Твой брат, Джон Сноу (джен)

И ты встаешь, и на плечах твоих рассветы весны

Как генеральские погоны лежат.

(с) Олег Медведев

Жизнь бастарда, нелюбимого мачехой и ее приближенными, научила Джона проходить неслышно и незаметно, слушать больше, чем говорить, и не давать волю своим чувствам, что бы ни пришлось услышать. А еще больше того Джону помогло чудесное ожерелье Мелисандры: то ли ворожея верила в пророчества и решила сберечь Обещанного Принца, то ли просто посочувствовала бедам Джона, но с помощью спрятанного под рубашку ожерелья Джон смог постоянно проходить в Красный Замок то в обличье каменщика, то в обличье школяра из Цитадели и слушать, слушать, слушать о том, как был предан и погиб лорд Эддард, как пропала из Красного Замка Арья и как Джоффри, провозгласивший себя королем вопреки завещанию Роберта, держал в плену и тиранил Сансу, пока она не исчезла из замка, предпочтя опасности побега перспективе быть выданной за карлика. Ни Джоффри, ни Серсея, ни даже более разумный Тирион не пользовались симпатией большинства обитателей Красного Замка, и судачили о них много, с удовольствием перебирая их грехи — а Джон проходил мимо под чужой личиной и слушал, ничем не выдавая своего волнения и яростного биения своего сердца. А потом в городе пропал Янос Слинт.

Туповатый и жестокий Борос Блаунт, презиравший обычаи Королевской Гвардии и требования рыцарской чести, не придал исчезновению Яноса Слинта особого значения и по-прежнему ездил в бордели темными проулками, в одном из которых его лошадь вдруг захрипела и стала заваливаться на бок. Сэр Борос успел выскочить из седла и приземлиться на ноги, только перевязь его лопнула и меч тяжело стукнул по земле. А наклониться за мечом сэр Борос уже не успел, потому что в его подбородок уткнулся валирийский кинжал.

— Узнаешь? — спросил Джон, который был уже в своем обличье, и поднес к лицу Бороса платок с вышитым гербом Старков — Джон подобрал его в богороще Красного Замка и спрятал его на груди.

— Я не хотел ее бить, — выговорил напуганный Борос. — Мне приказал король, — и тут же Борос так приложился к стене затылком, что чуть не лишился чувств и упал на колени.

— Я тоже не хотел тебя бить, — кивнул Джон. — Это мне сестра велела.

— Это же просто служба, лорд Старк, — пробормотал Борос Блаунт, у которого от удара мутилось в голове.

— Скоро она для тебя закончится, — пообещал Джон Сноу, а в Красном Замке наутро обеспокоились, потому что вслед за Яносом Слинтом пропал и Борос Блаунт, а на двери полуграмотного Мерина Транта появились какие-то письмена.

— Здесь написано: «Трант, я всегда буду у тебя за спиной», — подсказал дурному рыцарю проходивший мимо Тирион. — Я, пожалуй, велю на сегодняшний день поднять мост в Красный Замок — хотя тебе это может и не помочь.

Это и действительно не помогло, потому что Джон уже проскользнул в замок с утра под видом продавца рыбы, а потом, освоившись с магией Мелисандры, преобразился в трубочиста и встретил вечером Серсею в ее спальне, возникнув из темноты возле камина.

— Тихо! — шепотом приказал Джон. — В этой склянке — Дикий Огонь, дернешься или крикнешь — я тебе в лицо его выплесну, будешь как ваш Сандор, только с обеих сторон.

— Страшно тебе? — спросил Джон, наблюдая, как Серсея дрожит и стучит зубами. — А когда отца моего, лорда Эддарда, казнила, тебе не страшно было?

— Я не хотела… я собиралась предложить ему надеть черное и уйти в Ночной Дозор… — пробормотала Серсея.

— Кто отдал приказ? — потребовал Джон, но Серсея молчала. — Кто приказывал бить мою сестру?

— Бейлиш настраивал вашего отца против меня, — нашлась Серсея, Бейлиша как раз в столице не было, он отправился в Орлиное Гнездо, так и не выторговав себе титул Хранителя Востока. — Он предал его и напал на него сзади, он его оклеветал, всех ззз-запутал… Бейлиш очень жжж-жадный… он за сто драконов удавится… он из казны воровал, а лорд Эддард наверняка его уличил… Я не желала смерти ввв-вашему отцу… Я правда не ввв-виновата… Ну пожалуйста, не нужно Дикого Огня… Ну вы же разумный человек…

— Ладно, живи пока, — разрешил Джон, — жалко сына твоего единственного без матери оставлять.

Смысл этих страшных слов дошел до Серсеи только через несколько мгновений, и она бы закричала, но Джон был быстрее — он ударил расчетливо и жестоко, и Серсея после этого действительно скоро оправилась, но красавицей уже быть перестала.

А Джон спокойно вышел через дверь, сделав свою работу, и стоявший слева от дверей Арис Окхарт свалился, оглушенный ударом по затылку, потому что о нем Джон не слышал ничего дурного.

— Я же предупреждал, Трант, что всегда буду у тебя за спиной, — сказал Джон второму караульному.

Море штормило, и прилив гнал воду к берегу, где волны бились о скалы под Красным Замком с оглушающим грохотом, когда Джон спустился из замка по стене и только на берегу заприметил уголек трубки старого контрабандиста Давоса, который бестрепетной рукой посадил свой ялик на мель на небольшой полосе песка между уступами скал.

— А ты молодец, дядя, — признал Джон, залезая вместе с Давосом в ледяную воду, чтобы подтолкнуть ялик. — Я уж боялся, убьешься ты в такую погоду. Помнишь, стало быть, старое.

— Нам, Сивортам, все равно, — ответил Давос, налегая на весла. — Что краденое подтаскивать, что принцев Таргариенов утаскивать.

Джон тоже подналег, чтобы отгрестись от мелководья, где волны вставали особенно высоко, и на подначку Давоса жаловаться не стал, а сам решил суеверного моряка в отместку подразнить.

— Слышал я, Давос, что одному рыцарю ворожею во вражеский замок поручили подкинуть, — начал завирать Джон, когда ялик подошел уже довольно близко к большому быстрому бригу, на котором ходил Давос и который ждал теперь на рейде под командованием его сына. — Повез он ее на лодке, вот как ты меня, а на берегу она фьють — платье в сторону, сиськи наружу, легла на песок и ноги раскинула. Только рыцарь обрадовался и инструмент свой расчехлил, как полезло у ворожеи, ты меня прости, из междуножия чудище призрачное, когтистыми лапами за ноги ее цепляясь. Так у рыцаря от этой картины и увял — боюсь, что даже навсегда.

— Ой, Джон, — отмахнулся Давос, швартуясь к борту и закуривая свою неразлучную трубочку. — Не пугай старика мохнаткой. Парень ты, конечно, видный, а все ж я с бóльшим моим удовольствием на крепкие сиськи посмотрел бы, чем на твою бородатую физию. Куда тебя теперь отвезти-то?

— В Харренхолл.

— Ты, Джон, карту вверх ногами держал небось. Харренхолл восточнее, Риверран западнее. Старки в Риверране стоят, а Ланнистеры в Харренхолле. Я бы до Дарри тебя лучше довез, а еще того лучше — кругом бы пойти до Сигарда, вертел я на мачте этих кракенов. Может, одна из твоих сестер и добралась до Риверрана, там и встретитесь.

— Брат бы вам ворона прислал, если бы добралась, — возразил Джон, и Давос сочувственно покачал головой, посасывая трубку.

— Если сестренка твоя рядом с Харренхоллом, то либо в плену она, либо в большой опасности, — признал Давос. — Да и тебе там голову сложить проще простого.

— Вот потому я и иду туда, что там опаснее всего, — просто сказал Джон. — Там я всего нужней.

Старый Давос вынул изо рта трубку и посмотрел в черноту над ночным морем, опершись на борт, а потом полез себе за пазуху и снял со своей шеи проверенный оберег.

— На святое дело идешь, — торжественно сказал Давос. — Дай я благословлю тебя, как своего сына бы благословил перед боем. Пусть боги будут на твоей стороне.

Давос хорошо снарядил Джона в дорогу, прежде чем высадить его на берегу Красного Зубца напротив Солеварен, и благодаря заботам Давоса и магии Мелисандры перед воротами Харренхолла через несколько дней появился скромный школяр, словно недавно разгуливавший по дворам Цитадели.

— Я школяр, будущий мейстер. Увидел красивый замок, решил зайти, — пояснил пришедший караульным свое появление. — Почему нельзя-то? У нас вот в Цитадели везде зайти можно.

— Вот же юродивый! — восхитились караульные. — Слышь, школяр, может, у тебя и книжки с собой есть?

— А что, здесь у вас книжек нет?

— Нам-то почем знать, мы их и не читаем.

— Болеете? — загадочно спросил школяр.

— Да типун тебе на язык! — продолжали веселиться стражники, но что-то в тоне последнего вопроса заставило их поежиться. — Ладно, проходи, юродивый, а то сглазишь еще.

— Сенк ю вери мач, — ответил чудной школяр, почему-то на валирийском, хотя на самом деле он все примечал: и отсутствие в замке регулярных войск Ланнистеров, кроме отряда Лорха, и знаки Кровавых Скоморохов на кольчугах стражников, и состояние захваченного замка, — а потому тихо добавил, отойдя от ворот: — Вот уроды!

Якен Хгар убил для Арьи двоих человек и постоянно теперь допекал ее требованиями назвать третье имя, а Арье было обидно, что первые два своих желания она потратила довольно бесполезно, и она злилась на Якена, что он торопит ее и заставляет ее расстаться с единственной властью, которая у нее была. Якен видел ее недовольство и даже немного догадывался о причинах и жалел Арью, но желание развязаться со своим долгом было сильнее, а Арья с каждым днем становилась все мрачнее — пока одним утром Якен не увидел Арью счастливую и веселую.

— Девочка должна назвать человеку третье имя, — напомнил Якен, думая, что Арья наконец решилась и потому повеселела. — Человек ждет уже давно.

— Нужно снять часовых и выпустить пленных северян, — сказала Арья. — Спасти их, как я спасла тебя.

— Человек может убить только одного часового, — терпеливо пояснил Якен. — Три жизни отняли у бога смерти — три жизни он должен получить назад.

— Ну и жлоб ты, дядя, — вдруг заявила Арья. — Иди ты в задницу со своим богом. Ко мне брат приехал.

— Ты же девочка, следи за языком, — ошарашенно сказал Якен, но уточнить, что он не жлоб, он не успел, потому что Арья убежала — а Якен незаметно последовал за ней в богорощу, где увидел ожидающего Арью крепкого строгого юношу.

Вот этого юношу Якен с удовольствием завербовал бы работать на Черно-Белый Дом: Якен чувствовал, что и из Арьи вышел бы со временем толк, но ее брат уже был готовым бойцом и разведчиком. А потом Якен ясно увидел, что эти надежды его тщетны: по тому, как Джон улыбнулся, когда увидел Арью, как расслабилось его лицо и как его глаза видели только ее, Якен понял, что для Джона Арья важнее всего мира и всех богов.

— Ты не стой там в сторонке, добрый человек, ты уж подходи к нам, раз пришел, — пригласил Джон, он на самом-то деле приглядывал за обстановкой, чтобы уберечь Арью, и даже Якен не услышал в его дружелюбном тоне, насколько он сейчас близок к смерти.

— Разболтала уже брату, что я Безликий, — с укором сказал Арье Якен, а Арья, против его ожидания, ничего ему тут же не ответила, она просто держала Джона за руку и теперь уже предоставляла Джону говорить за нее и улаживать ее дела.

— А, это ты Безликий, — кивнул Джон, и смерть отодвинулась от Якена Хгара. — Ты нам еще пригодишься. За тобой долг.

— Уж давай сообрази поскорее, кого тебе нужно убить, — с сердцем сказал Якен. — В первый раз вижу, чтобы не должник бегал от кредитора, а кредитор от должника.

— Мне много кого надо убить, — строго сказал Джон, а Арья взглянула на него с обожанием. — А ты не спеши. Арья может назвать тебе и твое имя. Выкуп тогда большой будет — давай уж по-хорошему.

— Я пойду пока, пленников выпущу, — сказал Арье Джон так спокойно, словно ключи от темниц лежали у него в кармане.

— Я с тобой!

— Нет, — твердо ответил Джон, и Арья его послушалась. — Оставайся здесь, Якен за тобой присмотрит. Если с тобой что-то случится, ему ведь не от кого будет услышать третье имя — ты разве об этом не догадалась?

— И что, мне надо было постоянно грозить утопиться или с крыши прыгнуть, а Якен бы меня успокаивал и все бы для меня делал? — оживилась Арья, и ее глаза загорелись, от чего Якен, как и всякий мужчина хлебнувший на своем веку женских капризов, не ожидал ничего хорошего.

— Вот видишь, — весело сказал Джон и потрепал Арью по голове. — Быть прямо совсем девочкой-девочкой иногда очень выгодно.

Пользуясь случаем, автор поздравляет своих читателей с Валентиновым днем и желает им таких же радостных, назначенных судьбою встреч, как у Джона и Арьи.