Твой брат, Джон Сноу (джен)

Ты серый снег смахнешь с лица, ты улыбнешься легко,

Ты скажешь: «Верно. Но имейте в виду:

Где ваши штатные герои не покинут окоп -

Мои солдаты не сгибаясь пройдут».

(с) Олег Медведев

Роберт Гловер, сидя в темнице Харренхолла, первое время гадал, как его будут освобождать: вступят ли Кровавые Скоморохи в открытую схватку с людьми Амори Лорха, охранявшими пленников, накормят ли стражников отравленным супом или придумают что-то еще. Но чем дольше Гловер сидел, тем больше ему казалось, что не стоило доверяться бесчестному Варго Хоуту, продавшемуся Болтону за золото, — ведь Хоут вполне мог перепродать их Ланнистерам за более высокую цену.

Гловер даже мог предположить, что вместо отравления у кого-то достанет ума пытаться обварить часовых супом и начать кидаться котлами, но уж чего он не ожидал, так это взрывов и сполохов Дикого Огня за дверью.

— Выходите! — приказал молодой голос, и освободитель начал сбивать с камер замки, нимало не боясь, что его меч зазубрится или сломается. — Десять самых крепких ребят — вверх по лестнице, караулка направо. Возьмете там оружие — и в здание по левую руку, там оружейная.

— Я Роберт Гловер, — объявил лорд Гловер, выходя из своей темницы. Ему и не нравилось, что какой-то незнакомый юнец командует его людьми, и внушало уважение то, что этот юнец пошел в одиночку на восьмерых караульных и уложил их всех. — Вот уж чего я не ожидал, так это того, что Варго Хоут решит спалить нас Диким Огнем.

— Варго Хоут? — задумчиво повторил юноша. — Я ему яйца отрезал. Он же сволочь.

— Вот спасибо, — сердито сказал Гловер. — Он должен был освободить нас и перейти на нашу сторону, а теперь моим ребятам сражаться и с его людьми, и с людьми Лорха.

— Разве он освободил вас? — возразил юноша. — Никаких компромиссов с врагом, лорд Гловер, — никаких компромиссов даже перед лицом смерти.

— Кто ты? — спросил Гловер, он наконец обратил внимание и на валирийский клинок в руке своего спасителя, и на его осанку.

— Я воин Старков, — ответил ему Джон. — Я пришел за своей сестрой, а она просила за вас. Теперь мы с ней уходим назад, в Винтерфелл.

— Нелегко вам будет туда попасть, — вздохнул лорд Гловер. — Железнорожденные атаковали Север сразу в нескольких местах, а их принц, которого наш король послал на Пайк парламентером, вернулся с толпой головорезов и захватил Винтерфелл.

— Тогда я пойду один, — решил Джон, его лицо ничего не выражало, но в его груди бушевала ярость. — Вы наверняка узнаете мою сестру; присмотрите за ней, лорд Гловер.

Джон отправился в дорогу не сразу: он сначала проследил, как в замок въехал Русе Болтон, молчаливый и зловещий. Того, кто освободил отряд Гловера, Русе в замке не нашел, но зато нашел очень наглую девчонку, которую как раз Гловер к нему и доставил.

— Мне один Безликий должен одну жизнь, — заявила Арья, оставшись с Русе наедине. — Возможно, вашу, милорд, если ваши солдаты будут вести себя так же, как та мразь, которая обитала здесь до них, и позорить имя северян. Женщин отпустить. Не носящих оружия не трогать. Мой Безликий следит за мной. Если я буду недовольна — он увидит.

— Возможно, ты могла бы убедить его отказаться от его затеи, — тихим пугающим голосом проговорил Болтон, но Арью было не так-то легко напугать. — Мы ведь можем тебя очень, очень попросить.

— На этот счет ему тоже даны указания, — возразила Арья. — Не спешите проститься со своей головой, лорд Болтон. Мне нужна только свобода — а также отдельная комната, хорошая удобная одежда и добрый легкий клинок. Вам нетрудно будет со мной ужиться, если вы человек чести.

— А может, и нет никакого Безликого, — проговорил Болтон, чем-то ему все-таки эта боевая девчонка была симпатична, да и понимал он по ее речи, что это дочь одного из могущественных лордов, даже прикидывал уже, чья же. — Вот что, девочка: дай-ка своему Безликому вот этот мешочек. Здесь сотня драконов; пусть-ка он убьет для меня моего бестолкового оруженосца, Элмара Фрея. Надоел он мне как собака.

— Чем же он заслужил смерти? — потребовала Арья.

— Ну, заслужил не заслужил, хе-хе, — ответил Болтон, который еще не знал, что его бастарда Джон Сноу оформил в расход, и даже думал было бастарда признать. — А только наш новый Король Севера сторговался с Фреями, что за их помощь выдаст свою младшую сестру за этого Элмара. А мне, может быть, это не по душе, у меня, может, свой сынишка на выданье. Я бы и присватал его чин чином, к принцессе с подарками пожаловал бы, поуговаривал бы ее, а не вот так вот за глаза.

— А я бы, — в сердцах сказала Арья, думая о том, как уговорить Якена зарезать мелкого Элмара, который Арье сразу не глянулся, — надавала бы этому вашему Королю Севера тумаков!

Арья, как полагается юной девушке благородного происхождения, оставила золото и записку для своего Безликого в дупле дуба, а за ней незаметно крались солдаты Болтона, хрустя сучьями как стадо слонов, и среди них был и Якен Хгар, нанявшийся к Болтону на службу.

Стоило Арье уйти, как Болтон окружил дуб караулами, чтобы выловить Безликого, который наверняка сначала пожалует за своим гонораром — и все равно утром узнал, что Элмара Фрея нашли в колодце: кто-то в ночи как-то выманил трусоватого паренька из его комнаты, а потом бритвой по горлу чик — и готово.

Болтон отозвал от дуба все караулы и в сердцах всыпал плетей прошляпившим Безликого караульным, а Джон ближе к вечеру встретился с Якеном и передал ему мешочек с золотом.

— Держи, караулы вокруг дупла уже сняли, — сказал Джон.

— Как юноша это сделал?

— Ты сам-то ночью что делал?

— Человек спал.

— А человеку надо было смотреть. Должен теперь моей сестре будешь, раз деньги взял.

— Юноша хитер, — признал Якен Хгар, который и сам был не промах и многое замечал. — Похоже, юноше очень не хочется, чтобы та, которую юноша называет сестрой, выходила замуж.

— Уж не за Фрея точно, — спокойно ответил Джон, но про себя назвал Якена свиньей.

Поздним вечером Арья проскользнула к Джону в богорощу, чтобы с ним попрощаться, — она все еще немного дулась на Джона за то, что он не берет ее с собой, но не увидеться с ним еще раз, конечно же, не могла. Джон сидел под деревом, пряча за стволом от ветра высокую черную свечу, словно вырезанную из камня, и зажег ее для Арьи, чтобы та могла послушать его разговор.

— Доброй ночи, принц Эймон, — сказал Джон, когда пламя свечи перестало дрожать. — Амори Лорх мертв.

— Экий ты вежливый какой сегодня, Джон, аж беспокойно как-то, — ответила свеча старческим голосом. — Обычно ты меня то «отец», то «дедуля» величаешь.

— Это ж я шутя, — сказал Джон, и было непонятно, что он считает шуткой, «принца» или «дедулю». — А получиться может так, что я тебя и всерьез дедом называть смогу — мне на Драконьем Камне Мелисандра сказала, что я сын Рейгара и Лианны, и тоже принцем Таргариеном пробовала меня величать.

— Как там она? — заинтересовался Эймон. — Поседела все ж таки — или нет?

— Она-то отлично, — сказал Джон, — ты мне скажи: может такое быть, что я твой родственник?

— Откуда мне знать, Джон, — ответил Эймон. — Я здесь, на Стене, уже почитай семьдесят лет сижу. Рейгар мне не писал — да он никому тогда не писал: ни отцу, ни Старкам, ни Мартеллам. Зачем мы только его, дурня, грамоте выучили? А вот зная немного лорда Эддарда, хоть и по рассказам, могу сказать: вот он мог взять вину на себя, чтобы тебя спасти. Это на него похоже.

Арья закусила губу; раньше ей было обидно, что отец перед смертью признался в преступлениях, которые не совершал, но теперь она поняла, что он взял вину на себя, чтобы спасти Сансу — да и ее тоже.

— А если тебе в чем польза будет от того, что тебя Таргариеном считают, то я возражать не буду, — добавил Эймон. — Даже могу с правнучкой про тебя поговорить, вдруг пригодится она тебе зачем-то. Или драконы ее пригодятся — она там у меня обзавелась, только не слишком много ей пока от драконов толка, пространства для маневра там нет, в Вольных Городах этих. Чуть размахнешься — ненароком весь город к чертям сожжешь. Всеми богами ее теперь молю, чтобы поосторожней там она да не сгоряча.

— Я просто хотел, чтобы ты знала, — сказал Джон, когда он попрощался с Эймоном и рассказал Арье о том, что Якен теперь должен ей две жизни, а не одну, а Арья тем временем уютно устроилась у него на коленях, кутаясь в свой новый теплый плащ, подбитый мехом. — Не хотел от тебя ничего скрывать.

— А ты все равно скрываешь, — шаловливо сказала Арья, а сердце у нее в этот момент замирало и словно взлетало и падало, как в море на волнах. — С чего ты так обозлился на этого Элмара, что в колодец его положил?

— Потому что он тебе не нравился, — уверенно сказал Джон, и теперь казалось, что он уже не угадывает желания Арьи, как было раньше, а говорит ей, чего она должна хотеть, только Арья почему-то не возражала. — Потому что я тебя не отдам.

А засыпая в своей новой комнате, в кровати, на которой и вдоль, и поперек можно было положить две Арьи встык, Арья подумала, что вот теперь и она ждет своего рыцаря, который ускакал совершать ради нее подвиги.

Джон не расспрашивал Арью о ее скитаниях, виня в том, что ей пришлось пережить, в том числе и себя — если бы он уговорил лорда Эддарда взять его с собой в Королевскую Гавань, а не отправился бы в Ночной Дозор, многое могло бы сложиться по-другому. И принц Джоффри с самого Трезубца при упоминании Старков начал бы писаться в штаны, и Варис с Иллирио тихонько бы гнили в подземельях неподалеку от того места, где они рассуждали о том, почему, если один десница умер, не может погибнуть и другой — да и Мизинцу пришлось бы ответить на классический вопрос: «Если лорд-десница не выглядит как дешевая сучка, почему ты пытаешься его поиметь?» Поэтому Джон ни о чем не расспрашивал Арью, он только запоминал имена — а теперь искал отряд Грегора Клигейна и был недоволен тем, что кто-то отвлекает его от поисков разбойным свистом.

— Эй, северянин! — крикнули у Джона за спиной, но Джон не шелохнулся в седле и по-прежнему ехал своей дорогой, хотя стук копыт становился все ближе. — Ты не из Старков?

Это кричали не северяне, поэтому, когда они почти его настигли, Джон резко остановил коня и двое его преследователей проскакали мимо, заваливаясь с седла — двумя движениями меча Джон рубанул одного в пах, а другому проткнул бок. Третий, в желтом плаще, поднял своего коня на дыбы и бросился наутек, а Джон поскакал за ним — и за вторым холмом увидел ждущий его небольшой отряд.

— Зачем ты убил моих людей, Джон Сноу? — крикнул от подножия холма остановившемуся Джону Берик Дондаррион. — Я послал их сказать тебе, чтобы ты не искал Гору Клигейна в Каменной мельнице и на Высоком Сердце — его там нет. Отправляйся в земли Бракенов, и ты отыщешь его.

— Откуда ты знаешь мое имя? — потребовал Джон, который Берика ни разу в жизни не видел.

— Ничто не выдавало в тебе Старка, Джон, — крикнул в свою очередь Торос. — Кроме бегущего рядом с твоей лошадью лютоволка.

— Это не моя волчица, это волчица моей сестры, — уточнил Джон и окликнул узнанного им среди отряда Берика бойца. — Харвин! Поедешь со мной.

— Я служил вашему отцу, лорд Джон, — как можно вежливее ответил Харвин, которому нисколько не хотелось ехать воевать с Горой. — Он погиб, и теперь я служу лорду-молнии и моим братьям.

— Ты давал присягу роду Старков, — возразил Джон. — Не становись клятвопреступником. Следуй за мной.

— Нам рассказывали, ты ушел в Ночной Дозор, — встрял Торос. — Как там ваша присяга, позволяет воевать в наших войнах?

— «Я — меч во тьме», — гулким голосом ответил Джон, и многие слышавшие его поняли, почему Торос порой приговаривает, что ночь темна и полна ужасов. — «Я — щит, охраняющий людей».

— А со Стены меня отпустили, потому что я вообще-то еду в Цитадель, чтобы стать мейстером, — добавил Джон уже обычным голосом, и Торос аж в восторге развел руками.

— Хитрый ты парень, Джон, — признал Торос. — Подъезжай давай сюда, поворожу для тебя. Посмотрим вместе в огонь, споем этому Грегору отходную. Я почему-то в тебя верю, особенно после того, как до нас дошли слухи про твои гастроли в Королевской Гавани. Таких парней, как ты, надо в осажденные замки в деревянной лошади подкидывать — чтобы враги все от страха с ума посходили и с крепостных стен головой вниз бросились.

Деревянная лошадь, поминаемая Торосом, и пошла в ход: вернувшись на захваченную ими мельницу после безуспешных поисков Дондарриона и чуть более успешных грабежей, отряд Клигейна обнаружил на дворе деревянную лошадь, настолько большую, что внутрь могли бы влезть несколько человек. Вряд ли подручные Клигейна были хитрее троянцев, скорее, им просто доставляло удовольствие все портить и похабить, и они разрубили и разломали деревянную лошадь, ничего не найдя внутри, а обломки порешили спалить ночью, для тепла.

— А теперь полезли на крышу, — сказал Джон Харвину, когда отряд Клигейна уснул. — Там, в амбаре, они по-черному топили, а в доме надо бы дымоход закрыть.

— Что же это такое делается с этой войной, — покачал головой Харвин, глядя с крыши на изрубленного мельника с семьей, которых так и бросили лежать в огороде. — Были люди как люди, и вдруг бац — и все вокруг стали уроды!

За два дня до этого Торос, посмотрев в огонь и хряпнув водки, припомнил из своего противоречивого эссоского прошлого, что бывают яды, которые при нагревании наполняют воздух бесцветными парами, не имеющими запаха. О том, что это за яды, Торос вспоминал долго, постоянно прикладываясь к кружке, и навспоминался в дрова, чем подал Джону идею натереть этими ядами дерево, и Джон запросил по валирийской свече старика Эймона, который все равно не спал ночами. Эймон тоже слышал о таких ядах, но напиваться с целью вспомнить детали не стал, а разбудил среди ночи своего юного стюарда Сэма Тарли и отправил его читать старинные зловещие фолианты о ядах и мучениях их жертв, с красочным слогом и живописными картинками. К утру Сэм рецепт нужного яда нашел, и после уже больше ничего в жизни не боялся, решив, что что книжником быть, что мечником, все равно в этом Вестеросе все кончается одним и тем же: трупы, кровь и ничего человеческого.

Солдаты Клигейна, топившие амбар по-черному, умерли среди ночи, так и не поняв после тяжелого сна, почему у них перехватывает дыхание и их тела корчит судорога. Ближайшие подручные Горы, занявшие вместе с ним дом убитого мельника, получили меньшую долю яда и уходили в ад в полном сознании.

— Значит, ты Щекотун, — проговорил Джон, подойдя к жестокому палачу, которого мучала на крыльце кровавая рвота, и в глазах палача были слезы и страх. — Убивать тебя я не буду — если ад есть, там тебе придется похуже, чем сейчас. А если ада нет — я все равно найду тебя на том свете и устрою для тебя персональный ад.

— А ты Рафф Красавчик, — продолжал Джон и свалил Раффа на землю одной пощечиной. — Это мне, — и Джон снял с пояса Раффа Иглу. — Ты не раздумывая убивал просивших пощады, ты убивал раненых, что были не в силах идти. Ты не думал о том, что придет день, когда ты сам будешь не в силах подняться на ноги и будешь молить о милости. Подумай об этом теперь, потому что тебе осталось немного.

Яд не до конца осилил гиганта Гору, но достаточно ослабил его и лишил скорости, чтобы Джону стало по силам с ним справиться.

— Солдаты твои, Клигейн, — говно, — сказал Джон и легко ушел от удара Горы, а потом подрубил ему ногу. — Я же тебе говорю — говно, а ты споришь. Скоро Ланнистерам твоим кирдык, — и Джон рубанул Гору по шее так сильно, что прорубил кольчугу. — Мы вам всем козью рожу устроим.