Пряничного человечка застрелят в десять ноль одну (джен)

Вокруг творился форменный дурдом. Давно уже Себ так отчаянно не мечтал о звонке или сообщении от Джима — о любой возможности сбежать подальше из Лондона, где все сошли с ума.

Вместе с февральскими дождями на город, похоже, свалилась любовная эпидемия. И, что интересно, буквально каждый заражённый стремился поделиться своими душевными терзаниями именно с Себом — как будто все остальные конфиденты в мире закончились.

И ладно Сьюзен — её болтовню об Эрике Себ готов был слушать часами, как и болтовню на любую другую тему. Её переживания казались ему значительно важнее собственных, и вникать в них было легко и естественно.

Когда сам Эрик решил вдруг поделиться своими чувствами к однокласснице, Себ несколько напрягся. Давать советы влюблённым подросткам — точно не его профиль, так что он коротко поздравил его и посоветовал носить с собой пачку презервативов на тот случай, если платонические чувства перейдут в другую плоскость. Эрик покраснел до корней волос, но промямлил, что так и сделает. К сожалению, влюблённость не помешала ему уточнить, в силе ли их договорённость на конец февраля.

Следующим на очереди стал Грег — они с женой решили начать всё совсем-совсем с чистого листа, и он ходил непривычно счастливый, не задерживался после девяти и то и дело с довольной улыбкой слал смс.

И казалось бы, этого более чем хватало — но нет, миссис Кейл неожиданно начала едва ли не через слово упоминать хозяина местного кафе, и тоже улыбаться без причины.

Миссис Харрис, будь она неладна, повадилась заходить в гости всякий раз, когда видела «Форд» Себа у дверей — и всякий раз напрашивалась на грубость. Даже доброжелательная и вежливая миссис Кейл при виде неё стала поджимать губы и цедить слова.

Когда в очередную пятницу на встрече в пабе Пол объявил, что женится и ждёт всех на свадьбе, Себ едва не завыл. Как будто его насильно заставляли смотреть дурацкий древний сериал вроде «Корри»(1).

А Джим пропал — снова.

В газетах, которые Себ взял за привычку просматривать, не писали ничего интересного, а интернет загадочно молчал и на запрос «Джеймс Мориарти» выдавал пространную информацию о любых ирландцах-Мориарти, кроме нужного.

Оптимизма не добавляла и маячившее на горизонте занятие с Эриком. Отказаться от данного слова Себ не мог, но и придумать, как повернуть его, чтобы раз и навсегда убить в мальчишке желание идти в армию, не мог.

Откровенно говоря, он боялся, что занятие произведёт обратный эффект. Ему приходилось давать уроки новичкам — не на постоянной основе, конечно, по личным просьбам командиров. И он знал, что неплохо делится с остальными тем наслаждением, которое ему приносит и всегда приносил меткий выстрел.

Время от времени перед глазами мелькали жутковатые кадры, и всегда концовка была одной и той же: Эрика привозят в Британию в закрытом гробу, а его родители сходят с ума от горя. Хотя, откровенно говоря, могли быть и сценарии, при которых привозить окажется нечего. Он такое видел.

Единственное, что приходило в голову, это повторить номер, который однажды провернул папа. Кажется, Себ был тогда помладше Эрика — ему было лет тринадцать, но он уже проводил львиную долю свободного времени в саду с охотничьей винтовкой. Тогда папа взял его с собой на охоту. Сейчас вспоминалось уже смутно, но кажется, они ходили по лесу целый день, голодные, уставшие и в промокших сапогах. В какой-то момент они заметили лисицу, и папа велел стрелять. До этого момента мишенями Себа были консервные банки, мишени на стенах, в крайнем случае — стволы деревьев, но никогда — живое существо. Это было странное чувство — вскидывать винтовку и целиться в кого-то, способного дышать и думать. Лисица не думала убегать — стояла на другом конце поляны и разглядывала охотников. Потом сделала несколько шагов вперёд, к ним. Папа рядом требовал стрелять и не распускать нюни. Говорил, что винтовка — не игрушка, а орудие убийства, и раз Себу оно так нравится — пусть действует. Себ выстрелил — как по учебнику, на полном выдохе, между двумя ударами сердца, — и промазал. Он целился в голову, а попал куда-то в брюхо. Поляну и лес наполнили визги. Лисица упала, поднимая фонтан грязи, и забилась, не замолкая ни на секунду.

Папа смотрел мрачно.

Тогда Себ подошёл чуть поближе, перезарядил винтовку и выстрелил ещё раз, на этот раз — точно в череп, обрывая агонию.

Позднее, через пару вечеров, папа зашёл к Себу в комнату, чего обычно не делал, и спросил, как он себя чувствует. Сейчас Себ понимал: он ожидал слёз, жалоб, сочувствие — или, наоборот, каких-то признаков опасной подростковой жестокости. А тогда он не мог точно сказать, что именно ощущает, и выдавил из себя только: «Она была бешеной. Кто-то должен был её пристрелить. Плохо, что со второго раза». После этого их с папой споры о том, можно ли взять винтовку, прекратились.

Но Эрик — другое дело. Возможно, осознание того, что на его руках — кровь кого-то живого, отрезвит его? Заставит выкинуть из головы сумасшедшую идею об армии и заняться чем-то, что ему подходит? Вот, с компьютерами возиться. Или с детьми…

Телефонный звонок вырвал Себа из размышлений и почти сразу же вверг в уныние: дело было не в том, что он не хотел слышать Грега, а в том, что ожидал хоть чего-то от Джима.

— Привет, старик! — бодро сообщил Грег с другого конца линии. Себ мрачно подумал, что ничего хорошего не услышит — и угадал. — Пол переживает, что ты не ответил на приглашение. На два.

— Приглашение? — сделал вид, что не понял Себ.

— На свадьбу. В пятницу.

Вообще-то он планировал сказать, что уже занят. Позднее отправить открытку с извинением и поздравлениями, но Грег как-то об этом догадался и сказал:

— Только не говори, что занят. Себ… — он вздохнул, — у Пола это первое хорошее событие за последние… месяцев восемь, а то и больше. Он реально заслужил свою вечеринку, даже при том, что объявил о ней очень поздно. Ты хотя бы на фуршет загляни — ему будет приятно.

— Если на фуршет… — дал слабину Себ, после чего, конечно, отступать было поздно.

Грег повторил ему дату, время и место, уже указанные в приглашениях, пожелал хорошей недели и отключился.

На самом деле, Себ до последнего надеялся, что Джим подарит ему законный предлог пропустить свадьбу — не тянуло его на многолюдное торжество. Но Джим всё ещё молчал, а врать новому приятелю и хорошему другу Грега было совестно.

Зато всплыла неожиданная проблема — костюм. «Тысяча девятьсот девяносто седьмой год?» — вспомнилось ироничное замечание Джима, и, ругаясь в голос, Себ отправился в магазин, где, после короткой примерки, выбрал нечто более или менее сносное и не такое древнее. На собственный взгляд, выглядел он в костюме максимально глупо, но девушка-консультант улыбалась подбадривающее, а не снисходительно, так что, возможно, всё было и не так плохо.

Для празднования Пол выбрал симпатичный двухэтажный отель в Дагенхаме — когда Себ подъехал, празднование уже шло полным ходом. Внутри мелькали сине-красные огни, гудела музыка.

Собралось, наверное, человек пятьдесят.

Он осторожно вошёл и остановился на входе в зал, выглядывая Пола, его незнакомую невесту и, главное, Грега, который его в это втянул.

— Себ! Здорово, что пришёл! — к нему подскочил почти неузнаваемый, сияющий Пол под руку с пухлой смешливой девушкой в коротком голубом платье. — Энди, знакомься, Себ Моран, ты про него слышала.

— Поздравляю вас обоих! — Себ вручил подарочный конверт и подал руку улыбающейся невесте.

— Напитки, закуски — там, у стола, — быстро сориентировал его Пол, — Грег уныло напивается у бара…

— С чего бы?

— С женой поссорился, — встряла Энди. — Не советую его трогать, пусть напьётся, бедняга, и переночует в отеле.

— Я за ним прослежу, — кивнул Себ.

— О, и ещё… — Пол уже хотел было умчаться дальше, но замер, — тут кое-кто будет рад тебя видеть, — он загадочно подмигнул, но тут музыка сменилась.

— Dancing Queen! — воскликнула Энди, — обожаю её, пойдём!

Они вылетели на танцпол, вызывая радостные и подбадривающие крики гостей, а Себ остался в некоторой задумчивости: кто именно будет рад его видеть?

Постукивая носком ботинка в такт музыке, Себ огляделся: нашёл мрачного Грега за барной стойкой, нашёл столы с закусками, и уже собрался было направиться к ним, но так и не сделал шага.

Он её не увидел — едва уловил краем глаза. Медленно обернулся — и тут же поймал её взгляд.

Твою мать.

А ведь мог бы догадаться, если бы думал головой, а не пребывал в сонной прострации последние пару недель! Что бы изменилось, если бы он знал, что увидит Джоан? Да чёрт его знает, скорее всего — ничего, разве что встреча с ней не оказалась бы ударом под дых.

Засунув поглубже ребяческое желание сделать вид, что он её не заметил, Себ решительно пошёл к ней, разглядывая, несмотря на мерцающий полумрак, с жадностью, улавливая каждую деталь. Она стояла с бокалом шампанского, к которому, похоже, не притрагивалась. И на неё, чёрт её возьми, было платье. Ничего откровенного — синий мешок, но он открывал крепкие ноги ниже колена, обнажал сильные руки и бесстыдно выставлял напоказ одно белое округлое плечо. Она не решилась надеть каблуки. И кажется, постриглась ещё короче.

— Себ… — она улыбнулась, к некоторому его облегчению, нервной улыбкой, — не думала, что ты носишь костюмы.

— Не думал, что ты носишь платья, — ответил он. Джоан недовольно дёрнула плечом:

— В жизни больше не надену. Дурацкая тряпка. Не смей говорить, что мне идёт.

— Не буду, — пожал он плечами, а губы сами собой растягивались в шальной дурацкой улыбке. Несколько месяцев, безумная круговерть событий, Аннет на тайском пляже, трупы в Генуе — а при виде Джоан он откровенно дурел, да ещё и радовался, что пиджак достаточно длинный.

Задержал дыхание, чтобы хотя бы физические признаки возбуждения немного снять. Выдохнул.

— Ты здесь с утра?

— Да, с церкви. Готова убить Пола. А ты только пришёл?

Себ кивнул.

— Счастливчик. Выйдешь со мной? Умру, если не закурю.

Обойдя танцующих, они выбрались на балкон, из достаточно объёмной сумки Джоан вытащила сигарету и зажигалку, сама прикурила, затянулась и довольно выпустила в прохладный воздух облако дыма. Себ скривился: конечно, сигаретный дым — не худшая в мире вонь, но он его не любил.

— Как Плимут?

— Неплохо, — она кивнула как будто своим мыслям и оперлась на металлическую решётку балкона, — сначала было ужасно, такая дыра… Но там неплохая команда. Найду себе толкового судмедэксперта — и вообще будет здорово. Повышаю раскрываемость…

— Здорово, — с излишним воодушевлением сказал Себ.

Он думал, что костюм заставляет его выглядеть идиотом? Что ж, если так, его внешнее состояние сейчас полностью соответствует внутреннему. Последний раз настолько беспросветным тупым неудачником он себя чувствовал… как раз десять лет назад, кажется. Когда снова, спустя полтора года, увидел Эмили — опять на вечеринке у общих знакомых, но уже под руку с бородатым парнем из Оксфорда. Разница была в том, что Эмили на этого парня было наплевать, а самому Себу было двадцать два, мозгов у него было поменьше, а энергии — побольше. Да и ситуация немного отличалась. Работа в полиции — не бородатый умник. У работы девушек не уводят.

— Я слышала про твою бывшую жену, — сказала Джоан тихо и непривычно грустно, — мне очень жаль.

— Мне тоже, — честно сказал Себ, — она была хорошим человеком, то, что случилось… так не должно было быть.

— Что показало расследование?

— Идёт медленно, — равнодушно пожал он плечами, — есть версия, что это был теракт, но доказательств мало.

Вспомнилось, как горели пальцы, когда он одного за другим убивал тех, кто был причастен к падению самолёта. Джоан бы этого не одобрила, вот уж точно.

Джоан докурила, затушила сигарету в маленькой пепельнице в углу и обернулась назад, на зал, где Abba уже допели, и теперь играло что-то ритмичное и Себу незнакомое.

Себ тоже повернулся и случайно — почти — задел рукой её руку. Джоан вздрогнула, вцепилась пальцами в его ладонь. Музыка, и до того проходившая почти незаметно, где-то на задворках сознания, стихла окончательно. Себ обхватил Джоан за плечи и поцеловал её.

Как будто она и не уезжала. Как будто не было ничего другого. Целовать её было всё так же охрененно, как ему и вспоминалось.

Примечание:

(1) «Корри» — сокращённое название одного из самых популярных мыльных сериалов Британии, «Улицы Коронации». Он выходит с 60-х годов и до сих пор. Существуют посчёты, что за всё время в сериале произошло восемьдесят с чем-то свадеб, сколько-то десятков похорон, несколько сотен свиданий и т.д. Британцы могут его любить, могут презирать, но не могут не знать. Даже не знаю, что такого общенационального российского привести для аналогии.