Гарри Поттер и Козни Пожирателей Смерти (джен)

15 июля 1993

Поместье Лонгботтомов

Чувствуя, как теплое послеполуденное солнце греет ему спину, Гарри Поттер сидел на балконе своей комнаты в поместье Лонгботтомов, разбирая свою дневную почту (её было необычайно много для мальчика, которому ещё и тринадцати не исполнилось). В настоящий момент он читал письмо от своего близнеца, которое только что принесла сова, и подавлял в себе зависть, что из всех людей именно Джим Поттер будет учиться колдовать на парселтанге. Разумеется, как только Гарри станет Принцем Слизерина, у него появится доступ к самому большому хранилищу знаний о парселтанге в мире, но мысль о том, что Джим приедет из Индии с большим багажом знаний об их общем даре, всё равно беспокоила. Гарри тряхнул головой, подавляя негативные эмоции. У него были дела здесь, в Британии, которые были намного важнее, чем парселтанг или соперничество с близнецом. Кроме того, судя по тону писем Джима, если бы Гарри тоже поехал в Индию, он бы больше времени разбирался в отношениях с другими людьми, а не изучал магию.

Из бассейна послышался очередной плеск воды — это Невилл снова начал наматывать круги. Слизеринец кинул взгляд вниз на бешено молотящего воду друга. Невилл был в таком состоянии с тех пор, как пришло письмо Гермионы, в котором девушка сообщала ему, что она создает «группу поддержки» для Тео Нотта. Это заявление сбило с толку Гарри и донельзя разозлило Невилла. Даже несколько часов боданий с ядовитой тентакулой не смогли охладить его гнев, поэтому большую часть дня он теперь проводил, выплëскивая свою энергию в бассейне. На субъективный счет Гарри, он проплыл уже кругов пятьдесят и пока усталости не показывал.

Гарри уже обсудил влияние высшей санкции на Невилла с леди Августой. Даже если не брать в расчëт очевидный эффект, который она оказывала на ментальное здоровье Невилла, становилось ясно, что его состояние может усложнить их общие планы на лето. Августа кивнула и сказала, что она «обдумает варианты».

* * *

Ранее…

— Должен сказать, Леди Августа, что Вы справляетесь с эффектом высшей санкции очень хорошо, — сказал Гарри. — Если не секрет, скажите, вы окклюмент?

— Как я уже говорила, Гарри, — важно сказала она, — я не одобряю изучение окклюменции из-за социальных норм, а также из-за риска своему ментальному здоровью.

— Говорили, да. И, позвольте сказать, то, как вы уклонились от ответа на мой вопрос, достойно Слизерина.

Вдова повернулась к Гарри и подняла подбородок.

— Благодарю, Гарри. Шляпа предлагала мне Слизерин в качестве альтернативы.

* * *

Теперь…

Гарри улыбнулся, вспомнив тот разговор, и продолжил читать письмо Джима. Его внутренний слизеринец пытался найти в письме какой-нибудь подтекст или скрытое послание и постоянно терпел в этом неудачу. Но его внутренний гриффиндорец считал безнадежно прямое письмо Джима почти глотком свежего воздуха, учитывая, сколько писем за это лето он уже написал и получил от своих друзей-слизеринцев.

«Кстати говоря», — подумал Гарри и, отложив письмо брата в сторону, достал чистый лист пергамента и самозаправляющееся перо. Сформировав в голове письмо, он начал писать.

«Моему доброму другу Маркусу Флинту

Когда мы говорили в последний раз, ты упомянул, что планируешь вернуться в Хогвартс, чтобы завершить курс трансфигурации уровня ЖАБА, но беспокоишься о расходах. Я уверял тебя, что сделаю всё возможное, чтобы помочь тебе достигнуть твоих академических целей, и сегодня я счастлив сообщить тебе, что мои усилия были вознаграждены. Если ты окажешь мне любезность и пройдешь через камин в поместье Лонгботтомов двадцать четвертого июля около двух часов дня, я буду счастлив познакомить тебя с несколькими друзьями, которым нужен человек, обладающий определёнными навыками, и которые будут счастливы заплатить за его услуги достаточно, чтобы покрыть твои расходы на грядущий учебный год. Могу тебя заверить, что предлагаемая работа точно тебе по плечу и что она очень важна для благополучия нашего общества.

С нетерпением жду твоего ответа.

Твой друг Гарри».

* * *

3 июля 1993

Шамбалла

Примерно двумя неделями ранее

Через несколько часов после завершения начального осмотра Джима, целитель Гупта познакомил Мальчика-который-выжил с тренером, который будет вести его по четыре-единому Пути просветления — Падмой Патил! Гупта и его племянница объяснили, что она начала тренироваться, когда была маленькой девочкой, и хотя она не была особенно усердной ученицей, как большинство посвящённых, особенно после поступления в Хогвартс, она всё равно была достаточно квалифицирована, чтобы познакомить Джима с основами. К тому же Гупта считал, что Джиму будет легче усваивать знания в компании того, кого он знает, а не абсолютного незнакомца. Падма потратит всю послеобеденную часть дня и часть следующего, обучая Джима базовым релаксационным катам, которые специально были созданы для ментального исцеления. А затем они присоединятся к одному из классов в Храме Мудрости, где вместе с полной комнатой послушников будут изучать серию движений, которые отражают самые основы окклюменции. А в это время целитель Гупта обдумает курс занятий, которые позволят Джиму научиться скрывать свои личные мысли от легилимента, несмотря на то, что этот навык лежит далеко за пределами начальных уровней Пути. Джим спросил о Роне, но целитель несколько уклончиво сказал, что ему потребуется дополнительное лечение, которое не связано с физическим телом, но что он присоединится к ним через пару дней.

Падма показала Джиму дверь в раздевалку, где он переоделся в желтый спортивный костюм, похожий на добок или ги⁽¹⁾, но с небольшим магически усиленным карманом для палочки. Когда он вышел из раздевалки, Падма уже ждала его в таком же костюме, но на её рукаве было две нашивки — одна зеленая и одна голубая. О них он и спросил.

— Эти? — она посмотрела на нашивки. — Мы не меняем цвет пояса, как это делают магглы. Мы просто трансфигурируем свои нашивки. Эта определяет меня как адепта девятого уровня пути Воды, а эта — адепта двенадцатого уровня пути Воздуха.

— Впечатляет, — присвистнул Джим.

Падма слегка улыбнулась.

— Да нет, вообще-то. Каждый путь содержит четыреста тридцать три ступени. Я начала, когда мне было семь, что, на самом деле, довольно поздно, и я не особенно серьёзно к этому относилась. В основном я фокусировалась на мудрах Майвани, которые могли помочь мне в учёбе. Вода улучшает память и помогает мне сохранять спокойствие при стрессовых ситуациях. А Воздух улучшает интуицию и аналитические способности.

— Они правда работают?

— Я третья на курсе, Джим, — хитро сказала Падма. — Выводы делай сам.

Пока они говорили, Падма привела Джима в большую комнату десять на десять метров, стены которой были сплошь покрыты зеркалами, а на полу лежали толстые маты. В одном из углов стоял медный ситар на подставке. Падма аккуратно коснулась пальцами струн и сказала: «Водный стиль. Первая ступень. Мир и покой». Ситар тут же ожил и заиграл нежную расслабляющую мелодию, в которой Джим слышал тихие звуки волн, бьющихся о берег.

— Так, теперь слушай внимательно, Джим Поттер. Потому что это будет как самое простое, так и самое сложное из того, что тебе доводилось делать, — Падма осеклась. — Ну, ментально, в смысле, уверена, это не так сложно, как убить василиска и всё такое. Во-первых, просто закрой глаза и постой. Слушай музыку и думай о том, что ты расслаблен и спокоен. Можешь раскачиваться в такт музыке, если хочешь. Затем, когда будешь готов, открой глаза и просто начинай двигаться. Я буду делать те же ката рядом с тобой, и ты сможешь увидеть наши движения в зеркале. Используй мои движения как ориентир, но полностью повторять меня необязательно. Лёгкая часть заключается в том, что тебе не нужно ничего делать самостоятельно. Просто позволь магии направлять твое тело. Сложность же в том, что это будет противоречить абсолютно всему, что тебе говорили твои учителя тхэквондо. Я про безупречное выполнение приёмов и всё такое. Плюс это будет противоречить всему, что вы, гриффиндорцы, понимаете под… ну, как быть гриффиндорцем. Увидишь, короче.

На последнем комментарии Джим нахмурился, но кивнул и, закрыв глаза, сфокусировался на музыке. Когда он их открыл, он увидел себя и Падму в зеркале напротив них. Падма уже двигалась в такт музыке, и движения её были грациозны и плавны. Джим мельком подумал, что движения можно назвать… змеиными.

— Так, ты собираешься учить меня этим движениям? — спросил он.

— Нет, — спокойно ответила ведьма. — Ты должен настроиться на то, что хочешь расслабления и покоя, а затем просто начать двигаться. Магия сделает всё остальное, направляя твои движения, куда нужно… если, конечно, сможешь взять под контроль свое эго.

Джим скорчил рожу.

— Мое эго не настолько большое.

Падма рассмеялась.

— Я и не говорила этого. У всех есть эго, чувство собственной важности, которое удерживает тебя от того, чтобы дать магии просто вести тебя по Пути туда, куда ты хочешь. Перестань думать и просто… будь.

Джим поборол искушение закатить глаза и начал копировать движения Падмы, пытаясь выкинуть из головы все мысли. Это было не просто. Джим понял, что имел в виду целитель Гупта, говоря об «истинно гриффиндорской натуре». Как бы он ни старался очистить свой разум, в голове была куча мыслей. Тем не менее, после примерно пяти минут попыток подражания движениям Падмы, он почувствовал, что его мозг словно замедляется, а дыхание становится более расслабленным. Он также обратил внимание, что, даже не зная движений, он как-то начал безошибочно выполнять их синхронно со своим учителем, хотя никакого ритма или шаблона движений он до сих пор не заметил.

— Кажется у меня получается, — сказал он.

— Это самый базовый шаблон движений стиля Воды, но да, для первого урока ты быстро ухватил суть.

Он улыбнулся.

— Может, у меня талант к боевым искусствам.

— А вот и гриффиндорское эго. Позволь заметить, что ты не делаешь ничего из того, что делает четырëхлетка после пары часов занятий.

Джим немного покраснел. Немного помолчав, он заговорил снова.

— А у этого стиля есть, эм, боевое применение?

— У всех стилей есть. Водный стиль — это пассивный стиль, направленный на уклонение и отражение атак.

— Как дзюдо или айкидо?

— Полагаюсь на твои слова. Я мало что знаю о маггловских боевых искусствах.

Он кивнул и молчал пару минут.

— А ты умеешь драться?

— Я могу постоять за себя, — прямо сказала она, поднимая руку над головой, а затем опустив её, словно это была волна, обрушивающаяся на берег. — Где-то на восемнадцатом или девятнадцатом уровне пути Воды я научусь ударам по нервным узлам, которые будут парализовывать врагов, но я уже умею накладывать Петрификус Тоталус палочкой, поэтому для меня это не приоритет.

— После того как мы закончим, покажешь какие-нибудь приемы? — как бы между делом попросил он.

Падма вздохнула и повернулась к Джиму.

— Ладно. Давай уже сейчас, потому что, очевидно, это единственное, о чëм ты можешь думать, — она сделала шаг назад и встала в расслабленную боевую стойку. — Ударь меня, — сказала она.

Джим остановился и посмотрел на девушку, а потом начал нервно оглядываться. На заднем фоне зачарованный ситар продолжал играть.

— Серьёзно?

Она кивнула.

— Давай же, храбрый гриффиндорец. Покажи мне, чему научился на своем тхэквондо.

Джим пожал плечами, встал в стойку и немного покачался на пятках, чтобы почувствовать опору. Падма в ожидании на него посмотрела. Затем он попытался провести атаку — нанести удар ногой по ноге девушки, не вкладывая в удар много силы. К его удивлению, Падма отклонилась в сторону и легко ушла из-под удара. А также и из-под следующих трёх. Полностью сбитый с толку, Джим атаковал своим лучшим ударом ногой с разворота. В этот раз Падма не стала уклоняться, а просто поймала ногу Джима руками. Но, к удивлению Джима, она не стала пытаться блокировать удар, вместо этого она просто немного подтолкнула ногу Джима, чтобы та изменила траекторию. Момент силы немедленно изменился, и донельзя удивлённый Джим почувствовал, как всё его тело поворачивается вокруг своей оси и он летит вниз головой на покрытый матами пол. Лёжа на полу, он замотал головой.

— Что?.. — воскликнул он. — Как?.. Я даже не почувствовал, как ты схватила мою ногу.

— Я не хватала твою ногу. Я просто изменила направление твоей атаки с помощью мудры Воды. Водный стиль состоит в том, чтобы уклоняться от атак и перенаправлять их. Как вода, которая обходит любые препятствия, — сказала Падма, пока Джим поднимался на ноги.

— А ты можешь проводить прямые атаки?

— Ещё нет. Ну, не водным стилем. Я дальше продвинулась по пути Воздуха.

Он широко улыбнулся.

— Покажешь?

Падма закатила глаза и покачала головой.

— Гриффиндорцы.

И её движения размылись. Она сложила руки на груди, а затем раскинула их, словно это были крылья птицы. И как птица, она внезапно взмыла в воздух почти на полтора метра, поджав под себя ноги так, что они находились почти на уровне головы Джима. Пара десятых долей секунды, и она нанесла удар ногой прямо в солнечное сплетение Джима, который отбросил его назад метров на пять. Он тяжело упал на пол и, закашлявшись, в шоке посмотрел на Падму.

— Ладно, — кашель, — наверное, я это заслужил, но тебе не кажется, что это как-то чересчур? Ты могла серьёзно покалечить меня! — тут он замолчал, и на его лице появилось озадаченное выражение — место удара даже не саднило. — Ты должна была серьëзно ранить меня! Как так вышло, что у меня даже не болит ничего после полета через всю комнату?!

Падма улыбнулась.

— Джим, если ты хочешь изучать магические боевые искусства, ты должен сначала понять тот факт, что они магические. В основе маггловских боевых искусств лежат физика и биология. В основе магических же лежит намерение. Я не хотела причинить тебе вред, поэтому мой удар не причинил тебе боли, даже несмотря на то, что ты, как ты выразился, пролетел через всю комнату. К тому же, если быть честной, я не уверена, что с моим уровнем владения путем Воздуха, я вообще могу сформировать намерение действительно навредить кому-то своей атакой. Ну в смысле, если ты будешь стоять на лестнице, а я тебя толкну, ты можешь пострадать или даже погибнуть от такого удара, но именно техникой я буквально не могу причинить вред своей атакой. Если я буду усердно заниматься всё лето, то может быть я смогу овладеть техниками, которые позволят мне наносить прямые удары с помощью пути Воздуха, при условии, что по какой-то глупой причине мне это понадобится. Увидим.

Она подала руку Джиму, который так и лежал, задумавшись, на полу.

— Ну а теперь, — продолжила она, — можем мы, пожалуйста, вернуться к тому, что мы должны изучать? Я обещала дяде Баскару, что ты будешь готов присоединиться к классу завтра после обеда.

— Ты правда думаешь, что я буду готов практиковаться в группе уже завтра? — удивлённо спросил Джим.

— Не только готов, — хитро ответила она, — ты будешь на две головы выше остальных.

* * *

4 июля 1993

Оглядывая комнату, Джим изо всех сил подавлял в себе желание показать Падме язык. Он действительно был на две головы выше всех в классе… учитывая то, что остальные были детьми в возрасте от пяти до семи лет. В комнате было около сорока миниатюрных бойцов, которые сейчас выполняли релаксационные упражнения в унисон. И, вспоминая его вчерашний «бой» с Падмой, он понимал, что большая часть из этих мелких говнюков, скорее всего, может выбить из него всё дерьмо.

Перед классом стоял высокий мускулистый монах, которого Джим уже видел за день до этого. Выглядел он как бритый налысо европеец, в жизни которого было очень много поединков на ножах, если судить по шрамам, покрывающим его руки. «Брат Чандра» (если Джим правильно запомнил его имя) посмотрел на вошедших и почти скривился. Он немедленно остановил упражнения, и, как один, молодые студенты замерли.

— Студенты, — сказал он с ноткой неприязни в голосе, — сегодня нам оказана честь принимать особого гостя — Джима Поттера, который более известен в мире как «Мальчик-который-выжил»! Это честь для нас.

Дети, которые, судя по лицам, понятия не имели, кто Джим такой, синхронно повернулись к Джиму и поклонились. Джим неуклюже поклонился в ответ и повернулся к брату Чандре, который снова заговорил с едва сдерживаемой неприязнью. Про себя Джим сразу вспомнил свой первый урок зелий и понадеялся, что сегодня такого же фиаско не будет.

— Вы и Падма можете занять места сзади, — сказал Чандра. — Мы же не хотим, чтобы вы загораживали вид другим студентам.

Джим кивнул и пошëл за Падмой в дальний конец комнаты. Он также заметил, что Падма удивлена поведением брата Чандры.

— У меня такое чувство, что ты ему не нравишься, Джим, — прошептала она. — Что очень странно. Он обучал меня с самого детства, и он всегда был очень добр, особенно к новым студентам.

— Как долго он уже здесь? — тихо спросил Джим.

Девушка задумалась.

— Он начал тренировать меня, когда мне было семь, и я помню, что он сказал, что уже тогда он жил здесь четыре или пять лет. Он сам британец. Должно быть, он приехал сюда сразу после войны.

Они заняли свои места и начали выполнять упражнения. Джим краем глаза рассматривал преподавателя, особенно его руки. Они были открыты и никаких татуировок не было видно, но это ещё ничего не значило. Насколько Джим знал, был всего один тип людей, которые могли уехать из Британии в восемьдесят втором году и которые бы ненавидели Джима Поттера.

Пожиратели Смерти.

* * *

6 июля 1993

Пожиратель или нет, но брат Чандра не предпринимал никаких враждебных действий по отношению к Джиму, кроме неприязненных взглядов. Это было весьма необычное отношение к студенту, учитывая блестящую репутацию монаха в храме Мудрости. Согласно Падме, Чандра был адептом девяносто девятого уровня пути Воды, а также почти так же высоко и в других трех Путях — невероятное достижение для того, кто начал заниматься, когда ему было около двадцати. Ещё более удивительным было то, что Чандра решил изучать все четыре пути для поддержания гармонии, а не какой-то один, как было общепринято. Если бы он изучал один путь, он бы был адептом гораздо более высокого уровня и занимал бы гораздо более влиятельную должность в храме Мудрости. К тому же, его навыки давали ему способности, сопоставимые с окклюментом третьего уровня, поэтому его очевидная неприязнь к Джиму означала либо то, что Чандре было плевать на то, что Джим знает, как тот к нему относится… либо гнев Чандры был настолько силён, что никакая окклюменция не могла его подавить.

Утром шестого числа к ним, наконец, присоединился Рон, который провёл львиную долю прошедших двух дней с целителем Гуптой. На вопрос Джима о том, как дела, он не ответил, и Джим решил прекратить расспросы. В любом случае, Рон выглядел гораздо более спокойным и расслабленным, чем когда они покидали Британию.

Два парня проводили по три часа в день, изучая стиль Воды, и это было единственное время, когда они видели Падму, которая в остальное время занималась совершенствованием своих навыков. Остальное время Джим и Рон проводили за парселтангом, изучая новую информацию о своём редком даре и, к их удивлению, обучая этому дару других. Как объяснил целитель Баскар, не-змееуст может «выучить» язык, просто запоминая разные фразы на парселтанге. После того, как студент запоминает, как «произносить», или, если быть точнее, «шипеть» достаточно фраз идеально, он «примиряется» с магией языка и дальше способен понимать весь язык интуитивно. К сожалению, этот процесс был лёгким только на словах. Во-первых, число фраз, которые необходимо было запомнить, варьировалось от нескольких сотен до нескольких тысяч, в зависимости от индивидуальных способностей студента к изучению магических языков. Во-вторых, произношение должно было быть идеальным, что было невероятно сложно для человека — уловить все вариации змеиного шипения. И наконец, самое сложное, парселтанг провоцировал у людей, которые на нем не говорили, такой страх, что большинство студентов сдавались и бросали изучение языка после всего сотни фраз.

В надежде улучшить свои обучающие методы, Баскар попросил Джима и Рона проводить по несколько часов в день, записывая различные английские фразы и их перевод на парселтанг на стеклянные шары, которые использовались в Шамбалле, как диктофон. Баскар сам наговорил несколько часов таких же записей для студентов, но он предполагал, что из-за того, что он выучил парселтанг сам, а Джим и Рон сразу получили эту способность, их парселтанг может быть чище и точнее, чем его. И как следствие, запоминая фразы на парселтанге, произнесенные Джимом и Роном, студенты смогут быстрее овладеть языком.

И, наконец, парни проводили несколько часов в день вместе с Баскаром, изучая то, что он называл парселмагией.

— Должен сказать, что парселмагия — это не официально установленный термин, друзья мои, — сказал он им на их первом занятии. — Это неологизм, к которому я пришел, описывая эффекты применения чар с традиционными западными произношениями на парселтанге. По большей части особой разницы в эффектах нет, но некоторые заклинания становятся значительно более могущественными, если произнести их на парселтанге. А пара заклинаний — значительно более могущественными. Есть неподтверждëнные свидетельства, что змееусты в прошлом использовали такой подход к волшебству — тот же Тёмный Лорд, от которого вы двое получили свои собственные способности. Однако никаких исследований по данной теме нет, и я, судя по всему, единственный, кто это изучает. Честно говоря, я рад, что другие змееусты смогут подтвердить или опровергнуть мои выводы.

Пока что их результаты были скудными. Самым важным было то, что чем больше букв «С» было в заклинании, тем большее усиление оно получало от произношения на парселтанге. Интересным было то, что такие заклинания были, в основном, либо исцеляющими заклинаниями, либо проклятиями. И Рон, и Джим отметили, что произносить заклинания на парселтанге неудобно и странно, но Джим заметил, что его Экспеллиармус был намного более мощным, если он произносил заклинание на змеином языке. К сожалению, это шипение, «ЭКС-С-ПЕЛЛИАРМУС-С-С», значительно увеличивало время сотворения заклинания, что, на взгляд Джима, делало такой подход неприменимым в дуэлях, несмотря на значительно большую мощность чар.

* * *

7 июля 1993

Кабинет целителя Баскара

На следующий день Джим не пошёл на тренировку с Роном и Падмой, а направился прямо в кабинет целителя Баскара на запланированную встречу.

— Добрый день, Джим, — жизнерадостно поздоровался с ним Гупта и указал на кресло. — Я позвал тебя сегодня, чтобы мы могли обсудить твою ситуацию с окклюменцией. Но сначала, как твой прогресс со стилем Воды?

— Я чувствую себя… более расслабленным, что, наверное, хорошо. Но я не уверен, что это можно трансформировать в окклюменционные щиты, — немного подумав, ответил Джим.

— Думаю, нет. Как мы уже обсуждали во время первичного осмотра, у тебя невероятно сильная огненная составляющая, которая удерживает тебя от того, чтобы полагаться на разум, что предлагает Вода. Я хочу, чтобы ты продолжал изучать стиль Воды из-за его пользы для психического здоровья, но я не думаю, что он поможет тебе развить окклюменционные щиты в ближайшем будущем. Давай уточним, твоя основная цель — просто иметь возможность блокировать легилименцию, верно? Чтобы защитить секреты, которые ты считаешь слишком опасными, чтобы их знать?

Джим кивнул.

— Хорошо. Думаю, настало время подумать над альтернативными способами достичь этой цели. Если ты не возражаешь, давай начнём с самого простого, — Гупта сделал паузу. — Я заранее прошу прощения. Это будет немного… болезненно.

Джим даже не успел ответить, как вдруг почувствовал мощную легилиментную атаку, которая прожигала себе путь в его мозгу. На пару секунд он снова оказался в Тайной Комнате и ощутил агонию от укуса василиска. А затем всё кончилось, и он обмяк в своем кресле, а целитель уже был рядом, протягивая ему зелье от головной боли.

— Что, чëрт возьми, это было?! — воскликнул Джим.

— Трата времени, боюсь. Небольшой процент волшебников могут быстро развить автоматические окклюментные щиты под воздействием намеренно болезненных легилиментных атак. Для остальных же… ну, это просто боль. Ты, увы, не часть счастливчиков, но я подумал, что лучше сразу исключить эту возможность, прежде чем двигаться к более… сложным решениям, — с этими словами Гупта достал палочку и, призвав патронуса, который принял форму серебряного мангуста, обратился к нему.

— Пожалуйста, сходи к брату Чандре и Лили Поттер и попроси их подойти в мой офис, как только они смогут, — мангуст кивнул и, несколько раз сморщив нос, исчез со вспышкой света.

— Зачем вы позвали маму? — спросил Джим.

«Не говоря уже о парне, который может быть Пожирателем смерти», — нервно добавил он про себя.

— Потому что я не хочу обсуждать твое обучение единственному способу развить ментальные щиты из тех, что я знаю, без одобрения твоих родителей. Ты несовершеннолетний, и с моей стороны было бы неправильно направлять тебя к преподавателю без их согласия. Скажи Джим, что ты знаешь об… анимагии.

— Эм, не много. Я знаю, что анимаги — это волшебники или ведьмы, которые могут превращаться в животных, не используя заклинаний. Мой профессор трансфигурации в Хогвартсе — анимаг-кошка, — неуверенно сказал сбитый с толку Джим.

— Правда?! — удивлённо встрепенулся Гупта. — Как захватывающе! Надо бы ей написать как-нибудь и спросить, как кошачья психология влияет на её личность!

— Эм-м-м, — сказал Джим, которого замечание Гупты окончательно сбило с толку. — Но всë-таки, какая связь между анимагией и окклюменцией?

— Никакой, — ответил Гупта, — они вообще никак не связаны, но анимагией можно заменить окклюменцию. Во время начальных стадий изучения анимагии волшебник начинает думать двумя разумами. Он одновременно думает и как человек, и как животное. Это дает мощную защиту от легилименции, так как волшебник может просто решить думать как животное, и человек-легилимент не сможет ничего понять.

Джим удивлëнно вытаращил глаза, но тут же нахмурился.

— Но я думал, что чтобы стать анимагом нужно много времени.

— Ну, как я и сказал, тебе не нужно полностью овладевать этим навыком, чтобы блокировать легилиментные атаки. К тому же, нам повезло, и в Храме Мудрости есть эксперт по этой теме, который успешно помог множеству волшебников и ведьм овладеть превращением гораздо быстрее, чем с помощью традиционных подходов.

— Брат Чандра, — нахмурившись сказал Джим.

— Верно, — Гупта заметил выражение лица Джима. — У тебя с ним какие-то проблемы?

Прежде чем Джим успел ответить, раздался стук в дверь, и, дождавшись приглашения Гупты, в кабинет зашел брат Чандра, который сделал миллисекундную паузу, когда увидел, что в комнате Джим.

— Вы хотели меня видеть, целитель Гупта? — холодно спросил мужчина.

— О да, Чандра. Я полагаю, что вы уже встречались с мистером Поттером, пусть и мельком. Мы ждем мать мальчика. Если она даст свое согласие, я бы хотел попросить вас начать обучать мистера Поттера анимагии.

На этих словах Чандра долго смотрел на целителя, потом перевел взгляд на Джима, а затем снова посмотрел на Баскара.

— Нет, — наконец сказал он.

— Прошу прощения, брат Чандра? — непонимающе спросил Гупта.

— Я сказал нет, целитель Баскар. Я не стану учить Джима Поттера анимагии. Если и есть какая-то непостижимая причина, которая объясняет необходимость изучения этого навыка для его лечения, я буду счастлив рекомендовать одного из своих бывших студентов, которые уже овладели трансформацией. Но я учить этого мальчика не стану.

С этими словами Чандра повернулся к двери, а Джим вскочил со своего кресла, не уверенный, стоит ли ему злиться или испытывать облегчение.

— Могу я спросить, почему? — спросил Гупта.

— Вы можете спросить, целитель, но я не желаю отвечать. У меня есть свои причины, — Чандра схватился за ручку и рванул на себя дверь, но тут же отступил назад, когда увидел, что с другой стороны стоит Лили Поттер, готовящаяся постучать.

— О, прошу прощения, — немного испуганно сказала Лили. Она прошла мимо монаха в комнату к целителю и сыну, но на полпути остановилась и всмотрелась в человека, с которым почти столкнулась. И тут её глаза распахнулись от шока.

— ТЫ!

Чандра закрыл глаза и медленно выдохнул.

— О, — сказал Гупта. — Так вы знакомы?

— Да, целитель, — сказал Чандра. — Знакомы.

Он открыл глаза и обжëг Лили взглядом. Всего на секунду Джиму показалось, что бледно-зеленые глаза мужчины полыхнули янтарём. И тот взгляд неприязни, которым он одаривал Джима все эти дни, даже сравнивать было нельзя с тем, как он сейчас смотрел на Лили.

— Так приятно видеть тебя снова после стольких лет, Лили, — сказал Ремус Люпин с холодной усмешкой. — Кстати… как там Гарри?

* * *

11 февраля 1982

За тихим столиком в «Дырявом котле»

— Они собираются отправить Гарри к Дурслям! — с отвращением на лице воскликнул Ремус.

— Я знаю, Ремус, знаю. Это обидно. Я помню, как хорошо ты ладил с мальчонкой, — Питер вздохнул и, оторвав кусочек хлеба, макнул его в рагу из оленины с луком, которое было сегодня блюдом дня. — Но я считаю, что ты должен принять, что это к лучшему. Если маленький Гарри действительно сквиб…

— Ты не знаешь этого! И ни Дамблдор, ни Лили и Джеймс не знают! Он же, ради Мерлина, младенец!

— Может быть, друг. Но лучшие педиатры святого Мунго согласились с выводами Дамблдора. Гарри не показывает никаких признаков магии. Прости, но здесь я согласен с Дамблдором. Если Гарри — сквиб, то растить его в среде, пропитанной магией — жестоко. И опасно, потому что он в один день может стать целью для Пожирателей. Лучше отправить его к магглам, где он будет в безопасности, и не оставлять ему воспоминаний о магии, которую он никогда не сможет использовать, и волшебном наследии, которым его будут дразнить, пока не заберут в день его одиннадцатилетия. И кроме того, если окажется, что он волшебник, Петуния обещала немедленно связаться с Лили, чтобы они могли забрать его назад.

— Петуния! — Ремус практически выплюнул это имя. — Ты помнишь, что она за человек?!

— Ремус, — мягко сказал Питер. — Дело не в Петунии, я думаю. Дело в тебе и Джеймсе.

Ремус сидел, уставившись на свою нетронутую миску с рагу, борясь с желанием метнуть её в стену.

— Я был готов стать магглом, только чтобы стать опекуном Гарри. Отринуть магический мир навсегда и жить, как маггл. Я знаю, что это было бы сложно, и я полагаю, я бы понял, если бы Джеймс сказал нет, но он даже слушать меня не стал. Он не просто сказал нет, он рассмеялся. Он буквально рассмеялся мне в лицо и сказал: «Как ты себе это представляешь, Лунатик? Ты оборотень!»

Питер дёрнулся и быстро огляделся.

— Ш-ш-ш! — тихо зашипел он. — Я знаю, ты расстроен, Лунатик, но Мерлина ради, не начинай сцену посреди Косого переулка.

Ремус усмехнулся.

— Я повесил чары приватности, Питер. Я не идиот.

Питер немного расслабился.

— Я знаю, что ты не идиот, Ремус. Ты всегда был самым разумным из нас. Но… сейчас ты на эмоциях. Мы всё ещё пытаемся свыкнуться с тем, что произошло, и я понимаю это. Но попытайся подумать об этом с рациональной стороны. Учитывая твое состояние, тебе всегда будет сложно найти работу, даже если никто не будет знать причины твоих отлучек. У тебя постоянные проблемы со здоровьем. Тебе постоянно придётся кого-то просить взять к себе Гарри, когда наступает… твое время. И если кто-нибудь когда-нибудь узнает о твоей пушистой проблеме, министерство не только заберёт у тебя Гарри и попытается тебя уничтожить, как бешеного зверя, но и на головы Джеймса и Лили обрушится такой скандал, что у них могут забрать еще и Джима, — Питер сделал глубокий вдох, — и это ещё не считая…

Ремус остро на него посмотрел.

— Не считая чего?

Крыса-анимаг поморщился и разыграл целое представление, что он не хочет говорить и ему стыдно.

— Я думаю, Джеймс и Лили могут думать… что ты начал становиться злым.

Ноздри Люпина гневно затрепетали, и он подавил желание зарычать.

— Прошло шестнадцать лет! Шестнадцать лет, и я до сих пор не сдался Зверю! Как они вообще могли так обо мне подумать?!

Питер пожал плечами.

— Ну, давай серьезно. Ты в этом отношении крайне необычен. Возможно, даже уникален. И кроме того… я думаю… что это Сириус вложил им в головы эту идею. Возможно, как способ ещё больше изолировать Поттеров перед атакой Сам-Знаешь-Кого.

«Вообще-то, — злорадно подумал он про себя, сохраняя на лице выражение сострадания, — это я положил эту мысль в голову Сириуса, но давай-ка не будем выяснять, кто придумал эту ужасную сплетню».

Ремус удивлённо покачал головой.

— Я всё ещё не могу поверить. Из всех людей — Сириус Блэк. Я знаю его с одиннадцати лет. Да, я могу представить, что он совершал плохие поступки, особенно по отношению к Нюниусу, но чтобы служить Сам-Знаешь-Кому... Что с ним случилось?!

— Не знаю. Жизнь, должно быть, — Питер сделал паузу, прожевывая очередную порцию рагу. — Ты и сам прекрасно знаешь, что мы начали отдаляться друг от друга после того случая с Нюниусом в Визжащей хижине. А потом Джеймс начал встречаться с Лили, и Блэк стал пятым колесом.

Он слегка улыбнулся.

— Я так и не решил для себя, на что Сириус злился больше — на Лили за то, что она забрала его лучшего друга, или на Джеймса за то, что он, наконец, добился Лили сразу после того, как Сириус и Марлин расстались. А после мы выпустились и пошли своими дорогами. Регулус погиб в то же время, оставив Сириуса единственным наследником Блэков. Я сидел без работы, прикованный к больной матери. Ты следил за оборотнями на континенте. Думаю, этот факт Джеймс, Сириус и Лили посчитали… подозрительным.

Ремус выпучил глаза.

— Я делал это по личной просьбе Альбуса Дамблдора! Ему нужен был шпион среди оборотней, чтобы узнать, не собираются ли они примкнуть в Пожирателям смерти! Я каждый день рисковал жизнью!

Питер поднял руки, чтобы успокоить друга.

— Я знаю, знаю. Но подумай об этом с их точки зрения. Ты постоянно жил с другими оборотнями. С настоящими оборотнями.

— Я настоящий оборотень, Питер.

— Ты понял, о чем я, Лунатик, — Питер замолчал, словно о чем-то задумавшись. — Знаешь, после стольких лет я так ведь и не удосужился тебя спросить. Тебе нравится, что тебя зовут Лунатик?

Ремус удивлённо посмотрел на друга.

— Я никогда об этом не думал. Это же была одна из маленьких шуток Сириуса. Привыкаешь к ним, если много времени проводишь с ним.

— Это Сириус навесил на тебя это прозвище, чтобы постоянно напоминать тебе о твоем месте в иерархии, — сказал Питер с ноткой горечи в голосе. — Ну знаешь — как Хвост.

— Я и не подозревал, что ты так не любишь прозвище «Хвост», Питер.

— Конечно подозревал, Ремус. Я много лет назад заметил, что когда Бродяги или Сохатого нет рядом, ты всегда зовëшь меня Питер. И я всегда был тебе за это благодарен, — он поднял бокал для тоста. — За мародеров-аутсайдеров — Лунатика и Хвоста. Пусть мы всегда будем помнить, где наше место… и кто наши настоящие друзья.

Ремус усмехнулся и чокнулся бокалом с другом. Они сделали несколько глотков, а затем Питер посерьëзнел.

— Но я отвлекся. Ты жил в стае, с оборотнями, у которых полностью отсутствует самоконтроль. Честное слово, Ремус, как тебе удалось не убивать невинных, когда ты кочевал со стаей? Как тебе удалось не есть невинных людей?

Ремус откинулся назад и отвел глаза.

— Это было очень сложно. И потребовало почти слизеринской хитрости. Но я смог. Мой счëт всё ещё ноль. А на руках нет крови. Но это не остановило Джеймса от того, чтобы думать…

Ремуса пересилили эмоции, и он осёкся. Спрятав лицо в ладонях, он попытался как можно быстрее вытереть выступившие на глазах слезы. Питер же внезапно сильно заинтересовался своим рагу и несколько секунд ковырялся в нем, давая другу время взять эмоции под контроль.

— В Британии для меня ничего не осталось, верно ведь, Питер? — наконец спросил Ремус.

— У тебя всё ещё есть я, старик, — многозначительно сказал Питер. — Всегда.

— Я знаю, Питер, и спасибо тебе. Но с этой страной связано слишком много плохих воспоминаний. Возможно, пару лет на континенте помогут мне восстановиться.

Питер усмехнулся.

— Если тебе нечего делать в Британии, где у тебя, по крайней мере, есть друзья, один из которых весьма богат, тогда тебе нечего делать и во Франции или Германии. Ни одно из европейских правительств не будет относиться к тебе лучше, чем старая добрая, а большинство будут относиться ещё хуже.

Ремус нахмурился.

— К чему ты клонишь, Питер? Куда мне податься?

Петтигрю на секунду задумался.

— Дальний Восток! — внезапно восклинул он. — Помнишь ту книгу, которую ты нашел на пятом курсе? Про магический город Шамбаллу и волшебников-монахов, которые изучают мистический Дзен мамбо-джамбо и всё такое?

Люпин закатил глаза на такое описание.

— Это называется Путь просветления, Питер. И это просто другая ветвь магии, крайне отличающаяся от мерлинианской системы.

Петтигрю на заумное описание только махнул рукой.

— Да пофиг. Короче, ты вроде тогда говорил, что изучение этих техник может позволить тебе заиметь какой-нибудь контроль над своими трансформациями. Если хочешь сменить обстановку, почему не попробовать там? Ты сказал, что Дамби тебе должен за то, что ты рисковал шкурой во время войны. Свяжись с ним и попроси, чтобы он организовал тебе встречу с главным монахом, верховным гуру или кто у них там.

Глаза Ремуса на мгновение зажглись, но он покачал головой.

— Питер, у меня нет денег, чтобы переезжать на другой конец мира. Я не могу просить деньги у Дамблдора, и я не стану просить у Джеймса, особенно после того, как он…

— Так возьми у меня, Ремус, — Питер поднял руку, чтобы остановить поток возражений. — Всё нормально, Ремус. У меня есть лишние. Я получил награду за то, что помог Джеймсу поймать Сириуса, и часть награды была деньгами. И кроме того, когда мне исполнилось двадцать один, я получил доступ к старому хранилищу отца. Конечно, я теперь не настолько богат, как Джеймс — наш принц Гриффиндора, но у меня есть маленькое состояние, о котором я не знал.

— Твой отец оставил тебе наследство и ты только сейчас его получил? Но я думал, что он умер, когда ты был совсем маленьким.

Питер грустно улыбнулся.

— Мама молчала о нём до прошлого года. Видимо, боялась, что я промотаю его. Но теперь оно моё. Хорошая сумма галеонов… плюс пара семейных реликвий, о которых даже и упоминать не стоит.

Ремус остро посмотрел на Питера. Всего на секунду оборотню показалось, что его друг подавляет желание хихикнуть. Ремус тряхнул головой.

— Я тут вспомнил, Питер. Я очень тебе соболезную из-за кончины твоей матери. Я был в Европе и узнал только недавно. Как ты держишься?

Питер отвел глаза.

— Я… в порядке, Ремус. Она очень долго болела, как ты и сам знаешь. Я рад, что она мирно скончалась в своей кровати.

Он взял салфетку и начал тщательно вытирать лицо. Чтобы скрыть улыбку.

«Ну, в каком-то смысле мирно, я полагаю», — подумал он про себя.

— Но хватит о прошлом, Ремус. Давай поговорим о твоем будущем. Расскажи мне, что знаешь о… Шамбалле.

* * *

Из письма Джима Поттера своему брату Гарри…

Короче, после этого меня выгнали из кабинета целителя Гупты, и он, мама и «Брат Чандра» aka Ремус Люпин начали обсуждать вопрос. И под «обсуждать» я имею ввиду орать друг на друга на протяжении двадцати минут. Из того, что я понял, Люпин был близким другом родителей, когда они учились в Хогвартсе, и оба наших средних имени пошли от него. Твое напрямую, а мое как-то через хитрозакрученный путь через Уэльс. Ты знал об этом? Короче, когда тебя отправили к Дурслям, он взбесился и переехал на другой конец мира, чтобы изучать Путь просветления. И всё это из-за того, что родители не разрешили ему растить тебя вместо чокнутой Петунии и ее семейки психов. К сожалению, он страдает от некой болезни, которая не позволяет ему быть нормальным опекуном. Я не могу сказать, от какой, я принес клятву, но, в защиту мамы и папы должен сказать, что это реально такая болезнь, из-за которой в глазах окружающих ты будешь худшим кандидатом в опекуны.

Короче, после двадцати минут криков Гупта позвал меня обратно к себе в кабинет и сказал, что брат Чандра или мистер Люпин (я всё ещё не уверен, как мне следует его называть) будет учить меня анимагии. Затем Чандра-Люпин призвал толстенную книгу об анимагии и велел мне прочитать её всю и только потом связаться с ним. А потом он быстро ушёл. Пожалуйста, имей в виду, что я только читаю о том, как стать анимагом, и только для того, чтобы защитить свой разум от вторжения. Если я и вправду стану анимагом, то мне придётся зарегистрироваться в чём-то, что называется призывной лист, а иначе меня могут отправить в Азкабан. Так что не болтай о том, что я собираюсь стать незарегистрированным анимагом и всё такое. Потому что это неправда. (тут был нарисован подмигивающий смайлик).

Прочитав это, Гарри рассмеялся в голос.

«Серьезно, Джим?! Ты говоришь о таких вещах в письме, да еще и подмигивающий смайлик добавляешь! Хорошо, что мы друг друга не ненавидим сейчас».

Позже он решит, что делать с этим письмом — сжечь или спрятать в потайной отсек в чемодане на случай, если оно когда-нибудь ему понадобится.

Сейчас же слизеринец сосредоточился на таинственной болезни Ремуса Люпина, которая была настолько серьëзной, что не позволяла ему стать опекуном для ребенка. Намеки, которые оставил Джим, были скудны, но Гарри закрыл глаза и обдумал, что знал. Четырнадцать лет — долгий срок, и болезнь могла бы уже развиться в терминальную стадию. Так что большинство из них отпадает. Лили позволила Джиму изучать сложную магию под руководством Люпина, так что болезни разума тоже маловероятны. И уж наверное Люпин не сексуальный маньяк. Затем Гарри подумал о нескольких не-фатальных магических болезнях, которые знал, и ответ немедленно пришёл ему в голову.

«Ну конечно! Это же так просто! — подумал он про себя. — Очевидно же, Ремус Люпин — вампир!»

* * *

16 июля 1993

Джим осторожно постучал в дверь комнат брата Чандры.

— Войдите, — раздался голос мужчины.

Джим открыл дверь и вошёл внутрь как раз вовремя, чтобы увидеть, как брат Чандра вбивает гвоздь в ближайшую стену и вешает на него небольшую фотографию.

— Я, эм, закончил читать книгу, которую вы мне дали, брат Чандра. Думаю, я понял концепт.

— Хорошо, — сказал Чандра и, подойдя к Джиму, забрал у него книгу. — Я отнесу её на место и заварю чай. Присаживайся.

Чандра вышел через другую дверь, оставляя Джима одного. Немного нервничая, Поттер прошёлся по комнате и остановился перед двумя фотографиями, которые Чандра, очевидно, только что повесил. Одна была магической фотографией четырёх студентов Хогвартса, подталкивающих друг друга и машущих в камеру, на фоне гремучей ивы. К удивлению Джима, он мгновенно узнал их: это были подростковые версии Джеймса Поттера, Питера Петтигрю и, почти наверняка, Ремуса Люпина. Четвëртого он не узнал, но понял, что это предатель Сириус Блэк. Висящая рядом фотография также была магической, но на ней было трое животных: величественный олень, зловеще выглядящий черный пес и коричневая крыса, которая сидела на голове оленя, обхватив обеими лапами его рога. Что любопытно, животные также стояли на фоне гремучей ивы, хотя вторая фотография, судя по всему, была сделана глубокой ночью. Джим всё ещё разглядывал фотографии, когда Чандра вернулся, неся чайный поднос.

— Прошу, присаживайтесь, мистер Поттер. Надеюсь, вас устроит улун. Эрл Грей трудно достать в этих местах, — он поставил поднос на стол и сел.

Джим последовал его примеру.

— Прежде, чем мы начнем, я должен попросить вас принести клятву о неразглашении, которая покроет наш сегодняшний разговор. Возражения?

Джим покачал головой и, вытащив палочку, произнёс слова клятвы.

Удовлетворённо кивнув, Чандра налил две чашки чая.

— Полагаю, у вас много вопросов, к тому же я не знаю, что ваши родители уже рассказали вам, поэтому я предлагаю вам начать спрашивать меня о том, что бы вы хотели узнать.

— Эм, для начала, как вы хотите, чтобы я вас называл? Брат Чандра или мистер Люпин? — немного подумав, спросил Джим.

— Думаю будет лучше, если вы будете звать меня брат Чандра перед моими коллегами и другими жителями Шамбаллы. Когда мы одни, можете звать меня Ремус. И прежде, чем мы уйдём дальше… я хочу извиниться за то, как к вам относился. С нашего последнего разговора я много времени провел за медитацией, оценивая и изолируя свои чувства. Если откровенно, мы с вашим отцом в пух и прах разругались перед моим отъездом. Наша ссора, если точнее, и есть причина моего отъезда из Британии. Но эта ссора была между мной и Джеймсом Поттером, а не между мной и вами, и не важно, как сильно вы на него похожи. С моей стороны было непрофессиональным перекладывать ответственность с его плеч на ваши, и впредь я буду стараться не допустить проецирования своих эмоций к нему на вас.

Джим тихо выслушал слова монаха.

— Спасибо, сэр, эм, Ремус. Я принимаю ваши извинения и буду рад, если вы будете звать меня Джим, — он помедлил. — Хочу, чтобы вы знали, я, разумеется, люблю маму и папу, но я также понимаю, что они приняли много плохих решений, особенно там, где дело касалось моего брата. Но если вы готовы работать со мной, я сделаю всё возможное, чтобы быть примерным учеником, — тут он вдруг встрепенулся, — и, я не знаю поможет ли это, но если остаток лета пройдёт хорошо, я надеюсь уговорить Гарри приехать сюда снова следующим летом. Тогда вы сможете, наконец, познакомиться с ним.

Глаза Ремуса вспыхнули радостью.

— Да, я бы очень этого хотел. Спасибо, Джим. Теперь, у тебя есть другие вопросы? — из тона мужчины Джим понял, что Ремус пытается натолкнуть его на что-то.

Джим помолчал и обвел глазами комнату.

— Эти фотографии. Это… Мародеры, верно? Папа не слишком много рассказывает о том, какими вы были, но дядя Пит описывал вас как «квартет шутников». Хотя у меня создалось впечатление, что он говорил это с сарказмом.

Ремус немного нахмурился и кивнул.

— Кто-то называл нас весельчаками, а кто-то хулиганами. В зависимости от того, кто становился мишенью для наших шуток. В основном мы охотились за слизеринцами, и поскольку к нашему пятому курсу быть учеником Слизерина считалось всё равно, что быть будущим Пожирателем смерти, нас обожали другие ученики, а большая часть преподавателей закрывала на наши проделки глаза.

— Я знаю, что это значит. В этом году я оказался втянут в войну розыгрышей со слизеринцами… ну типа. Сказать, что всё закончилось плохо, будет грандиозным преуменьшением. Я поклялся себе, что больше никаких розыгрышей.

— Очень разумно. И намного более зрело, чем мы вели себя в твоём возрасте. В то время мы считали наши делишки возмездием чистокровным фанатикам, но, разумеется, на самом деле мы просто выбирали для своих проказ доступные цели.

— А? — удивлённо спросил Джим. — Это как?

— Одним из маленьких грязных секретов Мародёров было то, что мы быстро поняли, что травить пуффендуйцев и когтевранцев — плохая идея. Пуффендуйцы стоят друг за друга, и если ты нападешь на одного, жди по двадцать сглазов на дню от его друзей в ответ. Когтевранцы же все ищут малоизвестные чары. Нападешь на него — и жди нападения в ответ. Причем ответ будет в форме какого-нибудь проклятия, которое вышло из моды, когда на троне была королева Анна. И которое потребует двух недель поисков контрзаклятия. А вот слизеринцы... Он ответит тебе сам или с помощью своих самых близких друзей. Он ни за что не станет просить помощи у факультета, ведь это признак слабости. Большая часть наших конфликтов была с небольшой группой слизеринцев, которые учились на том же году, что и мы, и которые весьма фривольно обращались с тёмными и просто мерзкими чарами. И большинство из них, действительно, стали потом Пожирателями смерти. Но, к своему стыду, я должен признать, что мы не брезговали проклятиями и в сторону младших слизеринцев, которые не могли защитить себя. Поводы были разные, например, если мы услышали, как он назвал одноклассника грязнокровкой или предателем крови. В целом, наше поведение было неприемлемым, и я рад, что на шестом курсе мы, наконец, начали взрослеть.

— А профессор… в смысле… Северус Снейп был среди тех, с кем вы дрались регулярно?

— Хм-м. Я слышал, что он стал преподавателем зелий. У него определённо есть ум для этого, но я ужасно удивлён, что ему это пришлось по душе. Да, мы много издевались над Снейпом. Он никогда не был частью той группы, о которой я упоминал. Той, в которую входили будущие осуждённые Пожиратели смерти типа Розье, Мальсибера и Эйвери. Но он… сотрудничал с ними. Он редко сам участвовал в их издевательствах, но регулярно рассказывал им о новых проклятиях и снабжал зельями, которые он нашёл или изобрёл сам. Он был блестящим молодым человеком, пусть и слегка мстительным, особенно когда это касалось Джеймса и Сириуса.

Глядя на Ремуса, Джим подумал, что у того есть свои причины продолжать недолюбливать Снейпа, но спрашивать о них он не стал.

— Также ситуацию не улучшало, — продолжил Ремус, — что твоего отца очень бесил Снейп с самой их первой встречи в Хогвартс-экспрессе. Видимо, он завидовал тому, что Снейп дружил с твоей матерью. Как он как учитель?

Джим пожал плечами.

— Ну, если честно, то он просто придурок. Он ненавидит меня и счастлив мне сообщать об этом при каждом удобном случае. С другой стороны, мама натаскивает меня по зельям во время летних каникул, так что я уверен, что смогу получить «П» на своих СОВах по зельям, даже несмотря на то, что я едва получаю «У» на его уроках.

Джим осёкся и немного покраснел.

— Я назвал его Нюниусом на самом первом уроке зелий. Папа велел назвать его так, если я подумаю, что он несправедлив ко мне.

— М-м-м, — Ремус разрывался между желанием возмутиться и улыбнуться. — И что из этого вышло?

— Потерял кучу очков. Весь факультет разозлился на меня. Профессор МакГонагалл и мама разозлились на меня. В конце концов, меня и родителей вызывали к директору. Это… был плохой день.

Джим начал осматривать комнату из-за нежелания смотреть в глаза собеседнику. Он так и не извинился перед Снейпом, поскольку так и не умер в Тайной Комнате и, таким образом, освободил Гарри от просьбы принести профессору его извинения посмертно. Затем его внимание привлекло другое изображение, которое Ремус намеренно повесил на стену рядом с фотографией Мародёров. Он снова осмотрелся. Других фотографий или картин на стенах не было.

— Так… Мародёры. Кто-нибудь из них стал анимагом?

Ремус весело посмотрел на Джима и сделал глоток из своей чашки.

— Чем вызван твой вопрос, Джим?

— Ну, для начала, у тебя висит фотография Мародёров рядом с фотографией трëх животных. И обе фотографии сделаны на фоне гремучей ивы. И я почти уверен, что в норме крысы не сидят на голове у оленей, которые спокойно стоят рядом с огромными собаками.

— Ну, Джим, ты можешь предположить, что эти животные — на самом деле анимаги, но я не могу говорить о таких вещах, — сказал Ремус со странной улыбкой.

Джим несколько секунд сидел молча, обдумывая странные слова Ремуса. Внезапно он пожалел, что сейчас с ним нет Гарри. Он был уверен, что его старший брат мгновенно бы понял подтекст. И тут его осенило — по крайней мере, трое Мародёров стали анимагами, а Ремус принёс клятву не говорить об этом. Клятву, которую он сейчас пытается обойти.

— Ну тогда, — медленно начал Джим, — чисто гипотетически, если бы эти трое животных были Мародёрами, которые стали анимагами, как бы я смог сказать, кто есть кто?

— Интересный вопрос. У всех анимагов есть особенности их облика — маркеры, которые намекают на их настоящую сущность. Возможно, тебе стоит осмотреть эти фотографии поближе.

Сказав это, Ремус встал и достал из ближайшего ящика небольшое увеличительное стекло, которое протянул Джиму. Заинтересовавшись, Джим начал изучать фотографию трёх животных более тщательно. А через секунду он удивлённо выдохнул. Хоть разглядеть что-либо было тяжело из-за того, что животные постоянно двигались, он был уверен, что у величественного оленя вокруг глаз были небольшие круги, которые напомнили ему об очках его отца, которые были почти один в один такие же, как носил он сам. Затем он вгляделся в крысу и заметил, что у нее на затылке есть большой клок волос, которые напомнили ему о нелепой прическе, которую носил его крестный, когда был подростком.

— Если я не ошибаюсь, то олень — это Джеймс Поттер, а крыса — Питер Петтигрю.

— Ну а пёс?

Джим всматривался в собаку несколько минут и, наконец, заметил, что у пса бледно-серые глаза, тогда как у Люпина были зелëные.

— Это Сириус Блэк.

Ремус рассмеялся.

— Молодец! И в качестве награды теперь я отвечу на любой твой вопрос о том, как Мародёры стали анимагами, поскольку я больше не связан тем глупым непреложным обетом, который мы принесли друг другу на третьем курсе.

Джим выпучил глаза.

— Вы принесли Непреложный обет?

— Ага, никогда никому не рассказывать, что Джеймс, Питер и Сириус стали анимагами.

— Но ты только что рассказал мне!

— Вовсе и нет. Я просто оставил несколько намёков, а остальное ты понял сам.

Джим непонимающе смотрел на Ремуса несколько секунд, пока тот не улыбнулся.

— Как оказалось, это был очень плохо сформулированный обет. Глупая затея тринадцатилетних парней. Хотя, пожалуй, это не входит даже в топ десять глупых вещей, которые мы натворили в Хогвартсе.

До Джима эти слова дошли с некоторым трудом. Непреложный обет? В тринадцать? А он-то думал, что его затеи были идиотскими. Джим покачал головой.

— Так почему мой отец решил превращаться в оленя, а крëстный в крысу?

— Анимаг не выбирает свою форму. Выбирает магия. В своем выборе она руководствуется множеством факторов, некоторые из которых весьма не просто описать. Известно, что учитывается семейная история, личность и даже имя человека. Фамилия Сириуса — Блэк⁽²⁾, а назван он в честь ярчайшей звезды созвездия Большого Пса, которую также называют Пëсьей звездой. Поэтому магия решила, что его духовным зверем будет большой черный пёс. У Питера связи были не такие явные, но его фамилия Петтигрю, означающая кого-то маленького, который вырастает, предполагала, что его духовное животное будет чем-то относительно небольшим. К тому же, он был довольно пухлым в том возрасте. Если бы Питер был маленьким и тощим, то, вполне возможно, его духовное животное, наоборот, было бы намного больше, чем его человеческая форма.

— Справедливости ради стоит сказать, что дядя Пит здорово похудел. И стрижëтся он теперь намного лучше, — Джим снова посмотрел на фотографию и сфокусировался на олене. — Ну а мой папа?

— Джеймс был интересным случаем. Из всех у него ушло больше всего времени, чтобы овладеть своей трансформацией, даже несмотря на то, что он был гением трансфигурации. У него не было никаких символических связей ни с каким животным. Даже на гербе Поттеров не было никаких животных, с которыми бы можно было установить связь. Он уже хотел сдаться, когда на помощь пришла та, кого не ждали — Лили Эванс!

— Мама? Она стала анимагом?

— Понятия не имею. Но где-то в ноябре на нашем пятом курсе Лили выучила чары Патронуса, потому что она услышала, что их применение гарантирует большое количество очков на СОВ по ЗОТИ. И её патронус воплотился в прекрасную серебряную лань. А спустя неделю Джеймс смог преодолеть свой блок и превратился в оленя.

Эта информация поразила Джима до глубины души.

— Погоди-ка. Мой отец смог овладеть трансформацией только после того, как узнал, какая форма впечатлит маму больше всего?!

— Это упрощение, но в целом верно. Джеймс был очень увлечëн Лили с того самого дня, как они встретились, но это всегда было безответно. «Бесючий хмырь» было её любимым прозвищем для Джеймса вплоть до шестого курса, когда она наконец согласилась пойти с ним на свидание, и за следующие два года её враждебность полностью сошла на нет, и она очень привязалась к нему. Я думаю, когда Джеймс узнал, что патронус Лили — лань, а анимагическая форма и форма патронуса чаще всего пересекаются, он подсознательно подумал, что форма, которая сможет дружить с её духовным животным, сможет сократить пропасть между ними. И раз уж они в итоге поженились, кто рискнёт сказать, что он ошибался?

Джим не знал, что сказать. Все свою жизнь он видел в отце — Лорде Поттере — доминантную фигуру в своей жизни. Странно было осознавать, что когда-то его отец волочился за его матерью как влюблённый щеночек.

— А какая твоя анимагическая форма? И почему ты не на фотографии? Или это тоже надо угадать?

Ремус посерьëзнел и, сделав очередной глоток чая, отставил чашку в сторону. Затем он нервно сцепил руки, удивившись про себя своему напряжению. Всë-таки он давно никому не говорил о своем секрете. Особенно тому, кто уже не знал его из каких-либо других источников.

— Меня нет на второй фотографии, Джим, потому что именно я её сделал. И у меня нет анимагической формы, — он сделал глубокий вдох. — Я не могу быть анимагом… потому что быть анимагом и оборотнем одновременно — невозможно.

Джим замер.

— И-и-ик, — наконец пискнул Джим.

— Да, Джим. Я оборотень. Когда мне было четыре, Фенрир Сивый укусил меня в ночь полной луны. И с тех пор я превращаюсь каждое полнолуние. Твой отец догадался обо мне, когда мы учились на третьем курсе. Это подтолкнуло его, Сириуса и Питера стать анимагами, потому что все анимаги иммунны к ликантропии. На самом деле, обращённый оборотень даже не будет атаковать анимага, не важно, в животной тот форме или человеческой, если оборотня не провоцировать. А если анимагическая форма волшебника достаточно большая и внушительная, оборотень даже может признать его альфой и таким образом позволить увести себя от потенциальных жертв.

В комнате повисла тишина.

— Ты… оборотень, — гулко сглотнув, сказал Джим. — Ты был оборотнем в Хогвартсе, и мой отец знал об этом.

Ремус кивнул.

— А моя мама знала?

— Типа. Вообще-то, это именно она была первой, кто понял это, но она не сказала об этом ни одной живой душе. Даже твоему отцу, который понял всё сам. Дамблдор и преподаватели Хогвартса, разумеется, знали ещё до того, как я приехал в школу. Будучи магглорожденной, Лили сопоставила признаки ликантропии, которые у меня были — в основном это то, что я всегда болел на следующий день после полнолуния — с тем, что она знала об оборотнях из маггловских фильмов и книг. Она не знала, что я лишен самой главной характеристики настоящих оборотней — склонности к насилию и убийствам, даже когда они не в своей волчьей форме. И поскольку у меня не было этой характеристики, все мои одноклассники, кроме Лили, и, в конечном счете, Джеймса, Сириуса и Питера, полностью отвергали даже мысль о том, что я оборотень.

— Потому что ты не жестокий, жаждущий крови маньяк? — напряжённо спросил Джим.

— Ага, — просто сказал Ремус.

— Угу. Ну… приятно слышать, наверное. И как много людей здесь, в Шамбалле, знают, что ты… ну ты понял?

— О, несколько десятков, я думаю, хотя они очень заботятся о моей приватности. Альбус Дамблдор организовал мне встречу с лидерами города и Кампо Римпоше — лидером монастыря, который приютил меня. Они знали с самого начала. Монахи следят, чтобы я был крепко заперт в полнолуния и получал нормальное лечение, когда я просыпаюсь на следующий день. Видишь ли, Джим, я приехал сюда в надежде, что Путь просветления поможет мне контролировать мои превращения, и монахи были счастливы проверить, не сможет ли их техника помочь мне. Пока не помогла, но и монахи, и целители, которые заботятся обо мне, всё ещё надеются. Надеюсь и я. Но что важнее, Путь просветления помог мне принять мой недуг, пусть я и продолжаю учиться, исследовать, медитировать и делать всё, что только можно, чтобы побороть его. Я был оборотнем двадцать девять лет, Джим, и за все разы, когда я обращался, я не только ни разу не забрал человеческую жизнь, но даже и не причинил никому никаких увечий, за исключением себя, — он показал свои покрытые шрамами руки. — Эти шрамы — следы моей юности. Тех дней, когда Зверь был зол, что я не позволяю ему взять меня под контроль. Теперь же я даже не ем мясо. И я чувствую, как Зверь жалобно скулит внутри каждый раз, когда я склоняюсь над миской с рисом. Но он не может сделать ничего, чтобы навредить мне и другим.

Джим поднял брови, а Ремус смущённо улыбнулся.

— Ну, по крайней мере, пока меня запирают на одну ночь в месяц. Я не знаю, почему меня одного обошла стороной психическая деградация, которая идет рука об руку с проклятьем ликантропии. Если бы я знал, я бы с радостью отдал её, чтобы спасти всех тех, кто погиб из-за этого отвратительного недуга. Но спустя почти три десятка лет у меня всё ещё нет ответов. Поэтому я делаю, что могу, как учитель и советник для тех, кто нуждается в обучении и советах. И теперь, когда я рассказал тебе правду, ты должен решить, хочешь ли ты, чтобы я учил тебя. Несмотря на мою прежнюю враждебность, я готов сказать, что очень хочу учить тебя анимагии. И всему, чему бы ты хотел научиться. Потому что ты — сын моих бывших друзей. Потому что ты — крестник того, кто, я надеюсь, всё ещё мой друг. И потому что ты брат того, кого, к сожалению, мне не удалось воспитать, как своего собственного сына. Но больше всего я хочу учить тебя потому, что ты пришёл ко мне учиться. А я учитель. Итак, ты всё ещё хочешь узнать то, что я могу показать тебе?

Джим долго смотрел на бывшего Мародëра, обдумывая всё то, что сказал ему Люпин. Наконец, он сделал глубокий вдох и призвал всю свою гриффиндорскую храбрость.

— Когда начнем?

15 ДНЕЙ ДО АЗКАБАНА

АЗ1. Я знаю, что это было жестоко — отдавать Питерю Петтигрю фразу «Всегда», тем более, что он не искренен. Но у Снейпа больше нет мотивации так говорить, а это слишком сильная фраза, чтобы устоять.

АЗ2. Учитывая, как сильно Ремус травмирован своим недугом, и как он ненавидит себя в каноне просто за то, что он оборотень, не кажется ли вам, что Мародёры — отпетые придурки хотя бы потому, что они решили называть его Лунатик?

АЗ3. Меня всегда бесило, что такая сильная женщина, как Лили, имеет патронуса, который является женской версией анимагической формы Джеймса. Поэтому я подумал, что так-то можно все сделать наоборот. Лили первой овладела патронусом (супер маленький спойлер — имя ее патронуса — Фалина, подружка Бэмби из одноимённого мультфильма), а затем ее поклонник-преследователь Джеймс нашёл свою форму оленя.

1) Ги — одежда для занятия бразильским джиу-джитсу.

Добок — одежда для занятий тхэквондо

Вернуться к тексту

2) Black — черный. Ваш кэп.

Вернуться к тексту