Мотылек над змеиной тропой (гет)

Луна честно выполняет свою часть уговора, и Волдеморт получает все необходимое для реабилитации.

Спустя неделю он без предупреждения хватает Луну и взмывает с ней в облака. Воздух под ними так упруг, что поддерживаемой лишь за одну руку Луне кажется — она летит сама. Солнце искрится радугой на ресницах, а ветер рассыпает по округе смех. Внизу показывается поросшая камышом речушка и чей-то домик, в котором при внимательном рассмотрении угадывается Нора. А браслетик-то на запястье молчит.

Волдеморт подхватывает чуть не свалившуюся в штопор спутницу за талию и легонько щелкает по носу.

— Не расстраивайся, Мотылек. Я научу тебя нормальному заклинанию периметра.

В ответ она порывисто обнимает его за шею.

— Можно я буду звать тебя по имени?

* * *

Последние сверки по заклинанию анимаформы они делают с Томом вдвоем. Прошло уже много дней с того момента, как он разрешил называть себя так, а Луне до сих пор волнительно. Впрочем, томительно-приятное волнение с некоторых пор охватывает ее от макушки и до кончиков пальцев просто от его присутствия рядом.

Во время одной из прогулок в саду Луна попадает под проливной дождь и танцует, подставляя лицо прохладным струйкам. Том наблюдает за ней из окна, и от его взгляда ей жарко. Но Луна продолжает кружиться и чувствует легкое разочарование, когда при очередном развороте видит лишь мокрое стекло. Неловкость и стыд накатывают чуть позже.

Ночью ей снится, что он лежит рядом, мягко притягивает к себе и целует в губы. Луна тут же подскакивает с горящими щеками и бешено бьющимся сердцем. Утром она сбегает еще до завтрака, буркнув какую-то глупость про неполотые грядки.

Махание найденной в кладовке, в груде чего угодно, садовой лопаткой в самом деле помогает успокоиться. Луна вытирает со лба пот и обнаруживает, что сделала клумбу в форме сердечка. Пока она ее засаживает, прилетает сова с посылкой от папы, заставляя на время забыть о бесстыдном сне.

* * *

— Папа прислал светунчика!

— Это болотный фонарник.

— Нет. Они похожи, но светунчики рождаются не из болотных газов, а из искорок в предутренней росе.

— Ладно, пусть будет светунчик. Ты сегодня собираешься мне помогать?

Проработав до глубокой ночи, Луна устало кладет голову на руки и всего лишь на мгновение прикрывает глаза, а открывает их утром в своей постели.

Тома нигде нет, ни в доме, ни в саду. Луна почти поддается панике, когда хлопает входная дверь.

— Я проверил заклинание — оно работает.

Испуганные ахи остаются без внимания, а ответом на вопрос о природе разбуженной анимагической сущности становится крупная иззелено-черная чешуйка в ладошке Луны. Ну, можно было не спрашивать.

— Вот, Луна, — улыбается он за завтраком в своей обычной по-змеиному бесстрастной манере, — я выполнил почти все, что обещал. Осталось последнее.

— Что? — Сердце подскакивает к горлу и падает.

— Завтра утром я ухожу.

— Куда?

— Пока еще не решил. Куда-нибудь, где меня не найдут.

Мир внезапно становится плоским, как неоживший рисунок. Не выдавив из себя ни слова, Луна уходит. Поначалу она совершенно растеряна: слезы кипят, но не находят выхода, сердце мечется, словно птица в клетке, а мысли разбегаются, как тараканы. Но немного успокоившись, она набирается смелости разобраться в себе, а после решается поговорить с Томом за ужином. Для предстоящего разговора она примеряет привезенную когда-то из Китая мантию с вышитыми птицами. Сережки-цепеллины не выдерживают проверки — слишком детские. И Луна вспоминает про много лет хранящиеся в шкатулке волосы единорога. Из них получатся чудесные бабочки.

* * *

Он говорит ей, что она красивая, но с собой брать отказывается. Но Луна же видела, как он на нее смотрел. Смотрит.

— Я хочу быть с тобой. — Глубоко вдохнув, она приподнимается на цыпочки и невесомо касается его губ, одновременно крепко зажмуривается и тянет поясок мантии, роняя ее на пол. Он сам продолжает поцелуй — гораздо более восхитительный, чем приснившийся — и несколько мгновений Луна счастлива. Однако вскоре Том отстраняется.

Его глаза с необычно расширенными зрачками подернуты поволокой. Он наклоняется, проводит пальцами по тыльной стороне ее кисти вверх, а за его рукой тянется шелковая мантия. Пока не смыкается на девичьей груди. Тогда он сглатывает и осторожно убирает волосы Луны ей за уши.

— Куда же ты летишь, Мотылек? Тебе положено стремиться к свету. Он, конечно, может оказаться свечкой, но вероятность больше — что солнечным днем. Тьма же поглотит тебя без остатка.

Луна пытается возражать, но Том непреклонен. Он говорит, чтобы она не питала иллюзий на его счет: он не изменился и не раскаялся. Этого никогда не будет. Если она поедет с ним, то ее будут искать. Рано или поздно поиски могут увенчаться успехом, и тогда он начнет убивать. Готова ли она к такому повороту событий? А если не найдут, она никогда больше не увидит отца и друзей и просто зачахнет. Луна что-то лепечет про то, что из любой безвыходной ситуации есть выход. Том называет ее глупенькой. Конечно, он — великий волшебник, а она — просто глупая девочка, которая ему не нужна. В ответ он кладет ладони на ее вздрагивающие плечи.

— Может быть, единственный раз в жизни мне хочется не погасить, а защитить свет. Не кори меня за это.

Слезы наконец прокладывают себе дорогу и гонят ее наверх, закрыться в спальне. Однако не проходит часа, как, переодевшись в свитер и комбинезон, она находит его у камина.

— Можно я побуду здесь с тобой?

Он приподнимает руку, и Луна с благодарностью ныряет под нее, прижимается к нему, забираясь на диван с ногами. Однако вместо успокоения вновь подступают слезы.

— Расскажи мне что-нибудь. Пожалуйста.

— Хорошо, — помолчав, соглашается он. — Я расскажу тебе легенду про змея-демона из пустыни Гоби.

Его зовут Олгой-Хорхой⁽¹⁾. Он живет в барханах недоступного урочища Халдзан Дзахе в Южной Гоби, но в самую жару выползает к людям, нагоняя мистический ужас. Магглам он является метровым красным червем, волшебники же видят его истинный облик. Но и те, и другие утверждают, что он умеет убивать взглядом, вызывать молнию с безоблачного неба и ворует детей, превращая их в своих рогатых рабов. Многие воины в давние времена пытались его убить, пока не выяснилось, что любой мужчина, убивший этого демона, сам в него превращается, — голос Тома обволакивает, баюкает, и Луна кладет голову ему на колени, поворачивается на спину, чтобы видеть его лицо.

— А женщина? Что будет с ней в таком случае?

— О, на этот случай легенда предлагает такую версию: если девушка сумеет подобраться к Олгой-Хорхою незаметно и с одного удара пронзит его сердце серебряным клинком, то демон вернется в свое человеческое тело, замурованное где-то в Алтайских скалах; и на месте песчаной пустыни появится величественный богатый город — царство Олгой-Хорхоя, где они и станут жить с девушкой, освободившей его от злых чар, которую он с радостью возьмет в жены.

— Как замечательно, — Луна с улыбкой поворачивается набок, лицом к огню, в котором мерещатся ей желтые барханы. — Значит, следующим летом мы с папой организуем экспедицию в Гоби, и я стану женой царя-змея.

— Упрямая, да? — тихо смеется он, перебирая пальцами ее волосы. — Ну, надумаешь организовать — кто ж тебя удержит.

Луна сладко позевывает и прикрывает глаза, наслаждаясь осторожными прикосновениями к своему затылку. Только они все медленнее и реже. И лишь светунчик с подоконника бодро подмигивает им обоим.

1) Легенды о Олгой-Хорхое — огромном красном земляном черве существуют на самом деле. Почитать можно, например, здесь https://shambala.mirtesen.ru/blog/43716211243/Taynyi-Gobi:-monstryi-i-voyna-s-…inoplanetyanami

В фанфике эта легенда представлена в сильно приукрашенном виде.

Вернуться к тексту