О перипетиях судьбы, магии и любви (гет)

Ее заперли... Пусть не в камере с крысами и без солнечного света. Но все равно пленница.

Гермиона только надеялась, что сценарий Малфой-мэнора не повторится. Сейчас, когда она чувствовала лишь слабость и полную неспособность защищаться магией, у нее только эта надежда и оставалась. Она всегда была не сильной, а, скорее, просто упорной. Умела контролировать свой страх и прежде всего — думать головой. На войне это ее качество и удачливость Гарри помогли им выжить.

Теперь она одна.

В руках существа, которое точно не было человеком и вряд ли мыслило теми же категориями, что обычный смертный. Годы всех меняют... А если это не десятилетия, а вечность? Бесконечная бездна времени и такая же память. Она была неосмотрительна и нахамила самому королю. Как там говорится?

Власть развращает, абсолютная власть же развращает абсолютно.

Проверять, насколько это утверждение относится к местному бессмертному Владыке, Гермиона совсем не горела желанием. Да и вообще, видеть его во второй раз или быть гостьей с приставкой "пленница" — тоже. Однако выбора пока не было. Без магии она не выберется даже из комнаты. Если и выберется, то, едва имея силы на слабое шевеление, далеко не сбежит. Может, она отчаянная, но не дура.

Нужно потерпеть и подождать лучшего шанса.

В конечном итоге этот сид с глазами, полными стылого серебра, ей еще ничего не сделал. Кроме того, что покопался в голове и обозвал, изощряясь в остроумии. Гермиону в свое время как только ни называли — эту малость она переживет. С вторжением в ее разум сложнее. Она была параноиком, и полное отсутствие защиты того, что она ценила больше всего, не могло не напрягать. Ее всегда спасала голова. А то, что в нее теперь, словно к себе домой, шастает нелюдь, Гермиону совсем не радовало.

Она едва обратила внимание на красоту просторной комнаты. Только заметила, что окно забрано деревянной решеткой, повторяющей прихотливый плотный узор из ветвей. Гермиона вцепилась в нее пальцами, чтобы не упасть — золотистого оттенка дерево было теплым и крепким. И вниз лететь было далековато. Вывод — окно пока тоже не вариант.

Гермиона добрела до постели.

Низкое ложе, похожее на оттоманку, под белым балдахином, который ниспадал волнами, кажется, из-под потолка. Молчаливая, высокая и очень красивая девушка принесла подушку, одеяло и простынь. А также кувшин с водой, фрукты и какие-то хлебцы. Гермиона на еду вообще смотреть не могла, ее мутило. Это же прекрасное создание, грациозно перемещаясь, застелило постель, пока Гермиона стояла под присмотром все той же вооруженной стражи и любовалась серебристыми мерцающими волосами девушки.

Хотелось увидеть лица своих тюремщиков. Но, во-первых, сил, чтобы стаскивать с высоких мужчин шлемы, у нее не было, во-вторых — такое поведение могут воспринять неоднозначно, и мечи у них наверняка острые, а она колдовать не может. В-третьих, тот самодовольный тип, кроме нарушения границ своего распрекрасного царства и шпионажа, еще и домогательство пришьет наверняка. Сволочь ушастая...

Когда ее голова коснулась подушки, Гермиона сразу отключилась, несмотря на холод и на то, что изящное платье в духе старого Голливуда было адски неудобным.

Очнулась она оттого, что стало теплее, и свет мешал спать дальше. И правда — в комнате зажглись светильники и появился неучтенный тип. Золотые волосы, зеленые глаза — цвета листвы, лучистые и словно светящиеся мягким светом. Она к ним потянулась, еще сонная, но быстро пришло отрезвление: эта зелень — не колдовской изумруд, как у ее друга. И вообще, не зелень, а, скорее, голубизна моря чудится — Мордред ведает, что... И это не он. А просто красивый, как, видимо, водится здесь повсеместно, и чуточку грустный блондин, непонятно как оказавшийся в комнате. И как стража только пустила его? А он еще и укрыл ее — спасибо ему за это. Если бы он еще не пялился так жутко на нее, спящую. Но, похоже, в этом королевстве все с приветом. Гермиона с трудом села и решила, что побудет милой и доброй. Отстаивать личные границы и вообще свою территорию можно будет потом — с магией.

— Кто ты?

— Леголас... Я зашел проверить нашу гостью.

Тогда она не знала, что это очаровательное недоразумение — самый настоящий принц и местами очень даже сын своего отца. Гермиона просто повелась на мягкие манеры и доброту, которую этот конкретный ушастый излучал всем своим обликом. О том, что Его Высочество может быть холодным, грубым и даже жестоким, она тоже не знала. Для нее он стал другом на некоторое время. И тайной, которую мисс Грейнджер упорно пыталась спрятать в глубинах своего разума от короля, боясь реакции ледяной статуи на весть о том, что один из Его стражей смеет с ней дружить. Гермиона всегда оставалась гриффиндоркой и подставлять друзей не умела.

— И тебя просто так пустили к преступнице?

— Я один из стражей, так что — да.

Улыбка, как солнца ясный луч...

Она долгое время не понимала, почему так говорят. Не видела людей с такой улыбкой. Но у Леголаса действительно была такая — как солнечный луч, несущий тепло и надежду. За нее эльфу так и хотелось все простить. Позже Гермиона будет думать, что Трандуилу, этому заносчивому истукану, повезло, что сын взял от него только лучшее. Иначе бы Владыка вместо наследника имел бы церемонную жердь и жил со своей копией.

И да, претензии к росту венценосного эльфа у мисс Грейнджер никуда не делись, даже когда они "поладили".

— У тебя жар.

— Магическое истощение. И спасибо, что укрыл.

Гермиона укуталась в одеяло. Ее начало колотить. И следующие пару суток будет не лучше. А ее знаменитая сумочка осталась там, дома. Без зелий у нее не получится поправить свое состояние. Придется терпеть, надеяться на Годрика и собственную способность к выживанию. Интересно, если она здесь кони двинет — ее похоронят или просто сожгут, как потенциальный источник заразы?

Потребовать, что ли, бумагу и перо? Написать завещание и дать указания по поводу похорон.

Она тряхнула головой — даже для ее не слишком оптимистичной натуры такие мысли просто дикая дичь. Гермиона выдохнула. Нашла время киснуть. Ничего, она и в этот раз выберется. Вернется домой... Но сперва найдет Гарри, чтоб его, Поттера. Найдет, хотя бы для того, чтобы прибить собственноручно. Вот, значит, куда ее бывший лучший друг исчез. Осталось выяснить, зачем — и как он вообще все это учудил.

Хотя... о чем это она?

Удачливость последнего из Поттеров, помноженная на темную магию Блэков, и не на такое способна.

— Я позову целителя.

Добрый ушастый с голубыми (еще раз, для слишком нервных особ: голубыми!) глазами принял ее долгую задумчивость за ухудшение. И засуетился, словно Гермиона вот прямо сейчас собралась помирать, что сразу добавило ему очков в личном рейтинге мисс Грейнджер. После того, первого королька, похожего повадками на ту самую очковую кобру, кто угодно мог заработать балы, проявив каплю здравомыслия и человечности.

— Нет, не стоит. Вряд ли у вас умеют лечить магические болезни. Если не сложно, подай мне воды и что там есть из еды. Это поможет верней.

Гермиона ничего не знала об уровне здешней цивилизации (вождь красивых и ушастых явно только с пальмы слез) в общем, и об уровне медицины в частности. Доверить себя какому-нибудь коновалу (что-то у нее одни лошади в мыслях) она не горела желанием.

— Я все-таки позову Гвинтэль. Не волнуйся, больно она не сделает... Сама Эстэ благословила ее руки даром.

— Леголас, твоя забота приятна, но несколько навязчива. У меня нет причин вам доверять, поэтому целитель сможет меня осмотреть, только если вся стража держать будет. Добровольно — точно нет.

Конечно, Гермиона бахвалилась. Сил у нее было разве что на сопротивление в комарином стиле — внешнего эффекта ноль, зато противный шум она обеспечит. Правда, эльф, видимо, поверил, но он не одобрял насилия. И вообще, не считал ее, как папенька, отродьем Врага.

Да, Ар-Трандуил, грызло ему в дышло, ее так назовет. Это будет тот период их непростой истории, что ненавистью зовется.