Сумерки богов (джен)

Корделия пошевелилась, приподнялась. Вытянула затекшую руку.

В грузовом отсеке Казак ее развязал. И даже оставил бутылку с водой. Отнюдь не из милосердия, а чтоб меньше возиться. Она нужна ему транспортабельной и вменяемой. Пусть в данный момент стоимость ее как заложницы невелика, холдинг за нее заплатить не может, но есть вероятность, что на соплеменницу потратится геральдийская тусовка. Он может сыграть на их сословной солидарности, если с обменом на киборга ничего не выйдет.

Корделия мысленно усмехнулась, слушая бормотание Уайтера, пока он волок ее в трюм. Сословная солидарность? Как бы ни так. Если похититель обратится к совету регента с требованием выкупа, там все немедленно вспомнят о невыплаченных долгах и непогашенных кредитах. Сделают сочувственные лица и посетуют на несправедливость судьбы. Впрочем, если Уайтер запросит за нее тысяч сто, то шанс есть. Кое-кто углядит для себя выгодные перспективы. Сама Корделия Трастамара окажется у них в долгу. Очень выгодная инвестиция. Губернатор Гонди, например. Он мог бы вложиться. А потом ежегодно приходил бы за дивидендами в виде медийной поддержки или пожертвований в фонд геральдийских цапель.

Если здраво рассудить, то вариант не так уж и плох. Будь у нее выбор, пусть даже иллюзорный, между обменом на Мартина и долговыми обязательствами перед советом регента, она, не колеблясь, выбрала бы второе. Только у нее выбора нет. Мартин уже видел ее в вирт-окне с бластером у виска. А Корделия видела его глаза.

Ей удалось приподняться и сесть. Голова кружилась, левая часть лица отекла, глаз не открывался. Корделия потрогала рассеченную скулу.

«Вот видишь, бегемотик, к чему привели все наши тренировки. Это я пыталась защищаться. Когда Уайтер ворвался в мою каюту, я не отступила. Не впала в ступор, не грохнулась в обморок, что было бы гораздо благоразумней… Я кинулась с ним драться. Я же помню все, чему ты меня учил. Ты учил меня обороняться и нападать, учил наносить и блокировать удары. Кое-что мне даже удавалось. Удар в пах славный получился. Только в ответ Казак ударил меня рукояткой бластера, и я на какое-то время потеряла сознание. Но не окончательно. В глазах потемнело, но я слышала, как он выл и сыпал проклятиями. Правда, потом он несколько раз меня пнул. Ребрам досталось. Одним словом, эта жалкая потасовка одним махом нивелирует всю феминистскую пропаганду. Это только в толерантно выдержанных боевиках женщина-агент или женщина-телохранитель раскидывает пятерых спецназовцев. Раскидать спецназовцев она, конечно, может, но только если она — киборг, а вот если она всего лишь человек, увы… Я еще легко отделалась, бегемотик. Этот бывший работорговец не окончательно утратил рассудок, меня спасла его жадность. А иначе…»

Когда Уайтер притащил Корделию в рубку, там уже была Камилла с простреленным коленом. Да-а, сестрице досталось. Она полулежала, прислонившись к переборке, жалкая, утратившая свою аристократическую надменность. На тряпке, перехватывающей рану, выступила кровь. Та самая, княжеская, кровь Гонзага-Мышковских. И, подобно венозной жидкости самого последнего плебея, уже свернулась и побурела. Если бы у Корделии не так шумело в голове, она бы не преминула съязвить в адрес этой крови, поинтересоваться, как там синяки да ссадины на алебастровой коже и есть ли разница с ее, ссадинами незаконнорожденной. Но сил у нее не было. Ей было муторно и страшно.

Что-то пошло не так. Яхта захвачена. Экипаж взят в плен. Неужели этот безумец действует один? Похоже, что так. Тот, второй, которого Корделия опознала, как бывшего безопасника «DEX-company», тоже валялся в крови. Он пострадал гораздо значительней, чем Камилла. Корделия даже предположила, что он мертв, потому что бывший безопасник лежал совершенно неподвижно. Только некоторое время спустя Корделия заметила, что он дышит. Какова участь остальных членов экипажа, она не знала. На подлокотнике капитанского кресла тоже чернела кровь. Скорее всего, и капитан ранен. Уайтер, захватывая «Алиенору», поступил по всем правилам уличной драки — вывел из строя самых боеспособных.

Вероятно, где-то по каютам заперты техник, врач, пилот и навигатор. Экипаж «Алиеноры» стандартный, эта яхта — двоюродная сестра «Подруги смерти», сошла с тех же орбитальных стапелей. Даже планировка совпадает. «Подруга смерти» на пару лет старше и отделана в строгом классическом стиле, без вычурной роскоши. Отделка «Алиеноры» претендует на постмодернизм, Корделия успела это заметить, когда после разговора с Камиллой у транспортировочного модуля ей позволили переселиться в каюту.

В этой каюте ее даже не запирали. Зачем? С яхты ей не сбежать, оружия у нее нет. Она всего лишь слабая женщина, ей нечего противопоставить ни бывшему особисту, ни бывшему пирату. Да и у Камиллы имеется пара адептов. У Корделии есть только ее ум, ее выдержка и жизненный опыт. Да, как женщина, она физически уступает мужчине, но у нее есть опыт выживания, есть также опыт участия в непростых переговорах. Она неплохо разбирается в людях и знает, чего жаждет большинство из них. Она даже умеет управлять этим большинством и давать каждому то, что ему нужно — ощущение собственной значимости.

К этому стремятся все люди без исключения. Только небольшой процент из общей людской массы находит иные средства, чтобы этого добиться, без унижения и подавления ближнего. А еще есть такие, их и вовсе ничтожное количество, кто в доказательствах значимости не нуждается, потому что знает, что ценен и значим без дополнительных атрибутов, без регалий и титулов, просто потому, что он есть. Но таких исчезающе мало. Неуловимая погрешность, которой в той, привычной, реальности вполне можно пренебречь. К тому же как Уайтер, так и его подельник, в компании с Камиллой, к этому меньшинству явно не относятся.

Для успешной манипуляции необходимо задействовать глубинную мотивацию. А мотивация всегда одна — власть и контроль, соперничество с внешним миром. Она наблюдала это соперничество и на Шебе, когда собирала материал о повстанцах и их лидерах, и на Лире, когда дерзким расследованием бросила вызов наркокартелю, и в банде террористов, когда оказалась среди заложников в центре коммуникаций на Новой Земле.

Она помнила искаженное бешенством и страхом лицо одного из боевиков, склонившегося над ней, стоящей на коленях со сложенными на затылке руками. Боевик размахивал бластером, пытаясь вознаградить себя ее криком отчаяния или плачем. Этот крик стал бы его пищей, его допингом. Ее слезы, которые она не смогла бы удержать, были бы для него нектаром, насыщающим давно переродившуюся в пепел душу. С другими заложниками у него это получилось. Испуганные люди кричали и плакали. Но с Корделией у мимолетного повелителя вышла осечка. Она ничего не чувствовала, не боялась и не страдала. Вовсе не потому, что обладала каким-то природным бесстрашием, а потому что с момента гибели «Посейдона» прошло чуть больше года. Она все еще была там, у искореженной лестницы, ведущей на нижние палубы, и все еще слышала идущий из рваного нутра вой. Кто он, этот неудачник с бластером, по сравнению с тем чудовищем безвоздушного мрака, глядевшим на нее из перевернутого иллюминатора? Ничтожная букашка, пылинка.

Нет, Корделия не бросала этому неудачнику вызов. Она не улыбалась и не дерзила. Она наблюдала. Фиксировала звуки и образы. От нее не исходило ни страха, ни угрозы. Она торчала в этой реальности, в этом водовороте агрессии и ужаса, как обелиск из инертного вещества. И террорист внезапно потерял к ней всякий интерес. Он набросился на пожилого грузного оператора и, когда тот попытался протестовать, ударил его рукояткой в висок. Террорист получил то, чего жаждал, то, что искал, как терзаемый ломкой наркоман: знак покорности от внешнего мира, доказательство своей значимости. Как просто и как сложно.

Корделия усвоила этот урок и впоследствии не раз пользовалась так страшно обретенным знанием. Пусть оппонент насытится, утолит жажду контроля, пусть уверится в победе, пусть играет в повелителя и бога. Истинная победа будет за тем, кто наблюдает, кто остается нейтральным и инертным.

Легко оставаться вне игры, если нечего терять. Но она сознательно утратила этот статус, когда выбрала Мартина. С тех пор ей тоже приходится соперничать, выпрашивать и вымаливать. Она уже не наблюдатель, не бесстрастный арбитр, в чьи обязанности входит выводить цифры на грифельной доске, она полноценный игрок, чьи фишки брошены на расчерченный стол. Но у нее есть опыт, есть сноровка, есть набор отточенных инструментов. Она хорошо знает правила и умеет просчитывать ходы.

Вот с Камиллой у нее недурственно получилось. Ловко. Впрочем, по-другому и быть не могло. Ее сводная сестра только воображает себя великой интриганкой, а в действительности полна затаившихся комплексов. В чем-то Корделия ее понимала и даже сочувствовала. Их отец Карлос-Фредерик Трастамара поступил не просто несправедливо. Если уж откровенно, по-свински он поступил. Дети не в ответе за легкомыслие матери. И отыгрываться на них за свое ущемленное самолюбие — обыкновенная трусость, месть за мужскую несостоятельность.

Владения Трастамара для Камиллы все равно что Святой Грааль, и Корделия почти вручила ей эту святыню. А почему, собственно, и нет? Корделии их оставлять некому. Без прямого наследника земли Трастамара растащат по клочку дальние родственники. Передерутся в судах, затеют многолетние тяжбы, под шумок вырубят леса. А Камилла еще молода, у нее могут быть дети. Дом только жаль. Мартин так любил его. Он чувствовал себя в этом доме счастливым. Но дом можно построить где угодно, и на Аркадии, и на Новой Земле и даже на Новом Бобруйске. А что? Тихая, спокойная планета. Главное, чтобы Камилла нашла способ все это свернуть. Выйти из передряги с наименьшим ущербом. А Корделия как-нибудь справится. Она умеет терять.

Человек не является подлинным обладателем звезд, планет и континентов. Он всего лишь наделенный полномочиями смотритель, временный арендатор, и расстаться с некогда приобретенным имуществом ему когда-нибудь все равно придется. Так имеет ли смысл травить себя сожалениями? Если спасение и свобода любимого существа зависит от такой мелочи, как право собственности, то сделку следует заключить немедленно. Что Корделия и сделала. Она бы сдержала слово, если бы Камилла сдержала свое.

Но Корделия не учла подельников сестрицы, тех, кого Камилла привлекла в свою банду. Да и как Корделия могла это учесть? На этот счет сведений у нее не было. Она потеряла сознание у своего коттеджа на Асцелле и очнулась уже в грузовом отсеке «Алиеноры». Кроме Камиллы, явившейся поглумиться, она никого не видела. Если бы у нее была толика информации о том, кто состоит у сестры на службе, она бы сменила тактику. Не ограничилась бы единственной ставкой. Кто же знал, что в качестве союзника Камилла предпочтет всем прочим бывшего работорговца Макса Уайтера, известного под прозвищем Казак?

О, Корделия об этом персонаже наслышана. Бывший подручный Ржавого Волка, приятель его брата Анатолия, капитан «Черной звезды» и… хозяин Дэна. Вот так удивительно тесен космос.

Историю освобождения рудокопов, захваченных на Самородке, в которой «Космический мозгоед» сыграл ключевую роль, Корделия впервые услышала на борту лайнера «Queen Mary». Это было их первое путешествие с Мартином. Они сбежали с Геральдики сразу же после схватки с ловцами «DEX-company». По счастливой случайности четвертым навигатором лайнера оказался заносчивый белобрысый паренек, попавший на плантации Казака исключительно по вине собственной глупости. Это от него Корделия узнала, как называется транспортник с Нового Бобруйска, на котором нашел пристанище беглый рыжий киборг.

Собственно, с того хвастливого повествования все и началось. Собрав все доступные сведения о транспортнике, его экипаже, весьма незаурядном, и столь же незаурядных подвигах, Корделия нашла Киру Гибульскую с ее революционным проектом защитить и реабилитировать бракованных киборгов, иными словами, исправить ошибки, некогда совершенные ее отцом, Александром Гибульским. Заключив союз с Кирой и поручив ей «связи с общественностью», Корделия взялась за саму «DEX-company», прекрасно отдавая себе отчет, что иного выхода у нее нет, что попытка захватить Мартина на Геральдике — это только начало, что Бозгурд не отступит и охота будет продолжаться, что Мартин будет жить в бесконечном страхе и однажды, доведенный до отчаяния, пустит в ход хранящийся в комме последний приказ.

У Корделии тогда все получилось. Она прошла по лезвию бритвы и только слегка порезалась.

Мартин два месяца провел в компании мозгоедов и там узнал все подробности захвата Казака на Медузе. Эта спасательная операция, которую провели не благодаря, а вопреки, в инфопространстве почти не освещалась, так как чиновники силовых ведомств не смогли договориться, кому пожинать лавры. Но Корделия без труда изучила все материалы. Казак Макс Уайтер был схвачен и приговорен к пожизненному. И сидел бы весь назначенный срок, если бы не сводная сестренка, возомнившая себя укротительницей чудовищ.

Доукрощалась, дура. Получила комок плазмы в колено и кулаком в глаз. При иных обстоятельствах Корделия ее бы пожалела, но при обстоятельствах сложившихся как-то не жалелось. Хотелось другого — добавить под второй глаз. Но если бы только сестрица… Подлинный шок Корделия испытала, когда увидела в вирт-окне Александра, которого Казак назвал заказчиком.

Ее тогда будто вынесло за пределы тела. Заказчик? Кто? Он? Александр ван дер Велле? Он заказал похищение Мартина?

Корделия снова сделала попытку сесть. Потянулась за бутылкой и отпила.

Казак собирается обменять ее на Мартина.

В первые несколько минут, когда Александр вышел на связь, Корделия не могла произнести ни слова. Он — заказчик похищения Мартина! Нападение на строящийся радиотелескоп, перестрелка, глумящаяся Камилла, треснувшие ребра — это все он. И сбежавший из тюрьмы пират тоже он. Все он.

Получается, что они сговорились давно. Сводная сестра мечтала свести счеты, племянник старика Рифеншталя — запустить новый бизнес. Он финансирует, она исполняет. Камилла — понятно. Обида, наследство, потерянное будущее, жажда реванша. Но этому-то что надо? Зачем ему Мартин? Зачем выходцу из влиятельного клана банкиров разумный киборг?

Ответ напрашивается один: чтобы изучить и запустить в производство. «DEX-company» пала, бизнес ниша освободилась. А Рифенштали своего не упустят, они зорко следят за перспективными бизнес-проектами. Некоторые даже перекупают, не скупясь, вкладывают деньги, работают на будущее. Именно благодаря этой своей расторопности они и нажили свое несметное состояние.

Пусть в настоящий момент «DEX-company» в глазах мировой общественности — первородное зло и производство киборгов остановлено, но время идет, ветер общественных симпатий скоро сменится. Да и люди привыкли к киборгам, к этим кибер-рабам. Это же так удобно. Идеальный слуга, идеальный убийца, идеальный солдат, идеальный любовник. Зачем лишать их такой игрушки? Тем более что игрушку можно усовершенствовать, добавить ей сходства с человеком, наделить разумом, эмоциями, болью. Не примитивный киберболванчик, а практически сверхчеловек и… в полном подчинении. Покорный, выполняющий любую прихоть. Как тут удержаться и не вообразить себя богом? Это же так сладко, так упоительно — управлять чьей-то жизнью, держать ее в руках, то пресекать дыхание, сдавливая горло, то отпускать. Восхитительная забава. А если тот, чья жизнь в твоих руках, сильнее, умнее, красивей, это поистине ни с чем несравнимое удовольствие. А за удовольствие надо платить. Щедро, не раздумывая.

Рифенштали могут вложиться в небольшое производство где-нибудь на выкупленном планетоиде. Большие объемы им не нужны, продукция будет эксклюзивной. Предмет настоящей роскоши, доступный только небожителям. Созданный по индивидуальному заказу. Возможно даже, что производство будет держаться в секрете. Массовая продукция, для плебса, Рифеншталям не нужна. Этим пусть занимаются другие, позже, когда запрет будет снят. Рифеншталей, как истинных утонченных ценителей и коллекционеров, привлекает нечто особое, уникальное.

Технологию производства обыкновенных киборгов они, скорее всего, уже раздобыли. С их средствами и влиянием это нетрудно. Остался последний штрих, секретный ингредиент — разум. Не возникший спонтанно, в результате брака, пробоя в месте сварки наношины с мозговой тканью, а разум, возникший изначально, заложенный создателем. А такой киборг только один. И секрет его производства, к счастью, утерян.

У Гибульского хватило благоразумия не упоминать Мартина в своем последнем отчете. Его ученик Пирсон погиб при пожаре. А все найденные разработки, уже после захвата «DEX-company», Корделия распорядилась уничтожить. И даже сама принимала в этом участие. Она поклялась, что таких, как Мартин, больше не будет. Во всяком случае, пока она жива. Но это она, со своими идеалами и принципами, частенько с большим бизнесом несовместимыми, а то — Рифенштали, которым всегда мало.

И еще — это свидание на Асцелле. О чем она думала? На что польстилась? На что надеялась? Ее опоили? Околдовали? Загипнотизировали? С момента похищения у Корделии не было ни минуты, чтобы подумать об этом. Она привыкла проводить ревизию собственных поступков, определяла мотивы и оценивала последствия, но обрушившиеся на нее события не позволили ей этого сделать сразу. Александр стал персонажем второстепенным, незначительным и оставался бы таковым, если бы не возник в вирт-окне над капитанским терминалом. Корделия каким-то чудом сохранила самообладание и даже вступила в разговор. Сработал многолетний навык ношения «корсета», как она это называла. Что бы не происходило, каким бы форс-мажором не оборачивалась сделка, держи спину и следи за дыханием. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Уже потом, в грузовом отсеке, ее накрыло. Нет, не слезы и не обида. Не разочарование и не ярость. Недоумение. Зачем? Зачем она это сделала? Зачем согласилась на свидание? А он зачем? Из спортивного интереса? От скуки?

Мужчина — хищник, завоеватель, победитель. Для него женщина — трофей, добыча. Пусть минутный, но триумф. И даже эта заранее просчитанная подлость, не только ограбить, но и поиметь, так не ранила (подлость ранит тех, кто живет иллюзиями, а Корделия давно от них избавилась), как собственная беспечность, бабская глупость. Позволила себя соблазнить. Зачем? Кому и что хотела доказать? Или опровергнуть? Или отомстить? Неужели через столько лет ее пресловутая женская природа дала о себе знать? Записанная в генах программа? Инстинкт?

Ничего подобного она не чувствовала. Все эти мантры о том, что женщине для счастья нужен мужчина, не более чем грамотный маркетинговый ход, так как на этом самом «счастье», на необходимости женщины привлекать мужчину завязаны огромные деньги. Это вся индустрия моды, производство одежды, косметика, ювелирные украшения, фармацевтика, пластическая хирургия. Это сети отелей, кафе, ресторанов, курортов. Это «Матушка Крольчиха», в конце концов.

И все это зиждется на одном единственном факторе — заинтересованности женщины в мужчине. Именно так, а не наоборот, потому что для пробуждения интереса мужчины к женщине таких сложностей не требуется, у него все делают гормоны, даже без участия сознания, а вот женщине необходимо раскрутить свое воображение, как пращу, чтобы камешком угодить в гипофиз и сподвигнуть его на выработку эстрогенов.

Можно, разумеется, без раскрутки и гипофиза, чисто из чувства долга, вины, страха, одиночества, меркантильности, только неинтересно это, да и денежным потокам не способствует. Вот и крутятся мантры в романтических сериалах и модных шлягерах. Подпитывают извечную жажду любви, жажду обретения целостности и единства. Обманывают. Неужели и Корделия поддалась этому гипнозу?

Она же не семнадцатилетняя девчонка, умеет отделять зерна от плевел, знает, что такое любовь. И не просто знает, она этой любовью живет. Эта любовь переполняет и окрыляет, наполняет смыслом и указывает путь — и не имеет ничего общего с вампирской потребностью утоления и поглощения. И с чисто женским самоутверждением эта любовь также ничего общего не имеет. У Корделии нет необходимости искать доказательств своей востребованности как сексуального объекта, ее самооценка не нуждается в похотливых взглядах и двусмысленных предложениях. Она оставила всю эту подростковую пену в прошлом.

Так что же с ней случилось? Зачем ей понадобилось это мимолетное приключение?

Ей было одиноко? Да, одиноко. Она слишком тосковала по Мартину и вот так неуклюже, как девочка-подросток, попыталась перевести фокус своего внимания на кого-то другого, найти, пусть иллюзорную, но опору в мире, который вдруг пошатнулся. В конце концов, она всего лишь женщина в огромной галактике. И вот попала.

Наказание не заставило себя долго ждать. Она искала утешения у врага. Главного врага, того самого, что скрывался за кулисами и дергал за ниточки. Он и на Асцеллу для этого прилетел, как раз к моменту нападения на «Саган». Рассчитывал, что она узнает о похищении и утратит бдительность. Кстати, интересный вопрос: как бы она себя повела, если бы Мартина действительно похитили? Да она бы ни минуты не осталась на Асцелле. Улетела бы на первом попутном корабле, на первом попавшемся транспортнике, и никакой Вадим ее бы не остановил. А уж о том, чтобы идти на свидание и танцевать, и речи быть не могло.

Но похищение сорвалось. Мартин попал на «Космический мозгоед», и Корделия… расслабилась. Именно расслабилась. Позволила себе передышку. Намеренно отвлеклась. Это иногда помогает, когда требуется что-то обдумать и найти решение. Чем этот змей Александр и воспользовался.

Корделия снова потянулась за бутылкой и сделала глоток. Прислушалась. Маршевые двигатели яхты слаженно гудели. Куда они летят? Что задумал пират? Да, ему нужны деньги. За Корделию он ничего не получит. Ее счета заблокированы. Ждать выкуп от губернатора Гонди и геральдийской тусовки долго, что вряд ли устроит бывшего пирата. Ему нужно быстро и много. Он будет требовать обмена. Впрочем, он его уже потребовал. Приставил бластер к голове Корделии и вынудил Мартина на это смотреть. Мартина, уже однажды потерявшего родителей, Мартина, уже бывшего сиротой, уже пережившего известие о ее смерти. Корделия успела через вирт-окно заглянуть в его потемневшие глаза. Она беззвучно шептала, надеясь, что он прочитает по губам:

— Все будет хорошо, Мартин. Все будет хорошо. Не бойся. Со мной все будет в порядке. Я не умру. Я тебя не брошу.

Корделия почувствовала, что начинает паниковать, терять ясность мысли, метаться. Спокойно. Надо взять себя в руки. Держаться. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.