто-либо ещё.

Наруто сделал глубокий, но не длинный надрез на шее и сразу же подставил кувшин с узким горлом под маслянисто блестящий ручеек из темно-красной, почти чёрной крови. Когда довольно большой кувшин наполнился, Наруто запечатал его в свиток и стал помогать Саске снимать шкуру.

Вдвоём они управились довольно быстро. Снятая с животного чешуя потеряла первоначальный блеск и стала матовой, но от этого выглядела только красивее. Рисунок чешуек был очень мелким и радовал глаз. Теперь шкуру осталось только обработать, и любой кожевник продал бы душу за такой прекрасный материал, но эта кожа нужна была Сакуре для личных нужд. Только из-за просьбы своей подруги охотники были так осторожны в убийстве.

Сакуре нужна была лишь кожа и кровь, но Саске отковырял несколько треугольных зубов, планируя сделать из них простенькие амулеты, а Наруто срезал самые сочные куски мяса. Мясо саламандры было немного жестким и имело специфический привкус, но Сакура после нескольких экспериментов научилась его мариновать, чтобы убрать все недостатки. Только при воспоминании о нежных кусочках жареного на гриле мяса рот Наруто наполнялся слюной. Он готов был канючить этот деликатес двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, до тех пор, пока Сакура это не приготовит.

В тот же день работа закипела в подвале дома седьмой команды. Они расширили его ещё больше, и теперь в соседнем с лабораторией-мастерской помещении находилась настоящая кузница.

Наруто не смел заходить сюда, обоснованно считая, что испортит что-нибудь со своим переизбытком энергии. Он предпочёл заниматься обработкой добытой кожи на заднем дворе дома. Поэтому Сакуре помогал лишь Саске. Хотя скорее он просто наблюдал.

Широко открытые чёрные глаза провожали каждый жест Сакуры. Даже при ковке оружия она всё ещё выглядела изящно, хотя её щёки покраснели от жара печи. Саске внезапно подумал, что этот румянец на её сосредоточенном лице выглядит довольно мило. Затем, осознав, что мелькнуло в его голове, Саске испытал шок. До этого ему почему-то не приходило в голову, что Сакура — молодая девушка, фактически его ровесница. Она всегда ощущалась гораздо старше. Последний раз рядом с ней Саске испытывал что-то подобное только в тот день, когда они встретились на кладбище и после собрались втроём в доме Наруто. Но с тех пор прошло больше пяти лет...

Сакура подхватила кузнечными клещами почти готовый клинок и опустила его в бадью для закалки. Однако вместо масла там была свежая кровь саламандры, смешанная с кровью самой Сакуры.

Кровь зашипела вокруг клинка, и на её поверхности заплясали языки синего пламени. Они отражались в чёрных зрачках Саске, который чувствовал себя довольно странно. Казалось бы, это обычное изготовление клинка, но почему-то установилась мистическая атмосфера.

Обрывки пламени ласкали лезвие, прежде чем погаснуть окончательно. Сакура тщательно осмотрела клинок и оказалась полностью удовлетворена. Саске раньше не видел, как изготовливают клинки, но догадывался, что им хотя бы дают остыть, прежде чем точить и полировать. Однако он продолжал молчать и наблюдать: Сакура всегда знала, что делала.

От клинка исходил ощутимый жар, но Сакура, казалось, не чувствовала его. Она уверенными размашистыми движениями придала клинку бритвенную остроту. Она явно испытывала удовольствие, снимая с клинка верхний тёмный слой. Когда она закончила полировать лезвие, оно уже полностью остыло.

Если бы Саске был не таким сдержанным, он бы точно ахнул от восхищения, но восторг отражался лишь в его глазах. Лезвие с двухсторонней заточкой было настолько острым, что самый край казался прозрачным. Оно имело странный волнистый узор розоватого оттенка, и издалека казалось, что внутри меча заморожены цветы. Саске еще не знал, как будет выглядеть меч, но был уверен, что это оружие впечатлит любого. В конце концов, его сделала Сакура!

К вечеру следующего дня меч был полностью готов, и Сакура вышла на полигон, чтобы испытать его. Саске и Наруто, естественно, не могли пропустить такое событие: Сакура впервые создавала при них подобное оружие. К тому же, они тоже приложили свои усилия к этому, добыв для закалки кровь саламандры.

Прямое лезвие казалось кроваво-красным в лучах закатного солнца и притягивало взгляды. Саске разбирался в холодном оружии, но ещё не видел таких клинков. Очевидно, мечи такого типа не были распространены здесь.

Сакура называла этот тип меча "цзянь". Он имел прямое и не слишком широкое лезвие длиной чуть больше метра. Аккуратная небольшая гарда отдалённо напоминала полураскрывшийся бутон. Она была украшена гравировкой в виде растительного орнамента с цветком, вписанным в круг, в центре. Рукоять была оплетена красной кожей саламандры. К обуху был прикреплен красный шнурок с зелёной, как глаза Сакуры, бусиной и кисточкой на конце.

Этот меч не был чем-то особенным в руках Сакуры. Если бы она могла использовать Ву Хэнга, она даже не стала бы его создавать. Но того, кто не был божеством, этот меч действительно мог впечатлить.

Он идеально лежал в руке. Сакура сначала медленно делала базовые ката, пронзая воображаемого противника. С каждым взмахом её движения становились все быстрее и быстрее, пока её фигура не оказалась окружена сверкающим алым вихрем.

Саске беззастенчиво использовал всю мощность шарингана, но даже так движения Сакуры были на грани его восприятия: она двигалась слишком быстро. Наруто вообще ничего не мог различить, кроме алых отблесков меча.

На мгновение Сакура замерла, выставив меч горизонтально перед собой. И в следующее мгновение она уже оказалась на другом конце полигона, пройдя сквозь "отряд" металлических болванок, выполняющих роль тренировочных манекенов. Это было так быстро, будто она телепортировалось.

Для Саске все застыло на долгое мгновение. Длинные розовые волосы, поднятые сопротивлением воздуха, невыносимо медленно опускались на обманчиво хрупкую спину. Казалось, ничего не произошло, просто Сакура почему-то оказалась на двенадцать метров впереди.

Сакура опустила меч. Будто дожидаясь лишь этого сигнала, железные болванки развалились на куски, сверкая идеально ровными, до зеркальности, срезами.

Даже Наруто не нашёл слов в этот момент. Эта демонстрация оказалась слишком пафосной.

К счастью, мальчики успели прийти в себя, пока Сакура подходила к ним с лёгкой улыбкой на лице. В её глазах легко различался лукавый блеск: определенно, она не испытывала смущения из-за этого небольшого хвастовства своими возможностями.

Саске тоже понял, что Сакура показала этот приём специально, чтобы подразнить их и мотивировать. Однако он тоже воспользовался этим в полной мере: его шаринган сумел уловить и скопировать движения Сакуры. Если потренироваться, он, возможно, сумеет даже это повторить.

— Сакура-чан, твой меч круче даже великих мечей Тумана! — Наруто не сильно преувеличивал. Как и мечи Тумана, меч Сакуры имел определенные особенности, которые выделяли его из ряда обычного чакропроводящего железа. Он мог запасать чакру и делиться ей с владельцем в любой момент, хотя тут работал принцип "нельзя выпить из стакана, который ты не наполнил". Обладал небольшой склонностью к вампиризму вражеской чакры. Также этот меч не нуждался в заточке и был невероятно крепким. С таким качеством он мог разрубать даже мечи самураев словно бумагу.

Наруто неплохо знал историю многих деревень, поэтому, зацепившись за Туман, его мысли ушли к особенностям великих мечей и в конце этой цепочки сформировался вопрос, сорвавшийся с языка:

— Как зовут твой меч?

Сакура моргнула и честно ответила:

— Пока у него нет имени. По традиции имя мечу даётся после первой пролитой крови.

Наруто немного смутился. Он был просвещен во многих областях, но редко интересовался кендзюцу и его философией, которую исповедовала Сакура.

Внезапно Саске, не говоря ни слова, протянул Сакуре ножны для меча. Снаружи они были покрыты той же кожей, что оплетала рукоять. Даже металлические детали на этих ножнах были выполнены в том же стиле, что и гарда меча. Если присмотреться, то на коже можно было различить тиснение, которое складывалась в разнообразные положительные знаки: "защита", "долговечность", "твёрдость", "верность"...

Сакура с благодарностью взглянула на Саске: очевидно, ножны он сделал сам в тайне от неё, потратив на это всю ночь. Это был неожиданный подарок, Сакура была занята мечом и забыла про ножны. Внимательность Учиха к таким деталям выдавала его заботливые черты.

— Спасибо, Саске-кун. — В голосе Сакуры звучало тепло, когда она положила меч в идеально подходящие ему ножны. Саске не отважился встретиться с ней глазами, его взгляд был устремлён в сторону, а на лице сохранялось равнодушное выражение. Однако после этого "спасибо" кончики его ушей покраснели. Саске смущался своих заботливых черт.

Наруто заметил реакцию Саске на похвалу и рассмеялся, не сдерживаясь. Саске прожег его гневным взглядом. Пусть именно Узумаки был тем, кто помог снять ему мерки для меча вечером и прикрывал его отсутствие перед Сакурой, этот его смех развеял все следы благодарности Саске.

— Кусотарэ... — Прошипел Учиха и выпустил наружу свою яки. Но Наруто было чхать на это, жаждущий крови Учиха был для него всё равно, что злящийся котёнок: пушистый шарик со вздыбленной шерстью и коготками, которые едва ли могут поцарапать.

Молнии заплясали вокруг кулака Саске: он автоматически воспроизвёл своё "улучшенное рашиншо" в приливе гнева. Наруто в ответ на это только показал язык и убежал, спровоцировав Саске погнаться за ним.

Сакура лишь покачала головой, глядя на этот бедлам. Иногда она совершенно не понимала, что происходит с её друзьями. Может, стоит поискать книгу советов по воспитанию детей?

Казалось, создание меча Сакуры было добрым знаком, ведь на следующее утро Саске наконец встретил их сенсея. Вот только обстоятельства встречи были не самыми радужными.

Саске был в госпитале на особом положении, так как являлся единственным, кто хорошо мог видеть проблемы с кейракукей. Конечно, Хьюга с бьякуганом были бы еще лучше, но их медики работали только на клан. По сравнению с этим великим кланом, никто не мог звать последнего Учиха высокомерным.

Собственно, именно благодаря особенным навыкам Саске его допустили к сенсею.

Какаши Хатаке был плох. Даже его извечная маска не могла скрыть болезненную бледность кожи и впавшие глаза. На шаринган была наложена повязка из бинтов, уже расцвеченная красными пятнышками от кровоточащей глазницы. Сенсей был настолько плох, что смирился даже с капельницей. Однако он нашёл в себе силы удивиться, когда именно Саске пришёл его осматривать. Всё же по официальным бумагам Учиха был ирьенином С-ранга, а над травмами Хатаке даже ирьенин ранга В только развёл руками.

Лицо Саске стало ещё более холодным, чем обычно. Он молча нажал на акупунктурные точки сенсея, погружая того в сон. Затем одновременно активировал технику мистической руки и шаринган: это был его особый способ проведения осмотров. Старший врач уже сказал, что проблемы его сенсея связаны только с кейракукей, других внутренних и внешних травм не было, поэтому Саске не стал отвлекаться на ненужные действия.

Выводы осмотра были неутешительны. Саске, одолеваемый тяжелыми мыслями, стал источать такую мрачную ауру, что даже воздух вокруг него похолодел.

Удивительно, что Хатаке добрался до Конохи. Его организм был истощен, источник работал на последнем издыхании. Хатаке явно не экономил на боевых стимуляторах, забив на все побочные эффекты.

Саске был более недоверчив, чем Сакура и Наруто, но ему было не плевать на Хатаке. В конце концов, именно на него Сакура тратила свои усилия! Почему этот чёртов сенсей не может этого оценить?

Если Хатаке Какаши так жаждет умереть, то Саске лучше убьёт его сам, чем позволит загнуться на миссии в неизвестности.

Саске потратил почти всю свою чакру, передав её сенсею, чтобы стабилизировать состояние его источника. Был какой-то дефект в кейракукей рядом с шаринганом, но Саске решил его не трогать, пока остальная система не восстановится. В конце концов, шаринган всегда был тонкой штукой, и Учиха не хотел сделать только хуже.

Наследник Учиха опасался, что его неоднозначная новость о возвращении сенсея заставит друзей чувствовать себя так же обеспокоенно. Однако вышло наоборот: именно они его успокоили, заставив думать, что всё будет хорошо.

— Сакура-чан, теперь ты просто обязана приготовить то мясо! Ради сенсея! — Наруто явно учился у котят смотреть такими большими просящими глазами. Но этого было недостаточно, чтобы растопить сердце Сакуры.

— Наруто, больным нельзя есть такое. Жареная пища, в которой много специй, сделает здоровье только хуже.

— Как такая вкуснотища может сделать хуже?! — Вопросил Наруто у неба со страданием в голосе.

Сакура перевела немного беспомощный взгляд на Саске. Он понял её по-своему и дал Наруто подзатыльник. Джинчурики обиженно надулся, потирая голову, но перестал канючить жареную ящерицу.

Впрочем, замена ему тоже пришлась по душе. Саске ушёл из госпиталя сразу после лечения Хатаке, ведь с минимумом чакры он был бесполезен как медик. Пока он восстанавливался для следующего сеанса, Сакура готовила питательный рамен, а Наруто сияющими глазами на это смотрел и глотал слюну. Только фраза "Это для сенсея!" могла остановить его, иначе он мог бы съесть ароматную лапшу даже не готовой до конца.

Во время обеда Какаши послушно лежал на кровати и рассматривал чёрную паутину мелких трещин на белом потолке. Ему стало гораздо лучше после визита Саске, даже капельницу убрали. Однако джонин чувствовал, что восстановился едва ли на тридцать процентов. Если хотя б шаринган перестал наконец кровоточить, Какаши давно бы уполз в свою нору, чтобы просто отлежаться там пару дней. В госпитале он чувствовал себя очень неуютно. Но он чувствовал себя слишком слабым даже чтобы просто пошевелить пальцем, а когда он собрал все силы и попытался встать, чуть не рухнул в позорный обморок.

Эта слабость была на самом деле отвратительной.

Внезапно дверь в палату со скрипом открылась. Шаги визитеров были настолько тихими, что Хатаке едва мог различить их. Это заставило его инстинктивно подобраться и подготовиться к бою.

Когда в поле его зрения попали знакомые фигуры его учеников, Хатаке был шокирован. Он не думал, что они придут навестить его.

Нос Какаши немного пострадал во время миссии и его нюх был притуплен, поэтому он только сейчас почувствовал аппетитный запах, исходящий от контейнера в руках Сакуры. Несмотря на то, что Какаши сейчас был беспомощнее котёнка, его желудку было плевать на состояние хозяина, и он оповестил всех о своей пустоте голодным рыком.

Ну... Это было ожидаемо. Он, Какаши, уже неделю питался только отвратительными пищевыми пилюлями, а Сакура готовила великолепно. Можно сказать, еда Сакуры была, как наркотик, после нее любая другая пища ощущалась не вкуснее картона.

Наруто широко улыбнулся, уловив след смущения на лице Какаши.

— Вы совсем не заботитесь о нас, сенсей. Но зато мы пришли позаботиться о вас! Цените это! — Узумаки немного угрожающе наставил палочки для еды в лицо сенсея. Наруто всегда говорил то, что думает, если считал, что человеку можно было доверять. Пожалуй, именно из-за этой черты стоило остерегаться завоёвывать доверие Наруто Узумаки.

Саске наплевал на правила приличия и закатил глаза.

— Раздражаешь. — Это холодное слово опустилось, словно могильная плита. Но Наруто это привычно проигнорировал.

Саске проверил состояние сенсея и дал Наруто отмашку. Тот забрал у Сакуры контейнер и достал оттуда тарелку с раменом.

Божественный аромат пищи поплыл по всему госпиталю. Наруто съел дома шесть мисок этого рамена, но сейчас думал, что для седьмой в его желудке тоже найдётся местечко. Только яки Саске вернуло его разум на верный путь.

Сенсей смущался. Сенсей упирался. Сенсей мысленно ругал Наруто всеми знакомыми словами. Сенсей прожигал его недовольным взглядом.

Но у Наруто был иммунитет. Он практически сидел на сенсее и кормил его с рук, рассказывая все последние новости Конохи. Новости закончились раньше, чем тарелка рамена, поэтому Наруто стал молоть всякую чепуху.

Сакура сидела на подоконнике и посмеивалась, глядя на то, как Наруто кормит Какаши-сенсея, а Саске контролирует уже Наруто, чтобы джинчурики не съел рамен сам. Темно-серый, почти чёрный и полный страданий глаз Хатаке встретился с её взглядом. Но Сакура сделала вид, что её тут нет. В конце концов, живя в доме с мистером "Лицо-кирпич века" и бессовестным носителем демона-лиса, трудно было не перенять некоторые их повадки.

Несмотря на показное недовольство, Хатаке был тронут заботой своих учеников. Он действительно обращал на них мало внимания, но они продолжали носиться с ним, будто Хатаке был их любимым родственником.

Какаши сам не понимал, что его сердце медленно, но верно покорялось настойчивости этих детей.

Когда сенсей доел, Саске снова его вырубил. Наруто приклеил на двери, стены и окна несколько печатей, защищающих помещение от шпионажа.

Теперь беззаботные выражения на юных лицах уступили место собранности. Серьёзный Наруто — редкое зрелище, но Саске не успел им налюбоваться, у них было не так много времени.

Наруто следил за окружением, готовый предупредить товарищей в любой момент. Сакура измерила пульс сенсея и кивнула Саске. Он достал серебряные иглы и решительными движениями воткнул их в акупунктурные точки. Затем он сложил последовальность особенных печатей.

Иглы задрожали, проводя через себя потоки чакры. Брови Саске сошлись, выдавая его напряжение. Все же эта техника была довольно сложна, и без Сакуры, которая его страховала, Саске не решился бы её использовать на сенсее. В его состоянии одна ошибка могла привести к фатальным последствиям.

К счастью, все прошло нормально и не заняло много времени. Очаг чакры Какаши все ещё не работал на полную мощность, но теперь не был так плох, что любая травма могла привести к его уничтожению.

Заметив след удовлетворения на лице их штатного ирьенина, Наруто широко улыбнулся и показал Саске большой палец.

Дети убрали все следы своей деятельности и ушли, оставив Какаши-сенсея спать и набираться сил. После питательного обеда и восстановления кейракукей с помощью техники иглоукалывания он должен был поправиться скорее, хотя до полного восстановления, естественно, было ещё далеко. Да и проблему с шаринганом они не решили, и могли лишь просить сенсея воздерживаться от его использования хотя бы некоторое время.

Лечащий врач Хатаке Какаши был поражён столь быстрым восстановлением его организма. Уже вечером Хатаке был выписан, получив "больничный", который, впрочем, заключался только в отстранении от миссий выше ранга С. Никто не освободил его от обязанности присматривать за учениками.

— Теме, приём! Как слышно?

Саске был скрыт от взглядов пышными кустами, поэтому позволил себе закатить глаза, когда в его ухе раздался жизнерадостный и немного искажённый голос Наруто.

— Кусотарэ... — Обречённо произнёс он.

— Это ваши новые позывные? — Сакура вышла на связь. Казалось, она спрашивает вполне искренне, но всем была понятна ирония в её словах.

В конце концов генины наигрались с технологическим средством связи и вернулись к сенсею.

— Хорошая игрушка, Какаши-сенсей. Но она не понадобится нам на этой миссии. — Наруто передал рацию в руки джонина, Саске и Сакура молча повторили его действия.

— Вы уверены? — Сенсей спрашивал совершенно равнодушно. Он считал, что его ученики уже вполне самостоятельны, и, если бы он был более общителен, мог даже хвастаться перед знакомыми джонинами, как ему повезло с командой. Но с его характером такие мысли не могли сорваться с языка.

— Это всего лишь кошка, Какаши-сенсей. Нам действительно не нужно разрабатывать сложную стратегию для её поимки. — Сакура была уверена в своих силах.

Какаши хмыкнул. Миссия "Поймай кошку жены Даймё" была визитной карточкой Конохи. Этот адский зверь сбегал каждую неделю, и с ним познакомились все команды генинов из А-класса. Так было, кажется, со времён основания Конохи. По крайней мере, в своё время Какаши гонялся за отцом нынешней Торы. Он не стал предупреждать учеников об опасности этого зверя, который был весьма опытен в борьбе с генинами. Его только вчера выписали из госпиталя, и, несмотря на не самое лучшее самочувствие, джонина захватило игривое настроение. Он думал, что его ученики недооценивают Тору, и хотел насладиться зрелищем их унижения этой кошкой.

— Хорошо. Тогда можете приступить к выполнению.

— Хай!

Ожидания Хатаке... Не оправдались. Его ученики пошли совсем по иному пути, нежели остальные.

— Саске, видишь цель?

Учиха минуту вглядывался шаринганом в огромную кучу пушистых и совершенно обезумевших комков меха внизу и затем отрицательно покачал головой.

— Ясно. — В руках Наруто была подробная карта Конохи, разделённая жирными красными линиями на равные сектора. Три сектора уже были перечеркнуты. — Идём в сторону Ичираку.

Генины остановились на крыше дома, который находился ровно по центру выделенного сектора. Наруто достал из широкого рукава хаори обычный кусок грубой ткани и стеклянный пузырёк, от которого распространялся сильный запах валерьянки.

Какаши, уже наученный горьким опытом, задержал дыхание, пока Наруто капал тёмно-изумрудной жидкостью на ткань. Он снова впустил в свои лёгкие воздух лишь когда Узумаки привязал эту приманку к кунаю и броском отправил его в середину улицы.

Ждать долго не пришлось. Валерьянка, которую использовал Наруто, была необычной. Её запах моментально распространялся на десятки метров вокруг и приманивал всех находящихся здесь котов. Животные просто не могли сопротивляться, они со всех лап бежали к источнику удовольствия, как только их нос улавливал запах этого "успокоительного". Валерьянку делала Сакура, и она была настолько концентрированной, что две капли могли свалить с ног слона.

— Вижу цель. — Внезапно сказал Саске.

— Уверен? Проверь ещё раз приметы! — Наруто был серьёзен как никогда.

— Коричневая шерсть, чёрные полосы на лбу, красный бант на правом ухе. — Послушно перечислил Саске.

Глаза Наруто сверкали, словно он увидел гору сокровищ. Охотничьи инстинкты были сильны в нём, и он едва ли не дрожал, разворачивая сеть.

— Ловим!

Парни прыгнули вниз и аккуратно приземлились между растянутыми на земле пушистыми телами. Кошки настолько опьянели от запаха, что потеряли всякую связь с миром. Даже второе пришествие Кьюби не смогло бы вырвать их из лап нирваны.

Тору не минула эта судьба. Она зажала в когтях кусочек пропитанной валерьянкой ткани и не реагировала на раздражители. Даже когда её завернули в сеть, боевая кошка, унизившая всех генинов последнего выпуска, ещё не пришла в себя.

— Чистая победа, Какаши-сенсей. Вы оплачиваете поход в Ичираку. — Для Сакуры, как и для её сенсея, эта миссия превратилась в простую прогулку, потому что Учиха и Узумаки взяли на себя всю работу. Им было немного скучно, поэтому Сакура выступила инициатором такого спора. Не то чтоб она была бедна, или ей было жалко денег... Просто ей хотелось немного поиздеваться над сенсеем и вызвать в нём хоть какие-нибудь эмоции. Он становился живее в последнее время, но было странно видеть человека, который никогда не раздражается.

Когда они сдали блаженствующую Тору в руки мадам Шиджими, Какаши-сенсей не отпустил их по домам, вопреки обыкновению, а повёл в кабинет хокаге. Интуиция Наруто начала подавать тревожные звоночки: всё это было явно не к добру.

Сарутоби Хирузен, как обычно, не выпускал свою трубку изо рта. Кабинет был настолько задымлен, что Саске позавидовал Какаши: маска защищала нос от этого отвратительного табачного дыма. К тому же, защищать стоило не только нос: Сарутоби славились своими техниками на основе дыма. Саске чувствовал себя не слишком уютно, будучи фактически окружённым чужой чакрой. Как медик, он целенаправленно развивал свою чувствительность, поэтому дым из трубки Хокаге больше всех его напрягал.

— Вы наверно думаете, почему я вас вызвал. Что ж, не буду скрывать: все дело в вашей неуспеваемости.

— Что? — Челюсть Наруто пробила пол и его самооценку. Почему этот старик назвал их аутсайдерами?

— Все команды вашего года выпуска уже перешли на выполнение миссий С-ранга. Десятая команда даже выполнила миссию ранга В. Вы — единственные, кто делал до сих пор лишь самые низкоранговые миссии. К тому же, вы даже тут отстали: у других команд вдвое больше выполненных миссий D-ранга, чем у вас.

Саске нахмурился и укоризненно посмотрел на сенсея. Сенсей скопировал Сакуру и стоял в кабинете с видом "меня тут нет". Наруто оставался самым активным, поэтому переговоры с Третьим выпали на его долю.

— Так дай нам миссию более высокого ранга, даттебайо!

— Сначала вы должны выполнить норму по миссиям ранга D. Что тут у меня есть... Присмотреть за ребёнком торговца, помочь молодой семье с переездом в новый дом... О, миссия от Инудзука, выгулять собак...

— Только не собаки! — Наруто, кажется, даже немного побледнел. — Старик, почему мы должны тратить своё время и талант на эти дурацкие миссии? Для чего их вообще придумали? Дай нам наконец нормальную миссию!

— За то, что ты на прошлой неделе разрисовал лица хокаге, тебе стоило бы выполнять в три раза больше миссий D-ранга.

— Это был не я! — Честно сказал Наруто. Действительно, это был не он, он просто смотрел и командовал "тайным клубом". — Старик, мы тратим лучшие годы своей жизни на эти бесполезности. Я хочу миссию высокого ранга, даттебайо!

Сарутоби, казалось, смягчился.

— Ну хорошо, у меня тут есть миссия ранга С как раз для вас. Вам нужно будет сопроводить одного человека в страну волн.

Наруто издал какой-то радостный возглас, но его положительные эмоции вскоре угасли. Дверь скрипнула и приоткрылась. Первым в кабинет зашёл... Нет, не человек. Волна перегара, сшибающая с ног. Человек шёл за ней и был даже ужаснее своего запаха.

— А вот и ваш заказчик. Тадзуна-сан, эти генины проводят вас домой.

Глядя на этого человека, даже Сакура подумала, что лучше бы они продолжали полоть огороды и выгуливать собак. Их заказчик выглядел как последний бомж.

— Что? Эта мелюзга справится с такой миссией?

Глаза хокаге опасно сузились. Хоть Сарутоби не давил своей жаждой крови, по спине Тадзуны пробежал холодок.

— Будьте уверены, Тадзуна-сан. Они очень талантливы.

Хокаге был вежлив, но Тадзуне казалось, что его пообещали убить. Он даже немного протрезвел.

Хирузен недавно сам говорил, что седьмая команда — аутсайдеры, но не мог позволить постороннему человеку оскорблять их. Его политика была довольно мягкой, и простые люди порой забывали, на что способны шиноби. Иногда приходилось напоминать им об этом, Коноха не могла потерять свой престиж.

Только закрылась дверь за седьмой командой, как незаметная ниша в стене отъехала и в кабинете хокаге оказался человек преклонного возраста. Однако называть его в лицо стариком не побоялся бы лишь Наруто. Его приметы были знакомы многим: забинтованные рука и глаз, крестообразный шрам на подбородке и простая деревянная трость.

— Решил наконец навестить старого друга, Данзо? — Хмыкнул хокаге и снова набил табаком свою трубку. Несмотря на добродушный вид, его взгляд был весьма холоден.

— Ты знаешь, зачем я пришёл. — Шимура не спрашивал, он утверждал.

— Мы уже не раз говорили об этом. Ты не можешь забрать в Корень всю седьмую команду целиком. Наруто — сын Четвёртого, Учиха вообще последний в своём роде. Возникнет много вопросов, если они исчезнут из жизни деревни.

— Отдай хотя бы девчонку! Она слишком подозрительна. За ней наверняка кто-то стоит, и мы ничего не знаем о нём! — Данзо не удержал в себе раздражение. Вся эта ситуация вокруг трёх сирот вызывала у него головную боль количеством возникающих вопросов. За этой Харуно даже его подчинённые не могли уследить, она исчезала и появлялась так внезапно, словно была призраком. Она знала такие приёмы тайдзюцу, которым даже стиль Хьюга уступал. Откуда? После того, как эта девчонка вошла с Учиха в его квартал, барьер над ним внезапно восстановился, отрезая любую возможность слежки. Сначала она прибрала к рукам джинчурики, потом последнего из Учиха, и теперь, кажется, даже Хатаке стал менее лоялен властям. Во всяком случае, его отчёты были не так подробны, как прежде.

Харуно, Харуно, эта Харуно Сакура походя ломала его планы своим существованием! О, как ему хотелось запереть её в пыточной и узнать наконец ответы на все интересующие его вопросы!

— Нет. — В голосе Сарутоби звучал металл. — Пусть все идёт своим чередом. Я не считаю, что Конохе угрожает что-то из-за седьмой команды. А твои методы могут сделать только хуже.

Услышав ответ Третьего, Данзо молча развернулся и снова исчез в тайном проходе. Только полы его одежды взметнулись напоследок.

Слабохарактерный идиот! Он не почешется даже когда в Конохе все шиноби станут шпионами чужих стран!

Что же, раз хокаге не позволяет ему действовать официально, придётся добывать информацию косвенным путём.

— Десятый, доставь мне Кёко Симидзу в течение трёх дней.

Тень, до этого бесшумно сопровождавшая главу Корня АНБУ, поклонилась и в мгновение ока исчезла.

Отдав приказ, Данзо мог не волноваться о его исполнении. Шиноби Корня — идеальные исполнители. Они не задавали неуместных вопросов, не предавались ненужным размышлениям и равнодушно выполняли самую грязную работу. Шиноби не нужно думать — им нужно исполнять приказы, и тогда родина будет в безопасности.

Таковы были убеждения Шимура Данзо. Жаль, что Третий хокаге их не разделял.

Саске сверлил сенсея недовольным взглядом. Как генин и член седьмой команды он был рад новой миссии, которая так отличалась от ежедневной рутины. Да и ему давно хотелось проверить свои силы в условиях, приближенных к боевым. Но как медик, он был зол. Какаши-сенсей был ещё слаб, ему нельзя было пользоваться шаринганом в ближайшее время, и он все равно потащился в другую страну. А вдруг, упаси ками, встретят шиноби высокого ранга? Нет, Саске не сомневался, что они втроём сумеют спастись, но об ослабленном недолеченном Какаши того же сказать было нельзя.

— Хэй, Саске, ты так в сенсее дырку взглядом просверлишь, — воскликнул Наруто и ткнул локтем в бок Учихи.

Сейчас, глядя на Узумаки, Саске и представить не мог, что тот легко обыгрывает Шикамару в шоги, является лучшим мастером фуиндзюцу во всей Конохе и по боевым способностям не уступает джонину, если сражается в полную силу. Наруто так сросся с маской наивного дурака, что ту стало невозможно отличить от его настоящего лица. Хотя, быть может, именно такой Наруто и был настоящим.

Саске фыркнул и отвернулся, сенсей скосил глаз на эту пантомиму, но никак не прокомментировал. Сакура же шла позади всех и витала в своих мыслях.

Идти вот так, медленно, посреди дороги, для шиноби было непривычно. Обычно они передвигались по верхним путям — ветвям деревьев. Если бы не гражданский среди них, Страны Волн седьмая команда достигла бы быстро, но ни у кого не возникало желания нести Тадзуну на закорках.

Путешествие не предвещало беды, обычная миссия С-ранга, обычный солнечный день, обычный заказчик, то и дело прикладывающийся к бутылке сакэ, обычная молчаливость седьмой команды и их сенсея, исключением в которой являлся лишь болтающий без умолку Наруто, которому поневоле приходилось отвечать. И обычная лужа посреди дороги после недели без дождя, от которой несло чакрой и убийственным намерением за километр.

Наруто споткнулся от идиотизма происходящего, Саске не удержался от фейспалма и резко зауважал сенсея, который сохранял спокойствие даже сейчас, Тадзуна ожидаемо ничего не почувствовал, а Сакура... Сакура медитировала на ходу и общалась с Ву Хэнгом во внутреннем мире. Поэтому она преступно не обращала внимания на внешний мир, и пошла прямо к луже не останавливаясь.

Все произошло в мгновение ока. Из лужи выскочили двое странно одетых шиноби с перчатками, соединёнными цепью сюрикенов. Эта цепь обвилась вокруг Сакуры, разрезав её на окровавленные ошметки.

Глаз Какаши пораженно расширился. Он не мог поверить, что его ученицу убили на его глазах. Не мог поверить, что она так глупо подставилась.

Из-за шока Наруто и Саске не могли ни на что реагировать, они только беспомощно стояли и смотрели, как падает труп Сакуры. Шиноби с цепью уже рвались к ним навстречу, не глядя назад, на тело убитой девушки.

Второй целью был Какаши, видимо, как самый опасный. Однако на джонине цепь не сомкнулась: наконец пришедший в себя Наруто схватил её рукой, покрытой ореолом красной чакры. Его глаза стали алыми, а зрачок вытянулся в вертикальную линию. Стоило ему сжать ладонь крепче, и цепь с шипением расплавилась, распалась на две части.

С рыком Наруто бросился на правого шиноби, намереваясь его разорвать на кровавые лоскуты. Эта ярость сводила с ума, джинчурики стало плевать, что он должен скрывать свои настоящие способности от сенсея. Из-за красной чакры ладонь стала похожа на лапу с длинными острыми когтями, которые устремились к шее шиноби. Тот сумел отклониться, и Наруто всего лишь сорвал с его шеи респиратор.

Второй удар должен был убить врага, но Наруто остановили. Тонкий девичий пальчик упёрся ему в лоб, и Наруто показалось, что он наткнулся на стену. В зелёных глазах плескалось тепло с оттенком лёгкой насмешки. Под этим взглядом Наруто стало стыдно, он почувствовал себя глупым маленьким ребёнком. Вся ярость исчезла, как не бывало, и краснота в глазах джинчурики уступала небесной синеве.

Тело шиноби, парализованное касанием Сакуры, рухнуло на землю, но Наруто не бросил и взгляда на него. Он не мог оторваться от глаз Сакуры, таких родных глаз, которые всегда смотрели на него с теплом, сколько он себя помнил. Как он мог подумать, что Сакура может умереть так глупо? Конечно, все до этого было иллюзией, гендзюцу, в которое попали они все. Хотя он, Наруто, не должен был попадать: он же знал Сакуру дольше всех здесь, знал, на что она способна, мог даже понимать её настроение по мельчайшими деталям мимики. И все равно попался.

— Верь чувствам, Наруто, глаза обманывают, — улыбнулась Сакура и сильнее надавила пальцем на его лоб, прежде чем опустить руку. Уши Наруто мучительно покраснели. Такой позор! Только теперь он понял, что свет души Сакуры никуда не делся. Если бы он обратил внимание на это, тут же понял бы, что все происходящее — лишь гендзюцу. Но он ничего не мог с собой поделать, стоило подумать, что Сакура, его Сакура, могла умереть, Наруто начинал сходить с ума, что-то тёмное поднималось из глубин его души, требуя убивать, уничтожать, проливать кровь. Причинять боль другим, чтобы заполнить пустоту в собственной душе. Это были не его эмоции, не его ярость. По крайней мере, в большей степени. Но эти чувства искусно сливались с его собственными, усиливая их. С яростью приходила и алая, зловещая чакра Кьюби, которой Наруто, к своему стыду, все ещё не мог хорошо управлять.

Узумаки бросил взгляд на Саске, который заканчивал связывать своего противника. В отличие от него, Учиха сразу разгадал план Сакуры и подыграл ей. Он даже вспомнил, что противника не стоит сразу убивать, лучше взять "языка", иначе они бы так и не узнали, почему на них внезапно напали шиноби уровня чунина.

Сам не зная почему, Наруто почувствовал зависть и ревность к Саске. Учиха обставил его по всем фронтам и показал себя перед Сакурой с лучшей стороны, тогда как Наруто потерял голову и чуть не наделал ошибок. Ещё Наруто не знал, почему ему так важно получить одобрение от своей подруги детства, а не, например, от сенсея. Сакура видела его глупым и уязвимым бесчисленное количество раз, именно она помогала ему справляться с проблемами и фактически вела по жизни. С каких пор ему стало важно, чтобы Сакура не видела его слабости, чтобы гордилась им, чтобы... Восхищалась?

Саске смерил Наруто гордым взглядом, и джинчурики надулся как хомяк. По-детски, конечно, выражать обиду таким способом, но... Этот теме! Он даже ухмыльнулся!

Наруто смутно, но все же понимал, что они с Саске испытывают похожие чувства. Сначала это было соперничество на почве искусства шиноби, но теперь цель немного поменялась. У этой цели было имя — Сакура Харуно, и на пути к ней уж точно нельзя было уступать даже в самом малом.

Сенсей уже собирался утащить обоих шиноби в кустики, подальше от детей и заказчика, но Сакура остановила его, совершенно не замечая искр, проскальзывающих между Саске и Наруто.

— Какаши-сенсей, если вы собираетесь допрашивать их, то не стоит себя утруждать. Мы вышли за пределы Конохи, чтобы набраться опыта, так позвольте это сделать нам самим. — Улыбка Сакуры была совершенно обезоруживающей, даже не верилось, что она просит позволения пытать людей.

— Нет. — Всего одно слово, произнесенное сенсеем, проморозило Тадзуну до костей. Но Сакура осталась непреклонна, парни же "согревались", метая друг другу взглядами молнии. Они походили на двух оленей, которые уперлись друг в друга рогами и не хотели уступать.

— Вы не сможете вечно нас оберегать от грязи, Какаши-сенсей. Лучше привыкнуть к ней как можно раньше, чтобы потом быть готовым к такому. Мы ведь не дети, мы — шиноби. Положитесь на нас, не стоит взваливать все на себя.

Не стоит взваливать все на себя... Какаши не помнил, чтобы ему кто-нибудь говорил похожие слова, но, пожалуй, в глубине души жаждал их услышать. Одиночные миссии, одинокая пустая квартира, даже в толпе Какаши чувствовал себя одиноким. А значит, он все должен был делать сам, он не мог просить у кого-то помощи, и слишком часто приходилось взваливать на себя непосильный груз. И сейчас эта маленькая Сакура говорит не взваливать все на себя. Смешно...

А впрочем, такая ли она маленькая? В её гендзюцу даже сам Какаши попался, причём не мог сказать, в какой момент это гендзюцу активировалось. Иллюзия, способная обмануть даже джонина... Это определенно требовало уважения. Поэтому Какаши все же изменил своё решение, но вызвался присматривать за процессом добывания знаний.

Роль дознавателя выпала Саске, как самому умелому. Кому, как не ирьенину, знать уязвимости человеческого тела? Он мог поддерживать шиноби, чтобы они не потеряли сознание от боли, и мог причинять боль самую сильную всего лишь прикосновениями к определенным точкам. Эти прикосновения заставляли нервную систему скручиваться узлами, и даже приученные к боли нукенины вскоре запели как птички, рассказав все и даже больше.

Напавшими на седьмую команду оказались бывшие чунины Страны Тумана, прозванные Братьями Демонами Гозу и Мейзу. Их целью, вопреки всем предположениям и ожиданиям, оказался пьяница-архитектор Тадзуна. Постройка моста мешала планам Гато, их нанимателя. Чунины описали Гато как самого богатого и влиятельного человека в Стране Волн. Правда, как и полагается для масштаба столь маленькой страны, в подчинении у Гато по-настоящему сильных шиноби было только четверо: сами Гозу и Мейзу, и их непосредственный босс Момочи Забуза со своим помощником, который вечно ходит в маске и никому не называет своё имя.

— А ваша миссия тянет на А-ранг, Тадзуна-сан. Решили обмануть шиноби Конохи? — Казалось, Сакура улыбается все также благожелательно, но на полянке-"допросной" повисла гнетущая атмосфера. Тадзуна побледнел: он видел воплощение своей смерти в хрупкой фигуре юной девушки в юкате.

Архитектор не мог и слова вымолвить, но Сакура не требовала ответа. Она повернулась к Саске и Наруто, которые стояли над шиноби-отступниками и не знали, что делать дальше. Хотя догадывались.

Какаши-сенсей опять захотел вмешаться, но Сакура остановила его жестом. И сенсей подчинился. Почему-то рядом с этой девочкой он не чувствовал себя командиром: она ощущалась гораздо старше и опытнее, чем сам Какаши.

— Сакура-чан, а это... Обязательно делать? — Шиноби не представляли собой никакой ценности, и по логике от них следовало избавиться самым радикальным способом.

Но Сакура только усложнила задачу для Наруто, пожав плечами и ответив:

— Это тебе решать.

В отличие от Узумаки, Саске не испытывал никаких сомнений, легко отрезав своему пленнику голову и запечатав тело в свиток: предоставив труп нукенина, можно было получить деньги. Даже в родной Конохе за Гозу и Мейзу платили достаточно, чтобы прожить две недели. В Тумане заплатили бы больше, но там скорее бы не только не заплатили, но и тело самого Саске попытались бы пустить на органы. Туманники всегда диковатыми были.

Саске не испытывал сомнений, отнимая жизнь человека. Для него эти нукенины ничем не отличались от животных из Леса Смерти, на которых они регулярно охотились. Но Наруто — не Саске. Он не мог так просто убивать людей.

— Если не убьешь его, когда-нибудь он убьет тебя. — Видя затруднения закадычного друга-соперника, Саске решил ему помочь.

Учиха, в общем-то, говорил верно. Но одно дело — убивать в порыве ярости, и другое дело — вот так: связанного, измученного человека, который не мог сопротивляться даже если хотел.

Тем не менее, этот человек явно не задумывался бы о моральных принципах, будь он на месте Наруто. Они с братом вообще хотели их убить с налету, не давая никому и шанса на выживание. И вряд ли что-то сможет исправить этого чунина, на глазах которого Саске только что равнодушно убил брата. Поэтому Наруто решился.

— Прости. — Одно слово, искренняя улыбка, и кунай, воткнувшийся прямо в сердце. Наруто смотрел в мутные глаза трупа, понимая, что все сделал правильно, но на душе все равно скребли кошки. Пусть жестокий, пусть убийца, но он — человек. Волен ли Наруто решать, достоин он жить или нет?

— Им суждено было умереть, Наруто-кун. Не мы, так кто-нибудь ещё. Слишком слабые, чтобы защитить себя, слишком жестокие, чтобы надеяться на снисхождение победителя, и слишком глупые к тому же. — Голос Сакуры успокаивал и развеивал сомнения. Зато Саске тут же разбил вдребезги эту теплую, спокойную атмосферу своим комментарием:

— Нашёл когда нюни распускать, кусотарэ. У нас сейчас другой вопрос требует решения.

— Тадзуна-сан, знаете ли вы, что за намеренное утаивание информации и занижение ранга миссии мы имеем полное право вас убить? — Мягко спросил Какаши у архитектора. Но того этот тон впечатлил меньше, чем милая улыбка Сакуры, и Тадзуна с завываниями начал рассказывать, как плохо жить в Стране Волн из-за Гато, как его дома ждет дочка, как будет плакать оставшийся без отца внук, если и Тадзуна умрёт... В общем, архитектор унижался и давил на жалость без зазрения совести.

По правилам стоило вернуться в Коноху, но сенсей предложил генинам самим решать.

— Я за продолжение миссии. Хокаге опять нас заставит грядки копать. — Пробурчал Наруто.

— Поддерживаю Наруто-куна. Сражение с сильными противниками позволит нам получить необходимый опыт и самим стать сильнее. К тому же, — Сакура по-лисьи прищурилась, — Тадзуна-сан все же заплатит нам за миссию ранга А. — Тадзуна опять запел про бедность Страны Волн в целом и его самого в частности, но Сакура прервала этот поток слов. — Вы же строите мост, Тадзуна-сан. Это подразумевает, что там будет взиматься пошлина за проезд. О наших процентах договоримся позже. — От улыбки Сакуры волосы Тадзуны встали дыбом. Эта девочка пугала его, словно была йокаем. Что, в общем, было недалеко от истины.

Саске высказался против:

— Сенсей ещё не до конца восстанавился, миссия такого ранга противопоказана для него.

Конечно, чисто по-людски Саске хотелось продолжить миссию, проверить свои силы. Но сейчас в нём говорил ирьенин. И этому ирьенину не нравилась перспектива нарваться на шиноби А-ранга и слить все потраченные на исцеление сенсея труды Кьюби под средний хвост.

— Большинство "за". Продолжаем миссию. — Провозгласил Какаши и окатил Тадзуну лавиной ледяного презрения. Он не ожидал, что обычная миссия по сопровождению внезапно вырастет на пару рангов.

При мысли о том, что Хокаге наверняка знал о политической ситуации в Стране Волн и о роли Тадзуны в ней, но все равно отправил седьмую команду в путь, хотелось шипеть и плеваться ядом. Для Какаши подобные миссии были в порядке вещей, но Сарутоби, явно догадываясь про обман Тадзуны, отправил на миссию генинов, только-только вылезших с прополки грядок на D-ранговых миссиях. Маразм, да и только.

Авторитет Хирузена в глазах Хатаке пошатнулся. А с другой стороны из головы не выходили слова Сакуры: "Не стоит взваливать все на себя".

Какаши не знал, придётся ли ему когда-нибудь делать выбор между деревней и учениками, но чаша весов уже пошатнулась в сторону этих амбициозных детишек, бесстрашно отправившихся покорять Страну Волн.

— Какаши-сенсей, нам точно необходимо плыть на лодке? — Наруто брезгливо смотрел на утлое деревянное суденышко, к которому неизвестный инженер будто в насмешку приделал двигатель. Узумаки весьма сомневался, что эта лодка, по виду доживающая свои последние годы, выдержит вес четырёх шиноби и Тадзуны. — Судя по карте, до Страны Волн мы можем легко дойти пешком.

Какаши посмотрел на своего ученика взглядом одного из Нара. То есть взглядом человека, который устал от тупизны окружающих и от того, что этим окружающим приходится объяснять очевидные вещи.

— Это сразу же демаскирует нас. Если с берега увидят людей, шагающих по воде, вся Страна Волн будет знать, что сюда явились шиноби.

— Как будто они и так эту новость не узнают... — Проворчал Наруто и привычно увернулся от подзатыльника Саске.

— Если не хотите плыть, добирайтесь сами, как знаете, у меня и без вас полно дел. — Сварливо отозвался лодочник.

— Мы уже садимся, простите, что отвлекаем вас от дел. — Миролюбиво произнесла Сакура. Вообще-то ей, как и остальным членам отряда кроме Тадзуны, лодочник не нравился. Было в нём что-то крысиное. То ли лицо, почти полностью скрытое тенью широкополой соломенной шляпы, то ли бегающие чёрные глаза, с которыми было решительно невозможно пересечься взглядом. Этот лодочник избегал смотреть в лица шиноби, а ещё, Сакура чувствовала это отчётливо, он волновался и скрывал страх перед ними за мнимым раздражением. Сакуре были знакомы эмоции лодочника: так чувствует себя человек, замышляющий какую-то пакость. Боится, что его раскроют, поймают на горячем, и одновременно чувствует некий эмоциональный подъём от близости опасности и собственной крутости.

Сакура могла разобрать эмоции обычных людей на мельчайшие детали, понять каждый оттенок "вкуса" чужих чувств. Сложнее было с шиноби. Совсем юные, вроде Хинаты, тоже были понятны, хотя их чувства для Сакуры были слегка размыты. Настроившись на "волну" Какаши, Сакура чувствовала только общий посыл. Если грустила Хината, Сакура могла понять всё, вплоть до причин этой грусти, если грустил Какаши — Сакура чувствовала только, что он грустит. Отчасти это привлекало ее к сенсею — он был загадкой. Сакуре нравилось предполагать, что именно он чувствовал. Почему он хандрит возле памятника павшим шиноби, и почему внезапно эта хандра может смениться ностальгией и даже весельем. И ещё Сакура хотела выяснить точную причину, почему её эмпатия со взрослыми шиноби работает немного хуже.

Но ещё больше кицунэ жаждала понять, что творится с её дицзы. Саске и Наруто вели себя странно, мягко говоря. Между ними как кошка пробежала, они начинали спорить гораздо чаще, обижались друг на друга и играли в молчанку, и так целый день, раз за разом. Если б не миссия, они бы наверняка устроили драку, разнеся пару километров леса в щепки. Такое случалось и раньше, но тогда они не скрывали причину своих разногласий. Но теперь, стоило Сакуре только намекнуть на вопрос об их ссоре, парни лишь отводили глаза и наглухо закрывались ментальными щитами. И говорили, что никакой ссоры нет. Сакура даже немного жалела, что научила их контролировать свой разум. То, что должно было служить защитой от шиноби вроде Яманака, прекрасно работало и против её эмпатии.

Наруто сидел на ящике лодочного мотора и смотрел в туман, скрывающий от них берег Страны Волн. Он выглядел угнетённым и молчал, вздыхая время от времени, что заставило Какаши-сенсея заволноваться, слишком уж нетипичное поведение для энергичного джинчурики.

— Почему мы идём на вёслах? У лодки ведь есть мотор. — Сакура озвучила вопрос, волнующий как минимум двух людей в лодке: её и Саске.

— Вот глупая. Естественно, чтобы не выдать нас людям Гато. — Ответил лодочник, и вёсла в очередной шлепнули по воде, посылая тесноватую лодку вперёд, в молочно-белый туман.

Сакура беззвучно хмыкнула. Лодочник вёл себя не слишком вежливо, "Принцессу" Харуно еще никто не смел называть глупой. Но такая малость не могла вызвать в ней обиду, человека тоже можно было понять: переволновался, болезный.

Но если самой Сакуре на невежливость лодочника было плевать, сидящий рядом с ней Саске внутри взорвался от возмущения. Как этот человек может обращаться к Сакуре, будто она сопливый ребёнок? К Сакуре, которой он восхищается с каждым днем всё больше и больше? Саске Учиха считал такое поведение обычного человека личным оскорблением. В его представлении такие, как Тадзуна и этот лодочник, должны преклоняться перед Сакурой.

Саске осознавал, что его собственное преклонение перед ней перешло в крайнюю стадию. Но не считал чем-то ужасным своё желание избить человека за один косой взгляд в сторону обожаемой... Кого? Старшей сестры? Лучшего друга? Наставницы? Учиха ещё не осознавал, кем именно является для него Сакура. Но она определенно была ему очень дорога.

Несмотря на то, что внутренне Саске негодовал, это не отразилось на его лице. Даже в рыбацкой лодке он казался скучающим аристократом на прогулке. Вот что значит — наследник клана.

— Вау! Какие огромные колонны! — Наруто восхищённо присвистнул. Какаши затопило облегчение: Узумаки стремительно возвращался к своему нормальному состоянию.

Тадзуна гордо приосанился. Ему невероятно льстило искреннее восхищение его творением. Возле моста, проекта всей его жизни, Тадзуна перестал казаться бомжеватым алкашом. Теперь никто не сомневался, что он действительно архитектор.

— Это и есть тот мост, который должен соединить Страну Волн с материком. К сожалению, люди Гато уничтожили половину того, что мы успели построить. Строители боятся и не хотят выходить на работу. Из-за Гато, боюсь, мы не сможем построить этот мост никогда. — Печально закончил архитектор.

— То есть наша истинная миссия заключается в устранении Гато. — Сделал вывод из слов Тадзуны Какаши. — Это действительно обойдётся вам дорого, Тадзуна-сан. — Хатаке начал перенимать привычки своих учеников. В частности, говорить окружающим неприятные для их слуха вещи с улыбкой. Прямо как Сакура, когда уламывала его на поход в Ичираку, где Какаши мог потратить половину гонорара с высокоранговой миссии. Только Какаши улыбался по-своему, одним лишь глазом.

Тадзуна сразу сник. На его лице читались подсчёты будущих убытков.

— Прибыли. — Буркнул лодочник, намекнув, что пора высаживаться.

Наруто выпрыгнул из лодки, будто только этих слов и ждал. Воды у берега было по колено, но Узумаки поднял столько брызг, что оказался мокрым с ног до головы.

— Кусотарэ... — Прошипел Саске на берегу, сверкая шаринганом из-под мокрой челки. Из-за его яки лодочника пробила отчетливая дрожь, а Тадзуна покрылся холодным потом.

Но Наруто только довольно отфыркнулся от воды и по-собачьи отряхнулся, окатив Саске ещё одной волной брызг. Очевидно, его настроение росло пропорционально злости заклятого друга. Сделал гадость — сердцу радость, эта поговорка для Наруто была верна на все сто.

Саске сдерживал из последних сил порыв вцепиться в Наруто и трясти его, трясти, трясти и приговаривать, что нельзя быть таким идиотом, когда мягкая ладошка опустилась ему на голову и пригладила волосы.

Вся злость Саске улетучилась, и ситуация сменилась на ровно противоположную: Учиха смотрел на Узумаки с превосходством, а Наруто недовольно пыхтел. Но что-то, подозрительно похожее на стыд, мешало ему попросить Сакуру погладить и его тоже. Странно, в детстве джинчурики казалось естественным просить Сакуру приласкать его, а теперь стало важно, чтобы инициатива исходила от самой девушки.

Пока между мужской частью седьмой команды кипели незримые страсти, лодочник отплыл на приличное расстояние и включил мотор.

— А говорил, на вёслах идем, чтобы не демаскироваться. — С ироничной печалью проговорила Сакура.

Наруто прокомментировал это по-своему, всего одним словом, которое сопроводил жестом-печатью:

— Кац!

Из висящей над водой мглы послышался вскрик и довольно громкий "бульк", и затем плеск, издаваемый плывущим человеком.

— Что это было, Наруто? — Строго спросил Какаши. Кажется, в нём зародились ростки настоящего сенсея. Наруто даже испытал дежа вю: точно таким же тоном Ирука-сенсей начинал его отчитывать после очередной проделки.

— Я прикрепил взрыв-печать к двигателю, пока мы плыли. Мне этот мужик сразу не понравился. Очевидно, что не зря. — Наруто издал смешок и взъерошил рукой затылок, сразу став похожим на жёлтого ёжика.

— Не слишком похоже на взрыв-печать, — скептически протянул сенсей. Его сомнения были ясны как день: после взрыва от человека остались бы только кровавые ошмётки, а лодочник весьма бодро плыл к берегу.

— Так печать модифицированная, совсем слабенькая. Не убивать же гражданского, пусть он и мудак. — Наруто пожал плечами и снова увернулся от дружеского воспитательного подзатыльника, намекающего, что за языком надо бы следить.

Группа шиноби с нанимателем отправилась вперёд, выбросив из головы обманщика-лодочника. Туман становился всё гуще, из-за висящего в воздухе напряжения даже Наруто молчал, перестав строить из себя болтливого дурака.

Для Тадзуны всё произошло слишком быстро и внезапно: шиноби одновременно упали на землю, утащив его за собой, и сверху просвистела огромная железяка, которая с глухим стуком воткнулась в дерево наполовину. Признать в ней меч было весьма сложно: скорее, она была похожа на кусок рельсы, Сакура видела такое на иллюстрации в географической энциклопедии про Страну Снега.

Когда шиноби поднялись, на "рельсе" уже сидел человек. По описанию генины сразу признали знаменитого Демона Скрытого Тумана: протектор набок, забинтованное лицо, и естественно "рельса"-Кубикирибочо.

Генины окружили Тадзуну в защитном построении, Какаши же оказался в шаге спереди, стоя между ними и нукенином.

— Момочи Забуза, я полагаю? — Расслабленно спросил Какаши, поднимая вверх протектор, скрывающий его шаринган. Саске, увидев это, захотел грязно выругаться. Если б не его воспитание, Учиха не стал бы сдерживать столь недостойный порыв. Он же столько раз говорил сенсею не трогать шаринган, а тот всё равно собирается использовать додзюцу!

— О, Шаринган Какаши, обладатель тысячи техник. Какая честь, — мечник отвесил шутливый полупоклон.

— У меня когнитивный диссонанс, — тихо пожаловался Наруто. Не требовалось уточнений, почему Узумаки впал в такое состояние: Какаши и Забуза были похожи на старых знакомых, которые случайно встретились по пути и решили перекинуться парой слов. Оба имели слишком непринужденный вид для шиноби, приготовившихся к бою.

— Искренне сожалею, но старик пойдёт со мной. Отдайте его, и я вас отпущу. — Продолжил Момочи.

— Он наш заказчик, а шиноби Конохи всегда выполняют миссии. — Ответил ему Хатаке.

— То есть, по-хорошему не хотите... — Прищурился Момочи и закончил на этом разговор, сложив серию печатей. Тотчас поляну укрыл густой туман, в котором не видно было ничего дальше вытянутой руки. Вдобавок нукенин придавил их своей Ки. Это, впрочем, не возымело должного эффекта: каждый из генинов седьмой команды мог выдать похожую по мощи жажду крови. Хотя один человек пострадал от этой психической атаки: Тадзуна увидел, как широкий меч нукенина сносит его голову, и потерял сознание от ужаса.

Кажется, единственным, обратившим внимание на обморок архитектора, был ирьенин Саске. Но и он бросил лишь один взгляд на безвольное тело, вслушиваясь в окружающее. Туман Забузы препятствовал всем сенсорным техникам, скрадывал звуки и даже запахи. Теперь было понятно, почему шиноби Кири прославились как мастера бесшумных убийств. Дело не в невероятных навыках скрытности, позволяющих незаметно подобраться к противнику, а в этой технике, которая забивала словно вата все чувства шиноби. Для создателя туман, естественно, преградой не был, даже наоборот, увеличивал обзор, позволял чувствовать местоположение всех, попавших в ловушку. Забуза мог прогулочным шагом подойти к генинам, и они бы его заметили лишь в момент, когда Кубикирибочо опускался б на их головы.

Но Сакура, Саске и Наруто не были обычными генинами. Можно убрать звуки и цвета, скрыть чакру, но с душой такое сделать невозможно. Для онмеджи её огонь продолжит сиять словно маяк, делая все маскировочные техники бесполезными. Другое дело, что радиус у глубинного зрения онмеджи небольшой, но Забуза находился в нём.

Вот только легче даже с глубинным зрением не стало. Генины видели настоящих Какаши и Забузу, но у водных клонов, созданных отступником Тумана, души быть не могло по определению. Один из этих клонов как раз подкрался к Наруто, отвлеченному боем между сенсеем и мечником.

В тумане клон двигался совершенно бесшумно, и Наруто заметил его только когда копия огромного меча свистнула в замахе. Наруто судорожно активировал пространственную печать в широком рукаве хаори, чтобы достать хоть какое-нибудь оружие: даже копию Кубикирибочо блокировать голыми руками было весьма плохой идеей.

В это мгновение, когда меч словно в замедленной съемке опускался на него, Наруто превзошёл все свои рекорды. Пока тяжёлый метал выскальзывал из рукава, Узумаки успел кончиками пальцев выжечь печати на его поверхности. Юный мастер не задумывался, что ему требуется, и результат превзошёл все фантазии. Меч и оружие Наруто столкнулись, послышался звук, похожий на удар колокола, и сверкнула голубая вспышка чакры, расплескавшая клона на водяную пыль и попутно рассеявшая туман Забузы.

Даже джонины прервали бой, глядя на Узумаки. Вернее, на то, что было у него в руке.

— Это была моя любимая сковородка, Наруто-кун. — Укоризненно произнесла Сакура. Саске только хлопнул ресницами, как типичная блондинка, которой сказали решить интегральное уравнение с пятью неизвестными. Вид чугунной сковороды, покрытой сияющими лазурью линиями печатей, его слегка шокировал. Учиха не мог представить, что Узумаки нанёс на неё фуин менее чем за мгновение без всяких вспомогательных инструментов, только чистой чакрой. Зато его воображение очень чётко нарисовало, как Сакура на ЭТОМ жарит омлет. И как этот омлет с боем вырывает вилку и, вооружившись ей, идёт завоёвывать мир. Ибо мало ли какие печати там заклятый друг выжег, у Узумаки даже омлет может ожить и обрести разум. Проверено деревом сорок четвёртого полигона, которое чуть не схарчило последнего Учиху, когда Наруто нарисовал на его стволе "малюсенькую, совсем безвредную экспериментальную печать". На сковороде печать была не маленькая, и, судя по виду, далеко не безвредная.

Наруто сам настолько удивился, что не мог даже слова сказать. Впрочем, стало уже не до убийственной сковородки Узумаки: джонины продолжили бой, а в их сторону неслись новые водные клоны Забузы.

Имея всего десять процентов силы оригинала, без скрывающего тумана клоны не представляли для команды особой угрозы. Они уничтожались на подлёте, и единственный вред, который они причиняли, заключался в промокшей одежде.

Наруто, взъерошенный и мокрый, залихватски крутанул сковороду в руке.

— Видал, как я, а? — Спросил он у Саске, раздуваясь от гордости. — Я уничтожил семерых клонов, а ты только троих.

В следующую секунду в него полетел кунай. Наруто уклонился, недоумевая, почему Саске так сильно разозлился, и тут его окатило водой.

— Следи за спиной, а не языком чеши, кусотарэ. — Проворчал Саске. Наруто, отвлекшись на самовосхваления, не заметил переместившегося к нему клона.

Щеки джинчурики густо покраснели. Опять он опозорился перед Сакурой! И кто его спас — Саске! Такими темпами в глазах обожаемой лисицы он, Наруто, займёт место ниже плинтуса.

Клоны кончились, и генины продолжили наблюдать за боем сенсея, не смея отдаляться от тела клиента. А то отвлекутся на секунду — и все, заказчик с перерезанным горлом. Всё же они не являлись лучшими в мире сенсорами, и шиноби, оказавшийся вне радиуса, в котором Сакура могла ощущать души, вполне мог остаться незамеченным. Особенно под маскировочной техникой, чем так славился Туман.

Сенсей сражался так, что глаза радовались, глядя на него. Он умело обращал приёмы Забузы против его самого, и мог парировать Кубикирибочо лишь парой кунаев. Наглядное подтверждение поговорки "умение важнее размера". Хотя Сакура думала, что эта поговорка употребляется в другом контексте, но и тут она оказалась к месту.

Какаши и Забуза, обменявшись ударами, отпрыгнули друг от друга, чтобы перевести дыхание. Саске искренне восхитился сенсеем: даже ослабленный, он сражался наравне с мечником. Будь он в полной форме...

— Накаркал. — Прошипел сквозь зубы Саске, выразив вслух последнюю мысль. Забуза снова бросился на Какаши, но тот внезапно качнулся. По его щеке из глазницы с шариганом полз ручеек крови.

— Сенсей! — Крикнул Наруто, видя, как падает Хатаке и сверху на него опускается огромный меч.

И так бы потерял свою жизнь джонин, наплевательски относящийся к советам медиков, если б не прозрачно-розовое лезвие, остановившее Кубикирибочо.

Глаза Момочи в шоке расширились. Он сильно недооценил этих детишек, которые сейчас все трое стояли перед ним. За каких-то пару секунд их сенсей оказался рядом с Тадзуной, и над ними явственно видимыми золотистыми гранями поблескивал куб-барьер.

Саске достал из подсумка кунай, Наруто поудобнее перехватил ручку чугунной сковороды, в общем, парни показывали, что готовы к бою.

— Не вмешивайтесь. — Произнесла Сакура, не отрывая взгляда от лица Забузы. — Саске-кун, позаботься о сенсее, Наруто-кун, следи за барьером.

Парни, даже если от всей души желали помочь Сакуре, не смели ослушаться ее приказов. Они думали, что втроём сумеют закончить гораздо быстрее, но раз у Сакуры-чан были свои виды на Мечника Тумана, можно и подождать, насладиться боем двух профессионалов кендзюцу и вообще культурно отдохнуть.

Единственным, из-за кого приходилось сдерживаться и косить под обычных генинов, был Какаши. Коль уж он ничего не видит, можно расслабиться и позволить Сакуре-чан поиграть с Забузой, сидя под защитой барьера Узумаки. Перед сенсеем Наруто не смел использовать фуиндзюцу. Если со сковородкой ещё можно было как-то отмазаться, то возникший из ниоткуда барьер вызвал бы некоторые неприятности. Пока нельзя было гарантировать полную лояльность сенсея, и если апатичный Какаши вряд ли бы заинтересовался учителями Узумаки, то, упомяни он таланты Наруто при Хокаге, неудобные вопросы были бы обеспечены. Всё же в его случае чистая правда была фантастичней вымысла. Кто поверит, что его научил фуиндзюцу призрак давно почившего Узумаки?

Забуза и Сакура остались наедине. Почти. Но это "почти" не считалось, они были настолько сосредоточены друг на друге, что мимо мог пройти незамеченным даже медведь из Леса Смерти.

Мастера меча, как те рыбаки — видят друг друга издалека. По обманчиво-расслабленной позе, по едва заметному напряжению ног, по тому, как лежит меч в руке.

Меч Сакуры казался зубочисткой по сравнению с Кубикирибочо. Но Забуза не обманывался. Этот клинок, будто выточенный изо льда с замороженными внутри цветами, не уступал одному из Семи Великих мечей Тумана.

— Как твоё имя, девочка? Мне нужно знать, что высечь на твоём надгробном камне, — ухмылка Момочи была видна даже сквозь слой бинтов.

— Сегодня не тот день, чтобы умирать, — улыбнулась Сакура.

Вместо ответа Забуза атаковал. Тяжеленный меч в его руках порхал как бабочка. Кажется, этот шиноби не знал слова "инерция": направления ударов сменялись внезапно и непредсказуемо. Но каждый их них неизменно уходил в сторону, отведённый лезвием цзяня.

В бою Забуза растерял часть предыдущей самоуверенности. Он уже начал уставать, поддерживая столь высокий темп сражения, а на лице Сакуры не было и следа утомления. Меч двигался всё так же уверенно, слишком уверенно для девчонки тринадцати лет. Выпад, блок, блок, колющий удар, блок, короткий замах, чуть не оставивший его без руки. Широкий горизонтальный замах, и Кубикирибочо в очередной раз не достиг цели, но и на блок его не приняли. Забуза уставился на девушку, которая стояла на его мече, направляя собственный клинок в сторону его лица. Она была настолько лёгкой, что её вес на Кубикирибочо совершенно не ощущался.

С удивлением Забуза отметил, что его маска из бинтов разваливается, опадает, напитавшись кровью от пореза на щеке. Попавшая на меч девушки кровь вопреки всем законам физики полезла по лезвию вверх, делая его прозрачно-алым. Под самой гардой красный ручеек изогнулся, разделился на несколько частей и застыл, впитавшись в меч, но оставил после себя каллиграфические иероглифы.

Мей Хуа, Слива в цвету. Имя, что выбрал меч Сакуры.

Но Забуза не видел ни странных движений его собственной крови по чужому мечу, ни иероглифов имени, даже не ощущал боли от пореза. Посмотрев в глаза своей юной противницы, он утонул, завис, влип, словно муха в мёд. Два безмятежных зеленых моря, но в глубине их рождался шторм. Восторг, азарт, радость, искреннее удовольствие от боя.

Глядя на Сакуру, сам Забуза почувствовал прилив сил. Очень давно он не встречал достойных противников. Тех, кто будет наравне с ним или немного лучше именно в кендзюцу. Шиноби редко сосредотачиваются на кендзюцу, считая этот вид искусства ниндзя непродуктивным.

Бой мастеров, на самом деле, проходит в один, редко два удара. То, что происходило между Забузой и Сакурой, было скорее разминкой, позволяющей понять противника, приноровиться к нему. Пока не стояло цели убить или ранить противника, это было даже... Весело.

Сакура оттолкнулась от Кубикирибочо и парировала молниеносный удар огромного меча даже не коснувшись земли. Её глаза сверкали, а губы растянулись в улыбке. Такой улыбке, которую ещё никто не видел на её лице: не вежливая, не снисходительная, не добрая и заботливая. Нет, это была совершенно другая улыбка, хищная, похожая на волчий оскал, и одновременно счастливая, восторженная. Саске не мог оторваться от лица Сакуры, ставшей в одночасье гораздо человечнее. И он, вместе с Наруто, отчаянно завидовал мечнику-отступнику, который сумел открыть в их Сакуре новую, незнакомую грань. Именно Момочи Забуза, не они. Один этот факт вызывал в них чистую, незамутненную ненависть к нукенину Тумана.

Но Забуза не ощущал этих взглядов, прожигающих его насквозь. Он полностью отдался во власть меча и битвы. И зелёных глаз, что были глубже моря, призывая его утонуть в них, раствориться в изумрудной глубине, потерять себя и родиться вновь обновлённым. Это не было любовью с первого взгляда, да и вообще любовью не было. Всего лишь очарование, уважение и желание сражаться без остановки вечность, скрещивать клинки и чувствовать дыхание смерти на лезвии чужого меча, мелькающего в опасной близости от собственного тела.

Двое не бились — танцевали, и музыкой служил им звон мечей. Чистый, словно хрусталь, звук Мей Хуа, и краткие вскрики Кубикирибочо смешивались, рождая особый ритм, присущий только этому бою, этому месту, этому мгновению. И хотелось, чтобы эта музыка звучала вечно.

Но времени на длительный бой не было. Забуза хотел сражаться и дальше, но тело не могло больше поддерживать заданный темп сражения. Кубикирибочо стал фальшивить, и Сакура поняла, что пора завершать это.

Бой мастеров, настоящий бой, длится всего один удар. Происходящее до этого удара — просто игра. И сейчас Сакура сожалела, что время для этого удара настало.

Меч Тумана срезал красную нить с кисточки, прикреплённой к навершию Мей Хуа. Это была единственная потеря Сакуры, в то время как её меч пронзил грудь Забузы.

Несмотря на ранение и проигрыш, мечник улыбался, выставляя напоказ треугольные акульи зубы.

— Видимо, сегодня время умирать мне. — Прохрипел Забуза.

Сакура качнула головой, вытаскивая меч из раны.

— Мы ещё встретимся, Забуза-сан.

И в этот момент Забуза провалился в ледяное зеркало, возникшее у него под ногами.

Сакура, улыбаясь, отряхнула меч от лишней крови и сложила его в ножны. Она не стала прятать его в пространственную печать, как до этого, и повесила его на пояс. Но даже с мечом на виду Сакура оставалась Принцессой, этот образ плотно сросся с ней.

У парней не было слов, чтобы прокомментировать битву Сакуры и Забузы. Потому что словами нельзя было выразить их восхищение. Простое "Воу, это было круто!" от Наруто сейчас казалось слишком пресным, неподходящим, оно не выражало и десятой части того, что джинчурики испытывал.

Первым привычно нарушил молчание Наруто.

— За нами наблюдали последних минут пять. Ты ведь тоже это чувствовала, Сакура-чан?

— Да, Наруто-кун. Кажется, это был тот самый помощник Забузы-сана. У него интересная пространственная техника.

— Ты же могла схватить их обоих, но отпустила. И мечом ты специально промахнулась, он вошёл на сантиметр ниже сердца. — Наблюдательность Учихи была на высоте, что ожидаемо. Неожиданным было то, что он все же задал вопрос, а не стал строить догадки в уме. — Почему?

Чего у Саске было не отнять, так это умения одним словом выразить целый абзац текста. Одно простое "почему" вмещало в себя как минимум три вопроса. Почему она игнорировала помощника Момочи, почему не захотела убивать его самого и почему отпустила их.

— Он заслуживал второго шанса. Забуза-сан в самом начале предлагал нам разойтись миром, а не напал без предупреждения. Он урезал свои шансы на победу, чтобы предоставить нам возможность уйти. Я просто отдала долг, Саске-кун.

Саске кивнул в подтверждение своим мыслям. Наруто же задумался. Враги для Сакуры различались, некоторых она готова была убить сразу, а некоторым давала шанс уйти и выжить. И Наруто хотел понять, как она отличала первых от вторых. Момочи Забуза был пострашнее Братьев-Демонов, но его Сакура пощадила, а тех использовала, чтобы приучить его и Саске убивать людей. Логичнее было б убить Забузу, как главную угрозу миссии. Но в действиях Сакуры тоже была логика. Не могла же она пощадить мечника только потому, что ей понравилось с ним драться?

Наруто сделал для сенсея носилки из двух прямых палок и бинта, щедро выданного ему штатным медиком Саске, у которого в пространственных фуин бинтов и марли хватило бы на всех жителей Страны Волн. Сам Саске занимался важным делом: приводил в сознание архитектора. Нашатыря у ирьенина с собой не было, но его успешно заменили веские пощёчины. Тадзуна очнулся на третьей, но Саске прописал ему ещё две, для профилактики.

Сенсея бережно погрузили на носилки. Он был бледен, но уже не в обмороке. Просто спал. Повязка на глазу была вся алая, но шаринган больше не кровил. Первая помощь определенно была к месту.

Саске взялся за ручки носилок и недовольно цыкнул, предвкушая море работы над тонкими каналами кейракукей возле шарингана Какаши. Радовало одно: на восстановление их главного противника уйдёт не меньше времени, его рана была глубокой, и к тому же он видел, как Сакура смазывала лезвие Мей Хуа ядом. Не смертельным, но в искусственной коме приятного тоже мало.

Вздрагивающий Тадзуна, то и дело оглядываясь на Саске, вёл шиноби Листа к себе домой. Первая встреча врагов прошла относительно успешно, настало время зализывать раны и готовиться к решающему бою.

— Нам нужна свободная комната. И не беспокоить часа четыре. — Именно это сказал Саске, когда они наконец прибыли в дом Тадзуны. Он не считал нужным тратить время на пустую болтовню вроде приветствия, знакомства и просьб. Нет, слова Саске звучали именно как требование.

Встретившую их дочь Тадзуны немного покоробило такое отношение, но, тем не менее, она без лишних слов предоставила шиноби пустую комнату.

Какаши-сенсея положили на футон, и Саске выгнал всех посторонних, оставив только Сакуру. Джонина пришлось раздеть до пояса, чтобы проще было втыкать иглы. Акупунктура, в умелых руках, была лучшим из существующих методов обезболивания, контроля состояния, усыпления и прочего.

— А сенсей довольно красив, — произнесла Сакура, глядя на безмятежное лицо спящего Какаши. Его не портил даже проходящий через глазницу шрам.

Саске, сам не понимая почему, почувствовал недовольство и уставился на лицо Хатаке, пытаясь найти то, из-за чего Сакура расщедрилась на комплимент.

Светлая кожа, не видавшая загара, но не болезненно бледная. Чёткие скулы и немного тонкие губы, но идеальный овал лица с чертами, которые можно назвать даже изящными. Прямой нос и высокий лоб, на который падали пепельные пряди. И родинка под губой слева.

Саске не мог отрицать: Какаши Хатаке действительно был красив, не уступая в этом даже Учихам. Удивительно, как с такими данными он до сих пор оставался одиноким холостяком. Тем более, Саске знал точно, он слыл завидным женихом, и треть молодых ирьенинов из госпиталя мечтала выйти за него замуж.

Причину этого знания Учиха предпочитал не вспоминать. Традиционно в ирьенины шли куноичи, поэтому госпиталь Конохи был самым "женским" учреждением в деревне шиноби. Соответственно, именно в госпитале можно было узнать все слухи. Ведь больше всего любят сплетничать женщины и медики, а когда это два в одном, впору постоянно носить беруши. Саске старался не вслушиваться в девичий щебет, но волей-неволей все равно оказывался осведомлен насчет свежих "новостей". Например, о зарождающемся романе между Сарутоби Асумой и Юхи Куренай, о великой попойке старшего поколения Ино-Шика-Чо, после которого пришлось восстанавливать ресторанчик и лечить Шикаку Нара. О тяжёлой руке Нара Йошино ходило слухов не меньше, чем о вздорном нраве главы клана собачников, Инудзука Тсуме.

Будь Саске менее молчаливым, Сакуре и Наруто приходилось бы каждый вечер выслушивать его жалобы. Саске реально достало целый день слышать кто с кем переспал, кто кого бросил и кто от кого залетел. Практика в госпитале была настоящим испытанием для неподготовленной мужской психики, и неблагодарные сбегающие пациенты были меньшим из зол. Саске даже подозревал, что они убегают из-за медиков-женщин.

Как бы то ни было, практика в госпитале действительно помогла Саске продвинуться на стезе ирьенина. Пусть обучали его без всякой системы, но он набрался опыта и стал прекрасным специалистом. Возможно даже, одним из лучших, ведь он научился лечить проблемы кейракукей, а раньше этим славилась только Цунадэ.

Теперь, когда работа была настолько тонкой, акупунктура была за Сакурой. Сенсей стал похож на ежа, в нём оказалось не меньше сорока длинных серебряных игл. Под взглядом Сакуры они мерно засияли белым, разгоняя чакру Какаши и заставляя её циркулировать в определенном темпе, не медленном, но и не слишком быстром.

Саске активированным шаринганом просмотрел всю кейракукей сенсея, удовлетворился увиденным и сосредоточился на клубке каналов возле самого шарингана. Именно клубке: Саске не знал как так вышло, но каналы срослись между собой и спутались. Чего-то не хватало, а что-то было лишним. И Саске предстояла работа, схожая со сложнейшей хирургической операцией.

Он обхватил голову сенсея ладонями, положив её на собственные колени для удобства. Его руки охватила зелёная медицинская чакра, но ненадолго: спустя каких-то пять секунд она сменила оттенок на цвет морской волны, потом — на бирюзовый, и в конце концов засияла мистическим голубым. Этот цвет совершенно не был похож на оттенок небес. Скорее, именно так выглядели путеводные огни в царстве призраков.

Эта чакра была намного чище, чем медицинская, и гораздо концентрированней, настолько, что чакрой можно было работать с кейракукей: уничтожать каналы и выращивать их. Теоретически можно было даже тенкецу "починить", но как — Саске не представлял. К счастью, возле клубка, который ему предстояло распутать, врат чакры не было.

Перед внутренним взором Саске стояла точная картинка правильного расположения каналов. Нельзя было скопировать положение каналов, ведущих к правому глазу Хатаке: рядом с шаринганом этих энергетических сосудов было в разы больше. Додзюцу само исполняло роль тенкецу, и, будучи пересаженным не Учихе, проращивало дополнительные каналы в чужой кейракукей. Шаринган на самом деле удивителен, но это только лишь глаз, он не обладал разумом. Ветви посаженного дерева будут расти хаотично, и крона не примет нужную форму, если не обрезать лишнее. То же самое и с додзюцу. Если с имплантированным шаринганом пустить все на самотек, получится такой вот клубок не пойми чего. Такова была теория Саске, косвенно подтверждённая медицинскими знаниями и собственным чутьем носителя додзюцу. И сейчас этой теории могло появиться живое подтверждение. Конечно, некоторый риск оставался, но хуже Саске точно бы не сделал: после последней миссии Хатаке его клубок каналов совсем запутался, и непонятно было, как шаринган до сих пор не погас с такими кривыми сосудами, питающими его.

Клубок был весьма плотный, Саске приходилось всматриваться в него до рези в глазах, чтобы различить детали. Один кусочек срезать, другой — оставить, к третьему микроскопическому каналу кусочек прирастить, ибо он должен быть длиннее... Кропотливая работа без шанса на ошибку. Задев не то, пришлось бы исправлять все снова, начиная минимум с середины проделанной работы. В худшем случае — вообще выращивать все заново, а это уже очень и очень плохо. Могло статься так, что шаринган потерял бы часть сил. К тому же свежие каналы были весьма хрупкими, Саске сомневался, что их несознательный сенсей сможет медленно и аккуратно развивать их. Это ведь почти то же самое, что заново учиться ходить. Или попасть в тело новорожденного. Сенсей в этой ситуации попытался бы встать на ноги сразу и непременно бы упал, разбив себе нос, потому что младенческое тело слишком слабое для ходьбы.

К концу Саске устал настолько, что кровь набатом стучала в висках. Чистую чакру было сложно контролировать, и внимание Саске сосредоточилось только на сияющих линиях кейракукей. Если бы не Сакура, следящая за состоянием сенсея, браться за операцию не было бы смысла. Сакура принудительно удерживала сенсея в бессознательном состоянии и своей акупунктурной техникой прерывала ток чакры возле каналов, над которыми трудился Саске. Боль от проращивания новых каналов была адская. Каналы кейракукей — часть духовного тела. Если физическое тело можно обезболить наркотиками, то духовную боль приходится терпеть в полном объёме. Такое называют ещё фантомными болями: видимых ран нет, но болит все равно. Сейчас сенсей испытывал то же, как если бы его резали живьём. Поэтому было важно, чтобы его разум спал. Но даже без сознания и парализованный иглами, Какаши реагировал на боль: его чакра бунтовала против вторжения в кейракукей, и если бы не контролирующая техника Сакуры, для Учихи попытка исцеления могла закончиться плохо. У сенсея был исключительно глупый параноидальный организм. По авторитетному мнению Саске, точно такой же, как и разум Хатаке Какаши, просто идеальное совпадение сознания и подсознания.

Саске завершил операцию, но отключить шаринган все ещё не имел права, хотя глаза жгло нещадно. Сакура понятливо направила чакру сенсея к свежим каналам. Сначала чуть-чуть, давая привыкнуть, потом медленно увеличивая поток. Родная чакра Хатаке делала новые каналы крепче и эластичнее. Только когда Сакура была уверена, что исцеленная часть кейракукей выдержит напор энергии, она восстановила нормальную циркуляцию чакры и отменила свою технику, достав все серебряные иглы и отдав их Саске.

Операция не заняла много времени, продлившись чуть больше получаса, но самопровозглашённая пара последователей Цунадэ ужасно устала. В глазах Саске от напряжения полопались капилляры, белок стал полностью красным. И у Учихи даже не было энергии для простой мистической руки — все ушло на любимого, будь он трижды проклят, сенсея. То же было и с Сакурой: она устала не меньше, контролируя технику игл. Её божественная сущность не давала особых привилегий, и чакра тратилась как у обычного шиноби, правда, было её как у джонина. После обретения сущности лисы её тренировки стали приносить ощутимо меньше пользы. Но Сакура не отчаивалась, она точно могла найти способ переходить на новые уровни сил. С опытом жизни Бай Ху не найти новый путь самосовершенствования было бы настоящим позором.

Саске, словно дух-инфернал, загробным голосом оповестил Наруто, что с сенсеем все в порядке и надо приготовить ему питательный бульон к вечеру. И желательно так полюбившийся Наруто чай из листьев шиповника святой крови для самого Саске. Вообще в этот напиток входило ещё пять трав, но шиповник был главным ингредиентом. А чего у Наруто было не отнять, так это умения заваривать травы. Его "чай", который впору было называть жидкой чакрой, по свойствам не уступал готовке Сакуры. После столь утомительной работы и полного опустошения резерва Саске это было необходимо, чтобы полностью восстановиться к утру.

— Держи, теме. Немного холодный, но ничуть не хуже свежего. — Наруто протянул Саске термос своего чудодейственного чая, загодя заготовленного еще дома. Саске благодарно ему кивнул и снова закрылся в комнате с сенсеем, буркнув напоследок, чтобы его не беспокоили до вечера.

Глаза Наруто довольно сверкнули. Соперник за внимание Сакуры самоустранился, и грех этим не воспользоваться. Наруто уже начертил защитные символы на стенах дома Тадзуны, превратив его в настоящую крепость. Можно было не бояться непрошенных гостей, тем более Саске остаётся здесь. Даже уставший, он сможет защитить заказчика от нападающих, если они каким-то чудом прорвутся через барьеры Узумаки. Условия были идеальны, чтобы немного побыть наедине с Сакурой, как в беззаботном детстве.

Наруто обернулся к уставшей девушке и посмотрел на нее большими, влажными глазами молодого олененка.

— Давай поищем место для медитаций, Сакура-чан. — Взгляд Наруто просил, умолял и безошибочно проникал в самое сердце. Сакура просто не могла отказать Наруто, когда он смотрел на неё так. Наруто прекрасно знал, что щенячьи глазки в его исполнении безотказно действуют на Сакуру, и беззастенчиво этим пользовался.

— Хорошо, Наруто-кун. — Мягко улыбнулась Сакура и пригладила свои растрепавшиеся волосы. — Захвати заодно корзинку, пока мы шли, я видела лекарственные травы. Неплохо было бы собрать немного. — На самом деле Сакура не видела сами травы, лишь ощущала их горьковатый запах. Но коль уж она собралась погулять с другом, грех не воспользоваться возможностью пополнить запасы. Присматривая за двумя детьми, Сакура стала весьма прагматичной.

Стоило двум шиноби отдалиться от дома Тадзуны, как Сакура обратилась в лисью форму. Так энергия восстанавливалась быстрее, хотя терялась возможность отвечать Наруто. Но Узумаки не напрягало ведение одностороннего диалога, тем более, когда дело касалось обожаемой Сакуры-чан, её ответы он мог даже предсказывать.

— А в этой форме ты совсем не растёшь, Сакура-чан. Может, ты навсегда останешься маленьким лисенком? Вообще, для меня это было бы неплохо, но для тебя может быть неудобно. — Сказал Наруто, неожиданно подхватив Сакуру на руки.

Наруто озвучивал очевидные факты. В форме лисы Сакура действительно не росла и была больше похожа на меховой шарик. Если в человеческом виде в ней уже угадывалась изящная молодая девушка, то в форме лисы она все еще была детёнышем и казалась немного неуклюжей, но невероятно милой. Но её эта ситуация вообще не напрягала, Сакура не собиралась использовать лисью форму для важных дел. Её вполне устраивала роль питомца, которой она прикрывалась, если ей хотелось погулять на четырёх лапах.

Сакура дернулась в руках джинчурики в попытке вырваться, но Узумаки лишь сильнее прижал её к себе с лицом честнейшего из хитрецов. Огромные зелёные глаза с овальными зрачками укоризненно посмотрели на него, и Наруто смутился.

— Можно, я понесу тебя, Сакура-чан? Ты такая мягкая и пушистая, что руки сами к тебе лезут.

Лисья мордочка нахмурилась, и Наруто поспешил сделать свои небесные глаза ещё честнее.

— Ты можешь показывать мне дорогу к тем травам. Сакура-чан, я же видел, что ты устала, тебе не нужно ходить самостоятельно. Мне в радость носить тебя на руках.

Сакура вздохнула и удобнее устроилась в крепких мальчишеских объятиях. Как она могла отказать, когда её друг просил такую малость столь умоляющим тоном?

Наруто действительно понимал Сакуру с полувзгляда, её лёгкие кивки головой были для него чёткими указаниями, куда следует идти.

Лес в Стране Волн не слишком отличался от лесов Страны Огня. Те же деревья, разве что чуть ниже, знакомые травы и кусты. Но здесь, как ни странно, в изобилии были травы, которые довольно редко встречались на континенте в диком виде. Например, голубая полынь, основной компонент многих противоядий. Именно её запах почувствовала Сакура.

Одна полянка густо заросла именно этим растением. Горьковатый пряный запах на ней был настолько концентрированным, что Наруто чихнул.

— Ого, как много... Это же сколько денег можно заработать на одной лишь продаже! — В глазах Наруто замелькали нолики круглой суммы. — Не меньше трёхсот тысяч рё, а если постараться, можно и на пару миллионов собрать!

Сакура фыркнула. Энтузиазм Наруто был похвален, но вряд ли бы им единомоментно выплатили всю сумму. К тому же голубая полынь не была чересчур редкой и имела невысокую цену. На изготовленных из неё веществах можно было заработать несоизмеримо больше, но конкурировать с Акимичи, которые несколько лет были их работодателями, не хотелось.

Наруто наконец отпустил Сакуру и принялся за сбор трав, не переставая болтать. С виду и не скажешь, но Наруто любил деньги. Даже больше процесс их добывания, чем сами хрустящие купюры. Сакура, конечно, приняла на себя роль их финансиста и обеспечивала быт седьмой команды, но иногда она увлекалась экспериментами. Причём не важно какими: кулинарными или алхимическими. В порыве вдохновения она совсем не следила за бюджетом, могла потратить гораздо больше запланированного и забывала этот бюджет пополнять. Поэтому забота о деньгах в последние полтора года висела на Наруто, ведь Саске от Сакуры не слишком отличался, а в локальной экономике команды номер семь был полным профаном. Наруто сам разбирался с контрактами Акимичи, Сакура помогала ему лишь изредка, под хенге продавал шкуры убитых зверей гражданскому мастеру-кожевнику, иногда помогал знакомой старушке-булочнице с тяжёлой работой, за что неизменно получал деньги. В районе рядом с кварталом Учиха к Наруто относились куда лучше, чем во всей остальной Конохе, и знали его как хорошего парня, всегда готового помочь за звонкую монету. Наруто научился строить дома, ухаживать за кроликами, колоть дрова и даже чинить электрические чайники.

Сейчас, при виде такого растительного богатства, внутренний бизнесмен Наруто разошёлся не на шутку, и Узумаки выдавал "гениальные" идеи обогащения одну за другой.

— Давай заведем кроликов, Сакура-чан! Они такие все пушистые, быстро растут и размножаются. А ещё очень вкусные. — При воспоминании о приготовленном Сакурой кроличьем мясе во рту Наруто скопилась слюна. — Или нет, лучше откроем кондитерскую! Твои моти гораздо вкуснее, чем сладости из ресторана данго, мы сразу станем популярными! Назовём кондитерскую "Оранжевая сакура", мне нравится оранжевый цвет, а "сакура" — потому что ты будешь главным поваром. — Внезапно Наруто весь засветился от пришедшей ему в голову идеи. — Открою оружейную лавку и буду продавать там боевые сковородки! Великая Сковорода Узумаки, звучит, а?

Тут широкий рукав плаща Наруто затрепетал, вспух, будто что-то ломилось сквозь ткань, и наконец на свет вылезла та самая Великая Сковородка Узумаки. Теперь вид её мог казаться приличней: сияющие энергией линии поблекли, матово-чёрные чугунные бока поглощали весь падающий на них свет, делая сковородку похожей на миниатюрную чёрную дыру и говоря о качестве металла. Вот только вела себя сковорода совсем не так, как положено правильной посуде: её ручка изогнулась вверх и виляла из стороны в сторону, как хвост радостного щенка, а сама она как тот же щенок ластилась к Наруто. Когда на боку сковороды появился рот и прозрачный голубоватый язык из чакры лизнул руку Наруто, глаза Сакуры стали больше её лисьих ушей. Наруто от неё не сильно отставал.

Сакура мгновенно перекинулась в человеческую форму, чтобы задать Наруто очень волнующий вопрос:

— Что ты на ней начертил, Наруто-кун?

Наруто пришлось приложить много усилий, чтобы заставить сковородку, так и норовящую облизать его с ног до головы, стать неподвижной. Наконец, неправильная посуда угомонилась в его руках и линии печатей проявились чётче.

— Так... Это укрепление, здесь пластичность... Поглощение... Высвобождение... А это уже не фуин, больше похоже на символы онмеджи... Форма... Одушевление? Что?! — Сковородка выпала из рук Наруто и снова стала виться вокруг него. Сам джинчурики совершенно ошалелым взглядом уставился на Сакуру, которая уже успокоилась и снова была невозмутима. — Я не понимаю, как это работает... — Протянул он удивлённо-расстроенно.

— Судя по всему, ты создал что-то похожее на Самехаду, Наруто-кун. Самехада — живой меч, а у тебя живая сковорода.

Наруто совершенно другим взглядом посмотрел на сковороду. О, этот взгляд в своё время породил несколько кошмаров у Йошинори-сана, научил лиану-кровопийцу закапываться в землю и страшно умилял призрака Акихиро. Это был тот самый семейный взгляд Узумаки, взгляд исследователя, который нашёл интересный объект для изучения.

Сковородка под этим взглядом задрожала и быстро юркнула обратно в рукав, самостоятельно запечатавшись в знак пространственной фуин.

— Судя по поведению, моя сковородка круче какого-то меча Тумана. Или как минимум умнее. — Наруто тряхнул рукой, пытаясь таким способом вытащить сковородку, но она упиралась и игнорировала все попытки распечатать её.

Тихий смех разнесся по поляне, заставляя научный энтузиазм Наруто утихнуть. Он был таким забавным в этот момент, что Сакура не удержалась.

— Вообще-то это моя сковорода, Наруто-кун, — Узумаки смущённо взъерошил затылок, опустив глаза вниз. — Пойдём, ты уже собрал достаточно трав на сегодня. А с "Великой Сковородой Узумаки" разберешься дома, в лаборатории.

— Да, Сакура-чан! — Ослепительно улыбнулся Наруто.

Пока они возвращались, с лица Наруто не сходило мечтательное выражение. Вот Саске-теме обзавидуется! У него-то такой сковороды никогда не будет. Эксклюзивный артефакт, да.

У самого порога дома Тадзуны в Наруто врезался мальчишка, резко выскочивший из-за двери. От удара с его головы слетела панамка.

— Вы все умрете! Гато придёт и убьёт вас, как и других! — Выкрикнув это, мальчишка убежал с бегущими по щекам ручьями слёз.

— Чего это с ним? — Удивлённо пробормотал Наруто. Заметив Саске, вышедшего на порог с термосом чая, в голове Наруто возникла картина произошедшего. — Теме, что ты ему такого сказал?

— Правду. — Лаконично ответил Саске.

Тадзуна вышел почти одновременно с Саске, и, видя недоумение на лице джинчурики, поспешил объяснить:

— Понимаете, мой внук Инари... Он в последнее время немного не в себе из-за Гато. Он сказал Саске-сану, что ваш приход сюда совершенно бесполезен, и лучше вам уходить, пока Гато не явился по ваши души. На что Саске-сан ответил, что ему плевать на этого Гато, и Инари расстроился. — На самом деле раздражённый из-за рези в глазах и уставший Саске высказался куда длиннее и неприличнее, но архитектор, после пощечин ирьенина ставший очень вежливым, отцензурил всю речь Учихи, убрав оттуда описания, где достопочтенный наследник великого клана видел Гато и в какой компании, и где в этой компании было место самого Инари.

— А... Ну верно сказал, вообще-то. Но с детьми надо помягче, теме.

— Тебя не спросил, величайшая нянька Конохи. — Фыркнул Учиха.

— Не нужно ссориться, пойдёмте лучше обедать. Я чувствую запах вкусной пищи, — изящно урегулировала конфликт Сакура.

Парни ковырялись в еде без энтузиазма. Просто рис и жареная рыба без всяких приправ и специй. Избалованные готовкой Сакуры, они ели это лишь из вежливости, чтобы не обижать Цунами, дочь архитектора.

— Почему на той фотографии оторван угол? Там должен быть ещё человек, верно? — Спросил Наруто, указывая на висящее на стене фото в рамке.

— Да. Там был мой муж, Кайза. — Ответила Цунами.

— Он был героем. На самом деле Кайза не родной отец Инари, он пришёл в нашу семью позже. Но Инари сильно его полюбил. Кайза был очень храбрым, однажды он спас нашу деревню от потопа. Он принёс счастье в нашу семью. — Тадзуна замолчал, и две слезинки разбились о деревянную поверхность стола.

— Что произошло с ним? — Тихо спросил Наруто.

— Гато убил его, как и всех остальных, кто сопротивлялся. Кайзу распяли на столбе и отрубили ему руки и ноги. Инари все это видел.

— Поэтому он такой неуравновешенный. — Равнодушно произнёс Саске.

— Как ты можешь быть таким черствым?! — Воскликнул Наруто.

— Он слабак. У него есть семья, а этот мальчишка ведёт себя по-свински, переживая о мертвеце больше, чем о живых. — Пожал плечами Учиха.

— Он всего лишь ребёнок, Саске-кун. Не стоит мерить его по себе.

Саске долго всматривался в понимающие глаза Сакуры, ведя безмолвный диалог с ней и с самим собой. Доказывая свою правоту и видя в зелёной глубине её опровержение.

— Я действительно немного погорячился. — Признал наконец Саске.

Сразу после его слов раздался дробный стук быстрых шагов по лестнице.

— Инари вернулся. Пойду, поговорю с ним. — Цунами встала из-за стола. За ней ушёл Саске, отговорившись проверкой состояния сенсея, потом Сакура и Наруто отправились перебирать голубую полынь и раскладывать её для просушки.

На кухне остался только Тадзуна. Он, как и шиноби, едва ли съел половину своей порции. Старый архитектор задумчиво смотрел на фотографию с оторванным углом и предавался горькой печали. Именно эту печаль он старался заглушить алкоголем по дороге в Коноху и на обратном пути. Кайза заменил ему сына, и Тадзуна чувствовал себя так, будто потерял родное дитя.

Гато на самом деле был ужасен. У Тадзуны ещё оставалась смелость выходить на стройку, препятствуя диктатуре этого магната, но она была болезненная, отчаянная. Шиноби Конохи были словно луч надежды, и Тадзуна молился о них всем известным ему богам, чтобы они помогли избавиться от Гато. Это было продиктовано не беспокойством гражданина о своей стране. Нет, Тадзуна в большей степени желал мести. За разруху, за голод, за своего почти сына Кайзу. Простое человеческое желание отплатить по счетам. Тадзуна совсем не придерживался принципа "насилие порождает новое насилие", и его можно было понять.

— Нет, ты видел, как тот зубастый смотрел на Сакуру-чан? — Возмущённо воскликнул Наруто, пытаясь ударить Саске в живот.

— Хн. — Ответил Саске, проводя контрудар. Наруто, к его сожалению, на ногах удержался и продолжил наносить хаотичные беспорядочные удары. Он вообще не был сосредоточен на бое, это кусотарэ.

— Я тебе говорю, он явно втюрился! Втюрился в мою Сакуру-чан! — Наруто кипел от гнева. Почему ему на тренировке вдруг вспомнился Забуза, одни ками знают. Стоило Сакуре уйти собирать травы и оставить их с Саске одних, Наруто начала снедать беспричинная ревность.

— Хн? — Недоверчиво спросил Саске, приседая, дабы уклониться от, пролетавшей выше, ноги Узумаки. Наруто не растерялся и попробовал ударить Саске сверху вниз, но Саске сместился и снёс его опорную ногу подсечкой. Наруто сделал обратное сальто, оттолкнувшись от стопы Саске, и продолжил доказывать.

— Втюрился он, стопроцентная инфа. Он же на Сакуру-чан так смотрел, будто сожрать хотел.

— Хн. — Усмехнулся Саске.

— Да нифига подобного! У меня не такой же взгляд! — От праведного возмущения, или смущения, Наруто застыл как вкопанный.

— Хн. — Учиха сверкнул шаринганом. Наруто со злости послал в него несколько лезвий ветра, которые Саске просто перепрыгнул.

— Не знаю, что ты там увидел. Я не так смотрю на Сакуру-чан! — Наруто нанёс яростную серию ударов в корпус, но они не принесли пользы. Саске принял эту атаку на блок.

— Хн. — Этот хмык говорил: "Нашел кого обманывать. Я же все вижу".

— Да ты сам не лучше! — После этих слов настала очередь Учихи замереть. Такая мысль не приходила ему в голову.

Они попали друг в друга одновременно. Наруто — в солнечное сплетение, Саске в болевую точку на шее. Одновременно задохнулись от боли и упали спиной в мягкую изумрудную траву.

Больше они не говорили. Им стоило подумать и осознать некоторые вещи первостепенной важности. Осознать то, что происходило между ними и Сакурой.

— Саске... — Подал голос Наруто, не поворачивая головы. — Ты любишь Сакуру-чан... Как девушку?

Учиха молчал, глядя на проплывающие облака в обрамленном древесными кронами кусочке неба. Он не собирался отвечать, но Наруто это и не требовалось. Он слишком хорошо знал своего лучшего друга.

Голова джинчурики внезапно нависла над лицом Саске. Голубые, словно небо, глаза впились в чернильно-черные провалы в бездну. Требовательный, решительный взгляд был так нетипичен для Наруто, что Саске позволил себе мимолетно удивиться: что опять пришло в голову этому кусотарэ?

— Я не уступлю тебе, Саске. — Сказал Наруто, не добавив привычного "теме". — Сакура-чан будет со мной.

Саске посмотрел на Наруто как на идиота.

— Не решай за неё. Сакура сама выберет, с кем захочет быть. — Мрачно произнёс он.

Наруто фыркнул, разрушая эту странную атмосферу, и потянул щеки Саске.

— Улыбнись, теме, такого мрачного парня Сакура-чан точно не выберет. От вида твоего лица все молоко в доме скиснет.

Настроение Наруто менялось с невообразимой скоростью. Саске уже привык к этому, и сейчас даже прошипеть "кусотарэ" не хотелось.

А облака и впрямь чудесны... Кажется, в мировоззрении Нара что-то такое есть.

Ему нравился лес. Среди деревьев, утреннего тумана и сладко-горького запаха трав было спокойно.

Он шёл так осторожно, что даже капельки росы не падали с травинок, которые он задевал. Он был словно призрак, лесная фея, мираж в клочках тумана.

Ещё немного, и он доберётся до нужного места. Там росли травы, которые обязаны были помочь дорогому человеку. Голубая полынь могла справиться со многими ядами, и он верил, что она поможет.

Однако все не могло пройти так просто.

Он застыл на краю, прячась за стволом дерева, и не отрываясь следил за той, кто была виновата в его проблемах. Виновата в том, что теперь он нуждается в голубой полыни.

Теперь с ней не было того удивительного клинка с прозрачно-розовым лезвием. Широкие белые рукава кимоно были подвязаны, открывая тонкие изящные руки. Не верилось, что эти руки могли наносить серьёзные раны. Не верилось, что эти руки принадлежали шиноби — скорее, они подходили изнеженной принцессе, не покидающей пределы дворца. И все же он сам видел, с какой скоростью мелькал меч в этих руках.

Он не мог различить ни одной мозоли или царапины на светлой, почти прозрачной коже. Невозможно было поверить, что эти руки прикасались к оружию. Сейчас они нежно держали стебли голубой полыни и складывали их в корзинку, не примяв ни одного листочка. И это было правильно. Такие руки не должны были убивать, им больше подходило лечить людей.

Рассвет только начинался, и в лучах утреннего солнца её волосы сияли, словно пламя. Красно-золотые лучи путались в длинных нежно-розовых прядях, и к ним хотелось прикоснуться, проверить, такие ли они тёплые и шелковистые, как кажется.

С её лица не сходила лёгкая полуулыбка. Сейчас невозможно было поверить, что эти очаровательные черты могли внушить ужас, когда она сражалась. Невозможно было поверить, что именно на этом лице был пугающий волчий оскал.

Она была прекрасна. В рассветных лучах она была похожа на богиню, спустившуюся с небес. Человеческий мир просто не мог породить такую красоту. Хотелось любоваться ей вечно. И одновременно хотелось метнуть в неё отравленные сенбоны, заточить в ледяную гробницу, задушить металлической леской, спрятанной на всякий случай в волосах. Он ненавидел ее. Она почти убила того, кем он дорожил больше жизни. Хотелось отомстить, устранить угрозу, но он понимал, что у него вряд ли это получится. Её навыки намного превосходили его умения, интуиция упорно твердила, что застать её врасплох не получится. Все чувства говорили об опасности этой девушки. И все же она казалась такой беззащитной и хрупкой сейчас, что даже мысли о причинении вреда были кощунственны.

Несмотря на ненависть, он не мог не восхищаться. И эта двойственность чувств пугала его так, что невозможно было пошевелиться. Невозможно уйти и невозможно сделать шаг вперёд, на поляну, к ней.

И все же ему действительно нужна была эта трава. Его ждал бессознательный мечник, который уже был на пороге смерти, и он не мог не оправдать этого ожидания.

Под ногой предательски хрустнула ветка, и она повернула к нему своё лицо.

Невозможно было скрыться от этого взгляда. Её глаза были слишком яркими, слишком проницательными, слишком... Нечеловеческими. Он не знал, почему в голову пришло такое сравнение, но оно было правдиво: такие глаза никак не могли принадлежать девчонке тринадцати лет. Он отчаянно робел под этим взглядом. Он боялся: казалось, эти невероятные глаза уже знали все его секреты. Знали о ненависти, сокрытой в его сердце.

И все же этот взгляд не нёс ответной ненависти. Взгляд немного печальный, мудрый и полный спокойствия, он завораживал его. Он ещё ни разу в жизни не видел таких глаз.

Она махнула приглашающе рукой, и он сделал шаг на поляну, убеждая себя в том, что никакой опасности нет, что она не могла узнать его. И все же пальцы еле заметно подрагивали, а стук сердца эхом отдавался в голове.

— Меня зовут Сакура, — представилась девушка, когда он сел рядом и стал так же бережно собирать полынь. — А кто вы?

— Моё имя — Хаку. — Он еле сумел избавиться от предательской дрожи в голосе. Эта девушка... Находиться рядом с ней было все равно что влезть в клетку к тигру. Пока зверь сыт, он просто довольный и почти безобидный большой кот, но кто знает, когда ему захочется показать когти?

— Вы очень красивый, Хаку. Будь здесь мой друг, он бы непременно захотел вас нарисовать. — Хаку часто принимали за красивую девушку, он уже к этому привык. И все же услышать комплимент от другой девушки, которая так беззастенчиво рассматривала его лицо, немного смущало.

Когда Сакура говорила о своём друге, её голос потеплел. Отметив это, Хаку перестал бояться. Люди боятся того, что не понимают. А Хаку теперь понимал эту девушку.

— Ваш друг? Вы для него собираете голубую полынь, Сакура-сан?

Девушка немного задумалась, прежде чем ответить.

— На самом деле... Вряд ли это ему пригодится. Он довольно осторожен, хотя внешне таким не кажется. Во всяком случае, мы сможем продать эти травы и купить много рамена для Наруто. — Хихикнула Сакура. — Вы ведь не на продажу собираете травы, верно? — Хаку кивнул. — Тогда я вам помогу.

Это было... Странно. Их руки иногда соприкасались, опуская травы в корзинку Хаку, и он отчётливо чувствовал мягкость этих маленьких ладоней. Его руки были гораздо грубее. Невольно вспомнились мозоли на руках Забузы от тренировок с мечом.

Эта девушка была не хуже Момочи в кендзюцу, но её руки выглядели совсем по-другому. Не как руки мечника.

Невозможное сочетание. Он не видел на ней следов упорных тренировок, но глаза его не обманывали, когда он наблюдал за её сражением. Почему она была так сильна?

Внезапный порыв ветра бросил горсть ещё мокрых листьев прямо в лицо Хаку. Издалека послышался треск дерева, и на одну крону в лесном море стало меньше.

— Опять они разбушевались, — пробормотала Сакура, тепло и немного снисходительно улыбнувшись.

— Ваши друзья довольно сильны, — констатировал факт Хаку, снимая с головы зелёный в жёлтых крапинках лист.

— Да. Но я все равно всегда буду сильнее их.

Вопрос казался неуместным и слишком детским, но Хаку все равно задал его:

— Почему?

Сакура ответила не сразу, продолжая складывать полынь в его корзинку.

— Как бы ни были они сильны... Я всегда буду защищать их. Они — моя семья. Я хочу, чтобы они как можно дольше оставались такими. Беззаботными, весёлыми и чуточку наивными. — Уголки её губ опустились вниз, а зелень глаз потемнела из-за печали, появившейся в ней. — Сейчас относительно мирное время, но шиноби должны убивать других, чтобы не умереть самим. Даже если эти шиноби все ещё дети. На самом деле... Мне бы не хотелось, чтобы у моих друзей была такая судьба. Не хочу, чтобы они умерли на какой-нибудь миссии в чужом краю. Именно поэтому я всегда буду впереди них. Я расчищу им путь, чтобы видеть, как они идут вперёд, растут и становятся сильнее. И я уничтожу все, что им по-настоящему угрожает. В конце концов, мне не впервой... Заниматься этим.

— Простите... — Прошептал Хаку еле слышно. Его вопрос прогнал с лица Сакуры её вечную улыбку, и это было неправильно.

Слова этой девушки... Её принципы были близки Хаку.

Он — оружие. Он тоже должен расчищать путь своему господину. И он защитит его даже ценой собственной жизни.

Эта девушка гораздо сильнее его, Хаку знал это. Знал он и то, что они обязательно столкнутся ещё раз.

В новом бою шансы точно будут не в их пользу. Но Хаку сделает все возможное, чтобы Забуза выжил.

Ведь именно это — цель его существования.

— Надеюсь, мы когда-нибудь встретимся в Конохе и вместе пообедаем в Ичираку. Там подают замечательный рамен. — Сказала Сакура ему на прощание.

Хаку знал, что этого никогда не случится. Знал он и то, что вряд ли переживёт предстоящее сражение. Но надежде было плевать на это знание.

Эта девушка в рассветных лучах... Она сама была словно солнце, и её тепло отравило сердце Хаку. Он больше не мог её ненавидеть.

Шиноби становится сильным, защищая дорогих ему людей. Хаку понимал это, ему легко было представить себя на месте Сакуры.

Не окажись они по разные стороны баррикад, вполне возможно, они бы стали друзьями. Или как минимум союзниками. Но раз уж их пути пересеклись именно так... Остаётся приложить все усилия, чтобы не разочаровать своих врагов.

И все же... У этой девушки такие нежные руки...

— Это же тот самый наблюдатель, который забрал Забузу? — Саске возник на поляне внезапно, словно призрак. — Почему ты снова его отпустила?

— Теме, не дави на Сакуру-чан! Если отпустила — значит, так было нужно!

— Просто... У него очень красивое лицо. — Ответила Сакура, лукаво улыбнувшись.

Наруто вспыхнул, как спичка. Вкупе с упавшей челюстью зрелище раздосадованного и удивлённого Узумаки заслуживало запечатления в веках.

— ЧТО?! — От этого крика кроны ближайших деревьев значительно поредели, резко сбросив листву.

У Саске задергался левый глаз. Кажется, кто-то плохо влиял на их Сакуру. И этого кого-то следовало отыскать и хорошенько наказать. Правда, если этот кто-то — джинчурики с упавшей челюстью, то он уже достаточно наказан. Саске давно знал, что карма у Наруто отрицательная.

Сакура внезапно рассмеялась, и мальчишки замерли, жадно ловя это мгновение. Пусть она постоянно улыбалась, смех Сакуры — явление весьма редкое.

Саске словно завороженный смотрел на неё. Рассвет заканчивался, и в золотых солнечных лучах она казалась ожившим пламенем. Саске готов был сгореть в нём, словно глупый мотылёк, летящий на огонь свечи. Но он знал, что Сакура не обожжет. Она согреет, окружит своим сиянием и вытеснит тьму из его сердца.

Любил ли он Сакуру, как девушку?

Он не отвечал на этот вопрос Наруто даже в мыслях. Но глупое сердце забилось рядом с Сакурой часто-часто, желая выкрикнуть ответ, который Саске отрицал своим разумом.

— Я люблю тебя, Сакура-чан! — Наруто, широко улыбнувшись, кинулся на Сакуру с объятиями, стремясь поделиться с ней своим счастьем.

— Я тоже люблю тебя и Саске, Наруто-кун. — Сакура привычным жестом взъерошила непослушные жёлтые вихры.

Для Наруто было нормально открыто выражать свои чувства. Он сотни раз говорил Сакуре эту фразу. Но раньше... Раньше он говорил её не так. Он любил её как друг, или даже как младший брат, и Сакура отвечала тем же.

Пока они были маленькими, Наруто был счастлив слышать такой ответ Сакуры. Но сейчас Саске заметил разочарование в глубине небесно-голубых глаз. Чувства Наруто изменились, но чувства Сакуры остались теми же, что и раньше.

Она любила их не так, как они её. Это и правда... Разочаровывало.

Но Сакура ничего не замечала. И даже Наруто, с его сердцем нараспашку, не мог выразить свои чувства более конкретно. Несмотря на громкие заявления, рядом с Сакурой он робел и продолжал вести себя как в детстве. Не те слова, неправильные действия.

Сейчас Саске мог прочитать Наруто, словно открытую книгу. Оптимистичный джинчурики отчаянно боялся разрушить те отношения, что связывали их сейчас. Он знал, что его любовь отчасти безответна. Но говорил Сакуре о своих чувствах, надеясь, что она сумеет увидеть разницу. Увидит, что его любовь стала другой.

Даже не верилось, что идеальная Сакура не замечала этой разницы.

Глупый Наруто... Хорошо, что он, Саске, не ведёт себя так. Он может контролировать свои чувства.

...По крайней мере, не проявлять их внешне.

В доме Тадзуны давно не было такого оживленного ужина.

— Сакура-чан, есть ещё добавка?! — Глаза Наруто сверкали, он уже достаточно долго не ел блюд, приготовленных обожаемой Сакурой-чан. Саске, впрочем, испытывал то же самое, это было отчётливо видно по протянутой миске. Но Саске не был таким бессовестным, как Наруто, и смущался требований презренного органа — желудка. Поэтому можно было наблюдать удивительное зрелище: румянец на щеках непробиваемого Учихи.

— Ешь аккуратнее, Наруто-кун, — Сакура стерла капли соуса со щёк Наруто, и теперь джинчурики наконец-то начал походить на своего закадычного друга-соперника. Румянец у юных шиноби оказался абсолютно одинаков, хоть и поводы для его появления были разными.

Пока Наруто и Саске жадно поглощали добавку, Сакура подкладывала кусочки мяса в порцию сидящего рядом сенсея. Тот косил на неё открытым глазом, но все же не решался высказаться. Какаши уже наслушался лекций про важность хорошего питания при восстановлении после ранений от всех троих учеников. У Хатаке иногда возникало чувство, что вместо троих генинов он получил троицу мамочек. Они относились к нему без капли уважения, и забота учеников иногда была поистине чрезмерной. Но, как ни странно, Какаши не хотелось возмущаться. По крайней мере, большую часть времени.

Да и сейчас его мысли были заняты совершенно другим. Он спрашивал учеников, как они сумели отбиться от Забузы, и даже получил ответ. Но в сказку про Великую Сковородку Узумаки, передающуюся из поколения в поколение, он не поверил ни на йоту, хотя сковорода и впрямь выглядела внушительной. Смутно, но Какаши помнил, что с нукенином сражалась Сакура. И точно не сковородой.

Слишком много вопросов, и генины упорно увиливали от ответов. Пожалуй, ему достались самые проблемные ученики. В досье про них было катастрофически мало информации, а Какаши на неё безответственно понадеялся. Поэтому и страдал сейчас.

Сакура умиленно наблюдала за своей командой, жадно поглощающей рис с карри, Тадзуна и Цунами занимались тем же. Какаши был нейтрален, как стул, на котором он сидел: он не показывал ни одной эмоции. Но рис из его миски исчезал весьма быстро.

Только Инари портил уютную атмосферу своим кислым лицом. Он почти не притронулся к еде, а его мрачная аура ощущалась физически.

— Как вы можете быть... Такими беззаботными? — Наконец высказался он, сжимая в руках деревянные палочки до хруста.

— А есть повод беспокоиться? — Спросила Сакура с наигранным удивлением.

Инари наконец поднял свои глаза. Теперь Сакура по-настоящему удивилась, увидев в них злые слезы.

— И ты ещё спрашиваешь?! Даже если дедушка достроит мост, Гато все разрушит. У него много сильных наёмников, а вы всего лишь генины. Вас с лёгкостью убьют, и все будет как прежде! Вы что, считаете себя героями?!

Сакура отложила свои палочки для еды и смерила Инари долгим пронзительным взглядом.

— Мы не герои, Инари-кун. Чтобы стать героем, нужно совершить подвиг. Даже на примере Гато... Он — обычный человек. Для тебя убить Гато было бы подвигом, для нас это — просто работа.

— Врёшь! Вы же не намного старше меня! Вы просто очередные слабаки, а ваш сенсей вообще болен!

— Ты такой шумный, И-на-ри... — Протянул Наруто. — Нельзя сравнивать шиноби с обычными людьми.

— Верно. Какаши-сенсей может в одиночку уничтожить целый город, и мы втроём способны на такие же разрушения.

— Кхм... Ты немного преувеличиваешь, Сакура-чан. — Кашлянул Какаши.

— Не думаю, — хмыкнул Саске. — Даже наш кусотарэ может уничтожить поселение вроде Конохи, если ему дать пару суток на подготовку. И если не сильно мешать.

Глаза Наруто забавно округлились:

— Это же... Несколько тысяч взрывных печатей, причём связанных между собой, чтобы подрыв был одновременный... Пары суток на Коноху будет мало, Саске...

Увидев зловещие огоньки энтузиазма в глазах друга, которые не предвещали ничего хорошего, Саске поспешил с очистительным подзатыльником, призванным выбить лишние мысли из чересчур гениальной головы Узумаки.

— Забудь. — Веско произнёс Саске. В его воображении уж слишком ярким было уничтожение родной деревни руками одного джинчурики.

— Ты такой жестокий, Саске-теме... — Обиженно простонал Наруто.

Об Инари, казалось, все забыли, но он тут же напомнил о себе.

По щекам мальчишки текли слезы, и сквозь всхлипы он сумел произнести лишь одно слово:

— По... Почему?..

— Это наша миссия, Инари-кун. А шиноби Конохи всегда выполняют свои миссии, верно, Какаши-сенсей?

Сенсей кивнул. Все же это были именно его слова.

— На самом деле... Я тебе немного завидую, Инари. — Произнёс Саске. — Твой отец был героем, и ты можешь им гордиться. Нам же заслужить звание героев будет куда сложнее. Сакура уже говорила: подвиги для нас — просто работа. Сомневаюсь, что возможно совершить что-то выдающееся по нашим меркам. Мы должны как минимум спасти мир, чтобы стать героями.

— Ты преувеличиваешь, Саске. — Кажется, эта фраза обещала стать любимой у Какаши-сенсея. Саске только фыркнул в ответ, что значило "понимай как знаешь".

— Хэй, мы же сильнейшая команда Конохи! Не бойся, Инари, мы и Гато твоего грохнем, и мир спасем, если понадобится, даттебайо!

Инари совсем разрыдался. Эти люди... Они такие самоуверенные идиоты. И все же в них отчаянно хотелось поверить.

— Может, вы все же останетесь дома, Какаши-сенсей? — Хмурился Саске, вошедший в режим ирьенина.

Какаши закатил свой единственный открытый глаз и терпеливо повторил:

— Я отлично себя чувствую, Саске-кун. Поэтому... Отложи свою леску, пожалуйста, я все равно не позволю себя связать.

Саске сверкнул шаринганом с тремя томоэ.

— Не будьте таким самоуверенным, Какаши-сенсей.

Все шло к сражению между жаждущим свободы джонином и чересчур ответственным ирьенином, но подошедшая Сакура разрешила конфликт.

— Пусть сенсей идёт с нами, Саске-кун. Нам может понадобиться его помощь.

— Думаешь? — Скептически поднял бровь Учиха.

— По моим расчётам Забуза Момочи уже должен восстановиться. Скорее всего сегодня-завтра нужно ждать нападения.

Саске ещё раз просканировал сенсея своим додзюцу, признал его состояние годным и нехотя убрал моток лески в подсумок. Сенсей украдкой выдохнул: порой он начинал бояться своих учеников.

— Ладно... Как распределимся? — Саске, проигнорировав сенсея, обратился к Сакуре.

— Наруто останется защищать Инари и Цунами-сан, а мы втроём идём на мост. Вы не против, Какаши-сенсей?

— Это риторический вопрос, — немного ворчливо отозвался Хатаке. Излишняя самостоятельность учеников его радовала, конечно — меньше возни, вот только когда реальный командир твоей команды в два раза тебя младше, это странно ощущается. И ещё более странно, что перед кандидатурой Сакуры, как командира, не ощущается никакого протеста.

— Простите, Какаши-сенсей, — послала ему виноватую улыбку Сакура и пошла оповещать Наруто о планах на сегодня.

Опоры моста скрывались в тумане. Утро в Стране Волн было прохладным, но погруженные в работу строители не замечали этого.

Подчинённых у Тадзуны было немного. Пожалуй, каждого из них Сакура могла назвать героем: несмотря на свой страх перед Гато, они приходили сюда каждый день. Пусть их становилось все меньше, многие не хотели рисковать своими жизнями, но оставшиеся вызывали уважение своей решимостью.

— Эти люди удивительны. — Тихо произнесла Сакура. Так, что услышал ее только находящийся рядом Саске.

— Ты правда так считаешь?

Саске не видел ничего особенного в этих людях. Для него они были просто строителями моста, ни больше ни меньше.

— Да, Саске-кун. Простые люди — хрупкие, словно засушенные цветы. Даже с оружием в руках, они остаются беззащитными перед подобными нам с тобой. Даже тебе убить обычного человека так же легко, как прихлопнуть комара. И они это понимают. Наёмники Гато, находящиеся на уровне генинов, для нас просто мусор. С высоты нашего уровня они немногим отличаются от простых людей. Но для этих строителей... Хватит троих генинов, чтобы убить их всех до единого меньше, чем за десять минут. И все равно, вопреки страху, они продолжают сражаться единственным доступным им способом. Это в них и удивительно.

— Они просто ищут альтернативный путь самоубийства. Даже если они построят мост, нет гарантии, что эти люди сумеют его сохранить. По-моему они с Тадзуной занимаются строительством от отчаяния.

— Может быть. — Не стала отрицать Сакура. — И все же они достойны восхищения. Верно, Какаши-сенсей?

— Прости, я не слышал вашего диалога, Сакура-чан.

Саске фыркнул. Их пепельноволосый учитель ошивался неподалеку в тумане уже минут пять. Даже Киба не поверил бы, что он ничего не слышал.

Туман внезапно стал настолько густым, что невозможно было видеть дальше собственной вытянутой руки.

— Знакомый приём... — Протянул Какаши и тут же подобрался, словно дикий кот перед нападением. И куда только делась его вечная неизлечимая апатия? — Сакура, защищай Тадзуну. Саске, держись за мной и не высовывайся.

— Могли бы прямо сказать прикрывать вашу спину, — в голосе Саске появились едва различимые нотки ехидства. Его ни капли не беспокоила сложившаяся ситуация.

Сакура кивнула и растворилась в тумане, Какаши не успел подивиться такой прыти. Саске провёл кончиками пальцев по ленте, которой завязывал волосы, и зажал в руке смазанные ядом сенбоны. Он не собирался ввязываться в ближний бой, когда рядом были Сакура и бесполезный сенсей.

Какаши развеял туман техникой ветра, отдалённо напоминающей кайтен Хьюга, и сразу увидел Забузу на другом конце моста. Только сейчас за нукенином стоял шиноби в маске ойнина, судя по возрасту не сильно старше его собственных учеников.

— Выглядишь уже не так паршиво, Шаринган Какаши. А где та девчушка с розовыми волосами? — Внезапный вопрос Забузы выбил Хатаке из колеи.

— Рада встрече, Забуза-сан. — Как-то реагировать на искренее приветствие Сакуры у сенсея не было никакого желания. Ками-сама, что произошло, пока он был в отключке? Почему нукенин Тумана и его ученица ведут себя словно старые приятели?

Забуза, оскалившись, бросился на Сакуру с мечом, но его атаку заблокировал Какаши, уже успевший поднять протектор.

— Могли бы не стараться так, сенсей. Это все равно лишь теневой клон. — Саске начал вспоминать, не кусал ли его Наруто: в последнее время с ним подозрительно часто случались приступы разговорчивости. Но размышления Учихи прервали летящие в него сенбоны.

Сакура, скрывшись под иллюзией, просто наблюдала за боем. Да и боем это назвать было трудно: противники находились в разных категориях.

Какаши чувствовал почти восторг. Шаринган впервые вел себя так послушно и чувствовался родным. Это был совершенно новый уровень восприятия. Словно он всю жизнь обходился без рук, и ему их пришили.

Какаши легко просчитывал все движения Забузы на несколько связок вперёд, и нукенин не мог его задеть, в то время как сам Хатаке уже нанёс ему несколько ран.

Это действительно было как предвидение. Не было и следа прежней боли, что сопровождала использование шарингана. И чакра расходовалась куда экономнее.

Какаши хотелось смеяться. С новыми возможностями Забуза был для него совершенно не опасен.

В пылу драки джонины сломали мост, и их дальнейший бой проходил на воде. Забуза начал складывать печати для техники водного дракона, и Какаши позерски это повторял.

Техника Какаши сработала быстрее. Но Забуза использовал "дракона" лишь для отвлечения внимания, его настоящей целью было заключить Какаши в водную тюрьму, что он успешно и проделал. Но "Какаши" тут же растворился внутри водяного шара.

— Клон?..

— Поразительная догадливость, — пропел ему на ухо Какаши, прижимая кунай к горлу.

Ученики плохо на него влияли. Только Какаши не мог припомнить, кто из этой троицы разбудил в нём ехидство.

Забуза мгновенно вывернулся из захвата и разрубил Хатаке своим ужасающим мечом, но тот распался водными брызгами.

Забуза зарычал. Этот Копирующий явно издевался, используя против нукенина Тумана его же техники.

У шиноби в маске дела шли так же отвратительно, как и у его напарника.

Обмениваться сенбонами с Учихой, который имеет шаринган с тремя томоэ, занятие заведомо проигрышное, Хаку это понял быстро. Саске был быстрее его, он мог уклониться от всех игл, в то время как левая рука Хаку уже была парализована метким попаданием.

Здоровой рукой Хаку сложил печати и заключил Саске в купол из ледяных зеркал. Это был единственно верный вариант, позволяющий ему сражаться на равных.

— Сакура-чан, мы не должны помочь этому теме? — Наруто справился с наёмниками, посланными к дому Тадзуны, и сразу пошёл к своим. Скорее, чтобы посмотреть на этот бой, чем для помощи: Наруто прекрасно осознавал, что даже Саске с сенсеем здесь будет много. В целом, Наруто и Сакуре, сидящим на перилах моста, не хватало только поп-корна.

— Пожалуй, ты прав, Наруто-кун. Это пространственная техника, у него могут возникнуть проблемы.

Но, когда Сакура подошла к куполу, Саске справился и сам. Из его тела торчали иглы, от которых он не сумел увернуться, но для ирьенина его уровня такое не было помехой.

На этот лёд не действовал катон. Но зеркала поддавались обычной грубой силе, приправленной выбросами чакры.

Тайдзюцу — основа основ. Это как лом, против которого нет приёма. И Саске доказывал это, разбивая зеркала одно за другим.

Хаку негде было скрыться. В конце концов, Саске попал в него, пнув в живот.

Маска ойнина давно разбилась, открывая женственное лицо. Даже в потеках крови Хаку все равно оставался красив.

Если бы Наруто был ближе, он бы точно попенял Саске на жестокое обращение с девушками. Поверить в то, что Хаку парень, а не плоская девушка, было очень трудно.

Хаку успел лишь выплюнуть сгусток крови, когда Саске продолжил атаковать.

Без пространственной техники против Саске у Хаку не было и шанса. Резерв помощника Забузы сильно просел из-за использования ледяного купола, в то время как Саске оставался бодрым и полным сил. Тело Учихи, улучшенное духовной практикой, значительно превосходило тела обычных шиноби.

Водные иглы Саске просто разбивал взмахом сенбонов, зажатых между пальцами. От ледяных шипов он отгораживался огненной стеной.

На каждую технику Хаку Саске находил контрмеры. Он был быстрее, сильнее, выносливее. И в тайдзюцу с ним Хаку тягаться не мог. Исход битвы был предрешен.

Их отвлекло пение птиц, и все четверо молодых шиноби обернулись в ту сторону, откуда оно доносилось.

Забуза, измотанный едва ли не хуже Хаку, стоял на краю моста, опираясь на Кубикирибочо. Кровь из многочисленных порезов заливала его тело, и Забуза сейчас как никогда был похож на настоящего демона.

У него не осталось сил. Он знал, что сейчас умрёт.

Если ты убиваешь, ты должен быть готов быть убитым.

Забуза не боялся смерти. Он не сожалел об этом, и даже был рад. Принять смерть из рук сильного противника — честь для воина.

— Забуза-сан! Нет!

А вот об этом он и забыл.

Глупый, глупый Хаку. Зачем ты бросаешься на мою защиту? Беги отсюда, пока можешь, спасай свою жизнь!

Забуза многое хотел сказать, но не мог. Не успевал. Сердце стучало ужасно медленно, со скоростью одного удара в вечность. Как в замедленной съёмке он видел приближающуюся к его груди руку Копирующего, окутанную поющими молниями. Видел, как глупый Хаку успел встать на пути этой руки.

Мир сузился до Хаку и почти коснувшейся его руки в молниях. Мысли проносились со скоростью света. Все воспоминания, связанные с Хаку... Все это пролетело перед глазами в одно мгновение.

Забуза внезапно понял, насколько был ему дорог этот мальчишка. Он во что бы то ни стало должен был отбросить его от себя, не позволить ему умереть. Но тело не поспевало за мыслями, и воздух, ставший тверже камня, не давал даже пальцем шевельнуть.

Мечник Тумана не сразу понял, что вместо спины Хаку перед его глазами струится знакомый водопад розовых волос.

У Сакуры были свои техники перемещения. И сейчас она опровергла закон пространственных техник: невозможно производить замену на живых существ.

Но сейчас это никого не волновало.

Какаши неверяще смотрел в глаза своей ученицы. Она ведь... Никак не могла оказаться здесь... Верно?

Техника чидори дезактивировалась сама по себе, но Какаши боялся пошевелиться. Его рука так и осталась в грудной клетке Сакуры.

Серце Сакуры... Вернее, его остатки, судорожно трепыхались в его ладони. Но это была агония. С такими ранами даже шиноби не прожить долго.

Словно оживший кошмар, мучивший его долгие годы. Но вместо сокомандницы — его ученица.

Он... Снова убил... Этой рукой...

Она точно проклята.

Какаши ничего не видел, переживая наяву события многолетней давности. Но прикосновение мягкой, ещё детской ладошки к щеке вывело его из этого состояния.

Сакура умирала. Ей точно было больно. Её сердце билось все медленнее.

И все же её лицо было безмятежно. В зелёных глазах не было и следа боли, которую она переживала, не было страха от осознания собственной близкой смерти. Она совершенно не была похожа на Рин.

— Почему?.. — Еле слышно прошептал он.

Почему она заступилась за незнакомого человека? За врага?

— У него... Вся жизнь впереди. Было бы... Неправильно... Обрывать ее... Так рано... — Голос Сакуры был слабым, не громче шепота. Но её глаза были все так же полны спокойствия, и выражение лица совсем не поменялось. Только струйка крови, вытекающая изо рта, напоминала о более чем серьёзном ранении.

Когда её сердце остановилось, сердце Какаши остановилось тоже.

Её смерть была красива. Если бы не активированный шаринган, Какаши точно бы посчитал это гендзюцу.

Порыв ветра взметнул её волосы, которые начали осыпаться лепестками сакуры. Волосы... Пальцы... Предплечья... Ноги... Все её тело превратилось в вихрь розовых лепестков.

Последними исчезли зелёные глаза, что продолжали тепло смотреть на человека, который её убил.

Наруто крутился волчком, пытаясь увидеть душу Сакуры. Он отчаянно надеялся, что это просто иллюзия, как тогда, при нападении Гозу и Мейзу.

Но её души не было здесь. Сакура исчезла целиком, рассыпалась лепестками, которые ветер унёс в небеса.

Он упал на колени, и его отчаянный крик перешёл в яростный звериный рёв. Зловещая чакра Кьюби вырвалась на свободу.

В Наруто не осталось ничего человеческого. Чакра Кьюби сжигала его кожу, деформировала тело. На руках — огромные когти, челюсти не сомкнуть от выросших клыков, и передвигаться на четвереньках куда проще, чем на двух ногах.

Красные глаза с вертикальными зрачками уставились на сероволосого джонина, который был виновен в его боли.

Он... Это он убил её!

На границе сознания маячил образ прекрасной девушки, рассыпавшейся лепестками цветов. Чакра бесновалась, в голове осталась лишь одна мысль, одна ЦЕЛЬ.

Убить его. Того, кто причинил боль. Убить. Убить! УБИТЬ!!!

Какаши не отреагировал, когда прыгнувший одержимый джинчурики впечатал его тело в полотно моста, едва не пробив его насквозь. Жажда крови, способная убить слабонервного шиноби, ощущалась им как нечто несущественное.

Перед глазами Хатаке все ещё стоял образ девушки, осыпающейся лепестками. Руку обжигала её липкая кровь — единственное доказательство, что эта девушка всё-таки была здесь.

На самом деле сейчас Какаши как никогда хотел умереть.

Быть разорванным взбесившимся джинчурики — не такая плохая участь.

Быть может... Это хоть немного... Искупит его вину...

Он смотрел в красные глаза без тени страха. Ему было все равно, что с ним сделает джинчурики. Все равно, что джинчурики может сделать с людьми, попавшими под горячую руку.

Даже если бы обезумевший Наруто разнес треть Страны Волн в щепки и фарш, Какаши не сдвинулся бы с места.

Ему было абсолютно всё равно. Он просто хотел наконец умереть.

Пока Хатаке отвлекал на себя монстра, в которого превратился Наруто, Момочи переместился к Хаку.

Нужно было скорее унести отсюда этого глупого мальчишку, который держался на одном упрямстве. Сейчас Хаку был ошеломлен и совершенно не понимал, как оказался снова рядом с разрушенным ледяным куполом.

Забуза хотел под шумок тихо смыться и от вражеских шиноби, и от заказчика, который явился на мост со всей своей кодлой.

Вот только джинчурики был не единственным монстром, которого следовало опасаться.

Саске отличался от Наруто. В отличие от Узумаки, он прекрасно контролировал и себя, и ситуацию.

Он сразу понял, что Сакуры уже не было здесь.

Вместе с её исчезновением пропало и его сердце. Его будто вынули, выдрали из грудной клетки без всякого сожаления, оставив кровоточащую дыру. И пусть сердце продолжало биться — это было уже не то сердце.

До этого он не мог представить, что Сакура была настолько дорога ему.

Теперь казалось, что она была для него всем.

Невозможно было поверить, что она больше не улыбнётся ему. Что больше они не будут тренироваться фехтовать. Что он не увидит, как солнечные лучи путаются в её волосах.

Но разум холодно констатировал факт её смерти.

Саске ненавидел себя за это. Он тоже хотел сойти с ума, как Наруто.

Но не мог. Он оставался хладнокровным в любых ситуациях. Когда мир переворачивается вверх ногами, должен оставаться хоть один здравомыслящий среди безумцев.

В голове была кристально чистая пустота, и фоном шли задачи, необходимые для выполнения.

Глаза нестерпимо жгло. Что-то горячее и липкое залило щеки. Но это едва замечалось.

Хаку навсегда запомнил это лицо, принадлежащее больше демону, чем человеку.

Бесстрастная фарфоровая маска, на которой ярко выделялись алые дорожки кровавых слез. Нечеловеческие красные глаза, вместо зрачка странный треугольный узор, завораживающий, затягивающий прямиком в Бездну. И голос, сухой, надломленный, словно шелест опавших листьев.

— Уходите. И не смейте говорить ничего, связанного с нами. Никому.

Каждое слово каленым железом выжигалось где-то на стенках черепа, и Хаку понимал — не расскажут. Просто физически не смогут. Эти красные демонические глаза будут стоять на страже, будут преследовать их всю жизнь.

Саске поднял меч в алых ножнах из саламандровой кожи.

Сакура обронила его, когда менялась местами с этим парнем, владеющим техниками льда.

Рукоять ещё хранила тепло её руки.

Так странно... Невозможно. Разве могла она умереть так просто? Она ведь... Богиня... Она могла выжить даже в эпицентре взрыва. Стоило лишь уйти на призрачный план...

Но тогда их сенсей пронзил бы грудь Момочи, как и планировалась.

Она использовала своё тело, как преграду, чтобы защитить их врагов.

Сакура... Она и впрямь жестока.

Ему хотелось убивать. Кромсать на куски. Хотелось хоть чем-то заполнить эту ледяную путоту в груди.

Но он не мог убить тех, ради кого Сакура пожертвовала своей жизнью. Он не мог позволить, чтобы её смерть была столь бесполезной.

К счастью, вовремя появились те, кто мог утолить его жажду крови.

Мусор. Сброд. Стая шакалов, ничего не стоящая даже в таком количестве. И посередине комичный предводитель с трясущимися от страха коленками. Какой-то карлик в круглых солнцезащитных очках и нелепом деловом костюме.

Так вот какой он — этот проблемный Гато?

Ножны плавно соскользнули вниз, обнажив лезвие Мей Хуа.

Саске подходил все ближе к людям, ошеломленным яки джинчурики. Его холодную сдержанную жажду крови в этом буйстве безумной ярости они не замечали.

Шаги давались ему тяжело. Он сам себе напоминал марионетку в руках неопытного кукловода.

Однако...

Мей Хуа лежала в руке удобно, делясь с ним теплом Сакуры.

В этом мече была её кровь. Частичка её души.

Мей Хуа не могла дрожать.

Когда Саске наконец заметили, было уже поздно.

Вот он стоял прямо перед Гато, и вот, спустя мгновение, он уже за спинами наёмников.

Алая капля упала с кончика меча на серые плиты моста. И люди, ещё не понявшие, что уже мертвы, развалились на куски. На части, отделённые друг от друга невероятно ровными срезами.

Эта техника... Теперь повторить её оказалось так легко.

То, что он видел в исполнении Сакуры. Только вместо металлических болванок — живые люди.

Он хотел показать её Сакуре. Хотел услышать её похвалу.

Но что толку с идеального выполнения техники, когда Сакура уже не сможет её увидеть?

Саске не знал, что делать дальше. Программа действий закончена. Гато убит, миссия выполнена.

Пока Саске заканчивал миссию, Какаши отчаянно ждал смерти, но Наруто медлил.

Он занёс над ним лапу с длинными когтями. Там, где Наруто касался сенсея, оставались ожоги от красной чакры, даже джонинский жилет пасовал перед ней. Но Какаши не замечал боли от ожогов.

Его глаза были абсолютно пусты.

Лапа сжалась в кулак и устремилась к лицу Какаши.

Всего один удар разнес бы голову Какаши на мелкие кусоки костей и плоти.

Но Наруто не ударил. Кулак остановился в миллиметре от лица Какаши, а затем рука и вовсе переместилась, упершись в полотно недостроенного моста возле его головы.

Красный покров чакры Кьюби сменялся золотом, впитываясь в кожу и залечивая раны. Наруто сиял, словно упавшее на землю солнце.

Покров Лиса полностью исчез вслед за жаждой крови, оставив после себя лишь печально поникшие треугольные золотистые уши и того же цвета пушистый хвост, безвольно расстелившийся по земле.

Красный цвет уступил место небесной синеве. Но вертикальные ниточки зрачков не уходили так просто, оставив после себя два чёрных овала.

Но Какаши не замечал изменений, произошедших с Наруто. Его апатия достигла своей крайней формы. Он просто ждал, когда наконец умрёт, и в голове лениво ворочалась мысль, что смерть почему-то задерживается.

Что-то горячее падало на лицо, обжигая даже сквозь слой маски.

Капли. Вода.

Может быть, дождь.

А дождь может быть горячим и горько-соленым?

Не важно.

Какаши не понимал, что смотрит прямо в глаза Наруто. Ему казалось, что он видит небо. То самое небо, в которое улетели лепестки сакуры.

Настоящее небо стремительно затягивали тёмные тучи.

Саске подставил окровавленное лицо первым каплям дождя.

Этот дождь такой странный... Привкус металла, моря и горечи. Разве бывают такие дожди?

Впрочем, это не важно. Совсем не важно.