Пряничного человечка застрелят в десять ноль одну (джен)

По въевшейся неискоренимой привычке Себ проснулся в половине седьмого. Какое-то время лежал, наслаждаясь приятной расслабленностью во всём теле и удобством нового матраса, потом перекатился на бок, на соседнюю подушку, от которой пахло Джоан. Она уехала вчера сразу, на такси. Себ подождал полчаса и набрал оставленный номер. Она посмеялась над его беспокойством: что и кто сделает в такси сержанту полиции? — но, кажется, жест оценила. А у Себа остался её номер.

Разлёживаться в кровати долго Себ не любил и не умел, поэтому встал и уже собрался было в душ, как у него зазвонил телефон.

— Себ, в офис, живо. Брук рвёт и мечет, — без приветствий и предисловий приказал Клаус.

Через полчаса Себ уже подходил к кабинету — и тут Клаус его перехватил. Придержал за плечо, понизил голос после звучного: «Привет, Себ!», — и прошептал:

— С Бруком не заговаривай, ясно? Просто молчи и кивай. Не спорь, даже если он прикажет прыгать с башни. Слушай, а потом иди ко мне, разрулим. Только не зли его.

Себ не успел спросить, какого хера происходит, а Клаус уже распахнул перед ним дверь.

Пришлось входить.

Брук был один, и он был не просто зол. От него расходились физически ощутимые волны ярости. Он говорил по телефону, и, едва Себ оказался в кабинете, как услышал:

— Он сделает то, что я сказал… ИДИОТ! — его голос сорвался на визг и упал в шёпот: — У него три часа. После этого пришли ему Тобби. Скажем, верхнюю половину.

«Твою мать, — подумал Себ отстранённо. — Остаётся надеяться, что «Тобби» — это такое сокращение». А что, у финансистов много странных аббревиатур. Может, это… торговые… облига… облигаторные бумаги?

Лицо Брука подсказывало, что, скорее всего, нет.

Он сбросил вызов, кинул на Себа быстрый злой взгляд и рявкнул:

— Моран! Явился. Где тебя носит?

Вместо ответа Себ выпрямился, щелкнул каблуками и замер. Клаус был прав. С таким Бруком лучше просто молчать.

— На столе папка.

Себ немедленно прошёл через кабинет и взял в руки картонную папку.

— К концу сегодняшнего дня он должен прекратить своё жалкое существование, — Брук отвернулся. Его плечи подрагивали, пока он вглядывался куда-то вдаль.

Открыв папку, Себ первым делом увидел фотографию незнакомого мужчины лет пятидесяти, в чёрном пальто. Дальше шла короткая биографическая справка, а за ней — подробный список привычек, посещаемых адресов, распорядок дня и планы на сегодняшний день.

Нужно было сказать что-то вроде: «Есть, сэр», — но предостережение Клауса и собственный здравый смысл требовали молчать. Развернуться и уйти? Задание получено. Но Брук и не думал его отпускать хотя бы жестом. Поэтому Себ продолжал стоять, держа в одной руке заказ на убийство.

Спустя минуту Бруку обернулся. Он выглядел так, словно не спал двое суток: под глазами чернели круги, кожа посерела. Он облизнул совершенно белые губы и спросил вкрадчиво:

— Что-то не ясно?

Себ сглотнул.

— Если он останется в живых к полуночи, тебе не понравится моя реакция, потому что я очень… очень сильно расстроюсь. А знаешь, что бывает, когда я расстроен? — Джим говорил медленно и почти нежно. Себ покачал головой. Джим улыбнулся, показывая белые зубы: — Бум! — глаза совершенно почернели. — Ты можешь идти.

Себ круто повернулся и вышел из кабинета, так не проронив ни слова. Его уже ждал Клаус, который знаком показал следовать за ним.

Оказавшись в том же кабинете, где Себ подписывал договор, Клаус закрыл дверь, провел ладонью по лбу и вздохнул:

— Ну, и как тебе?

— Часто такое?

— Если б часто — меня бы здесь уже не было. Пару раз в год случается. Говорят, Брук — финансовый гений, но эти срывы…

Даже безэмоциональный Клаус, кажется, был доведён до ручки. Впрочем, Себ его понимал. Оставайся он с Бруком подольше — тоже умом бы тронулся.

— Ну, чего поручил?

Вместо ответа Себ протянул папку и сказал:

— Я не стал говорить Бруку, но я снайпер, а не киллер. Я сделаю выстрел, точно вовремя и так, чтобы его невозможно было засечь. Но всё остальное…

— Это уже моё дело, — кивнул Клаус. — Мои люди следили за ним, они же прикроют тебя, если что, — потом велел: — Не выключай телефон. Я буду сообщать тебе обо всех его передвижениях. Откуда его брать — думай сам, если понадобится помощь, любая — говори. И Себ…

— Что?

— Позаботься о том, чтобы стрелять не оригинальными патронами.

— Ясное дело.

На этот случай у него была целая упаковка китайских фальшивок — он долго подбирал их, чтобы подходили под его винтовку и, при этом, вводили в заблуждение.

Это был не первый такого рода заказ в жизни Себа. Скорее всего, и не последний. Однако убить жертву по заказу — не то, что прикрывать кого-то. Сложно убедить самого себя, что не совершаешь ошибку, убийство и всё такое. Когда рядом стоят свои и чужие, решение приходит само собой. Война там, в Афганистане, или здесь, на улицах Лондона, не важно. Есть командование, которое указало на врага, есть операция, и есть он — снайпер в засаде. И руки у него не дрожат.

А когда перед ним — папка с фотографией, то это уже не защита. Это охота.

К обычной охоте Себ испытывал стойкое отвращение, а единственную в своей жизни утку убил тогда, когда точно знал, что съест её — и съел.

Охота на человека была ещё хуже.

Но, в то же время, у неё были причины.

Однажды в Ираке Себ охотился за вражеским снайпером. Долго, тяжело, каждую секунду ожидая пулю в череп от добычи, которая могла опередить охотника. Совершив выстрел, Себ почувствовал странную пустоту, словно переступил через какой-то моральный запрет. Тогда его жертва оказалась слишком близко: он разглядел другого снайпера куда чётче, чем позволял оптический прицел, на какую-то долю секунды ощутил, что он ничем от него самого не отличается. А потом нажал на курок.

Вернувшись на базу, лёжа ночью без сна в липкой душной жаре, Себ много чего передумал.

Похожая бессонная ночь застала его год назад в Лондоне. Уволенный из армии, потерянный, он вернулся в родной город — и получил заказ от тех, кого позднее узнал как «МорВорлд». Он не помнил уже ни имени, ни лица жертвы, только эти размышления в грязной чужой квартире: зачем? правильно ли он поступил? стоило ли оно того?

Сейчас, садясь за руль «Форда», Себ уже ни сомнений, ни угрызений совести не чувствовал. Он не убивает этого… Рудольфа Монтгомери. Его убивает Брук. Себ только стреляет. Он — не больший убийца, чем его «М-24».

«Хотя Джоан с этим, пожалуй, не согласится», — мелькнула мысль, но Себ не стал на ней концентрироваться.

Смс от Клауса сообщила, что Рудольф Монтгомери выезжает в офис на Уайтхолл.

Дома Себ ещё раз внимательно просмотрел содержимое папки. Брук не сказал, должно ли убийство быть тихим и незаметным. Этот Рудольф Монтгомери — не из тех, кто ходит один или вылезает лишний раз из бронированного автомобиля с пуленепробиваемыми стёклами.

Впрочем, пара подходящих вариантов нашлась.

Двадцать третьим пунктом в списке привычек и планов Рудольфа Монтгомери стояло: «Посещение клуба «Адмирал Дункан». Набрав в MapQuest адрес, Себ достаточно быстро нашёл нужное место: Сохо. Всегда толпы, причём пьяные, разряженные и обкуренные, то есть самого Себа едва ли кто-то заметит.

«Адмирал Дункан», — вбил он в поисковик на всякий случай, и понял, что не зря это сделал. Заведение было с особой репутацией — клуб для геев, трансвеститов и прочих извращенцев (1). Причём только недавно открывшийся после реставрации: семь лет назад противники гей-пропаганды подорвали его.

Правительственный чиновник, гей (или трансвестит?), любитель клубов, да ещё и чем-то насолил Бруку. Любопытный человек этот Рудольф Монтгомери. Может, даже необычный. Но чтобы войти в клуб, ему придётся, как простому смертному, выйти из машины и сделать несколько шагов по улице.

Не считая клуба, был только ещё один момент, когда Себ видел шанс застать Монтгомери без большой охраны и не в защищённых помещениях — это пункт девятый в списке, короткий перерыв на обед. Обычно он выходил в сопровождении одного телохранителя — размять ноги и прогуляться до Вестминстера и обратно. Вот только на Уайтхолл столько полиции, что идти туда с винтовкой — безумный риск. К тому же, хоть там и не будет охраны, вокруг достаточно зевак, кое-где камеры. Можно попасть либо на них, либо в объектив какого-нибудь любителя архитектурных излишеств.

Значит, Сохо.

На разведку Себ поехал налегке, без оружия, надев красную кепку и толстовку с каким-то супергероем, оставшуюся от владельца квартиры. Толстовка была великовата, зато неплохо меняла фигуру.

Среди туристов он не привлекал внимания и внимательно изучил и «Адмирала Дункана», пока закрытого, и дом напротив. Со двора на него вела пожарная лестница, которую Себ приметил на будущее. В верхних этажах виднелось несколько грязных окон с плотными шторами — есть шанс, что это отели из серии «на час» или комнаты под сдачу.

Вернувшись домой, Себ позвонил Клаусу и объяснил, что ему нужно, после чего поставил будильник и лёг спать. Ночью он большую часть времени занимался совершенно другим, а перед работой следовало как следует отдохнуть.

Но стоило Себу закрыть глаза, как вместо приятной темноты навалились пёстрые образы. Сначала они были приятными: потная Джоан, раскинувшаяся на простыне… Но почти сразу эта картинка растаяла, сменившись Бруком на фоне панорамы Лондона. «Знаешь, что бывает, когда я расстраиваюсь? Бум!» Брука было слишком много. Он сидел у Себа где-то в черепе. «Я знаю о тебе всё… с кем встречаешься… сколько раз и когда передёргиваешь в душе…» Чёрт его возьми. Если только в квартире нет камер (а их нет! уж после спонтанного ремонта Себ мог быть в этом уверен), то это невозможно узнать. Брук зашатался, пошёл рябью. В полудрёме Себ попытался отогнать его прочь, но он только слегка потускнел и вырос, закрывая собой всё пространство.

Проснулся Себ за сорок минут до будильника, физически отдохнувший, а морально совершенно разбитый. К счастью, у него было отличное лекарство от любых страданий — маленькая физическая разминка. Он старался не пренебрегать ей, а сейчас дал ещё дополнительную нагрузку на спину и ноги. Руки поберёг — вечером они ему нужны были твёрдыми.

«Ключ у тебя в почтовом ящике, поддержка будет ждать у входа», — сообщило смс от Клауса, когда Себ заканчивал со штангой, и это послужило сигналом, что пора собираться.

Клаус выбрал именно то, что требовалось: отель на час для парочек, которым негде перепихнуться.

Возле входа его действительно поджидала высокая силиконовая блондинка, которая немедленно упала ему на грудь с восторженным придыханием и проговорила почти беззвучно в самое ухо:

— Мистер Моран, наш номер уже оплачен.

— Можно ваш паспорт? — попросил индус из окошка-ресепшна. Девица немедленно протянула свой, прижалась к стеклу бюстом — и уже через несколько секунд получила документ обратно вместе с пожеланиями «приятного… э… приятной… отдыха».

В номере Себ, не включая свет, подошёл к окну и бросил через плечо:

— Попрыгайте на кровати, мисс.

— Я здесь за этим и нужна, — послушно ответила она и завозилась. Себ надел перчатки, приподнял раму и снял с плеча футляр.

Свою «М-24» он любил ещё и за компактность. Им были вместе уже пять лет, и она по праву заслуживала звания лучшей винтовки в мире. Тихая, меткая, послушная. Её легко было собирать и разбирать. Она не привлекала внимания и не мешала ходить или бегать.

Он прикрутил сошки, закрепил прицел и встал на колени. Чуть поменял положение, чтобы видеть всё, что творилось возле входа в «Адмирала». Набрал Клауса.

— Он подъезжает. «Мерседес» LD54 EPY. Поворачивает c Вардор-стрит.

Себ повернулся по направлению движения и действительно увидел нужную машину — и больше не спускал с неё глаз. Медленно по запаркованной улице, пропуская многочисленных пешеходов, мерс полз к пабу. Остановился.

Первым вылез охранник — бритоголовый здоровяк. Огляделся.

Для птицы такого полёта место простовато — эта мысль прошла как-то мимо сознания. Просто Себ думал, что чиновники с охраной предпочитают клубы другого уровня. Но едва из машины вышел сам Монтгомери, как Себ понял, почему он посещал именно это место.

Дело в том, что опознать сейчас правительственного чиновника было непросто. На нём было бордовое платье в пол и с глубоким декольте. И парик. Себ подкрутил масштаб.

Можно было подождать, пока Монтгомери закончит развлечения и выйдет — Себ так и планировал сделать. А можно было и не ждать.

Он остановился на несколько мгновений — поправить накладной бюст.

Себ сделал один вдох, один выдох — и спустил курок.

Тихо закрыл окно.

Вынул магазин, снял сошки, ложе и приклад, чтобы уместить в футляр. Безымянная блондинка вовсю старалась на кровати. Себ собирался набрал Клауса и отчитаться, но в этот момент дверь открылась.

Примечание

(1) Реально существующее место. Здесь и далее по тексту высказано мнение, которое НЕ ЯВЛЯЕТСЯ авторским и принадлежит исключительно герою. Я знаю, что вы, мои дорогие читатели, и так это понимаете. Но на всякий случай всё-таки уточняю))