Пределы трансфигурации (джен)

Проснувшись поутру без будильника, Гарри почувствовал невероятную бодрость. Солнечный луч, пробившийся сквозь тяжелые занавески, уже начал подкрадываться к его пяткам, выглядывавшим из-под одеяла. Сотворив солнечного зайца, Гарри стал гонять его по комнате, чем в итоге заставил Рона очнуться от утренней дремоты. Пытаясь согнать зайца с собственной постели, Рон разбудил остальных — Невилла, Симуса Финнигана и Дина Томаса. После этого охота на зайца приняла характер массового развлечения.

Когда же, шлепая босыми пятками по прохладному каменному полу, Рон открыл сотрясающуюся от стука дверь, по комнате летали подушки, а Гарри брыкался на кровати в попытках освободиться от рук Симуса, норовившего защекотать его до потери сознания.

Остановившись в дверях, Гермиона со вздохом произнесла: «Какие же дети!», но в конце концов не выдержала собственной серьезности и рассмеялась.

* * *

Снейп сидел за столом, обхватив руками чашку кофе. Казалось, он был полностью погружен в нее мыслями, словно перед ним был Омут памяти, когда в Большой зал ввалились четверо гриффиндорцев.

Заметив его, ребята сразу растеряли всю утреннюю жизнерадостность. Осторожно поглядывая на гипнотизирующего чашку профессора, они тихонько уселись за гриффиндорский стол.

После долгого молчания Гермиона пригнулась и, загородившись рукой, словно от слепящего солнца, прошептала:

— Вы обратили внимание на то, что вчера произошло?

— Знаешь, Гермиона, на это трудно было не обратить внимания, — доверительно произнес Рон.

— Я имею в виду тот момент, когда мы приветствовали профессора Снейпа. Вы обратили внимание на слизеринский стол? Они не хлопали и, вообще, по-видимому, были не рады.

— Ну, в этом нет ничего удивительного, — задумчиво произнес Гарри. — Понятно, что Слизерин остался факультетом Пожирателей смерти. Странно другое… Как я понял, Снейп решил снова стать их деканом. Но как он с ними будет работать?

— Да вы только посмотрите на него! — прошептал Рон, озираясь на профессора. — Как такой вообще может с кем-то работать?!.. И что он там высматривает? Гадает на кофейной гуще? Может, ему лучше заняться прорицаниями? У-у, Квазимодо!

Снейп оторвал взгляд от чашки кофе и перевел его на гриффиндорцев. Ребята вздрогнули.

— Чего он уставился?! — истошно просипел Рон, снова оглядываясь.

— Рон, ты зря смотришь ему в глаза, он же легилимент, — заметила Джинни.

— Да, но ведь у него в руках нет палочки.

— Он же не может читать мысли без палочки?! — с надеждой добавил Рон, когда Снейп встал и направился прямиком к гриффиндорскому столу.

Поравнявшись с ребятами, он обвел их тяжелым взглядом и, помедлив, склонился над Роном.

— Я не занимаюсь прорицаниями, мистер Уизли, — процедил Снейп. — Десять баллов с Гриффиндора за оскорбление преподавателя.

Открыв рот от удивления, Рон даже не смог возмутиться. Профессор усмехнулся и, задержав на нем взгляд еще на мгновение, зашагал прочь.

К разочарованию Рона, расписание обещало отсрочку новой встречи со Снейпом только до полудня. «Защита от темных искусств» стояла следом за «Трансфигурацией», на которую и направились гриффиндорцы.

* * *

Когда сэр Томас Торкв быстрым шагом вошел в класс, Гарри, к своему изумлению, почувствовал что-то сродни благоговению. Лицо профессора сияло невозмутимостью, движения были благородны и отточены.

Блеснув сединой на солнце, профессор обвел взглядом лица учеников.

— Как мне известно, — начал он, — вместе с профессором МакГонагалл вы уже приступили к изучению трансфигурации человека. В этом году вам предстоит продолжить ознакомление с этим разделом высшей трансфигурации. В первом семестре вы изучите превращение человека в животное и получите возможность поэкспериментировать над собственной анимагической формой. Во втором семестре планируются занятия по превращению в человека других живых существ. В этом нам любезно обещали помочь домашние эльфы Хогвартса.

— Простите, сэр, но неужели не хватает другого «подручного материала»? — возмутилась Гермиона.

— Абсолютно согласен с вами, мисс…

— Грейнджер.

— Действительно, мисс Грейнджер, домашние эльфы — это не предел мечтаний для специалиста по высшей трансфигурации, однако превращение менее разумных живых существ в человека представляется слишком сложной материей для изучения в рамках среднего магического образования. Это не преподается в школах волшебства.

— А каков предел мечтаний, сэр? — поинтересовался Дин Томас.

— Предел? — переспросил профессор, и глаза его сверкнули. — Знаете ли вы древнегреческую легенду о Пигмалионе и Галатее?

Рука Гермионы тут же взметнулась вверх.

— По легенде некий юноша по имени Пигмалион высек из слоновой кости статую богини Афродиты и нашел ее столь прекрасной, что влюбился в творение собственных рук. Тронутая мольбами Пигмалиона, богиня оживила статую, и та стала женой Пигмалиона.

— Очень хорошо, мисс Грейнджер, пять баллов Гриффиндору! Да, таков в общих чертах сюжет этой легенды в изложении магглов. В магической традиции принято говорить о том, что оживить статую помог могущественный волшебник. Как бы то ни было, смысл прост: предел трансфигурации — в превращении неживого предмета в человека. При этом, конечно, разумного и обладающего собственной волей. Достоверно не известно, удавалось ли это кому-нибудь до сих пор.

— А вы, профессор, Вы пробовали сотворить человека при помощи колдовства? — спросил Джастин Финч-Флетчли, и сидевшие в аудитории одобрительно зашумели.

— Я много трудился над искусственным созданием человека, — признался сэр Томас. — В частности, я доработал рецепт Парацельса для получения гомункула. Мой гомункул проживает на несколько часов дольше. Можете почитать мой труд «Ошибки де Виллановы и Парацельса» — он есть в школьной библиотеке. Впрочем, это исследование относится к зельеварению, а не к трансфигурации — я одинаково хорошо владею этими искусствами. Однако трансфигурировать человека из неживого предмета мне пока не удалось…

По классу пронесся вздох разочарования.

— …но я уверен, что нахожусь на пути к решению этой проблемы, — закончил профессор.

— Но разве это этично, сэр? — с сомнением произнесла Гермиона.

— Резонный вопрос. Но что такое этика? — горячо ответил профессор. — Если бы волшебники не стремились выйти за границы привычного, не было бы никакой магии. Ведь, в конечном счете, смысл магии в том, чтобы обуздать природные силы и подчинить их человеку. А теперь задумайтесь: что позволит обрести большую власть над природой, как не способность творить ее высшие формы? Когда люди говорят об этике, то зачастую лишь скрывают страх перед непознанным. Я же не боюсь подобных предрассудков.

Сэр Томас победоносно окинул взглядом аудиторию. Надо признать, что выглядел он при этом величественно.

Урок профессора Торква произвел очень сильный эффект. Казалось, он привнес свежую струю в понимание магии, вознес ее на доселе невиданные высоты. Все это Гарри читал в горящих глазах ребят по пути в класс «Защиты от темных искусств». Сам он чувствовал то же — гордость, радость, надежду на обновление мира, веру в свои магические силы. И лишь когда он поглядывал на Гермиону, впавшую в глубокую задумчивость, в его душе возникало смутное чувство, словно он о чем-то забыл, но, отводя от нее взгляд, он странным образом терял его. Рон, чуть не вприпрыжку бежавший рядом, лопотал что-то восторженное, и сердце Гарри снова наполнялось эйфорической, сияющей уверенностью в себе.

Внезапно все эти впечатления сменились отрезвляющей готической мрачностью. Очнувшись, Гарри обнаружил себя в просторной аудитории с закрытыми ставнями, подобно Большому залу освещавшейся свечами, свободно парящими в воздухе.

— Мне надоели эти дешевые фокусы, — проворчал Рон и тут же прикусил язык. Сделал он это самым немагическим образом, когда, подняв голову, обнаружил перед своим носом волшебную палочку профессора Снейпа.

— Не бросайтесь словами, о которых можете пожалеть, — тихо произнес Снейп, опуская палочку.

Черная мантия зашелестела по аудитории.

— Судя по тому, что вы живы, — с сарказмом начал Снейп, оглядывая класс, — вы достигли некоторых успехов в области защиты от темных искусств. Но успехи могли быть не столь значительны, если бы вам не повезло. Как, например, вам, мистер Томас. Защищайтесь!

Все еще витавший мыслями в классе «Трансфигурации», Дин Томас не сумел отреагировать на невербальный Экспеллиармус и выронил палочку из рук.

— Ну, что же вы будете делать теперь? — равнодушно спросил Снейп, обходя гриффиндорца кругом.

Дин растерянно посмотрел на Гарри, и тот машинально выхватил волшебную палочку.

— Так я и думал. Ничего, — подытожил Снейп.

Гарри и Рон переглянулись, совещаясь взглядами, атаковать им профессора или нет.

— Не надо, — с нажимом произнес Снейп, разворачиваясь к ним лицом. — Я сам отдам вам палочку.

И Снейп резким движением вручил палочку Гарри. Студенты, и больше всех — сам Гарри, были в замешательстве.

— А вот теперь атакуйте, мистер Поттер. — Снейп испытующе посмотрел на молодого человека и театрально поднял руки, показывая, что безоружен.

Стало душно, и Гарри почувствовал, как воспалилось его лицо.

— Я не нападаю на безоружных, сэр, — наконец сказал он.

— Бросьте свое неуместное благородство! Атакуйте! — рявкнул Снейп и, как черное чудовище, стал надвигаться на Гарри.

Вздрогнув, тот машинально закричал в ответ:

— Остолбеней!

Ко всеобщему изумлению, с профессором ничего не случилось. Заклятие отскочило от щита, который тот, очевидно, поставил. Без палочки.

Не успев опомниться от удивления, ребята услышали его размеренный голос:

— Итак, на седьмом курсе вы будете изучать основы беспалочковой магии. В детстве все вы испытывали приступы бесконтрольного выброса магии, что свидетельствует о том, что магия сосредоточена в вас самих, а магические артефакты, такие, как волшебная палочка, могут лишь усилить и более точно направить ее действие. В то же время, это означает, что волшебник может научиться использовать магию без применения внешних средств. Очевидно, что для этого требуется еще более значительная концентрация внимания и контроль над собой, чем при использовании палочковой магии, в том числе и невербальной…

Снейп, ходивший все время взад-вперед, остановился.

— Разумеется, сначала вы будете тренироваться на простейших заклинаниях. Начнем с несложного приема профессора Дамблдора.

Снейп подошел к одной из свечей и провел около нее рукой. Свеча погасла. Провел еще раз. Свеча загорелась снова.

— Теперь ваша очередь.

Снейп вновь махнул рукой, и свечи, плававшие вдоль стен, разместились в два ряда в центре аудитории.

— Пусть каждый из вас встанет напротив свечи и попробует погасить ее и зажечь снова, не используя волшебной палочки.

Профессор стал прохаживаться по классу, раздраженно наблюдая за потугами, искажавшими лица семикурсников. Некоторые готовы были лопнуть от напряжения. Задание не удавалось никому.

Снейп подошел к пунцовому от усилий Рону, который поминутно корчил рожи, одна нелепее другой.

— Отрешитесь от всего постороннего. Сосредоточьтесь на энергии, которая Вас наполняет. Соберите все свои эмоции в комок, загоните их в живот… — И — бах! — свеча перед Роном погасла.

— Выплеск энергии должен быть резким, направленным и сильным. — Свеча вспыхнула.

— Напрягайте не мышцы, а свою волю. — Снейп посмотрел в глаза Рону. — Пробуйте, мистер Уизли.

Рон опустил глаза, потом взглянул на профессора и снова напрягся. Он силился что-то сделать еще пару минут и под конец, не выдержав, издал какой-то звериный вопль и в бешенстве замахал рукой, так что от колебаний воздуха свеча мгновенно погасла.

— Пять баллов с Гриффиндора, мистер Уизли, — разочарованно произнес Снейп.

* * *

К концу урока только Гермионе удалось погасить свечу, не используя палочки. А вот обратное действие ей не удавалось — свеча начинала дымиться, и только. У других дела обстояли еще хуже. Особенно удручен был Невилл, который дважды расплавил свечу, когда Снейп проходил мимо. Одна лишь Ханна Эббот смотрела на все с оптимизмом и убеждала Невилла, что его результат лучше, чем у остальных. Ведь ему удалось деформировать свечи без помощи волшебной палочки.

— Почему он весь день ко мне придирается? — возмущался Рон, плюхаясь в кресло в гриффиндорской гостиной.

— Кто «он»? — равнодушно отозвалась Гермиона, не отрывая глаза от книги.

— Снейп, кто же еще!

— Профессор Снейп, — утомленным тоном поправила Гермиона.

— Наверное, потому что ты ведешь себя как болван, — пожала плечами Джинни. Давясь улыбкой, Гермиона отвернулась.

— Здорово! — охнул Рон, оглядываясь в поисках поддержки. — И давно это со мной?!

В ответ Джинни только наморщила лоб и иронично улыбнулась.

— Он ведет себя так же мерзко, как и раньше, — продолжал Рон, — третирует гриффиндорцев, провоцирует Гарри. Видно, горбатого могила исправит.

— Учитывая, чем мы ему обязаны, ты мог бы отнестись к этому более снисходительно, — заметила Гермиона, но Рон лишь недовольно засопел.

— Я собираюсь сходить к нему сегодня вечером, — вдруг произнес Гарри.

— Зачем?! — удивился Рон.

— Хочу поговорить. Попробовать наладить отношения.

— Мне кажется, что это не очень хорошая мысль, — кусая ноготь, сказала Гермиона.

— Почему?

— Не знаю. Интуиция.

— Ты же никогда не любила прорицания…

— Нет, — засмеялась Гермиона. — И все же я бы советовала подождать.

* * *

Ждать — это, конечно, не по-гриффиндорски. Поэтому вечером Гарри отправился в подземелья. Постучавшись в дверь и услышав в ответ недовольное «да», он вошел в кабинет профессора. Снейп сидел за столом с книгой в руках. Лицо его ничего не выражало.

— Что вы хотели? — сухо спросил профессор.

— Сэр, я… — начал Гарри, и мысли тут же спутались в его голове. — Я хотел просто поговорить…

— Вы пришли ко мне просто поговорить, — растягивая слова, повторил профессор. Звучало это как издевка.

— Да, я…

Снейп хрустнул пальцами.

— Я...

— Что вы мямлите? Пришли говорить — говорите! — рявкнул Снейп.

— Я хотел извиниться за то, что не смог прийти к вам в больницу, — затараторил Гарри, чувствуя себя как человек, которому затыкают рот. — Хотел поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня и для Ордена…

Снейп вскочил из-за стола.

— Послушайте, Поттер. Вы меня уже отблагодарили. Я сыт по горло. Убирайтесь ко всем чертям!

Последние слова Снейп выплевывал, уже находясь в полуметре от мальчишки.

— Сэр… — бормотал Гарри, отодвигаясь. — Вас бы посадили в Азкабан.

— Да! Меня бы посадили в Азкабан! — Лицо Снейпа исказилось. — Но вместо этого вы сделали из меня проклятого героя!.. И вот результат ваших гребаных стараний!

Снейп ринулся к камину и среди вороха пепла достал недогоревшую открытку.

— Вот! Полюбуйтесь! — И Снейп с омерзением сунул открытку Гарри под нос. — Этой девочке всего одиннадцать! Знаете, что она пишет?! Она признается мне в любви! В любви! Мне! Вы понимаете?!

— Что же в этом плохого, сэр? — Гарри был уже практически прижат к двери и отчаянно пытался отвернуть лицо от открытки.

— Неужели вы полный идиот?! Что вы из меня сделали?!

Снейп в исступлении отпрянул и, сжимая кулаки, заметался по кабинету.

— Неужели вы не знаете, чьи именно служители часто принимают вид служителей правды?.. И я… Я больше не хочу притворяться…

Снейп круто развернулся лицом к Гарри. Белый как полотно, он выглядел совершенно опустошенным.

— Убирайтесь отсюда, — тяжело дыша, прошептал Снейп.

Гарри вслепую нащупал дверную ручку и вывалился в коридор.

Как только он исчез, Снейп прижался к стене и схватился ладонью за горло. Темно-красная жидкость размазалась по его руке. Шрам кровоточил.

* * *

Выкрикнув пароль, Гарри в ярости ворвался в гостиную Гриффиндора. В углу гостиной в кресле, поджав ноги, безмятежно сидела Гермиона.

— Неблагодарный негодяй! — закричал Гарри. — Я спас его от Азкабана, а он…

— Все так плохо прошло?

— Хуже некуда.

— Может, ты его неправильно понял?

— Неправильно?! — Гарри, не веря своим ушам, уставился на подругу. — Он орал на меня... Хуже, чем Дурсли.

— Что он сказал? — спросила Гермиона, когда Гарри немного успокоился.

— Сначала ругался, потом понес какую-то ахинею про чьих-то служителей, принимающих вид служителей правды… Кого он имел в виду? Приспешников Волдеморта? Неужели он до сих пор считает себя Пожирателем смерти?

— Думаю, его по-прежнему гложет чувство вины. Но, может быть, он подразумевал и что-то другое.

— Что, например?

— Он против показухи.

— Ну да, кажется, он про это тоже говорил, — растерянно согласился Гарри. — Ругал меня за то, что я сделал из него героя и сказал, что лучше бы сидел сейчас в Азкабане.

— Ну… Попробуй понять его…

— Каким образом?

— Он хранил любовь к твоей матери от посторонних глаз и даже Дамблдора просил никому о ней не рассказывать. Он доверился тебе, думая, что умирает, а ты выставил его воспоминания, его личную жизнь и чувства на всеобщее обозрение.

— Не на всеобщее!

— Хорошо, на обозрение Визенгамота.

— Но ведь это ради его же блага! Чтобы его оправдали!

Гермиона пожала плечами:

— Таким людям проще умереть в Азкабане, чем показать свои истинные чувства посторонним. Он обнажил перед тобой свою душу, а после обнаружил, что ее рассматривают и оценивают все кому не лень. Ведь так в итоге и вышло. Результаты судебного процесса стали известны общественности.

— Потрясающе… То есть я еще и виноват?!

— Нет, но и его можно понять.

Гарри сел на пол и уставился на огонь в камине.

— И все же знаешь, Гермиона, — сказал он после продолжительного молчания, ковыряя кочергой догорающие угли, — мне кажется, что своего предела трансфигурации в нормального человека Снейп уже достиг.