Два Блэка (гет)

У Сириуса Блэка сильно болела голова.

Утром первого сентября перед началом учебного года все преподаватели собрались в Большом зале Хогвартса, чтобы Дамблдор как всегда провел вводный инструктаж.

— Итак, мои верные друзья и соратники, — начал свою похожую на предыдущие как две капли воды пламенную речь Альбус Дамблдор, выстроив учителей в шеренгу, — в этом году Хогвартс избран местом проведения Турнира Трех Волшебников. Все преподаватели получат премию по окончании года, потому что, помимо наших шалопаев, придется учить еще и иностранных.

Сириус-Снейп хотел было усмехнуться, но слова директора отдавались болью в голове, и он просто стоял и слушал, как обычно, с непроницаемым лицом.

— Всем нам придется быть настороже, — вдруг тихим и зловещим голосом сказал Дамблдор. — Потому что в замке будет много иностранцев. И кто знает, что у них на уме. В общем, в случае чего сразу же колдуйте, а уж потом разбираться будем.

"Да, с доверием у Дамблдора всегда было плохо, — подумал Сириус. — Но в данной ситуации я с ним согласен".

— А теперь, коллеги! — повысил голос Альбус. — Всем вам следует расписаться в журнале по охране труда и технике безопасности. Я начну, пожалуй, с вводного инструктажа...

Дальнейшие разглагольствования директора по поводу того, что нельзя совать пальцы драконам в рот и нельзя глушить рыбу, как и других обитателей Черного озера, заклинаниями и всем таким подобным, что нельзя отрывать лапки акромантулам, чтобы посмотреть, как они весело катаются по земле, и все такое прочее, Сириус тупо не слушал, потому что от головной боли ему не помогали зелья.

"Где я куплю теперь аспирин?" — подумал Сириус и потер виски.

Он уже очень сильно сожалел о том, что вчера вечером встретил Хагрида и они с ним знатно выпили ячменного виски Хагридова производства, стоявшего в дюжине бочек в хижине лесника.

— Твою маму, Хагрид! — ругался Сириус, когда Дамблдор закончил собрание и все расписались в толстом журнале с засаленной от времени обложкой.

Полувеликан вздрогнул и обернулся.

— Профессор? — испуганно спросил Рубеус, стоя в дверях и собираясь уйти из Большого зала на природу и оставить его, Сириуса, без обезболивающих.

— После твоей бормотухи вчерашней у меня голова словно лопнуть хочет, — сказал Сириус. — Даже зелья не помогают.

— А, — довольно улыбнулся Хагрид. — Вам стоит попробовать мое зелье "Чтобы пить, не пьянеть и протрезветь".

— Хорош издеваться! — сказал Сириус. — Давай мне уже!

Хагрид потопал к себе, а Сириус за ним.

* * *

Вечером, когда все студенты собрались в Большом зале, а голова у Сириуса перестала болеть после очередного Хагридова пойла "Как пить и не пьянеть", перед всей школой выступил директор.

— Итак, мои дорогие студенты и студентки! Ну и преподаватели тоже! В этом году в Хогвартсе не будет чемпионата по квиддичу, потому что в нашем любимом замке пройдет Турнир Трех Волшебников! — раскинув руки в стороны, будто желая обнять всех и вся в зале, вопил Дамблдор. — Поэтому всех вас прошу не нарушать школьные правила!

Раздались смешки, и даже Сириус ухмыльнулся.

— Далее. Поскольку турнир опасен и участие в нём сопряжено порой с трудными заданиями, то курировать обстановку и следить за порядком призвано наше дражайшее Министерство магии, — съязвил Дамблдор. — Предоставим слово его представителю. Барти Крауч, просим!

Сириус увидел, как Барти Крауч встал из-за стола и проследовал к трибуне, которую освободил Дамблдор.

— К Турниру не допускаются участники, не достигшие семнадцатилетнего возраста, так как их способности несопоставимы со сложными заданиями, которые могут нанести вред здоровью и жизни, — на одной ноте начал Крауч, но его прервали гневные выкрики студентов, не согласных с условиями конкурса.

— Тишина! — завопил усиленным магией голосом Дамблдор.

— Кха-кха, — показушно прокашлялся Крауч, когда все стихли. — Турнир состоит из трех состязаний. За каждое испытание чемпионы получают баллы. В октябре приедут участники из других школ.

Крауч долго и нудно разъяснял правила турнира, но Сириус его не слушал, мечтая взять еще ячменного виски Хагрида и напиться, чтобы забыть этот монотонный бубнеж.

После ужина к Сириусу подошел Люпин и отвел его в коридор, через который из Большого зала можно было попасть в учительскую.

— Северус, — по обыкновению мягко стал говорить Ремус, выглядевший бледным и замученным больше обычного, — в этом году у нас есть та же проблема, что и в прошлом. Аконитовое зелье.

Сириус посмотрел на него.

— Думаю, мы что-нибудь придумаем, Ремус, — сказал Сириус.

— Я просил Дамблдора уволить меня сразу по окончании учебного года. Но он не отпустил. Сказал, что я не должен уходить и, один раз проколовшись, можно не допустить этого впредь. Правда, я не могу больше так рисковать доверием Дамблдора, да и здоровьем окружающих, — с отвращением в голосе закончил Ремус.

— Я буду доставать тебе зелье, — сдвинув брови, сказал Сириус. — Уж если кому и уходить, так это мне. Магии нет, варю зелья, а получается суп.

Повисла неловкая пауза.

— Дамблдор — великий человек, — еще тише сказал Люпин.

"Наверное, он прав", — подумал Сириус.

Люпин ушел и оставил Блэка одного в коридоре.

* * *

После объявления о том, что в школу приедут заморские студенты и студентки, все в замки крайне перевозбудились. Сириус слышал, как перед его уроком некоторые студенты расписывали себе иностранных учеников, разводя сплетни.

— Наверное, там все ходят в шелках и мехах, — говорила прыщавая пятикурсница Лиза Бричкина. — И богатые все! Только поцеловались — и замуж! И всё — жизнь удалась!

— Да ну! Они там все просто красивые! Не то что наши замарашки, — отвечала ей Вава Кордянова, представительница факультета Слизерин.

Сириус хотел было открыть рот и высказать девочкам все, что думает о сплетнях и сплетниках, но вовремя остановился.

— Да и вообще, кто у нас тут? Седрик и все? Поттер вообще ни о чем, а больше-то никого и нет, — сказала Бричкина, на которую Сириус не взглянул бы без слез, даже будучи сильно пьяным и на один глаз слепым.

— Тишина, — громко сказал Блэк, и все разговоры в классе прекратились. — Итак, сегодня мы будем варить зелье от прыщей, — мстительно потирая руки, добавил он и посмотрел на Бричкину. — И каждый попробует своё варево на себе...

* * *

Природа наградила сентябрь приятной солнечной погодой, на улице было тепло, комфортно, и можно было нежиться под солнечными лучами дни напролет. Сириус так и делал бы, но горы работы, которые приходилось разгребать, как маглу, руками, отнимали почти всё свободное время.

Сириус подолгу сидел в своем кабинете или библиотеке, читал и правил домашние задания студентов, иногда подкалывал особо "умных и талантливых" учеников. Проверяя задания, Сириус часто вспоминал лето и Чизуру Кагура.

С той девушкой он прожил весь месяц и не хотел возвращаться в свою родную Британию и туманный Лондон, но деньги быстро кончались, и делать было нечего.

Чизуру писала, Сириус отвечал ей подробными, красиво написанными письмами и очень хотел с ней увидеться.

Но вместо этого он сидел в Хогвартсе и пытался научить хоть чему-нибудь целые толпы не думающих и очень наглых студентов, коих должно было стать еще больше в октябре, чего Сириус ждал с ужасом.

Во всех этих заботах, да еще и во внеклассных мероприятиях по подготовке к турниру и приезду заморских гостей, месяц пролетел незаметно, и вот уже октябрь катил в глаза.

В день приезда студентов из Дурмстранга и Шармбатона Дамблдор словно взбесился, и все в замке, включая домовых эльфов и преподавателей, принимали меры безопасности и наводили чистоту.

Под вечер, когда все устали и уже хотели только одного — поесть и лечь спать, Дамблдор собрал всю школу перед Черным озером и, радостно раскинув руки в стороны, начал свой пламенный монолог:

— Итак! Внимайте! С минуты на минуту появятся первые студенты!

И только Дамблдор закончил речь, вода в Черном озере вскипела, и с неприятным хлюпающим звуком на ее поверхности, аки мертвец из ящика, показался огромный черный корабль под чёрными парусами, чей капитан — пират, которого изрыгнула сама преисподняя.

Корабль причалил, на воду спустились лодки и единой магией поплыли в сторону берега. Спустя пару минут Сириус увидел студентов — одетые в огромные меховые шубы, они походили на медведей.

— Дурмасраньг! Прошу прощения, Дурмстранг! — заорал Дамблдор. — Директор — Игорь Каркаров!

Сириус увидел высокого худого мужчину с козлиной бородкой, одетого в соболиную шубу.

— Дамблдор! — Каркаров улыбался, показывая свои гнилые зубы, но его глаза оставались при этом ледяными.

— Входите, входите! — радостно привечал всех Альбус. — А вот и наши друзья из Шармбатона!

Тут Дамблдор указал куда-то вверх, и Сириус увидел точку в небе, которая стремительно увеличивалась в размерах.

Еще пара минут, и на опушке Запретного леса приземлилась большая карета, которую везли по воздуху гигантские крылатые кони.

Дамблдор шустро подскочил к карете и открыл дверь.

Из нее выплыли мадам Максим и около десятка студентов, закутанных в тонкие шелка и жутко замерзших.

— Шармбатон! — заорал Дамблдор во второй раз. — И ее директор — мадам Максим.

— Ох-хо-хо! Привет, Дамблдог'! — поздоровалась мадам. — А где А'грид?

Потом все студенты вошли в Большой зал. Когда заморские гости сняли свои шубы, а шармбатонцы, наоборот, нацепили на себя ещё тонких тканей, Сириус заметил, что дурмстрангцы щуплые, потому что шубы на них большие, а шармбатонцы — в основном женского пола, оттого и в таких тонких невесомых одеждах, возбуждающих воображение юных пылких студентов.

— Друзья! — заорал Дамблдор в третий раз. — Перед тем, как мы приступим к нашему замечательному пиру, несколько слов о турнире! Внесите кубок!

Тут же, словно материализовавшись из воздуха, появился Филч и поставил рядом с Дамблдором сосуд, напоминающий гигантский кубок грубой ручной резки, наполненный синим пламенем.

— Это Кубок огня, — словно представляя почетного гостя, сказал Альбус Дамблдор. — Все студенты, достигшие семнадцатилетнего возраста, могут бросить в него бумажку со своим именем не позднее завтрашней ночи! И кубок выберет лучшего!

Зал разразился аплодисментами.

— Но помните, — продолжил Альбус, — участие в турнире — это не только слава, но и опасность. Хорошенько подумайте над тем, готовы ли вы сражаться с неизвестностью.

Последние слова директора прозвучали столь зловеще, что радостный гомон в зале стих.

— А теперь... Да начнется пир!