Подлинная история Дарта Плэгаса (джен)

Ультим менял свою сущность не сразу и не легко.

В первые дни он чувствовал себя так, как будто ему сделали тяжелую операцию на мозге. По ночам ему снились кошмары. Ультим тонул в бездонном черном болоте, окруженном кольцами каменных глыб, или сгорал в пасти огромного камина. Но тяжелее любого кашмара был момент, когда он просыпался и ощущал новый центр своей личности, стальную сердцевину, которая не имела с ним ничего общего и в тоже время была его сутью. Так Ультим воспринимал постоянное присутствие Силы и мидихлориан своего учителя, вошедших с его умом в симбиоз.

Кошмары еще какое-то время снились Ультиму, пока он не перестал воспринимать их как кошмары и не смирился с тем, что ему приходилось видеть такие сны. Нечто похожее ему пришлось проделать, чтобы осознать, что его семьи больше нет, хотя где-то подсознательно он еще воспринимал их живыми.

После первого урока, который преподал ему ситх, Ультим еще несколько дней боялся попасться ему на глаза. Он понял, что все равно не сможет впечатлить его импровизацией и что перед порцией новой порки должен предоставить хоть какой-то результат личной работы.

Ультим пытался в одиночку разобрать меч при помощи Силы, но это было так же безрезультатно, как и в день урока. Спина еще отваливалась, и от боли ему было трудно сосредоточиться. Тогда Ультим просто пытался перемещать предметы по воздуху. Мидихлорианы ситха имели свои положительные эффекты — во всяком случае Ультиму это давалось намного проще.

Прежде чем разбирать меч силой мысли, Ультим решил, что должен в точности знать, что представляет собой это оружие. К счастью в гало-зале была обширная библиотека, которая ему в этом помогла. Следуя инструкции, Ультим вручную разобрал меч на запчасти и собрал его снова. В первый раз собрать меч правильно ему не удалось. Так он практиковался пока не выучил название каждой запчасти и ее назначение.

Наконец, детали разобранного меча уже танцевали в воздухе, словно небесные тела вокруг голубоватой звезды (ее роль исполнял кристалл). Ультим, скрестив ноги, сидел на диване в картотеке. Он чувствовал, как матрица эмиттера соединяется с системой линз, как подключается энергоблок, через который пройдет источник света и преобразуется в линзах, и, наконец, кристаллы, встав на свое место, оформят его в непроницаемое лезвие.

Ультим открыл глаза. В ладонь ему вложилась цельная рукоять. Предохранитель сработал, и из основания поднялось голубое пламя.

— В таком виде тебе следовало прийти ко мне на первый урок, — прокомментировал это ситх. Ультим расценил данную реплику как форму похвалы.

В общем, первые дни ситх Ультимом не интересовался, разочаровал он его, но потом, видимо, решил окупить свои вложения. По его мнению, Ультим должен приносить пользу, не за бесплатно же его содержать. Тогда-то и начался для него персональный кошмар.

После часов изнурительной боевой подготовки, у Ультима оставалось свободное время — и он продолжал понемногу исследовать свое новое жилище. Гало-зал с библиотекой ситха с самого начала вызывали у него любопытство. Мальчик не сразу понял, что это не была общественная библиотека, где он мог получить систематические знания, а скорее центр связи на секретной военной базе с кодами доступа и стратегическими разработками.

Впрочем, даже здесь он нашел для себя много полезного.

Больше всего на свете он стремился узнать о том, кем является его учитель. Сам ситх мало что рассказывал о себе. 4В-22 познакомился с хозяином, когда он был куплен им вместе с космическим кораблем — тем самым, что стоял и пылился в их пещере. Но большая часть жизни до их знакомства была окутана тайной.

Сначала Ультим решил выяснить все о ситхах и поискать некоторые их практические уроки, которые могли бы помочь ему в обучении. Так он думал, что сможет избежать наказания, если будет действовать на опережение. И некоторые результаты это давало.

Он читал о Первой Империи на Коррибане и о том, что с ней стало, когда пришли темные джедаи во главе с Аджанто Поллом. Но в этом Ультим не нашел много пользы, скорее просто прояснил для себя историю вопроса. Сведения о гражданской войне между истинными ситхами и реваншистами тоже не дали ничего дельного, но навели его на историю Дарта Ревана.

В последующем Ультим понял, что идеи темных джедаев не были чем-то однородным с самого основания и до сегодняшних дней. Они бродили, воспевали своих мучеников и взращивали сомны своих еретиков. Раннее Сит’ари было революционным. Это учение, которое формировалось в постоянных войнах, где множество идей, мнений бурлило. Этот вулкан извергался на протяжении многих столетий, и магма медленно оформлялась и застывала, уступая место рьяному догматизму.

Иногда этот факт играл с Ультим злую шутку, поскольку учителю приходилось повторно редактировать его картину мира, разрушать некоторые представления, исторически ставшие тупиковыми ветвями развития.

— Чего ты себе этим мозги пудришь? — бормотал он недовольно. — Дарт Реван вообще был не прав по части контроля. Древние учения, Сидиус, следует изучать с предельной долей осторожности, особенно когда мы говорим о ситхах. Никогда не знаешь, в какой момент они скажут очередную глупость. Это порой легче заметить в пособиях джедаев по боевым искусствам.

В общем-то Ультим, после прочтения тонны книг, понял, что его учитель тоже в своем роде еретик. Даже более того. Он заметно расширил сферу деятельности наук Темной стороны, не только большое внимание уделяя алхимии, но и продвинувшись в область генетики. Он походил на продвинутого суперзлодея, который вместо архаичного служения злу встал на путь прагматизма, и не чурался добра, если оно способно быстрее привести его к цели.

Это Ультим понял, когда учитель, видя, что он движется немного не в том направлении, начал сам преподавать ему некоторые основы.

— Маскировка и контроль — это два главных искусства, в которых должен совершенствоваться ситх. Их следствием является власть. Умеешь ли ты маскироваться и контролировать? Умеешь ли ты властвовать?

Ультим отрицательно покачал головой.

— Я тебя научу.

Ситх устроился в своем «гнезде» на диване, а Ультиму было велено сесть на пол.

— Маскировка и контроль — на самом деле одно и тоже, — сказал ситх. — Это два столпа современной цивилизации, которые смыкаются в арку высоко над нашими головами.

Браслетом, висевшим на его руке, ситх включил небольшой гало-проектор, стоящий в комнате. Перед Ультимом возникли фигуры обнажённых твиликек с одного популярного круглосуточного канала.

— Все, что ты видишь на картинках — это маскировка, — сказал ситх. — А столбики из букв между ними — это контроль. Понял?

Ультим кивнул.

— Можно сформулировать иначе, — продолжал учитель. — Все, что человек говорит — это контроль. А то, как он при этом выглядит — это маскировка. На стыке этих понятий возникает вся глобальная культура.

Ультим развивался быстро и без особых усилий, но одновременно теряя свою внутреннюю ненаполненность. Учитель предупреждал, что эти занятия сделают его старше, так как реальный возраст человека — это объем пережитого. Воруя чужой опыт, Ультим платил за него своей неопытностью, которая и есть юность. Но в те дни происходящее не вызывало у него сожалений, потому что запасы этой валюты казались ему безграничными. Расставаясь с ней, Ультим чувствовал себя так, словно он сбрасывал балласт, и невидимый воздушный шар подымал его в небо.

— Люди считают, что в современном глобальном обществе нет идеологии, — говорил ситх, — потому что она не сформулирована явным образом. Но это заблуждение. Идеологией анонимной диктатуры является маскировка.

На словах у ситха все выходило гладко, но Ультиму трудно было понять, как это картинки полуголых теток с бриллиантами на грудях или дорогой космолет могут быть идеологией режима. Учителя, казалось, совсем не волнует, что перед ним все лишь мальчик. Он говорил заумными словами, не столько стремясь объяснить ему что-то, сколько пустить пыль в глаза.

К счастью, был эффективный способ прояснить вопросы такого рода. Если Ультим не понимал чего-то, что говорил учитель, он спрашивал об этом 4В-22, и получал альтернативное объяснение. А если что-то неясно в объяснении дроида, он спрашивал ситха. В итоге Ультим двигался вверх, словно альпинист, поочередно хватавшийся за колья то с одной стороны, то с другой.

— Почему учитель называет маскировку идеологией? — спросил он у 4В-22.

— Идеология, — отвечал дроид, — это описание невидимой цели, которая оправдывает видимые средства. Маскировку можно считать идеологией, поскольку это ответ на вопрос «во имя чего все это было».

— Что «все это»?

— Открой один из своих учебников по истории и перечитай оглавление.

К тому времени Ультм узнал уже достаточно концепций и терминов, чтобы продолжить разговор на достойном уровне. Так, на одной из боевых тренировок, он решился заговорить об этом с учителем снова.

Тренировки проходили в ангаре, где стаял космический корабль. Ситх сидел в стороне, только его алый меч рассекал воздух. Ультим защищался, напор алого пламени пугал, яростные быстрые удары, были нацелены на поражение уязвимых мест: горло, живот, кисти рук. Шипение клинка о клинок. Ультим успевал лишь ставить блоки и больше ничего. Он отскакивал, чтобы получить передышку, но меч ситха снова рядом, снова нападал. Удар — блок. Искры с лезвий. Лицо ситха вдалеке выражало азартный оскал, глаза желтые и циничные.

— А как тогда сформулировать центральную идею маскировки? — спросил Ультим.

Он отпрыгивал, атаковал. Ситх сверкал глазами, как сумасшедший. Он, не прерываясь, парировал все его удары без усилий, росчерк клинка — и на запястье Ультима уже дымилась рана.

— Очень просто, — отвечал ситх. — Переодевание.

— Переодевание?

— Только понимать его надо широко. Переодеванием может быть переезд из деревни в столицу, с Кристофсиса на Корусант, пересадку кожи с ягодиц на лицо, покраску волос, пирсинг и все такое прочие. Весь современный дискурс тоже сводится к переодеванию — к новой упаковке тех нескольких тем, которые разрешены для публичного обсуждения. Поэтому я говорю, что контроль разновидность маскировки, а маскировка разновидность контроля. Понял?

— Не слишком весело. Мне казалось, маскировка обещает чудо.

— Да, — согласился учитель, — маскировка обещает чудо. Но это обещание чуда маскирует полное отсутствие чудесного в жизни. Переодевание и маскировка — не только технология, но и единственное содержание идеологии. И контроля тоже.

— А зачем нам, ситхам, это изучать?

— Чтобы успевать за пульсом времени.

— А если выяснится, что пульс времени совсем не такой?

— Какой пульс времени на самом деле, — ответил ситх, — никто знать не может, поскольку у времени нет никакого пульса. Есть только рекламные вывески и модные редакторские колонки о пульсе времени. Но если они скажут, что пульс времени такой-то и такой-то, то все начнут это повторять, чтобы идти в ногу со временем. Хотя ног у времени тоже нет.

Клинок ситха погас и стрелой вернулся в руку господина. Ультим понял, что раунд закончен. Пот заливал ему глаза. Дыхание сбилось, руки болели, болели заживающие раны!

— И так во всей Галактике? — спросил Ультим.

— Это везде. Проследи за тем, что происходит во время человеческого общения. Для чего человек открывает рот?

Ультим пожал плечами.

— Главная мысль, которую разумный гуманоид хочет донести до других, заключается в том, что он имеет доступ к более престижному потреблению, чем они могли подумать. И что их тип потребления гораздо менее престижен. Этому подчинены все социальные маневры. Более того, только эти вопросы вызывают у людей стойкие эмоции.

— Мне казалось есть и другие люди, — сказал Ультим.

Ситх кротко посмотрел на него.

— Потребление — это не только еда и одежда, — ответил он. — Но и интеллектуальный труд. Ничего другого в людях ты не встретишь. Меняться будет только конкретный тип потребления. Это может быть потребление вещей, культурных объектов, концепций, состояний ума и так далее.

— Отвратительно, — сказал искренне Ультим.

Ситх поднял палец с громоздким зеленым камнем на нем.

— Но презирать за это человека ни в коем случае нельзя, — сказал он. — Для ситха это так же постыдно, как для гунгана — смеяться над шааком из-за того, что у него между ног уродливое жирное вымя. Мы должны жалеть их. Кроме нас их не пожалеет никто.

— Хорошо, — сказал Ультим. — А как ситхи контролируют людей?

— Именно при помощи маскировки. У маскировки есть два аспекта. Во-первых, это жгучий, невероятно мучительный стыд за нищее убожество своего быта и телесного безобразия. Во-вторых, это мстительное злорадство при виде нищеты и убожества, которое не удалось скрыть другому человеку…

— Но ведь маскировка, — отозвался Ультим, — это что-то привлекательное. Где оно тут?

— Ты думаешь, как человек, — поморщился ситх. — Ну-ка, скажи мне сам, где оно тут?

Ультим задумался. Он понял, почему ситх постоянно сетовал на его слишком большой возраст. Человеческие привычки и стереотипы мышления очень глубоко прошили его мышление.

— Я не знаю, — сказал Ультим.

— Ничто не бывает убогим или безобразным само по себе. Нужна точка, с которой можно себя соотносить. Чтобы девушка поняла, что она нищая уродина, ей нужно включить один из каналов на гало-проекторе, где ей предъявят богатую красавицу. Тогда ей будет с чем себя сравнить.

—А зачем это девушке?

— Объясни мне это сам, — сказал ситх.

Ультим задумался.

— Это нужно… — и вдруг ситская логика правильного ответа стала ему очевидной, — это нужно, чтобы те, кого рекламные стенды превращают в нищих уродин, и дальше финансировали их из своих скудных средств.

— Правильно, — кивнул учитель. — Но это не главное.

— Маскировка движет вперед экономику?

— Это слишком человеческая логика. Ты не муун и не представитель Банковского клана, Сидиус. Ты ситх! Сосредоточься.

Ультим молчал — ничего не приходило ему в голову. Подождав с минуту, ситх сказал:

— Цель маскировки, чтобы жизнь людей проходила в облаке позора и презрения к себе. Это — прямой результат потребления образов успеха и красоты. Эти качества, конечно, относительны. Но заставляют страдать они по-настоящему.

— А зачем это нужно?

— Чтобы поставить человеческое мышление в жесткие рамки и скрыть истинное его место в симбиозе человечества и ситхов. Если мы хотим скрыть какой-то объект, достаточно сделать так, чтобы о нем никто и никогда не думал. Для этого нужно всегда держать мышление гуманоидов под надзором, то есть контролировать маскировку. Когда границы установлены, за их приделами можно спрятать целый мир. Именно в нем ты сейчас и находишься, мой юный ученик. А ситхи очень хорошо спрятались.

Ультим кивнул.

— Кроме того, — продолжал ситх, — маскировка дезориентирует в пространстве. Например, в мире много зла. И это знают все. Но о том, что именно является источником зла, каждый день спорят новостные каналы. И это самое поразительное. Люди способны понимать природу зла без всяких объяснений, одним инстинктом. Сделать так, чтобы она стала непонятна — сложный магический акт.

— Да, — с грустью согласился Ультим, — это похоже на правду.

— Культура служит нам, ситхам, чем-то вроде колючей проволоки с пропущенным сквозь нее током — ею мы контролируем не человеческое тело, а человеческий ум. Она отделяет территорию, на которую нельзя попасть, от территории, с которой нельзя уйти.

— Поразительно, — сказал Ультим.

Учитель ответил на это молчанием.

Так постепенно Ультим становился Сидиусом.