Вместе  (гет)

Я не знала, что ответить папе. Я буквально остолбенела, когда увидела разгром в книжном магазине моего возлюбленного, а когда пришла в себя, то начала бегать по "Машине времени" и выкрикивать имя доктора Коллера.

— Вацлав, отзовись, ты где? Я как угорелая бегала из одного угла в другой, затем мы поднялись на второй этаж книжного магазина и там продолжили звать Вацлава. В ответ была тишина.

— Ух, не нравится мне всё это, — вздохнул мой папа.

— Да, и мне тоже, — схватившись за голову, сказала я, — но нам надо продолжить искать.

— Ты не хочешь мне ничего сказать? — вдруг спросил меня отец. О том, что с доктором Коллером, что-то не так, папа догадался ещё тогда, когда он пришёл к нам в квартиру за Нейродолом и потерял сознание. Я пыталась сопротивляться отцу, несмотря на эмоционально подавленное сознание, продолжая хранить секрет Вацлава. Единственное, что я сказала отцу, так это то, что у Ваца есть клиент параноик, который боится, что откажет протез его ноги, ещё я рассказала отцу о том, что, когда мы покидали Прекажку после обхода нуждающихся аугментированных, мимо нас прошёл мужчина от вида которого мне стало не по себе.

— Я не сомневаюсь в том, что паранойя приводит к агрессии, это наука ещё в каменном веке доказала, но, судя по разгрому в книжной лавке, тут действовал не один человек.

—Мы должны обратиться в полицию: пропал человек, в месте, где он работал, разгром, — начала я.

— Вряд ли они нам помогут, Надь, это не наша полиция, и они не будут помогать аугам.

— Но Вацлав! Его увели отсюда силой, и мы должны... хотя бы попытаться, — я буквально задыхалась от безысходности, но пыталась замотивировать отца на поиски и помощь, не всех, но хотя бы одного ауга в Праге. Видя моё состояние и то, что я буквально нахожусь на грани того, что вот-вот рухну в обморок или впаду в очередной ступор — как это со мной бывало, — отец вынужден был со мной согласиться:

— Хорошо, дочка, мы обратимся в полицию, скажи, у тебя есть фотография Вацлава? Я полезла в карман куртки за телефоном — в нём полно снимков меня и Ваца, они были сделаны тогда, когда он предложил мне прогуляться по городу.

— В-вот пап, — дрожащим голосом проговорила я и протянула папе телефон с фотографиями, где я и Вацлав были счастливы. Мы вышли из магазина и первым делом направились к стоящим рядом с галереей "Винсент Ван Ауг" полицейским. Вопросы задавал мой отец, — он говорил на чистом чешском, — а когда полицейский, видя, что руки Вацлава аугментированы, и кривясь, пытался сделать вид, что его не интересуют ауги, или ещё что-то, отец сказал:

— Он мой коллега, и я нигде не могу его найти.

— Вы работаете с аугами?! —удивлённо спросил один из полицейских.

— Да, хоть у него чешские корни, он давно живёт и работает со мной и нашей спасательной командой в России. Сюда мы прилетели для того, чтобы спасать местных жителей, — папа первый раз в жизни соврал, я ещё долго буду ощущать на себе вину за то, что мой отец, который никогда ни кому не врал, — ну, может чуточку, ради меня и доктора Коллера, — вынужден был соврать. Ох, не зря я не хотела лететь в Чешскую республику, словно чувствовала, что должно произойти, что-то нехорошее.

Как не странно, папина ложь подействовала на полицейских: узнав, что мы из России, двое полицейских отвели нас в участок, где папа то же самое рассказал начальнику полицейского участка, после чего тот разрешил нам распечатать листовки с фотографией Вацлава. Пока отец печатал листовки, я прислушалась к разговору полицейских. Они говорили о том, что в последнее время в Праге стали пропадать люди, а пропажа ауга из России — это уже международный скандал.

— Простите, — на чистом чешском обратилась я к стражам порядка.

— Nebojte se slečno, najdeme vašeho přítele*, — сказал один из хранителей закона.

— Я случайно подслушала ваш разговор, вы сказали, что люди начали пропадать? — тихо спросила я.

— Боюсь, что так, вы не первые, кто обратился к нам за помощью.

— Вы их тоже ищете?

— А как же, — с усмешкой заверил один из полицейских. Меня аж передёрнуло: если бы отец не соврал насчёт того, что Вацлав живёт в России, его бы не стали искать, а так они опасаются международного скандала и оттока помогающих чехам и не только россиян.

Расклейку объявлений полиция переложила на наши плечи, сказав, что все самое необходимое они сделают, а вот это лучше сделать нам. Взяв листовки, мы вышли из участка и как только подальше отошли от него — стали расклеивать листовки, а также показывать их людям. Кстати, люди по-разному реагировали: одни соглашались нам сообщить, если найдут Вацлава, другие — видя, что он ауг, только кривили рот и, ничего не говоря, открещивались от помощи. Пройдя пешком районы Чиста и Давний, мы переключились на районы Хлавни и Прекажка. В Прекажке многие простые и аугментированные люди знали Вацлава и с радостью согласились нам помочь. Домой мы вернулись поздно ночью, и как только переоделись, то сразу же разошлись по комнатам. Сон как рукой сняло: сколько я не пыталась уснуть, так и не получалось у меня это сделать — здесь я не верила никому, кроме папы, спасателей и Вацу. Я не знала, взялись ли за наше дело полицейские или же просто соврали нам, чтобы сделать вид, что работают над этим. Потянувшись к висящим на стуле возле кровати джинсам, я достала свой смартфон и проверила сообщение: вдруг Вацлав жив-здоров, а мы тут воду мутим. Нет, от него ноль сообщений, а после набора его номера, последовали длинные гудки.

"Пусть будет кто угодно, только не ты!" — мысленно молилась я, хотя я, в силу своей будущей профессии, не верю в Бога, уж слишком много страданий я видела за свою молодую жизнь. — "Боже, верни его живым и здоровым".

Примечания:

* Не переживайте мисс, мы найдём вашего друга.