Принц и Лесная Земляника. Часть 2 (гет)

Северус открыл глаза, закрыл и открыл их снова, но картинка не поменялась. Он лежал в совершенно незнакомой кровати в такой же незнакомой комнате. Сверху нависал балдахин из тёмно-серого бархата. Северус повернул голову в надежде, что обзор под другим углом внесёт ясность в его положение и местонахождение, но чуть не вскрикнул от испуга. Спросонья до него не сразу дошло, что существо, стоящее у изголовья кровати — всего лишь домовой эльф.

— Потти рад служить молодому хозяину! — тут же заверещал эльф. — Что желает молодой хозяин? Завтрак? Ванна?

«Он что — караулил, пока я проснусь?» — подумал Северус, даже не подозревая, что эльфы по очереди торчали у его кровати и чуть не побились за право прислуживать ему.

— Э, Потти, а ты не расскажешь мне, что вчера было? — решил спросить Северус, но тут же пожалел.

— О! Вчера был великий день! Все эльфы готовили дом к приезду молодого хозяина, но Потти старался больше всех! С утра Потти вычистил лестницу! Да-да, она была ужасно пыльная. Потти почистил каждый завиток…

— Стоп, Потти.

— Молодой хозяин, Потти может прищемить себе пальцы.

— Зачем? — искренне удивился Северус.

— Потти не смог правильно ответить.

— Нет, не надо. Это я не то спросил. Как я оказался в этой комнате?

— Сегодня ночью молодой хозяин стал настоящим хозяином. Но он очень устал, очень. Мы все — и эльфы, и замок — так долго грустили, что слишком обрадовались. И молодой хозяин устал и заснул сразу, как вышел из главной комнаты, сэр. Да. И лорд сказал перенести молодого хозяина в его кровать. Потти хотел это сделать, но Найфи успел первым.

Голос эльфа дрогнул от обиды. Он явно переживал, что эта честь досталась не ему.

И тут Северус осознал, что же вчера произошло. Он теперь настоящий Принц. Видимо, ритуал так вымотал его, что он сразу отключился. Но сейчас Северус чувствовал себя прекрасно. Ему казалось, что он никогда ещё не был так бодр и полон сил. Парень потянулся на кровати, стараясь размять каждую мышцу. А потом встал.

— Открой шторы, Потти!

Эльф щёлкнул пальцами, и утреннее летнее солнце прорвалось в комнату.

* * *

Берри Фрост потянулась на кровати. Как же хорошо спать в своей постельке. Вчера она опять зачиталась, подсвечивая себе люмосом страницы. А теперь книга, растопырив страницы, валялась на полу. Она цокнула языком — нехорошо, надо быть аккуратнее с книгами. Берри подняла книгу, а затем и сама поднялась с кровати. И вовремя — в окно влетела сова. Как истинная англичанка, Фрост спала с открытой форточкой, правда, истинной англичанкой она предпочитала быть только летом, в остальное время ссылаясь на ирландские корни. Берри сняла с лапы совы короткую записку:

«У меня все хорошо. Северус Принц. P.S. Только для тебя — для остальных побуду Снейпом».

Берри рассмеялась. А потом сказала уже сове:

— Подожди, пожалуйста, я сейчас напишу ответ и угощу тебя.

Девушка потянулась к шкафу, достала совиное печенье и положила его перед птицей. А сама на клочке бумаги быстро нацарапала:

«Очень рада за вас, мистер Принц-все-еще-Снейп-для-остальных.»

Берри привязала письмо к птице, отпустила ее. Потом, наскоро умывшись и даже не пытаясь привести в порядок свои волосы, поспешила вниз — надо обрадовать бабушку Ри.

* * *

Лили проснулась сегодня раньше Петуньи. Пока сестра спала, она тихонько поднялась, стараясь не шуметь, и подошла к окну. Надо полюбоваться на море, ведь сегодня последний день и они возвращаются домой. Лили обожала пляж, песок и вечно меняющееся море. За две недели вся семья успела слегка загореть, а Лили — покраснеть: ее нежная, как у всех рыжих, кожа плохо переносила такое количество солнца. Девушка сладко потянулась и стала смотреть в окно, разглядывая береговую линию. Какие-то ранние пташки уже вышли на пляж. Кое-кто даже купался, но в целом картина была умиротворяющая. Лёгкий ветерок вздымал волны, и кое-где даже появлялись белые барашки пены. Надо насмотреться на год вперёд. Лили приоткрыла окно, чтобы яснее почувствовать свежесть морского утра. И тут же к ней подлетела маленькая сова. Лили нахмурилась и глянула на сестру. Кажется, та спала. А то прошлый раз она устроила истерику. Ну подумаешь, сначала одна сова принесла лист с результатами экзаменов, а на следующий день другая — притащила длиннющее письмо от Сева. Сев явно приказал птице дождаться ответа, но Петунья так возмущалась присутствию совы в комнате, будто та была крысой. В итоге, толком не прочитав письмо, Лили как можно скорее написала ответ, похваставшись десятью «превосходно» и попросив Сева пока не писать. Но ничего, скоро они вернутся домой, где у нее своя комната. А потом она поедет на пару недель к Мэри. И сможет получать письма без аккомпанемента из недовольства сестры. Но кто же это написал ей сейчас, неужели снова Сев? Может, то письмо не дошло? Лили скорее отвязала письмо и раскрыла его:

«Милая Лили. Я знаю, ты не разрешала писать, но провести целое лето вдали от тебя — слишком тяжёлое испытание для меня. И несмотря на то, что Сириус сейчас будет жить со мной, я считаю дни до того момента, когда отправлюсь в Хогвартс. Ведь тогда я смогу увидеть тебя. И может быть, ты пойдешь на свидание со мной? Поверь, Лили, я много думал о том, что ты тогда сказала мне. И я действительно изменился. По крайней мере, я очень стараюсь — я уже почти доделал летнее задание по трансфигурации. Я надеюсь на твой ответ, Лили.

Джеймс.

P.S. И, кстати, я получил восемь С.О.В. А ты?»

Лили фыркнула. Надо же, какой хвастун! Но почему-то ее охватило волнение. Она вспомнила, как на вокзале Джеймс подхватил ее чемодан и помог донести до машины. Он был так мил с родителями и произвел на них хорошее впечатление. Может, этот балбес действительно изменился? И тут она увидела, что к письму прилагается какая-то веточка. Она взяла ее в руку, и ветка тут же покрылась листьями и расцвела розовой лилией. Лили зарделась. Какое нежное волшебство. Она взяла лист и принялась спешно писать, пока не проснулась Петунья.

«Здравствуй, Джеймс. Я рада, что ты решил взяться за ум. И спасибо за подарок — мне понравилось. Я тоже скучаю по Хогвартсу и всем нашим гриффиндорцам. Но не думай, что это значит, что я пойду с тобой на свидание. Вот когда увижу, что ты действительно изменился — тогда и подумаю. Только прошу тебя, не пиши мне слишком часто. Все же будет странно, если обычный маггловский дом оккупируют совы.

Лили Эванс.

P.S. У меня десять».

Она быстро привязала письмо к лапке и отправила птицу: «Джеймсу Поттеру».

Лили повернулась и столкнулась со злым взглядом сестры:

— Ты опять! Дня не можешь прожить, чтобы не показать, какая ты особенная?

— Туни, это всего лишь письмо от одноклассника.

— Мне это все надоело! Что подумают о нас другие люди?! Они будут считать нас ненормальными! К нормальным — не летают совы!

Лили почувствовала гнев. Да она просто завидует ей! Сколько можно? Разве она виновата, что Туни не может колдовать! Она выбежала из комнаты, как была — в одной ночной рубашке! Ничего, скоро, очень скоро она сможет оставить этот мир и не слушать от сестры, что она ненормальная. Там она самая лучшая, замечательная волшебница!

* * *

Регулус сегодня не спал вовсе. Как впрочем, и все в доме на Гриммо, 12. Вчера Сириус громко и торжественно разругался со всеми. Сказал, что мать сошла с ума, и если она поддерживает Темного Лорда, то Рег может становиться хоть пожирателем смерти, хоть некромантом, но его ноги не будет в этом доме. И тогда разъяренная мать выжгла его на гобелене. Но это ерунда. Выжгла и выжгла. Простое репаро тут, конечно, не поможет, но восстановить можно. А Сириус посваливал свои вещи беспорядочной кучей в чемодан и через камин ушел к Поттерам. Мать была в бешенстве. Особенно, когда не смогла попасть к Поттерам сама. Карлус Поттер холодно сказал, что они позаботятся о Сириусе, раз уж его родные не могут этого сделать. Понятно, что Вальбурга не стала от этого добрее. У Регулуса до сих пор в глазах стояла отвратительная сцена вчерашнего вечера.

— Орион! Ты обязан что-то сделать! Если он не хочет быть Блэком — изгони его из рода! — истошно кричала Вальбурга.

Орион Блэк сидел в кресле, прикрыв глаза и растирая виски в попытках унять подступающую головную боль.

— Вальбурга, прошу тебя, успокойся.

— Это ты виноват! Ты не смог привить ему уважение к роду! Теперь ты должен его изгнать! Он не имеет право быть Блэком!

— Сириус — наш первенец и наследник. Я не буду его изгонять. В конце концов, глава рода я, а не ты.

— И я иногда жалею об этом!

— Я тоже о многом жалею, Вальбурга.

И тут мать опустилась перед ним на колени. Регулус этого совершенно не ожидал, но ещё больше он был поражен, когда мать сказала:

— Тогда сделай наследником Регулуса, он достоин! Он настоящий Блэк! Разве что ему не хватает страсти, но это не беда.

Тогда отец поднялся и сказал, глядя на мать у его ног:

— Я должен что-то знать?

Вальбурга всхлипнула:

— Нет!

— Хорошо. Регулус, ты согласен?

Рег опешил. Неужели спросили его мнение? Он не хотел быть наследником. Но мать с такой надеждой смотрела на него, что он не мог ее разочаровать.

— Я не хочу, но если надо — я согласен.

— Мой дорогой! — воскликнула мать. Она поднялась и кинулась обнимать и целовать его.

Дальнейшее Регулус помнил смутно. Ему пришлось выучить слова и ритуал, благо он был не очень сложным. Затем они спустились в ритуальный зал, а вышел он из него наследником, но совершенно без сил.

Кикимер подобострастно шептал:

— Хозяин Регулус — теперь наследник, а не этот негодный хозяин Сириус, разочарование своей матери. Род Блэк обретёт свое величие!

А Регулус хотелось побиться головой о стенку. Если раньше у него была призрачная, крохотная надежда, что он может хотя бы попробовать поухаживать за Фрост, то теперь она исчезла. Почему Сириус всегда такой эгоист и не думает ни о ком, кроме себя?

Регулусу так и не удалось заснуть, и он встретил рассвет у окна своей комнаты.

Северус очень ждал сентября. Когда же наконец-то он сможет поехать в Хогвартс и — отдохнуть. Казалось бы, для этого предназначены летние каникулы, но он был поглощен работой, часть из которой была просто жизненно необходима, а другая просто захватывала его. К первой категории несомненно можно было отнести занятия окклюменцией. Дважды в неделю в Принц-манор приходил господин весьма приятной, но непримечательной наружности — просто дедушка-одуванчик, и с каким-то невыговариваемым именем — профессор Иван Петрович Павлов. Причем он милостиво позволил называть его Иваном Петровичем, хотя Северус предпочел бы «профессор Павлов».

— Что вы, голубчик, я уже давно не профессор, но кое-что могу. К тому же мы давно дружны с вашим дедом, хотя вам это может показаться странным — я знаю его с пеленок, — покачивая окладистой бородой и подправляя усы, говорил господин Павлов.

Северус страдал, но старательно выговаривал непривычное английскому языку «Иван Петрович». Профессор Павлов был личностью уникальной. Он умудрился прославиться и в мире магглов, получив Нобелевскую премию по медицине, и в мире магов, получив признание как грандмастер менталистики. Правда, сейчас он ушел в тень. И многие считали, что он действительно умер в 1936 году. Мало кто знал, что этот милый и приятный старичок и есть тот самый Павлов. Он, не без помощи Принцев, обосновался в Англии, хотя, конечно, его зазывали и в Германию, и в Швейцарию, но профессор не пожелал связываться ни с Гриндевальдом, ни с фашистами, и потому отправился в казавшуюся ему спокойной Англию. Тут он осел и вел чрезвычайно неприметный образ жизни, только слегка изменив имя на западный манер — Айвен Петерсон, и представлялся немцем, чтобы объяснить свой легкий акцент. Немецкий, впрочем, он знал прекрасно.

Северус просто поделился с дедом своими соображениями по поводу Темного Лорда. Старый Принц уже более полутора десятков лет не принимал участия в политической жизни страны, поэтому ничего не знал о новом радикальном лидере древних семей. Но ему тоже показалась очень странной и подозрительной эта массовая истерия, которая наблюдалась среди подростков-аристократов. Проворчав что-то ругательное про Гриндевальда, дед признал необходимость защиты разума.

— Ко мне-то в голову не залезешь, но научить не смогу, даже не проси. Бабушка твоя хороша в легилименции, но потому сама закрывается плохо. Тут, знаешь, тяжеловато быть мастером в противоположных областях. Хотя есть и такие. Впрочем, есть у меня один старый, очень старый знакомый. Надеюсь, он не откажет.

И через несколько дней Северус действительно познакомился с мировым светилом. Профессор Павлов сказал, что выстроить защиту можно, конечно, и интуитивным способом, или по учебнику, но лучше все же понимать, что происходит в голове. Поэтому он завалил Северуса книгами по нейрофизиологии, да и просто по медицине. Несчастный подросток радовался только, что успел хорошенько погрузиться в маггловскую химию и биологию, иначе он рисковал бы погрязнуть навечно в этих трактатах, так не поняв и не строчки. Впрочем, Иван Петрович был действительно мастером своего дела, он объяснял все настолько легко и доступно, что поняли бы и шестилетние дети. И дело шло быстро. Иван Петрович похвалил его за самостоятельные занятия, слегка подправил первый уровень защиты.

— Сева, очень хорошо, — Иван Петрович даже не пытался называть его мистером Принцем, но, спросив разрешения, начал называть его для начала Северьяном, а после и Севой. Иногда, будучи очень им довольным, профессор звал ученика «Севушкой». Северус, который не любил сокращений и любого коверканья своего имени, мужественно терпел, понимая, что шанс учиться у грандмастера выпадает немногим.

— Для вашего возраста — просто отличный результат: остановит любопытных или дилетантов, — продолжал профессор. — Впрочем, мастер сможет аккуратно взломать. Давайте-ка попробуем выработать у вас такую схему. Оставим ваш блок, тот, кто его взломает, будет считать, что дело сделано, но мы с вами сделаем тайничок — второй поток сознания, тщательно огражденный и замаскированный. А потом выработаем рефлекс, ведь поддерживать постоянно два потока — первый шаг к шизофрении. Как только кто-то применит к вам легилименцию, ваше сознание будет разделяться на два потока. И все, что вы сочтете нужным, будет прятаться в тайничок. Эта техника очень хороша для шпионов. Правда, следует иметь в виду, что в этот момент, если вас заставят принимать решение, ваш выбор будет в большей степени опираться на основной поток. Что поделаешь — рефлексы. Со временем вы научитесь этим управлять, но не сразу. А теперь давайте попробуем прочувствовать легилименцию.

Так они и занимались — выверяя, выщупывая, выстраивая. Очень помогали занятия с бабушкой — она действительно превосходно умела проникать в чужое сознание. Тут сказывалась фамильная особенность О’Ши — они отлично владели мыслеречью и проникнуть на поверхность чужого сознания не составляло труда. При этом Айрин Принц никогда не лезла глубоко, что очень ценил Северус: у каждого — свои тайны. Сначала она использовала вербальное «легилименс» и палочку, но, когда Северус научился ощущать чужое присутствие, задача постепенно усложнялась. Через какое-то время леди Принц могла без предупреждения среди обеда попытаться залезть к внуку в голову. И хоть наследный Принц, как теперь, подшучивая, звала его Берри, ужасно уставал, он бы ни за что не отменил эти занятия. Ведь всего через месяц они добились явного успеха. Профессор Павлов, подкручивая усы, приговаривал:

— Ну, Севушка, ну молодец! Просто талант, талант! Уж не думал, что на старости лет встречу такого ученика.

Останавливаться на достигнутом и забрасывать занятия было нельзя: Северусу предстояла и еще одна встреча с Темным Лордом, да и Дамблдор проявлял к его голове неоднозначный интерес. Поэтому мотивация у ученика была самая высокая, вот и результаты не заставили себя ждать.

Но это было не единственное, чем занимался Северус. К разряду и жизненно необходимого, и захватывающего можно было отнести подготовку к эксперименту, порученному Темным Лордом. Кроме того, задача усложнялась тем, что ему надо было осуществить саботаж — под видом бурной деятельности затянуть изготовление зелья, а лучше и вовсе его провалить, но так, чтобы у Лорда не возникло и тени сомнения в старательности и усердии Северуса. Он проводил чрезвычайно сложные расчеты, настолько мудреные вещи ему считать еще не доводилось. Лорд Принц не мешал внуку самому постигать тонкости, но и консультации оказывал охотно. И Северус был вынужден признать, что, если с самим зельем он справился бы и сам, то с имитацией бурной деятельности — нет. Конечно, очень кстати пришлась и библиотека Принцев. Бабушка Айрин оказалась права — это было действительно великолепное собрание. У Северуса всякий раз блестели глаза, стоило ему попасть в библиотеку. И иногда эльфы, ничтоже сумняшеся, напоминали молодому хозяину о приеме пищи и необходимости поспать. Но чаще Берри вытягивала его в сад, со смехом говоря, что он скоро зарастет пылью, а то и вовсе превратится в книжного червя. Так уж вышло, что Северус практически поселился в Принц-маноре после введения в род, но первые три дня он исправно отправлялся ночевать к Фростам, ведь официально он гостил у них. В итоге дед за ужином сказал:

— Ладно, Айрин, приглашай свою неуемную сестрицу с внучкой к нам, раз уж наш внук не может обойтись без ее общества. А то, боюсь, Северус никогда не очистится от каминной золы.

Старик ворчал, но когда миссис Фрост и Берри прибыли, то был покорен живым умом девочки. Он очень долго разговаривал с ней о чарах стазиса в зельеварении. Они обсудили статью, Берри показала ему черновик новой. Старый Принц определенно проникся междисциплинарным подходом и был готов слушать еще и еще рассказы Берри про то, как они с Северусом собирали травы, варили зелья, про его усовершенствования школьных зелий. Септимус Принц, хоть и не показывал виду, но был ужасно доволен. И сам лично дал ей доступ к библиотеке. Надо сказать, что такой чести обычно удостаивались только члены семьи. А Берри просто влюбилась в Принц-манор. Она была готова часами расхаживать по старому замку, разглядывать витражи и изучать завитушки на лестницах. Она каким-то образом умудрилась сдружиться с эльфийкой Спуни, которая с удовольствием показывала «мисс кузине молодого хозяина» тайные местечки и рассказывала много эльфийских историй. Но основной задачей Берри было заставить Северуса отдыхать, иначе этот трудоголик свалился бы с нервным истощением. Поэтому она периодически выдергивала своего чрезмерно увлекающегося братца то из книг по нейробиологии, то из старой дедовской лаборатории, которую два Принца пытались восстановить, и волокла в сад, где можно было просто побродить, отдохнуть и поболтать.

* * *

В один из летних июльских вечеров Берри вытащила Северуса в заброшенную часть сада, где по ее просьбе Спуни расстелила плед и оставила корзинку с сэндвичами и чаем. Они сидели в зарослях травы рядом со старым тисом, и Берри перебирала собранные одичавшие цветы, пытаясь сплести из них венок. Северус лежал рядом и пытался писать сразу два письма. Солнечные блики плясали по разложенным листам, и Северус обвел один из них, пририсовав лапки и ушки. Получившийся солнечный зайчик принялся скакать по письму, а Северус щекотал пером ему пятки. Берри, улыбнувшись занятию брата — это она научила его ловить солнечных зайцев на бумаге — спросила:

— Кому ты пишешь?

— Одно маме, а вот это с зайцем — для Лили.

Берри кивнула. Раз в неделю, обычно по понедельникам, они возвращались камином в Фрост-хаус, откуда Северус порталом отправлялся домой к матери. Он скучал по ней, понимая, что они не так много времени проводят вместе, а еще пытался уговорить ее вернуться в род. Но мать упиралась. Она была рада узнать, что ее сын теперь настоящий Принц, но это означало также, что им надо сократить общение. Все же для членов рода общение с изгоями может иметь определенные последствия. Конечно, Северус был несовершеннолетним, и к тому же ее собственным сыном, что несколько смягчало обстоятельства, но все же. Эйлин четко знала, что ритуал возвращения заберет у нее последние крохи магии, и в лучшем случае она останется сквибом, но вероятность погибнуть не меньше. Но Северус старался как мог разговорить мать и вызнать подробности ее проклятия. Вот и сейчас в письме он описывал, как ему живется у деда, как они обустраивают лабораторию, в надежде, что это поможет ему уговорить мать. Но Эйлин твердо решила молчать. Не дай Мерлин, о Северусе узнает Вальбурга Блэк. Миссис Снейп была свято убеждена, что Вальбурга Блэк в своей неадекватности переплюнет любого. Это о чем же надо думать, чтобы, будучи беременной, проклинать Et relinquam, к тому же не зная наверняка, действительно ли платок принадлежит Эйлин? Это старое проклятие, которое издавна насылали обиженные жены на любовниц своих мужей. Действовало оно ужасно: проклятая отдавала свою магию, стоило какому-либо мужчине начать колдовать в ее присутствии, и в конце концов полностью лишалась сначала магии, а потом и жизни, либо была вынуждена жить в изоляции. Снять его могла только наложившая и по доброй воле. Кроме того, чтобы проклятие сработало правильно, во-первых, надо, чтобы между мужем и любовницей действительно была физическая близость, а во-вторых, требовалась вещь, принадлежавшая любовнице. Если хоть одно из этих условий не выполнялось, ведьма, насылающее проклятие, сама становилась жертвой: ведь у нее-то связь с мужем была и, если она творила волшебство не голой, то вещи тоже имелись. Вальбурга не могла этого не знать, но все же решила рискнуть, в том числе и жизнью своего нерожденного ребенка. Впрочем, Адара Блэк поступила еще хуже. Поэтому Эйлин молчала, а Северус пытался все узнать. Поэтому, несмотря на то, что он виделся с матерью раз в неделю, он писал ей еще и письма.

Что же касается письма для Лили, то он продолжил писать каждый день понемногу на длиннющем свитке. Он не вдавался в подробности своего обучения, но описывал, какие запыленные старинные реторты он отмывал сегодня от многолетней пыли в дедовской лаборатории, смешные повадки домовых эльфов, а прямо сейчас он писал про огромное тисовое дерево, под которым лежал. Отправив первое письмо, он получил очень короткий ответ, было видно, что Лили писала его впопыхах. В нем она хвасталась своими десятью «превосходно» по С.О.В. и просила пока не писать, она сама пришлет сову. И Северус, послушный ее просьбе, и догадываясь, что причиной послужило истеричное отношение Петуньи ко всему волшебному в целом и к совам в частности, дожидался совы от Лили. Но не писать ей он не мог. Потом через две недели он получил еще одну весточку от подруги. Сейчас она гостила у Мэри Макдональд. Но Лили никогда не умела писать длинные письма, поэтому она лишь коротко писала, что ей все очень нравится и она отлично проводит время. А Северус строчил ей длинные ответы и ждал возможности их отправить. Но сейчас Берри отвлекла его от очередного пассажа об использовании коры тиса в зельеварении.

— И о чем ты пишешь своей Лили?

— О тисе и его использовании.

— Ты действительно считаешь, что это романтично — читать о ядах и инсектицидах?

— Ну, кору тиса еще используют для бальзамирования…

— Конечно, это гораздо лучше, — ехидно сказала Берри. — Почему бы тебе не написать про что-то, что ей понравится?

— Она любит зельеварение!

— Я бы не сказала. Она любит быть первой во всем. Вот скажи, только честно, добилась бы она успехов без тебя и твоих записей?

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего. Кроме того, что людей, искренне влюбленных в зелья — крайне мало, а таких одержимых, как ты — единицы. И девушке интереснее будет читать про твои чувства к ней, чем про яды и бальзамирование трупов.

— И про что же мне написать?

— Ну хотя бы и про тис. Только сделай это красиво. Напиши про его мощь, древность, про то, что поколения твоих предков отдыхали в его тени. Ну и, конечно, про то, что ты хотел бы, чтобы и она его увидела. Ты ведь хочешь, чтобы она была рядом? Вот и дай ей знать об этом. Ну или про эти цветы, что мы нашли среди сорняков. Это очень аллегорично, что и запущенный сад может обладать своей красотой и тайной, стоит их лишь поискать.

Северус кивнул, а потом принялся что-то строчить в своем свитке. Про зелья он, конечно, оставил — как можно не любить зелья? К тому же, чтобы там ни думала Берри, Лили в них хороша. Но и то, о чем говорила сестра, звучало неплохо. Он и сам думал про это, но мысли были какие-то неоформленные, невнятные. А теперь Северус понял, что действительно хочет, чтобы Лили оказалась рядом с ним под этим деревом, в этом саду, в этом маноре. Но только хочет ли этого она?

Северус ужасно нервничал, сжимая все то же кольцо-портал до Малфой-манора. Но занятия окклюменцией определенно давали свои плоды, и внешне он оставался совершенно спокойным. Разве что чуть нахмуренные брови придавали ему вид сосредоточенный и слегка сердитый. И вот наконец портал был активирован, и его выдернуло в шикарный холл, который сегодня был пуст и потому казался слишком большим.

— Добрый день, Северус, — поприветствовал друга Люциус, какой-то светящийся и лоснящийся после недавней свадьбы.

— Добрый день, Люциус. Рад видеть тебя.

— Отобедаешь с нами? Потом я все покажу тебе, и мы с Нарциссой отбудем.

— Спасибо, я с удовольствием составлю вам компанию.

И приятели отправились в малую столовую, где их ждала Нарцисса и уже был накрыт стол на троих. Когда Северус понял, что Темный Лорд за обедом к ним не присоединится, дышать сразу стало легче, а новая рубашка перестала казаться ужасно неудобной. Тем временем они обменялись с Нарциссой приветствиями:

— Добрый день, миссис Малфой, — сказал Северус и отвесил легкий поклон.

— Здравствуй, Северус, ты знаешь, для тебя я по-прежнему — Нарцисса, — звонко и радостно ответила она.

Северус не мог сказать, что именно изменилось в этой красивой и всегда изящной девушке, но было определенно видно, что она счастлива. Выглядела она, конечно, не так сказочно, как на помолвке: платье из какой-то светлой и легкой ткани очень шло ей, волосы были собраны во французскую косу, и в целом весь вид был как-то мягче, домашнее, но глаза казались необычно яркими, особенно когда взгляды супругов встречались и они наполнялись какой-то незнакомой Северусу магией влюбленных друг в друга людей. Они уселись за сервированный по всем правилам стол — в доме Малфоев этикет соблюдался всегда, и потому представители этого семейства чувствовали себя как рыба в воде в любой светской компании, ведь для них не было ничего необычного в трех-четырех видах вилок за столом, они так жили каждый день. Люциус щелкнул пальцами и приказал появившемуся эльфу подавать обед. Они не торопясь пообедали, поговорили о планах молодоженов, Нарцисса с удовольствием рассказала о том, какие города они планируют посетить и что там стоит посмотреть. Северус, путешествия которого до этого года ограничивались школьными поездками, выражал искренний интерес и пообещал сам себе, что когда-нибудь непременно посмотрит мир. Во всяком случае, плох тот зельевар, который не мечтает посетить Вечный город с его знаменитой на весь мир академией зелий. Время за приятной беседой летело незаметно, но Северус пришел сюда не за этим. В конце концов они распрощались с Нарциссой, и она отправилась в очередной раз проверять, не забыла ли она что-нибудь перед путешествием, а Люциус повел его в лабораторию. Они вышли из центрального холла через неприметную дверцу и отправились к отдельно стоявшему зданию. Не сказать, чтобы среди Малфоев когда-либо были страстные зельевары, они скорее предпочитали пользоваться услугами профессионалов, но привыкли делать все по высшему разряду. Северус в очередной раз убедился, что, может, деньги и не приносят счастья, но, во всяком случае, значительно облегчают жизнь. Вот и сейчас он стоял в просторном помещении, разделенном на несколько отсеков: место для хранения ингредиентов, рабочая комната со всем необходимым оборудованием (и даже явно лишним и очень специфическим — продавец решил получить от Малфоев как можно больше, всучив им что-то вроде аппарата Сокслета, хотя вряд ли тут хоть раз им воспользовались), комната для работы с бумагами, снабженная справочной литературой, и даже виварий. Последний сейчас пустовал, но при желании там можно было держать крыс или мышей, необходимых для опытов.

Северус в задумчивости постучал по тяжелой мраморной столешнице, предназначенной для работы с весами. И все это богатство явно не использовалось уже давно. Люциус, словно извиняясь, произнес:

— Сам понимаешь, с тех пор как я закончил Хогвартс, здесь, считай, никто и не работал. Если вдруг тебе что-то понадобится, ты только скажи.

— Нет, Люциус, все прекрасно, думаю, здесь найдется все, что мне нужно, и даже больше.

Они пошли в комнату, заставленную стеллажами с ингредиентами. Северус мысленно фыркнул: «Расставлено по алфавиту, ну конечно, хорошо хоть рог взрывопотама в специальной емкости».

— Вот смотри, удалось достать почти все по твоему списку. Единственное, свежие крылья многохоботников обещали поставить только к ноябрю.

— Хорошо, если бы пообещали раньше, то это были бы обманщики. Линька как раз в середине осени. Но это не важно, начать можно и без них.

Собственно, не так уж они были и нужны, их вполне можно было заменить крыльями двухоботников, которые доступны почти весь год, ну или взять прошлогодние, только в большей концентрации с предварительной обработкой. Но знать кому-либо об этом совершенно не обязательно. В конце концов, Северус — всего лишь подросток и не может знать всего.

Малфой щелкнул пальцами:

— Бодди!

Перед ними появился эльф в чистенькой наволочке с гербом Малфоев, надетой на манер римской тоги, и низко поклонился, выметая ушами пол:

— Чем Бодди может услужить молодому хозяину Люциусу? — пискнул он.

— Северус, этот эльф поступает в твое распоряжение. Достаточно щелкнуть пальцами и сказать имя, и он появится перед тобой и постарается выполнить твои пожелания, конечно, в разумных пределах. Ты слышал, Бодди? Когда мистер Снейп будет у нас в гостях, ты будешь выполнять его приказы.

— Да, сэр. Бодди готов служить мистеру гостю молодого хозяина, сэр, — сказал эльф и склонился в нижайшем поклоне так, что стукнулся лбом об пол.

Северус уставился на эльфа. Те, что были в Принц-маноре, были как-то явно адекватнее. Люциус закатил глаза:

— Можешь поверить, Северус, этот еще ничего, более-менее нормальный. По крайней мере, наказывает себя, только когда мы не видим. Но есть у нас один уникум — Добби. Совсем молоденький, но, похоже, уже перестарался с битьем головой об стенку. И самое худшее — еще и инициативный при этом. Я ему запретил даже показываться перед Нарси, еще напугает ее.

Они еще немного походили вдвоем по лаборатории, Люциус пытался что-то объяснять, но потом бросил это совершенно бесполезное занятие со словами: «Впрочем, ты и сам прекрасно разберешься. Можешь переставить все по своему вкусу».

Затем они отправились обратно. В холле возле камина уже стояло два обманчиво небольших чемоданчика, в которых умещалось все, что может понадобиться молодой чете Малфоев в их свадебном путешествии, то есть примерно столько, что людям среднего достатка хватило бы на полжизни. Нарцисса, переодевшись в платье глубокого зеленого цвета и мантию того же оттенка, но чуть темнее, ждала их. Люциус приобнял ее, будто они не расстались только что, а не виделись неделю, и, не удержавшись, что-то нежно прошептал на ушко. Румянец Нарциссы стал чуть ярче, и она с озорством взглянула на своего мужа. Они быстро распрощались с другом и отправились через камин во французское поместье Малфоев (международная сеть была специально открыта для них на это время). А Северус отправился обратно в лабораторию — его ждала любимая работа.

* * *

Пар над котлом поднимался по точно предсказанной траектории, завиваясь в турбулентные вихри. Все же амортенцию тоже можно отнести к зельям, изменяющим сознание и вызывающим доверие. Потому и основа похожа. Северус трудился уже несколько часов не покладая рук, работая одновременно с несколькими котлами. Однако усталость почти не чувствовалась, она придет позже, когда он отойдет от котла и позволит себе расслабиться. Еще чуть-чуть, и можно сделать перерыв. Рука сама потянулась за щепоткой перечной мяты — все его чутье требовало добавить немного для нейтрализации экстракта болиголова, но в последний момент экспериментатор отдернул руку. У него другая цель. Да и условия игры поменялись — теперь ему не нужна кровь из носу вторая рекомендация для ученичества, а вот что хочет от него Темный лорд — не совсем понятно. Дед уже восстановил свои права в гильдии зельеваров и договорился об ученичестве для Северуса, которого после окончания Хогвартса будут ждать в Италии. Тем более, что мастер Веленозо приходится ему троюродным дядей. Все же как много значат родственные связи в их маленьком и тесном мирке! Разве мог Северус полгода назад хотя бы мечтать о таком? Да, Принцы не были богачами, как Малфои, или многочисленны, как Блэки, но определенный вес имели всегда. И теперь перед Северусом Принцем распахнулись многие двери, до которых раньше бы пришлось добираться с большим трудом и долго в них ломиться. Но сейчас Северус не думал об этом, он считал: еще пять оборотов по часовой стрелке, и можно гасить пламя. Раз… Два… Три… Четыре… Пять… Еще один пасс — и пламя выключено. Наконец-то можно слегка расслабиться и присесть. Но не успел он устроиться на стуле, как перед ним с хлопком возник Бодди:

— Бодди просит прощения у сэра Снейпа, гостя молодого хозяина, но хозяин лорд Малфой велел передать, что приглашает вас к ужину, как только вы закончите, сэр. Бодди проводит мистера гостя молодого хозяина, — выдав это все скороговоркой, эльф принялся усердно кланяться с такой скоростью, что у Северуса закружилась голова.

— Хорошо, хорошо, Бодди. Через пятнадцать минут отведешь меня туда, а сейчас дай стакан воды и пока оставь меня.

Эльф оставил воду в хрустальном стакане и бесшумно удалился. Что ж, если ему дают такой шанс — надо им воспользоваться и передохнуть как следует, восстановив заодно и свои барьеры, и эмоциональное спокойствие. Северус медленными глотками выпил прохладную воду. Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, затем размялся прямо в лаборатории. Оставалось только убрать рабочее место. Легкими движениями он быстро убрал все по местам, а на котлы наложил стазис. Тетрадь с записками оставил в рабочем кабинете — все равно она зачарована на кровь, а основные моменты записаны в другом рабочем журнале, том, что остался в Принц-маноре. Северус медленно прошел через двор, тщательно следя, чтобы дыхание было глубоким. Скорее всего, сейчас его ждет разговор с Темным Лордом: с чего бы еще лорду Малфою звать его на ужин? Дойдя до холла, парень щелкнул пальцами и позвал:

— Бодди! Проведи меня к лорду Малфою!

— Да, сэр, пожалуйте за мной, — в очередной раз низко поклонившись, пролепетал эльф.

«И Люциус говорил, что этот еще нормальный! Да наш Потти просто гений рядом с этим недоразумением!» — подумал Северус и отправился за Бодди. Тот провел его не в то крыло, где он обедал с Люциусом и Нарциссой (видимо, молодоженам выделили отдельное), а сразу по центральной лестнице на второй этаж. Пройдя несколько дверей, эльф замер перед одной из них, торжественно постучал, отворил створки и произнес:

— Бодди привел гостя молодого хозяина, мистера Снейпа, сэр!

— Мистер Снейп, прошу вас, проходите! — раздался обманчиво мягкий голос Абраксаса Малфоя. — Бодди, можешь подавать на стол.

— Добрый вечер, лорд Малфой, — вежливо произнес Северус и зашел в очередную изысканно убранную столовую.

Несмотря на великолепное убранство, хозяин однозначно затмевал все и приковывал к себе взгляд. «Наверное, так будет выглядеть Люциус лет через двадцать-тридцать», — подумал Северус, глядя на уже немолодого мужчину, но еще крепкого и довольно красивого, полного внутреннего достоинства. Серые холодные глаза глядели на гостя чуть надменно, но с вежливым интересом. Северус почувствовал легкое прикосновение к разуму и тут же рефлекторно разделил сознание, пряча потаенное за обыденным. Но ощущение чужого присутствия сразу исчезло, кажется, его просто проверяли. Грех упускать возможность порыться в чужой голове, но и идти напролом никто не собирался. Между тем хозяин усадил гостя, и начался ужин, перемежаемый беседой.

— Вы позволите обращаться к вам по имени, Северус?

— Конечно, сэр.

— Вы уж простите мое любопытство, но я не хотел вас отвлекать сначала от Люциуса и Нарциссы, а затем от работы, тем более по поручению лорда Волдеморта, но тем не менее мне любопытно было познакомиться лично.

— Сэр, это честь для меня.

— Ах, я вижу, вы прекрасно воспитаны, Северус. А вы знаете, я был знаком с вашим дядей Октавиусом. Он был на пару лет младше, но какое-то время мы учились вместе. И сейчас я произнесу то, что вы, наверное, уже не раз слышали — вы очень похожи на него.

Северус скромно потупил очи, как того велел этикет:

— Благодарю, сэр. Надеюсь, я достоин памяти дяди.

— Отлично, молодой человек, отлично. Я вижу, что Люциус не ошибся в вас. Как вы находите нашу лабораторию?

— Она отлично оборудована и очень удобна, работать в такой — радость. Только… Вы позволите говорить откровенно, сэр?

— Разумеется.

— Мне кажется, вы не сами занимались лабораторией, и подрядчик несколько нажился на вас, закупив вещи, которые явно не будут использоваться при приготовлении зелий из школьной программы.

Лорд Малфой слегка улыбнулся:

— Собственно, так часто бывает, когда слишком полагаешься на чужое мнение. По крайней мере надо посоветоваться с несколькими людьми. Просто в тот момент я доверил все это Люциусу, а он тогда еще не понял, что «больше» не значит «лучше». Но мне нравится ваш подход, чувствуется, что в этом вы разбираетесь. И что бы вы поменяли?

Северус несколько увлекся и сел на любимого коня, рассуждая о преимуществах и недостатках покрытий различного вида для котлов и мешалок и о целесообразности использования того или иного оборудования. А Абраксас Малфой очень внимательно наблюдал за пареньком, так сказать, «в естественной среде обитания». Нет, не зря, не зря Темный лорд заинтересовался этим полукровкой. Несмотря на сомнительное происхождение, молодой человек явно талантлив, но при этом знает свое место и еще ни разу не вышел за рамки приличия. Очень хорошо, что Люциус тогда обратил внимание на парня. Такие умеют быть благодарными. Что ж, из этого можно будет извлечь выгоду. Незаметно Абраксас перевел разговор в другую плоскость, и спустя каких-то полчаса они уже рассуждали о политике. Но Снейп явно не зря проучился пять лет на Слизерине — все формулировки были обтекаемыми и очень мягкими. Никаких категоричных суждений. И, видимо, в первую очередь парня интересует не столько политика, сколько личная выгода. Это надо будет иметь в виду. Абраксас сделал свои выводы, но решил не спешить делиться ими с Темным лордом. Всегда полезно знать чуть больше, чем власть имущие. Быть на шаг впереди — в этом залог благополучия дома Малфой.

В итоге Северус покинул гостеприимный Малфой-манор поздно вечером. Он так и не встретился с Темным лордом, чему втайне был рад. И хоть ему предлагали остаться в одной из гостевых комнат, но Северус вежливо отказался и все же отправился порталом в Коукворт, где его ждала мама, а утром — встреча с Лили. До кровати Северус добрался почти ползком и заснул, стоило голове коснуться подушки.

* * *

А вот Берри сегодня никак не удавалось заснуть — она ворочалась с боку на бок, ей было жарко под одеялом, но без него она мерзла, матрас казался непривычно мягким. Но самое главное — она не могла заговорить, ведь тогда старинные чары, про которые ей рассказали сегодня, развеются, и она не сможет их проверить. Конечно, скорее всего, дело было в том, что день был бесконечно долгим и очень волнительным. Завтра ее сестра Фредерика Фрост обручится с Саймоном Силверстоуном. Берри никак не могла понять сестру — той всего девятнадцать, зачем же выходить замуж так рано, когда еще толком ничего не успела сделать? А ведь у Рики были такие перспективы в рунологии, она вполне могла получить звание Мастера. А вместо этого она выходит замуж за какого-то мутного типа — он, конечно, богат, но ведь и старше ее намного. Хотя больше всего Берри смущало то, что он рассматривал ее сестру как выгодное приобретение — красивая жена, которую не стыдно показать в обществе, еще и достаточно умна, чтобы вести беседы и производить впечатление. Тьфу! Фредерика, в конце концов, не лошадь. Когда Берри попыталась с ней поговорить об этом, та только рассмеялась:

— Глупенькая, он так меня любит, он выполнит любой мой каприз. Только посмотри, какое кольцо из белого золота с бриллиантами он купил!

Вот этого Берри никак не могла понять в сестре. По ее мнению, Рика слишком много внимания обращала на всякие глупые вещи — платья, украшения, косметику и мальчиков. Но так или иначе — завтра состоится помолвка. Мистер Силверстоун даже организовал все на далеком и солнечном Кипре, потому что расчеты показали это место как наиболее благоприятное для заключения помолвки, с учетом даты и еще много чего прочего. Поэтому целую неделю перед этим Фросты примеряли платья, готовили подарки будущим родственникам и решали одновременно двести дел. А с утра они всей семьей направились международным порталом на Кипр, как хорошо все же, что папа работает в транспортном отделе. Фредерика нервничала и поэтому ругалась со всей родней. Даже бабушке Ри она сказала что-то резкое. Правда, бабушка тут же поставила внучку на место, но надолго ту не хватило, и Фредерика принялась изводить придирками мать. Все это по ментальной связи передавалось и Берри. Она в попытках успокоиться сама и заодно придать немного уравновешенности сестре повторяла упражнения из учебника по менталистике, найдя для этого уединенное место в тени эвкалиптовых деревьев совсем недалеко от моря. В конечном итоге ровный шум прибоя и теплый запах эвкалиптов помогли ей успокоиться. Она принялась бродить по берегу в надежде найти пару ракушек или красивых камней. Вдруг она увидела, что навстречу ей идет пожилая леди в огромной шляпе и закутанная в просторную белую мантию.

— Добрый день, мэм, — Берри решила, что надо поздороваться — скорее всего это какая-то родственница Саймона.

— А, здравствуй, юная мисс. Как тебя зовут?

— Я — Фрагария, сестра Фредерики, — проговорила Берри.

— Чудное у тебя имя деточка, ты уж прости меня, не запомню. Боюсь, и для тебя Татьяна Ивановна будет слишком. Я прабабушка Саймона. Здесь все дети зовут меня Тата. И ты можешь, если хочешь, — сказала леди и по акценту стало понятно, что английский явно не ее родной.

— Спасибо, миссис Сильверстоун.

— Не угадала, деточка. Я миссис Морозова, ну да это не важно. Зови уж так, если стесняешься. Не составишь ли мне компанию? А то все носятся как угорелые, будто это первая помолвка в мире, и я решила уйти подальше из этого бедлама.

Берри кивнула, и они пошли дальше вместе. Миссис Морозова рассказывала какие-то забавные истории и сама много расспрашивала про Фредерику.

— Ну что ж, я тебе скажу. Видимо, Саймон и твоя Фредерика стоят друг друга. Ты не думай, у меня много правнуков, и я каждому знаю цену. Вот ты бы никогда не сошлась с ним, и для вас обоих свадьба была бы наказанием. А с Фредерикой они договорятся, а любовь для них не главное.

Берри чуть не открыла рот — так спокойно миссис Морозова рассуждала об этом. Леди продолжила:

— Ну что, деточка, у самой-то жених уже есть небось?

— Нет, я не думала об этом.

— Так подумай. Ты же еще не ночевала в этом доме?

— Нет, а к чему это?

— Да есть такой старый проверенный способ, как судьбу свою узнать. Хочешь, научу?

— Конечно, — у Берри глаза загорелись. Еще бы — чары, про которые в Англии никто не знает!

— Значит, так. Когда девица первый раз ночует в новом доме, она как будто от семьи отрывается, точно как замуж выходит. Тут, кстати, дома близкой родни не подойдут, ну да помолвки еще не было. Так вот, можно заглянуть чуть вперед, правда, во сне, и образ не всегда понятный. Мне вот так муж приснился, да только я при встрече его не узнала. Уж после свадьбы мы лет пять прожили, как он в Тибет поехал, вернулся — с бородой да загорелый. Вот тут-то я про сон свой и вспомнила — сбылось. Ох, старая совсем, тебе небось не интересно.

Берри было интересно послушать про Тибет, но перебивать она не стала.

— Так вот, деточка. Нужно перед сном сказать: «Ложусь на новом месте — приснись жених невесте!», а потом палочкой вот так — гляди, — и миссис Морозова сделал замысловатый пасс, как будто выстроила спираль вокруг головы.

Берри попробовала повторить. И раза с третьего у нее вышло. Куда сложнее оказалось выучить фразу на чужом языке: русский — это вам не латынь. Но благодаря терпению своей учительницы у нее в конце концов получилось не запутаться во всех этих «ж» и «с».

— Ну вот ты и умница, деточка. Есть, правда, еще одно условие — как скажешь, так уж больше и нельзя говорить, пока сон свой не увидишь.

И вот теперь Берри, ворочаясь в чужой кровати, думала, почему же сон не идет к ней. И не напутала ли она чего в заклинании или в движении палочкой. И все же она заснула. Сначала она долго бродила по каким-то коридорам и все никак не могла найти выход. Берри уже готова была полезть в окно, но оно не открывалось. Девушка дергала ручку, и вдруг ее закружило, как при аппарации. И тут она очутилась в своей комнате Принц-манора. Берри снова подбежала к окну, и в этот раз оно легко открылось, и на подоконник заскочил крупный и совершенно шикарный кот. Он был явно больше обычного домашнего и по размеру и расцветке напоминал лесного. Вот только глаза были голубые. Кот внимательно смотрел на Берри, она протянула к нему руку и… тут ее разбудили.

— Вставай, Берри, уже пора.

Северус Принц, в этих местах известный как Снейп, уже больше часа околачивался у дома Эвансов. За это время его брюки намокли от росы, волосы растрепались и взлохматились, спина вспотела, и спокойствия и радости от предвкушения встречи становилось все меньше, а неуверенности и ощущения напрасности своего поступка — все больше. Да, он не договорился о встрече с Лили заранее, но ведь он не хотел беспокоить ее семью, присылая сову. О том, что Эвансам можно было отправить записку обычной маггловской почтой, да хоть и самому кинуть в почтовый ящик, или даже (о, ужас!) позвонить по телефону, воспользовавшись все той же почтой или таксофоном, Северус подумал только в этот час бесполезных скитаний под окнами. Если бы не чары стазиса, которые он тихонечко и невербально наложил еще дома на собранный букетик полевых цветов, тот бы тоже выглядел также непривлекательно, как и сам парень. Принц подумал, что напрасно он пришел так рано. Хотя мистер Эванс уже ушел на работу, а миссис Эванс звенела посудой на кухне. Даже Петуния вышла в палисадник и принялась рыхлить и полоть цветы. Только Лили не было ни видно, ни слышно. Она, наверное, еще спала. Вдруг промелькнула мысль, а что, если она еще на недельку осталась у подруги? Лили в последнем письме, конечно, написала, что должна была вернуться еще вчера, но ведь могла и передумать. Видимо, придется все же идти к Эвансам спрашивать. Северус как мог привел себя в относительный порядок, надеясь, что по крайней мере новые туфли и одежда по размеру помогут ему выглядеть прилично, и, выйдя из своего укрытия за старым разросшимся боярышником, направился к дому Эвансов. Он подошел к калитке, кашлянул, привлекая внимание Петунии, и сказал:

— Доброе утро, Петуния.

Девушка оторвалась от цветов, и выражение лица ее тут же изменилось. Северус подумал, как же повезло, что она не ведьма — точно превратила бы его в жабу одним взглядом.

— А, Снейп, — протянула она, — что ты здесь забыл?

«Ну, вот и поговорили», подумал Северус, но тут из распахнутого окна раздался голос миссис Эванс:

— Туни, милая, к нам кто-то пришел?

— Это Снейп, — сухо сказала старшая дочь.

Тут миссис Эванс и сама появилась в распахнутом кухонном окне. На ней был фартук, а руки украшали завитки мыльной пены.

— Доброе утро, Северус!

— Доброе утро, миссис Эванс, простите, что беспокою, а Лили дома?

— Ах, Северус, эта соня еще спит, но ты проходи. Позавтракаешь с нами?

— Спасибо, миссис Эванс, но я уже позавтракал дома, — попытался вежливо отказаться Принц, глядя на лицо Петуньи, на котором крупными буквами было написано: «Только попробуй согласиться», хотя желудок его всеми силами выражал согласие.

— Значит, у тебя будет второй завтрак. Проходи скорее, Северус, у меня как раз все готово, — безапелляционно сказала миссис Эванс.

Послав Петунии взгляд «Я сделал все, что мог», Северус открыл калитку и уже вместе с Петуньей отправился в дом. Там их встретила миссис Эванс.

— Туни, дорогая, разбуди все же Лили, я думаю, она будет рада гостю. А ты, Северус, проходи скорее на кухню.

Туни отправилась наверх, а у Снейпа хватило мозгов протянуть букет хозяйке:

— Это вам, миссис Эванс.

— Ах, как мило! Ты, наверное, сам собирал их. Я так люблю полевые цветы, а вот Туни обожает садовые, особенно розы. Они, конечно, очень красивы, но в простых цветках есть свое очарование.

Она поставила цветы в вазу, а сама усадила парня за стол и принялась расставлять завтрак, оборвав попытки Северуса помочь.

— Ты так вытянулся, хотя я тебя уже давненько не видела, больше чем полгода. Повзрослел. Я бы сказала, что ты стал серьезным, но ты и был таким.

— Спасибо, миссис Эванс, а вот вы совсем не изменились.

Хозяйка мягко улыбнулась, она-то лучше всех знала, что с возрастом становится все тяжелее держать марку, но вежливость друга дочери пришлась ей по душе.

— Лили говорила, ты нашел какую-то родню со стороны матери?

— Да, мэм, часть лета я провел у троюродной сестры и ее семьи, а часть — у бабушки и дедушки.

— Я так рада за тебя, милый.

Миссис Эванс была действительно рада. Коукворт был городком маленьким, где все всё знали друг про друга. Тобиас Снейп слыл последним выпивохой, который поколачивает жену и сына, а миссис Снейп, хоть и редко появлялась на людях, но всегда казалась такой измученной и хрупкой, и кумушки приписывали ей столько известных и неизвестных болезней, что по их расчетам она должна была умереть лет пять назад и держалась, видимо, только милостью Божией. Поэтому, когда Лили рассказала, а Северус подтвердил, что у него действительно есть близкая родня, миссис Эванс вздохнула с облегчением: все же есть кому позаботиться о парне в случае чего.

— Спасибо, миссис Эванс, — сказал Северус, а сам подумывал, что Петуния явно не торопится будить Лили. Тем временем его нос улавливал аппетитнейший запах жареного бекона и тостов, а желудок грозился устроить революцию.

— Ты уж прости Лили. Просто она вчера засиделась допоздна. Представляешь, она только вернулась от подруги, а уже вечером к ней пришел в гости приятель. Такой милый вежливый парень — Джеймс, да, Джеймс Поттер — он, кстати, еще на вокзале помог нам управиться с вещами Лили. Они проболтали весь вечер, а потом Лили уселась за книги. Ты же знаешь, ее не оттащишь от учебы. Я даже удивляюсь, как она успела завести в школе столько друзей?

— Просто Лили — очень добрая и общительная, — смог выдавить из себя Северус. Хорошо, что он сидел за столом и мог спрятать руки, которые судорожно сжимал в кулаки, так что ногти оставили глубокие следы на ладонях. Чертов Поттер был здесь уже вчера! Северус почувствовал себя дураком. Но тут раздались легкие шаги и в кухню влетела Лили.

— Сееев! Я так рада тебя видеть! Хорошо, что ты пришел!

Ну как тут можно злиться?

— Привет, Лили, я тоже рад.

Тут Лили подбежала к маме, чмокнула ее в щеку:

— Доброе утро, мамочка!

— Доброе, золотце!

Затем Лили попыталась стащить с тарелки тост с джемом, но наткнулась на укоризненный взгляд Туни и, тяжко вздохнув, уселась на свое место. Они наконец-то приступили к еде. Северус, конечно, позавтракал дома овсянкой, но растущий организм упорно требовал мяса, и он с удовольствием уплетал жареный бекон, не рискуя, однако, накладывать больше, чем того позволяли приличия. За завтраком шла неспешная английская беседа о погоде и проведенном отпуске у моря. В конце концов завтрак был съеден, чай выпит и даже посуда вымыта. Тогда все же их выпустили на волю, и подростки ушли гулять. Миссис Эванс долго провожала их взглядом, потом покачала головой и вернулась в дом. Вроде и неплохой этот паренек Снейп, но все же не подходит он ее золотой девочке. Вот этот Джеймс, кажется, производит лучшее впечатление — хорошо одет, симпатичный, если не сказать красавчик, весел, искренен, но при этом умеет вести себя как аристократ, да и дочка нет-нет, да и глянет на него из-под ресниц. Впрочем, Лили только шестнадцать, рано еще о замужестве говорить. А вот Петунии, пожалуй, и пора задуматься и присмотреться к этому Вернону. И хоть старшая дочка не была такой красавицей, но зато в домоводстве равных ей нет.

* * *

Северус и Лили дошли до своей ивы, где они впервые встретились, и уселись между ее корней, укрытые ветвями, спустившимися до самой земли. В детстве Северус не раз представлял, что это его собственный замок, а он в нем — принц (он лет до пяти думал, что это не просто девичья фамилия матери, а титул), а потом появилась и принцесса. Вот и сейчас они пришли сюда. Лили откинулась на ствол, и желто-зеленые солнечные блики прыгали по ее лицу и простой белой блузе, придавая ей сказочный вид. Северус не решался начать разговор, боясь разрушить волшебство момента и той неловкости, которая была между ними, несмотря на примирение в поезде. Но Лили сама нарушила тишину:

— Сев, правда в детстве все казалось совсем другим? Как-то больше?

— Просто мы выросли, Лили…

— Да, ты прав. Это так странно, через полгода мы с тобой будем совершеннолетними. По волшебным меркам, конечно. И знаешь, я рада, что мы смогли остаться друзьями. Я могу тебе кое-что рассказать?

— Конечно, Лили, все, что угодно, мы ведь друзья.

— Это кажется таким глупым. Только обещай, что не будешь смеяться надо мной!

— Не буду, говори уже.

— Сев, мне кажется, я влюбилась!

Сердце Северуса замерло.

— Это так странно, но я не могу не думать об этом все время. Я даже книги не могу читать, хорошо хоть домашка уже сделана, а то бы я ее завалила. Знаешь, летом мне написал Джеймс.

Сердце пропустило удар и застучало как бешеное, готовое разбиться на мелкие осколки.

— Он действительно изменился. Пока я гостила у Мэри, они с Сириусом пару раз наведывались к ней. Ты знаешь, Блэк начал ухаживать за Мэри еще в школе, он ей так нравится, она просто счастлива. А тут он пришел в гости, ну и Поттер увязался за ним. Мы много разговаривали. Он так сильно изменился. Джеймс уже больше не тот балбес, и он дал мне честное слово, что больше не будет тебя задирать. И ты, Северус, тоже пообещай мне!

— Лили, — только и смог сказать он.

«Ну как можно быть такой наивной? Блэк меняет девчонок как перчатки, кобель несчастный. И эта его «влюбленность» в Мэри — лишь предлог, чтобы Поттер мог встретиться с Лили».

— Пообещай. Вы оба дороги мне, я не смогу быть спокойной, если вы будете с ним постоянно ссориться. Мы с Джеймсом встречаемся, а ты — мой самый лучший друг! Ты мне как брат.

— Хорошо, Лили. Я обещаю, я не буду задирать Джеймса Поттера, если он не начнет первым.

— Ох, эти вечные твои слизеринские оговорки, — рассмеялась Лили.

И принялась щебетать о том, какой Джеймс Поттер, оказывается, замечательный. Но Северус не слушал, он пытался не закричать от отчаяния и боли.

* * *

Возможно, если бы не этот разговор с Лили, Северус Принц никогда бы не принял это решение. Но находясь в отчаянии от невозможности даже рассказать любимой о своих чувствах, а тем более бороться за ее любовь, он начал искать способ решить проблему как можно быстрее. Быть с любимой он может, только если снимет родовое проклятие. А для этого нужно общее дитя Блэков и Принцев, признанное обоими родами. Значит, надо уговорить на это мать — она еще совсем молода, всего тридцать пять. Еще, конечно, надо найти какого-нибудь Блэка, да и чтоб дитя было рождено от любви, но, может, обычное влечение подойдет. А раз так, мать нужно обязательно вернуть в род, а для этого необходимо снять с нее проклятие. Вот тут-то, по мнению Северуса, и была основная загвоздка. Мать ни в какую не соглашалась объяснить, кто и как ее проклял. За несколько недель в библиотеке деда и переписки с Эйвери Принц смог сократить список возможных проклятий до пяти, но они были очень разными, а способы снятия — взаимоисключающими. Мысли о том, что, возможно, мать не захочет соблазнять каких-то непонятных Блэков, да и сам этот процесс — задача нетривиальная, если и посещали голову Северуса, то быстро оттуда изгонялись. А вот мысль, что его влюбленность в Лили может быть следствием того самого родового проклятия, и вовсе туда не приходила. Он тщательно разрабатывал план, как выведать у матери подробности. Вариант с сывороткой правды был отвергнут, как слишком долгий и сложный — купить некоторые компоненты без лицензии зельевара было затруднительно и нелегально, а потому очень дорого. А вот попробовать залезть матери в голову почему-то показалось хорошей идеей. Да, Северус занимался в основном защитой своего разума, но к нему столько раз применяли легилименцию в различных проявлениях, что он приобрел кое-какой-навык и в этом искусстве. Кроме того, мать вряд ли будет такого ожидать от него, соответственно, эффект неожиданности на его стороне.

Вернувшись домой, Принц убедился, что Тобиаса нет дома, и отправился на поиски матери. Она нашлась на кухне. Эйлин уныло разглядывала тощую синюю курицу, прикидывая, что бы из нее приготовить и как бы растянуть на дольше.

— Привет, мам.

— Здравствуй. Как прогулялся? Как твоя подружка?

Эйлин знала, что ее мальчик безнадежно влюблен в эту рыжую магглорожденную девочку. Лили никогда особенно не нравилась ей, но Эйлин лучше других понимала, что сердце не выбирает, кого полюбить, и единственное полезное, что могут сделать родители — не мешать.

— Хорошо, — ответил Северус, но Эйлин поняла по залегшей между бровей складке, что это далеко не так.

— Нам надо поговорить, — продолжил сын, усаживаясь за стол.

Эйлин вздохнув села напротив.

— Если ты о возвращении в род, то я уже объясняла тебе, почему это невозможно.

— Да, я помню, все упирается в твое проклятие. Но почему ты не можешь рассказать мне о своем проклятии, которое держит тебя в изоляции и подрывает твою магию?

— Я защищаю тебя. Моя жизнь ничего не стоит, если в опасности будет твоя. Я и так живу в долг.

— Мама! Но это так важно!

— Нет, я уже говорила.

— Ну дай я хоть объясню тебе, почему…

— Я не желаю слушать! — воскликнула Эйлин и резко встала из-за стола.

И тут Северус достал палочку и выкрикнул:

— Легилименс!

Он на секунду увидел удивление в глазах и прочувствовал его же и в мыслях, как мать тут же рухнула на пол.

— Мама!

Северус бросился к ней, схватил за руку — хвала Мерлину! пульс хоть и слабый, но прощупывался. Что же он наделал? И как теперь это исправить? Голова заработала в ускоренном режиме. В больницу ей нельзя, там сплошь магия, это окончательно ее добьет. Надо позвать бабушку, она точно поможет. Но как? Фросты где-то на Кипре — отправляться к ним бесполезно, он вряд ли даже в дом попадет. Люциус и Нарцисса тоже на континенте, а к Абраксасу Малфою можно обращаться только в самом крайнем случае, но это запасной вариант. Совы нет, да и это долго, чтобы позвать бабушку. Дикая мысль озарила его:

— Найфи! — в отчаянии крикнул он.

— Что желает молодой хозяин Северус?

— Посмотри, что с ней. Ты можешь помочь?

Глаза эльфа наполнились слезами:

— Мисс Эйлин была плохой девочкой, хозяин выгнал ее. Найфи очень хочет помочь, но не может, не может… — всхлипывал эльф.

— Драккл! — выругался Принц

— Сэру принести драккла? — с надеждой спросил эльф.

— Мордред, нет! Ты можешь привести сюда бабушку?

— Могу, но Спуни тоже не может помочь бывшей хозяйке Эйлин…

— Идиот! Мою бабушку приведи! Леди Принц!

Эльф радостно закивал и с хлопком исчез, чтобы появиться через секунду в сопровождении Айрин Принц.

— Что ты себе позволяешь, Найфи?! — начала было возмущаться Айрин, но представшая картина отвлекла все ее внимание на себя.

— Доченька! Что с ней, Северус?

— Бабушка, прошу тебя, помоги. Я знаю, что поступил отвратительно. Но я только попробовал применить «Легилименс», а она тут же упала.

— Ясно, потом поговорим об этом, — сухо произнесла Айрин и взялась за палочку: — Что ж, смотри и запоминай, что я делаю.

Не то чтобы она всерьез надеялась, что Северус научится чему-то полезному и освоит азы медицинской диагностики сходу, но ей надо было чем-то занять его мозг, чтобы ребенок не скатился в истерику и ей бы не пришлось откачивать двоих. Она взяла палочку и очень четко и аккуратно совершала пассы, внятно проговаривая каждое заклинание. Над Эйлин засветилась диагностическая аура. Леди Принц начала объяснять:

— Я специально визуализировала для тебя. Смотри внимательно. Вот здесь сердце. Эти потоки отвечают за ее магию. Видишь, они еле видны и все в черной сетке-паутине — это проклятие. В целом она в порядке. Это просто очень сильное магическое истощение. Разумеется, так быть не должно от попытки легилименции. Я думаю, это сработало проклятие. И, кажется, я знаю, что это. Но тебе не скажу, пока не переговорю с Эйлин. Я должна узнать ее причины. Боюсь, обычную терапию тут применять не стоит, но зелья не повредят. Ты говорил, что делал для нее зелье Агриппы?

Северус кивнул.

— Хорошо. А общеукрепляющее есть?

— Нет, но я могу приготовить…

— Не надо. У тебя руки трясутся. Я попрошу эльфа принести. Найфи!

Эльф, который никуда и не уходил, тихонько вышел из-за стула:

— Чем услужить хозяйке леди Айрин?

— Найфи, будь любезен, принеси из нашей аптечки общеукрепляющее и, — Айрин внимательно глянула на внука, — и успокаивающее зелье.

Домовой эльф, получивший понятное и выполнимое задание, радостно улыбнулся, поклонился и исчез с характерным звуком.

— Северус, давай перенесем ее пока на кровать. Она должна очнуться через час, я думаю, ей будет лучше провести его в кровати, чем на полу.

Леди Принц аккуратно левитировала дочь, а Северус показывал дорогу. Он слегка застыл в нерешительности перед родительской спальней, однако отворил дверь и к некоторому облегчению увидел там две кровати. Они уложили Эйлин на ту, что была аккуратно заправлена зеленым стареньким покрывалом и, судя по вещам на прикроватной тумбочке, принадлежала ей. Зелье Агриппы нашлось тут же. А через минуту объявился и Найфи с нужными пузырьками. Айрин наколдовала стакан воды и накапала туда десять капель успокоительного. Потом посмотрела на внука, добавила еще десять и сказала:

— Северус, выпей, пожалуйста.

Измученный парень сначала хотел было отказаться, но потом, вспомнив про зелья, которые дожидались его под стазисом в Малфой-маноре, кивнул и выпил. Сразу стало легче. Осознание собственного кошмарного поступка никуда не ушло, но теперь все не казалось ему таким мрачным. В конце концов, ничего непоправимого не произошло.

Именно это и произнесла бабушка, которая тоже накапала себе успокаивающего и теперь выжидающе смотрела на внука.

Последующую беседу Северус тщательно хранил в памяти и не раз потом мысленно к ней возвращался. Потому что чем больше силы, знаний и власти у тебя есть, тем сильнее тебе кажется, что имеешь право решать за других. И даже если ты мотивируешь свои поступки благими намерениями, то это не может послужить оправданием насилию любого уровня — физического, магического, ментального. Поговорили и про непростительные заклятия.

— Почему же тогда легилименцию не запретят?

— Во-первых, талант к ментальным наукам есть не у всех. А во-вторых, она может принести не меньше пользы при правильном обращении. Ты же не станешь у всех изымать ножи из-за того, что ими можно убить человека. При желании, можно убить и карандашом, и левикорпусом. Суть темной магии заключается в том, что ты подавляешь, игнорируешь или искажаешь чужую свободную волю и желание, заменяя их на свои собственные. Почему именно Авада считается непростительным, ведь есть уйма других заклятий, проклятий и тем более зелий, которые приведут к смерти? Да потому, что только Авада внушает твоему телу, что оно больше не хочет жить, и оно умирает. Легко, быстро, безболезненно. Но Авада никогда не получится у того, кто действительно не желает всем своим существом смерти противнику. Поэтому те, кому удается Авада, пусть даже на животных, считаются жестокими людьми, способными на что угодно. С Империо, я думаю и так все понятно. Но творить его легче, тут не нужно бороться с природным желанием жить, а всего лишь перестроить желания проклятого под свои. Но его и можно сбросить. Чем сильнее воля проклятого, чем сильнее расходятся желания — тем быстрее будет сброшено проклятие. А вот с Круцио чуть сложнее. Наш мозг постоянно получает кучу информации, чтобы вовремя среагировать на изменения в окружающей среде. Что-то пошло не так — боль сигнализирует нам об этом. А Круцио искажает работу нервной системы и любое раздражение — свет, звук, прикосновение, запах, даже чувство равновесия — начинает приносить боль, обостренное в тысячу раз. Но даже не это главное, а то, что любое действие приведет к усилению боли. Организм будет всеми силами пытаться ее избежать, но получать взамен только больше страданий. То есть здесь нарушается желание удовольствия. При этом тот, кто проклинает, может получать настоящее наслаждение от пыток. И, в определенный момент, это может стать сродни наркотику. Поэтому, Северус, никому не навязывай свою волю. Ты можешь убеждать, объяснять, показывать, но не решай за других. И другим не позволяй решать за себя.

Когда Эйлин пришла в себя, Северус на коленях просил у нее прощения:

— Мамочка, милая, прости меня, я больше никогда, никогда не сделаю так.

Эйлин слабо улыбнулась, потрепала сына по голове. И, конечно, простила.

Весь август слился в один нескончаемый день, полный работы. Иногда Северусу хотелось разделиться на части, чтобы успеть все. Но хроноворота у него не было. Северус с трудом отошел от признания Лили, а затем от собственной глупости, когда попытался узнать напрямую тайну проклятия матери, а между тем вопрос никуда не делся, да и зелье для Волдеморта никуда не делось. Но зато Принц открыл, что может за окклюментным блоком скрывать свои чувства от самого себя. И когда становилось особенно тошно, то есть почти всегда, он прятался сам от себя, разделяя мыслительный поток на две части. И свое разбитое сердце Северус прятал туда же. Только так он и мог жить.

Утром Северус встречался с Лили, и это, с одной стороны, приносило радость, ведь парень многое мог отдать за то, чтобы только смотреть на нее, разговаривать с ней и иногда прикасаться, но с другой — было пыткой: Лили постоянно рассказывала, какой Джеймс Поттер умный, замечательный, красивый, сильный, ловкий… И если по первому пункту Принц считал себя не хуже, а может, и лучше, то по остальным проигрывал со значительным отставанием.

А еще Северус убедился, что Лили тайны можно рассказывать только под обет, а лучше вовсе не рассказывать. Хорошо, что он ничего толком не успел рассказать про деда и про то, что его ввели в род. Лили и так не до конца понимала, что это значит, поэтому для нее он всего лишь помирился с бабушкой и дедушкой. Тем, что он теперь Принц, Северус предпочел с ней не делиться, после того как Лили кое-что ему рассказала. Она совершенно не понимала, какую информацию отдает ему в руки и как, в случае чего, он может ей распорядиться. Видимо, данное раньше обещание, что он не будет ссориться с Поттером, в мире Лили означало, что теперь они будут друзьями. Но ведь настучать на них (да хотя бы только на Блэка — про него-то они не договаривались) в аврорат никоим образом не вписывается в понятие ссоры. Впрочем, Северус знал, что Лили это истолкует по-своему, смертельно обидится на него и перестанет с ним разговаривать. И вот тогда ни Берри, ни кто бы то ни был не поможет ему вернуть ее дружбу. Поэтому он будет молчать без всякой магии. Но ведь можно придумать и что-то похитрее. Всегда найдется способ подставить этих идиотов, тем более что они сами напрашиваются. И вот, под торжественное обещание «Никому!», не скрепленное никаким магическим образом, Лили рассказала, что, оказывается, четверка Мародеров освоила анимагию. Принц был ошарашен таким известием. И если от Блэка и Поттера он ожидал чего-то подобного, в конце концов, среди Блэков, а Поттера тоже можно было отнести к ним, было много и анимагов, и даже метаморфов (нет, не зря он столько времени провел в библиотеке, изучая официальные биографии Блэков и газетные сплетни!), то как удалось это Петтигрю, осталось для него загадкой. Видно, прихвостень не так прост, как кажется, и потенциал у него имеется. Таких тихонь иногда стоит опасаться даже больше. Изрядно позабавили и их анимагические формы: Блэк — собака, Поттер — олень, Петтигрю — крыса. Вот лучше про них и не скажешь. Это просто Поттер решил покрасоваться перед Лили и прокатил ее в своей анимагической форме среди бела дня. Ну надо же быть таким идиотом — а вдруг кто-то заметил бы. Ведь девицы не разъезжают на оленях среди бела дня по городскому парку. И все же Северус смог признаться сам себе, что он завидует. Ему бы тоже хотелось стать анимагом, но — увы! — ему даже обычная трансфигурация через раз дается, что уж тут мечтать о высшей.

Что касается инцидента с попыткой взломать сознание матери, то Северус долго с ужасом содрогался, вспоминая об этом. Но даже не пытался это спрятать за барьером. Нельзя, ведь тогда урок не пойдет впрок. Теперь Принц точно знал: он никогда не попытается ломать и насиловать тех, кого любит, будь то магически, психически или физически. Каким надо быть идиотом, чтобы направить палочку на мать, зная, пусть и не подумав, что это вытянет из нее силы? Хорошо, что фактически она отделалась истощением физическим и магическим, хотя все могло кончиться куда печальнее. Но нет худа без добра. По крайней мере, бабушка Айрин увиделась с мамой. Они тогда проговорили, наверное, целый день, и могли бы и больше, но вернулся Тобиас, как всегда, на бровях. И Эйлин уговорила свою мать аппарировать. Та только выразительно взглянула на нее, но промолчала. У леди Принц еще будет время переубедить дочь съехать из этого ужасного места. Да, когда-то Эйлин нуждалась в Тобиасе Снейпе, чтобы вырастить сына и не погибнуть самой, но теперь-то есть кому позаботиться о ней. И пусть Эйлин пока не приняла это, у них еще будет время все обсудить. Тогда Северус увидел, как это, когда с твоим мнением считаются, даже если и не согласны с ним.

Три дня в неделю Северус Принц проводил в родовом гнезде. Северус наловчился путешествовать при помощи эльфов. Они могли явиться к нему почти куда угодно, а вот переносили только в Принц-манор и дом в Паучьем тупике, который почему-то признали собственностью Принцев. Они так и называли это место «Резиденция молодого хозяина». Причин для возвращения было много. Во-первых, продолжались его занятия с профессором Павловым, и это было чрезвычайно захватывающе. Северус значительно продвинулся в понимании ментальных практик благодаря углубленному изучению нейрофизиологии. Во-вторых, Северус обсуждал с дедом результаты эксперимента по зелью «подмены мнения», что варилось в Малфой-маноре, и вместе работали над зельем-противоядием. Северус исправно тягал деду образцы и копии протоколов, и вместе они обсуждали дальнейшую стратегию. Несмотря на то, что у обоих характер был несносный, а язык — острый как бритва, они на удивление легко сработались и понимали друг друга с полуслова. Лорд Принц плевался ядом, а внучек отвечал ему тем же и не в меньшей концентрации, но в итоге они оставались довольны друг другом. А особенно рада была леди Принц, ведь, наспорившись до хрипоты в лаборатории, эти двое являлись к обеду в отличном расположении духа и без всякого желания язвить.

После пребывания на Кипре наконец-то вернулась Берри. И хотя Северусу некогда было скучать, он все же был искренне рад сестре, которой ему не хватало. Как-то после обеда они прогуливались по заметно преобразившейся центральной аллее. Эльфы теперь весьма активно следили за садом, да и леди Айрин время от времени занималась любимыми цветами. Высокие георгины и канны доминировали на клумбах у дома, готовились зацвести астры. Берри откровенно любовалась цветами и прикидывала, можно ли их засушить, чтобы потом сделать коллаж. За две недели на южном солнце ее кожа покрылась загаром, а волосы выгорели и стали чуть рыжеватыми. Это очень ей шло, и она чудесно смотрелась на фоне последних красок лета.

— Как прошла помолвка Фредерики? — спросил Северус. Он только пару раз встречался со старшей кузиной, и то практически мельком — та была ужасна занята предстоящим событием. Но Северус понимал, что для Берри это важно, и надо дать ей выговориться.

Берри пустилась в рассказ. Она пожаловалась, что весь вечер ей пришлось сидеть рядом с папой и следить, чтобы он не перебрал со спиртным и не испортил помолвку Рики. А один раз даже пришлось подливать протрезвляющего, потому как отец пытался пойти объяснить жениху, что с ним будет, если он обидит «его девочку». Потанцевать ей толком не удалось, да она и не переживала по этому поводу — Берри не отличалась ловкостью и музыкальным слухом. Зато она рассказала про то, какие заклинания подсмотрела на Кипре. Упомянула и про наговор для девушек.

— И тебе кто-то приснился?

— Сон был странный, я все куда-то шла, пока не очутилась в своей комнате в Принц-маноре. И там я встретила кота, очень большого, кажется, лесного. По крайней мере окрас табби, но вот глаза — не зеленые, не желтые, а голубые. Видимо, останусь я старой девой и заведу десять кошек и столько же низзлов, — рассмеялась Берри.

— А тебе не приходило в голову, что это анимагическая форма твоего суженого? — сказал Северус, который в последнее время много думал об анимагах.

— Ох, а ведь и правда, а мне это даже в голову не пришло.

Они какое-то время молчали. Видимо, Берри надо было обдумать эту мысль.

— Знаешь, как бы хорошо ни было на Кипре, а дома все-таки лучше. А ведь и здесь море совсем недалеко, надо будет попросить твою бабушку, чтобы как-нибудь отвела нас на пляж.

— Да, хорошо бы… — как-то задумчиво и отвлеченно сказал Северус.

— Да что с тобой такое, Северус, я ведь чувствую, что что-то не так, — не выдержала Берри. — Сними ты уже свой барьер для меня, ты же знаешь, что не полезу в твою голову.

Она чувствовала, что с братом творится что-то неладное. Но тот настолько наловчился в окклюменции, что Берри удавалось лишь различать смутные эмоции.

— Берри, это рефлекс.

— Ну, ты ж не собака, сам выработал, сам контролируй. Это же высшая нервная деятельность, она поддается управлению. Я ж тебе не по коленной чашечке молоточком стучу, а пытаюсь понять, что с тобой происходит. Это даже не легилименция, а семейная эмпатия, а ты закрылся на сто замков. Поговори со мной — тебе станет легче. Хочешь, я тебе малый обет дам, что никому не расскажу?

— Ты уверена, что хочешь знать? Не боишься разочароваться во мне?

— Северус Принц, ты иногда бываешь таким придурком! Ты убил, что ли, кого-то?

— Нет, но я чуть не довел до смерти родную мать.

— Стоп-стоп-стоп. А теперь расскажи-ка мне, как все было.

И тут Северуса прорвало. Он действительно снял барьер и Берри затопило смесью отчаяния, чувства вины и злости на самого себя. Она внимательно слушала, как ее брат капля за каплей выдавливал из себя горькие слова, мучимый сомнениями. Когда он закончил, то обнаружил, что в процессе Берри взяла его за руку и усадила просто на траву, а теперь обнимала его. Это было немного странновато, ведь она была на голову ниже его и вообще довольно хрупкой и маленькой по сравнению с ним. Но тем не менее Берри гладила его по голове, словно он был ее младшим несмышленым братиком, и Северусу действительно стало легче. Да, мать простила его, но все равно он не мог рассказать ей всего и продолжал мучить себя терзаниями и сомнениями. А тут его не только простили, но и поняли, и приняли.

— Знаешь, Северус, вот если бы сейчас я увидела Эванс, я… Пожалуй, нет — по ее симпатичной мордашке не съездила бы, и даже проклинать бы не стала, но вот высказалась бы точно. Как можно быть такой жестокой?

Северус чуть отстранился и с удивлением посмотрел на сестру. Такая мысль даже не укладывалась в его голове.

— Лили не могла быть жестокой ко мне, она такая добрая, ведь она простила меня и сохранила дружбу, несмотря ни на что.

— Северус, скажи мне, пожалуйста, сколько СОВ получила твоя Лили?

— Десять, а при чем тут…

— Значит, она не дура, далеко не дура. А теперь скажи, может, у нее совсем нет подружек?

— А это к чему?

— Подожди-подожди, последний вопрос: может, с ней что-то случилось за лето, а я не в курсе? Ну не знаю, может, с велосипеда упала и головой ударилась, лишилась зрения?

— Нет! — Северус начал закипать.

— Тогда я не понимаю: не дура, даже если совершенно не думает о мальчиках, то, живя с гриффиндорскими сплетницами, наверняка знает, что это такое и как выглядит влюбленность, глаза тоже есть. Значит, Эванс прекрасно понимает, что ты в нее влюблен, тебе взаимностью не отвечает, но отпустить тебя не хочет. У меня создается впечатление, что она рассказывает тебе все это, чтобы помучить тебя. Даже та отвратительная сцена у озера была попыткой отделаться от тебя, оставив виноватым тебя. Она вся такая беленькая и пушистая, а ты обидел ее, бедняжечку, — голос Фрост сочился ядом.

— Я не думаю…

— Северус, ты знаешь, как дорог мне, — начала Берри уже совсем другим тоном, голос ее был искренен и мягок. — За этот неполный год ты стал мне самым близким человеком. Даже с сестрой у меня не было такой дружбы, такого понимания. Я не хочу, чтобы ты страдал. Тем более без вины. Я понимаю, это проклятие обрекает тебя на несчастную любовь. Но, посмотри на своего деда: он семнадцать лет сидел в маноре ни жив ни мертв, а теперь его жизнь наполнена смыслом и делом, несмотря ни на что. Значит, и ты можешь все, только тебе не надо обрекать себя на годы мучений. Я не советую выкинуть тебе ее из головы, я понимаю, что это невозможно. Но отпусти ее. Пусть она будет счастлива с этим Поттером или еще с кем-то, это не важно. Не мучай себя. Слишком дорогую цену ты платишь за возможность находиться рядом с ней.

— Спасибо, Берри, — Северус уткнулся ей в плечо и наконец-то позволил себе заплакать.

* * *

Северус Принц с головой ушел в работу. Он больше не забивал свои эмоции, но старался не расслабляться и не давал себе бездельничать. Тем более заняться было чем. По вечерам Северус по-прежнему пропадал в лаборатории Малфоя, готовя зелье «подмены мнения». И хоть сама работа приносила ему удовольствие, но юный зельевар постоянно находился в напряжении. Ведь в любой момент мог заявиться Волдеморт и начать выспрашивать у него о результатах, а то и вовсе залезть в голову. Насколько надежна его защита, Северус не знал. Случай убедиться в качестве своего блока ему выпал примерно в середине августа.

Работа шла полным ходом. В лаборатории было парно от кипящего котла, но Северус не обращал на это внимания. Мантия была отброшена, а рукава рубашки закатаны, порядком отросшие волосы — собраны в хвост, чтобы не лезли в глаза и котел. Руки жили своей жизнью, порхая над разделочной доской — аккуратные тончайшие срезы толстых стеблей огнецвета были сделаны идеально. На лице застыло одухотворенное выражение, капелька пота блестела на лбу, но утереть ее было совершенно некогда. Примерно такая картина открылась Волдеморту, когда он прошел в рабочую часть лаборатории. Северус не слышал, как открывалась входная дверь, но сразу почувствовал чужое присутствие.

— Здравствуйте, милорд, — почтительно произнес Северус, тут же прекращая работу, движением руки гася пламя под котлом, накладывая стазис и чары поддержки температуры — за это лето он многому научился у деда.

— Здравствуй, Северус. Надеюсь, я не отвлекаю тебя? — глубокий вкрадчивый голос, и вот оно — ментальное прикосновение. Но как тонко! Легчайшее, словно дуновение ветерка. Если бы не многочисленные тренировки, Северус бы ничего не понял и в этот раз. Оставалось только надеяться, что все получится как надо.

— Нет, сэр. Я могу сейчас сделать перерыв, если пожелаете.

— Я просто хотел посмотреть, как продвигается работа.

— Милорд, я только начал разрабатывать основу, хочу попробовать несколько вариантов. Если хотите, я мог бы показать вам лабораторный журнал…

— Не стоит, друг мой. Впрочем, расскажи основные моменты.

И Северус пустился в объяснения, какие компоненты видятся ему необходимыми для основы. Почему он решил сварить зелье сразу в нескольких котлах. За две недели работы он как раз установил, что медный и серебряный котлы никуда не годятся, а вот чугунный, кажется, подходит неплохо. Волдеморт делал вид, что внимательно слушает, и даже кивал в нужных местах, но гораздо больше его интересовало, что же происходит у парня в голове. Итак, он действительно много думает над зельем, Темный лорд мысленно одобрил ход эксперимента. Отметил радость и удовлетворение от хорошо проделанной работы. Так, а это что? Очень, очень интересно. Да мальчишка влюблен и страдает от неразделенной любви. Надо сказать, девчонка прехорошенькая, такая рыженькая, но грязнокровка… Волдеморту это показалось забавным. Что ж, еще один способ привлечь этого мальца на свою сторону — пообещать, что после победы этой грязнокровке ничего не останется, как самой умолять о внимании хотя бы и полукровку. Соблазнить властью и силой, пообещать желанную награду. Но пока — рано. Для начала стоит показать свою лояльность и способность выполнять обещания, пусть и расплывчатые. А дальше люди сами принимают желаемое за действительное, а намеки — за обещания.

Волдеморт дождался, когда зельевар сделал паузу, и произнес:

— Несомненно, Северус, это производит впечатление. Мне нравится такой обстоятельный подход. Когда же можно ждать первых результатов?

— Я думаю, до конца месяца, милорд, я закончу с базой. А потом у меня начинается учеба и я не смогу посвящать столько времени зелью, да и лаборатория Малфоев оснащена не в пример лучше Хогвартской, — начал было Северус, но заметив недовольство, продолжил: — тем не менее, я готов предоставить первый пробный образец к октябрю.

Волдеморт довольно кивнул. В мыслях этот Снейп страшно боялся не успеть к заявленному сроку и назвал самую ближайшую из реальных дат. Совсем еще неопытный, наверняка не успеет и просрочит на недели две. Надо будет его слегка пожурить, а затем великодушно простить. Темный лорд любил быть милостивым, если это было выгодно ему самому.

— Отлично, просто отлично, мой друг. Я буду с нетерпением ждать. У меня, кстати, уже и доброволец есть для испытаний. Один мой знакомый никак не хочет признать, что величайшим из Хогвартской четверки был Салазар Слизерин. Попробую его переубедить с помощью нашего зелья.

Северус почтительно склонил голову. И тут Темный Лорд извлек откуда-то из-за пазухи книгу и протянул Северусу.

— Я помню, в прошлую нашу беседу ты сказал, что интересуешься проклятиями. Как видишь, я всегда ценю людей по заслугам. Эта книга может оказаться интересной. Правда, я рассчитываю, что ты не будешь уж слишком на нее отвлекаться и не забросишь наш проект.

— Спасибо, милорд.

— Не стоит благодарности, и можешь книгу оставить себе, это копия, хоть и с достаточно старинного издания, и вряд ли такое найдется в школьной библиотеке, даже в запретной секции.

Северус благоговейно протянул руку к фолианту. Тут и выдумывать ничего не надо — искренняя любовь к книгам и жадность до знаний были его природной чертой. Он чуть смутился, открыв первую страницу — книга была написана на какой-то странной смеси средневекового английского и латыни, но наверняка Эйвери одолжит ему свой словарь и даже поможет с переводом.

Лорд же усмехнулся про себя. Как мало иногда человеку надо для счастья — потрепанная книга, и он уже про все забыл. Книга действительно была старой и редкой, но по большому счету никому не нужной. В ней описывались либо проклятия, которые никто не использовал уже добрых лет двести из-за их низкой эффективности, либо те, которые были прекрасно описаны и в других, более новых изданиях, и куда более простым и понятным языком. Книга скорее была просто библиографической редкостью. Даже удивительно, что он разобрал в ней что-то. Лорд рассчитывал, что этот Снейп помучается с текстом, а у гаденыша уже готов план, что делать с переводом. В свое время Волдеморт только благодаря великолепной памяти и недюжинному трудолюбию смог разобраться и в латыни, и в староанглийском, и гэльском, и других языках, которые были ему необходимы для познания тайн магии. Кстати, этот Эйвери, про которого подумал Снейп, показался при личной встрече таким тюфяком. То ли дело его отец — деятельный, решительный, беспринципный маг. Сын рядом с ним выглядел совсем размазней, словно не родной. Но, видимо, и у него есть талант. Надо будет приставить его к каким-нибудь переводам, пообещав, что наконец-то отец оценит его и увидит в нем достойного преемника. Темный лорд гордился тем, что всегда находил в людях и слабые, и сильные стороны. И то, и другое он всегда мог использовать для своих целей. Он улыбнулся своим мыслям.

— Что ж, Северус. Рад был повидаться с тобой. Но дела не ждут. Надо постоянно быть в движении, если хочешь опередить кого-то. Я, знаешь ли, не готов сидеть на берегу реки в ожидании, пока труп врага проплывет мимо меня. Я как-то всегда был чужд восточной философии, что, впрочем, не помешало мне приобщиться к их магии. Я несколько лет провел в Тибете и там научился интересной технике самолевитации. Никогда не любил метлы. Но я спешу, как-нибудь в другой раз обязательно расскажу поподробнее. Так что до встречи, Северус, до встречи.

Темный лорд с удовольствием отметил вспыхнувший восторг. Еще одна наживка сработала, как и всегда, безупречно.

— До свидания, милорд. И еще раз благодарю вас за книгу.

Волдеморт кивнул на прощанье и покинул лабораторию так же неслышно, как и вошел. Северус еще минут пять простоял над книгой, бездумно разглядывая обложку. Кажется, все прошло хорошо. По крайней мере лорд не стал говорить, что основа-то уже фактически готова, а значит, и само зелье можно получить на недели две раньше. Лорд фактически всю беседу отсиживался в его голове, но, кажется, тайник был достаточно надежен и не привлек внимания. Скорее всего, Темный лорд полез бы из принципа вскрывать тайник, так что он не заметил второй поток сознания. А может, прикрыть его мыслями о несчастной любви было и неплохим решением. Северус не решился полностью скрывать свои чувства, но оставил лишь поверхностное влечение, которое можно было принять за юношескую влюбленность. Тем более любой, кто учится в Хогвартсе, может про это рассказать. В любом случае защита работает, по крайней мере, при поверхностной невербальной легилименции. Значит, нельзя давать повод усомниться в своей лояльности. Ощущение, что он увязает в болоте, в котором так легко утонуть и пропасть без вести, не покидало Северуса. Но он должен спасти мать. Принц еще раз взглянул на обложку книги, отложил ее в конце концов подальше и вернулся к работе: чары стазиса сняты, огонь разгорелся, стебли огнецвета надо нарезать заново.

Какими бы загруженными ни были каникулы Принца, все же сентябрь наступил слишком быстро. Вот в спешке Северус закупает все необходимое для школы. В кои-то веки он может позволить себе новые мантии и учебники. Правда, специально покупает самые простые, чтобы перемены в его облике не бросались в глаза. Вот в последний раз он варит зелье в Малфой-маноре, тщательно переливает в колбу конечный вариант основы, собирает рабочие журналы и проводит генеральную уборку, чтобы оставить лабораторию в первоначальном, почти стерильном, виде. Он продолжит работу в Хогвартской лаборатории с того места, где остановился. Северус надеялся, что в этом году ему не придется выполнять работу лаборанта и появится время для исследований. Вот уже и последнее занятие с профессором Павловым. Сколько нового он узнал от этого удивительного человека, но сколько еще предстоит узнать — в багаже лежат несколько книг, по которым он будет заниматься самостоятельно. А рядом лежит книга от Темного Лорда. Северус с трудом пробирался через непонятный язык, представляющий собой смесь латыни и староанглийского. Про некоторые проклятия он уже читал раньше, и только это помогло ему разобраться с тем, что имел в виду автор. Видимо, придется продираться через лес архаизмов и аллегорий достаточно долго, лишь надеясь, что сможет найти в этом что-то полезное.

Северус Принц стоял на платформе девять и три четверти рядом с Лили Эванс, а она все никак не спешила подниматься в поезд, явно кого-то дожидаясь. Северус предпочел не задумываться о причинах ее беспокойства, а лишь наслаждался настоящим. Он ведь мог добраться до Лондона гораздо быстрее, а не трястись в шумном и тесном автомобиле мистера Эванса, но ему не хотелось упускать возможность провести несколько часов с Лили. Тем более в этот раз Петуния, которой надо было в колледж в Лестере, не поехала с ними. Они болтали о каких-то пустяках, строили предположения, сколько в этом году будет первокурсников и на какой факультет распределят первого, будет ли рисовый пудинг с джемом и какого цвета мантия будет на Дамблдоре. Лили сделала ставку на оранжевую, а Северус — на пурпурную. В общем, они несли всякую чушь и по большому счету просто дурачились. Но чем ближе они подъезжали к Лондону, тем чаще Лили поглядывала в окно, то и дело смотрелась в зеркальце, поправляя видимые лишь ей изъяны прически и одежды. В этот раз она нарядилась в симпатичное белое платье-сарафан с голубыми цветами и широким поясом, который подчеркивал ее тонкую талию. Северус успел полюбоваться ее фигуркой, но потом помрачнел, верно определив, что вся эта красота не для него. Но пока он с собой справлялся. Ведь в машине мистера Эванса так легко представить, что никакого Джеймса Поттера не существует. А вот на перроне стало действительно нелегко, и хоть Северус и дал себе обещание не использовать окклюменцию просто так, но ему пришлось. Потому как Лили отчаянно крутилась, высматривая Поттера. И когда он появился, глаза ее осветились такой радостью, что у Северуса скрутилось все внутри. Поттер уже бежал к ней навстречу, а Лили ему улыбалась.

— Привет, Лили, — и Поттер взял ее за руку, — я так скучал!

— Я тоже, — ответила ему Лили.

Они стояли, взявшись за руки, и смотрели друг на друга, будто больше не было никого рядом, хотя перрон был забит школьниками и их родителями. Северус был не в силах смотреть на это. Поэтому он кашлянул и произнес:

— Ладно, Лили, я, пожалуй, пойду.

— О, ты не хочешь поехать в купе с нами? — хлопая ресницами, спросила Лили.

Северус мрачно глянул на кислую от перспективы делить купе с Нюниусом рожу Поттера. В другое время он бы согласился, лишь бы понервировать его, но решил не испытывать себя на прочность. Тем более рядом наверняка будет крутиться Блэк. А тут уж и святой не выдержит.

— Нет, Лили, — покачал он головой. — Не хочу вас стеснять. Увидимся позже. Лили, Поттер.

— Пока, Сев.

— Снейп, — кивнул на прощание Поттер.

Надо отдать ему должное — он очень пытался вести себя со Снейпом прилично, даже Нюниусом ни разу не обозвал и, видимо, услал куда-то Блэка. Правильно сделал, кстати, ибо этот бешеный пес (ну надо же, как анимаформа соответствует содержимому!) не удержался бы и начал брехать. А тут уж Поттеру предстоял бы непростой выбор: обидеть друга, но сдержать слово, данное Лили, или поссориться с девушкой, которую добивался долгих пять лет. Северус его прекрасно понимал, поскольку между его друзьями и Лили лежала пропасть, и он, как заправский канатоходец, бегал от одного берега к другому по тонкому шпагату, который Лили еще и периодически раскачивала, усложняя задачу. Но то, что Северус проиграл эту битву, не означало, что он проиграл войну. Он снимет родовое проклятие и еще поборется за свою любовь.

Северус оставил Лили и Поттера на перроне дожидаться друзей, а сам забрался в вагон и, найдя свободное место, уткнулся носом в книгу Темного Лорда, позаботившись сменить ей обложку на что-то скучное и невыразительное. Через какое-то время рядом плюхнулась Фрост, они поздоровались, но разговор не задался. Берри тоже достала какую-то книгу, верно почувствовав настроение брата. Они промолчали большую часть дороги, и в какой-то момент Берри даже заснула. Проснулась она от того, что в их купе кто-то постучал, а потом зашел. Но Фрост продолжала делать вид, что спит. Тихонько подсматривая через ресницы, хотя угол обзора был не очень удобным, она все же поняла, что в купе зашел Регулус Блэк.

— Здравствуй, Северус. Рад видеть тебя.

— Здравствуй, Регулус, взаимно.

— Как прошли каникулы?

— Насыщенно, но ты ведь не затем сюда пришел, чтобы полюбезничать со мной, верно?

— Верно. Северус, мне нужна твоя помощь, но…

Регулус сделал паузу, и Берри почувствовала его взгляд на себе, слишком долгий. У нее даже мурашки побежали по коже.

— Можешь говорить, она спит. Я могу наложить заглушающие чары для надежности.

— Хорошо, мне бы хотелось сохранить это в тайне.

— Муффлиато!

И уши Берри наполнились жужжанием, а Северус и Регулус продолжили разговор.

— Северус, я бы попросил тебя, чтобы то, что я расскажу, осталось между нами.

— Хорошо. Но на непреложный не рассчитывай — скрепить некому, если ты, конечно, не хочешь еще и Фрост посвятить в свои тайны. Магией клясться не буду, но вот малый обет могу дать.

Регулус кивнул и протянул руку. Северус вложил в левую руку палочку, а правой взял в свою ладонь такую же тонкую с длинными пальцами кисть и произнес:

— Обещаю не разглашать никому то, что услышу сейчас от Регулуса Блэка, устно, письменно или каким-либо другим образом. Promissum.

С палочки сорвался тонкий луч солнечного света, на мгновение окутал кисти парней и исчез.

— Спасибо, Северус. Я, пожалуй, начну с начала. В том, что Сириус ушел из дома и все лето провел у Поттеров, тайны нет. Я сам слышал на перроне, как он рассказывал об этом всем желающим. О том, что матушка выжгла его с гобелена, он знает, но, вероятно, не придает значения, ведь из рода отец его не изгнал. Такое невозможно не почувствовать. Но вот кое-что не знает даже он. Родители настояли и сделали наследником меня.

Северус посмотрел на Регулуса. Тот выглядел скорее печальным, чем гордым или счастливым.

— Ты разве не рад?

— Нет, конечно, это же такая ответственность. Теперь я и шагу не смогу ступить, не думая о благе рода. Да и Сириус будет в бешенстве.

Северус в задумчивости провел пальцем под нижней губой. Да, у Регулуса выбора не было, а еще теперь он может забыть о своих чувствах и засунуть их куда поглубже.

— Это я понял, а что ты хочешь от меня?

— Видишь ли, не то чтобы это тайна, но Блэки всегда были склонны к анимагии.

— Знаю, у вас даже иногда рождаются метаморфы.

— Как ты узнал?

Северус пожал плечами:

— Читал старые вырезки из газет, ради другой информации, но как-то запомнилось.

Про то, что ему еще и Лили об этом разболтала, Северус, естественно, упоминать не стал.

— Так вот, почти все Блэки — анимаги, по крайней мере, это обязательное умение для наследника. С ним специально занимаются, определяют форму по особым расчетам, выбирают наиболее приемлемый для него способ. Отец занимался со мной все лето. Моя форма — кто-то из кошачьих, не очень крупный. У Сириуса должен быть кто-то из псовых. Но у него, кажется, ничего не вышло. По крайней мере, нам он не рассказывал.

А Регулус вспомнил, как на следующий день после ритуала отец позвал его в свой кабинет и прямо там обернулся рысью. Отец долго рассказывал, что наследника начинают готовить к анимагии, едва проявятся магические способности, а остальных детей — при наличии склонностей и желании. Естественно, никто не ставит в известность по этому поводу широкую общественность и не регистрируется в Министерстве. Свои формы старались не светить даже перед близкими родственниками. Это было секретным оружием. Мать, к примеру, обращалась в гончую, дядя Альфард — в спаниеля, дядя Сигнус — в росомаху. А вот Белла так и не освоила анимагию. Темперамент не тот, не хватило выдержки и терпения, зато она — прекрасный дуэлянт. Меда может обернуться в куницу, а Нарси — в горностая. В среднем на освоение анимагии у Блэков уходил год, и с Регулусом планировалось начать занятия следующим летом, но раз уж он теперь наследник, то пора начинать. В библиотеке Блэков была прекрасная подборка по анимагии, но куда ценнее были записи предков, проводивших многочисленные эксперименты сами над собой. Пожалуй, никогда еще отец не уделял столько времени младшему сыну, а мать как-то, наоборот, сникла, часто выходила к столу с заплаканными глазами и, кажется, погружалась в собственный мир.

Регулус вынырнул из воспоминаний.

— И все же у твоего брата вышло: его анимоформа — огромный черный пес неопределенной породы, — сказал Северус.

— Откуда ты знаешь?

— Да так, знаю. Ладно, продолжай, я-то тебе зачем понадобился?

— В общем, мы с отцом рассчитали, что мне идеально подходит способ с зельем. Но в его состав входят цветы лайма, а у меня аллергия. Не сказать, чтобы сильная, и из всех цитрусовых только на лайм. Лимон я, например, переношу прекрасно. Но я не уверен, что это будет адекватная замена. Ты не мог бы переделать рецепт?

— Возможно. Но, во-первых, я никогда с таким зельем не сталкивался, во-вторых — а что, если оно сработает неправильно, и ты на веки вечные останешься мальчиком-котиком?

— Северус, ты — гений, даже сам Темный лорд к тебе обратился, я в тебе не сомневаюсь. А что касается зелья, то это не сложно, там нет ничего опасного — раз, а во-вторых, оно разработано специально для Блэков. Сириус вот почему-то выбрал долгий и нудный путь с листом мандрагоры за щекой, который всем подойдет. Да и зелье я сам сварю, хотя если ты присмотришь — буду благодарен.

— Ответь мне на последний вопрос, пожалуйста. Почему ты обратился ко мне, а не к Краучу? Он ведь тоже хорош в зельях.

— Да, но ты — лучше. И кроме того, возможно, это глупо, но я чувствую, что могу показать тебе этот рецепт, а Барти не стоит его видеть. Ты знаешь, он слишком увлекается. И может попробовать что-то сделать с ним, а то и сам его на себе испробует. А оно — для Блэков. Там последний ингредиент — капля крови того, кто будет превращаться. Ведь выпить одно лишь зелье недостаточно, еще надо проделать целый комплекс специальных упражнений по самотрансфигурации — я все лето занимался. Так вот, капля крови все нейтрализует. И в худшем случае просто не получится ничего.

— Хорошо, убедил. Давай свой рецепт, я посмотрю, что можно сделать. Пока ничего не обещаю.

— Спасибо, Северус. Знай, если я что-то могу сделать для тебя…

— Да, да, да, хорошо. Смотри, она уже просыпается. Фините, — прошептал Северус, снимая муффлиато.

Это Фрост, которой надоело притворяться спящей, потому что все тело ужасно затекло, а голова уже гудела от шума заглушающего заклятия, начала потихоньку потягиваться.

— Ну, привет, как спалось?

— О, нормально, — протянула Берри, сонно хлопая глазами и разминая затекшие руки и ноги.

— Здравствуйте, мисс Фрост, — как-то робко поздоровался Регулус и уставился на свои ботинки, — прошу прощения за беспокойство, я уже ухожу.

Он быстренько вскочил и протянул Северусу какой-то сложенный листок.

— Можно просто Фрост. Все в порядке, вы мне ничуть не помешали.

Регулус бросил на нее быстрый взгляд, но тут же, смутившись, отвел свои голубые глаза:

— Еще раз спасибо, Северус. Поговорим позже. До свидания, мисс… Фрост.

— До свиданья, мистер… Блэк, — ответила Берри, повторив его странную паузу, чем, видимо, смутила несчастного парня окончательно.

— Пока, Регулус.

Младший Блэк, зачем-то изобразив поклон, вышел из купе. Когда дверь закрылась, Северус хохотнул:

— Ну и выдержка у тебя, Берри. Я бы не смог столько терпеть жужжание в ушах, да еще и успешно притворяться спящим.

— Догадался, значит? Зачем же сразу не отправил Блэка?

— Во-первых, разговор был интересным, но рассказать не могу — дал обет. Но в целом ничего такого.

— Конечно, не думаю, что Регулус попросит тебя о чем-то более незаконном и сложном, чем… — начала было Берри, но под суровым взглядом Северуса закончила по-другому: — кое-кто. Что ж его по имени называть-то нельзя?

Северус фыркнул:

— Можно, но не всем. Лучше не рисковать, а то кто его знает, что он может найти в моей голове. Вдруг имя станет зацепкой. Ладно, ты права. Но, во-вторых, мне хотелось понаблюдать, когда тебе это надоест. И ты знаешь, ты отлично справляешься. Только дышишь несколько неестественно. Впрочем, под стук колес сойдет.

На самом деле было еще в-третьих: ему хотелось понаблюдать за Регулусом, а точнее, за тем, как он будет себя вести в присутствии Берри. То, что он стал наследником, только все усугубляло. Если раньше теоретически младшему Блэку могли разрешить отношения с перспективой брака с полукровкой, то теперь это точно было невозможно. Но Регулус повел себя, по мнению Принца, достойно: он попытался засунуть свои чувства подальше, хотя, кажется, они никуда не делись. И тут Северус его тоже очень хорошо понимал. Но беспокоить Берри он не даст. Пусть лучше не знает ничего. Вряд ли она догадается, ведь они практически не общаются.

Берри шутливо ткнула его кулаком в плечо:

— Северус, ты знаешь, что ни один нормальный человек не согласится терпеть твое чувство юмора?

— Тогда мне повезло, что ты — ненормальная, — и оба засмеялись.

Дальнейшая поездка прошла повеселее, и они как-то незаметно доехали до Хогсмида, переговариваясь и шутя. Вечером, как всегда, перед праздничным ужином было распределение первокурсников. Первого, кстати, распределили на Хаффлпафф. А с мантией Дамблдора не угадала ни Лили, ни Северус — она была бирюзового цвета с фиолетовыми звездами. До рецепта Блэков Северус добрался лишь к вечеру, но настолько увлекся расчетами, что просидел за ними глубоко за полночь. Что ж, его помятый вид и грязная голова на следующий день никого не удивили. Для всех он по-прежнему оставался Северусом Снейпом.

Напрасно Северус думал, что в Хогвартсе ему будет полегче. Если весь пятый курс учителя говорили, что им необходимо сдавать СОВ, то на шестом их сразу начали готовить к ТРИТОН. Почти каждый считал своим долгом сообщить, что они должны быть счастливы, что попали в группу для продвинутого изучения предмета, но нельзя останавливаться на достигнутом. Единственным исключением был преподаватель ЗОТИ. Это был совсем еще молодой человек, которого пригласили, видимо, потому, что он смог выиграть дуэльный турнир в Европе. Однако профессор Блум, хоть сам неплохо разбирался в предмете, не отличался системностью в преподавании и сам не знал, как вести урок. Поэтому занятия, которые он проводил, были сумбурными и невыдержанными. А еще он чрезвычайно смущался: стоило какой-нибудь старшекурснице начать накручивать локон на палец или хлопать ресницами и надувать губки, как бедный мистер Блум тут же давал какое-нибудь самостоятельное занятие и вылетал из класса, сославшись на важное дело. Слизеринки быстро просекли эту его особенность и периодически срывали уроки, особенно когда накануне не успели подготовиться к чарам, которые шли следом. Вот и сегодня Фанни Флинт, восторженно глядя в глаза несчастному молодому профессору, с придыханием спросила почти в самом начале урока:

— Профессор Блум, а расскажите, пожалуйста, про чары Патронуса? Я слышала, что только самые сильные и опытные маги — такие, как вы — владеют им, а еще он отражает суть волшебника и часто бывает одинаковым у тех, кто любит друг друга. Это правда?

Несчастный профессор залился краской и невнятно произнес:

— Д-да-да, мисс Флинт. Вы очень хорошо все рассказали. И я предлагаю вам всем самостоятельно почитать про это в учебнике на странице… э-э-э, посмотрите сами в оглавлении. А к следующему занятию — напишите эссе, да, на пять дюймов. А сейчас, извините, у меня срочное дело…

И он пулей вылетел из класса. Слизеринки довольно захихикали и принялись доставать конспекты и учебники, чтобы подготовиться к следующему занятию. Северус пожал плечами и вытянул замаскированную книгу Лорда. А недовольные рейвенкловцы, с которыми в этом году у них были совмещенные занятия на ЗОТИ, возмущались:

— Флинт, да прекрати ты его провоцировать. Он же, когда не волнуется, хоть что-то может показать. А так опять все на самостоятельное изучение! У нас же ТРИТОН по этому предмету! Кто знает, может, в следующем году профессор будет еще хуже?

Фанни рассмеялась:

— Простите, ребята, мы просто с девочками не доделали домашку по чарам.

Недовольные воронята еще поворчали, но тоже быстро нашли себе занятия — кто-то принялся тут же писать заданное эссе, кто-то окопался в учебниках по другим предметам, кто-то решал нумерологию. Северус же погрузился в чтение, вооружившись словарем, выданным Эйвери, и тетрадью, в которую переписывал наиболее трудные и сомнительные места, чтобы потом уточнить у друга. И вот перед ним лежало очередное зубодробительное описание проклятия.

«Et relinquam in vobis sit magicae, Si vir suus accedere! Словесная форма сего проклятия еси, ибо нет прощения и милостыни ведьмам тем, что позарились на чужое, да самое ценное. Наказание за то им буде страшное, дабы не повадно было им более даже и помышляти о запретном. Как орлица защищае гнездо свое, как волчица обороняе логово свое, так и хозяйка охраняе дом свой. Буде найдется завистница, что хитростью, аль волшбой, аль зелием премерзким, аль еще как иначе покусится на ей не принадлежащее — знает пусть: и на нее управа найдется, дорого придется заплатити за сладкие минуты чужой радости. Не будет ей ходу ни в один дом, где обитает волшебник, ни за один стол не пустят ее, и родной отец от нее откажется. Только лишенные волшебства мужи и останутся ей для утехи и спасения. Ибо ежели она продолжит дело свое гнусное, то всякая волшба, мужами творимая, проистекать будет из ее недр, и иссякнет источник ея, да ничего в ней не останется, одна лишь тень да видимость. Ни снять, ни излечить проклятие сие не можно, а зелия какие есть лишь кончину отсрочат. Одно средство верное проклятие снять: умолить ту, на чье покусилась, о прощении. Да не стребовати, не заставити, а чтоб от сердца сказала мужнина жена «ignosco tibi». Буде таково ее желание, то избавится проклятая. Всякая мать да озаботится, чтобы дщерь ее, в брак вступая, про него ведала».

И далее в том же духе следовало еще страниц пять текста с приведением примеров, кого именно прокляли, и как они страдали, и повторением примерно той же информации и нудным осуждением моральных качеств проклятых, и восхвалением добродетелей проклинавших. Северус не мог понять, намеренно ли автор перескакивал с пятого на десятое и толком ничего не описывал, или просто тогда все так писали, но чувствовал, что наткнулся на что-то важное. В итоге он плюнул в сердцах, достал лист пергамента, расчертил несколько колонок и принялся, читая текст по второму кругу, заполнять графы. В конце урока у него получилось примерно следующее.

«Вербальная формула: Et relinquam in vobis sit magicae, Si vir suus accedere! Оставлю тебя с магией, если ты приблизишься к мужчине?.. Или пусть магия оставит тебя? Драккл разберет эту покореженную латынь!

Движение палочкой: вычертить круг с резким росчерком (рисунок прилагается) и направить на жертву.

Визуализация проклятия: фиолетовое свечение, опутывающее или проникающее внутрь жертвы (описания разнятся).

Условия проклятия: 1) Проклинает женщина женщину, по крайней мере других примеров не приводится. 2) Основное условие — проклинаемая должна что-то «украсть», «покуситься», «позариться на самое ценное» (что бы это значило?) 3) Необходим зрительный контакт, а также наличие вещи, которая принадлежит проклинаемой — в случае успеха вещь испепеляется. Если жертва не подходит под главное условие, то проклятие ложится на ту, что его произносит (подчеркнуто дважды).

Эффект и клинические проявления: при колдовстве в присутствии проклятой используются ее внутренние резервы, пока они не исчерпаются. Проклятая становится сквибом в течение года или погибает. Некоторые исчезли без вести — ушли к магглам (упоминается как доступный вариант для облегчения течения проклятия). От нее отказывается семья, ей отказывают в других домах… Причина не ясна.

Условия снятия проклятия: проклинающая должна добровольно, без применения зелий, принуждения физического или психического простить проклятую и произнести вербальную формулу «ignosco tibi».

Источник проклятия: неизвестен, но матери обучают ему дочерей перед замужеством. То есть проклятие чисто женское? У Берри спросить, может, она знает, у нее сестра замуж недавно вышла…»

В голове вертелась какая-то важная мысль, которая никак не желала оформиться, но тут Мальсибер хлопнул его по плечу:

— Эй, Северус, пойдем, урок уже закончился, пора на чары.

Северус спешно собрал все вещи в сумку и помчался на следующий урок — пропускать занятия у профессора Флитвика не хотелось. Тем более их четверговые факультативы продолжались и были чрезвычайно интересными.

* * *

Фрост в приподнятом настроении зашла в класс чар. Она всегда любила занятия со своим деканом, который умел необычайно увлекательно рассказывать про любое волшебство. И даже если она уже давно была знакома с темой, слушать профессора Флитвика было чрезвычайно интересно. Он так любил свой предмет и с таким увлечением рассказывал о нем, что Фрост казалось — не проникнуться этими чарами было невозможно. При этом он объяснял так легко и понятно, что только у самых ленивых и невнимательных не получались задания. К сожалению, отработать движения и отточить верное произношение за человека нельзя — это надо сделать самому. Но профессор никогда не отказывал в помощи — стоило лишь попросить, и он в миллионный раз готов был поправлять неверное произношение или неправильно сделанный жест. При этом профессор Флитвик всегда тщательно объяснял, к чему могут привести те или иные ошибки. И у тех, кто слушал его внимательно, а Фрост несомненно относилась к их числу, все обычно получалось с первого раза. Каково же было ее удивление, когда с сентября профессор начал разбивать студентов на пары и просить, чтобы они сами объясняли друг другу материал и проверяли правильность исполнения. Правда, пока они повторяли пройденное, а профессор для начала объяснял все сам и на самотек занятия не пускал, порхая от одной пары к другой и вылавливая ошибки. Но все же Берри такая система казалась несколько странной, тем более что почти на каждом занятии пары менялись. Ей обычно доставался кто-нибудь послабее, и она все занятие пыталась объяснить, как ей казалось, банальные вещи. В результате за месяц таких занятий единственное, что она поняла — это то, что ни за что не хочет быть учителем. Она даже не выдержала и как-то спросила об этом у профессора на их четверговом факультативе. Профессор ухмыльнулся в свои пышные усы и, хитро прищурившись, сказал:

— Лучший способ понять что-либо самому — это несколько раз объяснить это другому. В конце концов каждый найдет верное объяснение для себя.

— Так это мы не других тренируем, а себя? Я не подумала об этом.

— Совершенно верно, мисс Фрост. Ну, так у вас и нет такого опыта преподавания, как у меня. И не волнуйтесь. Такая система годится только для уже пройденного материала. Ведь у вас в этом году СОВ, и мы пока повторяем материал предыдущих курсов. Когда перейдем к новым темам, то вернемся к обычным урокам.

— Спасибо, профессор.

И Флитвик мягко улыбнулся любимице. Он старался никогда не выделять никого из учеников, тем более, на его факультете дураков не было, но все же втайне некоторым благоволил особо. Ему очень нравилась и мисс Фрост, и ее кузен мистер Снейп. Пожалуй, свести этих двоих было отличной идеей. Оба только выиграли от этого. Впрочем, судьба еще покажет, так ли это.

Итак, Берри забежала в класс и уселась на свое привычное место в ряду. Сегодня у них была пара со слизеринцами. Эти ребята были несколько зациклены на себе и каких-то своих интригах, но по крайней мере умели себя вести. Некоторые из них понимали, что знания — сила, и потому не упускали возможность эти знания приобрести. Другие были больше ориентированы на оценки и баллы, как показатель успешности, но в целом они учились сами и не мешали другим. По крайней мере уроки проходили спокойнее, чем с гриффиндорцами. Тем временем они уже добрались до повторения основного материала четвертого курса. Профессор Флитвик напомнил теорию.

— Многие из вас намучались в прошлом году с заклинанием «Акцио». Несмотря на кажущуюся простоту вербальной формулы, есть определенные нюансы при его исполнении. Все мы с вами знаем, что чары — это сочетание слова «Акцио», жеста, — профессор изобразил нужный пасс палочкой, — и воли. Причем именно последний компонент играет значительную роль в успешности всего заклинания. Скажем, если вы произнесете «акцио книга», но на самом деле будете хотеть чего-то другого особенно сильно в данный момент, то у вас не получится. Первая трудность состоит именно в концентрации своей воли на конкретном предмете, который вы желаете привлечь. При этом желание, воля имеет основное значение.

И профессор, ухмыльнувшись, произнес:

— Акцио учебник!

Но вместо учебника с его стола к нему прилетело перо. У Фрост расширились глаза — как так?!

— Я вижу, вы удивлены, — удовлетворенно произнес Флитвик, — но я просто хотел вам продемонстрировать, что слова вторичны, а воля — главное. Я сказал «акцио книга», но на самом деле сконцентрировался на желании заполучить перо. И, как видите, получил то, что хотел. Ах, а где же мои очки? Кажется, я забыл их в своем кабинете. Хорошо, что и форточку я тоже забыл закрыть.

Профессор подошел к окну, открыл его и произнес:

— Акцио очки.

И через несколько минут в окно влетели небольшие очки в тонкой оправе, более того, они тут же сами устроились на носу хозяина.

— Видите, когда потребность действительно велика, то вещь может преодолеть значительные расстояния. Правда, тут есть несколько условий. Во-первых, вещь должна принадлежать лично вам. К примеру, вряд ли бы я смог таким образом заполучить очки профессора Макгонагалл. А во-вторых, на пути у вещи не должно быть значительных препятствий. Скажем так, у вещей есть определенное чувство самосохранения, хотя такое определение и не совсем верно. Так вот, если бы окно было закрыто, то у меня тоже ничего бы не вышло.

Тут профессора завалили вопросами. Кто бы мог подумать, что такое простое заклинание, оказывается, такое интересное?

Удовлетворив интерес студентов, профессор разбил их на пары и выдал задание:

— А теперь попробуйте по очереди приманить, скажем, свой учебник и учебник напарника. А потом усложним задачу. Пусть напарник держит вещь в руках, а вы попробуйте приманить ее. Вам нужно прочувствовать разницу в усилии, которое необходимо приложить для выполнения этих задач.

Сегодня профессор поставил Фрост в пару к младшему Блэку.

— Привет.

— Привет, ну что, давай попробуем с учебниками?

Парень кивнул, и они принялись за упражнения. Свои учебники и перья легко скакали в руки, а вот для того, чтобы притянуть чужую вещь, требовались значительно большие усилия. Ну или желание. Когда же Блэк держал в руках ее вещь, та послушно вырывалась и шла в руки к хозяйке. А вот перо, принадлежащее Блэку, никак не желало покидать его руки. Берри стало обидно. Как же так! Ее собственное перо так же легко откликалось на призыв Блэка, будто ей и не принадлежало. Предательское какое-то перо! Или это Блэк так сильно его хочет?

— Давай попробуем еще раз. Ну-ка, примани мое перо, а я буду держать покрепче, — сказала Берри.

Регулус взмахнул палочкой:

— Акцио перо мисс Фрост.

И перо рвануло на зов. Но поскольку Берри крепко его сжимала, то внезапно ее тоже притянуло к Блэку, и они чуть не упали. Регулус каким-то образом, подхватив ее за талию, смог удержать их в равновесии.

— Ой, прости.

Руки Блэка еще какое-то мгновение обнимали ее, но через секунду он отстранился.

— Нет, это я прошу прощения, мисс Фрост. Видимо, не рассчитал усилие.

И тут как раз рядом оказался профессор Флитвик.

— Как ваши успехи, молодые люди? Продемонстрируйте.

И они еще раз все повторили. И у Блэка опять все получилось. А Берри не смогла вытянуть перо Блэка из Блэковских рук.

— Отлично, отлично, мистер Блэк. Мисс Фрост, обратите внимание на руки мистера Блэка и подумайте, может, надо что-то поменять.

Фрост сначала мысленно возмутилась. Уж «акцио» она знает, как делать! У нее со своими вещами даже невербально иногда получается. Но тут она посмотрела на руки Блэка и зависла: она уже видела такие тонкие кисти с длинными пальцами, слегка узловатыми суставами и аккуратными овальными ногтями. Нет, не так уж младший Блэк похож на старшего, как ей казалось. Значит, надо как-то конкретизировать, чье перо она хочет заполучить — не просто Блэка, а Регулуса. Девушка задумалась на несколько секунд, а потом, взмахнув палочкой и пожелав что было силы, произнесла заклинание, несколько поменяв формулу:

— Акцио перо Регулуса.

И красивое перо гиппогрифа с черной каемкой аккуратно легло ей в руки.

— Замечательно, просто замечательно, — улыбнувшись одними глазами, сказал профессор и отправился к следующей паре.

А Берри в задумчивости уселась на свое место, так и не выпустив перо из рук. Впрочем, ее перо тоже осталось у Блэка. Но Берри было над чем подумать. Спешить не стоило, но открывшаяся мысль не давала ей покоя. Когда она хорошенько ее обдумает, надо будет обязательно переговорить с Северусом. В пятницу они как раз встречаются в лаборатории, чтобы поработать над проектом. Значит, у нее есть по меньшей мере два дня для спокойных размышлений.

* * *

Вечером Берри, как всегда перед сном, отправилась в душ. Она, сама не понимая зачем, начаровала зеркало на всю стену и долго и пристально рассматривала себя. Потом фыркнула своим собственным мыслям, убрала зеркало и все же приступила к водным процедурам.

В могуществе Темного Лорда Северус уверился окончательно вовсе не тогда, когда тот смог легко и просто внушить большому количеству людей трепет и обожание, или поставил тотальную защиту от прослушивания на комнату одним жестом, и даже не тогда, когда проявил чудеса легилименции, а тогда, когда он смог освободить Северуса от работы на Слагхорна. В начале сентября декан вызвал его к себе в кабинет и, поджав губы, сообщил, что Северус может больше не утруждать себя подготовкой кабинета зелий к занятиям, однако сохраняет право доступа в лабораторию для исследований. Правда, Слагхорн не был бы собой, если бы не оставил варку зелий для больничного крыла фактически за Северусом, хотя если подумать, то и всю остальную работу тоже. Профессор радостно сообщил, что нашел достойную замену мистеру Снейпу, и предъявил третьекурсника мистера Энтони Нотта, младшего брата Эдварда Нотта, который в прошлом году выпустился со Слизерина. Естественно, Северус должен был ввести в курс дела мистера Нотта, присматривать за ним и качеством его работы, проверять зелья для больничного крыла, которые под силу сварить мистеру Нотту, а также варить те из них, которые мистеру Нотту пока не давались. При этом мистер Нотт восторженно смотрел на мистера Снейпа, и Северус понял, что он попал. Итак, у него теперь был помощник, за которым фактически всё надо было перепроверять, а частенько и переделывать. Ну, зато нудная уборка класса теперь висела на третьекурснике. Тот с небывалым энтузиазмом принялся за дело. Более того, частенько выпереть юного мистера Нотта из лаборатории и заняться своими делами было практически невозможно. Нотт все время норовил остаться, засунуть нос в котел и завалить Северуса вопросами. Иногда Принц ловил себя на мысли, что уже готов сам убирать класс и нарезать ингредиенты для занятий, лишь бы избавиться от назойливого, но очень чистокровного и благородного мистера Нотта. К счастью, Берри вводила того в странный ступор, и он обычно быстренько сматывался, стоило кузине заявиться в лабораторию. Вот и сейчас пацан доставал Северуса вопросами, когда же тот наконец-то позволит ему сварить что-нибудь посложнее бодроперцового, когда в лабораторию вошла Фрост.

— Здравствуйте, ребята, — сказала она и, лукаво подмигнув Северусу, широко улыбнулась Нотту.

— Здравствуйте, мисс Фрост, — вежливо ответил змееныш, потупил очи долу и засобирался. — Я могу уже идти, Северус?

— Конечно, Энтони, ты уже давно мог идти!

— А завтра приходить?

— Нет, завтра суббота, — зашипел Северус, который рассчитывал хотя бы на один спокойный день в лаборатории.

— Конечно, тебе стоит отдохнуть немного, ты и так тут пропадаешь, — мягко сказала Берри.

Она знала, что паренек ужасно ее стесняется, видимо, считая, что у них с Северусом роман и он мешает их свиданиям. Но спрашивать у них самих или у кого-то другого не решался.

— Тогда до свидания, удачи вам, хорошего настроения, — ляпнул Нотт и залился краской, видимо, поняв, что пожелал что-то не то.

— Спасибо.

Дверь наконец-то захлопнулась, и Северус вздохнул полной грудью.

— Ты не представляешь, Берри, как он меня достал!

Фрост засмеялась:

— Ну что ты! По крайней мере, он отлично справляется с уборкой помещения и нарезкой флоббер-червей.

— Да, но сколько времени я убил, чтобы научить его резать быстро и правильно!

— А ты думай, сколько времени сэкономил себе в будущем. Глядишь, не будешь так на него сердиться. В конце концов, парень сообразительный. Представь, если бы тебе в помощники достался кто-нибудь вроде Крэбба или Гойла?

Северус страдальчески закатил глаза:

— Хвала Мерлину, Слагхорн еще в своем уме и тоже не хочет, чтобы лабораторию, а то и все подземелье пришлось отстраивать заново.

— Ладно, Северус, давай-ка лучше поработаем, а потом я бы хотела с тобой поговорить.

— Хорошо, мне тоже есть что рассказать тебе.

И они дружно принялись за работу. Хотя недавно вышла вторая статья об использовании чар стазиса в зельеварении, однако останавливаться на достигнутом ни Северус, ни Берри не собирались. Тем более что после первой статьи профессору Слагхорну прислали достаточное количество сов с вопросами, которые и подтолкнули их к дальнейшим исследованиям. Вот прямо сейчас они пытались понять, в какой момент целесообразнее наносить стазис на флоббер-червей: пока они еще живы, на свеженашинкованные или лучше просто на слизь. Опять же Берри постоянно что-то мудрила с формулами и векторами, рассчитывала поправочные коэффициенты. Ведь флоббер-червь — это не крыса, да и растопырник ой как отличается. Фрост умудрилась и Северуса припахать к этой работе, хотя у него вроде как хватало своих проектов. Но он понимал, что вряд ли сможет хоть когда-нибудь опубликовать разработки или запатентовать зелье «подмены мнения». Впрочем, на его основе можно тоже сделать кое-что интересное. Тем не менее Северус и Берри провозились над котлами и лабораторными журналами несколько часов.

— Ну, кто первый? — спросила Берри, когда они наконец все закончили и расставили по местам.

— Давай сначала я, — ответил Северус и протянул свои записи по поводу недавно вычитанного проклятия.

Фрост уткнулась длинным носом в бумагу и внимательно их прочла.

— Никогда о таком не слышала, — покачала она головой.

— А твоя мама ничего не говорила сестре перед свадьбой?

— Нет, но ведь и мама магглорожденная, она может и не знать о таком. А проклятие, судя по записям, довольно старинное. Но, может быть, наши бабушки знают. Можно спросить у них.

Северус кивнул и в задумчивости провел пальцем под нижней губой.

— Может, все же лучше ты. Проклятие-то явно женское. Мне вообще-то о нем и узнать неоткуда. А ты вполне могла услышать от одноклассниц.

— Да, могу прямо сегодня отправить письмо, — легко согласилась Берри. — Но как-то совершенно непонятно, что же такое нужно «украсть» у хозяйки дома? Не думаю, что твоя мама промышляла воровством. Хотя, возможно, это что-то нематериальное. Я не знаю, может, фирменный рецепт пунша?

— Если хочешь, могу тебе дать почитать оригинальный текст, если ты разбираешься в староанглийском, перемешанном с латынью…

— Не-не-не, я еще латынь худо-бедно знаю, чуть-чуть ирландский, а вот староанглийский — уволь. И все же, что одна женщина может забрать у другой? Любимую шляпку? Надеть мантию того же фасона?

— Вот уж я точно не знаю, — усмехнулся Принц. — Может, если спросить у бабушки, то и на этот вопрос найдется ответ. А что ты хотела рассказать мне?

— Дай-ка мне для начала свою руку.

— Ты что — увлеклась хиромантией?

— Нет, я на предсказания, так же как ты, не хожу. Просто я тут недавно работала в паре кое с кем на чарах, и мне надо проверить одну гипотезу.

Северус пожал плечами, скептически взглянул на свою ладонь, но все же протянул сестре руку. Та внимательно рассматривала длинные тонкие пальцы с несколькими мелкими шрамами от порезов и ожогов, с разноцветными пятнами от зелий и их компонентов и писчей мозолью на среднем пальце, ногти красивой формы, но местами обломанные, на левом большом пальце — заусенец. И все же она не ошиблась: руки Северуса и Регулуса были очень похожи. Вряд ли это совпадение, учитывая, что Принцы не вступали в браки с Блэками уже восемь поколений. Но вот так в лоб выдать брату свои подозрения она не могла. Поэтому зашла издалека.

— Северус, ты можешь сварить зелье родства?

— Могу, но нужно будет кое-что раздобыть в лесу, а кое-что — купить. Да и приготовить его не просто. У тебя какие-то сомнения по поводу нашего родства? Давно не смотрелась в зеркало?

От последней фразы уши у Берри чуть покраснели, но больше она никак не выдала себя.

— Нет, просто мне кажется, я нашла тебе еще родственников. Но пока не хочу тебе ничего говорить — вот если это так, тогда расскажу. Насколько я помню, зелье может показать и степень родства?

— Верно, зелье меняет цвет с желтого на синий при родстве первой степени — родители-дети, голубой для сиблингов, бирюза — для кузенов. Зеленый цвет говорит о дальнем родстве, например, как у нас с тобой. А салатовый — четвероюродную степень родства. Это, кстати, одно из зелий Принцев.

— Кто бы сомневался. А какие образцы нужны?

— Кровь, конечно, лучше всего. Но подойдут и волосы, и ногти.

— Кожа?

— Мне страшно, Берри. С кого ты собралась спускать шкуру?

Фрост кровожадно ухмыльнулась.

— А за неделю сваришь?

— Да, но только мне надо будет, чтобы ты была со мной в лаборатории.

— Зачем?

— Нотта отваживать, зачем же еще?

Берри рассмеялась.

— Так ты сможешь добыть ингредиенты?

— Да, завтра как раз надо в Хогсмид. Кое-что передать, ну и заодно можно в аптеку зайти, а по дороге назад — в лес.

— Звучит заманчиво. Сделал первый образец?

Северус кивнул. Он действительно сделал первый образец зелья «подмены мнения». Принц так и не смог придумать ему название получше. Надо было отправить его Лорду, ну и деду, конечно. Работа, конечно, заняла больше времени, чем он рассчитывал, да и зелье не было идеальным, ведь Малфой еще не раздобыл крылья многохоботников. Так что эффект от него был краткосрочным, затем следовал чувствительный откат — выпивший подвергал сомнению вообще все, вплоть до истинности собственного существования (хорошо, что Северус выпил его на ночь, и к утру его отпустило), да и на вкус зелье было отвратительным. Это Северус успел проверить.

— Пойдешь со мной?

— Договорились, в конце концов, не была в Хогсмиде уже давно. Да и перья надо прикупить.

* * *

Начало октября в этом году выдалось на удивление солнечным, хотя по ночам уже были заморозки и трава, опавшие яркие листья и последние осенние цветы по утрам покрывались изящным окаймлением из инея. Берри и Северус шагали по дороге в Хогсмид. Они специально встали пораньше и вышли одними из первых. Оба не любили толпу из вечно гудящих как пчелы школьников. Шли они молча, вдыхая свежий холодный воздух и любуясь осенними красками, подернутыми серебром. Не доходя до деревни, Принц свернул чуть в сторону, найдя укромную полянку.

— Зачем мы сюда пришли? — спросила Берри.

— Передам зелье с домовиками, не отправлять же совами. Но не хочется, чтобы кто-то видел.

— А в Хогвартсе нельзя было?

— Нет, собственные домовики могут, конечно, прибыть в Хогвартс, но можешь поверить, это не останется незамеченным. Я думаю, есть какая-та система распознавания. Иначе наши аристократы вообще ничего не делали бы сами, а просто звали бы домовика по каждому случаю. А я ни в коем разе не хочу привлекать к себе внимание. Вот мы и договорились, что зелья для Лорда я буду передавать через малфоевского домовика, а для деда — через нашего. Вот смотри.

Северус щелкнул пальцем и сказал:

— Бодди!

В ту же секунду с громким хлопком на поляне появился эльф, который тут же поклонился до самой земли:

— Бодди прибыл к мистеру гостю молодого хозяина! Что пожелаете, сэр?

Северус извлек из сумки тщательно упакованную колбу и приложил к ней подробное описание рецепта зелья.

— Бодди, передай это хозяину Люциусу, когда он будет дома и один в комнате. Будь осторожен — не разбей.

Вместо ответа Бодди низко поклонился, принял посылку и исчез с таким же громким хлопком, с каким появился.

— Вот зараза!

— Ты знал, что они могут делать это бесшумно, но им просто нравится?

— Нет, а ты откуда знаешь?

— Мне Спуни рассказала, мы с ней много общались летом. Интересно, почему письма отправляют совами, ведь с домовиками гораздо быстрее?

— Ну, во-первых, домовиков не так много. Во-вторых, послать его можно только к тому, кого эльф знает лично. Ну и в-третьих, с совами как-то проще, хоть и дольше. В совах нет ничего удивительного. От сов стоят стандартные барьеры. Я не зря уточнил, кому и когда отдать послание. Представь, Люциус сейчас, конечно, вряд ли занимается делами в Министерстве, но все же домовик может заявиться и прямо в кабинет министра. Насчет Отдела тайн или Визенгамота не уверен, но возможно и туда. Единственное, куда эльф не пойдет — Гринготтс. Зачем же привлекать внимание? А насчет такого способа подсказал Лорд. Не Люциуса же гонять. К тому же будет подозрительно, если его слишком часто будут видеть со мной в Хогсмиде. А мы с дедом решили воспользоваться той же схемой. Потти!

И снова хлопок. Только другой эльф от радости и волнения покручивает свои уши и преданно смотрит в глаза Северуса.

— Хозяин Северус позвал Потти! О, мисс кузина молодого хозяина тоже тут!

— Привет, Потти, передай от меня, пожалуйста, привет Спуни и Найфи.

— Конечно, мисс, конечно. Потти может сделать что-нибудь для молодого хозяина?

— Да, Потти. Это очень важно. Передай хозяину Септимусу это зелье и это письмо. Только будь очень аккуратным — не разбей. Хозяина не буди. Отдай, когда он проснется.

Северус знал, что деда мучают стариковские бессонницы, и утро он может проспать. Никакой срочности не было. Но эльфы зачастую понимали все буквально. При этом они обожали молодого хозяина и готовы были разбиться в лепешку, выполняя его поручения. Только Спуни вела себя с вежливым достоинством, но она была уже старенькая и гонять ее не хотелось.

Потти счастливо кивнул.

— Спасибо, хозяин Северус. Потти будет очень осторожен.

— Иди.

Потти исчез, но через полминуты появился с каким-то свертком, смущенно опустив уши:

— Потти так спешил к хозяину, что забыл наказ хозяйки Айрин. Потти должен наказать себя? — спросил домовик с самым несчастным видом.

— Что ты должен был сделать?

— Передать пирог от хозяйки Айрин! А я так спешил, что не взял! Забыл!

— Потти, — мягко сказала Берри, — но ты ведь вспомнил?

Эльф робко кивнул.

— И передал?

Эльф быстренько впихнул Северусу сверток и кивнул.

— Тогда, получается, ты все сделал. А теперь скажи, за что же ты себя будешь наказывать?

Потти поднял свои огромные карие глаза и улыбнулся одними краешками губ.

— Конечно, Потти, не надо никого наказывать, все отлично. Передай хозяйке Айрин, что нам понравилось, — сказал Северус, чтобы закрепить успех.

Тут Потти уже улыбнулся по-настоящему.

— Спасибо, хозяин Северус!

И исчез. Как водится, с громким хлопком.

А Северус и Берри с удовольствием принялись за пирог. Точнее, его почти целиком съел Северус, а Берри только смотрела и удивлялась. Как можно столько есть и при этом оставаться худым?

— Ой, прости, может хочешь последний кусочек? — виновато спросил парень, когда до него дошло, что он умял большую часть.

— Доедай уж, я не голодна.

Потом они вместе сходили в аптеку и купили все, что недоставало Северусу для зелья родства. Северусу было непривычно, что он может вот так запросто взять и пойти купить необходимое, а не прикидывать, когда удастся заработать нужную сумму. Но с деньгами он по-прежнему был осторожен и бережлив. Принц тщательно осмотрел и обнюхал все компоненты, а на некоторые даже смог сбить цену. И остался очень доволен. Берри же рассматривала с интересом первооткрывателя стенды с какой-то девчачьей дребеденью, но быстро оторвалась от своего занятия, стоило Северусу закончить.

— Не думал, что ты интересуешься косметическими зельями, — он решил подколоть кузину.

— Да не особо, просто смотрела, — пожала плечами Берри. — Они столько стоят — я лучше куплю себе какую-нибудь книгу.

— Вот теперь я уверен, что тебя не подменили.

Они вышли на улицу, и Фрост вдруг почувствовала, что Северус весь напрягся, но, надо отдать ему должное, внешне это никак не проявилось. Тогда Берри посмотрела, что же так привлекло его внимание, и сразу все стало ясно. По улице, хохоча и веселясь, тянулась ватага красно-золотых, и возглавляли шествие, конечно, король и королева Гриффиндора — Джеймс Поттер и Лили Эванс. Они начали встречаться еще летом, но в школе никто не удивился, что эти двое теперь вместе. А учителя так даже вздохнули с облегчением. Мисс Эванс явно положительно влияла на мистера Поттера — тот взялся за учебу, в которой проявлял отличные способности, а вот хулиганство забросил. Гораций Слагхорн потирал руки: Лили Эванс была приглашена в клуб Слизней, а вместе с ней там оказался и Джеймс Поттер — значит, скоро он соберет всю коллекцию Блэков. Минерва Макгонагалл умилялась — наконец-то дела на факультете пошли на лад. Если к талантам ловца Поттера приложить еще и его мозги, да и те баллы, которые он терял из-за своих выходок, то в этом году кубок от нее точно не уйдет. Соседки Лили по комнате радовались — теперь можно из первых уст узнать, как целуется Джеймс Поттер, да и атмосфера в комнате стала приятнее. Как ни странно, только двое людей в школе искренне хотели, чтобы эта парочка поскорее рассталась — Северус Принц и Сириус Блэк. И если с первым все и так было понятно, то Сириус Блэк, который поначалу воспринимал победу друга как свою собственную — еще бы, Нюниус зеленел от злости, когда видел Сохатого рядом с Эванс, только через какое-то время понял, что это не так уж и весело. Во-первых, Сохатый теперь все время сидел с Эванс на всех занятиях. Но это полбеды, он и все свободное время хотел проводить с этой рыжей занудой, которая еще и читала им всем морали о том, какими должны быть настоящие гриффиндорцы. Много она понимает! Но теперь Джеймс как на веревочке таскался с ней в библиотеку. И не для поиска информации, как провернуть новую шалость, а чтобы сделать домашку. Так что вылазки против гнусных слизеринцев пришлось взять на себя. Ремус, воспользовавшись случаем, стал отговаривать его вдвое сильнее от всех затей и ставил Джеймса в пример, а Хвост явно побаивался ходить на дело вдвоем. Во-вторых, Джеймс теперь и слушать не желал о том, чтобы подшутить над мерзким Нюнчиком. Этот, кстати, тоже в последнее время стал задирать свой огромный нос чуть не до потолка. Руки чесались его проучить. Но Джеймс сказал, что в кабинете у директора они решили все вопросы, да и Эванс заставила Сохатого пообещать не задирать ее дружка. Сириусу было обидно: его лучший друг, душа их компании, Сохатый, с которым они вместе прошли через огонь и воду, променял его на какую-то девчонку. Нет, девушки — это здорово. И целоваться, да и все прочее с ними делать замечательно, но они никогда не стояли для Бродяги на первом месте. Злость и раздражительность требовали выхода, а тут как раз подвернулся Нюниус со своей носатой подружкой. И прежде, чем хорошенько все обдумать, Сириус произнес:

— Поглядите-ка — две отмороженные вороны отлично смотрятся вместе! Эй, Нюниус, раз наша Эванс тебя отшила, решил переключиться на кого-то, кто тебя не пошлет с твоими грязными патлами? Ты хоть постирал свои подштанники?

Толпа заулюлюкала, предвкушая веселье.

— Почему тебя так это интересует, Блэк? Может, это ты страдаешь от одиночества с некоторых пор? Но ты ошибся адресом, я не по этой части, — совершенно спокойно сказал Принц. Если бы дело касалось только его, он бы даже не стал отвечать на этот бессмысленный выпад. Но Блэк оскорблял его сестру.

Теперь уже хихикали над Сириусом, и Принц решил закрепить преимущество, пока Блэк, задыхаясь от бешенства, пытается подобрать слова.

— И, Поттер, не мог бы ты придержать свою шавку? Ему явно стоит провериться на бешенство, — процедил Северус.

— Сириус! — попыталась вмешаться Эванс, но лучше бы она этого не делала.

— Я тебе покажу — шавку! — крикнул Блэк, доставая палочку. — Мерзкий слизняк, ешь слизней!

Благодаря занятиям с профессором Флитвиком Северус знал, что полагаться целиком на кольцо О’Ши не стоит, и потому молниеносно выставил щит перед собой, и заклятие рассыпалось.

Тем временем Джеймс уже схватил Сириуса за руку и что-то быстро ему говорил. Лили тоже пыталась что-то вставить, но Поттер ласково сказал, что сам разберется, и, к удивлению Принца, она его послушалась. Северус с брезгливой миной, позаимствованной из арсенала Люциуса, произнес:

— Похоже, шляпа была абсолютно права, отправив этого Блэка на Гриффиндор. Ему там самое место!

Северус постарался, чтобы это прозвучало как оскорбление, затем обернувшись к сестре спросил:

— Мисс Фрост, вы бы хотели услышать извинения?

Берри покачала головой. Нет, от этого Блэка ей ничего не было нужно.

— Тогда пойдемте, мисс Фрост, нам здесь нечего делать.

— Спасибо, мистер Снейп.

Берри взяла брата под руку, и они демонстративно удалились, повернувшись к Блэку спиной. Пройдя вдоль по улице, они свернули в небольшой закуток.

— Ты в порядке?

— Да, Северус, спасибо. Впрочем, обижаться на этого Блэка я не буду. Он не прав, и сам это знает. А у тебя превосходная реакция. Я даже палочку не успела достать.

— Я, когда вижу Блэка, сразу держу ее наготове. Ну что, есть силы на книжный?

— Конечно! У меня всегда есть силы на книжный!

Они пошли кружным путем, чтобы не нарваться на гриффиндорцев еще раз, и все же пришли в книжный. Там они провели какое-то время у стеллажей. А Берри еще и прикупила себе перьев.

— Скажите, пожалуйста, — спросила она у продавца, — а нет ли у вас в продаже перьев гиппогрифа?

— Нет, юная мисс, они дороги. Школьники обычно их не покупают, ведь такое перо стоит как полсотни обычных. Но, если желаете, могу сделать для вас заказ.

— Нет, спасибо, я, пожалуй, возьму десяток таких.

И она потянулась за обычными белыми гусиными перьями. Жаль, придется вернуть Регулусу Блэку его перо. Она подумала, что было бы неплохо оставить его себе на память, а ему взамен предложить другое — могла она в конце концов потерять то перо? Теперь придется возвращать.

Когда Принц и Фрост расплатившись за перья и пергаменты вышли из магазина, продавец обратился к следующему клиенту, который делал вид, что внимательно рассматривает книги, спрятавшись за стеллажом:

— Могу я чем-то вам помочь?

Регулус Блэк покачал головой.

— Спасибо, я справлюсь сам.

Примечание к части

Кстати, дорогие читатели, мы с Северусом никак не можем придумать красивое название для зелья, которое он изобретает по заказу Темного Лорда. Зелье должно оказывать ментальное воздействие: человек все сказанное будет воспринимать как собственные мысли, не подвергая их критике. Может, у вас есть идеи?

Северус наслаждался одиночеством. Наконец-то он остался один в лаборатории и может спокойно поработать. Со стороны он напоминал художника перед мольбертом, который вдумчиво смотрит на холст, покрывает его грунтовкой, готовит краски и тщательно выбирает кисти, ведь, когда процесс начнется, ничто не должно отвлекать его, а затем, отдавшись вдохновению, пишет страстно и неистово. Лицо Северуса в такие моменты приобретало сосредоточенно-счастливое выражение, и Фрост иногда исподтишка любовалась братом. Но сегодня даже она не могла наблюдать за ним — он был совсем один, и это его больше чем устраивало. Можно было отдохнуть от зелья «подмены мнения». В голове крутились названия — Уста Мерлина, Нектар Локки, АнтиФома, но он никак не мог выбрать, да и зелье еще не готово. Не надо было в трехсотый раз варить одно и то же зелье, чтобы подтвердить эффективность методики Фрост. Нужно было просто приготовить красивое зелье, которое раньше никогда не делал, да к тому же рецептура разрабатывалась Квинтусом Принцем — его прапрадедом. В котле мерно пузырилась вода, а руки не знали устали — резали, давили, растирали, отмеряли и добавляли в нужной пропорции и очередности. Иногда Северус смотрел каким-то особым взглядом на видимые лишь ему изменения в котле и принимал решение или что-то добавить, или же уменьшить огонь, или помешать определенным образом, чтобы зелье обрело должную гармонию и вышло безупречным. Нет, не зря все же тем, кто достиг наибольших высот в зельеварении, присваивают звание «Мастер». Впрочем, и во всех прочих разновидностях магии также требовались некий особый склад ума, умение видеть недоступное другим. Так Берри ощущала чары. Она, конечно, много времени проводила за расчетами, как именно нужно направить потоки, чтобы все получилось, но если внутренний взгляд говорил ей, что это «некрасиво», значит, чары не выйдут. Магия все же была ближе к искусству, чем к науке.

Тем не менее, пока руки, глаза и нос Северуса были заняты работой, он размышлял — все же занятия окклюменцией были настолько успешны, что Северус свободно мог и варить новое зелье, тщательно следя за рецептом, и думать о закономерностях в таблицах совместимости компонентов для зелий. Всем хорошо известно, что если бросить иглы зверозуба в зелье, где есть огнецвет, то бурная реакция неизбежна, но и ее можно нейтрализовать некоторыми травами. В последнее время Принц тщательно следил за чужими ошибками — не чтобы позлорадствовать, а чтобы получить материал для исследований. Все же не может быть, чтобы это определялось волей случая, есть какая-то общая закономерность. В голове крутились знания, почерпнутые из маггловских учебников химии. Ему всей душой хотелось погрузиться в алхимические трактаты о компонентах и совместимости, но, к сожалению, в сутках было только двадцать четыре часа. Собственно, все началось с того, что Северус обдумывал изменение рецепта для Регулуса Блэка с учетом его аллергии. Он действительно этим увлекся и даже просчитал варианты, но зелье надо было сварить, чтобы увидеть, удалась ли замена. А варилось оно долго, хоть и вдвое быстрее, чем оборотное, да и было похоже по составу. И начинать, конечно, надо было в новолуние, тогда к полнолунию оно войдёт в полную силу и поможет одному из Блэков обрести свою звериную сущность. Что ж, новолуние в этом месяце выпадает на двадцать третье число — у них еще полно времени. Надо будет только сказать Регулусу, какие ингредиенты нужны и в каком количестве — контроль они сварят обязательно. Принц должен видеть, как себя ведет стандартное зелье, чтобы оценить, насколько ему удалось верно заменить компоненты. Но вот за размышлениями Северус и не заметил, как прошло время, и первый этап был закончен. Теперь зелье должно хорошенько настояться, а в среду он его отфильтрует и продолжит работу. Он аккуратно накрыл котел крышкой, поставил в шкаф и наложил чары на дверцу — чтобы никто не потревожил чувствительное зелье.

Северус совсем уж было собрался уходить, но тут к нему вошла Берри:

— Привет, братец, ты знаешь, что пропустил обед?

Северус кивнул, живот недовольно заурчал, напоминая, что о нем тоже надо позаботиться.

— Привет. Ты это сказала, чтобы подразнить меня, или у тебя есть предложения? — и Северус выразительно повел бровью.

— О да, у меня к тебе масса предложений. Во-первых, я кое-что захватила для тебя, и не смотри на меня волком, я знаю, что в лаборатории есть нельзя. Поэтому и во-вторых, я собираюсь устроить с тобой импровизированный пикник. Ведь нельзя же целый день провести в подземелье. А в-третьих, у меня есть письмо от бабушки Ри — сова принесла за обедом, но я его еще не читала. И тебе не дам, пока ты не составишь мне компанию.

— Юная леди, — максимально серьезно сказал Северус, — вы знаете, как это называется?

— Провокация?

— Нет, это шантаж! И не просто, а самый что ни на есть гнусный!

— Да ладно тебе, я ж двадцать минут стояла под дверью — не хотела отвлекать. А теперь-то ты свободен, но, видимо, решил превратиться в летучую мышь и вообще не видеть белый свет.

— Хорошо, хорошо, уговорила, пойдем. Можно к теплицам. Вряд ли там сейчас кого-то встретишь, нам никто не помешает. Давай через десять минут в холле. Надо зайти за теплой мантией.

Они действительно встретились в холле, оба тепло одетые и закутанные в факультетские шарфы — зеленый с серебром разбавлял строгий черный образ Принца, а синий с медью удивительно хорошо сочетался с волосами Фрост. Они прошмыгнули за теплицу и устроились на какой-то кривой лавчонке, рядом с которой были сгружены инструменты. Девушка вытащила из сумки пастуший пирог, заботливо подогрела чарами и отдала Северусу. Тот с благодарностью взял его и тут же принялся уминать. Тем временем Берри распечатала письмо и держала лист так, чтобы Северус тоже мог прочитать.

«Здравствуй, солнечная моя Земляничка! Здравствуй, Северус! (Я почему-то не сомневаюсь, что письмо прочтете вы оба.) Очень интересный вопрос ты задала, внученька. Ты, конечно, приплела соседок, но вряд ли девчонки знают про это проклятие. Скорее Северус продолжает свои изыскания и наткнулся на описание, но ничего не понял. Так вот, проклятие Et relinquam исключительно женское и довольно мерзкое. Придумали его, чтобы избавляться от любовниц. Ведь раньше считалось, что женщины должны сами решать такие дела между собой, а та, что разделила постель с чужим мужем — совершенно негодная тварь, способная разрушать чужие семьи. А мужчины вроде как и ни при чем, это же их, бедных, соблазнили. Запомните — ответственность всегда несут двое! Ладно, оставлю морализаторство вашим родителям. Суть же сводится к тому, что при наличии неопровержимых доказательств, а также личной вещи любовницы, жена может проклясть соперницу. В результате проклятья последняя будет терять магию всякий раз, как совершеннолетнему мужчине вздумается поколдовать в ее присутствии. Бедняжка или умрет от истощения, или должна будет скрываться от волшебного общества. Впрочем, если любовной связи между женщиной и мужем не было, то проклятие получает сама жена. Я, честно говоря, не слышала, чтобы им пользовались последние лет шестьдесят, однако раньше оно было довольно популярным. Такой странный способ сохранения супружеской верности. При этом снять проклятие может только женщина наложившая, когда искренне простит обиду сопернице. Надеюсь, интерес ваш удовлетворила.

Очень скучаю и жду встречи.

С любовью, бабушка Ри.»

Северус перестал жевать и перечитал письмо еще раз.

— Так вот, что значит «позарится на чужое»! — воскликнула Берри, а потом, глянув на брата, сказала: — Ну же, Северус, что с тобой?

— Кажется, я понял, что за проклятие на маме.

— Так это ведь хорошо, правда?

— Ты так считаешь? Думаешь, легко будет для начала узнать, кто мой отец, а затем — сущие пустяки — уговорить его жену простить мою маму?!

— Не кричи на меня, пожалуйста. По поводу первого — есть у меня одна мысль, и, кажется, ты обещал, что зелье родства будет готово к субботе.

— В воскресенье, — буркнул Северус, которому было стыдно, что он наорал на кузину. — Пришлось с утра сходить в лес за корой радужной рябины.

— Ну вот, значит, через неделю, если я права, половина будет сделана. А там — кто знает. Как, кстати, твоя мама?

— Знаешь, ей лучше. Бабушка все же уговорила ее уйти от отца. Мама подала на развод, Тобиас не возражал. Кажется, бабушка его припугнула как следует, — Северус позволил себе ухмыльнуться. — Мама теперь живет в небольшом домике, одна. Она писала, что там даже есть лаборатория, и теперь можно спокойно варить зелья на заказ и отправлять с совами. Договориться опять же бабушка помогла. Сама понимаешь, мама не выходит на личный контакт с волшебниками. Что с Тобиасом — я не знаю, но, видимо, он действительно не мой отец. Мать скорее всего прокляла какая-то чистокровная ведьма из достаточно древней семьи, а значит, и муж у нее скорее всего такой же, а я тоже, выходит, чистокровный, чтоб им всем утереться!

Северус, забыв про остатки пирога, начал расхаживать туда-сюда, пытаясь скинуть нервное напряжение. Не каждый день узнаешь такое.

— Не знаю, Северус, не знаю, что на вашем факультете хуже — быть полукровкой или бастардом.

Северус фыркнул — тут Берри была права.

— Зато теперь понятно, почему твоя мама молчала. Представь, если бы жена твоего отца узнала бы про тебя — придушила бы в колыбели, особенно, если бы ты был старше ее детей, или если их нет вовсе. Возможно, и сейчас бы придушила…

«Учитывая, что говорят о Вальбурге Блэк, не следует этого исключать, — подумала Берри про себя. — Весьма вероятно, что и ее сыночек, по крайней мере старший, в этом ей бы помог».

— Чудесно, моя мать, значит, крутила с женатыми! О**еть!

— Северус, вспомни слова бабушки Ри — виноваты всегда двое! Сколько лет было твоей маме, когда ты родился?

— Девятнадцать.

— Думаешь, это она — коварная соблазнительница?

Северус опустил глаза, ему было стыдно, что он так плохо думал о матери.

— И, Северус, мне совершенно не важно, кто твой отец, важно — кто ты. А я всегда буду на твоей стороне.

С этими словами Берри подскочила к снующему Северусу и обняла его. Он зарылся длинным носом в ее пушистые волосы.

— Спасибо, Берри. Ты — самая лучшая.

Из-за теплиц высунулась и тут же скрылась обратно голова Энтони Нотта, который успел услышать только последние две фразы. Паренек сравнялся цветом с гриффиндорским полотнищем и поспешил скрыться. Не дай Мерлин, Снейп решит, что он за ними подглядывает, и из мести выгонит его из лаборатории. «Нет, никому ничего не скажу!»

* * *

Фрост подавила волнение и спокойно вошла в класс чар. Они практически не пересекались со слизеринцами на других занятиях, большую часть времени уроки проходили или с гриффиндорцами, или с хаффлпаффцами. Поэтому девушке удавалось избегать Регулуса Блэка с прошлой среды, да тот и сам, кажется, не стремился к общению. Во всяком случае, он ни разу не попытался подойти к ней в библиотеке или в большом зале, за что Фрост мысленно была ему благодарна. Но все же Берри слишком много думала о нем. Даже составление списка о причинах, почему ей не следует этого делать, не помогло. Она хотела посоветоваться с Северусом, но на того и так слишком много свалилось. Да и все же он был парнем и вряд ли понял бы ее. В конце концов, Фрост считала себя уже почти взрослым и вполне эмоционально уравновешенным человеком, способным разобраться с подростковой влюбленностью. «Это всего лишь гормоны, неужели ты не справишься с этим?» — говорила она сама себе. И к началу недели она почти убедила себя в том, что ей совершенно не интересен Регулус Блэк. Но вот теперь по дороге на чары сердце предательски билось чаще, ладони похолодели, а ноги шли как-то очень медленно. А еще в сумке лежало перо гиппогрифа, которое надо было вернуть хозяину. А значит — придется заговорить с ним. Смалодушничав, Фрост решила, что сделает это после урока, и потому, проделав несколько простых дыхательных упражнений, вошла в класс одной из последних, но более-менее спокойной. «Как там делают все эти девушки из романов — взгляд из-под ресниц, чтобы никто ничего не заметил? Еще бы эти ресницы были хоть мало-мальски длинными или пушистыми! Так ведь нет — у Северуса и то лучше, чем у меня. Ладно, попробую так обойтись», — решила девушка и, проходя к своему месту, слегка скосила взгляд туда, где обычно сидел Блэк. Он действительно оказался за третьей партой ряда у стенки. На его стол в вальяжной позе уселся Лестрейндж и что-то говорил другу, но Берри показалось, что Блэк смотрел на нее. В конце концов девушка дошла до своей первой парты у окна, хотя и рисковала заработать косоглазие — все же нелегко смотреть куда идешь, а на самом деле пялиться на парня, делая вид, что это не так. Она села, и как раз вовремя — в класс вошел профессор Флитвик, и урок начался.

Пожалуй, это был первый раз за все время обучения в Хогвартсе, когда Фрост была так невнимательна на чарах. Между тем профессор сказал, что сегодня последний урок-повторение и на следующем они начнут осваивать новые чары. Сегодня им предстояло заставить отплясывать фрукты в парах. Берри было заволновалась, когда профессор начал называть фамилии, но Блэк сегодня работал с рейвенкловской старостой Эллисон Купер, ну, а она — с Лестрейнджем. Он окатил ее каким-то оценивающим взглядом, потом, видимо, добравшись до ее родословной в своей голове, принял решение и сухо поздоровался. Берри вздохнула, но они принялись за работу. Их очень объединяло желание поскорее закончить с этим. В итоге к концу занятия его ананас и манго Фрост смогли все же продемонстрировать какое-то подобие вальса. И то только после того, как Берри от отчаянья наколдовала метроном. Впрочем, у остальных дела обстояли еще хуже. Их фрукты соударялись, раскатывались в разные стороны, смешно подпрыгивали, как люди, которым неумелый партнер оттаптывает ноги. Все загвоздка состояла не в том, чтобы заставить два фрукта плясать вместе, ведь одна Берри могла бы устроить показ «Лебединого озера» с кордебалетом из фруктовой корзины, а в том, чтобы именно волшебники работали синхронно. А профессор Флитвик ходил и подкручивал усы, а на метроном Фрост выдал: «Ну что же, можно и так». Декан Рейвенкло как-то удачно переводил все в шутку, а в качестве домашнего задания задал эссе о чарах, где необходимо совместное действие двух магов. Теперь каждый понимал, что это не так-то и просто, но тем интереснее было.

Лестрейндж напоследок кивнул, выражая таким образом удовлетворение от работы, а Фрост поскорее собрала свои вещи и, пока решимость не оставила ее, подошла к Регулусу Блэку.

— Привет, я в прошлый раз случайно забрала твое перо, вот оно — держи! — протараторила она и протянула парню перо гиппогрифа.

Блэк поднял свои голубые глаза.

— Спасибо, хорошо, — он взялся за другую сторону пера, не касаясь ее руки. — Но, кажется, я тоже в прошлый раз забрал твое, но оно куда-то пропало.

Блэк покрутил перо в руках, как бы раздумывая:

— Если хочешь, забирай себе это.

— Нет, я не могу, это слишком неравный обмен: гусиное на перо гиппогрифа.

Блэк пожал плечами.

— Может быть, но мой дядя Альфард когда-то пробовал разводить гиппогрифов, у него не получилось, а вот перьев осталось много. Так что они обошлись мне дешевле гусиных. Думаю, проще было бы закрыть этот вопрос сейчас, но, если настаиваешь, я могу поискать твое или купить такое же, — Регулус очень старался, чтобы голос его звучал как можно равнодушнее, будто сердце его не прыгало от волнения.

— Нет, если так действительно проще, — неуверенно сказала девушка.

— Вот и хорошо, — Регулус протянул девушке перо, пока она не передумала. — Будем считать, что мы — квиты. Извини, но я пойду, у нас сейчас зелья, надо успеть дойти до подземелий.

— Конечно, пока.

На этот раз их руки случайно соприкоснулись, но Блэк подхватил сумку и вышел. Берри постояла минутку и тоже покинула класс — впереди было еще много занятий. Представителю благородного дома Блэк некогда заморачиваться с гусиными перьями для полукровок. Нечего даже думать об этом.

А взволнованный Регулус быстро шагал по коридорам в сторону родных подземелий. В его сумке в отдельном пенале лежало простое гусиное перо.

Вся неделя для Северуса прошла суматошно. В понедельник Люциус написал письмо, в котором сообщал, что здоровье его батюшки вполне хорошо — это означало, что зелье получено и Лорд доволен, а также что Нарцисса передает ему привет, и примерно через месяц они хотели бы навестить ее родню — крылья многохоботников будут в середине ноября. Далее Люциус расписывал европейское турне, и уже вот эту часть Северус прочитал с любопытством, особенно то, что касалось Рима. Он даже позволил себе немного помечтать, как будет жить и стажироваться там после окончания Хогвартса. Во вторник прилетела сова от деда. Тот не стал заморачиваться с шифром, письмо просто было зачаровано от чужих — прочитать его мог только родной внук. Лорд Принц скупо похвалил результат и дал несколько ценных советов по поводу дальнейшей работы над зельем подмены мнения. Впрочем, работа над ним возобновится только через месяц, когда Малфой закупит недостающие ингредиенты. Признаться, Северус был рад передышке, тем более что голова была сейчас занята совершенно другими мыслями. Несмотря на то, что окклюменция весьма помогала справиться с волнением, он никак не мог перестать думать о гипотетическом папаше. А учитывая, что у Фрост уже были какие-то предположения, Принц начал строить одну гипотезу невероятнее другой, кто бы мог быть его родней. Видимо, это кто-то с пятого курса, с кем Берри бывает вместе на занятиях. Он перебирал в уме родословные Краучей, Лестренджей, Сэлвинов, Гринграссов, Смитов, Эбботов и даже Шеклботов (ну, а вдруг?), однако ни к какому выводу так и не пришел. В среду Северус снова возился с зельем родства, а Берри сидела в лаборатории за расчетами и служила оберегом от Энтони Нотта. Тот действительно попытался сунуться в лабораторию, но, увидев мисс Фрост, побледнел, покраснел, пробормотал вполне внятное и любезное приветствие («Этикет у этих деток на уровне рефлексов», — подумала Берри) и смылся. Когда дверь за ним закрылась, девушка улыбнулась:

— Мне кажется, мистер Нотт сделал неправильные выводы.

— Какие бы выводы он ни сделал, я не собираюсь его переубеждать. Кстати, о выводах, может, все же скажешь мне?

— Нет, если я ошиблась, то ты будешь ужасно зол, что я заставила тебя так нервничать.

— Хорошо, видимо, по твоему мнению, сейчас я еще недостаточно зол и нервирован. Даже страшно представить, о ком может идти речь. Надеюсь, это не Дамблдор? А то он все «мальчик мой» да «мальчик мой»!

Берри захохотала:

— Тогда тут весь Хогвартс его. Хотя жены у него, кажется, никогда не было.

— А материал для анализа у тебя есть?

— Не волнуйся, все есть. И хранится в лучшем виде.

— Значит, это какой-то растяпа, у которого ты смогла отжать волосы, а он и не заметил. Может, это твои соседки по комнате?

— Нет. Не угадал.

Северус покосился на дверь, как бы опасаясь, что кое-кто явится на упоминание имени:

— Только не говори мне, что это Нотт!

— Я не говорю, — Берри чуть хрюкнула, пытаясь подавить смех, — нормальный же мальчик, зелья вот любит. Ладно, ладно, сейчас дырку во мне взглядом прожжешь, это не он — твой предполагаемый родственник. Еще варианты?

— Вот не была бы ты моей сестрой — залез бы тебе в голову и не спрашивал!

— Ой-ой, посмотрите — Мастер легилименции!

— Малявка!

— У тебя сейчас зелье убежит.

— Драккл!

Но спасти зелье Северус все же успел, тем более оно никуда не убегало, просто Фрост решила повредничать. Так они и переругивались, пока не закончился этот этап приготовления зелья.

* * *

Но, видимо, на упоминание имени все же среагировал Дамблдор, поскольку вечером Северус получил записку от декана. Затейливые толстенькие завитушки складывались в буквы, которые сообщали, что завтра в пять часов его ждет у себя в кабинете директор, пароль «Лакрица», а после прочтения рассыпались и убежали с пергамента. Так что и в четверг не удалось расслабиться. А еще пришлось извиняться перед профессором Флитвиком, отменяя любимый факультатив, но декан Рейвенкло был действительно мудрым волшебником. Он подкрутил свои усы, хитро прищурился и сказал:

— Знаете, у господина директора всегда какой-то новый интересный сорт чая. Идите, мистер Снейп, не беспокойтесь, мы с мисс Фрост сегодня справимся без вас. Жду вас через неделю.

Северус поблагодарил, глянул на время и отправился бегом в подземелья. Там у него лежала тоненькая пластинка безоара, которую очень удобно прятать за щекой во время дегустации интересных сортов чая. Пластинку выдал ему дед перед первым походом в Малфой-манор. Разумеется, никто не думал, что Северуса там отравят, и законы гостеприимства для древних семей значат много, но так было спокойнее. Конечно, безоар не поможет от сильного или специфического яда, но нейтрализовать зелье попроще ему вполне под силу. И вот Северус ровно в пять стоял у входа в директорский кабинет. Каменная горгулья бесстрастно взирала на посетителя. Не он первый, не он последний.

— Лакрица.

Перед парнем открылась ниша с винтовой лестницей. Стоило стать на первую ступеньку, как она начала подниматься, и очень быстро Северус оказался перед дверью в сам кабинет. Он постучал, и раздался голос:

— Войдите.

Северус послушно толкнул дверь и очутился в директорской вотчине. С прошлого раза здесь, казалось, ничего не изменилось — все те же кресла, все тот же стол, пушистый ковер, книжные шкафы, бесчисленные приборы непонятного назначения… И все тот же внимательный ласковый взгляд голубых глаз. В этот раз директор подготовился, и Северус не успел отвести глаза. И снова попытка проникнуть в разум. «Ну надо же, только вошел — ни «здрасьте», ни «как поживаете», сразу в мозгах ковыряться», — успел подумать Северус, пока внешний барьер не был взят, но вслух сказал другое:

— Добрый день, директор, вы меня вызывали.

— Добрый день, мой мальчик, присаживайся. Не откажешься от чая?

— Спасибо, директор, — Северус попытался изобразить благодарность и сел на указанное место.

Директор тут же устроился в кресле напротив, и на маленьком столике появился чайный сервиз и угощение — лимонные дольки, лакрица, имбирное печенье. Директор руководил разлитием чая и неспешно беседовал:

— Мне достался в подарок чудесный чай с травами — очень помогает расслабиться после тяжелого дня. Ты, наверное, ломаешь голову, зачем я пригласил тебя… Сахар? Сливки? Лимон?

— Спасибо, сэр, просто чай — хочу распробовать вкус.

— Отлично, отлично, сразу виден лучший зельевар среди моих студентов. А я вот, надо признаться, ужасный сладкоежка. Обязательно попробуй лимонные дольки, — и директор закинул сразу несколько в рот, а сам добавил в чай три ложки сахара, которые размешивались сами по себе. — Ну же, попробуй, даже интересно, угадаешь ли все компоненты сбора.

Северус сделал глоток. Чай действительно хорош. Под травами можно спрятать совершенно любое зелье. А что-то такое определенно было, поскольку безоар начал выделять на язык пузырьки газа, поглощая чужеродные компоненты. Надо бы потом тихонько отлить волшебного чайку, если получится. Тем временем Северус послушно принялся называть те травы, которые ему удалось различить:

— Чай черный в качестве основы, кажется, смесь индийского и цейлонского, анис, мальва, роза…

Северус сделал еще глоток, безоар послушно зашипел.

— Цветок лимона, нет, все же апельсина, ягоды рябины, ананас.

— Браво, мой мальчик, я поражен. Ты почти все назвал. Упустил только один компонент.

Северус напрягся, за таким купажем можно спрятать что угодно. Да и против сыворотки правды его безоарчик не справится, к тому же она не имеет ни вкуса, ни запаха. Оставалось надеяться только на то, что даже директор не будет поить обыкновенного студента достаточно дорогим зельем. И тут он почувствовал, как в сознание снова попытались проникнуть. Если легилименция от Лорда была похожа на дуновение ветра, то тут ему показалось, будто вода просачивается сквозь тончайшие щели в его внешней стене. На автомате Северус спрятал все, что касалось Лорда, в первую очередь зелья, и даже Малфой-манор ушел в тайник, а вот любовь к Лили оставил как есть. Убрал и ритуал введения в род.

— Это смородина, ягоды красной смородины, если быть точным. Но все равно — просто невероятно, как ты смог все различить.

— Спасибо, сэр.

— Ах, чай, конечно, чудо как хорош, но ведь я не за этим тебя позвал, мистер Снейп. Или правильнее — «мистер Принц»?

Северус постарался не сбиться с дыхания. Они обсуждали с дедом этот возможный разговор. Лорд Принц поначалу надеялся, что смена статуса и имени Северуса останется незамеченной. Но потом внук рассказал деду о разговоре с директором перед отъездом и попытке легилименции. «Нет, так просто он теперь с тебя не слезет», — сказал тогда лорд Принц и оказался прав. Они тщательно отрепетировали, что следует, а что не следует говорить директору. Но Северус думал, что разговор состоится раньше, и потому директору все же удалось застать его врасплох. Удивление на лице слизеринца порадовало Дамблдора. К тому же в чай была добавлена капелька зелья доверия — совсем чуть-чуть, чтобы расположить к себе, ведь, в конце концов, директор всего лишь печется о благе. Ну, и совсем уж чуть-чуть — зелья болтливости. Иногда случайно вырвавшиеся слова значат гораздо больше. И все же директор решил сам ответить на невысказанный вопрос — это настроит мальчика на доверительный тон.

— Ты же знаешь, мой мальчик, в Хогвартсе есть книга учащихся — там записаны все имена и все адреса наших учеников. Вот я как-то заглянул и увидел, что Северус Т. Снейп у нас не учится, зато есть Северус Н. Принц. Как бы ты мог объяснить эту странность?

— Моя мама разошлась с отцом этим летом, теперь она живет отдельно, — сказал Северус, а директор в его голове мог убедиться, что это правда, прочитав соответствующее письмо.

— О, мне так жаль, мой мальчик. Это ужасно, когда детям приходится выбирать между родителями.

— Нет, сэр. Нечего было выбирать. Он очень много пил и обижал нас с мамой. Я-то еще ладно — почти весь год в школе, а маме было плохо с ним.

Северус не прятал сцены совместной жизни с Тобиасом Снейпом. Вот он маленький, в одежде не по размеру и не по сезону, зажимает уши, но все равно слышит, как отец ругается с матерью. Вот он чуть постарше пытается ее защитить и получает оплеуху и отборную брань. Вот разваливающийся дом, вот пьяный отец спит на кухне, вот мать с заплаканными глазами…

Директор мысленно передернул плечами. Однако, немудрено, почему парень такой мрачный. Правда, последний год он как-то явно выглядит получше. Надо разговорить мальчика. Что ж это зелье на него не действует?

— Я сочувствую тебе, и твоей маме тоже, я ведь учил и ее, но ведь семья — это всегда семья.

— Да, сэр.

Ну надо же, какое спокойствие. Так, что это у него промелькнуло — какой-то старик и пожилая леди. Наверное, это родители Эйлин. Точно, директор вспомнил, старик, хоть и сильно сдал, но, несомненно, — это лорд Принц. Обычно Принц не лез в политику, но когда Альбус попытался ввести запрет на использование человеческих частей в зельях — ведь это аморально, в конце концов! — то зельевар заявился на заседание Визенгамонта и заявил, что мертвецам-то уже все равно, а вот уважаемые лорды могут сами варить себе омолаживающие зелья без плаценты новорожденных, запирающее — без позвонка висельника и охранное — без крови самоубийцы. А он на них посмотрит. Тогда так и не удалось убедить остальных в необходимости этого гуманного закона. Хорошо, кстати, что вспомнил. Старый лорд отошел от дел, можно попробовать снова.

— Мальчик мой, а лорд и леди Принц знают, что у тебя теперь другая фамилия?

— Конечно, сэр. Большую часть лета я провел у деда, он очень стар, я помогал ему в лаборатории.

И вновь — только правда, подкрепленная соответствующими образами в памяти. Директор решился спросить напрямую.

— А ритуал вы не проводили?

— Какой? — спросил парень. — Мое имя уже было на семейном гобелене. Видимо, развод матери и мое желание так сработали, что теперь в Хогвартской книге я значусь, как Принц, а не Снейп. Но, директор, могу я вас попросить?

Дамблдор улыбнулся, ему нравилось, когда его просили. Правда, просьбы он выполнял на свое усмотрение.

— Конечно, мой мальчик, я слушаю.

— Мне бы не хотелось, чтобы об этом кто-то узнал. Боюсь, из-за смены фамилии надо мной будут смеяться.

— Ах, конечно, не стоит даже обсуждать, — Альбус улыбнулся своим мыслям. Очень хорошо, что он не собирается кичиться древней фамилией, а решил оставить маггловскую. Видимо, опасения, что мальчик чересчур увлекается опасными идеями, напрасны. Надо бы как-то поддержать парня. Талантливый зельевар — всегда талантливый зельевар. Поэтому директор продолжил:

— Собственно, я к чему это все завел. Я очень заинтересовался той работой, что вы проводите с мисс Фрост. Все-таки далеко не каждый наш студент публикуется в таких уважаемых изданиях. Поэтому мы решили наградить вас кубком «За превосходные достижения в науке». Только я не знал, какую фамилию следует выгравировать. Я так понимаю — мистер Снейп?

— Да, директор, спасибо, директор. Но идея принадлежит мисс Фрост, может, награду стоит вручить только ей?

— Ах, не надо лишней скромности, мой мальчик. И возьми лимонных долек — они замечательные.

— Спасибо, директор, — сказал Северус, потянулся к вазочке и взял одну дольку. Долька была вся в сахаре и пачкала руки. Северус постарался сохранить невозмутимый вид и положил лакомство в рот. Мерлин! Как это можно есть? Слишком кислое и слишком сладкое одновременно. Но безоар молчал, что, впрочем, не помешало Северусу чуть не подавиться угощением. Кусочек он оставил за щекой.

— Ах, мой мальчик, я бы с радостью еще поболтал, но сам понимаешь, у нас обоих полно дел. А кубок мы разместим в зале наград к Рождеству, да, это традиция.

— Спасибо, директор, до свидания, директор.

Когда Северус вышел из кабинета директора, то почувствовал слабость и головокружение. «Надо же, а Лорд-то нежнее работает, чем господин директор», — подумалось ему. Все же Дамблдор свое дело знал, но Северус не соврал ему ни в чем. Мама действительно ушла от Тобиаса Снейпа, а какие из этого выводы сделал директор — так это уже не его проблемы. То, что Северус, не колеблясь, выбирает маму — это тоже стопроцентная истина. С дедом помирился — так и есть. Дед уже стар — ну конечно, в лаборатории помогал — тоже верно. Самое главное — удалось отвертеться от вопроса про ритуал, и да, его имя действительно было на гобелене, правда, без фамилии, но это мелочи. Главное — он был с директором совершенно правдив. Дед сказал, что Дамблдор просто за версту чует ложь без всякой сыворотки правды. И все же что-то он подливает в свой чаек. Жаль, не удалось незаметно отлить в скляночку. Зато имеется лимонная долька, которую он не дожевал. Хотя безоар не шипел, это не значит, что в ней нет чего-нибудь хитрого. Так что Северус, слегка подумав, отправился все же в лабораторию — там и зелье от головной боли можно выпить, и анализ дольки сделать.

Облегчение, с которым парень покинул кабинет, не укрылось от директора. Но в этом-то и не было ничего удивительного. Все же весь вечер Дамблдор исследовал его мозги, обойдя окклюментный барьер. Парень чуть улучшил его с лета, и не диво, что у него разболелась голова и ему хотелось поскорее закончить беседу. Надо будет в следующий раз подлить ему в чай что-нибудь расслабляющее внимание, уж очень сосредоточен. Наверное, потому зелья и не подействовали. Но директор не зря считался мастером легилименции, хоть и не афишировал это. Проникнуть через барьер было не так и легко, но оно того стоило. По крайней мере, директор убедился, что парень не врет ему. Это уже хорошо. Несмотря на сложные отношения с отцом, не так уж он и настроен против магглов — это просто отлично. А еще он без памяти влюблен в Лили Эванс. Очень интересно, над этим надо будет подумать. Пусть девочка не отталкивает его от себя. Хотя, конечно, их отношения с Джеймсом Поттером гораздо предпочтительнее. Магглорожденная жена для его будущего ставленника — весьма удачный вариант. К тому же она положительно влияет на Джеймса. Нет, разрушать эту пару никак нельзя, уж очень удачно. Хотя пусть Мини зайдет к своим подопечным, проведет беседу, напомнит, что истинный гриффиндорец никогда не оставит друга. Да-да, очень удачно, что в субботу матч между Гриффиндором и Хаффлпаффом. Надо будет немного поколдовать над снитчем, чтобы он достался барсучкам. Львята, конечно, расстроятся и перессорятся, как обычно. Вот тут придется их мирить. А мисс Эванс — такая умничка, она сама вспомнит, что слишком мало внимания уделяет другому своему другу. Директор довольно усмехнулся и отправил в рот лимонную дольку. Почему-то все оппоненты ждут, что он добавляет что-то именно в это лакомство. А нет в них ничего. Пусть исследуют на здоровье. Да и добавить что-то в хитрый многокомпонентный чай гораздо проще — амулеты, как правило, сбиваются от всех этих трав и только тихонько попискивают. А вот дольки — просто дольки.

Северус еще раз проверил расчеты. По всему выходило, что с цветком лимона анимагическое зелье Блэков будет даже эффективнее, чем с лаймом. Наверное, или в рецепт закралась ошибка, или по какой-то причине у автора рецепта цветки лайма были, а лимона — нет. Вот неизвестный зельевар и заменил, записав как есть. Но сварить все равно надо и так, и эдак. К тому же крутились мысли, что и самому бы неплохо стать анимагом. Интересно, какой зверь получится? А может, птица? Тогда можно будет летать без метлы… Хотя, конечно, с трансфигурацией у него беда, что уж тут говорить о самотрансфигурации. Северус поговорил с Регулусом, сказал, какие компоненты и в каких количествах нужны. Младший Блэк сказал, что все нужное ему пришлют совой, и очень обрадовался, что они приступят к варке уже в это новолуние. Затем Северус вернулся в лабораторию, ведь сегодня пятница, а значит, у них с Берри эксперимент. Работа продвигалась быстро, но Фрост не знала равных в педантичности, когда дело касалось исследовательской работы, и строго придерживалась графика. И вроде сегодня все шло как обычно, но, вероятно, они оба были слишком взволнованы предстоящей проверкой родства. А чем еще объяснить то, что Берри вдруг стала как-то задумчиво-печальна? Северус чувствовал, что она чем-то встревожена или расстроена, но на вопросы она отшучивалась, а лезть к ней в голову Принц не собирался. Он хорошо усвоил урок.

А еще весь замок сходил с ума накануне квиддичного матча. Северус бы с удовольствием бы на все это не смотрел, но крайне тяжело передвигаться по замку, закрыв глаза. С легкой руки старшего Блэка в моду снова вошли заклятия «Мелемелиссимус», «Лиониссимус» и прочие, и потому по замку разгуливали полулюди-полубарсуки с полосатыми масками, а компанию им составляли полульвы, машущие хвостами и гривами. Даже снятые баллы не останавливали желающих поддержать свои команды. Шумнее всех вели себя гриффиндорцы. За ужином они скандировали что-то вроде «Джимми Поттер всех шустрее — словит снитч он всех быстрее». У Северуса и рифма, и содержание кричалки вызывали оскомину. Поттеру, судя по всему, вся эта шумиха вокруг него нравилась, он, как милостивый государь, улыбался своим подданным и о чем-то переговаривался с Блэком. А рядом сидела Лили и тоже улыбалась. Странно, ведь раньше она считала квиддич глупостью и напрасной тратой времени. Северус вдруг почувствовал, что еда не лезет в горло, и покинул большой зал. Одна радость в квиддиче — все пойдут на стадион, и он сможет спокойно заниматься своими делами, по крайней мере в первую половину дня. Потому что неважно, какой будет результат, гриффиндорцы в любом случае будут вести себя буйно. В этом плане Принц очень уважал Хаффлпафф. Казалось, эти ребята еще на первом курсе уяснили то, что до него дошло только недавно. Все эти кубки, все эти баллы и квиддич не так уж и важны. Гораздо важнее провести школьное время с пользой — завести друзей и научиться чему-то. Ну, или обрасти нужными связями и проникнуть в тайны мирозданья, тут уж кому что. А вся эта борьба и соревнования — всего лишь игра, а от игры надо уметь получать удовольствие, а зачастую умение проигрывать недооценивают. Право, кто вспомнит через десять лет, кому достался кубок школы в том или ином году? Расчетливые барсуки пожимали плечами и продолжали заниматься своими более важными делами, не забывая оставить время для веселья. Поэтому и на проигрыши, и на победы они реагировали спокойно, разве что делали дополнительный забег на кухню к домовым эльфам.

Правда, в эту субботу Хаффлпафф гудел — шутка ли, их ловец, скромная четверокурсница Эмми Браун на не самой лучшей метле смогла опередить самого Джеймса Поттера и словить снитч. Это было удивительно, и если кто-то все же поставил на нее, то, вероятно, сорвал сумасшедший куш. Так или иначе, желто-черные радовались, но праздновать убежали в свои подземелья, не доставляя никому неудобств. Зато львы печалились образцово-показательно. Одни вздыхали, другие воздевали очи горе, а третьи выясняли, кто же в этом виноват. И если еще утром король Гриффиндора не сомневался в своей власти, то теперь ему открыто пеняли, что он не справился. Сириус Блэк за ужином что-то сказал — все заржали, а Лили покраснела и выскочила из-за стола. Поттер вспыхнул как свечка, подскочил и выкрикнул чуть не на весь большой зал:

— Лили здесь ни при чем!

А затем выбежал вслед за Лили. Северусу было неприятно. Скорее всего, Блэк сказал Лили какую-то гадость, а он ничего не может сделать: ни утешить ее, ведь Поттер уже рванул за ней, ни врезать Блэку, хоть руки и чесались. Поэтому Принц сдержался и продолжил беседу с товарищами. Мальсибер как раз в красках описывал, какие выражения лиц были у участников матча. В конце концов, и Марк, и Эйв — тоже его друзья.

Но, видимо, произошло что-то из ряда вон выходящее, потому что утром Лили сама его выловила после завтрака. Северус отметил про себя, что подходить прямо в большом зале, как бывало раньше, она не стала, но все равно был рад ее видеть.

— Привет, Сев.

— Привет, Лили.

Она молчала. И Северус молчал — вот так посмотреть на нее вблизи тоже очень хорошо, особенно когда нежный румянец покрывает ее щечки, а ручка нервно накручивает локон на палец. Лили явно чувствовала себя неловко, но решила воспользоваться своей привычной стратегией:

— Сев, почему ты меня избегаешь?

— Ты знаешь, что это не так. Просто в последнее время мы оба слишком заняты, — Северус позволил себе горькую усмешку.

— Ах, но у меня всегда найдется время для тебя — мы же друзья!

— Тогда давай прогуляемся.

— Прямо сейчас?

— Ну да, обещаю, что не буду купаться!

Лили нахмурилась: идти не хотелось, у них с Джеймсом были планы, но, если она сейчас откажется, то опровергнет собственные слова. В конце концов, гриффиндоские принципы победили.

— Хорошо, дай мне только время одеться. Встретимся через двадцать минут у вяза.

— Я буду ждать, Лили.

«Ну, у вяза так у вяза. Там действительно есть незаметная тропинка, и там нас никто не заметит, так, Лили?» — подумал Северус, но ничего не сказал.

* * *

Несмотря на то, что на календаре был октябрь, в окрестностях замка чувствовалось дыхание зимы. Иней нехотя покидал облюбованные места под лучами осеннего солнца, а на северных склонах задерживался на целый день. Деревья пока еще пестрели желтой, оранжевой, красной и багряной листвой, но кое-где уже виднелись голые ветви. Лишь темные громадины елей на опушке запретного леса презрительно взирали на своих лиственных собратьев, гордясь своим постоянством. Рефреном природного пейзажа казалась парочка, стоявшая у старого вяза — худой высокий парень, весь в черном и с такими же черными волосами, и изящная ярко-рыжая девушка с таким же ярким красно-золотым шарфом. Северус любовался своей спутницей, пока она, жестикулируя, рассказывала свои новости. Ярко-зеленые глаза горели энтузиазмом.

— Я так рада, что мы смогли выбраться на прогулку. Мне этого не хватало.

— Мне тоже, Лили. Хотя у меня много работы в лаборатории, я мечтаю попасть в Римскую академию зелий. А у тебя, как всегда, насыщенное расписание. Все не можешь определиться с будущим?

— Да, мне все интересно. И я не знаю, что нам с Джеймсом может пригодиться. Сейчас так неспокойно — начали пропадать люди, пока ничего не ясно, но у нас говорят, что это Пожиратели смерти. Это ужасно. Джеймс говорит, что я могу не волноваться, он защитит меня. Но мне не страшно — я хочу быть полезной. Профессор Блум меня хвалит, но я вижу, что мне не хватает скорости реакции. Блэк всегда раскалывает меня на орехи в спаррингах. Джеймса я часто побеждаю, но он поддается мне специально. Но все же я могу постоять за себя. Может быть, стать колдомедиком? Тогда я смогу спасать жизни. И хороший зельевар тоже всегда пригодится. Да и про трансфигурацию с чарами нельзя забывать. И нумерология. И прорицания.

Северус закатил глаза.

— Да ладно тебе, Сев. Сколько случаев в истории, когда знание будущего могло переломить ход событий. Нельзя скидывать это со счетов. Тебе хорошо — ты знаешь, чего хочешь.

— Да, Лили, и все же ты понимаешь, что не сможешь добиться успеха сразу во всем.

Они еще немного поболтали. И все было бы ничего, но в каждом втором предложении Лили всплывал Джеймс. Северус чувствовал, словно с него сдирают корочку над незажившей раной, но не мог остановить этот процесс. Боль смешивалась с удовольствием. И ради нее он готов был терпеть. Лили продолжала делиться своими переживаниями, а Северус думал, что не может ей рассказать и половину правды о себе. Да, она знает, что он помирился с бабушкой и дедом, но не знает, что он теперь Принц. Да, он рассказал Лили, что мама разошлась с Тобиасом, но не слова не рассказал ей о проклятии. Ведь тогда рассказывать придется и о том, что про проклятие он вычитал в книге, которую ему дал Лорд. Лили этого явно не одобрит. Да и про работу над зельем он промолчал, хоть и довольно подробно рассказывал ей про те зелья, что они варят с Фрост. Лили, услышав про нее, поджала губы, она все еще недолюбливает его кузину. Но тут Лили задала ему вопрос, от которого ему стало не по себе.

— Северус, я понимаю, что это несколько странно — спрашивать такое у тебя, но мне больше не к кому обратиться. Если я спрошу у соседок, то они тут же сделают какие-то выводы и растреплют по всему Хогвартсу, а пока ничего такого нет. Просто мне хотелось бы узнать, ну, на будущее.

— Я слушаю, Лили, ты же знаешь, я всегда постараюсь ответить тебе.

— Как заключаются браки среди волшебников? Может, есть какие-то тонкости? Это просто регистрация в Министерстве или, может быть, ритуал?

Сердце пропустило удар. Вот, значит, как. На будущее. И все же он честно рассказал все, что знал сам.

— Очень по-разному бывает. Тут многое зависит от статуса супругов — ну, волшебники или магглы. Если оба волшебники, тут есть такие варианты. Можно просто зарегистрироваться в Министерстве. Фактически это самый простой вариант, никак не подкрепляющийся магически. Двое просто живут вместе. Единственное, что дети не будут считаться бастардами. Какая у них фамилия — зависит от решения родителей. Но реально они будут причисляться к роду матери, если отец не введет их в род отдельным ритуалом. При разводе дети остаются или с матерью, и тогда принимают ее фамилию, или с отцом — если тот ввел их в род. Имущество делится судом. Кто чем владел до брака, тем и владеет. Совместно нажитое — поровну.

— Это как расписаться в мэрии.

— Немного похоже, да. Второй вариант — брачные обеты. Ты же слыхала про непреложный? Тут что-то похожее. В таком браке супруги будут обязаны выполнять возложенные на них обязательства — заботиться и уважать, воспитывать вместе детей. Жена может потом войти в род мужа или остаться при своем, но дети будут в любом случае носить фамилию отца и принадлежать к его роду. Бывает и наоборот, когда муж входит в род жены. Но тогда он, как правило, меняет и фамилию, ну и дети, естественно, тоже будут из рода матери. Развод возможен, но затруднен. Дети остаются со своим родом, введенного в род супруга надо из рода выводить, имущество все остается за главным родом. Но более обеспеченный супруг даже после развода должен выплачивать компенсацию, достаточную для жизни.

— А это похоже на венчание в церкви.

— Тут все несколько сложнее, потому что магия точно реальна, и несоблюдение обетов может привести к проблемам со здоровьем, неудачам. Поэтому супружескую верность обычно не включают в обещания — человека могут опоить, обмануть, а это уже будет нарушением клятвы. И есть третий вариант — ритуальный брак. Правда, невеста должна быть… э… девственницей, — наконец-то выдавил из себя Северус и продолжил.

— Предварительно совершается ритуал помолвки. Его очень тщательно рассчитывают, ведь от этого зависит успешность всего брака. В течение месяца есть возможность помолвку расторгнуть. Но если произошла, — Северус снова покраснел, — консумация, то ритуал считается завершенным и брак вступает в силу. Развод тут практически невозможен. Очень, очень редкие случаи, которые еще и должны быть одобрены чуть ли не всем Визенгамотом в полном составе, поскольку там очень сложный ритуал, кажется, с жертвоприношениями, то есть нужно разрешение Министерства на проведение. Если есть дети, то развод в принципе невозможен. Поэтому только смерть может разлучить супругов. Третий вариант встречается сейчас все реже, даже среди чистокровных.

Лили задумчиво переваривала информацию, а потом выдала:

— Дикость какая! Какое-то средневековье. Хорошо хоть, есть вариант с министерским браком.

Северус пожал плечами.

— Зато в ритуальных браках почти не бывает измен, супруги действительно близки и, как правило, всегда рождаются дети магически одаренные. Для многих это важно.

— Спасибо, Сев. Ты все так понятно рассказал. Хотя третий вариант нам не подходит… А девчонки сами толком ничего не знают, но начнут обсуждать, какие платья они наденут на нашу с Джеймсом свадьбу.

Тут Лили покраснела, сообразив, что сказала больше, чем хотела.

— Вот как? Он уже обещал на тебе жениться, как честный человек? Что же ты у своего драгоценного Поттера не спросила? — ярость кипела в Северусе, как в переполненном котле.

— А знаешь, вообще-то, это не твое дело!

— Лили! Постой, я не хотел тебя обидеть!

Но разгневанная ведьма уже на всех парах неслась прочь. Северус даже не попытался ее догнать. Он прислонился к шершавому стволу и отсек все эмоции окклюментным барьером. Он опять все испортил.

* * *

К обеду, хоть и с трудом, Северус смог более-менее прийти в душевное равновесие. В конце концов, Лили же не завтра замуж за Поттера собралась. У него еще есть время все исправить. А сейчас зелье уже готово, и он сможет узнать, кто его отец. А значит, есть шанс попытаться снять проклятие с матери. А там, возможно, мама подумает насчет снятия родового проклятия. Принц решительно достал зелье и разлил его по нескольким флаконам. Если Берри ошиблась, то у него будет запас, чтобы проверить другие варианты.

А тут и сестра пришла в лабораторию.

— Привет, Северус. Что-то ты какой-то смурной. Но ведь лучше знать правду, чем оставаться в неведении.

— Да, Берри, ты права. Давай начинать.

Северус взял нож и сделал аккуратный прокол. Несколько капель крови сорвались в желтое зелье. Берри сделала тоже и зелье окрасилось в зеленый цвет.

— Ну что ж, по крайней мере, зелье точно работает.

Принц добавил еще несколько капель во второй флакон, а Берри достала пробирку, сняла стазис и добавила несколько частичек к зелью. Зелье послушно сменило цвет — что-то среднее между голубым и бирюзовым.

— Ну, теперь ты скажешь, кто мой единокровный брат или сестра?

Берри нервно улыбнулась. Напрасно она думала, что будет готова сообщить это:

— Блэк, это была кожа Сириуса Блэка.

По сравнению с новостью, что его отец — Орион Блэк, даже ссора с Лили для Северуса отошла на второй план. Он метался по лаборатории, как раненый тигр в клетке, и только присутствие Берри останавливало его от желания что-нибудь расколотить.

— Ты уверена, что это кожа Блэка?

— Да, Северус, помнишь, я тогда после разговора с Эванс столкнулась с ним в коридоре и поцарапала Блэка — это точно его кожа.

— Вот драккл! Это ж надо, какой у меня единокровный братец!

— Северус, я понимаю, это звучит глупо, но ведь во всем есть свои плюсы.

Принц замер. Окклюментные щиты медленно притупляли эмоции, загоняя их в самый дальний угол сознания. Да, опасно постоянно так делать — сам не заметишь, как превратишься в бесчувственного ублюдка, но сейчас это было необходимо: слишком много всего для одного дня. Да и спрятать эту информацию от любопытных и опытных легилиментов будет не лишним. Неизвестно, как они смогут этим воспользоваться. Взяв эмоции на короткий поводок, успокоив мысли и проделав дыхательную гимнастику, Северус начал размышлять. А действительно — получается, что он и Принц, и Блэк, по крайней мере по крови. «Надо действовать как слизеринец — все обдумать и извлечь максимальную выгоду для себя».

— Берри, спасибо тебе. Ты даже не представляешь, как мне помогла.

* * *

Когда первый шок прошел, Северус попытался оценить ситуацию максимально отстраненно. Все же знать правду — лучше, чем оставаться в неведении. С одной стороны, конечно, минусов в таком родстве было немало. Убедить Вальбургу Блэк искренне простить Эйлин Принц не представлялось возможным. Судя по слухам, женщина эта была со сложным характером. А ведь разница между Сириусом и Северусом всего ничего — два месяца. «Ну и козел же этот Орион Блэк», — в сердцах подумал Северус. Принц очень хорошо знал, когда у Мародеров дни рождений. Эти придурки считали, что праздник не состоится, если Северус не окажется в больничном крыле. «Один твой вид портит мне настроение, Нюниус, а ведь у меня сегодня день рождения», — сообщает Блэк обездвиженному Северусу, закрывая дверь в кладовку. От тройного ступефая первокурсник отошёл часа через три, которые провел на холодном полу без движения. Самое позорное, что его мочевой пузырь не выдержал, и он очнулся в луже собственной мочи. Ещё полчаса он пытался выбраться из кладовки. И ведь никто не хватился жалкого полукровки, все решили, что он прогуливает, пока за обедом староста Малфой не начал выяснять, куда пропал Снейп. Хорошо хоть мадам Помфри оставила его на день в больничном крыле и у него было алиби. В итоге Северус пропустил день занятий, заработал переохлаждение и пережил одно из худших на тот момент унижений в жизни. Ему потом долго снились кошмары, где он лежит совершенно беспомощный, не в силах пошевелиться.

Если характером старший Блэк пошел в мать, то вероятность, что эта женщина способна простить Эйлин, стремилась к нулю. Должно произойти что-то совсем из ряда вон выходящее, что бы проняло эту женщину до глубины ее черной Блэковской души. Возможно, авторитет Лорда? Надо подумать об этом. Хотя вряд ли это подойдет. Северус с трудом представлял, как Милорд вызывает к себе Вальбургу и говорит: «Многоуважаемая миссис Блэк, — да, именно «миссис», кажется, он никого не называл ни лордом, ни леди, — ради нашего дела, ради торжества чистой крови вы должны простить — от всей души простить — Эйлин Принц». Самому было бы смешно, не будь это так горько. С другой стороны, становило вполне понятным, почему мать держала это от него в секрете. Ситуация была безнадежной, а он не мог тут ничего поделать, только нарваться на неприятности. Ведь мать не знала об условии для снятия проклятия. Иначе она бы рассказала родителям все — и Северус рос бы в совсем другой семье, не зная ни насмешек, ни унижений, ни бедности. Возможно, родовое проклятие уже было бы снято. Но в таком случае он бы не познакомился с Лили до Хогвартса. Северус честно признался сам себе, что никогда бы не стал дружить с маглорожденной гриффиндоркой. Принц не знал, стоит ли жалеть об этом.

Но, так или иначе, у Северуса внезапно оказалась довольно обширная родня со стороны отца — два единокровных брата, дядя, три двоюродные сестры и даже драклов Поттер, оказывается, приходится ему каким-то троюродным дядей. Да, компания, конечно, подобралась разношерстная — бешеный Сириус и его полная противоположность — Регулус, прекрасная Нарцисса, пугающая и красивая Беллатрикс и совершенно загадочная для него Андромеда. О старшем поколении Северус знал еще меньше. Значит, надо снова перешерстить подшивки старых газет. Хорошо, что Берри поделилась с ним заклинанием поиска еще в прошлом году, когда они искали информацию о проклятии. Не зря, оказывается, он тогда перечитал столько биографий Блэков — изучил, так сказать, родословную.

Северус опять зарылся носом в газеты, правда, на этот раз более свежие. Мисс Пинс только закатывала глаза. Совершенно непонятно, что ищет этот парень — то в Запретной секции, то в газетных подшивках «Ведьмополитена». А Северусу надо было уяснить, что же из себя представляют лорд и леди Блэк. Конечно, не всю правду пишут в газетах, да и не все, что там написано — правда. Тем не менее Северусу удалось найти несколько колдофото и составить определенное представление об общественной деятельности и некоторых увлечениях Ориона и Вальбурги Блэк. С первой страницы прошлогоднего выпуска «Ежедневного пророка» на Северуса смотрел вполне себе статный господин. Да, единокровные братья были действительно похожи на своего отца — тонкая кость, но широкие плечи, правильные черты лица, четкая линия подбородка, высокие скулы, красивый прямой нос, голубые глаза и вьющиеся темные волосы. Совершенно непонятно было, на чем Берри построила свою догадку. Хотя… она зачем-то рассматривала его руки. Северус присмотрелся — кисти у лорда Блэка были такие же, как у него: тонкие, изящные пальцы с узловатыми суставами, даже форма ногтей была такая же, только сама ладонь казалась несколько шире. Конечно, руки эти были гораздо ухоженнее. Северусу вспомнилось слово «холеный». Лорд Блэк явно не проводил свое свободное время за нарезкой флоббер-червей и отделением слизи рогатых жаб. Пожалуй, на руках сходство с биологическим родителем заканчивалось — все остальные черты парень унаследовал от матери. Нашлось и колдофото Вальбурги Блэк. Северус был поражен, до чего же Беллатрикс на нее похожа. Что ж, вероятно, миссис Лестрейндж и через двадцать лет будет выглядеть столь же надменно красивой, как и сейчас. Вальбурга свысока смотрела со снимка, время от времени встряхивая темными кудрями и поджимая губы. Если бы колдофото могли говорить, как портреты, вряд ли Северус услышал бы что-то приятное, скорее презрительное фырканье. Проведя несколько вечеров подряд в библиотеке, Северус установил примерно следующее. Мадам Блэк считается законодательницей стиля, имеет определенное влияние на дам своего круга, состоит в каких-то комитетах, суть деятельности которых оставалась для Принца загадкой. Открыто политикой она не занималась, но по косвенным данным можно было заключить, что Орион Блэк по меньшей мере прислушивался к жене. То и дело встречались заголовки «Лорд Блэк с женой приняли участие в ассамблее…», «Лорд и леди Блэк посетили открытие выставки…», «Лорд и леди Блэк сделали пожертвования…» и т.д. И крайне редко лорд Блэк упоминался без супруги. Это напрягало. Будет ли в состоянии Орион Блэк принять самостоятельное решение по поводу своего внебрачного сына? Хотя сам лорд Блэк, помимо исполнения обязанностей в Визенгамоте, на данный момент входил в состав советников министра. Определенной властью этот человек обладал. В совет попечителей Хогвартса он не входил, но то и дело встречались упоминания о крупных суммах, которые он перечислял для волшебной школы. Впрочем, Блэки обладали достаточным капиталом, чтобы не работать, судя по всему, занимались они в основном инвестициями. Кроме того, как и всякий порядочный джентльмен, лорд Блэк увлекался охотой и знал толк в гиппогрифах. А вот к квиддичу, кажется, был в определенной степени равнодушен, даром что два его сына были в школьных командах: старший — загонщик Гриффиндора, младший — ловец Слизерина.

Северус ужасно жалел, что не может расспросить о Блэках Люциуса Малфоя. Вот уж кто бы просветил его о всех слабостях и сильных сторонах этой семейки. Но тут уже Малфой не слез бы с Северуса, пока не узнал бы, зачем ему понадобилась эта информация. Теоретически можно было поговорить с Мальсибером или Эйвери, но Принц не хотел возможных вопросов и от них. Есть еще один вариант — Регулус Блэк, с которым они будут вместе варить анимагическое зелье. Это вышло очень удачно: Северус может и понаблюдать за братом, и даже сблизиться с ним, привлечь его на свою сторону в переговорах с Орионом Блэком. Эта идея нравилась Принцу тем больше, чем дольше он над ней размышлял. Пусть, пусть Регулус Блэк станет его ниточкой, которая приведет его к гобелену рода Блэк.

Хотя если бы у Северуса была возможность выбрать, он бы предпочел, чтобы все это оказалось ошибкой. Но, и это, пожалуй, было самым главным, теперь оказалось, что он сам подходит для того, чтобы снять проклятие с рода. Он и был тем самым ребенком, рожденным в любви (хотелось бы верить, конечно, но это можно уточнить у матери), и Принцем, и Блэком. Род Принц его признал, более того, он даже был его наследником. Оставалось только войти в род Блэк. Потребуется ритуал, а значит, надо найти способ уговорить Ориона Блэка — язык не поворачивался назвать его отцом. Северус отдавал себе отчет — один он с этим не справится. Все же как хорошо, что ему есть на кого положиться и кому довериться. Северус по некотором размышлении написал деду о своем открытии — пусть и он подумает, что тут можно сделать. Может, у старика есть какие-то связи или рычаги давления. В любом случае — это дело рода, а его глава — Септимус Принц. На какое-то мгновение проскользнула мысль, что наследником рода Блэк является Регулус. Может, как-то извести Ориона, а потом уж уговорить брата на введение в род? Но мысль эта была быстро отвергнута, как совершенно безумная. Ведь, во-первых, не так-то просто убить взрослого и сильного мага и избежать при этом Азкабана, а во-вторых, чтобы стать отцеубийцей — надо быть совсем уж чокнутым. Да, Северус не раз представлял, как он отомстит Тобиасу за все мучения, но никогда не желал ему смерти. Мать рассказала ему, а позже он нашел подтверждения и в книгах, чем для мага может обернуться умышленное убийство родителя. Даже если маг достаточно сильный, это подорвет его здоровье, по меньшей мере психическое, ведь так и душу расколоть недолго, а слабый может и такой магический откат заработать, что лучше умереть самому, чем так жить. К тому же теперь, когда мать не жила больше со Снейпом и стало окончательно ясно, что тот ему и не отец вовсе, злость Северуса улеглась, и он испытывал холодное равнодушие и к этому магглу, и к Коукворту. Там жила Лили, но он вполне успешно может аппарировать туда. Как раз сейчас они проходят курс аппарации, а в январе он станет совершеннолетним — надзор с него будет снят, и он сможет хоть по десять раз на дню аппарировать к дому Лили. Если, конечно, она захочет его видеть. Да, в этот раз он не обозвал ее ни грязнокровкой, ни шлюхой, но, похоже, она всерьез обиделась. Все же надо понимать, что магглы, а значит, и магглорожденные девушки совершенно иначе относятся к добрачным связям. Нет, конечно, никто не станет осуждать ведьму или тыкать в нее пальцем за это, но в старых семьях за дочерями тщательно следили, чтобы они могли вступить в ритуальный брак. Лили не могла про это знать. Но Поттер — мерзавец, соблазнил ее. По крайней мере, Северусу хотелось так думать. Жаль, что нельзя врезать Поттеру по нахальной харе. Надо будет посоветоваться с Берри, как помириться с Лили.

Северус пытался подойти к подруге пару раз, но мисс Эванс теперь почти не расставалась с мистером Поттером, а при встрече лишь дарила ему презрительный взгляд. В библиотеке она садилась как можно дальше от него, и, опять же, всегда рядом с ней был олень. Он попытался написать ей, но Лили не отвечала. Скорее всего, она выбрасывала его записки, не читая. Он даже зачаровал перо на изменение почерка и отправил письмо с совой. Но сам видел, как Лили, получив послание, сначала с интересом развернула его, а потом, едва прочтя первую строчку, аккуратно сожгла его прямо в большом зале. Северус страдал и, если бы не мысль, что снятие родового проклятия позволит ему наладить отношения с Лили, то скатился бы в самое глубокое отчаяние. Надежда давала ему силы.

* * *

Северус в привычной обстановке лаборатории, среди котлов, ножей, колб и ступок чувствовал себя вполне уверенно. Даже Энтони Нотт его сегодня почти не раздражал. Они вместе подготовили все необходимое для завтрашних занятий, и Северус соизволил объяснить третьекурснику, почему в некоторых случаях берутся сухие листья, а для некоторых — только свежие, и почему спиртовой настой в большинстве случаев для волшебных трав не годится. По мелкому было видно, что его руки так и тянутся записать услышанное, но Северус не дал ему такого шанса — пусть тренирует память. Самому Северусу достаточно было один-два раза внимательно прочитать рецепт, чтобы больше в него не заглядывать в процессе варки. А вот Берри, даже десять раз сварив одно и то же зелье, все равно под рукой держала рецепт — цифры были ее слабостью. Хотя уравнения по нумерологии, да и расчеты для чар она делала великолепно, но перепутать необходимое количество того или иного компонента ей ничего не стоило.

Поэтому, когда в лабораторию заявился Регулус Блэк, Энтони Нотт был только рад уйти: Снейп явно ничего ему больше не расскажет, а ему надо записать поскорее то, что он услышал от него.

— Добрый день, Северус, — сказал Регулус и поставил на стол объемный бумажный пакет, по-видимому, с необходимыми ингредиентами.

— Добрый, — ответил Северус, пожимая руку брата. Действительно, очень похожую руку.

Пока Блэк раскладывался, Северус доставал котлы, наполнял их водой и внимательно наблюдал за сводным братом. Что он, собственно, про него знает? Умница Рег, тихоня Рег, красавчик Рег. Пожалуй, с него ни разу не сняли баллы, и если бы не Барти Крауч, который, наверное, съест собственную шляпу в день, когда получит оценку ниже «превосходно», то он стал бы старостой. Но, судя по всему, Регулус к этой должности совершенно не стремился, за друга искренне был рад и продолжал прекрасно учиться. Кажется, он был особенно хорош в трансфигурации и чарах. По крайней мере, одноклассники и младшие достаточно часто подходили к нему именно с этими предметами. Хотя, возможно, это связано с тем, что с Барти лучше было не связываться — тот толком ничего не объяснит, а только больше запутает, завалив бедолаг морем информации. Вторым другом Регулуса был Басти Лестрейндж. Холодный и надменный аристократ на деле был тем еще шалопаем и учился в основном благодаря своим товарищам. И Басти, и Барти поддерживали идеи чистоты крови. Ну и, конечно, представитель древнейшего и благородного рода Блэк был своим в этой компании. Что он думал на самом деле, для Северуса было загадкой. В целом, создавалось впечатление, что Регулус всеми силами пытался восстановить тот образ чистокровного аристократа, который, в свою очередь, не менее успешно пытался развалить Сириус Блэк. Северус прекрасно помнил, как Регулус извинялся перед ним за брата.

А еще Блэк был отличным ловцом. Это дошло даже до Северуса, который вовсе не интересовался этим спортом. Обычно Регулус с выдержанным спокойствием принимал поздравления в случае выигрыша, всегда подчеркивая, что это заслуга команды, а к проигрышам относился с должной степенью безразличия.

Северус смотрел, как работает Регулус, изредка выдавая рекомендации. Профессиональным зельеваром Блэк, конечно, не был, но определенные навыки у него были, и он четко работал по инструкции. А еще Северус отметил, что Регулус не боится переспрашивать. И это правильно — лучше лишний раз уточнить, как нарезать листья папоротника — вдоль или поперек, чем потом все переделывать. И вот наступил самый ответственный момент: Принц добавил в свой котел пять цветков лайма, а Блэк — два с половиной лимонных. Оба зелья дружно изменили густоту, став менее вязкими.

— Так я и думал, — сказал Северус, — цветки были нужны для нейтрализации корня болиголова. Теперь еще пять минут на медленном огне, и зелье должно настояться неделю.

Когда отпущенное время прошло и пламя было убрано, Северус тщательно сравнил содержимое обоих котлов — они были идентичны по цвету, густоте, но едва уловимо отличались запахом. Другой бы и не заметил, но чувствительный нос Северуса все же уловил разницу. Внутреннее чутье говорило, что с лимоном зелье было лучше. Тогда Принц отобрал немного каждого зелья и провел несколько тестов — на кислотность, на плотность, на магический уровень. Зелья не отличались.

— Пока все отлично. Замена, кажется, вполне удачна. Но надо будет проверять на каждом этапе.

— Спасибо, Северус, не думаю, что справился бы без тебя.

— Справился бы, конечно, просто это заняло бы больше времени, и, возможно, ты бы перевел чуть больше ингредиентов.

— А можно спросить? Это ничего, что ты отобрал часть зелья на пробы? Ведь пропорции изменятся для следующего этапа.

— Хорошо, что ты заметил. Но я позаботился об этом. Я пересчитал все компоненты для следующих этапов с учетом отбора проб. Через неделю я для начала еще раз проведу тесты. Единственное, теперь надо помешивать зелье раз в сутки. Это могу делать и я, все равно бываю тут каждый день, мне не сложно.

— Я бы хотел сделать все сам, ведь, в конце концов, ты не обязан был даже помогать мне с варкой.

— Верно, но считай это профессиональным интересом. И, Регулус, у меня тоже будет к тебе просьба — ты не мог бы рассказать мне об анимагии? Может быть, показать эти твои упражнения по трансфигурации?

— Северус, я, конечно, могу, но к анимагии должна быть склонность и… определенные способности, — Регулус слегка замялся.

— Да, ладно, Регулус, ты меня этим не обидишь — способности должны быть к трансфигурации, а у меня с ней не очень, — хмыкнул Северус и продолжил. — Но твой брат обучил анимагии Поттера и Петтигрю.

— Вот, значит, как, — протянул парень, и в глазах его зажегся огонек, который ясно говорил, что, несмотря на всю интеллигентность Регулуса, перед Северусом был действительно Блэк.

— Что ж, думаю, они использовали метод с листом мандрагоры, — сказал Рег, почти сразу успокоившись.

— Боюсь, это мне не подходит — когда у тебя за щекой лист мандрагоры, тем более целый месяц, все кругом пахнет мандрагорой. Для меня это недопустимо — я так не смогу сварить ни одно зелье.

— Но, боюсь для анимагического зелья нужно быть Блэком.

Северус пожал плечами:

— Я думаю, что смогу подогнать рецепт под себя. Если, конечно, у меня хоть что-то получится с самотрансфигурацией.

— Хорошо, но я возьму с тебя обет, чтобы хотя бы этот способ не ушел из семьи.

— Конечно.

Когда слова обета были сказаны, Регулус принялся рассказывать об основах анимагии. Кое-что Северус уже знал, кое-что было совершенно новым. Для начала надо было приблизительно определиться с анимагической формой. Потому что упражнения по самотрансфигурации предполагали изменения кожных покровов и волос в шерсть, перья или чешую. Понятное дело, в каждом случае упражнения были несколько различны, и человек должен был четко представлять, что у него должно получиться. А для этого надо сделать расчеты.

— Не проси, Северус, формулы я тебе не дам, но могу рассчитать для тебя, если ты все еще настаиваешь.

— Спасибо, Регулус. Что тебе нужно знать для этого?

— Дату и место твоего рождения, даты рождения твоих родителей.

Северус назвал. Хорошо, что он поднял и книги выпускников Хогвартса, а там была указана и дата рождения Ориона Блэка, которую он на всякий случай запомнил.

— Забавно, — сказал Регулус, — у моего отца та же дата рождения.

— Бывает, — неопределенно сказал Северус.

— Впрочем, мне же легче — часть коэффициентов уже подсчитаны. А теперь мне надо знать, и как можно точнее, когда у тебя был первый магический выброс.

Северус не колеблясь назвал дату. Этот день он помнил очень хорошо. Это был последний день, когда Тобиас назвал его сыном.

— 24 декабря 1964 года.

— Еще пяти не было? Довольно рано. Впрочем, у меня тоже был всплеск примерно в этом возрасте. А что ты сделал?

— Зажег свечи на рождественской елке.

— Наверное, твои родители очень обрадовались.

— Только не отец.

— Прости, — Регулус замолчал, а потом, пытаясь сгладить неловкость, решил рассказать про свой первый выброс. — А я скопировал брата. Представляешь, maman чуть инфаркт не хватил, когда она зашла в комнату, а там сидят два Сири. Я помню, что ужасно хотел быть похожим на него. Мне тоже чуть больше четырех было. Мои тогда даже было решили, что я метаморф, просто поздно проявилось, но больше у меня никогда не получалось.

— Тогда, думаю, тебе будет легко обернуться в своего зверя.

— Я тоже на это рассчитываю. И последний вопрос. Какая палочка тебя выбрала?

— Сердечная жила дракона и черное дерево.

— Ну, ничего удивительного, что тебе не дается трансфигурация. Черное дерево, как бы это сказать, — очень постоянно.

— Знаешь, а ведь действительно, когда я покупал палочку — меня выбрали две, но купить я мог одну. И я выбрал ту, что больше подходит для зельеварения и чар.

Северус замолчал. Мама тогда завела его в лавку к Олливандеру и выдала пятнадцать галеонов — все, что они могли потратить на сборы в школу, благо учебники и большая часть приборов сохранились еще мамины. Мама вышла, сказав, что по делам. Но теперь Северус думал, что она, скорее всего, аппарировала в Коукворт, чтобы не терять магию из-за проклятия. А Северус остался наедине с мистером Олливандером, который произвел на него странное, несколько пугающее впечатление. В итоге ему хорошо подошли две палочки — эбеновое дерево и виноградная лоза, обе с сердечной жилой дракона. Мистер Олливандер что-то вещал про его двойственную природу, но единую суть. Тогда Северус ничего не понял, и просто спросил, какая лучше подходит для зельеварения и чар. На две денег у него не было. Мастер сказал, что вторая палочка будет ждать его. И вот теперь Северус подумал, что неплохо бы за ней вернуться. Из раздумий его вернул голос Регулуса.

— А ты не помнишь, какая была вторая?

— Сердцевина тоже сердечная жила дракона, а вот дерево, по-моему, — виноградная лоза.

— Что ж, попробую посчитать и так, и так. Но работаешь ты с эбеновой палочкой. Попробуй как-нибудь сменить для трансфигурации. Хотя для самотрансфигурации она не нужна. Надо ведь научиться перекидываться туда-сюда без палочки. Хорошо, думаю, с нас сегодня хватит.

— Спасибо, Регулус. Это много значит для меня.

— Рад помочь, но, Северус, помни, что у тебя может ничего не получиться. Это нормально, иначе все были бы анимагами.

— Я понимаю.

— Через неделю я все посчитаю и скажу твою примерную форму. Завтра увидимся — приду мешать свое зелье. В семь?

Северус глянул на время.

— В семь тридцать.

— Идешь в гостиную?

— Почему бы и нет? Пожалуй, я уже могу закончить.

И Северус быстро собрался. Оказывается, не так уж и сложно, найти общий язык с Блэком, особенно, если это Регулус Блэк.

Возможно, будь у Северуса Принца больше свободного времени, он бы начал жалеть себя. Но каждая минута была чем-то занята — зелья с Фрост, зелье для Лорда, зелье от Лорда, зелье для Блэка, зелья для больничного крыла, а также занятия окклюменцией, чтение книг по нейробиологии, рекомендованных профессором Павловым, и книги со старинными проклятиями (пусть главное он уже нашел, но вдруг попадется что-то еще интересное или важное?), занятия с профессором Флитвиком, и это не считая школьной программы. Иногда на уроках Северус просто засыпал бы, если бы его не пинали Мальсибер или Эйвери. Еще Северус тщательно выполнял свой план по сближению с Регулусом. Как ни странно, парень и сам тянулся к нему. Видимо, ему действительно не хватало старшего брата. Тем более, и темы общие у них нашлись. Оба были хороши в чарах и ЗОТИ, а учитывая доступ младшего Блэка к семейной библиотеке, он мог поделиться некоторыми тонкостями. У Северуса же было больше опыта, в том числе по одновременной дуэли с несколькими противниками. Оба с настороженностью относились к идеям Темного Лорда, но делали вид, что полностью их поддерживают. А еще Северус заметил, что Регулус по-прежнему неравнодушен к Фрост, но тщательно скрывает это.

В пятницу Принц и Фрост, как всегда, вместе работали в лаборатории. Берри подбирала новую словесную формулу для своего заклинания, пытаясь сделать ее, с одной стороны, специализированной для ингредиентов, а с другой — достаточно универсальной и для всех растительных, и для животных компонентов. Все люди — и волшебники не исключение — ленивы, и никто не станет заучивать десяток заклинаний для разных случаев. А Северус же рассчитывал концентрации порошка из крыльев многохоботников, которое надо будет добавить в зелье для Лорда и в антидот. В итоге оба не заметили, как просидели больше часа, когда Северус вспомнил, что хотел обсудить с Берри, как ему помириться с Лили. Он пересказал ей воскресный разговор и упомянул, что теперь Лили игнорирует и его самого, и его письма.

Фрост, как всегда, внимательно выслушала его. Что ж, чужие проблемы решать гораздо легче, чем свои. Хотя у нее нет никаких проблем. Совершенно никаких проблем. Нет. И даже перо гиппогрифа она забросила куда подальше, да, в старый учебник по рунам на сто пятьдесят четвертой странице. Поэтому надо выслушать Северуса о том, что еще отмочила его рыжая, и радоваться, что ее, по крайней мере, никто не мучает «дружбой».

— Да, Северус, лучшее, что бы ты мог сделать — это забыть про свою Лили, если бы это было возможно.

Принц лишь выразительно посмотрел на сестру. Мол, зачем она произносит это вслух, коли и сама все понимает.

— Закрывать свои чувства на сто замков — тоже не выход. Это может сделать тебя холодным и жестоким, а ведь ты не такой. Может, как-то абстрагироваться? Вот есть Лили, а есть солнце. Вот пусть Лили живет себе, а солнце светит, но не стоит пытаться приблизиться ни к одной, ни к другому.

— Ты сама-то веришь, что так можно?

Берри вздохнула:

— Есть у меня одна мысль. Что, если это твое проклятие на нее так действует?

— Я не понимаю, при чем тут родовое проклятие и Лили.

— Ну смотри, чем ближе ты пытаешься к ней подойти — тем сильнее она тебя отталкивает. Эванс уже давно ищет повод расстаться с тобой. Если год назад она держала тебя на коротком поводке, ты был ей нужен, как источник знаний о магическом мире, может быть, как справочник по зельеварению, то теперь у нее есть Поттер. Я так поняла из твоего рассказа, что он пообещал на ней жениться. А он — гриффиндорец, он не будет обманывать ее.

— Но он же единственный наследник. Думаешь, ему позволят родители жениться на ней?

— А это не важно: позволят — не позволят, это не меняет его отношение. Он хочет жениться. Но не факт, что так и будет. Знаешь, если бы я была слизеринкой, я бы написала анонимку его матери. А уж она бы объяснила все сыночку. Впрочем, я не знаю, насколько он может навязывать свою волю родителям. С одной стороны — единственный сын, а с другой — наверняка Поттеры уже рассматривали кандидаток в невесты, и вряд ли Лили Эванс в их числе. Они хоть и либералы, но матушка у него — урожденная Блэк.

— Берри, да ты — само коварство!

И Северус рассмеялся. Ведь это, действительно, отличный план. Во всяком случае, он ничего не теряет, если немного пообщается с Мальсибером, а уж тот — с однокурсницами и натолкнет их на эту мысль. Многие девочки посматривали в сторону Поттера и Блэка. Удачные во всех отношениях партии — чистокровные наследники древних родов, богатые, да еще и красивые. Кому же хочется, чтобы такой жених достался магглорожденной? Да, если Поттер бросит Лили — это разобьет ей сердце. Но ведь это и так рано или поздно произойдет, и чем раньше, тем лучше? К тому же Северус будет рядом, он поддержит ее. А еще надо бы подойти поговорить с Поттером самому. Возможно, мозги у оленя станут на место, и он вспомнит, что такое совесть. Да, тогда это будет двойной удар.

— Северус, мне не нравится твое мечтательное выражение лица, ты явно задумал что-то еще более хитрое.

— Ну вот, Берри, тебе не угодишь.

— Конечно, мне бы больше хотелось, чтобы ты плюнул на нее и обратил внимание на других девушек.

— Ты же знаешь, что для меня никого нет лучше.

— Знаю, — вздохнула Берри.

И, конечно, оба заболтались и упустили время. В лабораторию вошел Регулус Блэк.

— Северус, это я, — начал было Блэк, но тут он заметил девушку, чуть сбился с ритма, но все же учтиво произнес: — Добрый вечер, мисс Фрост.

Если бы Регулус не владел собой настолько хорошо, как это должно аристократам, он бы покраснел: хотя он сдерживал обещание, данное самому себе, и днем не думал о Фрост, но она начала ему сниться. Правда, сон всегда обрывался на самом интересном месте. Вот и сегодня во сне она оказалась в его объятьях, и он почти стянул с нее мантию, когда вдруг девушка со смехом растаяла. Держать себя в руках после такого было невозможно. А теперь он смотрел, как она облизнула свои губки, и это просто заворожило его. Кажется, в его снах теперь появится еще одна деталь.

У Фрост же почему-то резко стало сухо во рту, когда она увидела Блэка. Девушка чуть смутилась, но ведь она знала, что теперь Регулус будет приходить в лабораторию по вечерам в течение двух недель. Заболтавшись с братом, она забыла о времени, иначе ушла бы раньше. Ей едва хватало сил сдерживать себя на совместных занятиях Рейвенкло и Слизерина, чтобы не глазеть на него. Дополнительные встречи в ее планы по изживанию подростковой влюбленности не входили. Тем более, гадское подсознание начало подбрасывать ей сны, в которых фигурировал то Регулус Блэк, то голубоглазый кот. Она списывала это на свое новое увлечение: Берри решила перевести русский наговор «Ложусь на новом месте…» и адаптировать его на английский. Фрост предпочитала думать, что ее мозг просто таким образом интерпретирует ранее увиденные события, ведь, конечно, ее кровать не могла считаться «новым местом». Все же она нашла в себе силы поздороваться:

— Добрый вечер, мистер Блэк, — такое обращение лучше подчеркивало дистанцию между ними, напомнила себе Берри.

— Северус, — обратилась она к брату, — я уже пойду, и так засиделась здесь. Поговорим потом.

— Простите, если помешал вам, но я быстро управлюсь.

— Нет, нет, я действительно задержалась, и мне уже пора.

Фрост собрала вещи и направилась к дверям.

— До свидания, — сказала она и, не дожидаясь ответа, поскорее покинула лабораторию.

Северус внимательно наблюдал за этими двумя. Мерлин и Моргана! А ведь со стороны все, как на ладони. Берри была права — влюбленные совершенно по-идиотски выглядят. Ладно, она же не Принц, чтобы влюбиться раз и навсегда. Ей еще встретится нормальный парень без сумасшедшей семейки с чистокровными принципами. Это пройдет.

Регулус упорно делал вид, что очень занят помешиванием анимагического зелья. А легкий румянец — ну так в помещении довольно душно.

* * *

Северус начал было волноваться, почему дед не отвечает на его архиважное письмо, когда в субботу за завтраком получил долгожданный ответ от лорда Принца. Дед был скуп на слова, его письмо в нескольких довольно сухих строк сообщало: Эйлин все подтвердила, дед ищет способ выйти на Ориона Блэка, основных проблем действительно стоит ждать от Вальбурги, Северус может реализовывать свой план с Регулусом. Никаких эмоций. Но Северус и не ждал их от лорда Принца — тот всегда был щедр только на язвительные комментарии, и их отсутствие лучше всяких слов говорило о том, что дед взволнован. Северус же испытал что-то похожее на облегчение, все же он был не готов решать эту проблему в одиночку.

Воодушевившись ответом деда, Принц решил, что сегодня хороший день, чтобы попробовать осуществить и другую свою затею — поговорить с Джеймсом Поттером. Он не стал торопиться, к тому же Северус прекрасно знал, как избегать гриффиндорцев, а вот как их искать — не очень. Поэтому до обеда он был совершенно спокоен и занимался своими делами. Вот, например, поговорил с Марком. Мальсибер быстро сообразил, что к чему, и направился к одноклассницам. Девушки всегда были ему рады, а тот шутливо и легко перевел разговор, что некоторые из них очень хитры и уже начали охоту на женихов. Взять хотя бы эту выскочку Эванс. Далее его участие практически не требовалось. Слизеринки сами пришли к нужному выводу. Вечером кое-кто напишет письмо матери, а там пойдут слухи. Магический мир тесен — рано или поздно это дойдет до родителей Поттера. Северус уже успел поесть, когда все же в большой зал явилась компания Мародеров. Они, как всегда, над чем-то смеялись и привлекали всеобщее внимание. Поражение от барсуков уже забылось, и на факультете львов восстановился status quo. Северус спокойно поднялся и, проходя мимо шумной компании, отправил самолетик-записку, приправленную щепоткой магии — на полет и точное попадание в руки Поттера. Самолетик спикировал прямо к адресату. Принц успел заметить выражение удивления на лице Поттера и отправился к месту встречи.

«Поттер, нам надо поговорить. Это касается Лили. Через полчаса жду тебя там, где на третьем курсе вы с Блэком кинули в меня навозную бомбу. Буду один. Снейп».

Принц был уверен, что Поттер не забыл, как они с Блэком подкараулили его в одном из закоулков заднего двора и кинули в него навозную бомбу. Правда, тогда еще Снейп успел среагировать и принял неординарное решение. Он подорвал бомбу в полете, а на себя поставил щит. В результате достаточно большие поверхности, включая Поттера и Блэка, были покрыты слоем дерьма. Да, потом Северус все равно перепачкался и в итоге угодил в больничное крыло, но выражение искреннего недоумения, смешанного с обидой и отвращением, на лицах его врагов долго тешило его самолюбие. Это определенно было хорошее место для встречи — во-первых, достаточно уединенное, во-вторых, Поттер мог не сомневаться, что записка от него. Северус сделал ставку на гриффиндорское благородство — как же, олень обещал Лили, что не будет с ним ссориться — и не прогадал. Поттер действительно явился через полчаса и без эскорта. Правда, палочку он держал в руках. «Не доверяет, — мысленно усмехнулся слизеринец, — что ж, определенно, он правильно делает».

— Ну, чего ты хотел? — резко спросил Поттер.

— Здравствуй, Поттер, — растягивая слова, сказал Северус.

— Здравствуй, Принц, — с издевкой протянул в ответ Джеймс.

Северус пожал плечами, стараясь не выдать своего удивления. Ладно директор, этот-то как узнал?

— Можно и так, тоже неплохо, — очень хотелось сказать, что Поттер может к нему обращаться «Ваше высочество», но ситуация была неподходящая, чтобы язвить. — Могу я спросить, с чего ты это взял?

— Есть у меня один артефакт — раньше он показывал тебя как Снейпа, а теперь — как Принца. Сегодня я убедился, что это и есть ты.

Северус как можно равнодушнее произнес:

— Моя мать развелась и вернула свою фамилию, видимо, моя сменилась автоматически.

Хорошее объяснение, раз подошло директору, то Поттеру и подавно.

— Но я тебя позвал не для того, чтобы обсуждать личную жизнь моей матери.

— Что ты хочешь?

Было странно — они говорят уже больше минуты, а еще никто не проклял и даже не оскорбил друг друга.

— Я неделю назад говорил с Лили.

— И обидел ее.

Северус кивнул:

— Mea culpa, но все же я беспокоюсь за нее. У нас был разговор о магических браках. Ты понимаешь, о чем я?

Поттер встряхнул головой и принял максимально горделивый вид:

— А тебе не кажется, что это не твое дело?

— Поттер, а тебе не кажется, что ты поступаешь мерзко? Лили — магглорожденная, и нет, я не хочу ее оскорбить этим. Просто она многое не знает о нашем мире, в том числе и о браках. А теперь скажи мне, Поттер, что она будет делать, когда ты не сможешь сдержать свое обещание и жениться на ней?

Поттер, пытавшийся перебивать его, вдруг замолчал. А потом, улыбнувшись, сказал:

— Не беспокойся, я позабочусь о ней.

— Найдешь ей мужа-идиота, который не будет замечать, как ты раз в неделю навещаешь ее, сбежав от законной жены? Или скрягу, которому будешь платить достаточно, чтобы он не замечал рога? Или ты думаешь, что дурак найдется и сам? Лили ведь так красива! Ты же знаешь, как быстро распространяются слухи в нашей среде, — Северус бил по больному, бил наверняка.

Поттер вспылил:

— Да как ты смеешь! Я женюсь на ней, как только мы закончим Хогвартс!

— И твои родители это позволят? Скажи, за тебя уже сговорили кого-то?

Поттер замер. Видно было, что эта мысль раньше не приходила ему в голову. Северус решил закрепить успех.

— Поттер, помни, не обижай ее. Пусть сейчас Лили не разговаривает со мной, но это не значит, что я не найду способа отомстить тебе за нее.

Смерив на прощание Поттера презрительным взглядом, Северус оставил его одного — поразмыслить об ответственности и последствиях своего поступка. По поводу того, что Поттер знает, что он теперь Принц, Северус не переживал. Знает уже давно, но никому не рассказал до сих пор — значит, будет молчать и впредь. Опять же, всегда можно съязвить, благо фамилия располагает. Поттер остался стоять, озадаченный до глубины души. Он действительно не подумал, как это будет выглядеть со стороны. Лили скинула мантию-невидимку, подошла к нему сзади и тихонько обняла.

— Это все неправда, Лили, я люблю тебя и никому не отдам.

— Я знаю, Джеймс. Но все же в одном он прав: слухи распространяются быстро.

Джеймс развернулся, чтобы видеть ее невероятные глаза.

— Это не важно, мы выше этого. Я никогда тебя не обижу. Ты станешь моей женой, даже если мне придётся уйти из рода!

— О, Джеймс!

Северус наблюдал, как Регулус Блэк предельно осторожно растирает в ступке рог двурога в мельчайший порошок. Северус выделил ему свои ступку и пестик из фарфора. Многие, даже достаточно опытные зельевары не видят значительной разницы между ступкой металлической и керамической. Но тем не менее Северус точно знал, что в зелья, меняющие форму тела — оборотное, уменьшающее и вот это анимагическое — не должны попадать никакие примеси металла. А уж тем более работая с таким редким ингредиентом, как рог двурога, надо быть очень осторожным. Северус глянул в ступку.

— Отлично, я думаю, этого будет достаточно. Теперь порошок можно добавлять, только сначала взвесь нужное количество и насыпай небольшими порциями, размешивая по часовой стрелке. И считай обороты. Потом, когда все добавишь, сделай столько же против часовой.

Регулус послушно и аккуратно выполнил все распоряжения, но подумал, что ничего еще более сложного он не варил и, скорее всего, вряд ли будет. Определенно, для того, чтобы любить зельеварение и заниматься им профессионально, нужно иметь особый склад ума. В трансфигурации тоже важны точность и терпение, но результат — верный или нет — виден сразу. Во всяком случае, Регулус всегда чувствовал, что надо делать, когда превращаешь крысу в кубок и наоборот. При варке зелья ему путеводной звездой служил Северус — тот улавливал какие-то нюансы и тонкости, которые ускользали от остальных. Вот он говорит, что горелку уже пора выключать, потому что зелье сейчас начнет пузыриться. Вот как он это понял? Сам бы Регулус держал на огне, пока не увидел бы первый пузырь и, скорее всего, слегка передержал бы его. Не сильно, самую малость. Наверное, именно поэтому зелья Северуса были идеальны. Он слышал от Малфоя, что оборотное, которое сварил Северус для Лорда, продержалось больше двенадцати часов.

— Отлично, — сказал Северус, — пусть теперь слегка потомится.

Он тут же наколдовал таймер — через полчаса надо будет добавить шкурку бумсланга, и второй этап можно считать завершенным. Принц придирчиво осмотрел оба котла. Что ж, и на этом этапе различий между лимонным и лаймовым вариантом не проявилось. Северус был доволен. Регулус устало уселся на табурет и принялся растирать запястья:

— Знаешь, после квиддичной тренировки я устаю меньше.

Северус хмыкнул:

— Да, зелья — это тебе не снитч ловить. Впрочем, тут, как и во всем, нужна сноровка.

— Зато ты точно не останешься без работы. Я слышал от Люциуса — Лорд очень тобой доволен.

Северус самодовольно улыбнулся — слышать такое было приятно.

Но тут Регулус добавил шепотом:

— Ты знаешь, что Лорд особо отметил Люциуса: Нарси писала, что Белла была просто в бешенстве. Он неохотно принимает в свои ряды девушек, но уж Белла даст фору многим.

— Вот, значит, как. Что же, я рад, коли Люциус доволен.

— А разве ты бы сам не хотел получить его знак? У Барти и Басти только и разговоров, как бы доказать Лорду свою преданность, чтобы он их выделил.

— Знаешь, раньше я хотел. Я думал, что это поможет мне показать, что я равен всем вам, уж во всяком случае не хуже.

— А теперь?

— Теперь я понял, что это не главное. Знания, сила, возможности — вот что бы я хотел получить от Лорда. Но он ничего не даст просто так. К тому же ум, талант, честь, способности, как я посмотрю, не всегда определяются длинной родословной. Даже в одной семье — не будем далеко ходить — насколько разные люди.

— Это правда. Вот взять Нарси, Меду и Беллу — они же совсем не похожи друг на друга, по характеру, конечно. Или меня и Сириуса, — тут Регулус помрачнел.

Ему было очень тяжело. После того, как брат ушел из дома, они так ни разу и не поговорили. Сириус только отмахивался от него или попросту сбегал. В конце концов Регулус оставил его в покое. А Меда? Как она могла сбежать с магглорожденным и выйти за него замуж? Ведь это нарушило все планы ее родителей. И дяде Сигнусу пришлось долго извиняться перед кланом МакНейр. Регулус очень тяжело принял эту новость. Конечно, из трех кузин он больше всего любил и общался с Нарси — они были ближе по возрасту, да и характерами схожи. Но он никак не мог принять, что спокойная, умная и правильная Меда могла так поступить со своей семьей. Нет, разумеется, теперь он понимал, что с чувствами бороться не так легко. Но так подвести всех! Особенно бесилась Белла — теперь в ее присутствии Андромеду нельзя было даже упоминать. Старшая сестра тут же принималась страстно доказывать, как низко та пала, и обычно заканчивала тем, что теперь у нее только одна сестра и предатели крови ей не родня. Нарси молчала, но Регулус видел, что и она ужасно переживает — только не о том, что об этом подумают другие, а за саму сестру. У Регулуса же раскалывалась голова: если Меда сбежала с магглокровкой — она отказалась от своей семьи, она плохая. Но это же Меда! Меда, которая пела ему песни, рассказывала сказки, учила читать, всегда все объясняла и никогда не выдавала его тайн. Как это может быть? Но чтобы делал он, если бы Фрагария Фрост ответила ему взаимностью? Смог бы он удержаться? Иногда ему казалось, что все это — дурной сон. Но он не может подвести своих родителей — отец и мать этого не перенесут после предательства Сириуса.

Северус, заметив, как помрачнел Регулус, перевел разговор на что-то нейтральное, и полчаса пролетели незаметно. Пора было добавлять самый ценный компонент — шкурку бумсланга. Они взвесили нужное количество и добавили к зелью — то благодарно булькнуло и тут же послушно сменило цвет. Все, теперь осталось зелью настояться к следующей среде, как раз к полнолунию. Северус еще раз внимательно сравнил два зелья — лимонное ничуть не уступало лаймовому.

— Кажется, все в порядке, — сказал Принц, — но через неделю надо будет еще раз все проверить. Ну и, конечно, перемешивание раз в день никто не отменял.

— Спасибо, Северус — без тебя я бы точно что-нибудь запорол.

Северус пожал плечами — по его мнению, ничего сверхсложного не было. Это не неизвестное науке зелье по приказу Лорда варить, параллельно подбирая к нему антидот.

— Я, кстати, рассчитал твоего зверя.

Северус оживился. Если он — Блэк по крови, у него были все шансы стать анимагом.

— Точнее, зверя даже два, — продолжил Регулус. — Если исходить из того, что твой отец маггл, а значит, ты все же входишь в род матери, да и брать коэффициенты по твоей рабочей палочке — получается довольно крупная хищная птица. Может быть, орел или гриф. А если взять по отцу и по виноградной палочке — тоже крупный хищник, но из семейства кошачьих. Леопард, может быть, пума, но кто-то больше тридцати килограмм точно.

— Вот как? И что же выбрать — я так понял из того, что ты рассказывал, упражнения по самотрансфигурации будут разными для пернатых и млекопитающих?

— Тут ты прав. А что выбрать — решать тебе. Аниформа должна гармонировать с внутренним содержимым. Хотя в млекопитающее превращаться легче. Мы к ним ближе по природе. Опять же, легче сохранить мозги. В птиц, ящеров превращаться достаточно опасно — можно не совладать с разумом и инстинктами зверя и застрять в таком образе навсегда. И перестройка тела слишком существенная. А кстати, я понимаю, вопрос личный, но какой у тебя патронус? Это заклинание, кажется, на шестом изучают. Вы же уже его проходили?

— Проходили — правильное слово. Наши девчонки издеваются над профессором Блумом и вгоняют его в краску. А по книгам у меня только и получается невнятное облачко. Но, пожалуй, я знаю к кому обратиться. Надо подумать.

«С одной стороны, уметь летать без метлы — невероятная возможность. Опять же польза сплошная. С другой стороны, стать птицей сложнее, может и не получиться. Регулус про себя говорил, что он кот, да и если блэковскую родню брать, то получается, кошачьи ближе, — продолжил размышлять про себя Северус. — Надо будет попросить профессора Флитвика помочь с патронусом, возможно, тогда легче будет определиться. Если мой, конечно, не будет такой, как у Лили».

— Регулус, а ты не мог бы показать мне, что у тебя в итоге получилось с самотрансфигурацией?

— Только если ты не будешь ржать!

Из уст аристократичного Блэка это звучало очень комично.

— Это так забавно?

— Если поползут дурацкие слухи, я прокляну тебя, Северус Снейп!

— Даю слово, что не буду смеяться. А рассказать и так не могу.

— Я тебе сейчас свой максимум покажу — естественно, начинать нужно с чего-то одного.

Регулус сосредоточился. Сначала, казалось, ничего не происходило, но постепенно ногти на руках начали заостряться и удлиняться, а пальцы, наоборот, укорачиваться и покрываться мягким волосом, так что руки все больше и больше походили на лапы. Голова тоже претерпела существенные изменения. Лицо как будто вытянулось вперед. Уши поменяли форму, заострились, покрылись шерсткой и переместились выше. Радужка увеличилась, а зрачок стал вертикальным, но цвет глаз остался голубым. Регулус открыл рот и показал ряд мелких зубов. Но больше всего Северуса поразил пушистый хвост, который вырывался из брюк. Принцу ужасно захотелось погладить Блэка за ушком, он не удержался и протянул руку. Регулус сначала дернул ухом, но затем позволил себя потрогать.

— Офигеть! — только и смог сказать Северус, ощутив мягкую шерстку под пальцами. Другие, более культурные и литературные слова покинули его голову, но самоконтроля хватило, чтобы не выпустить изо рта менее приличные аналоги.

Северусу вспомнился какой-то замызганный детский журнал с комиксами, который ходил по рукам в его маггловской школе. Конечно, оборвышу Снейпу никто в руки его не давал. Но, кажется, там фигурировала женщина-кошка. Северус тогда еще подумал, что, наверное, это какой-то анимаг-недоучка, застрявший в неполной трансформации. А вот теперь перед ним стоял кэтбой. Регулус же постепенно вернулся к своему привычному виду.

— Регулус, это просто круто! Скажи, а слух и зрение становятся кошачьими?

— Да, восприятие меняется однозначно. Я первый раз очень испугался — оказывается, кругом столько шума, а видят коты совсем по-другому.

— А ты можешь сделать только кошачьи глаза, чтобы видеть в темноте?

— Надо попробовать.

— Давай!

Регулус послушно замер, а затем поднял свои голубые кошачьи глаза.

— Нокс! — взмахнул палочкой Северус, — ну как?

— Прекрасно — вон через щель свет из коридора, его хватает. Эй! Я все вижу! — сказал Регулус и ловко стукнул Северуса по рукам, когда тот попытался стянуть со стола его палочку.

— Я должен был проверить, — извиняясь, сказал Северус и вернул свет. Невербально — хотелось немного повыпендриваться.

— А теперь скажи, где здесь кошачья мята.

Регулус долго смотрел на полку с ингредиентами. Северус ловко замылил все надписи специальным заклинанием. Обычно оно использовалось, чтобы любопытные не смогли прочитать письмо, но и тут пригодилось.

— Не знаю, — сказал Регулус, честно пытаясь на взгляд определить.

— Попробуй поменять нос.

И через десять секунд Регулус безошибочно взял склянку и начал жадно ее нюхать.

— Мерлин, как же хорошо это пахнет! Просто восхитительно!

— Эй, эй, полегче, сейчас сожрешь!

Регулус, смутившись, отставил баночку в сторону.

— Спасибо, Северус, а мне и в голову не пришло, что частичная самотрансфигурация может быть так полезна. Я слишком зациклился на достижении результата и не подумал об этом.

Потом они еще немного поэкспериментировали со слухом. Разошлись поздно, договорившись, что, когда Северус определится с формой, то Регулус покажет ему упражнения.

* * *

Северус не ошибся — профессор Флитвик действительно согласился ему помочь с патронусом. Он внимательно посмотрел на технику выполнения чар и на вырвавшееся из палочки серебристое облачко и сказал:

— Ну что же, мистер Снейп, технически вы все делаете правильно. Скорее всего, дело в воспоминании, а точнее, в его эмоциональной подпитке. Вы либо выбрали недостаточно яркое, либо, что часто бывает, чистого, незамутненного горечью воспоминания у вас нет. Вы осознанно, а может, и не очень, пытаетесь отсечь неприятную составляющую, чтобы добиться чистоты эмоций. Такой подход понятен, он кажется правильным, но это не так. В результате воспоминание теряет свою силу, и патронус не выходит. Самые черные тени появляются на самом ярком солнце, но и свет кажется ярче из тени. Научитесь использовать этот контраст — и тогда у вас все получится. Причем это тяжело только в первый раз. Дальше все пойдет легче.

— Спасибо, профессор, я сейчас попробую.

Он еще раз вызвал свои воспоминания о Лили. Да — они две противоположности. Да — она на Гриффиндоре, он на Слизерине. Да — она любит другого. Но — это его Лили. Это та самая девочка, которая заставила его поверить в себя. Это та самая девушка, имя которой звучит в его голове лучше всякой музыки. Эта та самая, которую он любит всем своим существом. Перед глазами стояла Лили, сколько ей лет, не разобрать — десять, шестнадцать или, может, уже сорок — это не важно. Не важно, что за одежда на ней — простое платье, ученическая мантия или джинсы. Она улыбается, сердится, смеется, злится, смотрит на него с равнодушием — все одновременно, но и это не важно. Не важно, что сердце его разрывается от боли. Важен тот свет, что исходит от нее.

— Expecto patronum!

И с палочки срывается чудесная серебристая лань. Она обегает комнату по кругу и заглядывает в глаза тому, кто призвал ее, а затем тает без следа.

— Браво, мистер Снейп. У вас отлично получилось.

Флитвик, правда, не ожидал такого патронуса от него, парень совсем не походил на травоядное. Очевидно, патронус характеризует человека, с которым связано воспоминание. Настолько яркое, что вытесняет самого хозяина. Так бывает, когда человек без памяти влюблен. Кто бы мог подумать, что настолько страстная натура скрывается за маской холодного слизеринца.

А Принцу легче не стало. Пожалуй, между ланью и леопардом так же мало общего, как между ланью и орлом. Лань определенно была связана с Лили. Вдруг Северус помрачнел: а Поттер-то — олень. Что ж, у леопарда больше шансов победить. Да и в млекопитающее превратиться будет проще. А летать он еще научится, без крыльев. Решение было принято.

Школа волшебства Хогвартс гудела как растревоженный улей. У всех было свое мнение, каждый жаждал им поделиться. Основных версий, ходивших, конечно, по женским спальням, было несколько. Первая, наиболее популярная на Слизерине, звучала примерно так: эти маглокровки совсем потеряли стыд и страх, клеятся к приличным парням, по глупости надеясь, что станут чем-то большим, чем развлечение. Вторая версия родилась на Гриффиндоре и упорно распространялась его представительницами: статус крови — глупые средневековые пережитки, настоящая любовь — выше всего этого, а если кто-то завидует — то пусть подавится. На Рейвенкло, если кому и было дело, придерживались версии: а почему бы и нет — надо использовать представляющиеся возможности по полной программе. На Хаффлпаффе считалось неприличным лезть в такие дела — поди, и без них разберутся, но все же некоторые девочки вздыхали — хорошо бы и себе присмотреть достойного жениха. Поттер и Эванс делали вид, что выше всего этого, и по-прежнему ходили всюду вместе. Минерва МакГонагалл, которая еще в начале года так радовалась сложившейся паре, чувствовала себя неуютно. Нет, Лили Эванс ни разу не была замечена за чем-то предосудительным, ее успеваемость была все так же на высоте, да и Поттера она подтянула. Но эти отвратительные слухи! Когда декан вызвала свою любимицу на разговор, та лишь пожала плечами и сказала, что лично она ничего плохого не делала, а если кто-то мелет языками, то при чем здесь она? Возразить на это было нечего. Но на всякий случай Макгонагалл прочитала лекцию о недопустимости связей до брака и о том, что Лили надо бы подумать о профессии в первую очередь. Мисс Эванс помрачнела — она никак не могла определиться. Она заикнулась было о службе в аврорате, но не находила поддержки нигде — ни у учителей, ни у друзей, ни у родителей, ни у любимого. Профессор тоже посоветовала хорошенько подумать — с ее талантами перед мисс Эванс открыты все дороги, зачем же выбирать самую опасную. С тяжелым сердцем отпустив свою старосту, Минерва вызвала к себе Джеймса Поттера. Разговор тоже не задался. Похоже, эти двое сговорились. Пристыдить его не удавалось. Затем Поттер мастерски перевел разговор на квиддич, и Макгонагалл и сама не заметила, как все отпущенное время проговорила о шансах шотландской сборной занять место в высшем дивизионе. А потом ее вызвал к себе Альбус. Попив с директором чаю, Минерва как-то успокоилась и перестала волноваться по этому поводу. В конце концов, дело молодое, а сплетники всегда найдут, о кого почесать языки. И она оставила сладкую гриффиндорскую парочку в покое.

Северус же в который раз убедился, что ничего не понимает в гриффиндорцах. Пока его план работал идеально — сплетни гуляли по Хогвартсу со страшной силой, он своими глазами видел, как Поттер, получив письмо — явно от родителей — судя по задумчивой и суровой роже оленя, был сильно озадачен. Лили нервничала. Но результат был совершенно неожиданным и никак не мог быть спрогнозирован. Через пару дней после разговора Поттер сам подошел к нему и вызвал поговорить.

— Не думал, что когда-нибудь скажу это, но спасибо тебе, Снейп. Ты был прав.

— Нет, это, безусловно, приятно, что ты признал мои таланты, но хотелось бы поподробнее: в чем я был прав?

— Ты был прав, что я должен был позаботиться о Лили. Я первым написал родителям и поставил их перед фактом, что либо женюсь на Лили, либо у них нет сына. Они приняли мой выбор. После Нового Года мы поедем к Эвансам заключать договор о помолвке. Так что ты можешь быть спокоен за нее.

Северус мысленно подобрал челюсть: «Да, мой друг, ты — дебил. Теперь Лили официально будет невестой оленя». Хотелось плюнуть в глаза Поттеру, но он сам спровоцировал эту ситуацию, а себе в глаза плевать неудобно. Зато можно побиться головой о стенку. Ну почему все, что он делает, оборачивается против него? Вот что теперь делать — отравить оленя? Так он же обещал Лили не трогать его. Она ему не простит, он ее все равно потеряет, только еще и огорчит.

Тем временем Поттер уже активно тряс его руку. Совершенно обалдевший Северус смотрел на это, как будто со стороны. В голове крутилось: «Лишь бы нас никто не увидел». Хоть в этом ему повезло.

Второй эффект был поприятней, но тоже в голове не укладывался. В тот же день Лили сама подошла к нему. И вот чудо из чудес — заговорила с ним, как ни в чем не бывало. Будто не было стольких дней тотального игнорирования и сжигания писем.

— Сев, привет. Есть минутка?

Северус настолько не ожидал этого, что опешил, но все же сказал:

— Для тебя — всегда.

— Сев, я тебя неправильно поняла. Ты ведь просто беспокоился за меня?

«НЕТ, ДРАККЛ РАЗДЕРИ! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! И НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ ВЫХОДИЛА ЗАМУЖ ЗА ПОТТЕРА!» — хотелось крикнуть Северусу во всю глотку. Но вместо этого он нервно улыбнулся и сказал:

— Конечно, Лили. Я всегда буду за тебя беспокоиться.

— Тогда мир?

— Мир.

Она несколько неуверенно улыбнулась ему в ответ.

— Я рада, что мы все выяснили. Представляешь, родители Джеймса приедут знакомиться с моими на новогодних каникулах.

— Представляю.

— Это все, конечно, так неожиданно и очень быстро. Ведь нам исполнится семнадцать только в следующем году. Кто бы мог подумать, что магический мир такой консервативный!

— Действительно.

— Но все это нужно в первую очередь для того, чтобы к нам не цеплялись чужие языки. Ведь вовсе необязательно выходить замуж сразу после школы?

— Необязательно.

— Сееев, ты вообще слушаешь меня?

— Да, Лили, извини. Я просто задумался над одним проектом, — соврал Северус. Он просто запер все эмоции и половину мыслей на замок, поэтому не мог в полной мере вести беседу.

— Ох, Сев, ты, наверное, будешь из тех парней, которые женаты на своей работе. У меня папа такой — сколько себя помню, он всегда пропадал на работе. Вот и ты даже сейчас думаешь о зельях.

«Да, я думаю о зельях — каким бы ядом отравить Поттера, чтобы никто меня не заподозрил», — подумал Принц, но вслух сказал совсем другое:

— Нет, нет, Лили, я слушаю.

Лили еще немного поболтала с ним, теперь уже об учебе. Она все же уловила, что Северусу неприятна тема ее будущего замужества. «Ничего удивительного, — утешала она себя, — они с Джеймсом враждовали много лет, конечно, такое нелегко забыть и простить. Но они еще подружатся, ведь я люблю Джеймса, а Северус мне как брат — он все поймет». Северус же решительно не понимал, что ему делать. Еще это родовое проклятие висело над ним. Кажется, вот еще немного, сделай шаг, и оно будет снято, но пропасть лежала между ним и родом Блэк. Сможет ли он построить мост через эту пропасть?

* * *

Полнолуние подкралось быстро. Если Принцу было лень смотреть в календарь или на ночное небо — он смотрел на Люпина. Вот и сегодня несчастный староста Гриффиндора сидел за общим столом бледный и нервный. Он перешучивался за столом со своими друзьями, делая вид, что все как всегда, но от Северуса не укрылся обмен кивками между Люпином и мадам Помфри. Вскоре они оба закончили ужин и вышли из-за стола. Что ж, пора и им с Регулусом приниматься за дело. Они не таясь вышли из Большого зала вместе и направились в лабораторию. Если младший Блэк и нервничал, то он совершенно не показывал этого внешне. Чувствовалась аристократическая выучка.

Северус подошел к котлам и еще раз проверил зелья. Они не отличались. Внутреннее чутье говорило, что все получится. Он ловко налил нужную дозу во флаконы. Но надо было добавить последний ингредиент — кровь Блэка.

— Готов?

Вместо ответа Регулус поставил перед собой два флакона, сделал надрез на безымянном пальце и добавил несколько капелек в каждый. Зелье послушно приняло в себя подношение и стало серебристо-прозрачным. Только в варианте с цветами лайма на дне появился небольшой осадок, а лимонное было чистым. Это было так красиво, что оба парня замерли.

— Я думаю, все прошло успешно.

— Да, значит, осталось только выпить его и превратиться. Если что-то пойдет не так, не трать время на больничное крыло — сразу к декану, пусть откроет камин в Блэк-хаус. Родители в курсе.

Не давая Северусу опомниться от подобного заявления, Регулус схватил флакон с лимонным зельем и выпил его. И вот уже перед Северусом стоит огромный дикий лесной кот. Раза в два больше домашнего, окрас самый лесной — буро-серый с темными полосами вдоль спины, хвост — толстый и пушистый, с темными кольцами, маленькие кисточки на ушах, усищи — огромные, а глаза — голубые. Смотрит, не моргает, прошелся туда-сюда, махнул хвостом — и раз! — перед Принцем стоит Регулус Блэк и светится от счастья:

— Получилось! Получилось! Северус, у меня получилось! Ну, какой я?

— Красивый.

— Да это ерунда! Что за кот? По ощущениям — больше домашнего, но меньше рыси, это я и так знал.

— Кажется, лесной европейский, глаза только голубые. Но я не очень разбираюсь. Давай я наколдую зеркало, а ты еще раз обернешься? Или тебе нужно еще раз выпить зелье?

— Нет, зелье мне теперь не понадобится. Кто один раз обернулся — всегда сможет.

Северус наколдовал зеркало, и Блэк обернулся. Кот важно прошелся вдоль зеркала, внимательно рассматривая себя со всех сторон. Затем покрутился юлой, пытаясь оценить вид сзади. И вот снова Регулус стал собой.

— Да, не ошибся. Если б не глаза — стопроцентный лесной кот. Здорово. Такой и в лесу, и в городе за своего сойдет.

— Это точно. Регистрироваться будешь?

— Нет, конечно. Зачем ставить в известность остальных?

— А мне, значит, доверяешь?

Регулус смутился. Ведь действительно, он даже обещания с Северуса не взял, обернулся перед ним. Мог ведь потерпеть до выходных (зелье б не испортилось) и выпить дома — отец бы его из Хогсмида забрал. Но почему-то доверился. Наверное, последние две недели, что они варили зелье, да и просто общались — Северус оказался удивительным собеседником, если забыть про его язвительность — так подействовали на него.

— Зря?

— Клянусь, что никому не передам сведений об анимагической форме Регулуса Арктуруса Блэка без его разрешения. Люмос!

Огонек зажегся, скрепляя клятву. Северус чувствовал, что поступил правильно. Он не мог разочаровать Регулуса.

— Северус, тебе не стоило давать клятву, но я благодарен.

И он крепко пожал ему руку. Северус сглотнул. Сказать бы правду. Но сейчас не время, можно все испортить. А он — мастер это делать.

— Я постараюсь тебя научить анимагии, если, конечно, у тебя есть к этому склонность. Ты, кстати, определился — avis vel mammal?

— Mammal.

— Хорошо, я думаю, тебе подойдет кто-то из кошачьих. К тому же мне будет проще объяснять — сам только что через это прошел. Попробуем сейчас?

— Почему бы и нет, если только ты не устал.

Регулус рассмеялся. У него было столько сил. Пожалуй, он не чувствовал себя так хорошо с тех пор, как ушел Сири и отец сделал его наследником.

— Лучше всего начать с чего-то достаточно простого. Например, попробуй изменить форму ногтя. Это достаточно легко представить, ведь заострить ноготь можно и так, верно?

Северус неуверенно кивнул. Он никогда не позволял ногтям отрасти достаточно длинными — работа с зельями этого не терпела.

— Ты должен очень хорошо представлять, что у тебя должно получиться. Это не совсем трансфигурация в прямом смысле, но достаточно похоже. Вот смотри.

Регулус вытянул вперед свою руку, и ноготь на указательном пальце начал вытягиваться, постепенно меняя свою форму и превращаясь в коготь.

— Закрой глаза, представь хорошенько результат и попробуй заострить ноготь.

Северус послушно закрыл глаза, вытянул руку и изо всех сил начал представлять, как его коротко обстриженный ноготь начинает расти и заостряться. Он открыл глаза — ноготь был все тем же.

— Помнишь, с первого раза даже спичку в иголку превращают единицы. Попробуй еще раз.

И Северус пробовал. И еще раз. И еще… И ничего не получалось. Минут через двадцать Северус не выдержал:

— Да скорее этот ноготь вырастет естественным путем!

— Подожди. Мне пришла в голову одна идея. Давай, я попробую трансфигурировать твой ноготь, а ты смотри и запоминай ощущения.

— А, давай. Даже зубы можно новые вырастить, а тут ноготь.

Регулус направил палочку и вычертил причудливый узор: чем мельче объект, чем больше подробностей — тем филигранней работа. А Регулусу еще хотелось, чтобы ноготь не сразу изменился, а делал это постепенно, как при самотрансфигурации. И вот Северус сосредоточился на ощущениях — ноготь его потихоньку вытягивался и заострялся. Нет, он не стал звериным, но форма изменилась. Потом так же плавно Регулус вернул ногтевой пластине первоначальную форму.

— Попробуй теперь ты.

Северус сосредоточился — он видел, что Регулус замирал, как хищник перед прыжком, начиная частичное превращение. У него получится, в конце концов, он волшебник. В конце концов, он наполовину Блэк! Стоило только ему признать это перед самим собой, как он почувствовал изменение — и тут он вспомнил, что, когда тестировал оборотное, ощущения были очень похожи. Только тогда он не мог ими управлять, а сейчас сам направляет трансформацию нужным образом.

— Отлично! — воскликнул Регулус.

А Северус уставился на свой указательный палец, который венчал остро заточенный ноготь. Он провел ногтем по пергаменту, оставляя на нем разрез.

— Что ж, по крайней мере, теперь я смогу легко вскрывать письма.

За язвительностью он прятал гордость — у него получилось, он справился.

* * *

Эта победа над собой придала Принцу уверенности в своих силах. Они с Регулусом покинули лабораторию ужасно уставшими, но и не в меньшей степени довольными друг другом и самими собой. И вдруг Северус ощутил такую тоску, как если бы Лили вышла замуж за Поттера прямо сейчас. В гостиной он распрощался с Регулусом, тот отправился к себе, а Северус, немного постояв, вышел прочь. Это тоска была не его — плохо было Берри. Где же ее искать? И он решил начать с той самой ниши, где однажды ему уже приходилось утешать ее. Странно, там было тихо. Кажется, никого нет. Стоп. Слишком тихо, как если бы кто-то наложил полог тишины. Точно, еще и глаза отвела — смотреть туда решительно не хотелось, взгляд скользил мимо. Но от Северуса Принца просто так не избавишься.

— Мелкая, ты тут?

Все та же тишина. Но Северус уловил, что к тоске начали примешиваться нотки раздражения.

— Тебе следовало бы получше контролировать свои эмоции, если ты действительно хотела спрятаться от меня.

Тихо.

— Я подожду, — сказал Северус и нахально уселся прямо на пол напротив ниши — Берри должна его прекрасно видеть.

— Ладно, — наконец прогундела Берри и сняла чары.

Северус скользнул в нишу и уже сам наложил полог тишины и отводящие чары. Он уселся рядом. Глаза у Фрост были красные и заплаканные, нос тоже был красный и опухший, волосы взлохмачены до состояния гнезда.

— Что случилось, Берри? — спросил он, вылавливая ее руку. Если он чему-то и научился у сестры, так это тому, что прикосновения не менее важны, чем слова.

— Все в порядке.

— Конечно, поэтому ты сидишь здесь и плачешь? Сколько, кстати? С ужина?

Берри кивнула и снова разрыдалась, но уже уткнувшись брату в плечо. Через какое-то время рыдания прекратились, перешли в тихие всхлипывания, а затем в шмыганье носом.

— Ну так расскажешь, или сначала успокоительное?

Берри с благодарностью выпила зелье, принесенное заботливым братом. Через минуту она уже почти спокойно сказала:

— Ах, Северус, это такая невозможная глупость, что мне стыдно об этом говорить. Я уже почти в порядке, спасибо тебе, кстати.

— Берри, ты же знаешь, что зелье перестанет действовать через пару часов. И не ты ли мне говорила, что нельзя держать эмоции в себе и надо выговариваться? Ведь для этого и есть близкие люди.

Она помолчала, а потом все же начала:

— Я не знаю, это сущая ерунда. Видимо, это все дурацкий переходный возраст. Вот, когда сформулируешь, это кажется еще глупее: я плакала потому, что я некрасивая и никогда не выйду замуж, потому что меня никто не полюууубит.

Последнее слово она фактически провыла. Слезы снова показались на глазах, несмотря на зелье. Северус никак не ожидал такого поворота. Он обнял сестренку:

— Кто сказал тебе такую глупость?

— Я сама-а знаю-у-у…

— Берри, ну ты ж у меня умница, ну что ты. Ты очень красивая, особенно если не плачешь. И вообще, главное в человеке не внешность. А то у меня точно никаких шансов нет.

— Так ты — мальчик, тебе не обязательно…

— Берри, ты красивая, правда. И умная. И талантливая. А еще ты очень хорошая. Ты самая лучшая. Где бы я был без тебя, а?

Берри робко улыбнулась.

— Да и ты же сама говорила, что замуж не хочешь?

— Не хочу, но ведь сам факт! И вообще — мне опять этот кот голубоглазый снится, останусь я старой девой.

Северус открыл было рот и не смог сказать ни слова — клятва связала его. «Драккл! Вот ты тупица, Северус Принц! Не давай никому обещаний и клятв!». И тут до него дошло — Берри думает, что ее никогда не полюбит один совершенно конкретный человек. Потому и плачет. Он просто прижал ее покрепче к себе и сказал:

— Все пройдет, пройдет и это. Это только Принцы любят раз и навсегда. А ты — Фрост, Лесная Земляника.

И снова дни понеслись галопом. Хотя Северусу теперь не надо было варить зелья для Регулуса или возиться с зельем родства, но Малфой прислал крылья многохоботников и отчет об испытаниях первого зелья. Так что работа над зельем для Лорда возобновилась. Тот, кстати, и название ему выбрал — Зелье пастыря. Что ж, в этом что-то было: он действительно собирался повести за собой магическое общество, как стадо овец, вырезав для начала паршивых. Отчет содержал в основном пожелания, над какими эффектами следует поработать. В первую очередь, конечно, следовало исправить вкус — вряд ли кто-то не заметит в чае зелье, отдающее гнилой капустой. Во-вторых, Лорд был крайне недоволен откатом — испытуемый был невменяем полдня и не верил ни единому слову, сначала вытоптал клумбу с пионами в парке, а потом заперся в комнате и кричал, что кругом враги и шпионы. Хорошо хоть палочку у него отобрали. Пришлось начаровать на него сон. В конце Лорд все же сдержанно похвалил за работу и выразил надежду на получение зелья более высокого качества уже к каникулам. Письмо сгорело сразу после прочтения. И Северус рьяно принялся за работу. Надо было проверить теоретические расчеты на практике. Крылья многохоботников, между прочим, были самого высокого качества.

По вечерам Северус занимался с Регулусом анимагией. Не сказать, чтобы дело шло быстро, но все же успехи явно были — ногти все больше и больше становились похожими на когти. Удалось изменить и форму ушей — хрящи прекрасно заострялись и увеличивались. Северус оценил звериный слух — так действительно можно было услышать и шорох мышек, и о чем шепчутся на другом конце стола в большом зале. Потом он упорно пытался превратить зубы в клыки. Но дело не шло. Видимо, подсознательно Северус хотел не столько придать им форму кошачьих зубов, сколько сделать их более ровными. Но ничего не получалось. Принц уже всерьез раздумывал, не стоит ли их выбить, чтобы, отращивая при помощи костероста новые, проконтролировать форму. Однако Регулус предложил пока сосредоточиться на чем-то другом, раз с зубами дело не пошло. И они принялись за превращение волос в шерсть. Северус мог достаточно легко регулировать степень волосатости конечностей и других частей тела, но вот со структурой не получалось — волосы оставались волосами. Регулус раз за разом показывал ему и частичную трансформацию, и полную, давая погладить и пощупать свою шерстку, но прогресса пока не было. Зато был поставлен эксперимент — выдранная шерсть Блэка оставалась кошачьей, и ее нельзя было использовать в качестве волос Регулуса Блэка, например, для поиска. То есть ритуал поиска сработал, только когда Регулус был в кошачьем виде. Обоим стало интересно, и они провернули тот же эксперимент с волосом. По волосу Регулус прекрасно находился в обеих формах. С оборотным они, естественно, не пробовали — во-первых, оборотки не было, а варить ее долго и дорого, во-вторых, это было явно опасно. Зато зелье от грызунов, в которое требовалось добавлять кошачью шерсть, вышло прекрасным. Подопытные мыши в ужасе разбегались от одной его капли.

Регулус с одинаковым наслаждением занимался и обучением Северуса, и совместными экспериментами. И, конечно, время от времени они сталкивались с Берри. Сначала они ужасно стеснялись, и кто-нибудь из них обязательно сбегал. Но вскоре эти двое свыклись и только поглядывали друг на друга, делая вид, что им решительно все равно, и соблюдая максимальную вежливость. Вот и сегодня Регулус и Северус сидели в лаборатории и варили зелье, которое, наоборот, должно было отпугнуть кота. Хотелось проверить, будет ли оно действовать на пушистую ипостась Блэка и в какой мере. В лабораторию чинно вошла Фрост. Она оставила свою привычку вваливаться в класс и сразу сообщать Северусу о своих планах на сегодняшний вечер. Теперь она шествовала неспешно, как приличествует истинной леди. Регулус встал:

— Добрый вечер, мисс Фрост.

— Добрый, мистер Блэк, Северус — привет. Ты занят сейчас?

— Еще десять минут, а потом у меня есть часа два, — не отрываясь от котла, сказал Принц.

— Отлично, я подожду. Хотела тебе показать кое-что.

Северусу было забавно наблюдать со стороны, как эти двое пытаются понравиться друг другу, но при этом не выдать себя. Берри начала тщательно следить за своими волосами и сооружать какие-то сложные прически. Но Северус наметанным взглядом замечал, что Регулусу гораздо больше нравится, когда ее непослушные волосы сбегали из плена. Он улыбался, стоило прядке упасть на ее лоб. Блэк же, в свою очередь, старался быть с ней максимально сдержанным и вежливым. Он вскакивал всякий раз, когда она входила в лабораторию или вставала со своего места. Он обращался к ней исключительно «мисс Фрост» и произносил ее фамилию каждый раз, когда обращался с ней. А Берри ужасно смущалась и потому тоже держала дистанцию с «мистером Блэком». Что не мешало ей посматривать на того при каждом удобном случае.

Все это было бы совсем смешно, если бы Северус не задумывался, что же будет дальше с этими двумя. С одной стороны, они так нравились друг другу, и, кажется, при других обстоятельствах у них все должно было получиться. Но… у Регулуса Блэка была семья, род и девиз «Чисты навек!» А с тех пор как он стал наследником своего рода из-за ухода старшего брата из семьи, шанса на брак по любви, да еще и с полукровкой, просто не было. Насколько Северус успел узнать своего сводного брата — тот никогда не разочарует мать и отца, на нем камнем висит долг, который он старается выполнить за двоих. Иногда некоторые аристократы женились, как того требовал от них долг, но заводили себе любовниц — временных или постоянных. Обычно жены смотрели на это сквозь пальцы, поскольку и сами не скучали в одиночестве. Именно поэтому ритуальные браки постепенно уходили в прошлое. Но в любом случае, зная Берри, та никогда не согласится на роль любовницы. Да и Регулус тоже не станет унижать ее таким предложением. Впрочем, что из этого выйдет лет через пять, Северус не рисковал загадывать. Сейчас им всего пятнадцать. Пока Регулус Блэк не обижает его Берри, Северус ничего не будет предпринимать. Хотя…

— Ладно, я уже закончил с зельем, можешь выпустить волосы из плена, — сказал Принц, глядя в глаза сестре: «Ну же, давай! Так лучше».

В глазах Берри на миг промелькнуло сомнение. Но потом она мысленно кивнула и благодарно сказала:

— Спасибо, а то голова устала.

И она быстро распустила свою сложную прическу — видно, та держалась на магии, и в пару движений заплела привычную свободную косу.

— Ну, что там у тебя? Блэка не будем выгонять? Нам с ним еще бы с зельем разобраться.

Берри чуть покраснела.

— На твое усмотрение. Я хотела обсудить с тобой результаты. Смотри, я все посчитала.

Она потянулась за тетрадкой, в которой были результаты за последние три месяца.

— О, дай-ка сюда, — и Северус уткнулся носом в записи. Берри тоже подсела к нему и периодически тыкала пальцем, что-то объясняя.

Регулус же делал вид, что приводит в порядок свои записи. На самом же деле он приводил в порядок свои мысли. Каскад вьющихся волос, которые были выпущены на мгновение на свободу, а затем снова собраны, но в уже более легкую прическу, совершенно выбил его из колеи. До чего же она красивая — он готов смотреть на нее бесконечно.

* * *

За занятиями и работой Северус не заметил, как подобрался декабрь. Если бы не Мальсибер и Эйвери, возможно, он бы вообще потерялся в этих бесконечных днях. Но друзья вежливо напоминали ему, что, кроме зелий, неплохо бы заниматься еще и учебой, а то можно вылететь из Хогвартса, не сдав ТРИТОН. Северус был им признателен — и в благодарность опять-таки варил зелья. Правда, по старой привычке он брался еще за заказы для остальных. Кто-то из друзей посоветовал ему поднять расценки. Но вот чудо — это только вызвало еще больший ажиотаж. И все же Северус не взялся за большую часть заказов — иначе ему пришлось бы отказаться от сна, да и полуживым студентам с нервным истощением деньги, конечно, нужны — но на лечение.

Отношения с Лили оставались такими же странными. Иногда она находила для него время, но даже расставшись с Поттером, не могла удержаться, чтобы не упоминать его каждые пять минут. Северус даже получил приглашение в гости на зимних каникулах. Лили попросила, чтобы Северус просветил ее насчет того, как принимают гостей в волшебном мире. Ну еще бы, Лили хотелось произвести впечатление на родителей Джеймса. Хотелось наговорить каких-нибудь гадостей. Например, что будущие родственники будут приятно поражены, если Лили на их глазах превратит крыс в чашки и нальет туда чай для дорогих гостей. Но Северус не мог так ее подставить. Он уже ошибался — у озера, с Люпином и со слухами. Хоть и медленно, но Северус учился на своих ошибках — все, что он сделает или скажет, может быть использовано против него. И кроме того, закралась мысль: а вдруг старшие Поттеры настолько ненормальные, что им это действительно понравится? Единственной приятной темой для разговоров были зелья. Тут Джеймс Поттер не упоминался, а Лили готова была его слушать, совсем как в начале их дружбы. Впрочем, свободного времени у самого Северуса было немного, и с каждым днем все меньше.

Почти накануне отъезда Северус получил еще одно письмо от деда. Оно было кратким: «Я все устроил. Пойдешь в гости в первый день Нового года. Ждем дома». Видимо, Септимус Принц по каким-то своим каналам нашел выход на Ориона Блэка. Значит, скоро все решится. Северусу стало не по себе — как перед прыжком в неизвестность. Он так сильно хотел снять проклятия рода и матери, что жил только этой целью. И вдруг, когда замаячило решение по меньшей мере одной проблемы, ему вдруг стало страшно — что же будет дальше? Примет ли Лили его любовь? Сможет ли он помочь своей матери? Как быть с Темным Лордом? Только привычка к ментальной практике и регулярные упражнения позволяли ему сохранять спокойствие духа. И то он словил себя на том, что, расхаживая по комнате, уже начал заходить на стены — еще немного и будет ходить по потолку. Он расслабился, наколдовал несколько энергозатратных чар, чтобы сбавить накал собственных страстей, и, в конце концов, подхватил чемодан и направился на выход. Не хватало еще опоздать на поезд. Аппарацию он, конечно, освоил, и лицензию получил, но она будет действительной только с 9 января. Он подумал, что теперь можно было бы вызвать домовика, и тот бы быстро его перенес в Принц-манор, но ему хотелось поехать вместе со всеми на поезде. В этом путешествии было что-то древнее и сакральное, это была граница, разделяющая миры: в одном из них он был Северусом Снейпом, простым школьником, а во втором — Северусом Принцем, наследником рода.

Дорога прошла спокойно, фактически Северус позволил себе расслабиться и провел время за болтовней с друзьями и сам не заметил, как пришло время прощаться. Пару раз заглядывала Берри, но, поскольку они и так часть каникул проведут вместе, она убегала к своим однокурсницам, которых не увидит две недели. Регулус тоже зашел немного пообщаться, они даже успели кое-что обсудить. Лили не объявлялась — они еще в Хогвартсе обменялись подарками и простились. Правда, Лили еще раз звала его в гости. Северус решил обязательно воспользоваться приглашением, но уже после Нового года. Мальсибер тоже зазывал к себе, как и обычно. А Северус, как всегда, отшучивался, что Марк не понимает, о чем говорит, и ему стоит воспользоваться шансом и отдохнуть от него хотя бы пару недель.

В итоге время прошло незаметно, и Хогвартс-экспресс согласно расписанию прибыл на вокзал Кингс-кросс. Северус не планировал возвращаться в Коукворт — там ему было решительно нечего делать. Мама переехала, а общаться с Тобиасом Снейпом не было ни нужды, ни желания. Северус отыскал на перроне Берри и мистера Фроста и вместе с ними отправился в Фрост-хаус, а уже оттуда камином — в Принц-манор. Рождество он собирался встретить с мамой, возможно, в последний раз, ведь через две недели ему будет семнадцать, а значит, он не сможет видеться с ней, не опасаясь причинить ей вред. Занятый этими мыслями, Северус не заметил внимательного взгляда, который следил за ним все время, пока парень был на перроне. Орион Блэк пришел встретить сыновей. Сириус, нахально ухмыльнувшись, аппарировал прямо с платформы. Что ж, по крайней мере, он сдал экзамен на аппарацию, а семнадцать ему исполнилось в ноябре — он был в своем праве. Регулус был рад видеть отца, хотя, конечно, удивился, что его встречал он, а не мать. Но в этом году Орион смог уговорить Вальбургу остаться дома, чтобы не бередить лишний раз душу — она так и не пришла в себя после ухода Сириуса. Но, конечно, Орион пришел сюда с еще одной целью. Он пристально смотрел на долговязого, если не сказать тощего, черноволосого парня. Как он мог не замечать его раньше? Фамильный профиль, бледная кожа, черные глаза — все говорило о том, что это сын Эйлин, его сияющей принцессы.

* * *

Эйлин давно не чувствовала себя так хорошо. Ей решительно все нравилось в ее маленьком домике, где она теперь жила одна — и близость моря, которая ощущалась почти постоянно, и огромные деревья, которые укрывали дом со всех сторон от любопытных взглядов, и то, что до ближайшей деревни идти пешком полчаса — не так и близко, но и не так далеко. Она уже думала о том, какие травы посадит весной в своем маленьком садике. Но сегодня у нее был важный гость — Эйлин очень ждала его. И ей было и радостно, и грустно одновременно. Ведь, скорее всего, это последнее рождество, которое они встретят с сыном вместе. Эйлин хлопотала на кухне, готовя лимонный пирог, а Северус украшал ель — на колючих ветках серебрились тончайшие снежинки и горели огоньками гирлянды. Закончив, она вышла из кухни в комнату, которая служила ей столовой, гостиной, библиотекой и рабочим кабинетом. Еще в домике были две комнаты — спальня хозяйки и вторая, переоборудованная под лабораторию, а Северусу пришлось устроиться в мансарде, благо согревающими чарами он владел в совершенстве. Эйлин с любовью смотрела на сына. Как вырос ее мальчик, уже почти взрослый. Она сама не заметила, как слезы набежали на глаза.

— Мама, ты плачешь?

— Нет, нет, мой милый, я просто соскучилась по тебе. Поможешь накрыть на стол?

Северус с тревогой глянул на мать, но, кажется, все действительно было в порядке. Они вместе накрыли небольшой стол, расставили приборы и блюда — можно было приниматься за ужин. Эйлин на минутку кольнула совесть — как там теперь Тобиас? Но, кажется, им обоим стало лучше, когда они разошлись. Эйлин вспомнила развод — в зал суда Снейп явился удивительно трезвым и каким-то притихшим. Он смотрел на нее и как будто не узнавал жену, да и собственная жизнь приводила его в замешательство — он ведь собирался пойти учиться на инженера, кажется, у него когда-то неплохо получалось, хотелось сделать карьеру, а в итоге оказался на дне. Скоропалительная женитьба, рождение сына заставили его пересмотреть свои планы — в конце концов, он и рабочим на заводе зарабатывал прилично. Через год брака он понял, что совсем не любит и не знает Эйлин, а еще, пожалуй, он ее боится. А когда с сыном начала происходить всякая чертовщина, женушка обрадовала его, что он женат на ведьме, да и мальчишка такой же. Тут начали закрадываться подозрения, что свадьба была не его решением, да и сын на него совсем не похож — копия маменьки. Как тут было не запить? Но вот в конце лета к ведьме заявилась ее мать — уж точно стопроцентная ведьма, а в сентябре Эйлин подала на развод, собрала свои вещички (по правде говоря, в основном то, что и принесла с собой) и убыла в неизвестном направлении. А Тобиас остался один. Для начала он, как водится, запил, но деньги скоро вышли. В доме есть стало нечего, но пришло осознание, что он совершенно не этого хочет от жизни. Тобиас нашел в себе силы, привел себя в порядок и впервые за пятнадцать лет вспомнил про родных. Он откопал старую телефонную книгу и позвонил матери. Они долго говорили. Это стало толчком. Мать прислала немного денег, но Снейп не пропил их, а уже через месяц, получив первое жалование, вернул все до пенни. Кажется, жизнь налаживалась. Тобиас спокойно отнесся к разводу, а когда Эйлин подошла к нему и сказала, что Северус — вот же дурацкое имя — не его сын, с души упал камень. Как ни странно, той злости, которую он обычно ощущал при виде Эйлин, да и ярости, в которую он должен был прийти от такой новости, не было. Скорее ему было немного стыдно перед пацаном — тот ведь действительно был ни в чем не виноват. Все это казалось дурным сном. Да ему и самому надо уехать из этого проклятого городишки. Хотя бы и к матери — на первое время. А там как знать? Все же Эйлин не удержалась и начаровала небольшой наговор на удачу для Тобиаса Снейпа. Это меньшее, что она могла для него сделать — в конце концов, Тобиасу просто не повезло подвернуться ей тогда, когда она искала подходящего для ее планов маггла. До конца жизни ему фартило — по мелочи, это не вызывало удивления и не привлекало внимания. Ну, подумаешь выигрывает в покер чаще других — так и проставляется всегда на весь выигрыш, хоть сам, почитай, и не пьет. Ну, бывает, в лотерею выиграет — так по мелочи. А то, что подрядчики и рабочие ему попадаются сплошь приличные, так Тоби и сам такой. Вернувшись в родной город, он быстро смог найти хорошую работу, потом познакомился с милой вдовой, женился на ней, да и дом смог купить по дешёвке. О своей первой семье вспоминать Тобиас Снейп не любил, да и к чему? У него подрастало две девчонки — полные его копии, только посимпатичнее и без всей этой волшебной придури.

Но, конечно, Эйлин этого не узнала. Сейчас они с сыном наслаждались мирным Рождеством и теплом небольшого камина — поленья весело потрескивали, создавая уют. Они не говорили на серьезные темы, опасаясь разрушить волшебную атмосферу дома, в котором они счастливы. Северус заснул прямо на диванчике в гостиной. Эйлин не стала его будить, а лишь трансфигурировала диван во что-то более удобное и принесла подушку и одеяло. Она с нежностью погладила сына по голове и пошла к себе. Эйлин ни о чем не жалела.

Рождественское утро принесло с собой свежесть, запах апельсинов и, конечно, подарки. Впервые за долгое время Эйлин получила подарок не только от сына — все то же зелье Агриппы, но и от семьи Фрост — волшебную шкатулку с чарами расширения, а также два неподписанных подарка: набор мешалок — это от отца, и корневища ирисов, тех самых, что росли в Принц-маноре — это от матери. Северус рассматривал свои — их было много, и все они были чудесными. Получил он и традиционную коробку конфет и поздравления от Малфоев. Люциус приглашал его на семейный ужин на следующий день — тон письма не подразумевал отказа, а портал прилагался. Значит, Темный Лорд желает видеть его. Это не удивило Северуса, но ему стало не по себе — все же от него ждут улучшенный экземпляр зелья Пастыря. Само зелье, бледно-желтое и слегка мутное, под чарами стазиса дожидалось своего часа. Оно было хорошо. И Северус знал, что с его помощью можно много чего сделать, но это не радовало. Много времени он потратил на разработку рецептуры, но еще больше — на снижение его силы, да еще так, чтобы волшебник, которого считают самым могущественным магом Британии, этого не заметил. Тут было от чего волноваться. Мать, заметив его беспокойство, попыталась расспрашивать, но разговор не задался. Северус, сам не замечая, платил ей той же монетой — оберегая и не желая беспокоить, не рассказывал истины. Эйлин все поняла и лишь покачала головой. Не ей было упрекать его в этом.

Но к вечеру настроение у всех улучшилось. В гости пришли Берри и Рианнон Фрост. Айрин старалась лишний раз не видеться с дочерью, все же та была изгнана из рода Принц. Уже того, что Северус находился там, было достаточно. Не стоило испытывать судьбу и проверять, как это отразится на самой Эйлин и на Принцах. Но Эйлин не унывала, она давно не принимала гостей — тем более таких дорогих — и старалась вовсю. Тетушка Рианнон забалтывала ее, выдавая новости за последние семнадцать лет, а Берри и Северус тихонько смылись, чтобы пройтись по заснеженному садику.

— А тут хорошо, — сказала Берри, — так спокойно.

— Да, маме подходит это место. Жаль, что все это не выяснилось раньше. Все могло бы быть по-другому.

— Наверное, — пожала плечами Берри, — но ведь могло быть и хуже. Кто знает, как бы все сложилось, не помирись ты с Принцами.

Они вышли за ворота и прошлись немного по дороге. Вдалеке светились огни ближайшей деревушки. В сумерках зимнего дня пейзаж казался сказочным. Под ногами хрустел снежок, и только эти звуки нарушали тишину. Поэтому никто из них не отваживался говорить. Но все же минут через десять прогулки Северус начал.

— Первый день нового года.

— Что?

— Я пойду к Ориону Блэку.

— Я бы хотела уверить тебя, что все будет хорошо, но мне кажется, это лишнее.

Северус усмехнулся:

— По крайней мере, узнаю, как живет древнейшее и благороднейшее семейство Блэк.

Берри промолчала, лишь пожав плечами, она пока была не готова говорить на эту тему. Она полезла в карман и вытянула из него вещь, которую хотела показать брату. Среди подарков она нашла один, на котором значилось ее имя, но не было подписи дарителя. Бабушка Ри с улыбкой сказала, что вчера ее принесла сова и просто оставила на окне. Все дружно принялись шутить про тайного поклонника, а Берри рассматривала заколку для волос в форме пера гиппогрифа. Медная, без всяких камней, она притягивала взгляд удивительной красотой и тонкостью. Папа, конечно, внимательно ее осмотрел и отдал дочери, но та почему-то не решалась воспользоваться подарком, пока не покажет брату.

— Северус, посмотри, пожалуйста. Мне прислали без подписи.

— Я, конечно, не специалист, но давай, может, что-нибудь увижу.

Северус аккуратно подхватил заколку. Тщательно ее осмотрев, он сказал:

— Пошли домой, надо поколдовать.

Они тихонько вернулись в дом и поднялись в мансарду. Северус достал палочку и принялся чаровать над заколкой. Берри внимательно смотрела и запоминала.

— Чисто, по крайней мере никаких проклятий или зелий нет, — сказал Северус, который многое узнал от профессора Флитвика, когда они разбирались с семейным кольцом О’Ши. — Видишь, тут сзади рунная вязь — для стабилизации трансфигурации, а тут — чтобы не путалась в волосах. Можешь пользоваться. Догадываешься, от кого?

Берри кивнула, но отвечать не стала. Она задумчиво покрутила вещицу в руках и все же заколола ей волосы. Медное перо блеснуло среди каштановых прядей. На миг Северусу показалось, что в комнате стало светлее.

* * *

В Малфой-манор Северус прибыл при помощи любезно предоставленного портала. Северус огляделся — его встречал домовик, значит, хозяева заняты более важным гостем. Парень прикрыл веки, сделал несколько глубоких вдохов, еще раз поднял свои окклюментные щиты и отправился за домовиком. Лопоухий привел его в небольшой кабинет, кажется, тот же, в котором он беседовал с Лордом на помолвке Нарциссы и Люциуса.

— Входи же, Северус, — услышал он глубокий баритон того, которого лучше не называть по имени.

Северус вошел без стука — в нем надобности не было, раз уж о его приходе знали и даже позвали. Он склонил голову в приветственном поклоне:

— Здравствуйте, милорд.

— Присаживайся, — любезно предложил Лорд и опять же невербально наложил чары от прослушивания.

«Значит, он не доверяет никому, даже своим соратникам Малфоям», — отметил про себя Принц и тут же запрятал эту мысль подальше, так как почувствовал прикосновение к разуму. Лорд не стал медлить и приступил сразу к главному.

— Должен сказать, Северус, я доволен тобой — ты доказал, что действительно чего-то стоишь. Твое зелье хоть и далеко до совершенства, но все же ты значительно продвинулся, куда дальше, чем смогли бы многие. Это кровь Принцев говорит в тебе.

— Благодарю, сэр, — и Северус еще раз наклонил голову. Его охватила легкая эйфория — его заслуги признали, он лучше многих, он достоин большего! Все же прав был господин Павлов — думал сейчас Северус несколько иначе, запрятав значительный кусок своих мыслей во второй поток сознания, прикрыв его смесью из любви, ревности и гордости.

— Но гораздо больше меня интересует, каковы твои дальнейшие успехи. Ты принес новый вариант зелья?

— Да, милорд, вот оно, — сказал Северус и достал из кармана мантии флакон. — Крылья многохоботников позволили смягчить эффект отката — теперь, когда зелье закончит свое действие, такого влияния на мироощущение не будет. Я проверял на себе — осталось лишь легкое беспокойство и нервозность.

— Проверял, значит? Неплохо, — мягко проговорил Лорд, и глаза его хищно сузились. — Давай тогда повторим опыт. Я попробую убедить тебя в чем-нибудь. Например, что подвесить тебя вверх ногами на глазах у всех — лишь милая дружеская шутка, и ты не прочь повторить эксперимент.

Северуса мысленно передернуло — как легко нашли его главный стыд и худшее воспоминание. Лорд лишь слегка шевельнул кистью, и перед Северусом уже стоял стакан с водой.

Северус держался, но его страх можно было прочитать и без всякой легилименции.

— Какую дозу добавлять, сэр? — все же спросил он.

Лорд лишь рассмеялся и хлопнул в ладоши:

— Я думаю, мы можем обойтись без этого. Ты только что доказал мне и свою смелость, и доверие. Я высоко это ценю. Поверь, я найду, на ком протестировать новый образец.

Лорд покрутил флакон в руках, откупорил пробку:

— Что же, пахнет оно определенно лучше, чем прошлое.

— Спасибо, сэр.

И Лорд увел беседу в сторону. Северус потом долго вспоминал, о чем они говорили. Кажется, это были какие-то общие слова о преимуществах чистой крови, о том, что грязнокровки совсем распоясались и забывают свое место, и том, что магглы — не более, чем животные. И пока Лорд говорил, все это казалось таким правильным. А еще Северус помнил тот почти щенячий восторг, который на него периодически накатывал, и отчаянное желание рассказать о беседе друзьям, да и просто однокурсникам. И только окклюментные щиты, за которые Лорд периодически проникал, проверяя эффект от своей беседы, позволяли ему изображать вежливый интерес, а не предаваться бурному восторгу. Но время, отпущенное на разговор, вышло. О проклятии его матери Лорд не вспомнил, а Северус не рискнул упоминать — фактически это означало признаться, кто его отец. Пока Принц не был готов к этому. По меньшей мере, надо было сначала встретиться с отцом и снять проклятие с рода. А там, возможно, найдется и способ воздействовать на леди Блэк. К Темному Лорду Принц решил обращаться в самом крайнем случае. Тем более, фактически он уже помог, предоставив книгу. Вот об этом Северус упомянул, поблагодарив за нее, заодно вспоминая, насколько трудно было продираться через староанглийский. Лорд слегка кивнул и жестом дал понять, что аудиенция закончена.

— Как ни приятно проводим мы время, но дела не ждут, — сказал он.

Лорд поднялся с кресла, Северус вскочил вместе с ним. Лишь уголки губ слегка приподнялись у того, кого считали могущественнейшим волшебником. Он прихватил флакон с зельем Пастыря и аппарировал прямо из комнаты. Принц остался стоять ошеломлённый: он точно знал, что непосредственно из Малфой-манора аппарировать могут только хозяева. И вот еще, как оказалось, Темный лорд.

— Бодди! — сказал Северус, хлопнув в ладоши.

— Чего желает мистер гость молодого хозяина, сэр?

— Проводи меня к хозяину Люциусу.

— Да, сэр.

Бодди провел Северуса в малую столовую, где он уже бывал, но на этот раз, кроме Нарциссы и Люциуса, был и сам лорд Малфой. Северус зашел в комнату и вежливо поприветствовал всех.

— Северус, очень рад видеть вас снова гостем в моем доме, — чуть растягивая слова, сказал лорд Малфой.

— Лорд Малфой, я очень признателен вам за приглашение.

— А где же наш друг лорд Волдеморт? Его что-то задержало?

Северусу стало неловко, и он почувствовал себя виноватым:

— Боюсь, он уже покинул ваш гостеприимный дом, сославшись на неотложные дела.

От парня не укрылось, как лорд Малфой слегка поджал губы, но тут же вернул благодушное выражение лица. Он бросил странный взгляд на Люциуса, а тот как-то виновато посмотрел в ответ.

Нарцисса, мило улыбнувшись, обратилась к свекру:

— Знаете, я всегда робею в присутствии милорда, а так у нас получится милый дружеский ужин. Ты же присоединишься к нам, Северус?

— Конечно, молодой человек, вы должны составить нам компанию, — смягчившись, сказал лорд Малфой, который явно благоволил своей молодой невестке.

По его приказу эльфы накрыли стол прямо в гостиной, передвинув маленькую рождественскую ель. Нарцисса что-то шепнула одной эльфийке, и та через миг явилась с вазой и поставила ее в центре стола. У Северуса стало тепло на душе — в вазе стояли те самые нарциссы, которые он отправил ей к Рождеству. Обед прошел в очень легкой атмосфере благодаря тонкости и легкости, с которой миссис Малфой возвращала беседу в нужное русло, стоило мужчинам поднять какие-то неприятные темы.

— Представляешь, Северус, сейчас невозможно и шагу ступить в министерстве, чтобы не наткнуться на магглорожденных невежд. Давеча я был там по делам, так какой-то глупец у входа попытался взвесить мою палочку. Этот неуч даже не понял, кто перед ним стоит, — разрезая запеченного с розмарином и брусничным соусом фазана, рассказывал Люциус. — Пришлось объяснять ему прописные истины, что лорды священных двадцати восьми и их наследники не подвергаются этой глупой и бессмысленной процедуре. Так этот наглец еще заявил мне, что все равно скоро все наши привилегии устранят.

— Мне кажется, ты слишком много значения придаешь словам простого клерка, — примирительно сказала Нарцисса, а потом обратилась к Северусу. — Я слышала, твоя мама вернулась к зельеделию, верно, Северус?

— Да это так, она теперь варит на заказ, но не очень много.

— Но это же чудесно. Я давно уже хотела заказать индивидуальное укрепляющее зелье, но так сложно найти толкового зельевара. Я, конечно, знаю, что всегда могу обратиться к тебе, но не хотелось бы отвлекать тебя от твоих важных проектов ради женского витаминного зелья.

— Я всегда рад помочь вам. Но тут ты права — такие зелья лучше и эффективнее, если варятся женской рукой. Я обязательно передам маме — она будет рада. Мы пришлем сову. Мама еще не готова полностью вернуться в общество, поэтому письма принимает только от своей совы.

— Я понимаю. Спасибо, Северус, это просто чудесно.

Если бы Северус не был так измотан беседой с Лордом, он бы, пожалуй, заметил, что за привычной легкостью и изяществом в глазах Нарциссы Малфой спряталась печаль. Они с Люциусом уже полгода женаты, а ей еще не удалось зачать, несмотря на все старания. Конечно, еще слишком рано паниковать, но кошки ее души уже выпускали когти, готовясь скрести по сердцу.

* * *

Северус Принц стоял и смотрел на человека, который был отцом его врага и его друга, на человека, который испортил жизнь его матери, на человека, благодаря которому можно снять проклятие рода Принц. Северус Принц смотрел на своего отца — Ориона Блэка. И не мог понять, что же он чувствует. Можно ли ненавидеть того, кому обязан своим появлением на свет? Можно ли любить того, кого не знаешь? Или хотя бы уважать человека, который не умеет обуздывать свои желания? Северус отогнал все эти мысли — сейчас важнее снять проклятие со своего рода.

— Добрый вечер, лорд Блэк.

— Северус, ты мог бы… — но Орион оборвал себя на середине фразы.

Он не может называться его отцом. Но он по крайней мере постарается со временем заслужить это право — ради Эйлин. Орион Блэк еще раз посмотрел на своего сына. Как похож на мать! Это приносило боль и радость одновременно. И если Северус не знал, как относиться к Ориону Блэку, то тот тоже не знал, как относиться к самому себе, к Вальбурге и ко всем своим детям.

В декабре у него состоялось два самых тяжелых разговора в его жизни. Сначала лорд Принц вышел на него через своих должников и рассказал ему все: про проклятие Принцев от Адары Блэк, про условие для снятия проклятия, про Эйлин и про их сына Северуса. А еще про зелье наследника, которое он сварил для Вальбурги. Вот чем она его тогда опоила. Вот почему после стольких лет неудачных попыток у них родился Сириус. Но как же тогда появился Регулус? О, вопросов было много. Чуть позже Орион Блэк смог получить от Вальбурги ответы. Она призналась во всем. Когда Сириусу было девять месяцев, мальчик серьезно заболел. Вальбурга сходила с ума, боясь потерять единственного сына. И тут она вспомнила, что у нее еще стоит вторая порция зелья наследника — Принц дал ей двойной объем для надежности. Но нужно было еще парное зелье для мужа. К счастью, оно было гораздо проще и заказать его не составило труда. Зельевар потом получил солидное вознаграждение и обливиэйт, а леди Блэк — второго сына. Орион аж задохнулся от этой новости. Как можно быть такой идиоткой! Теперь понятно, отчего Сириус был таким: сначала мать проклинает другую женщину, пока он в ее утробе, а потом еще рожает второго наследника! Ведь зелье это не просто так называется, ребенок действительно будет наследником. Просто чудо, что Сириус не придушил Регулуса еще в колыбели. Видимо, потому разница между ними была совсем небольшой. Но конфликтность Сириуса не знала меры, и они получили то, что получили. Орион стоял в своем кабинете, глядя, как Вальбурга ползает у его ног и причитает. Если он когда-то и любил гордую и прекрасную Вальбургу Блэк, то теперь не осталось даже уважения.

— Я не желаю тебя видеть.

Вальбурга вскинулась, и в ее глазах загорелось сумасшедшее пламя Блэков. Она поднялась с колен и расхохоталась. Темные с проседью кудри разметались, казалось, искры так и сыпались с нее. Она подошла к нему вплотную:

— Ты — мой муж, я — твоя жена, мы поклялись на алтаре наших предков!

И она впилась в его губы поцелуем, больше похожим на укус. Орион ответил ей тем же. Нет, он подчинит эту непокорную ведьму своей воле!

* * *

Диванчик скрипнул последний раз.

— Рождество мы встретим с Регулусом. А потом вы уедете — покажешь ему Европу. Мне надо побыть одному.

— Как скажешь, — Вальбурга прятала довольную улыбку. Провести время с сыном — отличная идея. Можно будет навестить свою приятельницу в Вене, у нее как раз подрастают дочки. Если какая-нибудь из них понравится ее мальчику — будет просто отлично. Надо подумать о подходящей партии уже сейчас, чтобы не вышло как с Поттерами. Так им, кстати, и надо, любителям грязнокровок. Посмотрим, что они скажут, когда их сын женится на одной из них.

Она ушла, и теперь Орион ненавидел себя — Вальбурга опять победила.

Рождественский ужин прошел напряженно, но они все прекрасно умели держать лицо. К тому же их маленький Рег обрадовал их, превратившись в чудесного лесного кота. Орион Блэк был безумно горд своим младшим сыном. Но все же было необходимо, чтобы они уехали — и глава рода Блэк добился своего. Сын догадался, что родители в ссоре, но не понял, насколько все серьезно. Поездка отвлечет его и будет ему полезна, а Орион сможет спокойно ввести Северуса в род — без посторонних помех. И вот сейчас на него смотрел юноша, да уже можно сказать, почти взрослый волшебник. А его жизнь полностью прошла мимо. Но он хотя бы попытается сделать то, что в его силах.

Через час они вышли из подвала Блэк-хауса: малый ритуал признания сына не требовал много времени и сложных действий, и все прошло гладко. Кровь отца и сына смешалась в ритуальной чаше с золой очага и хлебом, была вылита на алтарь и принята.

— Может, хочешь взглянуть на гобелен?

Северус кивнул, соглашаясь скорее из вежливости, чем из интереса. Ему хотелось домой — в Принц-манор, рассказать все деду, а потом он пойдет к Лили. Ведь теперь проклятья нет, он это сразу почувствовал. Так бывает, когда долго ходишь в неудобной обуви и кажется, что в целом все не так уж и плохо. Но стоит снять ее — сразу чувствуешь облегчение, смешанное с болью. Скорее всего, такое болезненное облегчение должны были почувствовать и дед, и мама. Северусу не терпелось с ними поговорить. Но он пошел за Орионом Блэком по дому, который еще час назад казался мрачным и жутким, а теперь ластился и стелился под ноги, как верный пес. На лестнице, ведущей на второй этаж, их встретил восторженный эльф. Он тянул свои сухонькие ручки к Северусу и Ориону:

— Поздравляю, хозяин Орион, благородный дом Блэк пополнился, — прошептал домовик и низко склонился.

— Северус, если ты дотронешься до Кричера, он будет тебя слушаться. Он уже стар, но может быть полезен.

Северус дотронулся до руки старого эльфа, рядом с которым даже их Спуни казалась молоденькой.

— Хозяин Северус.

— Оставь нас, Кричер, — сказал Орион и сделал зарубку в памяти — приказать домовику молчать о Северусе. Вальбурге ни к чему знать о нем.

Орион Блэк стоял в комнате, все четыре стены которой были покрыты гобеленом. Славные имена его предков и всей родни разместились здесь. А вот и он сам — Орион Арктурус Блэк, а справа Вальбурга и их сыновья: вместо портрета Сириуса — черное пятно, а рядом — голубоглазый Регулус. Но кое-что изменилось — теперь слева появился еще один портрет — Северус Новус Принц. А мелкими буквами снизу значилось Серпентариус Блэк. Орион не удержался и добавил сыну звездное имя. Юноша внимательно рассматривал свой нитяной портрет, а затем взгляд его устремился по древу, высматривая фамилии — Макмилланы, Прюэтты, Поттеры, Розье и все остальные, с кем переплеталось теперь и его семейное древо. Вот теперь он действительно почувствовал, что занял свое место. А Орион Блэк рассказывал историю рода. Северус внимательно слушал — не все прочитаешь в биографии — и запоминал.

— А что случилось с Блэк-манором?

— Кто-то из предков лет двести-триста назад провел там очень темный ритуал. Семья переехала сюда, прихватив алтарный камень и библиотеку. Я пытался проникнуть туда как-то в молодости. Каждый лорд Блэк пытается, но пока это невозможно.

Северус в задумчивости провел пальцем под нижней губой.

— Вероятно, это Адара Блэк проклинала Принцев. Если проклятие спало, есть шанс, что и манор очистился.

— Спасибо, Северус, я попробую.

Они поговорили еще, но тут раздался хлопок. Старый Кричер склонил голову в низком поклоне:

— Хозяин Орион, хозяин Северус, прибыли хозяйка Вальбурга и хозяин Регулус. Прикажете накрыть стол на четверых?

Видимо, Кричер решил, что Северус станет заменой Сириусу. Но Орион радости и воодушевления не выказывал. Дернул же драккл Вальбургу вернуться на три дня раньше!

— Кричер, я запрещаю тебе сообщать кому-либо о хозяине Северусе. Ты понял?

Домовик ничего не понял, но кивнул. Он не сможет ослушаться главу рода.

— Кричер, где сейчас хозяйка и хозяин Регулус?

— Они в своих комнатах, хозяин Орион.

— Северус, прости…

— Я уже ухожу, лорд Блэк, могу я воспользоваться камином? Кричер, проводи меня к камину, так, чтобы никто не увидел.

— Хорошо, хозяин Северус.

И они оба исчезли. Орион Блэк стоял абсолютно опустошенный — кажется, он умудрился потерять еще одного сына.

* * *

Северус Принц вышел из камина в Принц-маноре.

— Северус!

Крепкое рукопожатие деда и мягкие объятья бабушки лучше всяких слов сказали, что он действительно дома.

Северус сидел за столом, на котором уже накопилась приличная куча скомканных бумаг — он пытался написать письмо Лили. Она сама пригласила его в гости, но все же надо договориться о встрече — не хотелось бы столкнуться с Поттером и его родителями на ее пороге. Письмо должно было быть кратким, емким и изящным, таким, чтобы она сразу поняла, что это не обычный визит и им есть о чем поговорить. Эйфория от снятого родового проклятия еще кружила голову — ощущалась легкость, радость и уверенность в своих силах. Все непременно будет хорошо. Он откроется Лили, она все увидит и примет его чувства. Он сможет ей доказать свою любовь и добиться взаимности. Ведь он знает ее столько лет. Он может легко перечислить все, что она любит, что ей нравится, а также то, чего она не любит или боится. Он будет идеальным для нее. Северус закрыл глаза, и перед мысленным взором предстала смеющаяся рыжая девушка с зелеными глазами. Как было бы здорово услышать ее смех, предназначенный только для него. Но вместо смеха любимой девушки он услышал приглушенный шум. Пришлось вставать со своего места и идти смотреть, что творится на улице — звук явно доносился откуда-то из-за двери. Мать была занята в лаборатории — она варила зелье для Нарциссы Малфой. И Северусу не хотелось ее беспокоить напрасно. Он накинул зимнюю мантию, которая легко могла сойти за плащ, если это окажется заблудившийся маггл, и вышел на порог. Перед ним, зябко ежась, стоял старый Кричер и тихонько бубнил:

— Бедный Кричер, старый Кричер, хозяйка Вальбурга никогда не использует домовых эльфов как сов! Но хозяин Орион приказал, нельзя ослушаться, нельзя! Нельзя даже сразу в дом хозяина Северуса попасть — надо ждать на крыльце! Видно, хозяин Орион решил избавиться от старого Кричера. Скоро, скоро еще одна голова украсит лестницу. Хозяйка позаботится об этом.

— Кричер! Что ты тут делаешь? — прервал причитания Северус.

— Я принес послание от хозяина Ориона.

— Ты замерз? Пойдем в дом!

Северус открыл дверь, и эльф, получивший приглашение, прошмыгнул внутрь. Северус призвал плед с кресла и укутал эльфа, который отчетливо стучал зубами. Он терпеливо подождал, пока эльф немного согреется.

— Так что за послание ты принес?

Кричер поклонился, с трудом удержав равновесие, так как был завернут в плед, как в кокон, и протянул письмо.

— Спасибо, Кричер. Скажешь хозяину Ориону, что я пришлю ответ с совой. И можешь идти, как только согреешься.

Вместо ответа старый эльф еще раз низко поклонился, опять чуть не покатившись кубарем, и в глазах его блеснули слезы. Он по-стариковски снова принялся бубнить себе под нос:

— И почему хозяин Орион не дает рассказать Кричеру про нового хозяина Северуса? Он такой же настоящий Блэк, как и хозяин Регулус, не то что этот злой и негодный мальчишка — хозяин Сириус, разбивший сердце своей матери. Хозяйка бы обрадовалась.

Северус представил, как бы обрадовалась хозяйка, и взялся за письмо от лорда Блэка. Он внимательно перечитал его несколько раз — лорд Блэк хотел еще раз встретиться. Что им было обсуждать? Северусу четко дали понять, что он там лишний, да ему и так вполне хватало собственной семьи Принцев и Фростов. Становиться Блэком официально он не имел ни малейшего желания. Однако письмо зацепило. К тому же встреча была назначена в ресторане, про который он слышал от Люциуса. В итоге любопытство, помноженное на подростковое тщеславие — еще бы, прихвастнуть, что бывал там — взяло вверх. Он написал короткий ответ с согласием и отправился наверх — там жила их рыжая сова Амбер, которая и отнесла послание. Можно было, конечно, передать с Кричером, но эльф явно почувствовал себя оскорбленным, когда ему приказали передать письмо. С другой стороны, это означало, что антисовиный барьер на мамином доме прекрасно справляется со своей работой. Только Амбер, чье перышко они добавили в барьерное зелье, могла свободно проникать за него.

Северус спустился вниз — Кричер все еще был там. Он подошел поближе к клетчатому кокону и увидел, что старый эльф заснул, разморившись в тепле дома. Северус попытался аккуратно поднять сверток с пола, но старый эльф тут же проснулся.

— Простите, хозяин, — начал извиняться он, тут же выбравшись из пледа и очутившись на полу в сгорбленной позе, — как Кричер может наказать себя?

Северус мысленно закатил глаза — ох уж эти домовые эльфы с их страстью к самоистязанию! Кто больше, кто меньше, но все стремятся наказать себя за малейшую провинность.

— Нет, Кричер, все в порядке, не надо себя наказывать.

— Кричер согрелся, хозяин, может Кричер идти?

— Иди, Кричер.

И эльф исчез — конечно, с громким хлопком.

— У тебя что-то случилось? — крикнула Эйлин из лаборатории.

— Все в порядке! У меня книга упала, — ответил Северус и тихонько добавил, — надеюсь, все действительно в порядке.

Через полчаса Эйлин закончила в лаборатории.

— Мама, я в Принц-манор, к обеду не жди.

— Хорошо, но к ужину вернешься?

— Конечно, мам, — он чмокнул ее в щеку, чуть смутившись.

Конечно, фактически он не обманывал, но и правду не рассказал. Вряд ли ей будет спокойнее, если она узнает об их встрече с Орионом Блэком. Поэтому Северус для начала отправился в Принц-манор и переговорил с дедом. Старый Принц не то чтобы одобрил такое решение, но и отговаривать не стал. Ровно в назначенное время Северус Принц выходил из камина ресторана.

— Чем я могу вам помочь, молодой человек?

— У меня назначена встреча с лордом Блэком.

— Конечно, прошу за мной.

* * *

— Северус!

— Лорд Блэк, — спокойным и ровным голосом ответил парень, подчеркивая дистанцию.

— Я признателен, что ты согласился встретиться со мной. Признаюсь, расстались мы не очень хорошо, и по моей вине.

— Это не стоит переживаний и извинений, лорд Блэк, вы и так сделали для меня и рода Принц очень многое.

Лорд Блэк кивнул и жестом пригласил за стол.

— Я позволил сделать себе заказ за двоих, надеюсь, тебе понравится.

По щелчку на столе появились блюда — у Северуса потекли слюнки. Некоторое время они наслаждались трапезой, а зельевар перебирал в уме, сколько ценных ингредиентов переведено, чтобы удовлетворить притязательный вкус лордов и леди. Нежнейший радужный лосось, приправленный соусом с цветком папоротника, волшебный батат в качестве гарнира, тарелка с закусками… В них Северус узнавал редчайшие виды, которые хотел бы видеть в своем запаснике, а не на столе. Но надо отдать должное повару, приготовлено все было великолепно — все не только сочеталось идеально по вкусу, но и не имело никаких побочных эффектов. Ведь от неправильно приготовленного соуса с цветками папоротника можно было получить как минимум легкие галлюцинации, в которых все чудилось бы золотым некоторое время, а как максимум — навсегда погрузиться в волшебные грезы, видя золото и клады там, где их нет. Когда принесли десерт — нежнейшие пирожные на молоке единорогов, украшенные засахаренными цветками снежноягодника (какое кощунство — цветки не имеют никакой силы, но ягоды… Эх!), Орион наконец-то перешел к разговору, ради которого затеял все это дело.

— Северус, я бы хотел обратиться к тебе с просьбой. По крайней мере, выслушай меня.

— Хорошо, — кивнул Принц.

— Я вчера побывал в Блэк-маноре. Ты оказался прав — мне действительно удалось снять заградительный барьер, последствия ритуала практически развеялись. Да, у меня выгорела пара защитных амулетов, но я смог разобраться с основным темным фоном и утихомирить остаточные эманации. Конечно, там развелось немерено нечисти — от докси до упырей. Так что ближайшие лет десять, а то и двадцать жить там точно будет невозможно, да и сам манор основательно разрушился за несколько столетий. Но дело не в этом. Все это время там жил призрак Адары Блэк.

Северус вскинул бровь, но ничего не сказал.

— Надо сказать, общение с ней было довольным странным. Она провела там столько лет в одиночестве. Я подумал, что она окончательно тронулась, и хотел ее развоплотить, но тут ее сознание прояснилось. Мы поговорили, она просила привести тебя. Тогда она сможет успокоиться и уйдет не только сама, но и вместе со своим нерождённым ребенком. Если я развоплощу ее, то душа ребенка так и останется неприкаянной. Нельзя обрекать его на вечное скитание в одиночестве в Блэк-маноре. Я прошу тебя, Северус — поговори с Адарой. Ведь ты не только Принц, но и Блэк.

Вот, значит, как. Ведьма, из-за которой страдал он сам и весь его род на протяжении девяти поколений, хочет на него посмотреть. А вот он ее видеть совершенно не желает. Северус напряженно думал несколько минут, но потом принял решение:

— Я согласен, но с условием. Однажды я тоже приду к вам с просьбой, и вы выполните ее. Я не буду требовать жизни Блэков, но потребую вашей власти, как лорда и главы рода Блэк. Если вы умрете раньше, обязательство перейдет на вашего наследника.

Северус сам еще не придумал, что же ему может понадобиться от него. Заставить Вальбургу снять проклятие с матери он не сможет — тут нужно именно искреннее желание самой Вальбурги. А эта женщина не поддастся на уговоры мужа, который ее боится. Но иметь в должниках лорда Блэка — это весьма неплохо.

— Я согласен, Северус. Обет или договор?

— Договор, — сказал парень.

На занятиях с профессором Флитвиком они как-то подробно разбирали магию клятв, обетов и договоров. По всему выходило, что клятва и обет, как ее разновидность, зачастую боком выходят двум сторонам, ибо не предполагают возможности внесения изменений. То ли дело договор: и выполнить, и поменять, и расторгнуть его куда как проще.

Какое-то время они посвятили его составлению и подписанию, а затем Орион Блэк аппарировал их к Блэк-манору.

— Надень, это защитные амулеты, мало ли что могло здесь остаться.

Северус послушно нацепил на себя два браслета, правда, предварительно убедившись, что это действительно защитные амулеты. Ну, мало ли? Доверяй, но проверяй, тем более Блэка. Они стояли у чугунных ворот, изъеденных ржавчиной и едва держащихся в петлях — девиз «Чисты навек!» казался издевательской шуткой. Но, хоть и со скрипом, ворота пропустили двух волшебников. Наверное, этот сад когда-то не уступал малфоевскому, но теперь он выглядел даже не запущенным, как у Принц-манора, а скорее зачахшим и больным. Некогда могучие деревья стояли засохшие, либо вовсе упали и лежали, словно окоченевшие трупы великанов. Зато крапива чувствовала себя великолепно, а в зарослях бузины, под густой тенью ее полога Северус углядел дьявольские силки. Вдалеке высился частично разрушенный замок. Манор — это вам не замок спящей красавицы, погруженный в стазис. Черный ритуал, который сотворила здесь Адара Блэк, разрушил часть защитных контуров и привлек обилие нечисти, которая за несколько столетий славно потрудилась, разваливая наследие Блэков. В мрачном молчании Орион и Северус дошли до входа. Лорд Блэк отворил кровь и приложил руку к выемке в форме ладони. Двойные двери отворились и пропустили путников в холл. Несмотря на высокие стрельчатые окна, было темно. Казалось, даже свет не хотел заходить сюда, и лишь самые смелые лучи отваживались освещать мрачное помещение.

— Леди Адара, я привел его.

Сразу отчетливо повеяло холодом. Конечно, Северус видел привидения и раньше, все же он учился в Хогвартсе. Более того, привидение Слизерина Кровавый барон явно благоволил ему, отпугивая противного Пивза, подсказывая ходы, по которым можно было сбежать от Мародеров, и даже иногда удостаивая беседы. Возможно, Кровавый барон был лишен предрассудков чистокровных, а возможно, понял все сразу. Но ни одно привидение Хогвартса не было таким жутким. И ни от одного не веяло таким могильным холодом. Хотя это легко объяснить — Хогвартские призраки жили среди живых, а не в запечатанном маноре в компании боггартов и других темных сущностей. Призрачная дама спускалась по лестнице — старинное платье развевалось, на светлой ткани отчетливо виднелось два кровавых пятна, но не серебряных, как обычно бывает у призраков, а черных: одно — на груди, а второе — внизу отчетливо округлого живота. Капли призрачной крови стекали и исчезали в никуда. Адара одной рукой пыталась зажать рану на животе, а другую протягивала к Северусу:

— Мой мальчик!

Принц вздрогнул — даже призракам от него что-то надо. С трудом он оторвал взгляд от призрачной руки и посмотрел в светлые глаза Адары Блэк. Вдруг глаза налились чернотой, а типичные блэковские черты поплыли, через секунду он увидел свое собственное лицо в несколько смягченном и более женственном варианте. Удивительно, но способности метаморфа остались при ней даже после смерти. Раздался сдавленный вдох лорда Блэка — и до Северуса дошло, что так выглядела его мать в молодости. Вот только кровавые раны добавляли жути. Между тем Адара подошла к нему почти вплотную, но остановилась, не прикоснувшись призрачной плотью к живой.

— Ты так похож на Цезариуса! Вот каким должен был стать мой малыш! Но я сама убила нас! — Адара расхохоталась по-настоящему жутким смехом.

Успокоившись, она продолжила:

— О, я думала, что буду наслаждаться местью, и потому не ушла. Но я оказалась заперта в маноре совсем одна — даже портреты ушли, я не знала ничего ни о Принцах, ни о Блэках! Я могла лишь чувствовать предсмертную агонию моего малыша, который даже не успел сделать первый вдох. Моя месть обернулась моей мукой! Какой это ад — ощущать, как умирает твой ребенок, каждую секунду посмертия, и все по твоей вине! Сначала я желала мучений и смерти роду Принц, потом я могла лишь надеяться, что придет избавление и родится дитя, которое снимет мое проклятие. И вот теперь — ты здесь, а я могу уйти. Помни, месть в итоге принесет лишь худшую горечь и боль. Никогда не исполняйся ненависти к тому, кого любил. Будь счастлив, мой Черный Принц!

И тут она нырнула прямо в него. Холод пронзил его до костей. Пытаясь сдержать крик, Северус прокусил губу до крови. Лишь только показалась капелька его крови, как все закончилось. Не в силах больше стоять на ногах, Принц рухнул прямо на пол, покрытый слоем вековой пыли.

— Северус, — Орион кинулся к сыну, подхватывая его на руки.

— Живой, живой, — шептал не на шутку испугавшийся Блэк, почувствовав хоть и слабое, но ритмичное биение сердца.

— Кричер!

Старый эльф явился на зов:

— Хозяин… — начал было он, но остановился, окинув неверящим и восторженным взглядом, полным узнавания, — Блэк-манор!

— Да, Кричер, но сейчас принеси укрепляющее зелье из моего кабинета. Для хозяина Северуса.

Эльф с хлопком исчез и появился через секунду, протягивая тонкий хрустальный флакон с живительным зельем. Орион влил зелье в рот сыну, тот закашлялся, но почти сразу очнулся и сел.

— Что это было?

— Легкое магическое истощение и нервный срыв. Последний — по крайней мере у меня точно.

— Она ушла?

Лорд Блэк вскинул палочку:

— Adara Black Psico Revelio

Ничего не произошло.

— Да, она ушла.

Северус поднялся на ноги и почистил себя от пыли.

— Если это все, могли бы мы аппарировать туда, где есть каминная сеть? Я обещал вернуться к ужину, за меня будут волноваться.

— Конечно, Северус, — ответил как-то разом погрустневший лорд Блэк.

Они не стали в этот раз выходить из манора, а отправились прямо оттуда в ресторан — лорд Блэк забронировал кабинет, а значит, и получил право аппарировать туда на весь вечер. Они оба не заметили, как старый Кричер ползал на коленях и целовал пол Блэк-манора, обливаясь слезами радости.

Очутившись в светлой комнате, в которой стол был все еще уставлен изысканными блюдами и напитками, Северус никак не мог поверить, что прошло меньше часа с тех пор, как они покинули ее.

— Лорд Блэк, я исполнил вашу просьбу?

— Исполнил в полной мере, Северус, — ритуальной фразой ответил Орион, признавая долг по договору.

— Тогда я, с вашего позволения, удалюсь.

— Северус, постой, ты не мог бы передать Эйлин… — и, замявшись, Блэк выудил букет ирисов и письмо.

— Нет, лорд Блэк. Не мог бы.

И Северус вышел, ничего не объясняя — Орион Блэк должен понять все сам.

Северус огляделся — дом в Паучьем тупике выглядел совсем заброшенным: холодный и сырой воздух давно не топленного помещения, дверь заперта на все замки, тонкий слой пыли равномерно покрывал все, шкафы стояли сиротливо пустые, но на кухне нашлась какая-то утварь и запасы — Северус смог заварить себе чай. Пройдясь по соседним домам, Северус выяснил, что Тобиас Снейп отбыл несколько месяцев назад, а дом так и стоит пустой. Что ж, когда-нибудь после совершеннолетия у Северуса дойдут руки, и он наведет на дом чары. Все же в маггловском мире он числился по-прежнему Снейпом, а значит, имеет определенные права на этот дом. Но, конечно, не это занимало его сейчас. Вчера Принц все же отправил письмо Лили и получил приглашение приходить сегодня часам к десяти в гости. Он приказал Потти перенести его сюда за несколько часов до встречи. Он думал, что за это время сможет сосредоточиться и обдумать все как следует. Но Северус ошибся: единственное, что он мог — нарезать круги по опустевшей гостиной и время от времени пинать ветхую мебель. В конце концов, решив, что прохладный январский воздух поможет ему если не привести чувства и мысли в порядок, то хотя бы охладить пыл, парень вышел наружу. Снег, выпавший незадолго перед Рождеством, скрипел под его ногами, которые сами несли его к дому Лили Эванс. Это имя нежной сладостной тоской отдавалось в нем — невероятная рыжеволосая красавица, такая смелая, умная, дерзкая и любимая, представала перед его взором. Вот уже и показались заросли боярышника с одинокими красными ягодками, которые еще не успели склевать птицы — Северус почти дошел. Но до оговоренного времени оставалось еще пятнадцать минут, и он принялся вытаптывать дорожки, которые сами собой сложились в имя любимой — Лили. Северус исполнился предвкушением — сейчас он увидит ее, наконец-то он сможет не скрывать свои чувства. Он скажет ей, какая она красивая, как горят ее глаза!

Северус еще раз глянул на часы: пора. Он смело — не то что летом — подошел к дверям Эвансов и постучал в дверь. Через пару минут ему отворила миссис Эванс. Недоумение на лице сменилось наконец узнаванием:

— О, Северус, здравствуй! Это несколько неожиданно, я думала, вы переехали.

— Да, миссис Эванс, все верно. Но разве Лили не говорила, что приглашала меня сегодня?

— Нет, но что это я? Проходи, не стой на пороге. Лили! Проходи пока на кухню, ты помнишь дорогу.

Северус снял верхнюю одежду, прошел в дом. У раковины громоздилась посуда. Судя по хрустальным фужерам и фарфору, вчера у Эвансов были гости допоздна, раз посуда все еще не убрана. Неприятное предчувствие сжало его сердце. Неужели Поттеры уже побывали тут? Почему же Лили не написала об этом? Нет, скорее всего, это были соседи.

Миссис Эванс вернулась:

— Северус, Лили сейчас придет. Я пока угощу тебя чаем?

— Спасибо, миссис Эванс, это очень любезно.

— Ты уж извини за беспорядок, у нас вчера были гости, мы немножко не успели прибрать дом. А в гостиной и вовсе придется делать ремонт — Лили и Джеймс вчера увлеклись, демонстрируя успехи в транс-фи-гу-ра-ции — я верно сказала? Северус, угощайся.

И миссис Эванс поставила перед ним чайную пару и блюдо с половиной пирога. Вот так, Северус Принц — тебя угощают объедками, оставшимися от Поттеров. Но и при плохой игре надо делать хорошую мину.

— Спасибо, миссис Эванс, ваш пирог выше всяческих похвал.

— Ах, пирог испекла Туни, она у нас просто мастерица.

— Тогда передайте ей мои комплименты, миссис Эванс.

Но тут светскую беседу пришлось прервать — на кухню ворвался рыжий вихрь.

— Сев, привет! Я рада тебя видеть!

— Привет, Лили.

— Мам, я тоже хочу чай!

— Сейчас, милая.

Северус смотрел на свою подругу и не мог понять, что с ней не так. Почему она выглядит так неестественно, и куда пропали ее красота и очарование? Он внимательно присмотрелся: милые веснушки скрыты под слоем какой-то присыпки, рыжие ресницы превратились в черные, на веках тоже какая-то краска, губы слишком яркие и какого-то неправильного цвета. Он перевел взгляд на миссис Эванс — у той тоже были черные ресницы, которые плохо вязались со светлыми от природы волосами. Вот оно что — это маггловская косметика испортила Лили, украв у нее волшебную красоту и сделав из нее почти обыкновенную магглу.

Они попили чай, болтая о погоде и праздниках, как положено англичанам. Но наконец Лили это надоело:

— Спасибо, мам. Мы сходим погуляем?

— Конечно, детка.

Лили чмокнула маму в щеку, Северус вежливо распрощался с миссис Эванс. В прихожей парень помог подруге с пальто, и пока он одевался сам, девушка у зеркала прошлась помадой по губам. Северус, который еще полчаса назад думал, как будет восхвалять ее красоту, выпалил:

— Тебе лучше без всего этого…

— В смысле?

— Ну, маггловская косметика…

Лили поджала ярко накрашенные губы.

— А вот Джеймсу нравится, — отрезала она и вышла.

Северусу осталось лишь последовать за ней.

— Лили, мне нужно поговорить с тобой.

Почему-то в воображении все казалось гораздо проще. Он смотрел на разрисованную Лили и не мог поверить, что это она. Но девушка не дала ему высказаться:

— Подожди, Сев. У меня потрясающая новость! Я так счастлива! Вчера у нас были родители Джеймса — наша помолвка состоялась! Ну, то есть не ритуальная, конечно, помолвка, но мы подписали магический брачный контракт! Посмотри, какое у меня кольцо!

Лили провела правой рукой над левой, и Северус увидел кольцо из червленого золота с рубином, обхватившее безымянный палец. В кармане Северуса в зеленой бархатной коробочке лежало тоненькое серебряное колечко с нефритом. Конечно, на помолвку он наденет на палец Лили какой-нибудь из родовых перстней Принцев. Но пока…

— Лили! Но я… — начал было Северус, но его снова перебили.

— Подожди, Сев. Это еще не все! Мы поженимся сразу после школы. Мама возмущалась, конечно, но когда мистер и миссис Поттер расписали ей все перспективы — ведь Джеймс наследник, и они очень богаты, то родители очень обрадовались за меня. О, старшие Поттеры — такие душки, им так понравилось у нас. Правда, телевизор сломался от магии, но это ерунда. Зато они принесли всем такие шикарные подарки в честь договора о свадьбе! А как завидовала Туни! Конечно, ее Вернон Дурсль и в подметки не годится моему Джеймсу! Ты бы видел этого толстого борова! А Туни рядом с ним вообще выглядит как щепка! — и Лили довольно засмеялась.

Но это был совсем не тот смех, который мечтал услышать Северус. Он смотрел и не понимал: неужели это та самая Лили? Нет, дело явно не только в косметике. Может, Поттер ее чем-то опоил? Или это кольцо так действует? Да она же говорит, как Поттер. Лили между тем продолжала.

— А как вытянулось ее лицо, когда она узнала о моем женихе! От злости она заявила, что по крайней мере замуж она выйдет раньше меня, ведь она старшая сестра. Вот и флаг ей в руки. Все равно ей никто лучше этого Дурсля не попадется, так что пусть уж держится за него обеими руками. Ох, но я ведь совсем не про это хотела тебе рассказать. Так вот, Северус, у меня к тебе просьба.

Парень напрягся, если Лили обращалась к нему так, значит, она предельно серьезна.

— Мне нужен свидетель на свадьбу. Волшебник! Обычно это делает родственник невесты, но я магглорожденная, так что подойдет и друг. Девочек я не хочу просить — они будут тоже завидовать мне. Сириус будет свидетелем Джеймса, Римус почему-то считает, что раз он оборотень, то и свидетелем быть не может, а Питер мне самой не нравится. Видишь, Северус, мне не к кому больше обратиться! Ты должен стать моим свидетелем!

— Но Лили!

— Разве это не мило? Ты как старший брат поведешь меня к алтарю!

— Лили! Выслушай меня в конце концов! С нашей первой встречи я знал, что ты удивительная! Самая лучшая и красивая! Я не мог сказать тебе раньше — на моей семье и на мне лежало проклятие, я боялся навредить тебе, но теперь оно снято. Лили Эванс, я люблю тебя, все эти годы — люблю. И если ты согласишься стать моей женой, я буду самым счастливым человеком.

— Нет, Сев, нет. Ты ошибаешься и путаешь дружбу и любовь. Я бы заметила. Ты просто бесишься из-за Джеймса. Я знаю, что ты не любишь его. Но он изменился, стал серьезнее, лучше. Вы подружитесь! Да и какая из нас пара? Мы начнем ругаться в первый же день!

— Лили! Я обещаю…

— Сев, не надо. Это только все испортит. Я люблю Джеймса, я счастлива с ним.

Не в силах больше ничего сказать, отвергнутый, упавший духом, Северус посмотрел на свою мечту, которая ускользала от него.

— Так мы друзья, Сев? Я рассчитываю на тебя.

Принц поднял окклюментные щиты — сейчас это лучший способ сохранить лицо. Перед ним стояла рыжеволосая девушка с ярко накрашенным лицом. Обыкновенная маггла в нелепом цветастом пальто. Все волшебство исчезло. Она рассчитывает на него. Северус криво усмехнулся.

— Давай я провожу тебя домой, на улице холодно.

— Так, Сев, мы все еще друзья?

— Друзья.

— Так ты будешь моим свидетелем?

— Я подумаю.

— Ну, Сев.

— Я подумаю, Лили. И ты подумай над тем, что я сказал.

Хорошо, что они не успели далеко отойти от дома Эвансов. Лили неловко пожала ему руку на прощанье и скрылась.

Снейп на автопилоте нашел пустырь и позвал эльфа:

— Потти, мне нужно домой.

Эльф послушно перенес его в Принц-манор.

* * *

Септимус Принц наблюдал, как его внук переживает разочарование. Вернувшись с явно неудачного свидания, Северус заперся в своей комнате. Спуни заламывала руки, жалуясь, что молодой хозяин ничего не ест и заморит себя голодом. Старый лорд ухмыльнулся — снятие проклятия тоже нелегко далось ему. Сначала он хотел было кинуться разыскивать свою любовь, но у старости нет столько прыти, сколько у юности, поэтому, слегка поразмыслив, лорд Принц понял, что ходить ему далеко не надо. Вот его любовь — сидит в соседнем кресле и переписывает набело его письмо в редакцию «Вестника зельевара», заменяя совсем уж жесткие и ругательные обороты на более уместные. В результате едкое, как щелочь: «Вы — стадо ополоумевших ослов, которые в погоне за морковкой не видят белого света — не в состоянии заметить ошибки, допущенные бездарным идиотом N, которые стыдно делать и первокурснику…» превращалось «Уважаемая редколлегия, хотел бы обратить ваше внимание, что в статье господина N допущено несколько грубых ошибок…» Какая же редкая волшебница досталась ему в жены — он всегда ценил ее, но теперь, освободившись от проклятия, прочувствовал в полной мере, как же ему повезло. Он с нежностью посмотрел на жену.

— Айрин, я поднимусь и поговорю с Северусом, кажется, надо выводить его из депрессии. Пора объяснить, как ему повезло, что эта магглорожденная ведьма отказала ему.

— Будь с ним помягче, Септимус

Лорд лишь криво улыбнулся: мягкость — не его конек. Да и не нужна она Северусу. Какой же у него удивительный внук. Такой выраженный талант в зельях, такой острый ум, недюжинные способности в чарах и ментальной магии в сочетании с жуткой неуверенностью в себе. Вот последнее и надо исправлять. За этими мыслями лорд дошел до комнаты внука.

— Северус, это я, будь любезен, впусти своего старого деда.

В комнате раздался какой-то грохот, но затем дверь все же отворилась.

— Прошу простить меня за беспорядок.

Старый Принц оглядел комнату:

— Чем ты ее так? Бомбардой?

— Нет, мое заклятие, новое — destructo.

— Reparo! — старый Принц попробовал восстановить пострадавшую мебель, но у него ничего не вышло, — Силен, шельмец! А контр-заклятие?

— Restructo! — сказал Северус, выписывая сложное движение палочкой, и разваленная чуть ли не на щепки кровать вернулась к прежнему виду.

Восстановив таким же образом стул, дед уселся на него с весьма довольным видом.

— Очень неплохо, Северус. Я тоже всегда черпал вдохновение в своих расстроенных чувствах.

— Но…

— Не перебивай старших, а тем более меня. Так вот, то, что я сейчас скажу — тебе не понравится. Тебе нужно время, чтобы понять, как тебе на самом деле повезло. И надеюсь, что это займет у тебя не шесть десятков лет, как у меня. Вряд ли найдется вторая такая женщина, как твоя бабушка. Поэтому я предлагаю тебе провести время с пользой и с… удовольствием. Пиши своему Мальсиберу, если он и правда сын своего рода, то лучшего друга для таких целей не найти. Каникулы заканчиваются через три дня, а ты, считай, не отдыхал. Он же звал тебя в гости? Вот и воспользуйся предложением. Ни в чем себе не отказывай.

И дед шлепнул перед носом у Северуса внушительный кошелек.

— Но имей в виду, дальше на свои увеселения будешь зарабатывать сам. А это — считай подарком на день рождения.

— Но я не могу сейчас…

— Очень даже можешь. Пиши — это моя воля, как твоего лорда.

Северус вздохнул. Может, правда, нечего киснуть, и Мальсибер поможет ему отвлечься от грустных мыслей. Письмо было отправлено с небольшой припиской от лорда Принца, которую Северусу прочитать не дали, а через пару часов был получен восторженный ответ с требованием немедленно прибыть в гости. Тем более что Эйв уже там.

* * *

В памяти Северуса Мальсибер-манор навеки останется местом, где живет лето среди зимы. Веселым и легким нравом Марк пошел в своих родителей. Леди и лорд Мальсиберы приняли друга своего сына, как самого дорогого гостя. Они много смеялись и много шутили, и вскоре Северус смог расслабиться. А еще он впервые попробовал итальянское вино — легкое и солнечное, как итальянское лето, оно заставляло забыть о проблемах и лишь слегка кружило голову. Эйвери, мягкий и спокойный, уравновешивал буйство Марка, и Северус был вынужден признать, что сходить в гости к Мальсиберу действительно было отличной идеей. Возможно, виновато красноречие Марка, а может, и итальянское вино, но через несколько часов они сидели в комнате Мальсибера втроем, а Северус жаловался на жизнь слегка заплетающимся языком:

— Я пришел к ней… А она… Как не она… Её за-кол-до-ва-ли… Вы понимаете? Как подменили… Я ей всё — а она: «Мы друзья, будь моим свидетелем, сам отдай меня в лапы оленю»… — Северус не мог внятно сформулировать, но чувствовал, как в нем закипает злость на себя, на Лили и, конечно, на Поттера.

— Северус, у оленей копыта, — засмеялся Марк, — но у меня отличная идея. Нам надо посетить магазинчик пряностей мадам Пеппер!

— Марк, ну что там тебе могло понадобиться в такой час? Они уже закрыты, — попытался отговорить друзей Эйв, считая, что идти куда-либо, будучи не очень трезвыми — откровенно плохая идея.

— Вовсе нет, там сейчас самые горячие часы, а мадам Пеппер всегда рада клиентам.

— Да, но как мы туда попадем?

— Очень просто, мои юные друзья, я нас аппарирую — мне, в отличие от вас, уже семнадцать, и лицензия есть!

— Но ты же пьян! — не унимался Эйвери, напрасно пытаясь воззвать к голосу разума, который вряд ли был у Мальсибера изначально, а у Северуса уснул под воздействием алкоголя глубоко и крепко.

— Что? — возмутился Мальсибер, — ты считаешь, что бутылка легкого вина в состоянии ввести меня в опьянение? Ты глубоко заблуждаешься!

Он быстро заклинанием привел их одежду в порядок, выудил кошелек из ящика, тут же подхватил друзей под руки, крутанулся, и они очутились в небольшом переулке. Добротный двухэтажный дом горел огнями, а вывеска, переливаясь всеми цветами радуги, гласила: «Магазин пряностей мадам Пеппер. Работаем без выходных». Не давая приятелям опомниться, Мальсибер втащил их внутрь. Внутри действительно пахло специями, а свет был приглушен. К ним тут же подошла дама средних лет и приятной наружности, но одетая слишком легкомысленно:

— Господин Мальсибер, вы давненько к нам не заглядывали! Но я так рада вас видеть!

— Мадам Пеппер, вы все так же очаровательны, — и Марк припал к подставленной ручке с острыми коготками. Ведьма жеманно хихикнула.

— Я вижу, вы пришли с друзьями?

— Да, мадам. Они новички.

— О, но это же прекрасно! Циннамон, Анис, смотрите, какие у нас юноши.

К мадам подошли две ярко накрашенные красотки. Одежда, а точнее, почти практически полное ее отсутствие, говорила сама за себя. И тут Эйвери, резко протрезвевший, неожиданно тонким голосом выдал:

— Это же бордель!

— И смею вас заверить — самый лучший бордель Магической Британии! — гордо заявила мадам Пеппер.

— Не дрейфь, Эйв, тебе понравится, — хлопнув приятеля по плечу, заявил Марк.

Но Эйв уже не мог ему ответить, так как Циннамон прижалась к парню всем телом, и соображать или возражать он уже не мог. Хитро подмигнув оставшимся, Циннамон увлекла его в свою комнатку. Мальсибер, широко улыбнувшись, кинул звонкие галеоны на стойку и крикнул:

— Не спеши, Эйв, вся ночь впереди.

Анис — брюнетка с мягкими карими глазами и отличными формами — тем временем подошла к Северусу.

— Ну, а как насчет тебя, милый? — спросила она глубоким грудным голосом.

— Нет, — резко ответил тот и слегка покачнулся — хмель еще не сошел с него так быстро, — вот она!

И он указал на рыженькую девушку в зеленом платье, как-то робко стоящую в углу.

— Молодой человек, желание клиента для нас закон, и Джинджер — прекрасная девочка, но у нее еще не было опыта с… новичками.

Принц выразительно приподнял бровь и посмотрел на нее так, так что видавшей виды мадам Пеппер стало не по себе и почему-то вспомнился пастор из ее родной деревни, который всегда подозревал в ней ведьму — даже еще до того, как она получила свое письмо из Хогвартса.

— Она! — уверено повторил парень.

— О, мадам Пеппер, мой друг такой упрямец, поверьте, он добьётся успеха в любом деле, — вступил Мальсибер.

— Как скажете, господин, — пожав плечами, сказала мадам Пеппер, в конце концов — лишь бы заплатили, а Мальсибер — клиент надежный, несмотря на молодость. — Джинджер, милая, иди сюда.

Девушка послушно подошла.

Мальсибер потянулся было за деньгами, но Северус твердо его остановил и достал собственный кошелек. Он выложил в два раза больше монет, чем перед этим Марк. У мадам Пеппер вспыхнули глаза — клиент-то оказался щедрым, значит, и ее новенькую не обидит, ведь это ее первый рабочий вечер. Девочка и правда хороша, не хотелось, чтобы она сразу сбежала. Обычно говнюки, которые бьют девочек, сначала платят стандартную таксу, а уж потом возмещают ущерб.

Тем временем парень не отрывал взгляда от Джинджер. Она попыталась обольстительно ему улыбнуться и увела за собой.

— Ну, а вы, мистер Мальсибер, хотели бы попробовать что-то новенькое или как в прошлый раз?

Мальсибер легко засмеялся:

— Вы же знаете, мне надо посмотреть.

И он отправился по залу. Девушки приветливо ему улыбались, некоторые откровенно заманивали, обнажая свои самые соблазнительные части — таких клиентов здесь любили. В конце концов, не справившись с выбором, он остановился сразу на двух — миленькой блондиночке Клов и яркой китаянке Тамарак.

* * *

Когда Марк освободился, он обнаружил, что за столиком для клиентов, попивая чай, его уже ждут задумчивый Эйв и непроницаемо спокойный Северус.

— А знаешь, Марк, ты был прав — это была замечательная идея.

— Конечно, ведь это лорд Принц предложил, хотя я давно тебе говорил об этом.

Северус не мог не признать, что зимние каникулы были весьма и весьма насыщенными. Можно сказать, в Хогвартс возвращался другой человек. Даже Берри сказала:

— А ты изменился, Северус. Как-то повзрослел.

Северус пожал плечами:

— Наверное, это просто родовое проклятие наконец-то снято, и я могу дышать полной грудью.

Рассказывать, где и как он провел два последних перед отъездом вечера, Принц не стал. Нечего сестренке знать про такие вещи. Однако Северус не мог не отметить, что стал совершенно по-другому смотреть на мир. Раньше для него не существовало других девушек, кроме Лили. Ну, Берри, конечно, тоже девушка — но ведь она сестра. Зато выяснилось, что Хогвартс полон красивых, хорошеньких, миленьких и прелестных девушек. Его несколько смущало, что теперь он начал обращать на них внимание в совершенно определенном смысле. Надо было прилагать определенные усилия, чтобы не пялиться как идиот на грудь Фанни Флинт или попу Хелен Аббот — и тут опять его выручали ментальные практики, позволявшие запихивать неподходящие мысли подальше, хотя бы до определенного момента. Не является ли это изменой Лили, как и его походы к девочкам мадам Пеппер? Но пока Лили была с Поттером, кажется, он ничего не был ей должен.

И чем дольше он размышлял о своей рыжеволосой подруге, тем путаней становились его мысли. Он вызывал воспоминания за третий, четвертый, пятый курс — и ему казалось, что нет никого прекраснее Лили. Но потом всплывали другие мысли — как она повела себя у озера, как она игнорировала его, стоило ему сказать или хоть намекнуть на что-то для нее неудобное, как она выкладывала ему все про свои переживания, а его даже слушать не желала, как после его признания в любви отвергла и обесценила его чувства. А потом перед глазами представала Лили с магловской косметикой на лице. Неужели никто не скажет ей, что ведьмы так не красятся? О, существует множество косметических зелий: от простеньких, убирающих прыщи, которые он галлонами варил чуть ли не для всей школы, до самых сложных, как крем мастера Воланда, способный вернуть красоту и молодость даже старухе. Но эта красота была бы естественной — никаких перламутрово-зеленых век и ярко-красных губ. Такой макияж уместен был только в магазинчике пряностей мадам Пеппер. Все же хорошо, что Лили в определенной степени была присуща скромность и в школе она только подкрашивала ресницы, чтобы они казались длиннее и темнее. Как будто нет специального зелья для роста ресниц. Впрочем, этим грешили многие магглорожденные. Северус замечал липкие взгляды, которые иногда бросали другие парни на девушек, которые пользовались маггловской косметикой. И ему становилось противно, что на Лили некоторые тоже так смотрят. В общем, Северус уже запутался и сам не мог дать ответ, любит ли он по-прежнему Лили Эванс и нужна ли она ему.

Но Северус не привык отступать от своего, поэтому в его коварной слизеринской душе зрел план. Тем более, в этом семестре он оказался удивительно свободен: не надо варить зелье для Лорда, или зелье для Блэка, или зелье родства. Наконец-то можно отложить нудную книгу о проклятиях и взяться за книги по менталистике или нейрофизиологии. За полгода Северус все же смог натягать младшего Нотта, и тот уже вполне справлялся с уборкой класса и подготовкой ингредиентов, по крайней мере для первых трех курсов. Да, Принц по-прежнему много работал в лаборатории, в том числе и с Берри над чарами стазиса в зельях. Да, он систематизировал знания и пытался составить универсальную таблицу взаимозамены компонентов. Да, много времени занимала работа над собственными заклинаниями: Северус все же хотел довести до ума Сектумсемпру, разработать контр-проклятие. Да, никуда не делись тренировки в анимагии, которую Северус твердо был намерен освоить. Да и самотрансфигурация после признания его родом Блэк пошла куда как легче. Но ему ли не знать, что талант без усилий — ничто? Но тем не менее свободного времени стало больше. И часть из него слизеринец посвятил своему плану.

* * *

Позади остался день рождения. Лили, правда, в этот раз не стала баловать его праздничным чаепитием с тортом и свечами, а лишь наспех поздравила, подарив книгу Дамблдора «О двенадцати способах использования драконьей крови». Берри удивила его, вручив ему невероятно яркие цветки кровохлебки необыкновенной. А ведь чем насыщенней цвет, тем больше в них магической силы. Эта сумасшедшая лично спаивала волшебному растению свою кровь, чтобы оно зацвело. Он не знал, то ли расцеловать ее, то ли придушить. Но еще больше удивил его Регулус Блэк. Во-первых, он у кого-то выяснил, когда у Северуса день рождения. А во-вторых, преподнес невероятно шикарный подарок — книгу «Анимагия — дар рода», в которой Поллукс Блэк собрал все секреты, накопленные за столетия практики и экспериментов в основном самих Блэков, но и других волшебников тоже.

— Но, Регулус, я не могу принять такой подарок — ведь это секреты рода, — попытался было отнекиваться Северус, хотя взгляд его жадно скользил по названию, вытесненному золотом по синей коже.

— А разве они уходят из рода, Северус? Или я могу тебя называть Серпентариус?

— Но как ты узнал? Неужели твой отец рассказал тебе?

Регулус как-то по-кошачьи фыркнул.

— Нет, Северус, наш, — и он выделил это слово, — отец ничего мне не говорил. Но примерно на пятый день после возвращения из Европы я устал слушать нытье Кричера о том, что наследник рода Блэк должен больше времени уделять родственным связям, и что для их изучения и существуют гобелены…

— Вот, значит, как, — Северус в задумчивости провел пальцем под нижней губой, — и что же леди Блэк — тоже рада открытию?

Регулус выразительно посмотрел на него своими голубыми глазами:

— Северус, я умею считать. Сириус старше тебя на два месяца. Мне не надо объяснять, что это значит. Я не стал посвящать мать, что гобелен обновился. Но отцу сказал — он как глава рода мог бы скрыть твой портрет. Что он, кстати, и сделал после разговора со мной. Я люблю и уважаю своих родителей. Но… Северус, поверь, я не стану усложнять тебе жизнь, ведь, как бы там ни было — ты мой брат, и я действительно рад этому.

И Регулус протянул открытую ладонь.

— Спасибо, Регулус. Я тоже, — Северус совершенно искренне пожал брату руку.

— Давно ты, кстати, знаешь о нашем родстве?

— С конца октября.

— Почему молчал?

Северус пожал плечами. Потом подумал немного и все же решил, что это проклятие и так связало Принцев и Блэков крепчайшим узлом, и что наследнику рода Блэк неплохо бы знать о нем.

— Все началось около двух с половиной столетий назад. Адара Блэк полюбила Цезариуса Принца…

Северус рассказывал долго. Опустил только про проклятие своей матери — для Регулуса и так было слишком много информации. Однако про зелье наследника, которое варил Септимус Принц для Вальбурги Блэк, он рассказал.

— Я бы на твоем месте поинтересовался у родителей, как у них получился ты, если для того, чтобы родить старшего сына, им пришлось воспользоватся таким средством. Я ничего не хочу сказать, но это наводит на некоторые мысли.

Регулус выглядел раздавленным и несчастным. Не каждый день узнаешь такое. Северус уселся рядом.

— Видишь, брат, многие знания — многие печали.

— Нет, нет. Спасибо, что рассказал мне. Клянусь никому не рассказывать и не передавать каком-либо другим образом информацию о родовом проклятии Принц! Люмос!

На кончике палочки послушно зажегся огонек.

— Регулус, тебе не стоило этого делать.

— Как и тебе. Но я доверился тебе, а ты — мне. Я не хочу тебя подвести даже случайно. Теперь я понимаю, почему ты молчал. Понимаю и то, почему ты не кричишь на каждом углу, что ты — чистокровный, что ты — Блэк. Я сегодня многое узнал о своем роде.

— Знаешь, Регулус, мне думается, что со временем твой род получит отличного лорда.

— Как и род Принц. Почему ты не возьмешь фамилию деда? У нас бы все поняли.

— Не хочу привлекать к себе интерес. Полукровка никого не волнует. Полукровка никому не нужен. А я зато точно знаю, кто чего стоит.

— Но ведь сам Темный лорд тебя обратил на тебя внимание.

— Да, и поверь, я теперь и сам не знаю, как избавиться от этого внимания. Он ничего не делает, и тем более не дает просто так.

— Но он ведет нас к великой цели: чистота крови — это чистота магии.

— Скажи это директору Дамблдору. Или профессору Макгонагалл. Или профессору Флитвику. Или Фрост.

Регулус, открывший было рот, тут же сник.

— У нее день рождения двадцать пятого. И она любит землянику, несмотря на то, что ей не нравится, когда ее зовут по имени. А тебе отлично удается трансфигурация — заколка просто великолепна.

Северус сам не знал, зачем выдал Регулусу эту информацию, но вид приободрившегося брата его порадовал. А Темный лорд — у них еще будет время поговорить про него.

* * *

Прошло две недели с начала второго семестра. Северус, накинув на себя согревающие чары, шел по берегу Черного Озера. Снег хрустел под ногами, солнце щедро освещало и белый снег, и лед, и яркие пятна на нем — студентов, которые решили провести субботний день на свежем воздухе. Северус слегка ухмылялся — сегодня он приступит к реализации своего слизеринского плана по привлечению внимания одной гриффиндорки к своей персоне. Как там говорила Берри — надо показать ей, что он тоже парень, а не справочник по зельеварению на ножках? Он покажет. Принц уже давно присматривался к своей цели, и вот выдался подходящий случай.

На берегу стояло оживление. Лили Эванс пыталась объяснить Мародерам, что такое коньки и зачем они нужны. Она смеялась, щеки раскраснелись от легкого морозца и задора. Рыжие волосы выбились из-под шапки, и солнце с удовольствием играло в них, зажигая огненные искры. Лили сама трансфигурировала ботинки Поттера в коньки и уже вытянула его на лед. Он неловко размахивал руками, пытаясь балансировать в непривычной ему среде. Рядом улюлюкали Блэк, Люпин и Петтигрю, хихикали гриффиндорки. Только Мэри Макдональд стояла поодаль, набычившись. Она никак не могла смириться, что красавчик Блэк бросил ее еще осенью, и жутко ревновала ко всем девчонкам.

— А ну-ка, попробуйте сами устоять на этом приспособлении! Лили, солнышко, сотвори то же и с их обувью! — вопил Поттер, после того как приземлился на пятую точку: вид он имел смущенный и весьма растрепанный. Еще бы! Сам Джеймс Поттер — лучший ловец всего Хогвартса — не может справиться с маггловским приспособлением. Лили подкатила к нему и помогла подняться на ноги. После чего натянула шапку ему на уши и звонко чмокнула в щеку.

— Я согласен выйти на лед только с не менее прекрасным учителем, чем у тебя, Сохатый, — заржал Блэк.

Мэри было оживилась и уже поспешила к Блэку, но он смотрел в другую сторону, на хорошенькую блондинку с Хаффлпаффа, которая уже сама скользила по льду.

— Энни Уотсон! — крикнул Блэк, — О, прекрасная дева! Не оставь меня в беде!

Энни легко подъехала к компании. Как и Лили, она была маглорожденной и поэтому отлично держалась на коньках.

— И что же ты хочешь, Блэк?

— Конечно, вашу благосклонность, леди, но для начала урок катания на этих конях.

— Коньках, — рассмеялась Энни и вернула Блэку заинтересованный взгляд.

У Северуса чуть дернулся уголок губ, глядя на эту сцену. Так будет даже лучше. Он уведет добычу у Блэка, а Лили заставит ревновать. Да и сама Энни Уотсон выглядела очень… аппетитно, а у Северуса проснулся вкус. Он выждал, пока Блэк вдоволь набьет себе синяков, а потом сам выехал на лед. Принц легко трансфигурировал коньки — оказывается, если вещь новая, и если ты знаешь, что у тебя не может не получиться, то все удается. Конечно, Северус не был атлетичным, как Поттер или Блэк, но у него было важное преимущество — опыт. Некстати вспомнилось, как в детстве он долго наблюдал за смеющейся Лили, которая кружила по катку в новеньких коньках, а потом, поддавшись на ее уговоры, он нелепо пытался скользить в обыкновенных ботинках, но все время падал и разбил колени в кровь. Получив на день рождения пять фунтов от матери, Северус не сложил их в свой тайник, в котором копил деньги к школе, а, напротив, выудил все свои сбережения. Но все равно ему не хватило даже на подержанные коньки. Совсем чуть-чуть. Тогда мальчишка решился на отчаянный поступок — он выкрал недостающий фунт из заначки Тобиаса. Коньки Северус купил, и даже научился неплохо на них кататься и выписывать простейшие фигуры. Но Тобиас, обнаружив недостачу, чуть не запорол его до смерти. И даже мать в тот раз не стала защищать его. Обрабатывая потом его раны, и ласково гладя по голове, она сказала очень серьезно: «Северус, Принцы не крадут». Ему было безумно стыдно, но желание присоединиться к забавам Лили было выше логики и разума. Но именно благодаря этому опыту он мог сейчас легко подкатить к Энни Уотсон. И вовремя — Северус подхватил ее, помогая сохранить равновесие, когда в очередной раз упавший Блэк чуть не повалил и свою учительницу.

— Спасибо, э-э… Снейп, — все-таки вспомнила хаффлпаффка его имя.

— Мисс Уотсон, может, вы составите компанию мне? А мистеру Блэку надо бы отдохнуть.

— Вовсе нет, — начал было Блэк, попытался подняться, но снова грохнулся на лед. А Северус тихонько убрал палочку в карман. Все же невербальные чары имеют массу преимуществ.

— Ох, — сказала сердобольная Энни, — я думаю, на сегодня действительно хватит, Сириус.

Блэк не успел ничего возразить, а Северус уже галантно предложил руку Энни, и они заскользили по льду. Северус чувствовал себя в ударе, сердце радостно стучало в груди. Когда, запыхавшись, Северус и Энни подъехали к берегу, он тут же вернул своим ботинкам первоначальный вид и помог девушке. Они уселись на скамейку, стоявшую на берегу, и парень заботливо накинул на нее согревающие чары.

— Ты отлично катаешься, Снейп, я даже не ожидала.

— О, спасибо, но кататься легко и приятно с тем, кто тоже умеет это делать. И, кстати, можно Северус.

— Тогда и ты зови меня Энни.

— Ты придешь сюда завтра, Энни?

— Я бы хотела, но у меня еще не дописаны эссе по зельям и трансфигурации.

— Так давай я помогу тебе — у меня уже все сделано, а потом покатаемся. Идет?

— А так разве честно?

— Так я просто подскажу тебе, где искать нужную информацию, и сэкономлю время. Что тут такого?

— Тогда я согласна, — улыбнулась Энни. — Ну что, я отдохнула, может, еще кружок?

— Конечно, Энни, конечно.

Когда они снова вышли на лед, Северус уловил удивленный взгляд Лили. Кажется, план полностью себя оправдывал.

— Сев!

Лили отловила Северуса как раз перед самой библиотекой и затянула в боковой коридорчик.

— Привет, Лили, — протянул Северус, в глубине души весьма довольный собой. Ну надо же, стоило только пару раз прогуляться с Энни Уотсон, как его подруга вспомнила о его существовании.

— Северус Снейп, а ну-ка расскажи, что ты задумал? — спросила Лили и в подтверждение серьезности своего вопроса скрестила руки на груди.

— Лили, что ты имеешь в виду?

— Я про Энни Уотсон, конечно! — задорно сказала она уже совсем другим тоном, — я так рада, что ты обратил на нее внимание! Она миленькая, правда?

— Ну, да.

— Ой, Сев, ну ты даешь! Не сомневайся, Энни — очень хорошая девушка. Не сказать, чтобы мы были уж самыми близкими подругами, но мы неплохо общаемся. Все же она тоже магглорожденная, у нас много общего. Я думаю, тебе надо пригласить ее на свидание! Она интересовалась тобой. Я, конечно, рассказала о тебе только самое лучшее. Я так рада за тебя! И к тому же из вас выйдет отличная пара, если ты оставишь эти свои слизеринские штучки про чистоту крови.

«Стоп! Стоп! Стоп! Она что — уже сватает мне ее?» — пронеслось в голове Северуса.

— Э-э-э, Лили, я, конечно, тебе благодарен, но позволь, я как-нибудь сам разберусь, что мне делать.

Но, кажется, Лили не слушала его.

— Ох, Сев! У меня для тебя прекрасная новость! Я пригласила ее с нами в эту субботу в Хогсмид! Она согласилась, так что тебе надо только присоединиться к нам — мы пойдем в кафе мадам Паддифут. Это будет двойное свидание!

Северусу захотелось спрятать лицо в ладонях, но он уже достаточно хорошо владел своими эмоциями и мимикой. Поэтому он лишь приподнял бровь:

— Лили, ты думаешь, я не в состоянии сам пригласить девушку на свидание?

Она чуть потупила глаза — видимо, все же смутилась.

— Ой, прости, но я думаю — будет здорово!

— Спасибо, конечно, Лили, но сейчас мне пора — мы договорись с Энни позаниматься вместе в библиотеке.

* * *

— Северус, я, конечно, понимаю, что это не мое дело, но что ты делаешь? — спросила его Берри, после того как они управились с очередным зельем по их проекту.

— Я ставлю котлы на место.

— Не прикидывайся, братец. Я, знаешь ли, тоже бываю в библиотеке. Теперь ты не ходишь туда смотреть на Лили Эванс, теперь ты отираешься возле Энни Уотсон.

Северус пожал плечами. Скрывать от сестры свой интерес он не собирался, да это и было бессмысленно, та раскусила бы его вмиг. Но и всю правду он выдавать ей не собирался — Берри не одобрила бы.

— Не ты ли мне говорила, что можно привлечь внимание Лили, вызвав ревность?

— Да, говорила. Но, вообще-то, имелось в виду, что я буду играть роль твоей типа подружки. Да и Лили Эванс тогда не была чужой невестой. А теперь только ленивый не обсуждает предстоящую свадьбу. Ко всему я еще не знала, что нет никого более неподходящего для тебя.

Северус помрачнел.

— К тому же Энни Уотсон уж точно здесь ни при чем. Или она тебе на самом деле нравится?

— Энни милая.

— Ну, Северус, я надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Северус же не сомневался. Особенно его подбадривала злая рожа старшего Блэка, когда Принц умудрялся первым подать Энни руку или раньше него подсесть к ней в библиотеке. Нравилось ему и то, как на щеках Энни появляются ямочки, когда она улыбается. А еще ему очень нравилось смотреть, как Энни подходит к нему — взгляд так и скользил по приятным округлостям, а воображение дорисовывало то, что не было видно.

* * *

— Снейп, ты решил сменить одну грязнокровку на другую?

— А тебе не кажется, Розье, что это не твое дело? К тому же Уотсон весьма привлекательна, если ты понимаешь, о чем я.

— Ах ты, хитрец, решил найти себе дичь попроще?

Северус пожал плечами, а Розье ткнул его локтем в плечо и с нахальной улыбкой — «Вот я и раскусил тебя» — отправился по своим делам. Вступать в конфронтацию со своим факультетом Северус был готов из-за Лили, но не из-за Энни.

* * *

Так или иначе, а в субботу у Северуса было первое свидание, на которое он сам пригласил Энни. И даже нашел время сообщить об этом Лили, чтобы они с Поттером не рассчитывали на парное свидание. Лили слегка расстроилась, но, кажется, Поттер должен быть ему благодарен. Он шел по подземелью, но не привычному Слизеринскому, а ко входу в гостиную Хаффлпаффа. Сначала из дверей вышла пара девочек не то с третьего, не то с четвертого курса. Они внимательно осмотрели слизеринца с головы до ног, а потом чинно удалились, о чем-то перешептываясь и с интересом оглядываясь на него. Энни не заставила его долго ждать. Она явно прихорашивалась перед свиданием — и это было приятно. Свои светлые волосы она завила и уложила красивыми локонами. Темно-синяя зимняя мантия хорошо сочеталась с черно-желтым шарфом. Но она допустила все ту же ошибку — накрасила глаза тушью, а губы помадой. Хорошо хоть веки не додумалась расцветить или обвести черным карандашом глаза — в таком виде можно было бы сразу отправляться на работу к мадам Пеппер. Или это Северусу только так кажется? Как же объяснить, что ведьмы так не делают, и не обидеть при этом.

— Привет, Северус!

— Привет, Энни. Готова?

— Кажется, да. Но… ты как-то странно смотришь на меня. Что-то не так?

— Нет, нет, все в порядке, — «Вот драккл! Надо все-таки сказать — не могу смотреть на нее!» — но как-то непривычно видеть на твоем лице… ээ…

— Макияж? — подсказала Энни.

— Да. Это ведь маггловские штучки?

— Ну да, а что тут такого? Ты ведь и сам полукровка, или я ошиблась, и ты такой же сноб, как и все слизеринцы? — девушка остановилась. Она поджала губы и уперлась руками в бока.

— Не в этом дело, Энни. Просто… ну ты видела хоть раз кого-нибудь из ведьм с таким макияжем?

— Нет, но, может, просто преподавателям не положено краситься?

— Хорошо, видела ли ты кого-нибудь в Хогсмиде? Может, мисс Розмерту? Или мадам Паддифут? Я не хочу ничего сказать, но ярко накрашенные девушки выглядят как… прости… — и тут Северус остановился, чуть не прикусив себе язык — да, с девушками он однозначно общаться не умеет, — прости, но как магглы. А ты же волшебница. По таким мелочам всегда безошибочно можно вычислить того, кто родился в магическом мире, а кто пришел в него.

— Вот как, Северус. Знаешь, спасибо. А то я все понять не могла эти намеки от девочек. Они мне то зелье для ресниц подсунут, то скажут, что так не красятся, а спрашиваю: «как?» — говорят «никак». Я прямо дурочкой теперь себя чувствую. Ты подождешь меня минутку? Я пойду умоюсь, — сказала Энни и мягко улыбнулась — на щеках снова заиграли ямочки.

Она действительно вернулась очень быстро, и они все же отправились в Хогсмид. По дороге они болтали о какой-то чепухе, а когда Северус попытался взять ее под руку, Энни не стала возражать, а даже радостно воспользовалась предложенной рукой, как будто этого ждала. Он спросил ее, куда бы она хотела пойти, и они направились все же в кафе мадам Паддифут. Что ж, там, конечно, все было приторно-романтичным, но, с другой стороны — столики были крохотные, стулья стояли очень близко, и при этом царил легкий полумрак. Такая атмосфера очень располагала к прикосновениям. Подростки выбрали столик подальше от входа. Северус помог Энни снять верхнюю накидку, как бы случайно дотронувшись. Энни раскраснелась — вроде как от тепла после морозной улицы. И они принялись выяснять друг у друга любимые десерты. Северус не очень любил сладкое и заказал себе кофе с черным шоколадом — все равно ему еще надо сегодня поработать, а Энни выбрала какое-то фруктовое суфле и горячий молочный шоколад. Судя по всему, она была еще та сладкоежка. Северус накрыл ее маленькую ручку своей. Энни опять-таки не возражала, а, лишь улыбнувшись, продолжила рассказывать про свою семью. Парень чувствовал определенное волнение. Все же опыта в подобном деле у него не было. Но спешить не стоило. Одно дело прийти в бордель, где все просто и понятно, другое дело — попытаться соблазнить живую настоящую девушку. Пока, кажется, все шло неплохо. Но тут его взгляд скользнул по залу. В противоположном углу сидели Лили и Поттер. Они болтали о чем-то, поглощенные друг другом. Лили жалась к этому оленю, а он обнимал ее так, что его правая рука совершенно бесстыдно и однозначно сжимала и поглаживала бедро Лили. И гриффиндорку это полностью устраивало. Но самое удивительное было то, что Северус словил себя на мысли, что ему гораздо больше хочется обнять так Энни, чем очутиться на месте Поттера. Хотя… врезать оленю было бы неплохо.

— Северус, все в порядке? — вернула его к реальности Энни.

— Да, прости. Я просто внезапно вспомнил, что недописал в эссе по ЗОТИ один момент. Впрочем, профессору Блуму будет все равно. Было бы хуже, если бы я забыл котел на огне.

Энни рассмеялась:

— Кому — что, а тебе — зелья. Ты, наверное, уже планируешь получить мастерство в зельях?

И снова беседа потекла звонким ручейком. Северус, конечно, время от времени поглядывал на гриффиндорскую парочку, но старался не отвлекаться от беседы. В целом можно было сказать, что свидание прошло хорошо. Энни порывалась было расплатиться, но Северус широким жестом остановил ее. Все же это свидание, и это он пригласил ее.

Но самым приятным впечатлением за день стала рожа Сириуса Блэка, которая вытянулась от изумления, когда он увидел Энни Уотсон, идущую под руку с мерзким Нюниусом. Он обалдел настолько, что даже не смог ничего сказать. Видимо, цензурных слов у него не осталось, а при Энни опускаться до ругани ему не хотелось. Северус лишь нахально ухмыльнулся в ответ.

Когда они почти дошли до родных подземелий, Энни остановилась.

— Спасибо, Северус, я чудесно провела время.

— Энни, я тоже. Может, как-нибудь повторим? — спросил Северус, а сам подошел к ней очень близко, так что их лица разделяло растояние едва ли больше нескольких дюймов.

Он мог видеть, как дыхание Энни стало неровным и поверхностным, как она чуть прикрыла веки и потянулась к нему навстречу. Кажется, это был удачный момент. Северус наклонился — все же он был намного выше, зато и его огромный нос так меньше мешал — и мягко коснулся ее губ своими, не напирая, готовый разорвать поцелуй в любой момент. Девушка чуть вздрогнула, но тут же обвила его шею руками, показывая, что совсем не против. Его руки автоматически сомкнулись на ее талии, и Принц позволил себе прижаться к Энни чуть ближе, ощущая, как ее мягкая грудь коснулась его. Но тут он почувствовал напряжение и отпустил и саму девушку, и ее губы.

— Энн…

— Северус… до завтра, — выдохнула раскрасневшаяся хаффлпаффка и скорее нырнула в объятия гостиной родного факультета.

Северус еще минутку постоял, прислушиваясь к собственным ощущениям, а потом направился в сторону лаборатории — ему действительно предстояло еще много работы. Но если бы кто-то сейчас посмотрел бы на него, то увидел бы чрезвычайно редкое зрелище — улыбающийся до ушей Северус Снейп, в узких кругах известный как Принц.

* * *

Во вторник у Берри был день рождения. Северус уже приготовил для нее подарок. Он уже давно заметил, что Берри любит и неплохо рисует. В конце концов, в прошлом году она помогла ему с открыткой для Лили. Да и всякий раз, когда Северус не мог определиться с внешним видом, она умело подбирала то, что помогало ему выглядеть отлично. Кроме того, часто поля ее тетрадей для записей были покрыты рисунками. Иногда схемы движения палочек превращались в изящные спирали и абстрактные узоры. Он как-то засунул нос в ее свиток по гербологии и был поражен, насколько живыми казались рисунки растений, о которых шла речь. Принц решил подарить сестре краски. Но волшебные краски стоили очень дорого. Еще бы, заказать портрет, который заговорит после смерти изображаемого, или живую картину — стоило баслословных денег. Но, когда Северус углубился в изучение приготовления волшебных красок, оказалось, что самым дорогим компонентом были пигменты, которые добывались из самых разнообразных источников — растения, минералы и даже секреты некоторых животных. В общем, Северус еще на каникулах наведался в магловский художественный магазин. Там он долго зависал среди красок — масляные, акварельные, акрил, гуашь, пастель… И после долгого вынюхивания и даже пробы кое-чего на вкус (безоар за щекой) Северус нашел приемлемые варианты, содержащие натуральные и синтетические пигменты, и даже недорого по сравнению с тем, что он смог бы купить в волшебном мире. Затем пришлось провести несколько вечеров в лаборатории деда. Как ни странно, лорд Принц тоже заинтересовался этой работой, хотя и поворчал, что внук-де не зельями занимается, а какой-то алхимией. И, как итог, они наработали на еще одну статью за авторством С.А. и С.Н.С. Принцев. И вот теперь для сестренки готовы волшебные краски — не хуже, чем те, что делают по старинным рецептам. Правда, когда Северус попробовал ими нарисовать кота, получившийся уродец печально мяукнул, качнул слишком большой головой и покатился кубарем. Парень нарисовал для него блюдце с молоком и домик, куда увечный кот и поспешил спрятаться. Картинку Северус тоже прихватил с собой — может быть, Берри сможет помочь несчастному. Поэтому Принц сейчас шел к башне Рейвенкло, неся в руках довольно большую деревянную коробку. Памятуя о прошлогодней встрече с Мародерами, из которой он выбрался без ущерба благодаря кольцу О’Ши и профессору Флитвику, парень наложил несколько разновидностей чар, которые уберегут его подарок от повреждений. Но в этот раз обошлось без неприятностей — Поттер действительно держал слово, данное Лили, и, вероятно, пытался удерживать своих прихвостней от нападок на Северуса. Когда Принц дошел до ниши, которую они с Фрост уже практически считали своей собственностью, сестра уже была там.

— С днем рождения, мелкая!

— Спасибо, Северус! — отозвалась Берри, встряхнув своими пышными кудрями.

Они быстренько обосновались на подоконнике, не забыв наложить чары отвлечения внимания и полог тишины.

— Держи — это тебе!

Берри открыла коробку и ахнула:

— Северус! Ты с ума сошел! Это ведь стоит целое состояние!

— И это говорит мне кто-то, кто поит кровохлебку своей кровью или шастает в запретный лес вычесывать единорогов, чтобы сделать мне подарок. Но я, как и ты, сделал подарок своими силами.

— Но, Северус, даже компоненты стоят уйму денег.

— Вовсе нет, магловские краски совсем недороги. Пигменты выделить из них несложно. Пришлось, конечно, повозиться с рецептурой, но в итоге краски получились действительно волшебные. Смотри.

И Северус протянул сестре, которая нежно прижимала ящик с красками к себе, листок со своими художествами.

— Правда, художник из меня от слова «худо». Может, ты сможешь помочь бедняге? Кис-кис-кис.

Кот на картинке неохотно вылез из своего домика и жалобно и одновременно противно замяучил.

— Бедная кисонька! — запричитала Берри, увидев уродца, — сейчас я тебе помогу, сиди смирно.

Она быстро наколдовала себе воду и трансфигурировала перо в кисть. Затем, набросав поверх рисунка Северуса карандашом новые контуры, принялась рисовать. Голова так и осталась большой, но теперь было понятно, что это просто котенок. Берри подравняла ему глазки, хорошенько поработала с мордочкой, дорисовала вибриссы, а потом принялась за тельце, исправляя корявые пропорции на более гармоничные. Напоследок толстую палочку, крепившуюся к задней части кота, превратила в пушистый хвост. Кот, смирно сидевший все время, пока Берри его рисовала, с последним мазком принялся урчать и тереться головой о кисточку. Он явно был благодарен. Берри рассмеялась.

— Ну-ка, малыш, давай нарисуем тебе домик посимпатичней, с лежанкой и игрушками.

И Фрост снова принялась за работу — но уже не так тщательно. Скоро она заполнила весь листок, определив котенка в летний сад с птичками и мышками. Где-то сзади виднелся коттедж, в котором, наверное, жили добрые люди. Котик скрылся в густой нарисованной траве, затем снова выпрыгнул на дорожку и принялся гонять какую-то букашку.

— Северус, ты — гений! — воскликнула Фрост и принялась крепко обнимать брата.

— Да, и если ты меня задушишь, некому будет делать краски для тебя!

Берри ослабила хватку и рассмеялась:

— Гений и язва в одном флаконе!

Северус радостно оскалил зубы:

— А ты умеешь делать комплименты!

— Знаешь, мне сегодня достался еще один неожиданный подарок. Посмотришь?

— Конечно, — кивнул Северус: самому интересно, что же придумал Регулус.

Берри протянула небольшую коробочку. Северус чарами, как учил профессор Флитвик, открыл ее. На темно-зеленом, почти черном бархате лежала брошь в виде листика земляники и веточки с цветками. Листик мерцал, переливаясь нефритовой зеленью, казалось, что прожилки камня легли там, где у листка должны были быть жилки. Веточка соцветия была сделана из светлого металла и заканчивалась тремя цветками и одной незрелой ягодкой тоже из нефрита, но почти белого оттенка для цветков и зеленовато-желтого для ягодки. Да, если Регулус сделал эту вещь сам, то ему нет равных в трансфигурации. Северус чисто формально осмотрел вещь на проклятия. Конечно, ничего нет, только рунная вязь, похожая на ту, что была на заколке.

— Можешь смело носить. Кажется, автор тот же, что и у рождественского подарка.

Берри рассеянно кивнула, взяв брошь-землянику в руки. Потом встряхнула головой:

— Ты же все знаешь, Северус. Зачем он это делает?

— Кто?

— Регулус чертов Блэк!

— С чего ты взяла?

— Ну как же, сначала мне дарят перо гиппогрифа, ну вроде просто так, чтобы не тащиться за гусиным. Потом на рождество я получаю в подарок заколку в виде пера все того же гиппогрифа — тут и подпись не нужна, и так все понятно. А теперь ты сдал ему день моего рождения, и я получаю просто невероятно чудесную брошь! Она же теплая, когда берешь ее в руки! Она так и просит, чтобы я приколола ее у сердца! А теперь скажи мне, зачем он это делает? Зачем дает мне надежду на то, что никогда не сбудется? Я — игрушка для него?

И Северуса накрыло ее эмоциями. Тоска неразделенной любви, такая знакомая ему самому, но для него уже… прошедшая? Северус обнял сестру, стараясь утешить, но провалился в собственные мысли. Он живет без этой тоски уже почти месяц — с нового года, с тех пор, как сняли проклятие с рода Принц. Неужели болезнь по имени Лили Эванс прошла? Но сейчас ему некогда об этом думать.

— Берри, он просто не знает, как признаться тебе и самому себе, что любит тебя.

— Правда?

Северус кивнул.

— Я вижу, как он смотрит на тебя. И меньше всего он хочет причинить тебе боль.

— И что же мне делать?

— Ты у меня спрашиваешь? Мне-то откуда знать, я со своими чувствами не знаю, что делать. Носи, если тебе хочется. А потом, может, ты еще и разлюбишь его. Тебе сегодня только исполнилось шестнадцать.

Берри чуть отстранилась от брата, снова покрутила брошь в руках, растегнула пару пуговиц на мантии и приколола брошь на платье — никто не увидит, но она будет носить ее у сердца.

С книгой Поллукса Блэка дело пошло куда веселее. Северус штудировал ее с удвоенной силой, время от времени дергая Регулуса уточняющими вопросами. Брат иногда отвечал сразу, а иногда задумывался и подолгу размышлял. После чего он или предлагал свою гипотезу, или спрашивал отца письмом. Северус сам не писал Ориону, но Регулус охотно выполнял роль посредника. Судя по скорости, с какой приходили ответы, и по тону писем лорда Блэка, тот прекрасно догадывался, откуда у младшего сына такой интерес, если сам он уже успешно освоил анимагию. И Орион уцепился за эту возможность наладить отношения с Северусом и отвечал так подробно, как мог. Принц уже добился определенных успехов в самотрансфигурации — теперь он мог отращивать кошачьи уши, превращать ногти в настоящие острые когти, а зубы — в клыки, по ночам он пользовался преимуществом кошачьего зрения и, в конце концов, начал по собственному желанию покрываться мехом — густым и достаточно пушистым, вполне себе черного цвета, но с более светлым подшерстком. Впрочем, при желании Северус мог слегка менять цвет. Единственное, что ему пока не давалось — хвост. А, как утверждал Регулус, пробовать с зельем раньше, чем он справится с этой частью, было преждевременно. Он уже вдоль и поперек перечитал нужный раздел книги и достал брата, заставляя того раз за разом отращивать кошачий хвост.

— Северус, мне кажется, тебе надо просто расслабиться.

— Как расслабиться? Самотрансфигурация требует предельного сосредоточения и концентрации.

— Верно, самотрансфигурация этого требует. Но все же ты пытаешься превратиться в животное, а значит, надо избавиться от части своей рациональности — у тебя ее действительно много. Ты запираешь свои чувства, а хвост котам нужен не только для баланса, но и для проявления эмоций. Попробуй представить, как подрагивает кончик хвоста от предвкушения добычи, или распушивается — чтобы произвести впечатление, или как здорово им размахивать в гневе! Расслабься, выпусти свои эмоции из-под контроля. Вот у Сириуса никогда с этим проблем не было.

Глаза Северуса сверкнули, но больше он никак себя не выдал: все же Регулус любил Сириуса, несмотря ни на что.

— Ага! Почувствуй эту злость, как было бы здорово выпустить в него когти, как хлещет хвост по бокам.

И тут Регулус сделал совершенно неожиданную вещь — шлепнул ладонью по щеке. Не больно, но до такой степени обидно, что Северус зашипел. И тут он понял, что от него надо. Кот не стал бы себя сдерживать и вести мудро, кот бы ответил на провокацию! Он почувствовал, как волосы на затылке встают дыбом, он выпустил когти и размашисто цапнул руку Регулуса, и ощутил, как длинный пушистый хвост рвется на свободу и яростно дергается из стороны в сторону.

— Регулус, прости! Я…

Брат рассмеялся.

— Вот именно этого я и добивался, а царапины — пустяк. У тебя наверняка есть мазь. Зато ты сделал шаг навстречу своему зверю.

Северус уставился на очень длинный и пушистый хвост — черный, с светло-серыми концентрическими пятнами у основания и кольцами у конца. Он потрогал его рукой — мягкий. Попробовал вильнуть им, не задействуя бедра — получилось отлично.

— Ты знаешь кошек с такой окраской?

Регулус пожал плечами:

— Не факт, что окраска окончательная. Но, может, будешь пантерой? Среди крупных кошек встречаются меланисты. Зато ты не сможешь отрицать, что ты — Блэк! — и Регулус широко улыбнулся.

А потом Северус, не давая брату опомниться, принялся расспрашивать его про первое превращение, вкус зелья, а самое главное — как обернуться снова человеком. Регулус долго и подробно рассказывал, честно предупреждая о возможных опасностях и последствиях. Но Северус и так прекрасно знал о последствиях — Поллукс Блэк не скупился на примеры. Тем не менее желание стать анимагом было огромным. Полнолуние как раз выпадало в ближайшую пятницу, 4 февраля. Северус проверил анимагическое зелье — оно прекрасно сохранилось под стазисом и не изменило своих свойств.

— Значит, пятница, — как можно спокойней сказал Регулус, — только не вздумай проворачивать это один. Гораздо легче обернуться назад в человека, когда рядом есть кто-то. Опять же я предупрежу отца, чтобы он был готов.

— И чем он мне поможет, если я застряну? — спросил Северус, изогнув бровь.

— Он — глава рода Блэк, — невозмутимо ответил младший, — а ты — часть рода. Он сможет тебя вернуть.

Северус кивнул в знак принятия.

* * *

Северус подпирал стенку напротив входа в хаффлпаффские подземелья с максимально доступным ему изяществом. В руке он держал книгу, которую не отрываясь читал — раз уж он все равно торчит тут, так хоть проведет время с пользой. Все же влюбленные — глупцы. Когда он часами простаивал под гриффиндорской башней, никакие книги ему и в голову не приходило читать Он ни о чем не мог думать, пока не помирится с Лили. Но в этот раз недоразумение возникло с Энни, и Северус не придумал ничего лучше, чем воспользоваться той же тактикой, что и обычно — подождать, пока она выйдет, перехватить и поговорить. Правда, когда они ссорились с Лили, он чувствовал себя ужасно виноватым и сразу принимался просить ее прощения. Тут ему хотелось просто прояснить ситуацию. Казалось, все у них было неплохо — за неделю поцелуи в подземелье на прощанье стали привычным делом. Несомненно, Северусу хотелось большего, но пока он не позволял себе заходить дальше легких объятий. И вот сегодня, когда он попытался подсесть к Энни в библиотеке, она прошипела что-то злое вроде «не смей приближаться ко мне, Снейп», подхватила книги и сбежала в свою гостиную. Но завтра у них астрономия, ей понадобятся звездные карты и придется вернуться в библиотеку. А значит, Северусу остается подождать, когда Энни выберется из своей барсучьей норы.

— И долго ты намерен здесь стоять? Я все тебе сказала.

Северус захлопнул книгу и сложил ее в сумку. Сердитая Энни стояла и смотрела на него. Глаза сузились, брови сведены, губы поджаты — но даже так она казалась хорошенькой.

— А вот я не понял, что произошло, если честно. Еще вчера все было хорошо, а сегодня я уже не должен приближаться к тебе. Может, ты объяснишь, в чем дело?

— Тебе объяснить? Пожалуйста! Ты сначала определись, кто тебе нравится, Снейп, а потом морочь девушкам голову. Я своими глазами видела, как ты дарил Эванс цветы и какой-то подарок! А на прошлой неделе — ты шел с какой-то коробкой к башне Рейвенкло и даже не заметил меня. Ты вечно крутишься то возле Эванс, то возле этой Фрост. Но, видимо, только дурочка Уотсон согласилась встречаться с тобой!

— Энни, ну, ты все не так поняла! У Лили сегодня день рождения. Мы дружим с детства — это просто подарок: цветы и книга. А Фрост — и вовсе моя кузина, и, только не злись, пожалуйста, но у нее тоже был день рождения на прошлой неделе! Я не виноват, что они так родились!

Энни все еще злилась и не хотела уступать, но этот парень ей нравился. Снейп, конечно, не был красавцем, скорее даже наоборот, но он был милым с ней, таким внимательным. А еще он так целовался! И при этом не лез ей под блузку и вообще не позволял себе лишнего, хотя она уже почти хотела этого. У Энни уже был неудачный опыт, когда парень только и делал, что лапал и тискал ее. Интересовало его лишь одно, и когда Энни сказала, что не готова, расстались они удивительно быстро. Северуса в этом обвинить было нельзя, но… Он вечно бывал занят, по его словам, и все же успевал уделять внимание и ей, и Эванс, и этой Фрост.

— Энни, — бархатно сказал Северус, подходя к девушке поближе, — я пока не знаю, когда твой день рождения, но ты любишь чернику и молочный шоколад, а еще ты — очень красивая, даже когда злишься. Если ты все еще не веришь моим объяснениям, спроси у Лили — у нее сегодня день рожденья.

— А вот и спрошу!

— Я подожду тебя здесь.

Энни решительно направилась к гриффиндорской башне.

Через полчаса она возвращалась пристыженная — у Лили Эванс сегодня действительно был день рождения. Ее зазывали в гриффиндорскую гостиную, особенно Блэк, но она не пошла — ее ждет Северус. Да и про Фрост он ей тоже не соврал. Энни почувствовала себя виноватой.

А Северус все так же стоял у стены. Она тихонько подошла к нему, обняла и поцеловала — глубоко, жарко и страстно. Как он того заслуживал. А Северус думал, что ревность может быть отличной штукой — в небольших дозах, конечно. Когда они все же разорвали поцелуй — и очень вовремя, потому что управление вот-вот готова была взять на себя лимбическая система, а в штанах определенно стало тесно, Северус, щелкнув пальцами, как фокусник, достал из-за спины красную розу — любимый цветок Энни.

Астрономию в тот день Энни так и не сделала.

Северус возвращался в слизеринские подземелья очень довольный. Скоро он возьмет эту крепость, еще чуть-чуть — и Энни сама придет к нему в объятия. Надо же, подарил цветы Лили, так, чтобы Энни увидела, пристыдил — и вот она уже сама накидывается на него со страстными поцелуями. Интересно, почему с хаффлпаффкой прекрасно срабатывали все приемы, которые в его отношениях с Лили давали только большие проблемы? Видно, Лили настолько привыкла к нему, что все эти цветы, подарки, которые он выбирал как можно тщательнее, не жалея всех своих сил и денег, часы ожидания и его объяснения ничего не значили для нее. Может, и сам Северус тоже был для нее не важен?

* * *

Сказать, что Северус был спокоен перед своим первым превращением — было бы сильным преувеличением. Внешне, конечно, он никак не проявлял своего беспокойства, но те, кто знали его хорошо, заметили. Принц загрузил себя работой сверх обыкновенного. Кроме того, Северус каждый вечер находил время для Энни и отношения их развивались весьма успешно, по той траектории, которой он наметил. Во всяком случае, они уже целовались на каждом свидании и Энни сама намекнула, что не против более откровенных ласк. Это, конечно, в определенной степени было отдушиной, но все же со всеми остальными он стал раздражителен и саркастичен сверх всякой меры. Эйвери и Мальсибер, которые привыкли, что их друг периодически находится в авральном режиме, решили, что у него опять какой-то заказ от Лорда, и не путались под ногами. Регулус Блэк, который знал об истинных причинах раздражительности брата, относился к этому с пониманием. С Фрост они общались не так часто, и ей он рассказал, что планирует один эксперимент, но не хочет говорить, пока все не получится. Берри, чувствовавшая его эмоциональное состояние как никто другой, тоже не лезла к нему, стараясь не провоцировать. Но вот однокурсники прочувствовали на себе всю силу его злого языка. Пару девочек, подошедших с каким-то вопросом по зельям, он едва не довел до слез. Умудрился потерять баллы за дерзость в разговоре с преподавателем. И даже Энтони Нотт, который обычно смотрел ему в рот, начал обходить его по кривой дуге после лекции о необходимости внесения поправок во все зелья, которые он делает, из-за его повышенного коэффициента криворукости. К пятнице Северус сам от себя устал и был рад, что полнолуние наконец-то наступило.

— Северус, — давал последние наставления Рег, — когда выпьешь зелье, появится ощущение, что твое тело растекается. Ты должен начать управлять трансформацией, но доверься своему телу — оно само знает, в кого превратиться. И самое сложное — у тебя должна быть причина, какая-то зарубка и зацепка в мозгу, чтобы обернуться назад в человека. И не задерживайся с оборотом. Ты сам читал, для первого раза — не более минуты. Лучше потом перекинуться еще раз.

— Спасибо, Регулус.

Братья пожали руки. Северус отмерил порцию зелья, сделал надрез и капнул свою кровь. Как и в прошлый раз от крови Блэка, зелье стало серебристо-прозрачным без всякого осадка. Северус, не давая себе задуматься, быстро проглотил зелье. На вкус оно было… никакое. Даже у воды есть вкус в зависимости от источника, но анимагическое зелье не оставляло о себе никакого впечатления. Правда, Северусу было не до анализа — он почувствовал, что его тело стало мягким и гибким, как теплый пластилин, и взялся за дело. Вот когда пригодились все эти тренировки — шерсть, хвост, лапы, когти, уши, глаза. Все изменилось. Все виделось и чувствовалось совершенно по-другому. Запахи! Сколько же запахов! Но секундная стрелка не стояла на месте, большой кот — а Северус ощущал себя именно так — посмотрел на того, кто был рядом. На человека. Точно. Надо вернуться.

— У тебя получилось!

— Ну и какой я?

— Красивый! — повторил Рег разговор, который состоялся четыре лунных месяца назад. — Ладно, ладно, не смотри на меня так. Действительно красивый. И очень необычный. По всем признакам — снежный барс, но окраска — черная со светло-серыми пятнами. Видимо, твоя блэковская природа взяла верх даже над анимаформой.

Северус быстро наколдовал зеркало и обернулся снова. Во второй раз это действительно было легко. Стоило только захотеть как следует, и вот он уже на четырех лапах смотрит на себя в гладкую поверхность. Мысли пока были странными, короткими, но гораздо более ясными и человеческими, чем в первый раз. Видимо, адаптация в новом теле шла успешно. Он внимательно рассматривал себя. Пожалуй, вместе с хвостом он был однозначно больше двух метров. Правда, чуть не половину длины составлял хвост — невероятно шикарный и пушистый. Да и вся шерсть была очень густой и длинной, но при этом тонкой. В целом он был похож на пантеру, но несколько мельче, да и лапы покороче, что делало его более приземистым. Шерсть была черной, и по всему телу были разбросаны более светлые, серые кольцевидные пятна, в середине самых крупных имелось еще одно пятнышко. Такие же пятна шли и по хвосту. Северус вильнул им, покрутился вокруг себя, стараясь рассмотреть и привыкнуть к своему второму облику. Нос был черным, а вот глаза — серо-голубыми. Да, если бы не длинная густая шерсть и очень длинный хвост да цвет глаз, можно было бы считать себя пантерой. А если бы не окрас — ирбисом. Насколько Северус знал, среди ирбисов не было меланистов. Что ж, он будет исключением. Даже жаль, что такую красоту не покажешь девчонкам. Вот в таком виде он бы точно не знал конкуренции. Но Лили не умеет держать язык за зубами. А Энни? С ней, конечно, здорово, но Северус не планировал ничего серьезного, а показывать свою анимаформу, просто чтобы похвастаться или привлечь внимание — он же не Поттер, в конце концов. Он еще раз прошелся по классу. Попробовал рыкнуть — но вышло скорее какое-то ворчание. И, весьма довольный собой, превратился в человека.

Северус был настолько счастлив, что не удержался и попробовал по свежим эмоциям вызывать патронуса:

— Expecto patronum!

С палочки легко и быстро сорвался серебристый — вполне натурального окраса — ирбис. Значит, это и есть его истинная сущность. Вот так, прощай, лань.

— Ого, — вымолвил Регулус, — а ты — силен. Жаль, я не додумался тогда вызвать патронуса. Мне не дается это заклинание.

— Так попробуй сейчас.

— Ты думаешь, получится?

— Почему нет. Это не сложнее, чем стать анимагом. Впрочем, можно еще думать о том, кого любишь. Главное, чтобы эмоции были сильными, пусть и с оттенком горечи — но яркие, то, что даст твоему патронусу силы, то, что он захочет защитить.

Регулус решительно достал свою палочку, сосредоточился и взмахнул:

— Expecto patronum!

С кончика вырвалось серебряное облако с очертаниями какого-то небольшого четырехного животного, но, так и не оформившись до конца, развеялось. Тогда, сжав покрепче палочку и даже прикрыв глаза для большей концентрации, Регулус обратился к другим воспоминаниям.

—Expecto patronum!

И по лаборатории закружил серебристый кот. Полупрозрачный ирбис понюхал своего родича и лизнул. Большой кот и малый принялись играть, а Северус и Регулус молча наблюдали за своими защитниками, оба довольные собой. Сегодня они превзошли себя.

Северус вышагивал на восьмом этаже — если верить Кровавому барону, то где-то здесь должна появиться Выручай-комната. А эта комната его очень даже выручит. Ведь с Энни дела обстоят прекрасно, и если бы была возможность уединиться, то они были бы еще лучше. Северус вспомнил, что Мальсибер как-то рассказывал, что в Хогсмиде можно снять комнату на час или два. Но этот вариант ему не подходил — слишком уж прозрачны, ясны и четки были бы его намерения, пригласи он туда Энни. А девушка, похоже, еще сама не определилась, как далеко она готова зайти в отношениях с ним. Они встречались в библиотеке — но там много людей и нельзя шуметь. Гуляли по двору, сидели на скамеечках — но было еще слишком холодно, все члены стыли. Даже на Астрономической башне у них как-то было свидание — но не они одни там бывали. Были бы они из одного дома, можно было бы найти неприметный общий уголок или выпереть соседей по комнате на часок, но в чужую гостиную привести кого-то не так просто. Целоваться в коридорах — это так неудобно, кто угодно может пройти мимо, отсутствует душевный покой. К тому же всегда можно нарваться на Филча, который, несмотря на доброе лично к Северусу отношение, в плане неформального общения особей противоположного пола был непреклонным, что твой Магомет. Было бы лето, можно было очутиться друг с другом в лесу. Но до укромных полянок еще идти и идти, а если местные жители поймают тебя, то можно получить по ушам. Вот Северус и ходил по восьмому этажу, надеясь неизвестно на что. И его надежды оправдались в полной мере.

После третьего захода в стене появилась дверь, которой раньше не было. Он заглянул внутрь — в небольшой комнате было невероятно уютно. Она чем-то напоминала его комнату во Фрост-хаусе. Цвета обстановки были серебристо-зелеными, а мебель — из темного ореха. В комнате присутствовал очень удобный диван, который Северус оглядел особенно тщательно. На полу был расстелен мягкий ковер, и даже был небольшой камин. Было бы так удобно усесться вдвоем, наблюдать за пламенем и целоваться. Это было то, что надо! Северус вышел из комнаты, вышел из коридора, а потом вернулся — никаких дверей. Пройдя трижды, с теми же мыслями, он снова вызвал комнату с похожей, но несколько другой обстановкой — появились книжные полки. Северус заглянул в одну из стоящих на них книжек и залился краской. Но картинки были захватывающие, так что в этот раз он определенно задержался в комнате подольше. Кстати, и полотенце нашлось очень вовремя. В общем, это была удивительная комната. Северус даже прихватил книжку с собой. Удивительно, но он спокойно ее вынес. Потом подумал и все же вернул на место. Вряд ли кто-то будет шарить по его вещам, но все же пусть будет там, откуда он ее взял. А вот ковер вынести не удалось. Он исчезал, стоило только выйти из комнаты. Возможности комнаты захватывали. Их хотелось изучить поподробнее, но времени было не так много. Ему еще надо было увидеться сегодня с Энни. Да и Темный Лорд вспомнил о его существовании и через Люциуса передал заказ — зелье Пастыря, оборотка и сыворотка правды. Если его схватят за изготовлением последних — мало не покажется, во-первых, нужна лицензия зельевара, а во-вторых, для сыворотки — еще и разрешение от министерства. Но Лорда это, видимо, не волновало — главное, его устраивало качество зелий Северуса.

* * *

Северус возвращался из теплиц — там он набрал с разрешения профессора Спраут травы, необходимые для лекарственных зелий. Он уже почти прошел весь внутренний дворик, как вдруг ему показалось, что за ним наблюдают. Принц внимательно оглядел все окрестности, но ничего не заметил. Тем не менее чутье кричало: «Опасность!» А чутью Северус доверял, оно не раз выручало его в стычках с Мародерами. Вот и теперь он потянулся за палочкой, но был сбит с ног огромной черной тварью. Огромные зубы клацнули у самого носа. Черный пес, а через секунду уже Сириус Блэк прижимал его к земле.

— Поговорим, Нюнчик!

— Не о чем нам с тобой разговаривать, Блэк, — выплюнул Северус. Как он мог не предусмотреть этого — забыть, что Блэк анимаг. И кольцо О’Ши пока молчало — магии к нему никто не применял.

— А я вот думаю, все же есть о чем.

Блэк соизволил подняться, да и Северуса поднял и рывком прижал к стене, держа за грудки.

— Что у тебя с Энни Уотсон?

— Не твое собачье дело, Блэк.

Сириус встряхнул своего противника и чувствительно приложил лопатками к каменной стене.

— Нет, ошибаешься, мое. Слушай меня, Нюниус. Я два раза повторять не стану. Если ты действительно любишь Энни Уотсон, и у вас с ней все серьезно, и ты женишься на ней, то я отступлю, не буду мешать. Но, если ты, слизеринская тварь, думаешь, что магглорожденные — легкая добыча, то ты ошибаешься. Как понял, что с Эванс тебе не обломится, и что Джеймс тебя за нее на кусочки порвет, решил переключиться на другую — более беззащитную. Ты ведь не станешь лезть к девчонке из волшебной семьи — ее отец, братья, дяди наваляют тебе, а за Энни, думаешь, заступиться некому? Так?

И Блэк снова приложил его о стену. Но хватка его слегка ослабла, и Северус смог незаметно вытянуть палочку. Блэк же продолжал:

— Так вот, Нюнчик, я хочу тебя уверить, что ты ошибаешься, и если ты обидишь ее — то будешь иметь дело со мной!

— Нет, Блэк, ты меня совершенно не привлекаешь, и я не собираюсь иметь дело с тобой, а вот Энни очень нравится все, что я с ней делаю, — нахально ухмыляясь, прошипел Северус.

Блэк не сдержался и врезал ему по лицу — в носу отчетливо что-то хрустнуло.

— Ах ты тварь! — не выдержал Блэк и взревел, — думаешь, тебе все можно? Думаешь, твои слизеринские друзья вступятся за тебя? Твои Пожиратели Смерти? Или ты уже и сам — один из них? Так знай, что и на вас найдется управа! Дамблдор говорит, что настоящая сила — это любовь, а вы не любите никого, кроме себя! И поэтому вы обречены, вы проиграете! Вы ничего не смыслите ни в настоящей силе, ни в благородстве, ни в справедливости, ни в верности принципам!

— Конечно, а ты, видно, смыслишь? А как же принципы твоей семьи — «чисты навек»? Как же верность? Ты же предал их!

— Я ушел, потому что они совсем ничего не понимают и сдвинулись на чистоте крови. Мы должны защищать магглорожденных, в их жилах течет такая же кровь. А они все извратили, я не хочу иметь ничего общего с этой кучкой поклонников Волдеморта. И вообще, какое тебе дело до моей семьи?

Тут Северус все же перехватил свою палочку так, что смог выписать петлеобразное движение:

— Incarcerous!

А затем невербально добавил:

-Langlock!

Веревки оплели тело Сириуса Блэка почти целиком, а язык намертво прилип к небу — слишком много силы и ненависти вложил в заклинания Северус. Принц все же не удержался и пнул упавшего ногой — нос ощутимо болел.

— А теперь ты, Сириус Блэк, послушай меня. Я буду делать то, что считаю нужным. Но я не буду никого принуждать — я ведь не Мародер, чтобы стягивать с кого-либо нижнее белье силой. И ты, конечно, можешь уйти из семьи, но все равно останешься Блэком. Черного кобеля не отмоешь добела. И я буду столь любезен, что объясню тебе, какое мне дело до твоей семьи.

Северус наклонился к самому уху Блэка, который отчаянно вращал глазами, не в силах пошевелиться или выкрикнуть проклятие, и прошептал:

— Я и сам — наполовину Блэк. У нас общий отец, брат.

Северус сплюнул — плевок пролетел в дюйме от Сириуса. Принц поднялся, подобрал свои травы. У самого входа он обернулся:

— Если не веришь мне — можешь спросить у Регулуса. Вот его ты точно предал, оставив одного. Finite!

Северус на прощанье все же снял с Блэка «инкарцеро» — февраль на дворе, еще околеет. А расстраивать Регулуса не хотелось. И слизеринец поспешил в больничное крыло — сам себе он нос вправлять не рискнул, но время терять нельзя, парень чувствовал, что начинается отек. А ведь у них через пару часов свидание с Энни.

* * *

— Ну вот, Северус, теперь твой нос такой же, как и раньше.

— Спасибо, мадам Помфри.

— Пожалуйста, только скажи, скоро ли ко мне придут еще пациенты и с какими повреждениями?

Северус ухмыльнулся — колдомедик все понимала.

— Не думаю, мадам Помфри, что к вам кто-то придет. Сегодня пострадал только мой нос, если не считать чье-то самомнение.

Колдоведьма вздохнула:

— А я все надеялась, что вы повзрослеете и это глупое противостояние закончится. Видимо, я ошиблась, и вы так и будете подлавливать друг друга в коридорах до конца обучения.

— Возможно, кто-то еще не повзрослел, — пожал плечами Северус.

Он распрощался с мадам Помфри и поспешил в лабораторию. Надо заняться зельями, потом — своим внешним видом. Сегодня у него были большие планы на вечер. Но собака Блэк умудрился испортить всю атмосферу. Пару месяцев назад примерно с такой же речью Северус и сам обращался к Поттеру. Но ведь речь шла о Лили! С Энни он и не планировал ничего серьезного. Что ж, Принц даст ей понять, что ей не стоит рассчитывать на что-то большее, чем легкий роман, и уж точно не будет давить на нее, если она откажется. В конце концов, всегда можно найти кого-то посговорчивее.

Вечер наступил быстро. Северус справился со всеми своими делами, даже около получаса провел в ванной, смывая с себя все, что можно смыть, и уже ждал Энни у входа в Хаффлпаффскую гостиную.

— Привет, Северус, — Энни сверкнула голубыми глазами и улыбнулась ему.

— Привет, Энни. Помнишь, я обещал тебе кое-что показать?

— Конечно, — и она кокетливо повела плечиком.

— Только нам надо подняться на восьмой этаж.

— Ого, с самого низа на самый верх.

Северусу хотелось позанудствовать, что вообще-то есть еще более нижние уровни подземелья, а Астрономическая башня все же будет повыше, но сегодня ему не хотелось спорить с девушкой. Он подал ей руку:

— Прошу за мной, моя леди. Позвольте быть вашим верным рыцарем.

И он низко поклонился, протянув руку.

Энни изобразила шуточный реверанс, вложила свою ладошку в его, и они отправились наверх. Когда они добрались до нужного коридора, Энни сначала не очень-то поняла, зачем Северус выхаживает туда-сюда, но вот появилась дверь Выручай-комнаты.

— Прошу, — Северус открыл перед девушкой дверь, пропуская ее вперед.

— Как ты узнал про эту комнату? Это просто супер! — воскликнула Энни, внимательно оглядывая помещение.

Северус отметил, что комната выглядела несколько иначе, чем утром. Видимо, она подстраивалась и под желания Энни. Сейчас комнату заливал мягкий свет, а ковер на полу был не серебристо-серым, а медово-желтого цвета. Диванчик был пошире и пониже, а обивка — из более мягкой ткани и опять-таки не зеленая, а скорее салатовая, с нежным цветочным узором. На стенах появились какие-то романтические картины, а по углам — комнатные растения. Северус тайком сорвал листик — но он тут же исчез, едва стоило его оторвать. Иллюзия, но невероятно качественная.

— Энни, может, присядем прямо на ковер? Я разведу огонь?

— Давай.

Северус немного поколдовал в камине. Потом вытянул из сумки коробочку с пирожными — он еще накануне сделал заказ в кафе мадам Паддифут, и утром сова принесла посылку с любимыми черничными пирожными Энни. Оглядевшись, Северус в углу заметил чайный столик с заварником и двумя чайными парами. На одной резвились нарисованные барсуки — это явно для Энни. А по другой скользили змейки — это уже для Северуса. По заварнику важно расхаживали все четыре геральдических символа Хогвартса. Он заварил мятный чай — опять же не зря принес с собой. Хорошо, что комната обо всем позаботилась и не пришлось мучаться с трансфигурацией. Такая красота у него бы не получилась. На секунду Северус задумался, знали ли об этой комнате Лили и Поттер. Но эта мысль быстро улетучилась, поскольку Энни уже скинула мантию и туфли и ждала его на ковре у камина. Верхняя пуговица блузки расстегнулась, и Северус уставился в вырез, но тут же взял себя в руки. Они принялись за чай и пирожные, смеясь и кормя друг друга с ложечки. Когда с угощением было покончено, Энни сказала:

— Северус, у тебя вот тут капелька шоколада, позволь, я уберу.

Она придвинулась к нему, провела языком по губам и начала долгий, тягучий и сладкий поцелуй. Руки Северуса зажили собственной жизнью и принялись исследовать то, до чего давно хотели добраться. Энни не возражала, а, напротив, сама занялась чем-то похожим. Вскоре у обоих сбилось дыхание, и они начали постепенно избавлять друг друга от одежды. Сквозь туман возбуждения Северус вспомнил одну важную вещь — надо объяснить все Энни. Поставив самые легкие окклюментные щиты, чтобы мыслить трезво, Северус разорвал поцелуй:

— Энни…

— Ммм?

— Постой, прежде, чем… Ну, я хочу, чтоб ты знала. Ты очень красивая, ты мне очень нравишься…

— Ты мне тоже, Северус.

— Но я не могу тебе обещать совместного будущего. После школы я поеду в Италию, меня ждет обучение на мастерство. Просто чтобы ты понимала. Мы еще можем остановиться, если ты не хочешь. Я пойму, честно. Я могу подождать, если тебе надо подумать. Или останемся просто друзьями.

— Это так мило, Северус, — прошептала Энни, расстегивая бюстгальтер, и продолжила целоваться.

Больше Северус не стал себя сдерживать.

* * *

Северус и Энни довольно часто наведывались в Выручай-комнату — к взаимному удовольствию. По меньшей мере так думал сам Северус, да и к Энни, пусть и не сразу, но он смог подобрать ключики. И вот, примерно через месяц, после открытия этой воистину волшебной комнаты, Энни лежала на плече у Северуса и водила нежными пальчиками по его груди, играя с редкими волосами. До отбоя было еще минут сорок, и можно было просто поваляться. Хотя для Северуса это было, конечно, роскошью, но он уже сделал всю срочную работу в лаборатории, а писать эссе он давно научился за пологом кровати, не беспокоя соседей.

— Северус.

— Да, Энни?

— Я бы хотела кое-что спросить у тебя.

Северус лежал расслабленный и довольный и совершенно не ожидал подвоха.

— Итальянский ведь похож на латынь? Наверное, его не сложно выучить?

Тут Северусу стало как-то не по себе, и вся расслабленность мигом испарилась.

— В целом ты права, а зачем тебе?

— Я просто думаю о будущем. Мы же поедем после школы в Италию, ведь так?

Северус приподнялся на локте. Как бы ни была хороша Энни, он явно на такое не рассчитывал.

— Мы? В Италию? Энни, я ведь тебе сказал, что не могу обещать тебе совместного будущего.

— Но как же? Я ведь доверилась тебе. Я готова за тобой хоть в Италию, хоть на край света. Нам же хорошо вместе. Я думала, что тебе просто надо убедиться, что ты проверяешь меня… Я думала, мы поженимся после школы…

Голос ее дрожал.

— Энни, ты мне нравишься, нам хорошо вместе, но я же не звал тебя замуж, — Северус понимал, что говорит что-то не то, но не знал, какие бы слова успокоили девушку, но при этом не давали бы ей ложной надежды.

Энни подскочила, замотавшись в простыню:

— Это все из-за Эванс, так? Чем она лучше меня, а?

— Да при чем тут Лили?!

— Ах, Лили! Или у тебя много таких дур, как я?

Энни принялась быстро одеваться.

— Энни, — Северус попытался взять ее за руку, но девушка резко отмахнулась от него. Она уже натянула на себя мантию.

— И не смей больше прикасаться ко мне, козел! — крикнула напоследок Энни и выскочила, громко хлопнув дверью.

Северус Принц остался в одиночестве и чувствовал себя отвратительно. Вот как его можно было понять неправильно? И все же ощущение, что в чем-то Энни была права, не покидало его. В Выручай-комнате стало как-то неуютно.

Примечание к части

Если что, в первом абзаце имеется цитирование, хоть и неполное и неточное, песни М.Науменко (группа Зоопарк) "Хождения", которая очень точно передает ощущения Северуса.

Северус не знал, грустить ему или радоваться. Энни порвала с ним окончательно и бесповоротно — она гордо его игнорировала, ходила в окружении подруг, которые осуждающе на него смотрели, а иногда презрительно фыркали. Северус еще пару раз попытался наладить с ней отношения — все же она умудрилась заставить его почувствовать себя виноватым. Но подвиги с простаиванием под дверями он повторять не стал. К тому же у Энни очень быстро нашелся новый утешитель — Сириус Блэк. Теперь эта парочка везде ходила вместе, часто составляя компанию Поттеру и Лили. Общение с последней сокращалось стремительно, как будто источник иссяк, и озеро обмелело. Почему-то — опять! — Лили посчитала во всем виноватым его.

— Мне стыдно, Северус, за тебя! Я думала, вы с Энни будете хорошей парой, а ты разбил ей сердце.

— Но, Лили, во-первых, я ничего не обещал ей…

— Все видели, как ты за ней ухаживаешь — свидания, цветочки. Это было так мило, а ты — все испортил! Я уже прикидывала, нельзя ли провести двойную свадьбу.

— Лили, дай мне договорить. Во-вторых, я ее честно предупредил, что не рассчитываю на серьезные отношения, она могла закончить их в любой момент.

— Энни думала, это такая проверка, что ты ее любишь, но сам себе боишься признаться! Ты же подарил ей красную розу!

Северусу хотелось побиться головой о стену — разговаривать с Лили было решительно невозможно. Видимо, Северус априори был виноват во всем. У него остался последний аргумент:

— В-третьих, она сама меня бросила — и посмотри, как быстро она нашла мне замену! Я пытался помириться с ней…

— Сев, ну как ты не понимаешь? Она не может быть теперь с тобой. А Сириусу Энни уже давно нравилась. Он так ревновал ее, но проявил благородство — не стал лезть к вам!

Северус потер переносицу — да уж, не стал. Но Лили он не будет рассказывать об этом. В том, что братец Сириус будет молчать об их родстве, он даже не сомневался. Конечно, еще один родственник-слизеринец ему не к чему.

Северус смотрел на Лили и вдруг словил себя на мысли, что скорее чувствует досаду и раздражение от такого общения. А ведь раньше он бы уже думал, как загладить несуществующую вину перед ней — за всех слизеринцев, за своих друзей и даже за свои увлечения он должен был оправдываться перед ней. Неужели это родовое проклятие делало его слепым? Он поклонялся ей как богине, а теперь перед ним стояла обычная девушка. Да, очень красивая, да, все такая же открытая и храбрая, но почему-то ее справедливость была какой-то однобокой. Разочарование — вот что он испытывал сейчас. Он тяжело вздохнул:

— Лили, ты, видимо, не хочешь ни слушать меня, ни слышать. Так я ничего не докажу тебе. Нам всем нужно время, чтобы успокоиться.

Пришлось даже воспользоваться окклюменцией, чтобы это прозвучало спокойно и беспристрастно. Лили почувствовала его отстраненность, поджала губы и произнесла перед тем, как уйти:

— Да, Северус, тебе стоит подумать об этом. Ты поступил с Энни некрасиво, затянув ее в постель.

Ну хоть скользким гадом не обозвала. Хотя совет она дала дельный — надо действительно подумать об этом. Но Северус решил для начала поговорить еще с одним своим другом, который считался если и не знатоком женских сердец, так дамским угодником точно.

— Ну, а что, собственно, ты хочешь от меня услышать? — спросил Мальсибер, усевшись прямо на стол и покачивая ногой, после того как выслушал друга. — В целом ты — молодец, учитывая, что это фактически твой первый подкат к девушке — о твоей драгоценной Эванс давай не будем — все прошло весьма успешно. А что ты сам хотел от этих отношений?

— А что хотят от общения с девушками?

— Много чего, Северус. И это не исчерпывается только поцелуями, обжиманиями и сексом. Девушки — восхитительны. Они обворожительны и чудесны во всем, начиная с того, что на них гораздо приятнее смотреть, чем на большинство парней, заканчивая их удивительно тонкой душевной организацией. Одна девушка зачастую испытывает эмоций больше, чем десяток парней. В этом-то и состоит сложность. Они слушают нас, но слышат то, что хотят услышать. И даже со слизеринской изворотливостью не всегда удается понять, что же они услышали из того, что ты им сказал, и какие выводы сделали из твоих поступков. Они думают одно, говорят другое, а делают третье. И это наши проблемы, что мы недостаточно чувствительны, чтобы все это уловить и понять. Насчет женщин —не знаю, тут у меня совсем нет опыта, но, очевидно, я пока еще просто не могу понять, до какой же степени они хороши.

— И что же мне делать? Ну, с Уотсон?

— А ты еще хочешь с ней общаться, хотя бы дружески?

— Я не уверен.

— Не уверен, значит, не хочешь. Она, конечно, такая соблазнительная, но вот ее происхождение… Этим девочкам надо бы самим понимать, что ни на что серьезное они не могут рассчитывать.

— Марк, давай сейчас не будем про чистоту крови.

— Ладно, я понял, — и Мальсибер примирительно выставил руки ладонями вверх. — Ничего тебе не надо делать. Смирись с тем, что какое-то время ты побудешь козлом в глазах этой Уотсон и ее подруг. Если она умна, то со временем простит тебе то, что она не так тебя поняла. Если нет, то тем более не стоит о ней печалиться. А в следующий раз просто будь внимательнее к девушкам. Они все очень разные, но самое главное — это умение видеть, насколько каждая из них прекрасна. Тогда ты просто не сможешь их обидеть. Как я!

И Мальсибер рассмеялся беззлобно и легко.

— Спасибо, Марк.

Северус в задумчивости провел пальцем под нижней губой. По словам Мальсибера, все не так уж и страшно.

Выслушав два противоположных мнения — «ты — козел», и «ничего страшного», Северус принялся размышлять. Итак, чего он хотел и чего добился? Во-первых, он думал таким образом вызвать ревность у Лили. Но тут план провалился — Лили с каким-то нездоровым энтузиазмом восприняла начало его ухаживаний за Уотсон, и с таким же осуждением с ее стороны он столкнулся в конце. В итоге по первому пункту он оказался даже в минусе по сравнению с начальным положением вещей. Во-вторых, он намеревался наладить близкие отношения с хорошенькой, симпатичной ему девушкой. Тут успех был, хоть и неполный. Отношения налажены, весьма плодотворные и приятные, но прекращены из-за недопонимания. Лили утверждает, что не надо было ухаживать и вводить этим Энни в заблуждение. Но скажите на милость, ему надо было подойти и сказать: «Хэй, детка, ты меня возбуждаешь, пошли займемся любовью?» Северус слышал, что в среде хиппи так можно, но где обитают эти прекрасные создания, он не знал. Ему вспомнилась новогодняя вечеринка в маггловском доме родственников Фрост. Где теперь эта девушка, что сидела у него на коленях и целовала? Сам же Северус обитал в Хогвартсе, где любая ведьма на такое предложение в лучшем случае покрутит у виска, а в худшем проклянет его или сглазит. Конечно, он ухаживал за Энни, проявляя свой интерес. Или, может, надо забыть про секс до свадьбы? Или ходить за этим исключительно к мадам Пеппер? Но ведь его собственные наблюдения за другими показывали, что так поступают далеко не все. Может, надо было не просто сказать, а еще переспросить Энни, поняла ли она, что он не предлагает серьезных отношений? Но когда красивая девчонка раздевается перед тобой, тут как-то вопросы пропадают. Однозначно, Северус приобрел ценный опыт отношений с девушками. И еще понимание того, что он в любой момент может оказаться козлом. Была еще третья цель, которая появилась в процессе реализации плана, и уж она выполнена на сто процентов — выбесить Блэка. Он вызвал воспоминание — даже через месяц приятно вспомнить, как Блэк валяется в твоих ногах.

Но самое главное были не все три эти пункта. Самое главное, он понял, что разочаровался в Лили. Осталось понять, что же такое он чувствует к ней. Ведь она все еще ему не безразлична. Ему все еще обидно, когда она обвиняет его, даже не выслушав. Лили все еще много значит для него.

* * *

Фрост откинула косу за спину, когда они закончили редактировать уже третью совместную статью. Теперь можно показывать ее профессору Флитвику, и можно было бы заняться этим прямо сейчас. Но девушка чувствовала, что брат хочет с ней поговорить.

— Ну, что, дон Жуан, судя по всему, твоя донна Анна прокинула тебя?

— Вот ты смеешься, а я оказался кругом виноватым.

Берри вскинула бровь:

— И теперь ты хочешь от меня услышать, что это не так?

— Нет, это я уже услышал от Мальсибера. Но я теперь не могу понять, что же я чувствую к Лили.

— А вот это уже интереснее, — оживилась девушка.

Честно говоря, Северус и не собирался обсуждать с сестрой свою интимную жизнь, но вот если она поможет ему разобраться с чувствами по отношению к Лили, будет здорово.

— Ну, давай разбираться. Ты, я вижу, уже созрел, — между тем продолжала Фрост.

Она потянулась в сумку и достала ту самую зачарованную тетрадь, что подарил ей брат на прошлый новый год. Слегка полистав, она открыла страницу, на которой была расчерчена таблица с вопросами.

— Ты согласен ответить на несколько вопросов?

Северус кивнул.

— Только не перебивай, не задумывайся, зачем именно их я задаю, и постарайся быть максимально честным с собой. Готов?

— Давай.

— Считаешь ли ты ее умной?

— Да, конечно, она очень умна и талантлива.

— Хорошо. А есть ли кто-то, кого бы ты тоже считал умным? Среди девушек, я имею в виду?

— Ну хотя бы ты.

— О, спасибо, это приятно. А кто-то еще?

— Алиса Стоун с Рейвенкло.

— Хорошо. Думаешь ли ты, что она интересный собеседник?

— Да, но не на все темы я могу говорить с ней свободно.

— А с другими девушками?

— С тобой очень интересно. С Алисой можно поспорить на уроках.

— А с Энни?

— Ммм, с ней было приятно общаться, она милая.

— Считаешь ли ты Лили красивой?

— Да, Лили очень красива.

Берри сделала пометку.

— Назови мне, пожалуйста, еще девушек, которых ты тоже считаешь красивыми.

— Ну, Энни Уотсон. И, пожалуй, Фанни Флинт. И Ханна Хаббот. Вообще симпатичных девушек много…

— И как давно ты это начал замечать?

Северус задумался:

— Наверное, после нового года.

— Хорошо, значит, после того как снял проклятие, ты обнаружил, что вокруг тебя полно симпатичных девочек.

И Фрост снова сделала пометку на листе.

— Хорошо, скажи тогда, как часто ты думаешь о Лили сейчас?

— Честно говоря, у меня сейчас столько работы, что мне думать о чем-то другом приходится редко.

— Мгм, а про Энни? Как часто думал ты про нее, когда вы встречались? Чаще, чем про Лили?

— Да, пожалуй, чаще, — ответил Северус. Краской заливаться не стал, когда вспомнил, в какие именно моменты он про нее думал — все же менталистика очень помогает держать лицо. В своих фантазиях о Лили дальше поцелуев он не заходил никогда — он не мог опошлить ее образ таким низменным способом. Но надо признать, что последние несколько месяцев он думал о Лили гораздо, гораздо меньше, чем раньше.

— А что бы ты почувствовал, если бы узнал, что Лили должна уехать навсегда, и вы больше не увидитесь?

— Грусть, печаль, тоску.

— А Энни?

— Пожалуй, мне было бы слегка жаль.

— Так-так. А что ты чувствуешь, когда Лили общается с тобой?

— Вот это-то и странно, Берри. Я ощущаю раздражение и разочарование.

— Я думаю, это оттого, что ты еще не принял свои новые чувства к ней и пытаешься относиться по-старому, а у тебя не получается. Но сейчас не об этом. Что насчет ревности к Поттеру?

— А вот тут все по-прежнему. Мне все так же хочется съездить ему по морде из-за Лили.

— Очень интересно. А вот представь такую ситуацию. За мной начинает ухаживать, скажем… нет, Поттер не подходит, ты его из-за Лили терпеть не можешь, Люпин тоже — он оборотень, отягчающее обстоятельство, оба Блэка не годятся, они ж твои братья, все сложно с ними… О! Скажем, Петтигрю? А? Чтобы ты почувствовал?

Северус представил. Его аж передернуло. Как это ничтожество смеет даже приближаться к его сестре?!

— Отравлю, — коротко выдал Принц.

Берри радостно потерла ладошки.

— А что ты почувствуешь, если я должна буду уехать, и мы никогда не увидимся?

— Грусть, печаль… Драккл, ты хочешь сказать, что я отношусь к Лили, как к сестре? И потому ревную к Поттеру?

— Ага, — кивнула довольная Берри. — Заметь, ты сам это сказал.

— А ведь похоже на правду. Только мне надо еще смириться с этим. А что это у тебя, кстати, за опросник?

— О, — Берри потупила глаза, — если честно, я его составляла для себя. Там еще около сорока вопросов, но с тобой, думаю, и так все понятно. На каникулах раздобыла маггловские книжки по психологии. Думала, это поможет мне разобраться в себе.

— Себе диагноз поставила?

— Угу, — буркнула сестрица.

— Я могу тебе как-то помочь?

— Да. Не спрашивай меня про него. Это пройдет — рано или поздно. Мне даже не надо искать способ снять проклятие. Просто долбаный пубертат. Гормоны, эмоции, все такое.

— Иди сюда, дурашка.

Северус притянул Берри к себе. Такая умница, такая красавица. И Регулус ее любит. Но не может переступить через себя. Как же это глупо.

Когда Северус разобрался в себе, жизнь стала намного проще. Даже зелья варились как-то веселее и легче. Перестав злиться на себя и Лили, он легко и быстро помирился с ней. Но, что было еще удивительнее, для этого ему не пришлось унижаться и просить прощения. Теперь они снова могли общаться, правда, делали это все реже — Поттер и подготовка к экзаменам отнимали у Лили все время, а Северус не настаивал. Своих дел было полно.

Наступила настоящая весна. И Принц открыл для себя еще одно развлечение — прогулки по Запретному лесу в анимагической форме. Оказалось, его ирбис неплохо карабкается по деревьям, даром что горный кот, и довольно быстро передвигается по лесу. А с кошачьим нюхом проще искать некоторые травы. Вот и сейчас он вынюхивал кое-что для своих экспериментов. Постепенно вырисовывалась закономерность в совместимости или несовместимости компонентов. Говорить об открытии нового закона пока не приходилось, но, кажется, Принц нащупал направление, в котором нужно двигаться. И вот теперь черный ирбис тенью скользил по Запретному лесу в поисках ключей Мерлина — золотистых примул, цветущих раз в десять лет в местах активного использования магии, которые нужны были ему для очередного опыта. Если он прав, то их использование в этой фазе луны должно быть равносильно действию разрыв-травы для отпирающего зелья. И, кажется, Северус их унюхал в той части Запретного леса, что была ближе к стадиону. Он быстро добрался до места — действительно, в низинке он смог разглядеть желтые соцветия Primula Merlinus. Ирбис хотел было перекинуться в человека — все же, какими бы замечательными ни были его когти, лапками что-либо делать не так удобно, как руками — как вдруг до его чутких кошачьих ушей донесся разговор на повышенных тонах. Голоса показались знакомыми, ужасно хотелось подслушать, но… Ключи Мерлина найти нелегко, и если он сейчас уйдет, то в следующий раз на этом месте их не будет. Северус вздохнул и обернулся человеком — голоса перестали быть слышны. Надо собрать цветки.

* * *

— Регулус!

— Сириус? — младший Блэк был удивлен.

У слизеринской команды по квиддичу была тренировка, и ловец чуть задержался — сегодня он покидал стадион последним. И уж никак не ожидал увидеть здесь мятежного брата. Тем более после того, как тот успешно игнорировал всю свою семью на протяжении почти десяти месяцев. Только гордость и отец удерживали их мать от вопиллеров и внезапных визитов в школу для воздействия на отбившегося сына. Всю осень Регулус пытался поговорить с братом. Но Сириус умело его избегал или попросту игнорировал при встречах в Большом зале и библиотеке. Выносить же на всеобщее обозрение скандалы и споры Регул не собирался, хватает того, что Сириус сам рассказывает о том, что он ушел из семьи.

— Рег, нам нужно поговорить, — сказал старший, подходя поближе.

Регулус остановился — все еще в форме, с метлой наперевес, уставший после тренировки. Он наклонил голову.

— И о чем же, Сириус, нам с тобой разговаривать? Кажется, так ты у меня спросил в последний раз, перед тем, как развернуться и уйти?

— Рег, послушай, прости, я не очень красиво поступил по отношению к тебе. Но ведь ты — мой брат.

Голубые глаза встретились с такими же голубыми. Может, еще есть шанс убедить брата в том, что он ошибается?

— Я слушаю, о чем ты хотел поговорить?

Сириус развел руками — этот разговор нелегко ему давался.

— Ну, как ты там, братишка?

— Чудесно, Сириус, чудесно. Дома стало гораздо тише. Мать теперь не орет, а тихо плачет в своей комнате. Отец все больше торчит в кабинете. Кричер не возмущается, так как никто его не пинает и не заставляет кричать «Годрик Гриффиндор — величайший основатель!». Он лишь ходит за мной и пытается выполнить все мои пожелания. Хотя тебе и дела ни до кого из них нет, верно? А еще мы с матушкой съездили на каникулах в Европу к ее подругам. Правда, пришлось срочно возвращаться после того, как одна из дочек фрау Пфайфер пыталась подлить мне любовное зелье в чай. Я же теперь лакомый кусочек — невесты будут в очередь выстраиваться, — Регулус почувствовал, как закипает, поэтому резко сменил тему. — Впрочем, что творится дома сейчас, представляю слабо. Отец пишет, что все в порядке.

— Прости, что оставил тебя там одного.

— Нет, Сириус. Я, в отличие от тебя, не один. У меня есть семья.

— У меня тоже! Поттеры приняли меня как родного. Я уверен, Карлус и тебя тоже примет…

— Да? А скажи на милость, что же тогда будет с домом Блэк? Дядя Альфард — сам знаешь. Белла уже давно Лестрейндж, Нарси теперь Малфой. Может быть, мы предложим Андромеде и ее грязнокровному мужу возглавить дом Блэк? А? Не это ли надо твоим магглолюбцам Поттерам?

— Как ты можешь так думать, Поттеры и близко ничего такого не замышляют.

— А я вот не думаю, что дядя Сигнус с тетей Друэллой или родители смогут родить еще одного сына…

— Рег, кстати, о сыновьях нашего отца, — тут Сириуса перекривило, будто ему предстояло выдавливать гной бубонтюберов, — Снейп сказал мне, что он… ну…

Слова никак не хотели выходить, и Рег, с высокомерной улыбкой наблюдавший за этим, все же помог:

— Наш брат? Да, это верно. И знаешь, я рад — потеряв одного брата, я приобрел другого. Может, мне принять твое предложение, и пусть наследником будет Северус?

— Бл*дь!

— Не переживай, он сам не в восторге от такой перспективы. Отец признал его и ввел в род, но все же он незаконнорожденный.

— Ублюдок.

— Тут если и есть к кому вопросы, так к нашему отцу. Это все, что ты хотел узнать? Я пойду.

— Рег, стой, — Сириус в порыве схватил брата за руку, — это все так неправильно! Мы же с тобой братья! Ты не понимаешь, куда тебя заведет все это! Этот ваш Волдеморт! Я прошу тебя, подумай, ты не обязан делать что-то в угоду матери.

— Матери? Ты считаешь, что я — все тот же маленький мальчик, не способный думать самостоятельно? Темный Лорд предлагает реальные вещи — возрождение величия древних волшебных семей, возвращение к истокам. Это наша суть, наша природа. Мы отличаемся от магглов так же, как они отличаются от обезьян. Мы должны обозначить границы…

— Обозначить границы? Ты послушай, что ты говоришь! Мы не так уж отличаемся от магглов! Мы — одно и тоже! Откуда, по-твоему, берутся магглорожденные?

Регулус пожал плечами:

— Потомки сквибов? Полукровки, которые сами не знают об этом, потому что их матери предпочитают молчать об адюльтере? Посмотри на Северуса — его считают полукровкой, а он — потомок двух древнейших родов. И даже ты не станешь отрицать, что он силен. Когда мы наведем порядок, каждому найдется место согласно его достоинствам. Детей из немагических семей будут забирать после первых магических всплесков — зелья и ритуалы помогут выявить их настоящую родню. И тогда они будут воспитываться в волшебном мире и не будут тащить в него маггловскую грязь!

— Да ты послушай себя! Какая маггловская грязь? О чем ты! Магглы ничуть нас не хуже. Ты бы видел их изобретения — машины для передвижений хоть по земле, хоть по небу…

— Аппарировать они не могут.

— А их средства связи? Они могут разговаривать по те-ле-фо-нам с другим континентом…

— Для таких вещей есть сквозные зеркала, даже если и принять на веру то, что ты говоришь, — а сам Регулус вспомнил, что парные зеркала, которые он прихватил еще в сентябре, надеясь наладить отношения с братом, так и лежат в его чемодане.

— Да магглы уже были в космосе! Они были на Луне!

— Еще скажи, что они слетали на Солнце в своих жалких машинах. Какой же бред ты несешь! Тебе совсем запудрили мозги на твоем Гриффиндоре, и ты забыл, кто ты! Ты выдаешь тайны нашего рода всем желающим! Ты — предатель!

— Регулус, твою мать!

— Вот именно — мать у нас общая, если ты не помнишь!

Подростки уже вовсю орали друг на друга, откинув весь аристократический лоск. Хорошо, что поле для квиддича было в стороне от замка и их никто не слышал. Вдруг Регулус резко остановился, как будто что-то вспомнил, и ледяным тоном произнес:

— Нам нечего обсуждать, Сириус.

— Регулус, ты еще пожалеешь. Смотри, как бы не было поздно.

— Прощай.

Регулус перехватил покрепче древко метлы, уселся на нее и улетел, хоть это и было запрещено правилами. Сириус еще долго смотрел ему вслед.

* * *

Как-то незаметно за учебой, экспериментами и варкой зелий пролетели апрель и май. Июнь принес с собой экзамены и дополнительный доход от всевозможных зелий, но и он приближался к завершению. Северус сидел в Хогвартс-экспрессе и думал. В этом году у него не было ни СОВ, ни ТРИТОН, а переводные экзамены не составили для него сложности. Конечно, можно было аппарировать из Хогсмида сразу домой, ведь экзамен на аппарацию он успешно сдал и был вполне себе способен сразу отправиться домой. Но почему-то захотелось проехаться со всеми — Регулус, Эйвери и Мальсибер, Фрост, в конце концов. Разумеется, он еще увидится с ними во время каникул, но было ощущение, что скоро все поменяется. Время беззаботности утекало сквозь пальцы. Сколько ему еще предстоит таких поездок? Всего четыре, не считая этой, следующий год будет для него последним. И хоть он уже предвкушал свое обучение на мастерство в Италии, но и в Хогвартсе последний год ему жилось неплохо. Он простился с Лили еще в школе. Делить купе с Поттером и компанией — увольте. Лили и Северус обещали писать друг другу письма, но вряд ли это будет захватывающая переписка. Часть лета Лили проведет на море, часть — у Поттеров в качестве невесты, и только малую часть — дома с семьей, ведь надо еще навестить всех подружек. У Северуса тоже были планы — эксперименты в дедовской лаборатории, занятия менталистикой, и, скорее всего, Темный Лорд снова его чем-то озадачит. По меньшей мере Люциус в письме упорно зазывал его в гости в Малфой-манор. На факультете ходили слухи, что Темный Лорд планирует расширять свои ряды — в этом году в Министерстве Магии выборы, ему нужны сторонники в любом случае. Все жили радостным предвкушением, что Лорд окажет им эту честь. Северусу ввязываться во все это не хотелось. Да и дед Темного Лорда иначе как «выскочкой» не называл. И просто отверг приглашение Лорда на чай, правда, вежливо сославшись на старость и слабое здоровье. Северус же себе такого позволить не мог. Казалось бы, договор по поводу зелья Пастыря он выполнил, но в конечном счете варить его приходилось ему самому. Конечно, зелье мог бы сделать и другой мастер, но с него пришлось бы брать клятву о неразглашении. А такого еще найди, да и зачем искать, если вот он, Северус. А еще Принца манили знания. Все же Лорд обладал уникальными навыками — автолевитация, невероятное мастерство в невербальной магии, авторские заклинания. Возможно, Лорд сможет помочь с проклятием матери и не придется обращаться к Вальбурге? Ну как можно от этого отказаться? Ну, а через год он уедет. Возможно, пока он будет в Италии, эта буря утихнет, не успев начаться. Но Северус уедет, а Берри, Регулус и Лили — останутся. Поэтому надо быть осторожным вдвойне. Но сейчас ему не хотелось об этом думать. Тем более, что в купе, которое он нагло оккупировал в одиночестве, пришла Фрост. Ей в этом году довелось понервничать из-за СОВ. Теперь она барабанила нервный ритм по стеклу окна.

— Вот скажи на милость, почему нельзя сразу выставлять результаты экзаменов? Что они там делают с нашими экзаменационными работами? Почему я должна страдать столько дней в ожидании совы?

— Мелкая, успокойся, ты же одна из лучших на курсе. Получишь ты все свои СОВ. Я думаю, тебе не придется уламывать профессора Флитвика на рекомендацию, он и сам охотно тебе ее даст. У тебя уже третья статья в печати, и, считай, авторская разработка. Тебя любой мастер по чарам возьмет в ученицы.

— Я знаю. Это все дурацкий перфекционизм. Вот спрашивается, зачем мне все СОВ, если большей частью я и заниматься не буду, а все равно внутри сидит червяк, который уверяет, что мир рухнет, если я получу меньше СОВ, чем Рика. А у нее восемь. Ладно, тебе, наверное, это смешно?

— Вовсе нет, Берри. Я не настолько тебя старше, чтобы не помнить, как это — волноваться из-за СОВ, тем более — в следующем году у меня ТРИТОН.

Берри улыбнулась:

— Куда с вокзала? В Принц-манор или к маме?

— В Принц-манор. У мамы жить я не смогу — я уже совершеннолетний. Но я зайду к ней в гости. Надо зелье занести. Да я и скучаю.

— Хочешь, я буду ее навещать? Тетя Эйлин ведь подключила камин?

— Спасибо, Берри. Она любит тебя.

Они еще немного поболтали о планах на лето. Берри утверждала, что Северусу необходимо море и пляж, чтобы хоть чуточку загореть. Он уверял, что это испортит его имидж. Потом Берри вдруг замялась.

— Ты хочешь о чем-то поговорить. Ну, я же чувствую.

— Ты прав. Только не смейся! И не спрашивай, зачем мне это надо.

Северус изобразил шуточный поклон:

— Повинуюсь, моя госпожа!

— Северус!

— Ладно, ладно. Что ты хотела обсудить?

— Когда у Регулуса день рождения?

— Двадцать первого июня. Хочешь тоже отправить анонимный подарок?

Берри послала брату испепеляющий взгляд:

— Это просто ответная благодарность. Ничего больше. Сможешь передать так, чтобы было непонятно, что это от меня? У меня не будет возможности воспользоваться совиной службой, а со своей отправлять не хочется — с таким же успехом можно подписаться.

И девушка протянула совсем небольшую бумажную коробочку, перевязанную темно-синей лентой.

— Что там?

— Ничего особенного. Платок с вышитой звёздной картой. Я зачаровала, чтобы на нем всегда показывались те звезды, которые стоят над Англией, в реальном времени.

— Ого. Пришлось повозиться?

— Ну, это ж не потолок в Большом зале. Но пришлось вышить все основные созвездия. Хорошо хоть, иголку можно зачаровать. Но и сами чары очень сложные. Я раз пять переделывала прежде, чем получилось. Хочешь, тебе такой вышью? Но не раньше, чем к Новому году.

— Спасибо, Берри. А сможешь лунные фазы? Мне нужнее. Вроде и не сложно в календарь глянуть, а все-таки приятно будет иметь такую вещь под рукой.

— Это даже легче, — улыбнулась Берри. — Конечно, сделаю. Ладно, пойду еще немного пообщаюсь с однокурсниками. Целое лето ведь их не увижу, и это не может не радовать.

— А еще говоришь, что это я мизантроп, — пошутил в ответ Северус.

Но тут в купе постучали. Северус открыл дверь и отошел — на пороге стоял Регулус Блэк. Принц тут же сунул подарок в карман — до дня рожденья еще почти неделя.

— Мисс Фрост.

— Мистер Блэк. А я как раз ухожу, — и Берри нервно заправила прядь волос за ухо. — Северус, еще увидимся — приходи к нам завтра, бабушка приглашает вас всех. До свидания.

— Хорошо, сестренка, не ручаюсь за остальных, но я приду.

Потом вышло неловкое топтание в дверях. Блэк, конечно, пропустил девушку, но стал с той стороны коридора, в которую направлялась Берри. Поэтому они немного покружились и все же смогли разойтись с очередным перебрасыванием фраз:

— Мисс Фрост.

— Мистер Блэк.

Регулус какое-то время еще постоял в коридоре, глядя вслед удаляющейся фигурке. В самом конце вагона девушка робко оглянулась, но, увидев, что Блэк смотрит на нее, поспешила уйти.

— Ну, заходи уж, раз пришел, — наконец одернул парня Северус.

— Да, конечно. Северус, я вот что хотел.

Блэк потянулся в карман мантии.

— Держи, это тебе, — и он протянул Северусу небольшой округлый предмет.

Северус глянул на него: это было зеркало в небольшой серебряной рамке. В напылении Северус узнал гоблинское серебро — особый и крайне редкий металл.

— Сквозное, — догадался Принц.

— Верно. Я подумал — целое лето впереди. А это удобнее, чем слать сов или пользоваться камином. Если ты не против, конечно.

— Но ведь это же такая редкость, Регулус.

Тот пожал плечами:

— Но мы же Блэки. Для нас это не проблема. Смотри, чтобы сделать вызов, нужно щелкнуть по обратной стороне, — что Блэк и продемонстрировал на своем зеркале.

Зеркало в руках Северуса тут же потеплело:

— Протеевы чары.

— И они тоже, но чуть сложнее. Чтобы ответить — проведи ладонью, а если не хочешь, или не можешь — дважды сожми. Запомнил?

— Да, — и Северус провел по зеркалу рукой и тут же вместо себя увидел Регулуса.

— Привет, — и голос показался двойным, как если бы звучал сразу из двух источников. — Чтобы закончить разговор — накрой зеркало рукой, или чем угодно.

И снова Северус смотрел на самого себя.

— Спасибо, Регулус. Это невероятно.

— Я надеюсь все же, что мы еще сможем увидеться этим летом.

— Я тоже — у меня еще куча вопросов по анимагии.

— И у меня тоже.

Такие разные братья радостно улыбнулись друг другу.

Северус крутил в руке изящный конверт, в котором лежало приглашение на вечер в Лестрейндж-манор. Вот, значит, и пришло время. Отказаться невозможно принять — запятые расставьте по вкусу. Еще неделя. Северус вздохнул, вспоминая тяжелый разговор с дедом. Если отфильтровать весь яд, который дед на него излил, суть сводилась к тому, что Северус попал в искусно расставленные силки. Сомнительная организация, возглавляемая харизматичным лидером — сколько их уже было в истории? Как повернется колесо Фортуны? Можно взлететь, а можно разбиться. А еще в этих же сетях почти все, кто ему дорог — Мальсибер, Эйвери, Блэк-младший, даже Малфои… А в другой паутине — Лили Эванс. Пусть болезненная любовь прошла, но она не стала чужой для него. Хорошо хоть, Берри пока умудрялась держаться в стороне от всего этого. Пока. Нет, выбора у него фактически нет. Разве сможет он оставить тех, кого считает своими? Северус достал зеркало и щелкнул по обратной стороне ногтем. Зеркало чуть подернулось пленкой, и изображение сменилось.

— Привет, Регулус.

— Привет, Северус.

— Надо бы увидеться. Сможешь прийти сегодня в «Дырявый котел»?

— Без проблем. Мать уехала на неделю — поправлять здоровье и нервы на вейловские источники под Бордо. А отец не станет мешать — он сейчас с дядями Сигнусом и Альфардом приводит в порядок Блэк-манор. Хотя, чувствую, скоро они и меня припашут, — и Регулус рассмеялся.

— Отлично. Тогда через час устроит?

— Через час, — кивнул Регулус.

Братья встретились, как и договорились. Регулус тоже получил приглашение, однако выказывал скорее сдержанную радость, чем беспокойство. А о чем, собственно, волноваться? Вот Люциус, Эван, Рудольфус и даже Беллатрикс уже получили метки. Темный лорд ввел их в свой ближний круг. Все прекрасно — это лишь шанс поучаствовать в политической жизни, приложить свою руку — все на благо семьи, ну и общества, конечно. А еще их будут учить самой эффективной и действенной магии, они действительно станут могущественными волшебниками. Вот теперь и они, а еще Барти, Басти, Марк, Эйв и еще кое-кто получили приглашение в элитное общество. Северус молчал. Затем разговор ушел в сторону анимагии вообще и универсального оборотного зелья для анимагов в частности. Это зелье позволило бы анимагу менять внешность по собственному разумению, превращая практически в метаморфа на час. Знакомых анимагов, конечно, у Северуса хватало — старший брат, младший брат, отец, Поттер, Петтигрю, МакГонагалл, в конце концов, но вот доверять по-настоящему он мог только Регулусу.

— Регулус, а ты не хотел бы посетить Принц-манор?

— Северус, я с удовольствием, но будет ли это удобно?

— Дед сам предложил. Проклятие снято, вражды между родами больше нет. И еще он хочет с тобой познакомиться. Человек он, конечно, своеобразный.

— Прямо как ты?

— Как я, только у него было гораздо больше времени, чтобы отточить семейный навык.

— Сарказм?

— А ты соображаешь довольно неплохо, учитывая, что ты Блэк. Кроме того, вместе дело у нас пойдет быстрее.

— Хорошо, я спрошу у отца.

Регулус стал вызывать отца по второму зеркалу.

— Сколько их у Блэков?

— У меня два — с тобой и отцом, — начал было Рег, но тут отец ответил, — Здравствуйте, отец. Северус пригласил меня к себе в гости, вы позволите?

Лорд Блэк позволил — он как-то не решался отказывать Северусу в чем-либо. Особенно учитывая, что тот его и не просил ни о чем.

— Тогда давай сначала заглянем на Гриммо. Я бы хотел переодеться — все-таки первый раз в доме. Да и Кричер будет счастлив, если ты зайдешь.

И братья отправились в Блэк-хаус. Кричер был не то что счастлив, домовик был почти в экстазе. Он сгибался в три погибели, подметал ушами пол и бормотал, что теперь ему можно спокойно отправляться на стенку. Северуса еще в первый визит напрягали эти головы эльфов, висящие, словно охотничьи трофеи. Но Регулус даже не обращал на это внимание — привык. Младший собрался действительно быстро. Северус даже не успел допить чай и попробовать сконы, которые ему тут же подсунул Кричер. Но в глазах старого эльфа было что-то такое, что заставило двух молодых господ чуть приумерить пыл и чинно выпить чай в гостиной. Кричер взирал на них с восторгом, что на его физиономии выглядело несколько устрашающе.

Затем Северус аппарировал с братом в окрестности Принц-манора. Поместье все еще было закрыто от чужих, и посторонние не могли туда попасть просто так. Они немного прошлись до высоких кованых ворот, и Северус как хозяин пригласил брата внутрь на правах гостя. До лаборатории они добрались нескоро. Сначала состоялся обед с леди и лордом Принц. Затем небольшая экскурсия от леди Айрин. Ну, а потом уже долгожданная работа. Младший Блэк старому Принцу понравился — столько терпеть его комментарии на тонкой грани оскорбления и даже бровью не повести. Молодец, хороший мальчик. И башковитый — все же не зря его Северус притащил. В лаборатории они засиделись. Леди Айрин выгнала их оттуда, пригрозив, что сейчас сходит за своей старой метлой и выметет их из лаборатории, если они сейчас же ее не покинут. Домой Регулуса не отпустили. Нечего шастать на ночь глядя, тем более оставаться парню одному дома. Лорд Блэк сегодня ночевал в своем маноре — некоторая нечисть проявляла активность только после захода солнца.

Регулусу досталась комната на первом этаже — не слишком большая, но очень уютная, со своей ванной комнатой. Рег какое-то время полежал на кровати, но сон не шел. Он открыл окно в сад — звуки и запахи теплой летней ночи заворожили его. «А почему бы и нет?» — подумал парень. С собой он теперь всегда носил две вещи. Неожиданный подарок — платок с вышитым звездным небом — и амулет для анимагов, который предотвращал действие проверяющих и обращающих в человека чар — подарок отца. Рег обернулся в пушистого лесного кота. Амулет-ошейник практически не был виден под густой шерстью. Кот легко вскочил на подоконник и выбрался в сад. Он нагуляется вдоволь и вернется через открытое окно.

* * *

Отец сегодня пришел пьяным. Опять. Берри тайком смотрела, как мать и бабушка магией — слова уже давно не действовали — успокаивают разбушевавшегося отца. Ей было противно. Но мистер Фрост на все просьбы родни отказаться от спиртного, пропив курс специальных зелий, лишь отмахивался. «Все под контролем. Я в любой момент могу бросить», — его оправдания в основном звучали так. А Берри не понимала, зачем отец мучает свою семью. Да, утром ему будет стыдно. Он будет просить у них у всех прощения. Чтобы через несколько дней все повторилось опять. Девушке совсем не хотелось видеть утром опухшего отца, который будет уверять их всех, что вчера был последний раз. Очередной последний раз. Она тихонько подошла к камину:

— Принц-манор! Спуни!

В камине из пепла сложилась голова эльфийки:

— О мисс кузина молодого хозяина! Кого-то позвать?

— Спуни, леди Айрин еще не спит?

— Нет, мисс кузина молодого хозяина.

— Позови ее, пожалуйста.

Уже через пять минут, оставив записку на видном месте, Фрост очутилась в любимом Принц-маноре. А через десять минут она пила чай с леди Айрин. Двоюродная бабушка не лезла в душу, но позволила выговориться. Злые слезы сменились слезами горькими, а потом высохли и они. Берри поблагодарила двоюродную бабушку и отправилась в свою комнату. Спуни уже позаботилась и постелила свежее постельное белье. Но в комнате не хватало воздуха, и Берри, переодевшись в ночную рубашку, распахнула окно. Ночные звуки и прохладный воздух ворвались в комнату. Девушка постояла у окна немного, а потом отправилась в кровать. Вдруг раздался легкий шум. Берри поднялась и пошла посмотреть, что же это такое: на подоконнике стоял огромный кот окраса табби и смотрел на нее своими невероятными голубыми глазами. Рука как во сне потянулась погладить ночного гостя. Подсознательно Берри ожидала, что это просто сон, и сейчас она проснется. Но вот рука коснулась мягкой шерстки, а кот издал короткий мурлыкающий звук.

Регулус Блэк был ошарашен. Он запрыгнул в открытое окно и застыл на месте: это была не его комната. Блэк точно помнил, что, когда он уходил, на первом этаже было открыто только одно окно. Как же он мог ошибиться? Тем не менее комната отличалась. Более того — в этой комнате кто-то был. Кровать чуть скрипнула, и у окна очутилась ОНА. Регулус как завороженный смотрел на ту, о которой не мог перестать думать. Он никогда не видел мисс Фрост такой… домашней? На девушке была тонкая сорочка с коротеньким рукавом — он впервые видел ее обнаженные руки. Тонкими и изящными были не только кисти. А еще по предплечьям и плечам были звездами рассыпаны родинки. Он невольно опустил взгляд ниже и увидел голые ноги. Хоть сорочка была довольно длинная, но он смог разглядеть узкие щиколотки и греческие ступни. Регулус сглотнул. В звездном свете она была похожа на ши из холмов, что вышла потанцевать под лунным светом. Вдруг ее рука коснулась его спины, и он не смог сдержать довольный мурк.

— Котик, так ты настоящий? В этот раз ты мне не снишься? — почему-то спросила его мисс Фрост.

Блэк потерся лбом о ее руку. Девушка слегка нахмурила брови.

— Подожди минуточку.

Она сбегала к тумбочке и вернулась. Девушка вычертила палочкой сложный пасс и направила на своего гостя — вырвалось две голубые вспышки. Рег не успел отклониться, но амулет сработал исправно. Мисс Фрост выглядела разочарованной.

— А я так долго разучивала это заклинание. А ты, значит, просто кот. Ну, тогда иди сюда.

И мисс Фрост взяла кота на руки. Блэк не стал сопротивляться. Его кошачья натура требовала, чтобы эти руки его гладили и чесали за ушком. Девушка же тем временем отволокла его на свою кровать и принялась поглаживать. Мурлыкающие звуки сами выбивались наружу.

— Какой же ты большой и красивый! Я еле донесла вас, ваше кошачество! Буду звать тебя Редж — кот-король, — мисс Фрост улыбнулась сама себе. — О, да у тебя ошейник, ты чей-то… Может, твой хозяин — мой…

Девушка произнесла какое-то странное слово, в котором были необычные свистящие и жужжащие звуки. Это был точно не английский и не латынь. Между тем она продолжала.

— Но какие у тебя голубые глаза — прямо как у мистера Блэка, — тут она вздохнула. — Скажи, котик, и почему я люблю того, кого нельзя? Я запрещаю себе, но все равно думаю о нем. Может, это пройдет? Как думаешь, котик?

Регулус сам бы хотел знать ответы на эти вопросы. Но в голове звучало — она любит! Кошачье сердце застучало быстрее. А мурлыканье стало еще громче. Девушка еще говорила, но постепенно ее голос становился все тише и невнятнее. Когда она заснула, Регулус нехотя выбрался из-под ее руки и отправился к окну, которое она так и не закрыла. Перед тем как уйти, Блэк еще раз оглянулся на спящую девушку — хорошо бы накрыть ее одеялом, но для этого надо обернуться. Нет, слишком велик риск, что она проснется. Он выпрыгнул в сад. Обошел манор еще раз — так и есть, он перепутал флигель, вот его открытое окно. Повалившись на кровать, Регулус уже в человеческом обличье думал, что ни за что не заснет, но сон тут же сморил его.

Утром Блэка разбудил брат:

— Регулус, просыпайся. Или ночные похождения совсем измотали тебя?

— Северус, доброе утро.

— Твоя вежливость не поможет тебе. Не хочешь ли рассказать мне, что голубоглазые коты делают в спальне моей сестры по ночам?

— Я не хотел. Я даже не знал, что она там. Я просто перепутал окно. Слово чести!

— Да ладно тебе. И не смотри на меня своими глазищами, ничего я ей не рассказал — все равно не смог бы из-за клятвы, даже если бы и захотел. Она уже ушла, сразу после завтрака. Так что можешь спокойно выходить.

— Спасибо, Северус.

* * *

Лестрейндж-манор принимал гостей. Принц никогда ранее не бывал в этом мрачном, но величественном замке, который вырос на краю утеса, словно гнездо какой-то гигантской волшебной птицы. Снизу бесновались волны, сверху было только небо. Этот замок не был похож на готичный Принц-манор, изящный Мальсибер-манор, великолепный Малфой-манор или темный Блэк-манор, в которых Северусу доводилось бывать, но все же было в них что-то общее. Наверное, ощущение мощной, дремлющей силы, которая защитит хозяев и выставит вон непрошеных гостей. Или почти живые камни, которые дышали историей. Никто не взялся бы сказать, маноры ли похожи на своих хозяев или хозяева на свои дома, но сходство определенно было.

Официально торжество было посвящено вступлению в наследство Рудольфуса Лестрейнджа. Год прошел с тех пор, как в ходе неудачного эксперимента погиб Левиафан Лестрейндж, и теперь новыми лордом и леди Лейстрендж официально становились Рудольфус и Беллатрикс. А Рабастан надел перстень наследника, пока у него не появится племянник или племянница. Лорды и леди поздравляли хозяев, но многие понимали, что это лишь предлог. Все ждали Темного Лорда. Леди Лестрейндж нервно кусала губы и все поглядывала в сторону дверей. Ее шикарное платье из черного шелка полностью открывало правую руку и плечо, тогда как левая рука была скрыта под тончайшей, но невероятно плотной тканью до самых пальцев. Беллатрикс показывала, что ей есть что скрывать — но все знали, что. Младшее поколение поглядывало с плохо скрываемой завистью и нетерпением.

Северус скромно стоял в самом дальнем углу. Кроме него, не было больше никого с маггловской фамилией. Когда он явился и подошел поприветствовать и поздравить новых лорда и леди Лестрейндж, Рудольфус пожал ему руку, пристально разглядывая, явно пытаясь понять, чем же полукровка заслужил такое приглашение. Беллатрикс презрительно поджала губы — до чего же она похожа на свою тетку Вальбургу — и протянула руку для поцелуя с выражением лица «королева на помойке». Северус, дотронувшись до ее кисти самыми кончиками пальцев, лишь теплым дыханием коснулся нежной белой кожи. После чего отправился в свой уголок, в котором и пребывал практически весь вечер. К нему подходили и Мальсибер, и Эйвери, и Регулус. Друзья и брат пытались вовлечь его в общее веселье, но Северус лишь отмахивался. В конце концов, все решили, что он слишком нервничает из-за предстоящего посвящения. Минуты текли медленно, а Принц все напряженно думал о том, что узнал о метке. По всему выходило, что это не только признак отличия, способ выделить своих наиболее ценных приспешников, но еще и способ связать друг друга. Только вот что это за связь? Побратимы? Сюзерен и вассалы? Или хозяин и раб? Северус не знал, а выяснить было не у кого. Люциус, конечно, поздоровался с ним и, кажется был искренне рад за младшего товарища, которого считал своим протеже, но вот метку демонстрировать не спешил. Северус понятия не имел, что же его ждет и что будет, если он откажется. Оставалось надеяться, что его позвали просто полюбоваться этим великолепием, проникнуться, ощутить еще большее желание выслужиться.

Но время шло. Старшее поколение начало раскланиваться, а молодежь собиралась в более тесный круг. Последним распрощался Абраксас Малфой. Он окинул всех присутствующих каким-то странным взглядом, в котором читалась… жалость? презрение? Но никто, кроме Северуса, этого не заметил. Потому как стоило лорду Малфою скрыться в пламени камина, как высокие створки дверей распахнулись, и вошел тот, кого все ждали. Темный лорд в свободной черной мантии, которая искрилась красным при движении, вошел в зал, и все взгляды устремились к нему. Он поприветствовал собравшихся, поздравил хозяев, поцеловал руку Беллатрикс несколько дольше — всего на секунду — чем того позволяли приличия. Леди Лестрейндж на эту секунду вспыхнула довольной улыбкой. Сегодня она была королевой. Но вот кто был королем?

— Друзья мои! Я рад сегодня видеть такое великолепное собрание! Цвет нации, надежда магической Британии! Я рад приветствовать сегодня новых лорда и леди Лестрейндж, не только потому, что они мои верные соратники и преданные друзья, но и потому, что сегодня мы празднуем маленькую победу — еще одни сторонники наших идей получат голос в Визенгамоте, а значит, мы на шаг ближе к нашей цели! На шаг ближе к новому миру сначала для Британии, а затем и для всего магического сообщества! Ведь, несмотря на наше могущество, на нашу силу, мощь и знания, мы вынуждены прятаться от магглов, уступая им во всем, боясь даже высунуть свой нос. А причина проста — маги в разладе сами с собой, без общей идеи, расколоты в своей воле и потому немощны в деле, становятся безвольными в учреждении собственной жизни. Мечтая о могуществе, отрываясь от предков и семьи, маги теряют почву под ногами. Что касается власти, морали, культуры, магического искусства и экономики, то маги опускаются все ниже и ниже. Самое ужасное — находятся те, кто приветствует привнесение маггловской грязи в наш волшебный мир, кто позволяет чуждым нашему миру устанавливать свои порядки. Приходит время, когда мы должны отделить зерна от плевел. Когда нужно набраться смелости и решимости, чтобы очистить все то, что наросло на нашем мире, что чуждо ему и противно. И тогда маги смогут поднять голову высоко и занять соответствующее им место — на самой вершине!

Мы хотим восстановить единство воли и магии волшебников Британии!

Мы хотим сохранить вечные основы нашей жизни — нашу чистоту, ту мощь и те ценности, что достались нам от наших предков!

Мы хотим вновь подчинить организацию и руководство нашего министерства тем принципам, которые во все времена служили магам основой величия и могущества!

Мы хотим, послушно склонив перед ними голову в глубоком уважении, хранить великие традиции наших семей, их историю и магию, которые являются неиссякаемым источником внутренней силы и основой возрождения гегемонии волшебства!

Мы хотим заменить тех чиновников, которые не способны на решительные действия, на тех, кто твердой позицией непоколебимо установит авторитет древнейших волшебных фамилий!

И я не зря говорю — мы! Мои глаза радуются сегодня. Ведь здесь с нами представители древнейших магических семей — Эйвери, Берк, Блэк, Булстрод, Крауч, Кэрроу, Лестрейндж, Макмиллан, Малфой, Нотт, Паркинсон, Розье, Роули, Селвин. Немало и других достойных. Кто-то уже вошел в мой ближний круг, — и лорд обвел ласковым взглядом часть из присутствующих, — а кому-то это еще предстоит. Только вместе мы — сила! Мы установим новый порядок! Новый мир!

Раздались восторженные аплодисменты, всех захватила волна эйфории, никто не мог оторвать глаз от своего лидера, достойного стать их повелителем. Северус хлопал вместе со всеми. Окклюментные щиты помогали ему не поддаваться личному обаянию Лорда, но он смотрел кругом и видел, что его действительно окружает его семья. Вот Регулус Блэк — его кровный брат. Вот Эйвери и Мальсибер — его друзья, с которыми он бок о бок прожил шесть лет, которые всегда готовы были подставить ему свое плечо. Вот Нарцисса и Люциус Малфой — старший товарищ и четвероюродная кузина, те, кто не жалели своего времени на полукровку, те, кто дали ему свой протекторат. Вот Беллатрикс и Рудольфус Лестрейндж — еще одна сестра со своим мужем. Макмилланы — троюродные братья, Гамп и Розье — четвероюродные. И еще более дальняя родня — все же Принцы давно не брали себе в жены англичанок. Но тем не менее большинство он знал лично или учился с их младшими братьями и сестрами. Это был его круг общения. Это была его семья, к которой он так долго стремился и наконец был принят. Разве мог он от них отказаться?

Затем Лорд ушел, позвав за собой Рабастана Лестрейнджа. Тот вернулся спустя десять минут, улыбающийся и торжественный, гордо прижимая левое предплечье к груди:

— Барти, Барти Крауч — ты следующий!

Так каждого, кто выходил от Лорда, радостно приветствовали, а он звал следующего. Каждый светился гордостью, а старшие товарищи улыбались им. Северус нервничал больше с каждым вновь посвященным. Вот уже у Лорда не побывал только он. Лорд вышел вместе с несколько бледным Эйвери. У Северуса сердце пропустило удар — неужели пронесло на этот раз?

— И последний по списку, но не последний по значению — волшебник, который доказал, что кровь древней семьи всегда проявит себя. Человек, который здесь не за заслуги своего рода, а за свои собственные — Северус Снейп!

Примечание к части

В речи Темного лорда присутствуют в больших количествах части выступления Адольфа Г. перед Рейхстагом, 1933. Не одобряю, не поддерживаю, не рекомендую. Просто отсылка.

«Северус Снейп», — эхом отозвалось в голове. Принц направился следом за тем, кого здесь величали Темным Лордом. Очутившись в небольшой гостиной, Лорд начал беседу. Тут же Северус почувствовал вторжение и уже привычно разделил поток сознания, пряча самое сокровенное как можно глубже.

— Северус, я доволен тобой. Зелье Пастыря облегчило мою работу.

— Благодарю, милорд.

— И поэтому я не только дам тебе недостающую рекомендацию для обучения на мастера зелий, но и введу тебя в свой ближний круг. Ты получишь метку!

«Вот же мерзкий тип — прямо как старый Принц, его дед! Где, спрашивается, радость и восторг, как у всех юнцов? Он еще сомневается!» — думал Волдеморт, пока Северус выражал признательность, перемешанную с сомнением, что он достоин.

— Милорд, я поражен — это такая честь, но ведь я всего лишь полукровка. Неужели я достоин? И не станет ли это оскорблением для остальных?

— Северус, главное, что я решил, что ты достоин. Но я вижу, ты сомневаешься. Ты же понимаешь, что второй раз я предлагать не буду. Я знаю, Северус, твоя мать под проклятием, но, поверь, любое проклятие можно снять. Вопрос только в цене. Так какую цену готов заплатить ты? Неужели твоя верность стоит дороже жизни твоей матери?

— Нет, милорд, я просто сомневаюсь в себе, простите меня.

— Так ты согласен?

— Милорд, это метка оммажа?

— А ты умен — ты третий, кто спросил. Первым был Люциус, правда, уже после принятия метки. А вторым — юный Эйвери. Мне нравится твой ум. Ты прав, надо знать, на что соглашаешься. Это не совсем метка сюзерена — это мои собственные чары, усовершенствованные. Но суть похожа. Плюс я всегда буду знать твое местоположение, а ты сможешь прибыть на мой вызов, даже если не будешь знать место аппарации.

«Хотя, если быть точным, это метка хозяина, только действительно усовершенствованная, чтобы не подавлять волю и свободу — мне не нужна армия рабов, как под империо, которое нельзя сбросить, мне надо, чтобы мои слуги могли думать сами».

— Благодарю, милорд, что объяснили мне.

И тут Северуса осенила мысль — если это оммаж, то нужно принести клятву вассала. Про побратимство тут речь не шла — клятва звучит одинаково для двоих, и ее произносят хором. А вот рабов никто не спрашивает — им просто наносят клеймо хозяина, хотя за такое сразу светит поцелуй дементора, так что в Британии уже лет триста магов в рабство не брали. Оммаж — договор между двумя: вассал идёт на службу, но сюзерен должен защищать и заботиться о своих подданных. Поэтому сначала клянётся тот, кто служит, но и тот, кто принимает службу, должен дать ответную клятву.

Когда парень начал оголять предплечья, в глазах Лорда полыхнули довольные красные искры. Но все же должно прозвучать согласие, чтобы метка легла правильно.

— Северус, ты согласен?

— Я согласен стать вашим вассалом, принимаю вашу длань и справедливость, отдаю свою честь и свою верность, — сказал юноша, преклоняя колено и протягивая сложенные руки. Все же лекция от профессора Флитвика про клятвы была чрезвычайно полезной.

«Засранец! И откуда узнал полную формулу? Ну да ничего, метка должна лечь, он всего лишь полукровка».

Лорд благосклонно улыбнулся и направил палочку на левое предплечье нового слуги, шепча формулу на латыни. Сначала на бледной коже появились очертания черепа. А затем из глазницы вылезла черная змея, которая все росла и росла, вычерчивая причудливый узор вокруг черепа.

— Встань, Северус, теперь ты входишь в круг моих верных и ближайших соратников, как равный.

Северус изобразил приличествующие случаю радость и восторг. Кажется, Лорд несколько утомился после такого количества ритуалов, поэтому не стал легилиментить нового подданного. А еще он не заметил, что по рисунку прошла рябь и он как-то сразу поблек, а движения змеи были гораздо более вялыми, чем у других. На бледной коже рисунок казался по-прежнему контрастным. Северус провел по руке — кожа была гладкой, словно рисунок был внутри. Так себе символика, если честно. Да и «Пожиратели Смерти» — звучит, как название для маггловской рок-группы, а не серьезной политической организации. Но не нравилось название, похоже, только Северусу. Еще показалось странным, что ответные слова сюзерена о том, что клятва принята и он обещает свою защиту и милосердие, он так и не услышал. Что же это за метка? Странный какой-то оммаж.

Северус склонил голову.

— Можешь идти, Северус, старшие расскажут тебе подробности.

* * *

Северус вышел в большой зал один. Все взгляды устремились на него.

— Ну же, — выкрикнул Мальсибер, — покажи!

И все мальчишки оголили левые предплечья — Северусу ничего не оставалось, как показать свое. Все торжествовали — старшие товарищи смотрели со снисходительной улыбкой на то, как беснуется молодежь. Вино лилось рекой, музыка захватывала, девиц не хватало, но Мальсибер подхватил сопротивляющегося Барти Крауча и повел его в кадрили, и остальные последовали его примеру. Затем затянули песни «Магическая Британия», «Мерлин седобородый» и прочую патриотическую чушь. Северус тихонько выбрался из этой вакханалии и, забившись в угол, размышлял, удобно ли уже уйти. Как вдруг явилась Беллатрикс. Она успела сменить свое невероятно шикарное бальное платье на простую, даже невзрачную мантию, которая обеспечивала ей полную свободу движения. Леди Лестрейндж постучала по бокалу волшебной палочкой, и хрустальный звон наполнил все помещение — музыка стихла, танцующие остановились, поющие умолкли. Все внимания приковывала к себе Беллатрикс:

— Неофиты! Сегодня — лучший день в вашей жизни! И я обещаю, что вы его запомните! Кому еще нет семнадцати? Рег, Басти, Барти? Идите сюда, — она властно поманила их к себе, — сегодня мы с вами славно повеселимся. И нам ведь не надо, чтобы вас засек отдел по наблюдению за несовершеннолетними?

Беллатрикс улыбалась, как добрая мамочка, пока юнцы подбирали себе палочки. Хотя, как показалось Северусу, было в этой улыбке что-то кровожадное.

— А теперь — прогуляемся!

Рядом с каждым новопосвященным встал старший товарищ. К Северусу подошел Малфой:

— Поздравляю, мой друг. Я в тебе не сомневался. Будет весело!

И они аппарировали в какую-то подворотню. Рядом раздались хлопки — вот Рег под руку с кузиной, братья Лестрейнджи, брат и сестра Кэрроу, Крауч и Розье, Мальсибер и Селвин, Эйв и старший Нотт… Компания собралась в шестнадцать человек.

— Сегодня наша ночь! — провозгласила Беллатрикс.

И легко и невербально разгромила стену. Парни завыли от восторга, а Северус почувствовал себя как в дурном сне. Что же это происходит? Но на него не обращали внимания. Он брел следом чуть поодаль и смотрел, как молодые маги, вовсю используя свою силу, громят маггловский квартал. Где-то вспыхнул огонь, звенело стекло. Случайные магглы, которые выходили посмотреть, что же это творится, получали в лучшем случае confundus, а то и сразу obliviate. До империо пока дело не дошло. Все были пьяны от вина, от свободы, от магии, от своей власти. Даже Эйвери, скромняга Эйвери, с каким-то ожесточением крушил несчастный куст, который непонятно в чем провинился перед ним. Северус бы ушел, но он не мог оставить Регулуса здесь одного. Тот пока развлекался тем, что левиосой отправлял камни в стеклянные витрины.

Когда все же раздались звуки маггловских полицейских сирен, по команде Беллатрикс все снова сбились в пары и аппарировали в еще один квартал. Северус даже не знал, где именно они оказались, но все повторилось, только еще более шумно, еще более смело. Но тут они не ограничились витринами и автомобилями. На улицу выбежал паренек, который, сжав кулаки, принялся было отчитывать магов, приняв их за каких-то хулиганов:

— Вы совсем взбесились? Да что же вы творите!

— Incarcero! Silencio! — крикнула Беллатрикс, и паренек упал, связанный по рукам и ногам. — Так-так, какой смелый маггл у нас здесь! Жаль, вы, магглы, ни на что не годитесь! Ну что — сразу obliviate или сначала поиграем, мальчики?

Мальчики засмеялись, и Северус с ужасом смотрел как Рабастан Лестрейндж выписывает знакомые пассы Levicorpus. Кто-то снял Silencio, и парень завизжал как-то очень тонко и по-детски, когда заклинание поддернуло его вверх ногами и он заболтался, словно тряпичная кукла. Северус не мог больше смотреть на это — ощущение, что он попал в собственный кошмар, все усиливалось. Он глядел, как его друзья смеются. Взглядом Северус нашел младшего брата — тот сначала с улыбкой смотрел на действо, но потом его лицо перекосилось, и он, согнувшись пополам, совершенно неаристократично начал блевать прямо на улице. Северус в два прыжка подбежал к нему, подставил плечо. Он подхватил брата, который тут же повис на нем, что-то неразборчиво бормоча, кинул Малфою:

— Кажется, Регулус перебрал. Я отведу его домой.

И аппарировал на площадь Гриммо. Он тихонько постучал, опасаясь нарваться на Вальбургу. Но дверь открыл Кричер.

— Кричер, уложи Регулуса и проследи, чтобы с ним все было хорошо. Если есть, дай ему антипохмельное.

Кричер, на удивление, не стал биться головой об пол или задавать вопросы. Он коротко кивнул и аппарировал прямо с порога — вероятно, в комнату Регулуса. Видимо, за столько лет службы дому Блэк старый эльф видел своих хозяев и не в таком состоянии.

Северус кивнул сам себе и ушел. Возвращаться на праздник Пожирателей Смерти он не собирался. В окрестностях Принц-манора до самого утра бродил черный как ночь ирбис.

* * *

Утром, а точнее, ближе к полудню у Северуса состоялся разговор с дедом. Старый Принц не стал его ни в чем винить. Он лишь поджал губы:

— Отравить бы этого мерзавца. Что-то в нем такое знакомое. И имя у него совершенно дурацкое — лорд Волдеморт. Не было таких лордов ни в Британии, ни в Европе. Подумать только — Стена Смерти, Пожиратели Смерти. Что-то у него нелады с этим господином. Но рано или поздно Смерть придет за всеми нами. Хорошо бы отравить, — мечтательно повторился Септимус.

Затем принялся рассматривать метку.

— Ты как хочешь, Северус, но это и близко не метка оммажа. Сейчас, правда, редко кто приносит присягу и вассалитет таким образом, но все же в молодые годы мне доводилось видеть печать сюзерена. Старый лорд Малфой — не Абраксас, и даже не его отец Арманд, а его дед Люциус — да-да, как твой приятель — так вот, он был любителем таких средневековых штук. Я был еще совсем зеленым юнцом, но все же застал старого лорда Малфоя и его вассалов — Крэббы, Гойлы, Флинты. Если ты дружен с этой семьей — попросил бы позволения порыться в их библиотеке на эту тему. Если какое зелье им понадобится, сам знаешь, подсоблю тебе.

Северус кивнул. Мысль была здравая, к тому же и сам Люциус интересовался этой темой.

— А еще я клятву принес полную, но Темный лорд не сказал свою часть. Как думаете, может, ритуал не завершен?

Дед провел указательным пальцем под нижней губой и свел густые старческие брови к переносице.

— Думаю, ты прав. Точно, конечно, не скажешь. Все же твой лорд — талантлив, этого не отнять. Ладно, прячь эту мерзость. Скрыть ее хоть можно?

Северус кивнул и навел иллюзию, чтобы кожа казалась чистой.

— Постарайся не светить ею — ни в Хогвартсе, ни в Италии. Ладно, что там с твоим зельем?

И они продолжили разговор на гораздо более приятные темы.

Днем Северус поговорил с сестрой. Берри частенько к ним наведывалась — она обожала Принц-манор, а к тому же могла пользоваться библиотекой, чем обычно и занималась. Но сегодня они сидели под своим любимым старым тисом. И почему это дерево считают деревом зла и обмана? Очень полезное в зельеварении. Парень без утайки рассказал сестре про вчерашнее посвящение. И даже про последующую прогулку — единственное, не стал описывать, как Рег выворачивал содержимое желудка прямо на дорогу.

Берри грустно покачала головой:

— Во что же ты влип, братец?

— Боюсь, Берри, что не только я влип, а вся магическая Британия влипла.

— Все же это дикость — громить витрины и издеваться над беззащитными. Дикость, — девушка тряхнула буйными кудрями, как будто это могло помочь удержать мысли в голове.

— Теперь ты, наверное, считаешь меня кретином и сволочью?

Берри подняла свои серые глаза:

— Нет, Северус. Я боюсь, что все решилось еще год назад, когда ты впервые встретился с ним. К тому же безумие заразно, даже удивительно, что ты ему не поддался и способен так трезво рассуждать про вчерашнюю выходку Пожирателей Смерти.

Она мялась. Ей хотелось спросить про мистера Блэка, но гордость не позволяла. Северус вздохнул и не стал мучить сестру:

— Нет, Регулус не издевался над тем парнем. Мы ушли в самом начале. Я понимаю, что на него наложат обливиэйт и он ничего не вспомнит — но все равно противно.

Берри взяла его за руку и сжала своей ладошкой как можно крепче. Иногда слова не нужны.

Вечером Северус почувствовал, как нагрелось сквозное зеркало в кармане. Говорить с Регулусом не хотелось. Но это было необходимо. Он провел по стеклу ладонью.

— Привет, Северус.

— Привет, Регулус.

— Спасибо, что помог вчера добраться домой. Сколько же пришлось выслушать от матушки… Правда, Кричер ворчал еще сильнее. А отец сказал, что гордится мной. И тобой тоже.

— Вот как? — Северус повел бровью. — Совершенно не вижу поводов для гордости.

— Но стать вассалом такого могучего волшебника — большая честь, которой не многие удостаиваются в столь юном возрасте… — начал говорить Регулус, но Северус его не дослушал.

— Ты говоришь чужими словами, Регулус. А теперь скажи, много ли чести в том, что мы вчера творили? Много ли ума надо, чтобы бить стекло? Какое такое мастерство требуется, чтобы бросить бомбарду не глядя? И скажи, много ли благородства в издевательстве над слабыми?

— Но тот парень даже не вспомнит про это. Максимум, ему досталась пара синяков. Это ведь всего лишь маггл, что они могут, в конце-то концов, по сравнению с нами…

— Сразу видно, Регулус, ты никогда не висел вверх тормашками, — сказал Принц, а Блэку хватило совести покраснеть.

— Но ведь это совсем другое, — начал было оправдываться он.

— Подожди. Я бы хотел тебе завтра кое-что показать. Правда, это займет целый день. Ты согласен?

— Что ты хочешь?

— О, ничего такого. Всего лишь экскурсия по маггловскому Лондону.

Регулус пожал плечами.

— Там нечего смотреть.

— Тогда ты ничего не потеряешь, кроме времени. Ну что? Завтра в десять в «Дырявом котле»?

— Ну, хорошо, если ты настаиваешь. Хотя я действительно не понимаю, что ты можешь мне там показать.

— Отлично. Тогда надень брюки простого кроя и рубашку без жабо и кружева.

Северус закончил вызов. Завтра он удивит Регулуса. А пока у него было немного времени, он снова отправился к Берри. Все же благодаря матери и кузинам та разбиралась в маггловском мире гораздо лучше. Надо выяснить, куда лучше пойти. В итоге сам нарвался на экскурсию по Лондону от тети Юджинии. Завтра он удивит Регулуса.

Утром в десять часов братья встретились. Регулус даже постарался выполнить его просьбу. Но если брюки были вполне приемлемы — темно-вишневого цвета, то кроваво-красная блуза с воротником-бантом определенно привлекала внимание. Но жабо и кружева отсутствовали — придраться было не к чему.

— Ладно, — проворчал Северус, — может, сойдешь за художника или музыканта.

И два парня вышли в маггловский Лондон. Северус не стал жалеть брата — для начала он прокатил его на автобусе:

— У нас тоже есть Ночной рыцарь, — хмыкнул Регулус.

— Да, но идею позаимствовали мы у магглов. Посмотри, сколько у них автобусов и машин, а у нас — один на всех.

Регулус прилип к окну. Брат был прав.

Потом они спустились в метро.

— Поезда прямо под землей? А на какой магии они движутся? И кто прокладывал все эти туннели?

Северус терпеливо все объяснял.

Затем они прошлись по городу. Большинство достопримечательностей Регулус все же знал, особенно те, что были построены до принятия Статута. Северус решил не делать ставку на архитектуру, а завел его в почтовое отделение.

— Мисс, десять минут с Коуквортом, пожалуйста.

— Кабинка номер восемь. С вас один фунт сорок пять шиллингов.

— Спасибо, мисс. Скажите, а сколько будет стоить минута разговора с Нью-Йорком?

— Пять фунтов и семьдесят шиллингов. Будем соединять?

— Нет, спасибо. Я просто поинтересовался.

Они с Регулусом зашли в кабинку. Блэк молча уставился, как Северус крутит диск, сверяясь с цифрами на бумажке. Пошли гудки — брат специально держал трубку так, что слышно было обоим.

— Алло, — раздался женский голос. Регулус от неожиданности вздрогнул.

— Здравствуйте, миссис Эванс. Это Северус. А можете позвать Лили?

— О, какой сюрприз, Северус. Конечно, сейчас позову ее. Лили, милая, это Северус звонит.

— Сев! Я так рада тебя слышать! — раздался звонкий голос гриффиндорской старосты, перепутать который было невозможно. Потом все же Северус прижал трубку к уху и еще пару минут общался со своей подругой, в основном односложно ей отвечая. Когда он закончил разговор, Регулус спросил:

— Получается, ты можешь поговорить с любым, у кого есть этот…

— Телефон, — подсказал Северус. — Да, звонок, как видишь, стоит денег, но можно звонить хоть на край света. А сейчас нас ждут музеи.

— Музей? Там живут музы? — только и спросил Регулус.

— Можно и так сказать, — ухмыльнулся Северус.

А про себя подумал — хорошо, что тетя Юджиния показала ему вчера столько мест — теперь они могли сэкономить время, попросту аппарируя. Пусть неприметные подворотни находились не всегда близко к пункту назначения, но все же это было быстрее, чем на автобусах. Блэк молча взирал на чудеса естественного музея, затем настал черед галереи Тейт… Там Регулус надолго завис перед «Офелией» Джона Эверетта.

— Северус, но ведь это не волшебная картина, она не движется, но почему она кажется такой… настоящей?

— Волшебная сила искусства.

— А кто эта девушка?

— Офелия — возлюбленная Гамлета из трагедии Шекспира. Впрочем, с Шекспиром я тебя еще познакомлю.

Вечером они отправились в театр. Правда, пришлось слегка поколдовать, чтобы попасть внутрь, но все же они нашли себя места. Удобно быть волшебником — даже стулья себе можно наколдовать под шумок. На сцену вышел человек, по мнению Регулуса, единственный более-менее прилично одетый, немного старомодно, конечно, но все же.

— Две равно уважаемых семьи

В Вероне, где встречают нас событья,

Ведут междоусобные бои

И не хотят унять кровопролитья.

Через пять минут Регулус полностью погрузился в историю о двух влюбленных. Когда они вышли из театра, теплые летние сумерки спустились на Лондон.

— Я не понимаю, как это возможно?

— Что?

— Вот это все, — и Регулус обвел рукой пространство, — наука, технология, искусство… Я чувствую себя необразованным деревенщиной. А ведь я живу в Лондоне. Я-то думал, что Сириус все наврал про магглов, а он был прав. Выходит, и в остальном я ошибся? Как же так?

— Нет, Регулус, мы все ошибаемся, и я не знаю, куда это нас приведет. Но все же я рад, что буду не один.

* * *

Берри опять засиделась в библиотеке Принцев, поэтому осталась ночевать. Она лежала на кровати, когда услышала шум — кто-то прыгнул на подоконник. Девушка вскочила и подошла к окну, чтобы впустить ночного гостя.

— Редж, я так рада тебя видеть. Иди сюда, котик.

Голубоглазый кот послушно вошел в комнату. Девушка без церемоний подхватила его и потащила на кровать. Тут в свете ночника она кое-что разглядела:

— Редж, а что это за черное пятно на твоей лапке? Во что же ты вляпался, котик?