А почему бы и нет?.. (джен)

Тишина… желанная, сладостно-предвкушаемая так давно. Как же Эйприл о ней мечтала! В жизни, как водится, мечта оказалась совсем другой: тревожной, давящей на грудь и виски. Еще и полной клятой неопределенности, что хуже всего.

И все-таки она была. Наконец-то… Эйприл обессиленно сгорбилась, позволила себе откинуться на сидение перевернутой табуретки. Усталое, ноющее во множестве мест тело, а еще больше — измученная душа просили передышки, хотя бы еще на несколько минут. Даже звонок потревоженным черепахам мог подождать немного. Потом, малость отдышавшись, проще будет убедить их, что теперь все более-менее путем и приходить проверять ее ни в коем случае не нужно. Эйприл медленно повела взглядом, обреченно-равнодушно отмечая следы погрома. Последнее, что им стоит видеть. Машинально прижала руку к щеке и поморщилась. Еще и это. И поди объясни, что все это сотворил не Кейси… точнее, не он один.

Однако как-то долго он не приходит в себя. Беспокойство скребущим комком сжалось в груди. Только ли оглушил его Шредер? С усилием Эйприл выпрямилась. На мгновение-другое застыла: перемена позы «наградила» ее дурнотой. Но отдышавшись, подползла ближе к Кейси. Осторожно, вздрагивая при малейшем звуке, снова проверила пульс; распутала, оттолкнула подальше коварную проводку и несколько найденных осколков. Наклонившись, прислушалась к дыханию. Потом, держась на всякий случай поодаль, потянулась пальцами к затылку. В душе было до невероятия мерзко, но, очнувшись, Кейси мог попутать ее со Шредером. Со всеми вытекающими последствиями…

Спутанные волосы не давали рассмотреть, серьезна ли рана. Крови, во всяком случае, Эйприл не видела. Но и сотрясение могло натворить бед, особенно придясь по уже пострадавшему месту. Беда только, девушка не могла точно вспомнить, где оно. Вроде не на затылке. Вроде…

Дернувшись, она поспешно отпрянула: придя в себя, парень ожидаемо неразборчиво рыкнул, вслепую грохнул кулаком перед собой. Скорее всего наугад, так неловко, что увернулся бы и ребенок. Сложнее было пересилить себя, обхватить обеими своими ладонями одну его, отчаянно надеясь, что сейчас-то Кейси ее услышит. Узнает. Позволит себе помочь.

— Тише-тише, это я, — Эйприл осторожно сжала пальцы, прищурившись, вгляделась в помутневшие, пока еще не слишком осмысленные глаза. — Как ты? Двигаться можешь?

В голове резко стрельнуло, напоминая, что и самой Эйприл этот вопрос был бы не лишним. Усилием воли она сдержала себя. Успеется. Она не получала серьезного ранения с непредсказуемыми последствиями — а значит, может подождать.

— Ты меня слышишь? — не дождавшись ответа, Эйприл помахала ладонью перед лицом Кейси. — Сильно больно? Встать можешь?

Тот мрачно смотрел на нее, по-прежнему не говоря ни слова, и по его виду девушка никак не могла понять, последствия это шока или же Кейси просто не хочет с ней разговаривать.

— Где эта тварь? — вместо ответа коротко бросил он. Резко оттолкнулся от пола и сел. С болезненной гримасой ощупал пальцы на правой ладони. Только сейчас Эйприл разглядела, что в падении он обо что-то ободрал щеку.

— Я сейчас, — девушка тут же подхватилась на ноги, на ходу вспоминая, где аптечка. Навряд ли она сможет существенно помочь, если удар все же пришелся по уже травмированному однажды месту. Но хотя бы ссадины обработать сможет.

— Я спросил, где он, — Кейси перехватил ее руку левой ладонью и силой вынудил снова сесть. — Не ври мне, Эйп. Где этот желтомордый ублюдок? Это ведь к нему ты таскалась сегодня, да?

Проклятье! Опять он! Эйприл снова мысленно обругала Шредера. Вот какого черта ему потребовалось влезать и портить все еще больше? Как объяснить Кейси его вторжение? Удар? Вообще все, что было? Как?!

— Не понимаю, о чем ты, — с трудом, но ей удалось не отвести взгляд. — Я первый раз его вижу.

— Я сказал, не ври! — Кейси сильнее стиснул ее руку. — Стал бы он впрягаться за невесть кого. Вот, значит, где ты шляешься под видом работы. И поиском лекарств для…

— Перестань! — Эйприл рывком выдернула руку из его хватки. Почему-то упоминание лекарств, безуспешных поисков Дона, сильнее всего задело ее. — Если ты не заметил, я вступилась за тебя! За тебя, а не за этого черте кого, гори он в огне!

— Заметил, — Кейси потер ладонью ободранную щеку. Зачем-то посмотрел на кровь на ладони — и сильно ударил по полу. — Жалеешь, да?

— Что, прости? — ошарашенная Эйприл даже не поняла сначала, что он имел в виду. Жалеть, что вступилась за него? Он что, вообще свихнулся? Издевается?

— Не что — кого. Меня, — Кейси кивнул, словно в подтверждение своих слов. Скорчившись, потер пальцы. Только сейчас Эйприл вспомнила, что они повреждены — если не сломаны; но напомнить, предложить помощь не решилась.

— Да, черт побери, меня, — Кейси сплюнул на пол, и Эйприл с тревогой заметила в слюне кровь. — Потому что жалкий. Потому что ничтожный, да? Да?!

Последнее слово он выкрикнул в полный голос, и Эйприл поморщилась от боли в голове. Кейси, если и заметил, то не придал значения.

— Ты думаешь, я не вижу. Я все вижу. Все! — он сжал кулак, намеренно, еще больше калеча злосчастные пальцы. Вскинул взгляд на Эйприл, ухмыльнулся — не иначе как гримасе неподдельного сочувствия на ее лице. — Трясешься надо мной, как клуша. Как над последним чмом. А я ведь и есть чмо, да? Опущенный, ни на что ни годный инвалид. Никому больше не нужный… Ты ведь именно поэтому со мной, Эйп? — он снова поймал ее за руку и снизу вверх заглянул в глаза. — Знаешь, как задолбала уже эта жалость?

— Ладно, не буду! — Эйприл рывком оттолкнула его руку. Выпрямилась, глядя сверху вниз, словно впервые его увидела. — Когда твоя задница снова будет в полном дерьме, я дам свернуть тебе шею.

Шумно выдохнув, она обхватила себя за плечи. Запястья горели от проступивших синяков, каждое слово гулко било по затылку, эхом отдаваясь в висках. Нет, не плакать. Эйприл чуть подняла голову, сдерживая подступившие слезы. Только не сейчас.

— Да уж лучше так, — Кейси, морщась, поднялся. Здоровой рукой надорвал майку, помогая зубами, оторвал неровную полосу. Начал перематывать руку. — Пойду пройдусь. Что-то здесь воняет.

— Уж не тобой ли? — неуклюже съязвила Эйприл, поднявшись следом за ним — оставаться в положении ниже стало невыносимо. Шагнула вслед, с отвращением отметив, как трясутся колени. И не только. Голос тоже уже подводил ее, но она пыталась держаться.

— Дерьмом предательства, — Кейси стиснул зубы. С силой рванул край перевязки, затягивая узел. — Уж лучше бы ты дала обдолбанному латиносу, Эйп. И то не так мерзко…

— Заткнись, — Эйприл ударила его по щеке.

Наверное, надо было сказать что-то еще. Упрекнуть. Задеть. Разбудить крепко уснувшую совесть. Наверное… Все крутившиеся на языке слова как-то враз потеряли цвет и вкус. И смысл. Что бы она ни сказала и ни сделала, это уже ничего не изменит. Он не примет ее помощи. Не примет объяснений (а есть ли они, те объяснения?), извинений. Даже если она сходу найдет, вспомнит, придумает за что.

— Уже, — оглядевшись, он нашел взглядом свою куртку. Набросил на одно плечо. — Лижись с кем хочешь, мне похрен.

Гулко хлопнула дверь, затихли в отдалении шаги. Шатнувшись, Эйприл ощупью нашла ближайшую опору, сползла по стенке, закрыла лицо руками. Опустошение… слишком мелкое, слабое слово, но как еще назвать то, что творилось у нее в душе? Даже бежать за Кейси, пытаться вернуть его уже не хотелось. Слишком поздно. Может, она и правда сама виновата, что Шредер увязался за ней? Что не отшила его еще тогда, в переулке? Что не позволила Лео прикончить его, в конце концов? А теперь все… все пропало. Может быть, так ей и надо?

— Хэй, Эйприл, — она едва не подпрыгнула от знакомого, но такого неожиданного голоса. — Так ты дома? А где Кейси? И… тот чувак, что выпрыгнул в окно?

Эйприл вскинула голову. Коренастая фигура черепахи казалась темной, неразличимой на фоне окна. Страха не было все равно. Лишь изумление — тому, что в мире есть еще что-нибудь, кроме грязи и взаимной боли.

— Майки, — Эйприл не узнала свой голос. Закашлялась и заплакала уже открыто. Почти сразу же, утерев слезы, вскинула голову, боясь, что черепашка исчезнет. Последнее видение недавнего счастливого мира… — А ты тут как?

— Так мы тебя ищем, — Майки почесал затылок озадаченно. — А Раф еще не верил, что ты можешь быть рядом. И Дон… панцирь, я про него забыл совсем. Сейчас…

Порывшись за поясом, черепашка вытащил передатчик. Почти сразу же связавшись с Донателло, сообщил тому, что Эйприл уже дома и вроде бы не слишком пострадала. Правда, при этом окинул ее недоверчивым и совсем не уверенным взглядом.

«Не слишком». Эйприл улыбнулась сквозь слезы, но не стала поправлять его. В присутствии Микеланджело даже горечь от несправедливых слов Кейси… нет, не прошла, немного отступила, как тень от солнечного луча. Словно рядом с жизнерадостной черепашкой просто не могло существовать ничего дурного. Иллюзия, не иначе. Сказка. Но сейчас, как никогда, хотелось в нее верить.

— Он скоро будет здесь, — сообщил Микеланджело, отключая связь. — Я, правда, немножко приврал ему, что ты в порядке — чтоб он не паниковал заранее. Ну ты же знаешь Дона, — черепашка многозначительно пожал плечами. — Но аптечка в фургоне всегда есть. Если понадобится.

Эйприл кивнула. Шмыгнула носом и протерла кулаком глаза.

— Нет-нет, не вставай, — удержал ее Микеланджело, когда она попыталась подняться. — Нам и тут неплохо, верно?

Эйприл покачала головой. Почему-то ей стало дико неловко своих неуверенных движений.

— Нет? — Микеланджело, дотянувшись, стащил с диванчика, на которой спал Джонс, плед. Накинул на плечи Эйприл и подоткнул по краям. — А теперь?

Эйприл кивнула. На что-то большее она не решилась. Плед противно пах пролитым пивом — и еще немного одеколоном Кейси; и от этого сочетания глаза снова наполнились слезами.

Эйприл зло ущипнула себя за руку. «Жалкая!» Нет, он не говорил этого, но наверняка подумал. И она не будет жалкой. Никогда. Ни за что. На случай, когда… если… если только…

— Эй, сис, прием? — встревоженный Микеланджело щелкнул пальцами перед ее носом. Осторожно потряс за плечо. — Ты как?

И это прикосновение стало катализатором. Последней решающей точкой. Всхлипнув, Эйприл обхватила его за плечи и наконец-то разрыдалась. «Слабая». Мысль мелькнула — и пропала бесследно, потому что Микеланджело осторожно, немного неуклюже ответил объятьем на объятье. Что-то говорил, но на всякий случай девушка не решилась прислушиваться. И пусть, пусть она знала, что друг ни случайно, ни намеренно не обидит ее ни словом. Так лучше. Ей хватало звука его уверенного голоса, теплых (ну ладно, согретых пледом) объятий, простого присутствия рядом. Скрученная болью и тревогой душа понемногу оттаивала, и самый темный час — перед рассветом — кажется, так же медленно, неохотно, но неотвратимо близился к концу.