Рука об руку (гет)

Поттер — чертов приставучий Поттер — смотрел на нее странно.

То есть страннее, чем обычно. Гермиона передернула плечами от неприятного ощущения — сверлящего тяжелого взгляда. И задалась очевидным, казалось бы, вопросом: когда это она успела наступить ему на хвост? Что он так раздраконился, ведь расстались они вполне мирно и даже на дружеской ноте.

Взвинченный Поттер был как раз ужасно некстати.

В другое время она бы не упустила шанса спросить, какого дьявола, собственно, произошло? Но теперь нарываться на скандал было глупо. А то, что их любой разговор закончится ссорой, было настолько очевидно, что и профессор Трелони могла предсказать. Гермиона обернулась — мрачен и отчетливо зол. Все-таки с этим лохматым просто: лицо — словно открытая книга.

А ведь настроение с утра было, можно сказать, приподнятым.

Она прекрасно провела вечер в компании наконец ожившего Драко. И они даже разработали план действий по избавлению его от женитьбы и вот-вот должны были приступить непосредственно к его реализации. Именно поэтому еще более навязчивое, неотступное внимание врага-не-друга так нервировало Гермиону. Поттер непредсказуем и взрывоопасен. И легко может сломать даже самую отлаженную систему — это за годы учебы бок о бок с ним она усвоила достаточно хорошо.

Бинс закончил бубнить и прошел сквозь доску — лекция по Истории магии закончена. На ней не спала сама Гермиона по — давней привычке — и ее преследователь — непонятно почему. Ведь Поттер всегда либо дрых, положив руки под голову, либо маялся дурью.

Гермиона сгребла недописанный конспект в сумку и быстро пошла к выходу.

У нее окно между рунами и нумерологией — как раз хватит времени, чтобы навестить попавшую в Больничное крыло Луну Лавгуд.

В коридорах царила привычная толчея. Гермиона потушила летающий огонь и сняла с трех второкурсников Рейвенкло по пять баллов за нарушение правил. Мадам Помфри точно будет в восторге, если кто-то из этих оболтусов попадет к ней с ожогом лица. Не говоря уже о воплях мистера Филча, если огонь попадет в окно или в доспехи на большой скорости.

Она шла достаточно быстро, но все же за годы учебы и вражды привычка оглядываться никуда не делась. И что вы думаете? Это несчастье с зелеными глазами топало за ней как привязанное. Гермиона посчитала до пяти, завернула в неприметный тупик и стала ждать Поттера. Чтобы прямо спросить, какого это, собственно, хрена ему нужно от нее? Причем с утра пораньше. Плюс они вроде договорились вести себя цивилизованно.

Поттер, конечно, словно из каменного века выпал — лишенец несчастный, однако элементарное все же должен осознавать. Например, что слежка ей очень не понравится. Гермиона вытащила из своей сумки тяжелый справочник по рунам. Дать таким по голове — самое то. С ударом бладжером не сравнится, но яркие ощущения обеспечит. Ведь если она проклянет этого осла — все перейдет в дуэль. А это снова разборки с профессором Макгонагал, директором и чувство вины, что отправила Поттера в больничное крыло — опять.

Гермиона иногда ненавидела тот факт, что в большинстве случаев ей было не наплевать.

Даже если это чертов Гарри Джеймс Поттер...

— Гермиона?

— Нет, фурия в аду, — фыркнула она, поднимая книгу для удара. — Поттер, как, лысого Мордреда, ты за мной следишь?

— Малфой, — выдало это мрачно и фатально.

Гермиона опустила карающее орудие не на дурную башку, как изначально хотела. А просто мимо. Нужно было разобраться. Поттер был бледен, да и вообще выглядел так, словно страдает. Хотя тут ее рациональная часть скептически отметила — да, страдает тошнотой, тупостью и запором одновременно. Иначе выражение несчастной моськи интерпретировать сложно.

Вот почему с дружным строем тараканов славного ловца Гриффиндора вечно приходится разбираться ей? Второй, не менее важный, вопрос: при чем тут вообще Драко? Подраться эти двое точно еще не успели. Иначе бы она знала, и вся школа об этом бы гудела. Так что случилось? Такого, что неотразимый плейбой изволит выглядеть, как больной котенок. Оставалось надеяться, не бешенством.

— Что Малфой? Эй, Гарри, я к тебе обращаюсь.

Гермиона даже пальцами у него перед носом пощелкала. И все в пень... Ну кроме попытки оставить слюнявый поцелуй у нее на запястье. Его что, до нее кто-то проклятием приложил? На этот раз гриффиндорская всезнайка обеспокоилась всерьез. И даже уложила свои ладони на щеки недорозумения. Хотя разумней было провести магическую диагностику, а не строить из себя невесть кого — на этой мысли ее щеки опалил запоздалый жар смущения.

Они вдвоем, в тупике, и она держит этого за лицо... Того самого, от кого бегала, словно от всех казней египетских.

— У меня с ним как раз ничего...

Горячие руки Поттера легли сверху на ее пальцы, фиксируя их же на поттеровском лице. И ожил он в целом, судя по злости в голосе.

— Это у тебя с ним секретные дела. Ничего не хочешь рассказать, Гермиона?

Не один Поттер умел метать молнии взглядом. И не удерживай он сейчас ее руки, ему бы точно прилетело... Гермиона сколько угодно могла себя уверять, что сдержанна. Правда, у одного конкретного мерзавца, не иначе в свете подступившего к Распределяющей Шляпе маразма распределенного на Гриффиндор, — выводить ее из себя в секунду получалось прекрасно. Значит, Поттер следил за ней не только сегодня. И узнал о Драко...

Учитывая, что язык у этого был длинней некоторых анаконд, долго их дружба со слизеренцем секретом не будет.

Чего никак нельзя допустить. Раскрытие навредит не только ей, но прежде всего Малфою. Его папаша и так "закручивал гайки", а что будет Драко за дружбу с грязнокровкой? И будет виновата она. Ведь Поттер — ее проблемы — был и есть. Гермиона думала, поэтому не пыталась пнуть сталкера или вырваться. Нет, она обязана найти вариант, при котором самовлюбленный говнюк промолчит.

— Это тебя не касается. И ты ничего никому не расскажешь... Серьезно, Поттер, ползвука о том, что знаешь, — я возненавижу тебя навсегда и окончательно. Клянусь Годриком, библиотекой и своей волшебной палочкой.

Да, начало вышло не очень.

Давить на него было плохой идеей. Гермиона это осознала и невольно закусила губу — дура, опрометчивый выбор аргументов. Но собиравшийся было уйти Поттер, наверняка чтобы устроить скандал и все всем рассказать, например, набив Драко морду, замер на этот ее невинный жест. Знаете, бывает такое, что идея озаряет внезапно? Будто над головой лампочка зажигается?

У нее в тот миг так и случилось.

А что если все подкаты Поттера, отчаянные попытки флирта со стороны этого Казановы-всего-Гриффиндора не были попытками посмеяться над ней? А были чем-то большим. Гермиона вцепилась в его запястья. Погладила большими пальцами кожу, и сердце заядлого адреналинщика сбилось с ритма.

Эврика, как говорится!

Но как же омерзительно и противоречиво ее принципам то, что она собирается делать дальше. Гермиона кивнула сама себе — на войне и в любви все средства хороши. Она обязана уберечь Драко. И если у нее есть способ заставить Гарри Поттера молчать — она им воспользуется. Каким бы аморальным он ей самой ни казался. Только кокетка и манипулятор из нее никакой. Чертов серцеед далеко не туп и попытку себя использовать распознает сразу. Придется импровизировать. И, ради Мерлина, выглядеть естественно, а не жертвой, которую волокут на плаху.

Поттер должен поверить, что... произносить мысленно уже тошно — что интересен ей как парень.

— Гарри, пожалуйста, это не моя тайна. И он мне просто друг. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал из-за меня.

Дрожь в голосе и слезы были настоящими. Гермиону трясло натурально — Люциус Малфой был жестоким ублюдком. Но вот бросок на шею этой оглобле — весьма мускулистой — уже пришлось делать самой. Если играть жертву, то играть до конца. Да и с ней Поттер далеко не уйдет. Пусть успокаивает деву в беде... Тешит свое эго. Сама Грейнджер-отвали-наконец-от-меня-Поттер бросилась ему на шею по собственной воле.

Он просто должен купиться.