Доброта (гет)

Сколько любви способно вместить в себя маленькое девчачье сердце? Я смотрю на себя, и думаю — очень мало, на себя саму не хватает. А глянешь на Наташу, в её улыбающиеся глаза — и диву даёшься.

— Наташ, — говорю, — ну не растрачивай свои душевные силы на всех вокруг. Ничего не останется!

— Ну как же, Жень, — хлопает Наташа ресницами. — Ведь каждый человек достоин любви!

— Каждый-то, может, и каждый, — продолжаю я. — Но необязательно же от тебя!

— А от кого же ещё? — жмёт плечами она и с невинно-победным видом бросает свои длинные косы за спину.

Я молчу. У меня есть внутреннее — в районе поджелудочной — чувство, что её рассуждения неправильные, но ошибку найти не могу — уже в которой раз. Приходится отступить.

Пока Наташа занята поиском правильной ручки для тетради по биологии, я, не отрывая от неё взгляда, бочком подхожу к Никите — моему старому другу и, с недавних пор, её парню.

— Как ты её выдерживаешь? — спрашиваю его, кивая на то, как Наташа любезничает с Сашей и Димой, которые вьются вокруг неё в надежде на крохи внимания. Не помню ни дня за последний месяц, чтобы Саша не забыл ластик и не попросил его у доброй Наташи — а ведь у него даже и карандаша-то нет! Дима действовал менее явно; во всяком случае, мне ни разу не удалось поймать его на попрошайничестве. Только знает ли он, что моя подруга выслушивает его длинные и путаные рассказы о погоде и ДнД исключительно из жалости?

Никита рассеянно улыбнулся.

— Что значит “выдерживаю”? — ответил он. — Я её люблю.

Я усмехаюсь.

— Конечно. Наташу все любят, потому что она добрая. Но разве тебе не надоело быть “первым среди равных”?

По недоумению в глазах Никиты я понимаю, что домашку по истории он ещё не делал и отсылку не распознал. Эх.

— Не раздражает ли тебя, что она ко всем добрая, а не только к тебе? — поясняю и киваю в сторону Саши с Димой.

— Да нет, — говорит Никита. — Она же всегда такая была, было бы странно ожидать, что она вдруг перестанет. За это и люблю.

Добрый парень этот Никита. Даже если сам он не очень умеет в поддержку и сочувствие, сердце у него большое и доброе. Повезло Наташе, только вот переживаю я за них.

Звонок.

Бегу, сажусь за нашу с Наташей парту. Мы с первого класса вместе сидим, и даже появление у неё парня не смогло нас разлучить. Иногда меня посещает мысль: а что, если это она из жалости ко мне? — но я её тут же отбрасываю. Конечно же, это не жалость. Это наша с ней секретная традиция!

Биологичка отвернулась к доске, чтобы зарисовать особенно интересную — жаль, что только ей — деталь человеческой анатомии, а я быстро вырвала клочок бумаги из тетради, черкнула на нём пару строк и передала Наташе. Та быстро проглядела сообщение, нахмурилась, написала ответ и передала обратно.

“Тебе не кажется, что ты неправильно поступаешь, подавая ложные надежды мальчишкам вроде Димы и Саши?”

“Ложные надежды? Ты о чём?”

Пишу: “Очевидно же, что они от тебя хотят чего-то большего! Крутятся вокруг тебя всё время, хвосты распускают — фигурально…”

Наташа заглядывает мне через плечо, читает и шепчет на ухо с явным облегчением:

— Ха-ха, конечно, нет! Все же знают, что я с Никитой.

“Это-то меня и пугает”, — собираюсь писать я, но тут…

— Женя! — окликает меня биологичка. — Чем это ты там занимаешься? К доске хочешь?

— Никак нет, Марья Павловна, — бодро отвечаю я, пряча бумажку между страниц тетради. — Извините!

Биологичка удовлетворённо кивает и возвращается к своему рассказу. Я понимаю, что серьёзный разговор с Наташей придётся отложить на следующий раз.

Урок заканчивается. Звонок. Подруга легонько тыкает меня локтем в бок, привлекая внимание, и говорит:

— Жень, меня Никита пригласил на новых “Мстителей” в кино. Пойдём с нами? — и улыбается так знакомо и выжидательно. Я смотрю в её голубые глаза, и меня пробирает смех.

— Ты неисправима! Бедный Никита. Конечно, я пойду!

И на душе так тепло-тепло.