Война с тобой  (гет)

Когда она узнала причину, почему ее муж тратил свое время на постороннюю женщину, то разозлилась. Нет, Альфард ее постоянно то злил, то разочаровывал — в этом как раз ничего не было. Но Орион, которого она относила к категории разумных мужчин… Как оказалось, совершенно зря.

Вполне разумное желание сократить поголовье идиотов в семье она удержала лишь титаническим усилием воли. И пониманием, что за двух зааваженых Блэков ей общественность, конечно, спасибо скажет, но Визенгамот отправит в Азкабан. А у нее дети.

Сентиментальную чушь Вальбурга отмела недрогнувшей рукой. Ибо слушать о мужской солидарности, важности дружбы и, подумать только, семейных уз — было выше ее сил. Банальный шантаж и нежелание Ориона того, чтобы она обо всем узнала, звучало как-то правдоподобней. И было ближе к истине. Ведь ее супруг прекрасно знал, что она не одобрит его авантюр.

Было, правда, любопытно взглянуть на ребенка. Конечно, девочка бастард — на этом месте леди Блэк поморщилась — и им останется навсегда. Но все же имела в своих жилах долю крови их семьи. Если ребенок бездарное ничто, забыть о нем ничего не мешает. Пусть Альфард воспитывает, вернее, портит. А если из девочки может выйти толк, то за ней стоило присмотреть.

Семейные дела Вальбурга больше не была настроена пускать на самотек. И так была настолько слепа, что почти упустила сына, а муж вовсе за ее спиной вел дела с маглами и Темным Лордом. Главное, не видел в этом никакого противоречия. На нарушение закона ей было плевать — Блэки сами себе закон. Но опасности таких игр Вальбурга видела четко.

Да, ей не нравилась маглолюбская политика министерства, наглеющие грязнокровки и попрание традиций… Но сводить их священную борьбу к банальщине вроде террора? Это жест отчаянья, а не величия. Будущее своих сыновей она видела иным, чем в роли массовых убийц всякого отребья. Идиотов и без Блэков достаточно полно.

Так что дорогой Том может пудрить мозги кому угодно, но только не ее родным. Иначе Вальбурга вспомнит общее школьное прошлое и поговорит с ним без всяких титулов — по-простому.

Войны заканчиваются и начинаются, а род — это то, что было и будет всегда.

Сперва пришлось навестить Сигнуса. На сидящую за вышиванием Друэллу она обратила столько же внимания, как обратила бы на таракана. Отплатить дуре сторицей за всю пережитую боль можно было и позже. Есть дела поважней мелочных обид. Например, Беллатрикс, которая забыла, что прежде всего она Блэк и должна вести себя соответственно.

Не хочет замуж, ладно… Это еще как-то можно перетерпеть. Так, как будто сама Вальбурга хотела быть женой хама Ориона. Но ее мечтания и преклонение перед неким проходимцем — это слишком, потому что испортит девочке не только репутацию, но и жизнь.

Рудольфус Лестрейндж — отличная партия, только непонятное и стойкое отвращение племянницы нивелирует все преимущества от данного союза. Свадьбы не будет, только Беллатрикс придется сделать сущую мелочь — поклясться, что никаких Темных лордов и темным меток.

Вальбурга подумывала, чтобы отправить ее на континент учиться и путешествовать.

Раньше она бы проигнорировала протест Беллатрикс, считая, что Сигнусу виднее… Но не теперь. Если племянница ищет спасение от нежеланных уз в чужом человеке, а не в семье, то дело плохо. Какая они, к Мордреду, такая семья? Какой монолит, если так легко вбить клин?

— Орион, Вал, что случилось?

Судя по наряду и запаху сена, навоза и лошадей, Сигнус опять пропадал в своей конюшне, когда перепуганный домовик сообщил ему о внезапном визите главы рода. Хорош красавец: отчаянные письма дочери игнорируем — заняты лишь своими расчудесными пегасами. И все, лишь бы сбежать от супруги. В этом месте Сигнуса Вальбурга не осуждала и даже вполне понимала. Друэлла еще то «сокровище»…

Но чтобы Белль в отчаянной попытке добиться хоть какой-то реакции писала Альфарду, это уже слишком. Позор на их головы, вечная головная боль убеждает девочку не дурить, когда все они слишком заняты своими делами, чтобы услышать просьбу родной крови.

— Помолвки Беллатрикс не будет, — Вальбурга резко обрубает, слишком не в настроении, чтобы пускаться в объяснения.

— Орион, может ты объяснишь мне причину такого резкого решения. Раз уж Вальбурга готова спустить с меня шкуру без объяснений.

Из всех мужчин их семьи, за исключением, быть может, ее сына, Сигнус унаследовал блэковскую красоту. Он давно взрослый мужчина с лицом, на котором застыла цветущая юность. Он умеет казаться не опасным, но на самом деле за безупречными манерами аристократа скрывается человек последовательный в своей безжалостности. В конце концов, он Блэк.

Когда они стали настолько чужими, что вместо откровенного разговора начались эти игры? И была ли в этой отчужденности доля ее вины?

— Беллатрикс никогда не простит, если мы принудим ее сейчас.

Голос Вальбурги тихий, она соскальзывает на пол и берет лицо Сигнуса в свои ладони. Безграничная грозовая синева против такой же синевы и бесконечности. Связь, которая сейчас так ощутима — нить от сердца к сердцу. Они одно, несмотря на все противоречия, ссоры, обиды. Это единственно важное, настоящее.

— Ты ведь не хочешь потерять дочь? Она такая же упрямая, как я. Я бы не простила, и Беллатрикс не простит нам.

— Вал, встань пожалуйста… Да что это с ней, Орион? Влетает ко мне грозовой тучей, а сейчас почти плачет.

Сигнус осторожно усаживает ее в свое кресло, гладит руки, лицо и оторопело смотрит на Ориона.

— Ты что с ней сделал?

Он практически шипит. Потому что Вальбурга в нормальном состоянии устроила бы ему такую взбучку, что ему целый год потом бы икалось, стоило вспомнить этот день. А не выглядела такой разбитой. Если леди Блэк изволит расстраиваться, то это только по поводу мужа и сыновей. Остальные неприятности, их Вал переносила с превосходной стойкостью.

— Она узнала от твоей жены о тайной семье Альфарда. Только Друэлла почему-то посчитала, что я прячу любовницу. Скажи, какая нелепица?

Орион со значением смотрит на Сигнуса… Потому что это он не уследил за своей слишком любопытной благоверной. И вот результат — с Вальбургой они помирились и его даже не заавадили. Хотя на этот раз у Вал все причины оторвать ему голову были. Но ссора не прошла бесследно, раз она настолько не в себе.

— Я напишу и отменю все приготовления к помолвке. И навещу Беллатрикс в Хогвартсе, где обрадую ее и попрошу поклясться.

Сигнусу был мил союз старшей дочери и Лестрейнджа… Так что спорить им пришлось бы долго. Но была возможность решить дело малой кровью при малых потерях. Вальбурга так и поступила, тем более была не на шутку расстроена и встревожена. Поэтому ее слезы притворством от начала до конца не были.

Она не лгала и не манипулировала, просто не стала привычно скрывать свое разбитое состояние. Боль и тревогу… Подействовало мгновенно. Без часового спора, аргументов и контрагументов. Чтобы добиться своего, не обязательно быть стальной и решать все через силу.

— Успокоилась? Ну, слава Мерлину Заступнику, а то бы еще немного, и нас с Орионом в Мунго забрали. Подумать только! Увидеть плачущую Вальбургу Блэк… Вал, твои слезы наверняка обладают схожими свойствами со слезами феникса. Так что ты промочила мне рубашку целым состоянием.

Речь была высшей степени наглости, но теплая улыбка искупала даже ехидство слов Сигнуса. Так что Вальбурга лишь стукнула его по голове, чтобы за секунду вплести в черные хаотичные и блестящие кудри пальцы. Массаж головы делал из Сигнуса совершенную размазню — редкий момент, когда он был согласен на все.

— Муженек, ты сошел с ума?!

Друэлла даже не стала скрывать того, что подслушивала под дверью. Выглядела она совершенно невменяемой от злости. Ведь союз Беллатрикс и наследника рода Лестрейндж был частично ее идеей. Она так хотела, чтобы дочь подарила миру сыновей, и тогда, быть может, один из них… Ведь драгоценный первенец Вальбурги ни на что не годен, это ясно уже сейчас. А Регулус? Какой из него глава, если он от материнской юбки оторваться не может?

Она консультировалась, и такие случаи уже бывали, когда ребенок из боковой ветви наследовал все, если прямые потомки становились недостойны. Слабая надежда, но такая греющая. Беллатрикс в своем упрямстве просто не могла осознать блестящей перспективы. И оценить материнских усилий.

А теперь ее робкие надежды так просто разбиваются, потому что эта ледяная статуя публично уронила пару насквозь фальшивых, как она сама, слезинок. Конечно же, Сигнус как всегда послушал Вальбургу, наплевав на мнение собственной жены.

Друэлла пролила столько слез, но кого они волновали? Она ведь как чумная в этом безумном семействе. До сих пор чужая, даже спустя годы и трех дочерей. И шанс исправить эту несправедливость, отплатить сторицей за каждое унижение только что так просто разрушен.