Подлинная история Дарта Плэгаса (джен)

Ночью Ультима мучали кошмары. Он видел своих знакомых — они оплакивали его беду и извинялись, что не смогли ему помочь. Ближе к утру Ультиму приснилась мать. Она была грустной и ласковой — такой он давно ее не помнил. Прижимая платок к мокрым глазам, она шептала:

— Тим, моя душа стерегла твой сон над твоей кроваткой. Но ты привязал меня нитками к дереву, и я ничем не смогла тебе помочь!

Ультим не знал, что ответить — на помощь пришел центр тяжести, который внимательно смотрел эти сны вместе с ним (для него похоже не было разницы между сном и явью).

— Вы не моя мама, — сказал он голосом Ультима. — Моя мама мертва.

После этого Ультим проснулся.

Он лежал в огромной кровати под расшитым коричнево-серым балдахином. Такая же коричнево-серая штора прятала часть каменистой стены. Обстановка была более чем готической, при этом дизайн хорошо вписывался в окружающую его естественно-каменистую среду. На тумбе рядом с кроватью лежал некий инструмент. Это была черная эбеновая рукоять с пятью углублениями по центру для удобства руки.

Ультим встал и поплелся к водопаду.

Его комната располагалась по другую его сторону. Чтобы спуститься к бурной реке, в которую падал водопад, он воспользовался выдолбленными в скале ступенями. Сбросив одежду, Ультим вошел по колено в воду до окоченения холодную и, осторожно ступая по дну, побрел к мерцающей водяной стене. Он собрался с силами и резко вошел под сень прозрачной шторы, быстрыми движениями начиная мыть лицо и подмышки. Стоило Ультиму на секунду открыть глаза, как он увидел большое зеркало, стоящее по ту сторону водопада, и отшатнулся.

Половину его лица в отражении занимали жуткие черно-лиловые синяки вокруг голубых глаз, какие бывают при сотрясении мозга. Еще вчера их не было. Но все остальное было не так уж плохо. Боевые узоры и надпись он смыл еще вчера; на шее под ухом оставалась только черная засохшая дырка, похожая на след проткнувшего кожу гвоздя. Она не кровоточила и не болела — было даже странно, что такая маленькая ранка могла причинить ему такую невыносимую боль.

Но в остальном Ультим оставался щуплым, стройным как ива четырнадцатилетним мальчиком, с короткими рыжими волосами и болезненно белой кожей. Другой была лишь его связь с Силой. Она уже не мешала — хотя и никуда не исчезла. За ночь Ультим почти привык к ней. Хотя временами он делался заложником особой слуховой галлюцинации: в приступе безумия или болевого шока — или того и другого сразу — ему казалось, что весь громадный мир гулко свищет через его бесчувственное ухо: как шумят далекие поля, как зудят насекомые сквозь толщу веток и зелени, как громыхают энергопоезда на стыке составов. Он еще не мог контролировать все, что поступало к нему в поле восприятия, но мог несколько подавлять эти припадки.

Приняв душ, Ультим принялся за осмотр своего нового дома. Он поражал своими размерами и мрачной роскошью. Кроме его спальни и комнаты с картотекой, здесь был гало-зал с коллекцией масок на стенах (там были и твиликийские, и набуанские маски, и еще какие-то, которые Ультим не мог классифицировать), и еще что-то вроде гостиной с креслами и очагом.

Была еще одна комната, назначения которой Ультим не смог понять, — даже не комната, а большой чулан, пол и стены которого покрывали толстые мягкие подушки. Они были драпированы черным бархатом с изображениями звезд и планет (у всех небесных тел были лица — непроницаемые и мрачные). Ультим почувствовал своим центром тяжести присутствие чего-то инфернального здесь, чего-то интимно-зловещего, от чего было трудно дышать…

Основная пещера с картотекой была Ультиму уже знакома. Он провел в ней не мало времени, поэтому чувствовал себя в праве ознакомится с ней детально.

Это, видимо, была библиотека ситха — хотя зачем ситху нужна библиотека, сказать было трудно. Открыв наугад несколько ящиков в картотеке, Ультим обнаружил пластмассовые рейки с обоймами пробирок, закрытые черными резиновыми пробками. В каждой было два-три кубика красной жидкости.

Ультим догадывался, что это такое. Видимо, это была какая-то лабораторная библиотека. Пробирки были помечены номерами и буквами, а на каждом ящике — своя комбинация индексов. Видимо, к библиотеке должен прилагаться некий каталог.

Помимо нескольких скульптур мудрецов двартии, здесь на стене размещался огромный барельеф. На нем изображались некие гуманоиды со свирепой хищной внешностью — характерными для каждого были костные выступы над бровями и челюстью. Некоторые физические особенности их тел различались, но у большинства гуманоидов на лицах располагались кожные отростки, свисающее с высоких скул и на руках висели громоздкие браслеты. Они обладали тремя когтистыми пальцами на каждой руке и ноге. Скульптор изобразил их в атакующей позе и с мечами, занесенными для удара.

Ультиму показалось, что в шею ему дунул легкий холодок.

— Талантливая работа, не находишь? — промурлыкал глубокий, вкрадчивый голос.

Ультим испугано обернулся. На диване, словно в своем гнезде, вновь расположился ситх. В последний раз он видел его в черной маске, и тогда это был величественный господин. 4В-22 предупреждал, что его хозяин давно стал калекой, но к этому он Ультима не подготовил.

Перед ним сидел старик — толстый и сгорбленный под тяжестью черного сюртука. Он тоже принадлежал человеческой расе, как и Ультим, хотя при первой встречи ситх представлялся ему дуросом или еще кем-то подобным. Но это был человек. Седые пряди почти полностью закрывали ему уши. Глазницы, обрамленные густыми бровями, были темны и непроницаемы, только желтые зрачки опасливо рдели из-под них, устало взирая на мир.

— Как твои ощущения? — спросил он.

— Так себе.

— Вид у тебя, прямо скажем, неважнецкий. Но так всегда бывает. Я принес тебе мазь, смажешь синяки на ночь. Утром все пройдет.

— Спасибо.

Ультим понял по рассказам дроида-слуги, что характер у его господина очень переменчивый, поэтому следовало вести себя сдержано и не наговорить чего-нибудь, к чему можно было прицепиться.

— Я вижу, — сказал ситх, — ты не очень-то рад тому, что с тобой случилось. Это нормально. Это просто значит, что ты хороший человек.

— А разве это хорошо?

— Почему же нет?

Ультим хотел сказать, что для того чтобы пользоваться Силой совсем не обязательно быть хорошим, но он побоялся обидеть ситха.

— Ты не понимаешь, кто мы на самом деле, — сказал он.

— Мы ситхи. Разве нет?

— Да. Но все, что ты знаешь о ситхах, неправда.

Он протянул руку, увешенную перстнями, и указал на барельеф за спиной Ультима.

— Перед тобой представители расы ситхов с планеты Коррибан. Это раса была исключительно чувствительна к Силе и воздвигла свою первую Империю задолго до того, как возникла Республика. Когда-то она была рассеяна почти по всей Галактике, а сейчас о них остались лишь небылицы да россказни.

— А почему вы мне это показываете?

Ситх щелкнул пальцами, и где-то сбоку послышался свист мотора. Из темноты вылетел дроид, чем-то напоминавший 4В-22 своими паучьими конечностями. Приблизившись к хозяину, он опустил их на пол и сгруппировал свой корпус таким образом, что тот смог на него взобраться. Ситх уселся на него, как на кресло и на механических спицах приблизился к Ультиму.

— Если послушать сказки, которые рассказывают на Гессое о ситхах, — сказал он, — покажется, что нет существа страшнее на этом свете. Тебе скажут, что это летающая горгулья. Что она может принимать форму человека, чтобы завлечь жертву в чащу. Что стаи этих тварей способны до смерти загрызть заблудившихся в лесу. И массу подобной чепухи. Выискав логово ситха, поселенцы выкуривают его дымом или натравливают хищников. Или вообще взрывают все взрывчаткой…

Он поглядел на Ультима (его глаза на свету сделались зеленоватыми), словно ему следовало что-то сказать в ответ. Но Ультим не знал, что.

— Обычные люди ошибочно полагают себя носителями добра и света, — продолжил он. — А ситхов — мрачным порождением зла. Но если поглядеть на факты… Можешь мне назвать хоть одну причину, по которой люди лучше ситхов?

— Может быть, — сказал Ультим, — потому что люди друг другу помогают?

— Люди делают это крайне редко. А ситхи помогают друг другу всегда. Учитель и ученик — это необходимая дихотомия для выживания ситхов в этом мире. Еще?

Больше Ультиму ничего не пришло в голову.

— Разумный гуманоид, — сказал ситх, — это самый жуткий и бессмысленный убийца во всей Галактике. Никому из живых существ вокруг себя он не сделал ничего хорошего. А что касается плохого… Перечислять надо?

Ультим отрицательно замотал головой.

— Запомни, Сидиус, — сказал ситх, произнеся это странное слово, с которым Ультим едва мог ассоциировать себя, — все представления людей о ситхах ложны. Мы совсем не те злобные монстры какими нас изображают.

Ультим поглядел на барельеф. Лица ситхов на нем действительно не казались угрожающими — скорее умными, нервными и немного испуганными.

— А кто же мы тогда? — спросил Ультим

— Ты знаешь, что такое пищевая цепь?

— Типа быстрого питания?

— Не совсем. Это растения и животные, связанные друг с другом отношениями «пища — потребитель пищи». Как грызун и змея. Или как лань и человек. Ну или как человек и трупный червь. Считается, что гуманоиды — вершина пирамиды, поскольку они могут есть какого угодно, когда угодно и в каком угодно количестве. Но у пищевой цепи есть и более высокий этаж, о котором люди в большинстве своем не догадываются. Это мы, ситхи. Мы высшее звено в этой Галактике.

— А как же джедаи? — спросил Ультим.

— Они промежуточное звено.

— Между людьми и нами?

— Между животным и людьми, — поправил ситх. — Дело в том, что люди поставили на службу себе не только неразумных живых существ, но и хоть сколько-то чувствительных к Силе. И сделали они это при помощи той же самой системы ценностей, в центр которой был поставлен разумный гуманоид. Но об этом чуть позже.

Ультим ничего на это не сказал, а только вжал голову в плечи.

— Ситхи же не только высшее звено пищевой цепи, — продолжал ситх, — но и самое гуманное. Высокоморальное звено.

— Но мне казалось, — отозвался Ультим, — что паразитировать на других не есть хорошо.

— А разве лучше лишать животных жизни, чтобы съесть их мясо?

Ультиму опять не нашлось, что ответить.

— Что гуманнее, — продолжал ситх, — доить дающего молоко парнокопытного или убить его, чтобы пустить на стейки?

— Доить гуманнее.

— Ситхи, мой юный ученик, именно так и поступают. Мы не убиваем никого в гастрономических целях. Деятельность ситхов похожа на молочное животноводство.

Ультиму показалось, что его учитель немного передергивает — как и 4В-22.

— Эти вещи нельзя сравнивать, — сказал он. — Люди специально разводят шааков, которые были ими искусственно выведены. Или вы хотите сказать, что ситхи тоже вывели разумную форму жизни?

— Почему бы нет?

Ультим подумал, что ситх шутит. Но его лицо было совершенно серьезным.

— А как они это сделали?

— Ты все равно ничего не поймешь, пока не изучишь маскировку и манипуляции. Когда ты их изучишь, я сам расскажу тебе об этом и о том, как ситхи используют человеческий ресурс. А сейчас мы просто зря потратим время.

Ультим задумался.

— А почему тогда люди считают ситхов монстрами?

— Это позволяет нам скрывать истинное положение дел. И потом, так веселее.

— Но ведь гуманоидоподобные животные существовали в Галактике много миллионов лет?

— Чувствительные к Силе животные существовали неизмеримо дольше. И гуманоиды — не первое, что служило им пищей. Но сейчас, повторю, об этом говорить рано. У тебя есть еще какие-нибудь вопросы?

— Есть, — сказал Ультим. — Но я не знаю, может вы опять скажите, что об этом говорить рано.

— Ты не в своем хлеву находишься, и ты больше не невежественный плебей. А ученик владыки ситхов. Поэтому изволь обращаться к своему учителю соответственно.

— Да, мой учитель… — прошептал Ультим.

— Так-то лучше, Сидиус. Ну так?

— Скажите, каким образом вы узнали мое прошлое по крови?

Учитель наморщился, и Ультим опасался худшего.

— Тебя интересует практический метод?

— Нет, — замотал головой Ультим, — я имею ввиду научное объяснение.

Ситх вздохнул.

— Видишь ли, мой юный ученик, любое объяснение есть лишь функция, прилагаемая к существующим представлениям. Если это научное объяснение, то оно проистекает из тех представлений, которые есть в науке на данный момент. Скажем, до изобретения гипердвигателя считали, что при попадании в космос без защитного скафандра человек взорвется, замерзнет или мгновенно потеряет сознание. Сейчас люди знают, что это не так. Меняются представления, меняется и вердикт. Понимаешь?

Ультим кивнул.

— Так вот, — продолжал учитель, — в современной науке нет таких представлений, которые позволили бы, опираясь на них, ответить на твой вопрос. Я могу это объяснить только на примере из другой области, с которой, как мне известно, ты знаком. Представь, что мозг — это просто модем для связи с сетью, где хранится вся информация. Понимаешь, о чем я говорю?

— В общем, да, — кивнул Ультим.

— Ну а дальше все просто. Когда пользователь связывается со своей ячейкой, он вводит пароль. Если ты перехватываешь пароль, ты можешь пользоваться чужой ячейкой так же, как и своей.

— Понял.

Ситх посмотрел на один из железных браслетов на своей руке и ввел какую-то комбинацию.

— Еще вопросы?

— Скажите, а что это за чулан у вас?

— Это не чулан, — сказал ситх, — а комната для медитаций. Так сказать, наше безблагодатное убежище. Но об этом ты узнаешь чуть позже. А теперь мы должны приступить к практике.

— К практике? — удивился Ультим.

— Времени у нас не так много. Ты очень сильно деградировал за эти годы и совершенно не занимался своими способностями. Ты должен держать это в голове, если хочешь компенсировать эту ущербность своими упорным тренировкам. Это вопрос твоего выживания. В твои годы ситх должен уже в совершенстве владеть световым мечом. А его связь с Силой — должна быть еще более крепкой, чем у джедайских падаванов.

Ситх протянул Ультму эбеновую рукоять, которая лежала у него на прикроватном столике.

— Держи.

Инструмент был относительно легок, но углубления для пальцев располагались слишком широко для детской руки Ультима. Внезапно из его основания полоснул яркий свет. Ультим не понял, как он это сделал, но в руке у него уже был клинок из голубой энергии.

— Что это? — спросил он.

Ситх цокнул языком.

— Обучение будет еще труднее, чем я ожидал, — сказал он. — Будь предельно осторожен. Этот меч может спасти тебе твою жизнь, но может ее испортить. Посмотри на меня. Хе-хе…

Ситх старчески усмехнулся.

— У меня нет тренировочных мечей, да и нет времени на работу с ними. Ты должен учиться на опережение. Считай это своим первым испытанием — не поранить себя световым мечем в первый же месяц. Это даст тебе нужный уровень мотивации, чтобы предельно точно выполнять технические задачи, которые я буду перед тобой ставить. Только отточенные до блеска движения в бою позволят тебе рассматривать свое оружие как друга, а не как врага. Пользуйся.

— Этот меч мне велик, — сказал Ультим.

— Детских мечей у меня тоже нет, — ответил ситх. — Работай с тем, что есть. В жизни только так и бывает. А теперь выключи его.

— Я честно говоря не знаю и как включал его.

— Выключатель прямо под твоими пальцами. Предохранитель на мечах очень плавный и органично переходит в ладонь. Это позволяет сразу же упредить внезапный удар противника, даже если меч не находится у тебя в руке. И с другой стороны, если меч выпадет из твоей руки, он тут же выключится и не нанесет вреда всему, что попадётся под него.

Ультим расслабил хватку, и столб голубого света моментально схлопнулся обратно в рукоять.

— Меня вообще удивило, что ты даже не обратил внимания на свой меч, как только проснулся, — сказал ситх. — Я его не просто так положил.

Ультим почувствовал в его словах некоторую раздражительность.

— Но я даже не знал, что это такое!

— Но это просто демонстрирует твою общую нелюбознательность к предмету твоей новой жизни. Это надо исправлять. И я безусловно возьмусь за решение данной проблемы. Но ты должен быть абсолютно послушен. В противном случае я могу слепить из тебя не совсем то, что планировал, а это ведет к жизненной катастрофе. Так что в твоих интересах, чтобы у глины не было своего творческого замысла по отношению к тому, что задумал скульптор. А теперь сядь на ковер.

Ультим двинулся к дивану, где был расстелен ковролин. «Если я буду делать все в точности, как он говорит, то не разозлю его, » — сказал он себе.

— Теперь, — сказал ситх, когда Ультим сел, подложив ноги под себя, — ты попробуешь разобрать свой меч при помощи Силы.

— Но я никогда не пользовался Силой.

— Это не правда. Например, когда ты видил свои сны, часто Сила посылала через них свои ведения. Помнишь, как тебе казалось, что веер перед твоим домом превращался по ночам в горгулью-ситха?

— Да.

— Это я таким образом пытался связаться с тобой. Или помнишь свои сегодняшние сны?

Тут Ультиму стало совсем неловко от происходящего. Он понял, что учитель читает его, как открытую книгу, и что у него нет вообще больше ничего личного принадлежащего ему одному.

— Вы и про это знаете?

Но ситх на это ничего не ответил, и Ультим не стал его переспрашивать.

— Все связывает тебя с Силой, — продолжал ситх. — Но до этого ты сталкивался лишь с бессознательными ее проявлениями и не пытался ни разу вложить свое собственное намеренье. Ты, Ультим, очень пассивен по своему характеру, а это сложно изжить из себя. Я бы не стал обучать человека подобного склада, если бы у меня был выбор. Это очень затратно. Пассивность замыкает человека в себе самом, и он не ищет реализации во вне. Он довольствуется промежуточными результатами своего труда, а это делает его неудачником.

Учитель говорил, как будто о ком-то другом, но Ультим знал, что это относится к нему. И на глазах его почему-то наворачивались слезы. Он сдержал их. Но это стоило ему больших усилий.

— Блок рукояти состоит из двух частей, которые составляют его крайние стороны. Для начала ты должен разъединить их. Приступай.

От этого последнего слова Ультиму сделалось невероятно холодно. Даже его центр тяжести куда-то исчез и ничего не сообщал, как с этим справляться. Ультим положил меч перед собой и прикрыл глаза. Он постарался представить себе эти две части меча, старался почувствовать их соединение. Но это казалось нелепым. Он просидел так минут пять, боясь что-либо сказать. Он надеялся, что ситх сам прекратит его мучения, но он не прекращал.

Тогда Ультим не выдержал:

— Я не знаю, что именно представлять.

Он открыл глаза и увидел, что учитель вновь сидит на диване и что глаза его были тоже закрыты, пока Ультим не нарушил полчанине. Тогда ситх поднял веки, и вдруг голова Ультима утяжелилась вернувшимся центром тяжести. Он почувствовал, что настояние ситха начинает портиться.

— Ты и не можешь ничего по-настоящему представить. Потому что ты не ставишь перед собой такой задачи. Ты ждешь, что твои мозг сам сгенерирует эти представления и покажет тебе их. Но он их не сгенерирует. Тебе лишь кажется, что ты обманул меня, снизив несколько активность своих мыслительных процессов. Ты думаешь, что если не думать ни о чем другом, то ощущения сами должны прийти к тебе? Это не так. На самом деле твой мозг хочет думать на совсем другую тему. Он пускается в свободный полет, и тебе кажется, что ты контролируешь его интенции, потому что освободил место для появления мыслей о реальности. Но твои мысли генерируются не о том, что происходит сейчас и здесь.

Ультим не знал, что возразить. Это казалось правдой.

— На самом деле, — продолжал ситх, — ты думаешь о своей семье и о том, что происходит в вашем поселении. Не удивляйся. Я видел твою жизнь в мельчайших подробностях и знаю, что твоих близких уже нет в живых. А потому мужайся.

— Но откуда вы это знаете?

Рука с перстнями поднялась над Ультимом, и прежде, чем он успел это осознать, его ударил разряд тока. Это напоминало статическое электричество, только больнее. Как будто тебя укололи одномоментно сотни иголок. Ультим повалился на пол.

— Это заставит твои мысли обратиться к тому, что происходит здесь и сейчас. Смирись мальчишка! Викуэи не оставляют свидетелей. Твоей семьи нет, и думая о том, чего нет, ты тратишь мое и свое время.

Ультим вновь сунул ноги под себя и сосредоточился. Тысяча мыслей пронеслась через его голову, они хотели найти решение этой проблемы, но это решение они искали не в реальности, а где-то за ее пределами и лишь наводили ненужную суету.

Центр тяжести на мгновенье снова вернулся к Ультиму. Он хотел сообщить ему что-то, но ситх уже успел махнуть рукой, и из его пальцев полетели молнии. Ультим этого не мог видеть закрытыми глазами — это вдогонку сообщало ему предчувствие. Но слишком поздно. Удар был обжигающе страшным и заставил выгнуться от боли. Вокруг Ультима бушевали паутинки тока и нервно прорезали воздух мелкими вспышками.

— Теперь ты, кажется, обратил свое внимание на меня! — гаркнул ситх.

Ультим предпринял еще несколько попыток, между которыми учитель то и дело кричал и истязал его. Потом он просто бил его, и Ультиму оставалось лишь отвернуться и считать вспышки боли. Ситх работал размерено с перерывами, раздирая ему спину от лопаток до поясницы, пару раз доставалось и по лицу. Спина уже вся горела адским пламенем, пот тек с мальчика градом, и он из последних сил сжимал зубы, но стоны все равно просачивались сквозь сомкнутые губы. Было больно. Больно и унизительно.

Учитель бился над ним в течении еще трех часов, а под конец страшно разозлился, ругался, кричал. От страха Ультим забился под стол и категорически отказывался вылезать. Ситха тоже понять можно: пытался найти достойного ученика, чтобы можно было его быстро обучить, а получилось нечто противоположное. Потеряв всякий интерес к его мучениям, ситх успокоился и безмолвно отправился в комнату медитации, оставив Ультима лежать на полу в истерике и слезах.