Украденные мгновения (гет)

— Почему ты оставляешь вместо себя Пима? — спросила Инеж, как только закрыла за собой дверь, и поморщилась, услышав в своем голосе обиженную нотку, которую не смогла до конца скрыть.

Каз тоже услышал ее. Он поднял взгляд от бумаг на своем импровизированном столе и выгнул бровь. Инеж раздраженно почувствовала, как начинает краснеть под его пристальным взглядом.

— Потому что ты нужна мне на этой работе, — наконец заявил он.

О. Ей следовало бы догадаться. Губы Каза едва заметно приподнялись, и Инеж нахмурилась. Временами она думала, что ему нравится смущать ее и он делает это нарочно. Возможно, так оно и было.

Однако она тут же забыла о своем недовольстве, когда Каз отложил бумаги, стянул перчатки, небрежно бросив их на стол, и протянул ей руку. Инеж шагнула вперед и взяла его ладонь, осторожно сжав. Прикосновения уже не были для них проблемой, но всё равно оба каждый раз боялись неосторожным движением вызвать приступ паники.

Каз сжал в ответ ее пальцы, давая понять, что всё в порядке, и столь же осторожно потянул ее на себя. Приглашая, а не принуждая. Инеж с готовностью шагнула ближе, прямо в его объятия.

— Что ты скажешь на четыре миллиона крюге?

Инеж озадачено моргнула. Честно говоря, такое богатство вызывало даже тревогу.

— Такие деньги скорее проклятие, чем дар, — ответила она.

— Моя маленькая сулийская идеалистка, — в голосе Каза звучала насмешка, но не злая — скорее ласковое поддразнивание; а потом он снова стал серьезным: — На самом деле, я не уверен, что хочу, чтобы ты участвовала.

Инеж нахмурилась и отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо. Это было что-то новенькое. Раньше Каз никогда не колебался, давая ей задания. Он вздохнул, вычерчивая большим пальцем круги на ее спине.

— Мне нужны твои способности в этом деле. Очень нужны. Возможно, я смогу выкрутиться без тебя, но это будет гораздо сложнее.

— Тогда почему… — начала она, но Каз не дал ей договорить.

— Это невозможная работа, ужасные шансы и почти верная смерть, — немного помолчав, он мрачно заключил: — Мне понадобятся там твои способности, но ты… Ты нужна мне живой.

Инеж всегда ценила такие редкие мгновения откровенности с его стороны, но сейчас это вызывало тревогу.

— Ты тоже нужен мне живым, — решительно возразила она. — И, если я буду рядом, я смогу проследить за этим.

Каз усмехнулся, но улыбка не коснулась темных глаз, в которых отражались противоречивые эмоции: понимание необходимости ее присутствия, нежелание подвергать ее смертельной опасности, холодный расчет, стремление защитить.

— Я иду с тобой, — решительно заключила Инеж, ставя точку в его колебаниях.

Теперь Каз улыбнулся по-настоящему и наклонился, чтобы оставить почти невесомый поцелуй на ее лбу. А потом выпустил ее из объятий и прошел в спальню, на ходу снимая жилет и рубашку. Инеж недоверчиво уставилась на него через дверной проем, когда он смочил ткань в умывальнике и провел ею по твердым мышцам груди, одновременно излагая общие черты плана. Нет, он точно специально пытался ее смутить. Щеки ощутимо пылали, но она упрямо не отводила взгляда. На самом деле, она даже наслаждалась зрелищем. Кто бы ей сказал всего год назад, что она когда-нибудь сможет любоваться полураздетым мужчиной, не испытывая ни капли ужаса и паники.

Но рядом с Казом у нее всегда возникало иррациональное чувство безопасности. Хотя, если подумать, не такое уж иррациональное. А теперь, зная, что стоит за нелюбовью Каза к прикосновениям, Инеж испытывала безмерное удовольствие от мысли, что он настолько ей доверяет, чтобы так спокойно снять слои одежды — свою броню, — быть рядом с ней уязвимым.

— Сколько мы будем отсутствовать? — спросила Инеж, невольно улыбаясь.

— Несколько недель, может, месяц, — ответил Каз.

Капли воды стекали по его торсу, и это ужасно отвлекало. Инеж мотнула головой, заставив себя сосредоточиться на деле. Они оба в любом случае еще не готовы для подобного.

Каз наконец-то оделся, и, заметив, как на мгновение весело блеснули его глаза, когда он бросил на нее быстрый взгляд, Инеж убедилась в своем предположении — он делал это нарочно. Она поджала губы и скрестила руки на груди. Она непременно придумает способ отомстить. Позже.

Каз натянул чистую пару перчаток, подхватил трость и направился к двери.

— Я вернусь через несколько часов. Перенеси ДеКаппеля, которого мы украли из дома Ван Эка, в подвал. Кажется, он свернут под моей кроватью. О, и закажи мне новую шляпу.

Инеж прищурилась и с намеком произнесла:

— Пожалуйста.

Это уже стало своеобразной игрой — пытаться научить Каза хорошим манерам. Инеж каждый раз наслаждалась его реакцией.

Каз тяжело вздохнул и бросил на нее взгляд через плечо:

— Пожалуйста, моя дорогая Инеж, сокровище моего сердца, не окажешь ли ты мне честь приобрести мне новую шляпу?

Он старался вложить в голос сарказм и всё же не смог до конца скрыть искренность в ласковом обращении. Инеж бесконечно любила, когда он так называл ее. Она солнечно улыбнулась и, проходя мимо, мимолетно поцеловала его в щеку. Каз вздрогнул, но не отшатнулся. Наоборот — одарил ее таким взглядом, что захотелось вернуться и поцеловать его по-настоящему. Но Инеж подавила это желание.

— Долгого пути вниз, — заявила она и запрыгнула на перила, заскользив от одного пролета к другому.

Она не смотрела, но была уверена, что на этот раз взгляд Каза, которым он проводил ее, был раздраженным. Инеж улыбалась всю дорогу до шляпного магазина.

Первое, что осознала Инеж, придя в себя, была боль — болело всё. И комната почему-то двигалась. Она вспомнила, как Омен ударил ее ножом, как она карабкалась по ящикам… Каз. Каз вернулся за ней. Видимо, они добрались до «Феролинда». Инеж слабо улыбнулась и открыла глаза, чтобы осмотреться.

— Ты очнулась! — раздался рядом хриплый голос Каза.

Инеж попыталась перевернуться, но боль была слишком сильной, так что она ограничилась поворотом головы. Он сидел рядом на стуле, положив ладони на голову ворона на трости. В его глазах было такое облегчение и счастье, что Инеж задумалась, насколько близко она подошла к грани. Судя по всему, выжила она чудом.

— Каз, — Инеж попыталась сесть, несмотря на боль, но он тут же положил ей руки на плечи и надавил:

— Лежи. Нина сказала, тебе нельзя двигаться.

Инеж подчинилась. Значит, чудом была Нина. А кстати, где она сейчас? Инеж знала Нину достаточно, чтобы понимать, что она не оставила бы пациентку, а тем более подругу без присмотра в таком состоянии. Получается, Каз выставил ее, вызвавшись побыть сиделкой.

— Сколько я была в отключке? — спросила Инеж.

Горло чувствовалось так, словно его покрыла шерсть.

— Три дня. Почти четыре. Как ты себя чувствуешь?

В голосе Каза звучало напряжение, да и весь он был натянут словно струна. Четыре дня она пребывала на грани жизни и смерти. Инеж представила себя на его месте и внутренне содрогнулась.

— Больно, но не смертельно, — почти честно ответила она. — Хочу пить.

Каз подал ей оловянную кружку с холодной водой и поддерживал ей голову, пока она пила.

— Как ты? — спросила Инеж, снова бессильно опустив голову.

Каз невесело усмехнулся и покачал головой:

— Не я получил ножевое ранение.

Инеж слегка нахмурилась:

— Каз.

Выглядел он так, словно сам только что встал после смертельной раны. Инеж могла поклясться, что он практически не спал в эти дни. А если подумать, как они добрались на «Феролинд», скорее всего нес ее на руках. С его-то ногой. Да и сидеть рядом с человеком без сознания — считай, безжизненным телом — в его случае нелегкое испытание.

Каз небрежно пожал плечами:

— Теперь хорошо.

Инеж прямо-таки слышала непроизнесенное: «Теперь, когда ты очнулась и твоя жизнь вне опасности». Она улыбнулась и протянула ему руку. После секундного колебания Каз сжал ее ладонь, а потом вдруг поднес к губам и поцеловал. Улыбка Инеж стала шире.

— Мы думали… — едва слышно произнес он, опустив взгляд. — Я испугался за тебя.

Инеж перевернула ладонь и осторожно провела пальцами по его щеке.

— Я здесь.

Каз вздохнул и поднял взгляд. В его глазах цвета кофе полыхала неописуемая буря эмоций. От этой картины у Инеж каждый раз прерывалось дыхание. Всегда холодный, невозмутимый Каз только с ней снимал свою маску и позволял ей видеть то, что скрывалось под непробиваемой броней.

Инеж хотела уже спросить, узнал ли он, кто устроил им засаду в гавани, как вдруг Каз наклонился с явным намерением поцеловать ее. Но остановился буквально в миллиметре от ее губ, ожидая разрешения. Он всегда ждал ее согласия, и это наполняло сердце невыразимым теплом.

Инеж судорожно вдохнула и прошептала:

— Продолжай.

Прикосновение его теплых мягких губ пронизало словно разрядом. Увы, поцелуй закончился слишком быстро. Каз отстранился почти сразу же — то ли не желая утомлять ее сейчас, то ли опасаясь слишком испытывать их границы. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, не в силах оторвать взгляда, и Инеж уже почти решила сама поцеловать его, как за дверью послышались шаги.

Каз тут же выпрямился, вернув на лицо обычное отстраненное выражение. Инеж не умела так хорошо притворяться, и когда в каюту влетела Нина, почувствовала, что неудержимо краснеет. Судя по довольному выражению лица Нины, она еще за дверью почувствовала изменения в их сердцебиении и правильно их истолковала.

Каз встал, как будто ничего особенного не произошло, не обращая внимания на хитрый взгляд Нины.

— Оставляю тебя в надежных руках Зеник, — заявил он и ретировался.

Нина фыркнула ему вслед, а Инеж тихонько засмеялась. Правда, сразу же охнула и скривилась — смеяться было больно. Впрочем, это не помешало ей чувствовать себя абсолютно счастливой. Ее первый настоящий поцелуй оказался еще лучше, чем она себе представляла. И она не собиралась на этом останавливаться.

Каз наблюдал от штурвала, где стоял вместе со Шпектом, как Инеж гуляет по палубе, опираясь на Джеспера. Нина впервые разрешила ей выйти из каюты и то — долго ворчала перед этим. Инеж всё еще выглядела изможденной, но радостно улыбалась и непринужденно болтала с Джеспером, время от времени бросая на Каза взгляды украдкой. И ему отчаянно хотелось оказаться сейчас на месте Джеспера. Но они не могли позволить себе столь явную демонстрацию своих отношений.

Джеспер в свою очередь посмотрел на Каза, отвесив шутливый поклон. Каз с каменным лицом проигнорировал его приветствие. На лице Джеспера было написано явное неодобрение, когда он что-то сказал Инеж. Она ответила и подняла взгляд. Их глаза встретились, и Каз на мгновение потерялся в нежности ее больших темных глаз. Мир словно замер вокруг. Но Инеж уже отвернулась, и волшебство разрушилось. Каз вернулся к обсуждению со Шпектом, велев себе сосредоточиться на деле. И всё равно не мог не продолжать провожать Инеж взглядом. В уголках ее губ играла едва заметная улыбка, говорившая о том, что она прекрасно это знала, даже если не смотрела на него в ответ.

Он нашел ее позже вечером, когда она сидела одна, прислонившись спиной к корпусу корабля, и потягивала чай. Он неловко опустился рядом, положив трость на палубу. Инеж улыбнулась ему поверх чашки.

— Как ты? — спросил Каз.

Инеж пожала плечами:

— Нормально.

Поколебавшись, он осторожно спросил:

— Сможешь подняться по дымоходу?

Инеж приподняла бровь:

— А если я скажу, что не смогу, ты отменишь всё?

Каз покачал головой:

— Я придумаю что-нибудь другое.

Инеж вздохнула и, поставив чашку рядом с собой на палубу, осторожно взяла его руку.

— Ты ведь сам прекрасно знаешь, что у нас нет выбора.

Каз забрал у нее свою руку, но только для того, чтобы снять перчатку и сцепить их ладони снова, переплетя пальцы.

— Я… — он перевел дыхание, собираясь с духом. — Я только что едва не потерял тебя и не хочу пережить такое еще раз. Поэтому если ты не уверена, что справишься…

Инеж покачала головой:

— Я справлюсь. Я уверена, — и с широкой улыбкой заключила: — Но спасибо за беспокойство.

Каз кивнул. Он доверял ее суждению. Инеж всегда трезво оценивала свои возможности, и он привык полагаться на это. Она еще ни разу не подводила его.

Инеж закрыла глаза и прислонилась затылком к корпусу. Он в свою очередь откинулся назад, и некоторое время они просто сидели рядом, держась за руки, в уютном молчании. Как сотни раз до того.

— Слышала, засаду нам устроил Пекка Роллинс, — произнесла Инеж, разрушив обманчивое ощущение безмятежности.

— Да, — просто ответил Каз, не углубляясь в подробности.

— Мы обязательно доберемся до него, — решительно заявила Инеж. — Он заплатит за всё, что сделал с тобой.

Каз не смог сдержать улыбки и повернул к ней голову. Уже не в первый раз он задавался вопросом, чем заслужил Инеж. Сокровище моего сердца, свет моей жизни.

Они сидели близко друг к другу, их плечи почти соприкасались. Ее глаза были настолько темно-карими, что казались почти черными, и в кои-то веки ее волосы были распущены. Даже едва оправившаяся после тяжелого ранения, она была прекрасна. Не в силах сопротивляться притяжению Каз наклонился к ее губам, но остановился буквально в миллиметре, ожидая разрешения. Без малейших колебаний Инеж подалась вперед, и их губы встретились.

Губы Инеж были теплыми и мягкими и, как ни странно, не вызывали жутких воспоминаний. Наоборот — порождали желание не отрываться от них никогда. Казу понадобилась вся сила воли, чтобы отстраниться от нее. Не стоило сильно увлекаться — они находились в слишком открытом месте, куда в любое мгновение мог кто-нибудь забрести.

Инеж улыбалась, глядя на него с бесконечной нежностью в глазах. Каз мог бы целую вечность любоваться на эту улыбку. А потом положила голову ему на плечо и тихонько удовлетворенно вздохнула.

Им предстояло нелегкое испытание. И объективно Каз знал, что очень многое в этой работе может пойти наперекосяк и существуют немалые шансы, что они не выберутся живыми из Ледового Двора. Но сейчас он позволил себе верить, что всё будет хорошо.

Через пару секунд замок раскрылся, и Каз отодвинул засов в сторону. Он бросил взгляд туда, где охранники обвязывали веревками дерево, и открыл дверь.

Инеж напряглась, ожидая сигнала. Его не последовало. Каз просто стоял там, уставившись в фургон. Инеж озадаченно нахмурилась. Не в привычках Каза было так медлить, когда счет шел на минуты. Секунду поколебавшись, она выбралась из оврага и подошла посмотреть, что привело его в ступор.

Когда она заглянула в фургон, в груди разлился холодок. Заключенных здесь было куда больше, чем в фургоне, который они видели у контрольно-пропускного пункта. И они не сидели, прикованные к скамейкам, а стояли, тесно прижатые друг к другу. Инеж прекрасно понимала, что одна только перспектива неизвестно сколько времени находиться так близко к множеству людей, чувствовать прикосновение тел, вызывала у Каза панику. Он стоял абсолютно неподвижно и расширившимися глазами смотрел в фургон. Его лицо стало бледным, почти восковым.

Лучше всего в таких случаях помогало, если Инеж начинала разговаривать с ним. Но сейчас это не представлялось возможным: заключенные могли их услышать. Она осторожно коснулась плеча Каза, и он вздрогнул. Инеж прикусила губу, решительно подавив беспокойство. Надо действовать, пока не стало слишком поздно. Надо вывести Каза из ступора.

Инеж приподнялась на цыпочки и тихо-тихо — так, чтобы услышать мог только он — прошептала ему на ухо:

— Каз, я понимаю, как тебе сложно, но ты должен взять себя в руки. Иначе наша операция провалится, не начавшись. Я здесь, с тобой.

Он наконец-то очнулся и, бросив на нее благодарный взгляд, начал действовать. Облегченно выдохнув, Инеж повернулась и сделала знак Маттиасу.

Однако испытания на этом не закончились. Каз действовал заторможенно и едва успел поставить дверь на место. А когда встал рядом с ней, закрыв на себе замок, его дыхание ухудшилось — поверхностные, быстрые, тяжелые вдохи, словно у попавшего в ловушку зверя. Сердце болезненно сжалось, когда Инеж представила, что он сейчас чувствует. Чем она могла ему помочь?

Поколебавшись, Инеж решилась на отчаянный шаг — наклонилась к нему и зашептала:

— Каз, не отключайся, пожалуйста. Ты можешь с этим справиться. Я знаю, ты сильный. Оставайся со мной. Каз, ты слышишь меня?

Она говорила что-то еще — просто всё, что приходило в голову. Однажды во время приступа паники Каз сказал, что ее голос помогает ему удержаться в настоящем моменте, отстраниться от жутких воспоминаний.

Его дыхание постепенно выровнялось и, хотя всё еще оставалось слишком быстрым, перестало быть таким рваным. Каз почти невесомо коснулся ее руки и выдохнул:

— Спасибо.

Инеж улыбнулась от облегчения и от мысли, что никто, кроме нее, не слышал от Каза Бреккера этого слова.

Когда охранницы велели им раздеться, а потом принялись грубыми пальцами ощупывать рот, Инеж с ужасом подумала о Казе. Он едва не потерял сознание в фургоне. А ведь тогда чужие тела прижимались к нему, отделенные слоем одежды. Выдержит ли он такое испытание? Чувство бессилия, беспомощности было более чем знакомо Инеж по «Зверинцу», но тогда оно было связано с ее собственным положением. До сих пор она еще ни разу не испытывала столь отчаянного стремления и бессилия помочь другому человеку. Любимому человеку.

Ей оставалось только молиться. И пока их осматривали и заталкивали под ледяной душ, Инеж не переставала просить Святых дать Казу силы выдержать чужие прикосновения, не сломавшись.

— В чем дело? — шепотом спросила Нина, когда они одевались в тюремные робы. — У тебя сейчас такое лицо было… — и тут в ее глазах вспыхнуло сочувствующее понимание: — Плохие ассоциации?

Инеж покачала головой — она не могла объяснить ей истинную причину своих переживаний, поэтому отговорилась нейтральным:

— Просто беспокоюсь, что что-нибудь пойдет не так.

— Наверняка, — ухмыльнулась Нина. — Но Бреккер реализует запасной план и вытащит нас. Ты же его знаешь.

Инеж заставила себя улыбнуться в ответ. Конечно, Каз придумает выход. Главное, чтобы с ним самим ничего не случилось.

Казу не нравилась идея Инеж притвориться девушкой из «Зверница», чтобы проникнуть на прием. Он прекрасно понимал, чего ей будет стоить возвращение туда — пусть даже и не на самом деле. Всё равно, как если бы его заставили найти нужный труп на Барже Жнеца. Он не хотел подвергать ее такому испытанию. Но, с другой стороны, Инеж была права: это отличный выход из сложившейся ситуации.

— Это рискованно, — сказал он, глядя ей прямо в глаза.

— А какая работа не рискованна? — почти с вызовом ответила она, взглядом говоря: «Я справлюсь».

Каз сжал зубы и отрывисто кивнул. Как бы он ни беспокоился за Инеж, шестеренки в голове уже начали вертеться, обдумывая план. Рядом с большим стеклянным куполом Каз выложил своей команде детали того, что было у него на уме.

Когда всё обсудили, Джеспер повесил на плечи два мотка веревки и сделал Уайлену знак следовать за ним, а Маттиас отвел Нину в сторону поговорить. Каз подозревал, что у этих двоих есть какой-то свой план и за ними стоит приглядывать, но сейчас он был рад предоставившейся возможности немного побыть наедине с Инеж.

— У меня для тебя кое-что есть, — с улыбкой произнесла она и вытащила из рукава тюремной робы его кожаные перчатки.

Каз пораженно уставился на них:

— Как…

— Я достала их из выброшенной одежды. Перед тем как подниматься.

— Шесть этажей в темноте.

Ему до сих пор было дурно от мысли, что Инеж поднималась не по давно остывшему дымоходу, как они предполагали изначально, а по раскаленному. Джесперу пришлось вытаскивать из ее ног расплавленные кусочки резины! Но она не сдалась — смогла подняться и вытащить их всех. Ее храбрость и внутренняя сила восхищала его как никогда.

Инеж коротко кивнула.

— Ты — лучшее, что случалось со мной в этой жизни, — тихо произнес Каз, взяв ее ладонь и легонько сжав ее.

Инеж коротко сжала его пальцы в ответ, а потом отпустила.

— Пора идти.

Но Каз снова поймал ее руку:

— Инеж, — он провел большим пальцем по ее запястью, чувствуя биение пульса. — Если мы не выберемся, я хочу, чтобы ты знала…

Несколько мгновений он молчал. Произнести эти слова — воплощение его уязвимости — было невероятно сложно. Но он должен был сказать их сейчас, потому что потом, возможно, будет слишком поздно.

Инеж терпеливо ждала, не торопя его. Каз поднял взгляд, посмотрев ей в лицо:

— Я люблю тебя.

Глаза Инеж засияли, и она улыбнулась с бесконечной нежностью:

— Я тоже люблю тебя, Каз.

Протянув руку, она коснулась его щеки, и Каз наклонил голову, прижимаясь к ее ладони. Сердце бешено колотилось в груди. Он почти не верил своим ушам, не понимая, как такая светлая девушка как Инеж может любить такое чудовище как он.

— Постарайся уцелеть, — произнес Каз, поцеловав ее ладонь.

Инеж фыркнула и опустила руку. Когда-то — не так давно — он почувствовал бы облегчение от того, что к нему перестали прикасаться. Сейчас он испытывал только острое сожаление о потери ее тепла.

— Ты тоже, — Инеж развернулась и решительно зашагала к Нине.

Проводив ее взглядом, Каз тряхнул головой, прогоняя лишние мысли. Ему следовало сосредоточиться на деле, если он хотел, чтобы они все выбрались из Ледового Двора.

Сердце колотилось, легкие стиснуло. Если так дальше пойдет, балина не хватит даже на двенадцать минут. Тело онемело и болело от температуры воды, а тьма была непроглядной.

Каз падал сквозь тьму. Еще никогда он так не замерзал. Он подумал о ладони Инеж на своей щеке. О тепле ее прикосновения, тепле ее голоса, когда она сказала: «Я тоже тебя люблю», — тепле ее карих глаз.

Каз отчетливо помнил тот момент, когда около года назад Инеж кормила воронов на его окне и засмеялась на его слова. Он подумал, что, если бы мог закупорить этот звук в бутылку и пить его каждый вечер, он сделал бы это. Это ужаснуло его и одновременно вызвало странный трепет.

— Что? — спросила Инеж, наклонив голову.

Каз мотнул головой, прогоняя наваждение:

— Ничего.

Но искушение было слишком велико. Отложив документы, он встал из-за стола и прохромал к окну. Инеж наблюдала за ним, будто один из ее воронов — настороженно и одновременно с ожиданием. Каз медленно протянул руку к ее лицу и остановился в миллиметре от щеки.

— Можно?

Инеж прикусила губу и кивнула. Каз осторожно провел пальцами по ее щеке. Он был в перчатках, и прикосновение не вызвало особо неприятных ощущений. Но ему до дрожи хотелось почувствовать под своей ладонью ее карамельную кожу без препятствия в виде перчатки. Глубоко вдохнув, Каз медленно стянул ее с руки и бросил на подоконник. Глаза Инеж пораженно расширились, внимательно следя за каждым его движением.

Одно мгновение он наслаждался мягкостью и теплом ее кожи, а в следующее — вода уже захлестнула его с головой, и Каз оказался на Барже Жнеца, задыхаясь от сжимающих его со всех сторон трупов.

— Каз! — донесся откуда-то издалека знакомый голос. — Каз, ты слышишь меня? Дыши.

С резким судорожным вдохом Каз вырвался на воздух и обнаружил себя прислонившимся к подоконнику в своей комнате, а напротив стояла встревоженно нахмурившаяся Инеж, которая звала его, но старательно не трогала. Умная девочка. Она всегда была умной. И храброй. И талантливой. И красивой. Каз решительно подавил неуместные мысли.

Ему следовало знать, что ничего из этого не выйдет. Как будто опыта с Имоген было недостаточно. На что он вообще надеялся?

Заметив, что он пришел в себя, Инеж протянула ему перчатку. Каз сжал челюсти и, натянув перчатку на руку, отошел к столу, чтобы снова заняться документами. Но дойти не успел, когда в спину ему раздался тихий неуверенный вопрос Инеж:

— Что с тобой случилось, Каз?

Он замер, а потом покачал головой, не оборачиваясь. Инеж вздохнула, но настаивать не стала.

Он рассказал ей позже — когда они начали целенаправленно учиться прикасаться друг к другу.

Каз вдохнул в последний раз перед тем, как балин растворился, и вода хлынула внутрь. Давление в груди возросло. Он мог думать только об Инеж. О том, что она должна выжить, выбраться из Ледового Двора. И, наверное, поэтому сквозь туман в голове от нехватки кислорода ему привиделось, как она наклоняется к нему сквозь толщу воды, озаренная сзади солнцем, словно ореолом, и протягивает руку. Ее губы шевельнулись. Он не слышал слов, но мог их понять: «Держись, Каз». И он потянулся к ее руке, к свету.

A в следующую секунду вынырнул на поверхность, принявшись жадно хватать ртом воздух.

Увидев Нину, Маттиаса и Каза на берегу, Инеж с Уайленом закричали и замахали руками, приветствуя их. И Инеж внезапно поняла, что только сейчас начала свободно дышать. Они выбрались из ледяной реки, никто не утонул. А потом она поймала взгляд Каза, устремленный на нее, и сердце пропустило удар.

Он улыбался. Не самодовольной ухмылкой, которая у него бывала, когда он провернул удачную операцию. Не жестокой усмешкой, которой он встречал врагов. Он улыбался по-настоящему: радостно, тепло, счастливо.

Нина что-то сказала ему, и Каз нахмурился, вернув лицу обычное угрюмое выражение, но глаза, не отрывавшиеся от Инеж, продолжали улыбаться.

Каз с самого начала предупредил, что об их отношениях (чем бы они ни являлись) не должен знать никто. Он не мог позволить себе такую уязвимость. Инеж согласилась — она не раз была свидетельницей тому, как он сам весьма эффективно пользовался чужими привязанностями, и ее совершенно не прельщала перспектива того, что кто-то может использовать ее против Каза. Она, конечно, давно не беззащитная девочка и прекрасно могла постоять за себя, но лучше не рисковать.

И вот теперь Каз улыбался ей, забыв обо всем на свете. Замечания Нины — наверняка ехидного — хватило, чтобы он опомнился, но в то первое мгновение Инеж всем сердцем ощутила, насколько он счастлив ее видеть живой и здоровой, вопреки всему. И на танке, который они угнали из фьерданской тюрьмы.

Надо признать, она испытывала схожие эмоции, и ей скрывать это удавалось гораздо хуже, судя по замечанию Уайлена:

— Инеж, ты прямо сияешь.

— Я просто рада, что мы все выбрались живыми, — отговорилась она (и это было отчасти правдой), надеясь, что не покраснела. Точнее, что покраснела не сильно заметно.

— Да, я тоже, — согласился Уайлен.

Инеж облегченно выдохнула и весь путь до гавани старалась не смотреть на Каза, но время от времени не могла удержаться. Он был весь мокрый, взъерошенный, но оттого не менее великолепный. «Люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя». — бешено выстукивало сердце. Она уже чувствовала, как тяжело будет расстаться, когда она отправится охотиться на работорговцев. И всё же она должна была это сделать. Работорговлю следовало остановить, чтобы больше никто не повторил ее судьбу. Инеж надеялась, что Каз поймет.

Нина зарылась лицом в шерстяной воротник.

— Хотела бы я, чтобы ты могла видеть то, что вижу я. Я слышу каждое тело на этом корабле, бегущую по их венам кровь. Я слышу, как меняется дыхание Каза, когда он смотрит на тебя.

— Оно меняется? — переспросила Инеж.

Нина кивнула:

— Прерывается каждый раз, словно он никогда прежде тебя не видел.

— Правда? — мечтательно улыбнулась Инеж.

Она не сомневалась в чувствах Каза, но всё равно было приятно получить подтверждение со стороны.

Нина покосилась на нее и удивленно приподняла брови:

— У меня такое чувство, что я не сказала тебе ничего нового.

Инеж невинно пожала плечами, не опровергая ее высказывание, но и не подтверждая. Нина ухмыльнулась, и Инеж торопливо спросила:

— Тебе не надо отдохнуть?

Нина скептично хмыкнула, однако спорить не стала. Возможно, потому что действительно сильно устала. Инеж была уверена, в нормальном состоянии она этот вопрос так просто не оставила бы.

Нина ушла, и вскоре ее заменил Каз. Молча встал рядом у перил. Инеж повернулась к нему, жадно вглядываясь в его лицо в темноте. Несколько раз за эти бесконечные дни во Фьерде она думала, что может больше никогда его не увидеть. И вот теперь они плывут домой. Живые. И даже с добычей. Поддавшись порыву, Инеж качнулась вперед и крепко обняла Каза, уткнувшись лицом ему в грудь. Он вздрогнул и застыл. Она уже пожалела о собственной глупости — ведь знала, что нельзя так неожиданно на него кидаться, — но Каз расслабился и осторожно обнял ее в ответ, еще ближе притянув ее к себе и прижавшись губами к макушке.

Инеж улыбнулась и блаженно вздохнула. Она уже чувствовала себя дома, хотя они находились посреди моря. В это мгновение Инеж вдруг отчетливо поняла, что дом для нее всегда будет там, где Каз. И всё же она не собиралась отказываться от своей новой мечты. Инеж немного отстранилась, не разрывая объятий, чтобы посмотреть ему в лицо.

— Я собираюсь научиться ходить под парусами.

Каз озадаченно нахмурился:

— Зачем?

— Хочу потратить свои деньги на найм команды и снаряжение корабля. Буду охотиться на работорговцев.

В темных глазах Каза что-то мелькнуло на мгновение, но сразу пропало — Инеж не успела понять, что это было.

— Цель, — задумчиво произнес он. — Знаешь, ты не сможешь остановить всех.

Инеж упрямо нахмурилась:

— Если не попытаюсь, то не остановлю никого.

— Тогда мне почти жаль работорговцев, — усмехнулся Каз. — Они понятия не имеют, что их ждет.

Инеж польщенно улыбнулась и добавила:

— Но сначала я найду семью.

Каз вздохнул и кивнул:

— Конечно.

Он отвел взгляд, уставившись на темные волны, на которых отражался свет звезд. Это немного тревожило, поскольку Инеж никак не могла понять, что он думает о ее предприятии. Но Каз не выпустил ее из объятий, рассеянно чертя большим пальцем круги у нее на спине. И это успокаивало.

Наконец, он снова посмотрел на нее и неуверенно спросил:

— Ты… вернешься в Кеттердам? — и после паузы совсем тихо добавил: — Ко мне?

Инеж удивленно моргнула. Разве об этом надо спрашивать? И увидела отчаянную надежду и страх в его глазах. Он действительно предполагал, что она может уплыть навсегда. Забыть его. У Инеж на глаза навернулись слезы. Яростно сморгнув их, она тихо, но убежденно произнесла:

— Конечно, я вернусь. Я всегда буду возвращаться к тебе. Я ведь говорила, что люблю тебя.

Несколько мгновений Каз смотрел на нее, будто не веря своим ушам, а потом улыбнулся с таким изумленно недоверчивым выражением, что Инеж просто не могла удержаться. Привстав на цыпочки, она поцеловала его. Горячо, жадно, стараясь вложить в этот поцелуй все свои чувства к этому невозможному парню. Каз задохнулся, но не успела Инеж забеспокоиться, как он уже ответил — не менее жадно.

Какой-то год назад Инеж ни за что не поверила бы, что может так плавиться от счастья и удовольствия в мужских руках. И однако вот они стояли на борту «Феролинда» под усыпанном звездами ночным небом и самозабвенно целовались. И Инеж не испытывала ни малейшей паники — только сияющее, искрящееся блаженство.

Как только они вошли в кладовую на третьем этаже склада, Инеж оказалась в объятиях Каза. Он выпустил из руки трость, которая со стуком упала на пол, и стиснул ее с такой силой, что она задохнулась. Впрочем, она нисколько не возражала и в свою очередь прижалась к нему, обхватив спину руками. И блаженно вздохнула, уткнувшись лицом ему в грудь, наслаждаясь ощущением безопасности его объятий. От внезапно накатившего облегчения она чуть не разрыдалась.

— Инеж, — выдохнул Каз ей в макушку, а потом отстранил от себя, чтобы окинуть внимательным взглядом с головы до ног. — Ван Эк не тронул тебя?

Она помотала головой, слабо улыбнувшись:

— Нет. Только грозился.

Каз нахмурился:

— То есть?

Инеж вздохнула. Рассказывать не особенно хотелось. В основном, потому что она могла предвидеть реакцию Каза. Но она знала, что он не отступится.

— Он хотел сломать мне ноги.

Каз сжал челюсти, темные глаза сверкнули яростью. Подробности о том, как молоток рухнул на стол в миллиметре от ее голени, Инеж решила опустить.

— Я сказала ему, что, если он покалечит меня, я стану бесполезной и ты не пойдешь на обмен.

Каз одобрительно кивнул:

— Верный ход.

Инеж вздохнула и качнулась вперед, уткнувшись лбом ему в грудь. Ужас того мгновения снова вспыхнул в сознании, заставив содрогнуться.

— Я боялась, что не смогу врать достаточно убедительно. Но он купился.

Инеж знала, верила, что Каз придет за ней в любом случае, но Ван Эку знать это было необязательно. И Инеж жутко боялась, что тот услышит неискренность в ее голосе и воспримет ее слова тем, чем они являлись: блефом. К счастью, Ван Эк всё же не настолько хорошо разбирался в людях.

Каз провел ладонью по ее спине, снова прижимая к себе, и мрачно пообещал:

— Он пожалеет, что родился на свет. Я вскрою ему внутренности. Нанесу рану, которую невозможно зашить, от которой он никогда не оправится. Из тех, что невозможно исцелить.

— Это мой счет, и я оплачу его сама, — возразила Инеж, закрывая глаза.

Присутствие Каза действовало расслабляюще, дикое напряжение наконец-то оставило ее тело, и навалилась бесконечная усталость. Каз не стал спорить. Просто аккуратно — будто она хрустальная — усадил на кучу рулонов, достал откуда-то жестяную банку и протянул ей:

— Поешь и отдохни.

Инеж почти испуганно вскинула на него взгляд:

— А ты куда?

Сейчас, когда они снова были вместе, ей не хотелось отпускать его от себя ни на секунду. Каз улыбнулся и провел пальцами по ее щеке, откидывая назад выбившуюся из косы прядь волос.

— Мне надо заняться одним делом. Здесь ты будешь в безопасности. Отдыхай.

Инеж вздохнула и кивнула. Ей по-прежнему хотелось, чтобы он остался, но работа сама себя не сделает. Каз коротко поцеловал ее и поднялся, тяжело опираясь на трость.

Оставшись одна, Инеж погрызла орехов, выпила воды и свернулась клубочком на рулонах ткани. Если Каз сказал, что здесь безопасно, значит, так оно и есть. И всё равно его отсутствие вызывало ощущение холода и пустоты. Инеж закрыла глаза, сказав себе, что у них еще будет время побыть вдвоем, и тут же провалилась в сон.

Нине не спалось. Жажда парема сводила ее с ума. Несколько часов она ворочалась в постели и в конце концов, раздраженно вздохнув, встала. Может, свежий воздух поможет прочистить мозги и отвлечься. Осторожно пробравшись мимо спящих друзей, Нина вышла из склепа.

Луна освещала могилы серебристым светом, придавая острову жутковатую красоту. Нина собиралась немного прогуляться, но замерла, не сделав и шага. Неподалеку от входа в их склеп, возле пышной плакучей ивы, какие во множестве росли на острове, стояли Каз и Инеж — сплетшиеся в тесном объятии и увлеченно целующиеся.

Нина протерла глаза, видение не пропало. Ущипнула себя за руку и едва не зашипела от боли. Все-таки не сон. А парочка продолжала целоваться, ни на что не обращая внимания. Впрочем, они наверняка думали, что в такое время все уже спят.

Нина ухмыльнулась и недоверчиво покачала головой. Определенно, тогда на корабле она не сообщила Инеж ничего нового. Не то чтобы чувства этих двоих друг к другу были для Нины таким уж открытием — от Сердцебита не скроешь подобные вещи. Открытием было то, что они решились действовать в соответствии с этими чувствами. До сих пор Нина была уверена, что никакие силы не смогут заставить Каза Бреккера признать, что ему кто-то не безразличен. А вот поди ж ты.

Нина даже про парем почти забыла. Бросив последний взгляд на эту нереальную картину, она вернулась в склеп и забралась под одеяло. Сон по-прежнему не шел, но хотя бы отступил невыносимый зуд.

Некоторое время спустя ее ждало еще одно потрясение. Каз с Инеж вернулись в склеп, и Нина закрыла глаза, старательно ровно дыша, притворяясь спящей.

Тихие шаги, сопровождаемые столь же тихим постукиванием трости (Инеж, как всегда, двигалась абсолютно бесшумно), шорох и вдруг хриплый шепот Каза:

— Спи, сокровище — нам предстоит тяжелый день.

Нина чуть воздухом не подавилась. Сокровище. Ей бы и во сне не приснилось, что она может услышать из уст Каза ласковое обращение, произнесенное таким тоном — без сарказма, без усмешки, с нежностью и чуть ли не благоговением.

Когда всё закончится, у них с Инеж будет до-о-олгий разговор.

Сидя рядом с Кювеем, Джеспер завороженно наблюдал, как Инеж с Казом спорят яростным шепотом в противоположном конце склепа. Дико хотелось подойти и послушать, о чем речь, но он прекрасно знал, что они заметят его приближение, не успеет он сделать и пары шагов. Так что приходилось удовлетвориться наблюдением за их лицами. Точнее, за лицом Инеж, которое в этот момент было раздраженным и чуточку оскорбленным, поскольку каменное выражение лица Каза не менялось никогда.

Или почти никогда.

— Мне не нужна сеть! — Инеж повысила голос достаточно, чтобы Джеспер разобрал слова.

Так вот о чем они спорят. Стало еще интереснее. Обычно Каз не сомневался в Инеж, и, если она говорила, что справится, спокойно отправлял ее выполнять работу. Но сейчас почему-то решил настоять. Так беспокоился за нее? Или за дело? А в следующее мгновение Джеспер подумал, что у него начались галлюцинации.

— Пожалуйста, — произнес Каз тихо, но всё же разборчиво, и добавил что-то еще, но уже совсем неслышно.

Никогда в жизни Джеспер и вообразить не мог, что услышит от Каза это слово. Каз не извинялся, не просил — особенно таким умоляющим тоном — только раздавал приказы. Джеспер ущипнул себя за руку и тихонько зашипел от боли. Кювей хихикнул, наблюдая за его манипуляциями.

Инеж закатила глаза и вскинула руки сдающимся жестом. Каз усмехнулся, явно довольный собой — спор закончился в его пользу. Что неудивительно. Удивительным было то, что Инеж выглядела теперь не столько раздраженной, сколько… растроганной. На ее лице совершенно отчетливо читалась глубокая нежность. Правда, всё это моментально исчезло, когда оба вернулись к столу, за которым Уайлен работал над механизмом для Инеж. Джеспер помотал головой, гадая, не привиделось ли ему.

— Как мы доберемся в порт? — спросил Кювей.

И Джеспер принялся объяснять ему, что оказалось непростой задачей. Особенно если учесть, что его внимание без конца отвлекалось на Каза и Инеж. Они вели себя сегодня крайне странно. То есть, если не приглядываться, казалось, что всё как обычно. Они сидели рядом за столом, вместе с Уайленом работая над намагниченными зажимами для силосных башен, даже почти не глядя друг на друга. Но при этом постоянно прикасались друг к другу — почти незаметно, на одно мгновение: передавая деталь, чуть дольше не размыкая рук, соприкасаясь плечами, коленями, ладонями. Так, словно им жизненно необходимо было физически чувствовать присутствие друг друга. Словно после того, как Инеж побывала в плену, их неудержимо тянуло друг к другу.

Джеспер покачал головой и вернулся к попыткам объяснить Кювею путь на корабль. Но любопытство продолжало зудеть внутри, и когда вернулись Нина с Маттиасом, он тихонько спросил у Нины:

— Тебе не кажется, что между Казом и Инеж что-то происходит?

Та фыркнула:

— Ты только сейчас заметил?

— Что?! — завопил Джеспер, чем привлек внимание всех окружающих.

Но Нина, ничего не объяснив, упорхнула к Инеж, устроившись рядом с ней за столом. Джеспер проводил ее хмурым взглядом, но та только невинно улыбнулась и принялась хрустеть печеньем.

— Джеспер, сосредоточься, — хриплый голос Каза заставил его вернуться к реальности.

Точно. Сначала дело. Но он не собирался об этом забывать.

— Пошли, пока не появилась городская стража.

Всё тело дико болело, из ран по-прежнему сочилась кровь, но Инеж решительно зашагала прочь от силосных башен. Им надо было срочно убираться отсюда.

— Куда? — спросила Нина. — Если Пекка Роллинс нашел нас…

Инеж резко остановилась, только сейчас по-настоящему осознав ситуацию, в которой они оказались:

— Если Черная Вуаль раскрыта, Каз… Каз сказал мне, куда идти, если всё пойдет наперекосяк. Но…

Слово повисло в воздухе между ними. Выход на поле Пекки Роллинса означал гораздо больше, чем провалившийся план.

Если Роллинс послал за ними своих людей и сумасшедшую наемную убийцу, за Казом он наверняка отправился сам. Жив ли еще Каз? От этой мысли всё внутри похолодело. Гигантским усилием воли Инеж заставила себя не думать об этом и двинулась дальше к набережной, где у них была пришвартована лодка.

— Куда идем? — снова спросила Нина.

Инеж не успела ответить. Из темноты появились две фигуры, бегущие к ним. Нина вскинула руки, а Инеж инстинктивно потянулась к ножам. Но тут узнала Каза и Уайлена. Из груди вырвался вздох облегчения. Оба выглядели потрепанными, с волос сыпалась штукатурка и стекал, кажется, соус, но они были живы.

Инеж замерла, жадно вглядываясь в Каза, ища повреждения. Он тяжело опирался на трость, но в остальном, похоже, был невредим. Он в свою очередь замер, глядя на Инеж с непередаваемым выражением лица. То же безграничное облегчение, что испытывала она, счастье видеть ее живой, тревога, когда он заметил ее раны. А потом оба одновременно устремились навстречу друг другу, и в следующее мгновение Инеж уже была в объятиях Каза, изо всех сил вцепившись в него, уткнувшись лицом в грудь.

— Инеж… — выдохнул он, прижавшись губами к ее макушке. — Я думал… Боялся…

— Да, — согласилась она. — Я тоже.

— Ты ранена, — Каз отстранил ее от себя, чтобы окинуть внимательным взглядом.

Инеж покачала головой, посмотрев ему в глаза: сейчас не время, надо уходить. Он нахмурился, но кивнул.

Повернувшись к друзьям, они встретили довольную ухмылку Нины и совершенно обалдевший взгляд Уайлена. Инеж невольно хихикнула. Вот и вся их конспирация. Каз сделал вид, будто не происходит ничего необычного.

— Пошли, — хмуро велел он и захромал к набережной.

Инеж последовала за ним, спиной чувствуя взгляды Нины и Уайлена.

Нарезав полотенца, Нина потащила Инеж в ванную, чтобы перевязать раны. Уходя, Инеж обернулась на Каза и перехватила его встревоженный взгляд. Она едва заметно успокаивающе улыбнулась ему и последовала за Ниной.

— Итак… — произнесла Нина, когда дверь ванной закрылась за ними.

— Итак что? — спросила Инеж, присев на край роскошной ванны, хотя и догадывалась, о чем Нина хочет поговорить.

Та одарила ее взглядом «Ты знаешь», и Инеж невольно улыбнулась. Но ничего не сказала, вместо этого принявшись снимать с себя тунику и штаны, чтобы промыть раны. Несколько мгновений Нина наблюдала за ней, а потом подошла помочь с перевязкой. Если с ранами на ногах Инеж вполне могла справиться сама, то руку и плечо перевязывать было неудобно.

Нина тяжело вздохнула, стирая засохшую кровь на ее плече намоченной тряпкой:

— Что у тебя с Казом?

— Что ты имеешь в виду? — невинно спросила Инеж.

Нина выразительно посмотрела на нее, и Инеж хихикнула, но после следующих ее слов поперхнулась.

— Не прикидывайся дурочкой. Я видела, как вы целовались на Черной Вуали.

Когда Нина успела их увидеть? Инеж поморгала, а потом ухмыльнулась:

— Если ты всё видела, то о чем спрашиваешь?

Нина чуть ли не зарычала в раздражении, и Инеж подавила желание рассмеяться.

— Ладно, спрошу по-другому, — Нина начала аккуратно перевязывать ей плечо и потому не смотрела в глаза. — Как давно это между вами?

— Смотря что считать точкой отсчета.

Инеж не то чтобы нарочно уходила от ответа, просто на самом деле не могла точно сказать, когда именно началось то, что медленно расцветало между нею и Казом.

Нина закончила с плечом и перешла к предплечью.

— Первый поцелуй?

— На «Феролинде», когда я очнулась после ранения.

— Хм… — Нина выглядела определенно удивленной. — Первое признание?

— Прямо словами? — уточнила Инеж.

Потому что Каз почти никогда не говорил о своих чувствах, он предпочитал показывать их поступками. Нина кивнула.

— В Ледовом Дворе.

— Серьезно? — Нина вскинула голову, чтобы посмотреть ей в лицо.

Инеж пожала плечами. Нина прищурилась, что-то обдумывая, а потом начала обрабатывать ее бедро.

— А если не прямо и не словами?

Инеж улыбнулась. Вот это правильный вопрос.

— Год назад примерно.

— Да ладно! — Нина отвлеклась от своего занятия, чтобы уставиться на нее пораженно расширившимися глазами.

Инеж снова пожала плечами. Давно ей не было так весело. Даже все их проблемы на какое-то время отступили.

Иногда Инеж думала, что влюбилась в Каза с их первой встречи, когда он спас ее из «Зверинца». Да, он был непростым человеком, с которым подчас было очень тяжело общаться, который раздражал ее своим пренебрежением к Святым и постоянными насмешками. Но он всегда был честен с ней. И относился к ней с гораздо большим уважением, чем подавляющее большинство окружающих. Он видел ее настоящую.

Впрочем, тогда Инеж не задумывалась о своих чувствах. У нее были более насущные проблемы — научиться выживать в Бочке. Озарение пришло одним солнечным днем, когда она сидела на подоконнике в комнате Каза и кормила воронов. Когда он подошел к ней с совершенно невероятным выражением в темных глазах. Инеж ни разу еще не видела у него такого восхищения, благоговения и желания. А когда он коснулся ладонью ее щеки, по ней словно прошел электрический разряд.

Но потом что-то пошло не так. Инеж была близко знакома с паническими атаками на собственном опыте, так что сразу узнала одну из них. Прикосновение почему-то повергло Каза в панику. Инеж давно заметила, что он не выносит, когда к нему прикасаются, но до тех пор думала, что это отчасти дань брезгливости, отчасти для поддержания репутации. Теперь она поняла, что здесь кроется нечто более серьезное.

В тот день Каз отказался объяснять ей, что произошло, снова спрятавшись за привычной маской. Он рассказал ей позже.

Инеж глупо попала в ловушку во время разведки, и ее подстрелили. Не смертельно — она даже смогла вернуться в Клепку и забраться в комнату Каза на чердаке. Но на этом ее силы закончились. Последнее, что помнила Инеж перед тем, как потерять сознание, был вопрос Каза:

— Какие новости, Призрак?

Очнувшись, Инеж обнаружила себя в кровати, но явно не своей. Она едва не запаниковала, но тут узнала комнату Каза. Озадаченно нахмурившись, она попыталась вспомнить, что произошло. И озадачилась еще больше. Получается, после того как она потеряла сознание, Каз не позвал кого-нибудь, чтобы ее унесли к себе и позаботились о ней, а устроил в собственной кровати и… Опустив взгляд, Инеж поняла, что рана перевязана. Сам перевязал? Это казалось невероятным.

Инеж села на кровати и поморщилась от стрельнувшей в боку боли. Дверь в кабинет Каза была раскрыта, а сам он сидел за своим самодельным столом, занимаясь документами.

— Как себя чувствуешь, Призрак? — спросил он, даже не поворачиваясь, когда она бесшумно подошла к двери.

Инеж усмехнулась и покачала головой. Она никогда не понимала, как он это делает, как определяет ее присутствие.

— Сносно, — ответила она и подошла к столу, присев на кончик, не занятый бумагами. — Спасибо.

Каз пожал плечами, но окинул ее быстрым внимательным взглядом, проверяя ее состояние. Инеж улыбнулась и принялась отчитываться о разведке. Когда она замолчала Каз кивнул, а потом странно неуверенным для него тоном предложил:

— Ты можешь… остаться здесь, отдохнуть. Если хочешь.

Наверное, это было то самое выражение в его темных глазах, что заставило Инеж осторожно протянуть руку и коснуться его щеки. Каз дернулся, но заметным усилием воли заставил себя не отстраниться. Инеж прямо-таки видела, какого труда ему это стоит, и с сожалением опустила руку. В его глазах вспыхнуло облегчение пополам с разочарованием, но всё быстро исчезло, сменившись привычной ледяной маской.

— Чего ты хочешь от меня, Каз? — спросила она с замиранием сердца.

Он нахмурился и опустил взгляд в бумаги.

— Не понимаю, о чем ты.

Инеж вздохнула. Она знала, что он всё прекрасно понял. Что ж, возможно, ей следует сделать первый шаг.

— Ты дорог мне, — искренне произнесла она. — Но я не могу всё время биться в глухую стену. Если ты хочешь… — она прервалась, не осмелившись озвучить эту мысль, и сделала неопределенный жест. — Ты должен впустить меня внутрь. Снять броню.

Не дожидаясь ответа, Инеж вышла, чтобы спуститься в свою комнату. Она была уверена, что Каз просто сделает вид, будто ничего не произошло, и почти смирилась с тем, что останется с разбитым сердцем. В конце концов, она всегда знала, какое это безумие — любить Каза Бреккера. Но он в очередной раз удивил ее.

После того дня он каждый раз подпускал ее чуть-чуть ближе, делал крошечный шажок навстречу, пока однажды не рассказал историю о смерти своего брата. В тот день Инеж отчетливо поняла, что будет сражаться за этого мальчика до последней капли крови. Даже если он сам уже не верил, что его можно спасти.

— И ты молчала всё это время? — возмущенно воскликнула Нина.

Инеж тихонько засмеялась, а потом серьезно сказала:

— Ты ведь понимаешь, что об этом не должен никто знать?

— После того, как вы страстно обнимались на глазах у нас с Уайленом? — фыркнула Нина. — Да и Джеспер уже догадывается.

Тут она была права.

— Хорошо. Никто за пределами нашей тесной компании.

— Это я могу тебе обещать, — Нина ухмыльнулась и продолжила перевязку, а после некоторого молчания добавила: — Я рада за тебя, Инеж. Не знаю, что ты нашла в Бреккере, но, если ты счастлива, я рада.

— Я счастлива, — Инеж благодарно улыбнулась. — Спасибо, Нина.

Как только обсуждение планов завершилось, Инеж ушла в ванную порезать еще полотенец на перевязки. Ей хотелось одновременно приколотить Каза и схватить в охапку, чтобы никуда не пускать. Только она успела вздохнуть с облегчением, когда он отказался от своей самоубийственной идеи сдаться городской страже, как он придумал план не менее самоубийственный.

Словно привлеченный ее мыслями, Каз зашел в ванную за ней следом и закрыл за собой дверь.

— Ты решительно настроен героически самоубиться, да? — сердито спросила Инеж, не отрываясь от своего занятия.

Каз вздохнул и прошел внутрь, по пути бросив пальто и перчатки на столешницу раковины. После чего включил горячую воду, от которой сразу пошел пар, и плеснул себе на лицо.

— Я должен это сделать, — глухо произнес он. — Иначе нам всем конец.

Инеж видела, что он устал, а, судя по тому, как он поморщился, нога болела невыносимо, но на его лице было написано упорство.

— Каз, — Инеж бросила свое занятие, чтобы повернуться к нему. — Давай найдем другой способ. Не ходи в Клепку.

Он оперся обеими руками на раковину и помотал опущенной головой, черные пряди волос упали на лоб.

— Другого способа нет. Помоги мне составить маршрут по крышам.

Инеж прикусила губу, борясь со слезами. В глубине души она понимала, что Каз прав. Предложенный им план — единственный выход из ловушки, в которую они попали. Но сердце разрывалось на кусочки от одной мысли, что он вполне может не вернуться из Клепки.

— Я пойду с тобой, — твердо заявила она.

Так она хотя бы сможет помочь ему. Каз оторвался от раковины и повернулся к ней, посмотрев прямо в глаза:

— Нет.

— Каз…

— Я должен встретиться с ними один, и ты знаешь это.

Инеж раздраженно вздохнула. Он опять-таки был прав, но как же не хотелось соглашаться с этой правотой!

— Пожалуйста, Каз, — умоляюще произнесла она. — Я сойду с ума, если мне придется неизвестно сколько времени ждать в четырех стенах, вернешься ты или нет.

Несколько мгновений он молчал, а потом сдался:

— Ладно. Но обещай, что ты будешь держаться в тени и не станешь вмешиваться, что бы ни происходило.

Инеж неохотно кивнула.

— А если… если я не выберусь живым, ты просто уйдешь.

— Каз…

— Обещай, Инеж! Я не смогу сосредоточиться на сражении, если буду беспокоиться за тебя.

Всё внутри перевернулось, когда она тихо произнесла:

— Обещаю.

Безумно хотелось заставить его в ответ пообещать, что он вернется, но Инеж знала, что это бесполезно: Каз не обещает того, в чем не уверен.

А потом он вручил ей ее контракт — полностью оплаченный. Инеж на мгновение онемела. Ее разрывали противоречивые чувства. Бесконечная благодарность — она вообще не понимала, где он сейчас наскреб денег, чтобы выкупить контракт. Глубокая нежность — этот поступок говорил о его любви громче, чем любые слова. Леденящий ужас — то, что Каз отдал ей контракт именно сейчас, означало, что он почти не надеялся вернуться и обеспечивал ей путь к свободе при любом исходе.

Аккуратно положив контракт на столешницу, Инеж крепко обняла Каза, уткнувшись лицом в грудь.

— Я люблю тебя, — горячо пробормотала она. — Пожалуйста, пожалуйста, вернись ко мне.

Каз обнял ее в ответ, провел ладонью по спине.

— Сделаю всё возможное.

А потом он помог ей поменять перевязки на ранах. Инеж наблюдала за ним с отчаянной нежностью, стараясь запомнить каждую черточку. Как он, слегка нахмурившись, сосредоточенно обматывает бинтом ее руку. Как наклоняется ближе, чтобы завязать узел на плече. Резкие скулы, изгиб его губ. Инеж отказывалась думать о том, что, возможно, видит его, прикасается к нему в последний раз.

Каз слегка отстранился, окинув свою работу критичным взглядом, а потом снова наклонился. Его губы замерли буквально в миллиметре от ее кожи, возле того места, где плечо соединяется с шеей. Каз ждал. Он всегда ждал ее согласия. Инеж судорожно вдохнула и прошептала:

— Продолжай.

Его теплые губы прижались к ее коже, и ее словно пронзило разрядом молнии. Инеж медленно подняла руки, зарылась пальцами в его волосы. Каз проложил дорожку поцелуев по ее шее, по скуле, по щеке и наконец добрался до губ.

Инеж вздохнула, горячо отвечая на поцелуй. Ее руки скользнули ему на плечи, притягивая ближе. И на несколько блаженных мгновений она позволила себе забыть обо всем.

Каз отстранился слишком быстро. Отступил от нее, выровнял дыхание и подобрал пальто и перчатки с умывальника.

— Нам пора, — сказал он.

Инеж снова захотелось разрыдаться. Но она мужественно подавила это желание и спрыгнула со столешницы, коротко кивнув. Что бы ни случилось, она будет рядом с ним. До самого конца.

Когда Каз закончил объяснять план и ушел в ванную следом за Инеж, на какое-то время воцарилась тишина. Все слишком устали, чтобы разговаривать, всех грызло беспокойство, если не страх. Но вскоре у Маттиаса возникло ощущение, что остальные не просто пытаются отдохнуть, а прислушиваются к тому, что происходит в ванной. Что, в общем-то, было бесполезно: из-за закрытых дверей не доносилось ни звука.

Первым нарушил молчание Джеспер, который полулежал в кресле, вытянув длинные ноги.

— Как думаете, Каз сейчас признается Инеж в своей бессмертной любви?

Маттиас скептично посмотрел на него. Нет, то, что Каз неравнодушен к Инеж, было вполне очевидно. Но признаться в этом? Маттиас сильно сомневался, что demjin на такое способен.

Нина у него под боком фыркнула:

— Это уже пройденный этап, Джес.

— Что?! — кажется, Маттиас с Джеспером воскликнули это одновременно.

Нина хихикнула, а Уайлен тихонько пробормотал:

— Судя по тому, как они обнимались на Сладком Рифе, Нина права.

Теперь все пораженно уставились на него.

— И как они обнимались? — хищно спросил Джеспер, подавшись вперед.

Уайлен пожал плечами:

— Как будто они друг для друга спасательный круг.

Маттиас ошарашенно поморгал. Он ни разу не видел, чтобы Каз прикасался к кому-то, если не считать драки, а уж чтобы обнимать…

Нина тихонько засмеялась:

— Очень точное описание, купчёнок, но это еще не самое интересное.

— В смысле? — вопросил Джеспер.

Нина оторвалась от Маттиаса, чтобы сесть прямее, что он воспринял с сожалением, и довольно ухмыльнулась:

— Спорим, они там сейчас целуются?

— Да ладно! — недоверчиво воскликнул Джеспер, и Маттиас был с ним согласен.

Его воображение отказывалось представлять, чтобы Каз кого-то целовал. Это как-то совершенно с ним не вязалось. А Джеспер уже азартно добавил:

— На что спорим? Я ставлю на то, что они просто мило беседуют.

— Когда всё закончится, купишь мне вафель, — предсказуемо заявила Нина. — Много.

— Ладно, — кивнул Джеспер. — А если выиграю я, ты меня поцелуешь.

— Еще чего! — возмутился Маттиас.

— Я пошутил! — сдающимся жестом вскинул руки Джеспер. — Не знаю пока — придумаю позже.

— Тебе не придется, — самоуверенно заявила Нина.

— Как будете проверять? — деловым тоном спросил Уайлен.

На несколько мгновений воцарилась тишина, а потом все посмотрели на Кювея. Тот, заметив всеобщее внимание, помотал головой:

— Ни за что. Я туда не пойду — они меня убьют. Оба по очереди.

— Нельзя убить того, кто уже мертв, — заметил Уайлен и одарил Кювея странным взглядом.

Джеспер с Ниной нисколько не смутились отказом Кювея и принялись его уламывать.

— Тебя точно не убьют, — уверял Джеспер. — Ты важная фигура в игре Каза.

— И тебе вовсе не надо туда заходить, — добавила Нина. — Только чуть-чуть дверь приоткрой и загляни в щелочку. Они и не заметят.

— Я бы на это не рассчитывал, — пробормотал Уайлен, но его проигнорировали.

Маттиас только головой покачал: дети малые. Никогда не подумаешь, что это люди, которые сумели пробраться в Ледовый Двор и выбраться обратно. Он покосился на мистера Фахи, который задремал прямо на диване и на удивление не проснулся от их бурного обсуждения.

— Ладно, — сдался Кювей и встал с ковра, на котором сидел.

Нина с Джеспером победоносно заулыбались. И все замерили, чуть ли не затаив дыхание. Если честно, Маттиасу тоже стало любопытно. Он, конечно, не стал бы прибегать к таким способам, чтобы удовлетворить любопытство, но его и не спрашивали.

Хитроумный Кювей решил не открывать дверь в ванную, а просто заглянул в замочную скважину. Несколько мгновений царила напряженная тишина, а потом Кювей выпрямился и попятился от двери. Нина аж подалась вперед от нетерпения, а Джеспер перегнулся через кресло.

Кювей, наконец, повернулся к ним лицом, на котором было написано изумление пополам с отвращением.

— Выиграла Нина, — заявил он, плюхнувшись обратно на ковер.

— Что?! — хором завопили все, кроме Нины.

Колм вздрогнул и проснулся, обведя их недоуменным взглядом, но никто даже внимания не обратил.

Нина победоносно ухмыльнулась:

— Вафли, Джес. Очень много вафель.

Тот театрально застонал. Маттиас ошарашенно помотал головой. Ему бы и в страшном сне не приснилось…

Дверь ванной открылась, и оттуда вышли Инеж с Казом. Совершенно такие же как обычно. Разве что Инеж выглядела печальной и встревоженной. У Каза же, как всегда, ни следа эмоций на лице. Он окинул взглядом их компанию и ровным тоном спросил:

— Всё выяснили?

Они замерли. Кювей заметно побледнел. Маттиас должен был признать, что у него тоже холодок прошел по спине от этого акульего взгляда.

— Если хоть слово выйдет за пределы этой комнаты, — всё тем же ровным тоном, от которого становилось жутко, продолжил Каз. — Вы меня знаете.

Его пальцы чуть сильнее сжались на трости с головой ворона, и Нина с Джеспером нервно сглотнули. Инеж кивнула, словно подтверждая слова Каза и многозначительно коснулась кинжалов, которые были прикреплены у нее на бедрах.

— Джеспер, тебя особенно касается, — Каз пристально посмотрел прямо на него.

Тот явно хотел возмутиться, но вовремя передумал. Каз удовлетворенно кивнул, и они с Инеж вышли из комнаты.

— Что это было? — нарушил ошеломленное молчание мистер Фахи.

— Понимаешь, па… — Джеспер повернулся к отцу и, смущенно кашлянув, объяснил ситуацию.

Колм неодобрительно покачал головой:

— Ну вы и балбесы. Разве так можно?

Джесперу хватило совести выглядеть пристыженным. А вот Нина только беспечно пожала плечами:

— Оно того стоило.

Дождавшись, пока они останутся вдвоем в одной из спален номера, Инеж ультимативным тоном заявила:

— Тебе надо поспать.

Каз знал, что она права, но покачал головой из чистого упрямства. Тело уже почти не слушалось его, боль в ноге пересекла все возможные границы, да и мелкие повреждения, которые он не позволил Жене исцелить, противно ныли. Он с облегчением опустился на кровать, чтобы дать отдых ноге.

— Я не спрашивала, — выдала Инеж его собственную фразу, и Каз невольно улыбнулся. — Ложись.

Приблизившись, она мягко надавила ему на плечи, заставляя лечь на кровать. Сил не осталось даже на формальное сопротивление. Так что он покорно лег, сбросив ботинки.

— Тебе тоже надо отдохнуть, — сказал он.

Инеж кивнула и забралась на кровать с другой стороны. Каз обеспокоенно нахмурился, наблюдая за ней.

— Ты уверена, что это хорошая идея? В номере есть другие свободные спальни.

Конечно, они не раз часами лежали рядом во время засад и наблюдений за целью. Но никогда еще не спали на одной кровати. Кто знает, как отреагирует затуманенное сном сознание, если при пробуждении они окажутся слишком близко друг к другу? Инеж прикусила губу и секунду поразмышляла, после чего пожала плечами:

— Я хочу попробовать.

— Ладно, — Каз закрыл глаза, собираясь еще раз прокрутить детали плана, и просто отключился.

Казалось, прошло всего одно мгновение, когда он проснулся в темноте и почувствовал, как что-то давит на него — рядом кто-то лежал, положив голову ему на грудь. Паника и ужас тут же накрыли его, вода едва не захлестнула с головой. Но тут человек рядом пошевелился, тихонько что-то пробормотав. Паникующее сознание всё же узнало голос Инеж. Каз попытался выровнять дыхание, усилием воли заставляя воду отступить. Инеж. Живая, живая, живая. Не мерзкий холодный труп. Каз осторожно отодвинулся, чтобы не испугать ее резким пробуждением. Не вышло.

Он почувствовал точное мгновение, когда она проснулась. Инеж застыла, все ее мышцы напряглись, а дыхание моментально ускорилось. В следующую секунду, она уже откатилась на край кровати, едва не упав с нее. А потом одним молниеносным движением вскочила и попятилась.

— Инеж, — позвал Каз. — Инеж, всё хорошо, это я. Ты в безопасности.

Она замерла, поморгала. Ее взгляд постепенно прояснился и сфокусировался на нем.

— Каз, — Инеж облегченно выдохнула и сделала еще несколько глубоких вдохов в явной попытке успокоиться. — Мне жаль.

Он покачал головой:

— Тебе не надо за это извиняться, — немного помолчав, он добавил: — К тому же, я точно так же запаниковал, когда проснулся.

Инеж грустно улыбнулась и осторожно вернулась к кровати, словно ожидая нового приступа паники. Не двигаясь с места, Каз протянул ей руку. Поколебавшись, Инеж взяла его руку и обошла кровать, чтобы сесть рядом с ним. Отголоски недавно испытанного ужаса взметнулись в душе, когда их ладони соприкоснулись, но Каз уже привычно подавил его, сосредоточившись на тепле ее кожи, на пульсе на запястье.

Некоторое время они молча сидели рядом, держась за руки. Совсем скоро начнется финальная часть плана, в котором всё еще очень многое могло пойти наперекосяк. Возможно, это последние их мгновения вместе. Каз хотел навечно запечатлеть их в памяти. Он медленно наклонился к Инеж:

— Можно?

Она сглотнула и кивнула. Поцелуй был наполнен горькой нежности и закончился слишком быстро.

— На удачу, — прошептал Каз.

Инеж тихонько фыркнула:

— Ты никогда не полагаешься на удачу. У тебя всегда всё рассчитано.

Каз пожал плечами:

— В любой расчет может закрасться ошибка, — и уже серьезно добавил: — Просто… останься в живых.

— Ты тоже, — Инеж еще раз мимолетно поцеловала его и встала.

Взяв трость, которую он оставил прислоненной к прикроватному столику, Каз встал следом. Что ж, игра начинается.

Каз выглядел просто жутко. Он настолько виртуозно играл бессердечное чудовище, что даже Инеж почти поверила ему, хотя знала правду. Что уж говорить о Роллинсе. Инеж поймала себе на мысли, что испытывает удовольствие, наблюдая за его паникой и ужасом. Это было нехорошее чувство — Святые наверняка не одобрили бы, — но она не могла ничего с собой поделать. Особенно когда Роллинс имел наглость заявить:

— Он был дураком, и ты знаешь это! Он был таким же, как любая другая мишень, думал, что он умнее системы, хотел быстрых денег.

Инеж прикусила губу, едва сдержав яростное: «Он был ребенком! Они были сиротами, которых ты поманил обещанием нового дома!» Но еще большее возмущение у Инеж вызывало то, что по глазам Каза она видела: он согласен с Роллинсом. Он до сих пор обижен на брата за то, что тот повелся на обман. Он винит себя в своей детской наивности. В такие моменты Инеж хотелось как следует встряхнуть его и воскликнуть: «Святые, Каз, тебе было всего девять лет!» Увы, она знала, это не поможет.

Злорадство — это, конечно, грех, но в тот момент, когда отчаявшийся Роллинс встал перед Казом на колени, Инеж испытала мрачное удовлетворение. Которое только возросло от мысли о том, что совсем скоро пострадает не только гордость и репутация Пекки, но и его бизнес.

Когда за Роллинсом и его людьми закрылась дверь, Инеж с Казом проводили их одинаковыми довольными взглядами.

— Будем надеяться, он проведет в поле достаточно времени, чтобы не путаться под ногами, — пробормотал Каз, а потом повернулся к Инеж: — Что у тебя с глазами?

Инеж вздохнула. Конечно, он заметил. Она видела, как он еще в соборе бросил на нее взгляд — короткий, но цепкий.

— Дуняша бросила мне в лицо какой-то порошок. Ничего страшного, я уже нормально вижу.

Каз нахмурился:

— Надеюсь, она мертва.

Инеж укоризненно посмотрела на него — ей не нравилось убивать, даже когда это было неизбежно, — но кивнула.

— Хорошо, — Каз протянул ей руку. — Пошли. Ничего еще не закончилось.

Инеж снова кивнула и взяла его ладонь. Потянув ее за собой к выходу, Каз как бы между прочим заметил:

— Я послал Нину не только во владения Роллинса.

— О? — Инеж с любопытством приподняла бровь.

— Одна из ее остановок была в «Звернице».

Инеж моргнула, осознавая сказанное, а потом ее губы сами растянулись в сияющей улыбке. Поступки Каза всегда говорили громче слов. Он всегда помнил о ней, даже поглощенный столь долгожданной местью. Инеж благодарно сжала его ладонь.

— Спасибо.

Каз едва заметно улыбнулся и, задержавшись возле двери, театрально поклонился:

— Всё для тебя, сокровище моего сердца.

Инеж сидела на палубе рядом с неподвижно замершей Ниной. За всё время, что они плыли, Нина не отводила взгляда от тела Маттиаса и не отпускала его руку. Инеж ничем не могла ей помочь, только быть рядом — и это было ужаснее всего. Она испытывала боль от потери друга, боль за подругу, которая потеряла любимого, но таилось в душе еще какое-то чувство, которое она не могла понять.

Поняла она, только когда корабль пришвартовался возле эллинга Ван Эка и друзья прибежали им навстречу. При виде Каза, стоявшего на берегу, опираясь на неизменную трость, Инеж окатила волна облегчения, и она вдруг осознала: то непонятное чувство было эгоистичной радостью оттого, что она не оказалась на месте Нины. Потерять Маттиаса было больно — они успели стать друзьями, и Инеж искренне привязалась к фьерданцу. Но потерять Каза было бы невыносимо. Это было дурное чувство, недостойное, и Инеж попыталась его подавить.

Каз первым делом окинул взглядом Инеж, убеждаясь, что с ней всё в порядке, потом Нину и наконец его взгляд упал на Маттиаса. Появившееся было облегчение в его темных глазах сменилось потрясением. И в этот момент Инеж не выдержала. Ей стоило бы оставаться рядом с Ниной, но, пока ребята переносили тело Маттиаса в эллинг, она сорвалась с места и бросилась в объятия Каза.

— Как? — тихо спросил он, проведя ладонью по ее спине.

— Мы так и не узнали, — глухо ответила Инеж, уткнувшись лицом ему в грудь.

Она почувствовала, как напрягся Каз, и, хотя он продолжал обнимать ее, что-то изменилось. Инеж подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. Наверное, никто не заметил бы этого изменения в его невозмутимой маске, но Инеж увидела. Каз винил себя. Маттиас был членом его команды, а Каз всегда чувствовал ответственность за свою команду.

— Ты не виноват, — прошептала Инеж. — Ты не можешь просчитать все случайности.

Каз упрямо покачал головой. Инеж вздохнула:

— С твоей стороны весьма самонадеянно полагать, будто всё на свете подчиняется твоей воле.

Каз удивленно моргнул:

— Я вовсе не…

— Тогда признай, что случившееся с Маттиасом не твоя вина, — решительно заявила Инеж многозначительно посмотрев ему в глаза, после чего пошла к Нине, снова замершей над телом Маттиаса.

Некая эгоистичная ее часть хотела остаться с Казом, в его надежных объятиях, но ее подруга сейчас как никогда нуждалась в поддержке.

Тот момент, когда Каз ушел с причала, заметила только Инеж. И не столько потому, что привыкла постоянно присматривать за ним, сколько потому, что перед уходом он сжал ее ладонь, на мгновение переплетя их пальцы. Инеж повернула к нему голову и увидела в его глазах приглашение: приходи потом в Клепку. Вопреки всему губы сами приподнялись в едва заметной улыбке, и она кивнула. Каз отпустил ее руку и в следующее мгновение растворился в наступившей темноте.

Инеж снова повернулась к каналу и уже почти не различимому кораблю, который увозил ее лучшую подругу. Каз не прощается, он просто отпускает. Но если Инеж в чем и была уверена, так это в том, что ее отпускать он не собирался.

Открывший дверь Уайлен пораженно распахнул глаза. Каз подавил желание усмехнуться — пожалуй, Уайлен был удивлен не столько самим фактом его появления на пороге особняка, сколько тем, что он постучался вместо того, чтобы взломать замок — и ехидно заметил:

— Ты в курсе, купчонок, что у тебя есть прислуга, чтобы двери открывать?

Уайлен проигнорировал его подначку и спросил:

— Чем обязан?

— У меня к тебе дело.

Не дожидаясь приглашения, Каз шагнул внутрь. Уайлен фыркнул, но отошел в сторону, пропуская. Они прошли в пустовавшую сейчас столовую, в потолке которой всё еще сияла дыра. Каз посмотрел на нее с чувством удовлетворения, вспомнив лицо Ван Эка, когда они свалились прямо на стол перед всем Торговым советом. Уайлен проследил за его взглядом и ухмыльнулся:

— Я заделаю ее.

Каз пожал плечами:

— Можешь оставить на память, — и сразу перешел на деловой тон: — Я хочу купить у тебя корабль.

Уайлен моргнул:

— Корабль?

Каз сел в кресло, поставив трость перед собой, и жестом предложил Уайлену располагаться в соседнем. Словно это он был хозяином. Уайлен закатил глаза, но приглашение принял.

— Корабль, — подтвердил Каз. — Самый быстрый и маневренный, что у тебя есть. И хорошо вооруженный.

— Ты собираешься начать с кем-то войну? — с любопытством спросил Уайлен.

— Нет, — ответил Каз.

Уайлен немного подождал, но так и не получив более развернутого ответа, вздохнул и сказал:

— Ну, у меня есть три корабля, подходящих под твои требования. Можешь посмотреть и выбрать.

— Непременно, — кивнул Каз. — И корабль должен называться «Призрак».

Уайлен поморгал, а потом его лицо озарилось осознанием и губы растянулись в восторженной улыбке.

— Ты хочешь купить корабль для Инеж!

Каз не стал отвечать на очевидное. Улыбка Уайлена стала еще шире:

— Знаешь, это самый романтичный поступок из всех, что я когда-либо встречал.

Каз пронзил его взглядом, и Уайлен сдающимся жестом вскинул руки и наконец-то переключился на деловой тон.

В Клепке Каза ждало еще множество других дел, и к тому моменту, когда он поднялся к себе на чердак, уже совсем стемнело.

Войдя в комнату, он обнаружил на своей кровати спящую Инеж. Она лежала поверх одеяла, обняв подушку и уткнувшись в нее носом. Каз невольно улыбнулся и в этот момент остро осознал, как соскучился под ней. Не то чтобы они совсем не виделись в прошедшие с аукциона дни. Хотя Инеж переселилась к Уайлену, она регулярно навещала Каза в Клепке, а временами он приходил к ней в особняк. Но он скучал по ее постоянному присутствию рядом, когда она невидимой тенью следовала за ним по улицам.

Он присел рядом на кровать и осторожно отвел с лица Инеж выбившуюся из косы черную прядь. Она медленно открыла глаза, и ее лицо озарила потрясающе красивая улыбка.

— Каз, — прошептала она.

И сам того не ожидая, он выпалил:

— Выходи за меня замуж.

Не так он собирался сделать предложение. У него всё было обдумано и спланированно, но при виде ее всё еще сонного счастливого лица слова вырвались сами.

— Хорошо, — даже не задумываясь, ответила Инеж.

Сердце замерло в недоверчивом восторге. Она правда согласилась? Вот так просто? И тут ее глаза пораженно расширились, и она резко села:

— Что?

Каз засмеялся на ее изумленное лицо.

— Я попросил тебя выйти за меня, и ты согласилась, — сообщил он, всё еще не до конца веря своему счастью.

— Я думала, что сплю! — воскликнула Инеж.

— О, — всё веселье мгновенно испарилось, и Каз помрачнел. — Так ты не хочешь?

Конечно, она не хочет. На что он вообще надеялся? Она только что обрела свободу — зачем ей снова сковывать себя цепями?

— Нет, нет, нет, — Инеж яростно помотала головой. — Я хочу. Просто мне надо убедиться, что мне это не приснилось.

— Правда? — осторожно спросил Каз, проведя пальцами по ее щеке.

— Конечно, правда, shevrati, — Инеж накрыла его ладонь своей, прижав ее к своему лицу.

Каз облегченно выдохнул:

— Тебе не приснилось.

Улыбка Инеж могла бы затмить солнце. Каз просто не мог не сказать этого, когда она так улыбалась.

— Я люблю тебя.

— Я люблю тебя, — ответила Инеж и потянулась к нему, чтобы поцеловать.

Каз с готовностью ответил, осторожно притянув ее ближе к себе. Пожалуй, даже долгожданная победа над Пеккой Роллинсом не вызывала у него такого сияющего восторга.

О том, что он будет делать, когда Инеж отправится охотиться за работорговцами, он старался не думать.

Пробраться в особняк Ван Эков было плевым делом. Каз сделал себе мысленную заметку сказать Уайлену, чтобы поменял замки на что-то более приличное.

Инеж еще спала в столь ранний час. Каз усмехнулся. Правильно она сказала: комфорт сделал ее ленивой — раньше она вставала до рассвета. Каз присел на кровать, которая в самом деле была слишком уж мягкой, и осторожно провел пальцами по волосам Инеж, по щеке.

— Просыпайся, сокровище.

Как бы она ни разленилась, спала Инеж по-прежнему чутко и немедленно проснулась от его легкого прикосновения. Она сонно поморгала и сощурилась на него.

— Каз? Что случилось?

Он улыбнулся:

— Ничего. Вставай. У меня для тебя сюрприз.

Инеж недовольно скривилась:

— Не люблю сюрпризы.

Но он видел, как в ее темных глазах сверкнуло любопытство. Так что она выбралась из кровати и пошла умываться. Каз отвернулся и смотрел в окно на бледный свет Кеттердамского раннего утра, пока Инеж не позвала:

— Можешь поворачиваться.

Она переоделась в свои обычные темные штаны и тунику с капюшоном и теперь расчесывала волосы.

— Можно мне? — Каз протянул руку, и Инеж с улыбкой вложила расческу в его ладонь, после чего села рядом, повернувшись к нему спиной.

Ему всегда доставляло удовольствие расчесывать шелк ее черных как ночь волос. Они были такими мягкими и приятными под его пальцами. Возможно, он занимался этим немного дольше, чем требовалось. Инеж никак не прокомментировала.

Наконец, Каз с сожалением положил расческу и принялся заплетать ей косу. После нескольких месяцев практики у него это теперь получалось виртуозно. Так что он быстро справился со своей задачей, и они с Инеж тихонько вышли из дома, не потревожив хозяев.

Улицы были пустынны в этот ранний час, но Каз всё равно оставался настороже. Инеж тоже. Они не разговаривали, погрузившись в уютное молчание, как много раз прежде, и просто шли, держась за руки.

— Зачем ты привел меня сюда? — спросила Инеж, с любопытством покосившись на него, когда они остановились в Пятой гавани.

Каз достал из-под пальто подзорную трубу и протянул ей:

— Держи.

Он сам не понимал, почему так нервничал. А ведь корабль с родителями Инеж еще даже не прибыл в порт. Она приподняла бровь, но трубу взяла.

— Куда мне смотреть? — спросила она.

— Двадцать второй причал, — сглотнув, хрипло ответил Каз.

Он внимательно наблюдал за ней и точно уловил тот момент, когда она увидела корабль. На ее лице быстро сменялись недоверие, изумление и наконец восторг. Опустив подзорную трубу, Инеж повернулась к нему. Ее глаза подозрительно блестели.

— Он твой, — небрежно произнес Каз. — Можешь считать его свадебным подарком.

— Каз… — выдохнула Инеж таким благоговейным тоном, что ему стало неловко.

А в следующую секунду она уже бросилась ему на шею и целовала с таким пылом, что закружилась голова. В это мгновение он забыл и об осторожности, и о том, что им не стоило вот так демонстрировать свои отношения там, где их может увидеть кто угодно. И только еще ближе притянул ее к себе.

— Каз, Каз, Каз, — Инеж покрывала поцелуями его лицо, снова возвращалась к губам. — Ты самый невероятный человек из всех, что я знаю.

Он хотел сказать, что это неправда — он далеко не хороший человек, и ей следовало это давно понять, но она заткнула его еще одним поцелуем.

— И не смей возражать, — яростно выдохнула она, оторвавшись от его губ.

Каз не мог не усмехнуться. Она слишком хорошо его знала.

— Ты ведь поможешь мне? — спросила Инеж, к тайному сожалению Каза, отступив от него.

— С чем именно? — уточнил он — в голове всё еще царил блаженный туман.

Инеж хихикнула, и он посмотрел на нее с шутливым упреком.

— Уничтожать тех, кто связан с работорговлей.

Каз приподнял бровь:

— Ты понимаешь, что это половина Кеттердама?

Ее миссия, какой бы благородной она ни была, казалась ему невыполнимой. Но он никогда не мог ей ни в чем отказать.

Инеж с вызовом вскинула подбородок:

— Да. Но тебя ведь никогда не останавливали сложные задачи, — она хитро улыбнулась: — И таким образом ты сможешь избавиться от конкурентов.

Каз засмеялся, а потом покачал головой:

— Конечно, я помогу тебе, сокровище моего сердца. Разве я могу отказать тебе?

Инеж лучезарно улыбнулась и повернулась к морю. Как раз вовремя — равкианский корабль с двуглавым орлом на флаге только что вошел в порт. Казу внезапно дико захотелось сбежать куда-нибудь подальше, но усилием воли он заставил себя остаться на месте.

— Инеж, — позвал он. — Посмотри вон туда, — он указал тростью на равкианский корабль, с которого начали сходить пассажиры.

Инеж бросила на него недоуменный взгляд, но послушно навела подзорную трубу на трап. Несколько мгновений она смотрела, а потом задохнулась и схватила его за руку, пошатнувшись. Каз поспешно обнял ее за талию, удерживая. Возможно, следовало ее как-то подготовить, встревоженно подумал он, глядя на ее побледневшее лицо.

Инеж медленно повернула к нему голову, опустив подзорную трубу. В ее глазах бушевала буря эмоций, которые Каз не мог расшифровать.

— Как? — едва слышно выдохнула она.

— Услуга от Штурмхонда, — секунду поколебавшись, он добавил: — Прости, мне следовало предупредить тебя. Но это ведь не было ошибкой?

Инеж покачала головой, улыбаясь со слезами в глазах.

— Знаешь, если бы я уже не любила тебя, то влюбилась бы сейчас.

От такого заявления Каз впервые в жизни потерял дар речи.

— Пошли, — Инеж взяла его за руку, потянув за собой, — познакомлю тебя с ними.

Весь ужас, что он испытывал от перспективы встречи с ее родителями, вернулся с новой силой.

— Подожди, — Каз сжал ее ладонь, останавливая. — У меня галстук не сбился?

Инеж посмотрела на него и засмеялась — тем самым смехом, которым хотелось упиваться каждую секунду.

— Всё в порядке с твоим галстуком, — весело заверила она и, отпустив его ладонь, помчалась навстречу родителям.

Вздохнув, Каз пошел следом, но остановился поодаль, чтобы не мешать встрече, с замиранием сердца ожидая, когда родители Инеж заметят его и спросят, кто это.

Они обнимались, плача и смеясь одновременно, и что-то говорили на сулийском. Инеж учила его сулийскому, и он более-менее мог на нем общаться, но они говорили слишком быстро, чтобы разобрать смысл.

А потом Инеж повернулась к нему и протянула руку, приглашая приблизиться. Ее родители одарили его несколько недоуменными взглядами, явно спрашивая себя, что это за парень и какую роль он играет в жизни их дочери. Сглотнув, Каз подошел и взял ладонь Инеж. Она с улыбкой переплела их пальцы и легонько сжала его ладонь, словно подбадривая.

— Мама, папа, — произнесла она на сулийском, но на этот раз более медленно и четко, явно заботясь о том, чтобы он понял. — Это Каз, мой жених.

Их глаза удивленно округлились, и они одарили его гораздо более пристальным взглядом. Каз подавил желание поежиться, усилием воли сохраняя на лице невозмутимую маску.

— Жених? — удивленно произнес мистер Гафа. — Но, Инеж, тебе еще нет и семнадцати…

— Ну я же не сказала, что мы собираемся пожениться прямо сейчас, — Инеж улыбалась, но ее пальцы сжали ладонь Каза немного сильнее — она тоже нервничала.

Каз успокаивающе погладил большим пальцем ее запястье — там, где бился пульс. Когда-то этот жест служил успокоением для него, напоминанием, что она живая, что он прикасается не к трупу. Но со временем стал также жестом поддержки для нее.

— Дочка… — начала миссис Гафа, но Инеж не дала ей договорить:

— Давайте продолжим этот разговор в более подходящем месте. Обещаю, я всё вам расскажу. Но не здесь.

Ее родители переглянулись и кивнули. Инеж вопросительно посмотрела на Каза.

— Уайлен любезно согласился принять гостей, — ответил он на ее немой вопрос.

Инеж улыбнулась, и они направились к Гельдштрат.

— Так чем ты занимаешься Каз? — неуверенно произнес мистер Гафа на керчийском.

Он говорил с сильным акцентом, медленно подбирая слова.

— Вы можете говорить на сулийском, — ответил Каз. — Инеж научила меня. Только не очень быстро, пожалуйста.

Мистер и миссис Гафа снова переглянулись, в их глазах что-то промелькнуло, и Каз почувствовал, что у него только что повысились очки. Из-за языка?

— Отвечая на ваш вопрос, — он замолчал, размышляя, что можно ответить, чтобы не соврать, но и не обрушить на них сразу всю правду. — У меня свой бизнес.

Инеж тихонько фыркнула.

— Такой молодой? — удивилась миссис Гафа.

Каз пожал плечами:

— Я рано начал.

На этот раз Инеж прикусила губу, в явной попытке сдержать смех. Каз одарил ее шутливо угрожающим взглядом, и она невинно похлопала ресницами. Каз с усмешкой покачал головой.

Возле дома Уайлена он вопросительно посмотрел на Инеж: мне уйти? Он предполагал, что она захочет для этого разговора остаться с родителями наедине. Но она мотнула головой и сильнее сжала его ладонь: останься. Каз кивнул.

— Знаете, это впечатляет, — с улыбкой произнесла миссис Гафа.

Каз с Инеж удивленно посмотрели на нее.

— Ваше умение вот так общаться без слов, — пояснила она.

Мистер Гафа согласно покивал, и у Каза опять возникло ощущение, что он умудрился каким-то образом им понравиться. Это было странно.

Инеж улыбнулась и постучала в дверь, прежде чем Каз успел по привычке достать отмычки.

На этот раз им открыла все-таки служанка, которая проводила их в столовую, где завтракали Уайлен с Джеспером. После взаимных представлений Уайлен, как радушный хозяин, пригласил гостей присоединиться к трапезе.

Атмосфера за столом царила несколько натянутая. Инеж почти не говорила, видимо, внутренне готовясь к предстоящему нелегкому разговору. Каз никогда не умел поддерживать светские беседы. К счастью, в этом отношении всегда можно было положиться на Уайлена и Джеспера. И всё же даже неиссякаемая жизнерадостность Джеспера не могла до конца уничтожить напряжение.

В конце концов друзья тактично оставили их поговорить. Родители Инеж устроились на диване, она сама забралась на подоконник — ее любимое место в любом помещении, — Каз встал рядом, прислонившись к стене. Возможно, следовало сесть, чтобы дать отдых больной ноге, но стоя он ощущал себя увереннее.

— Прежде всего хочу принести свои извинения, мистер и миссис Гафа, — произнес он после короткого молчания.

Все присутствующие одарили его удивленными взглядами. Каз сделал вид, будто не заметил.

— Я знаю, у сулийцев принято сначала разговаривать с родителями, и мне следовало подождать вашего приезда, но…

Каз замолчал, не зная, как объяснить свое внезапное предложение. Он ведь и правда изначально собирался дождаться их появления в Кеттердаме. Ваша дочь была так прекрасна, что слова сорвались с языка сами? Глупо. Инеж положила ладонь ему на плечо и мягко сжала. Мистер Гафа покачал головой:

— Ты не мог знать. И мы понимаем, что Инеж, наверное, уже не надеялась нас увидеть.

Инеж тихонько засмеялась:

— Учитывая, что это Каз привел вас в Кеттердам, ты не прав, папа: он всё прекрасно знал.

Ее родители пораженно уставились на него.

— Но… — неуверенно произнесла миссис Гафа. — Нам сказали, король…

Она замолчала и переглянулась с мужем.

— Услуга от Штурмхонда, да? — в голосе Инеж явственно звучала улыбка, и Каз повернул голову посмотреть на нее.

На ее лице сияла бесконечная благодарность и нежность. Каз снова вернул внимание к ее родителям:

— Нам случилось вместе… работать. В благодарность он обещал исполнить мою просьбу. Я попросил найти вас.

Миссис Гафа вскочила и в следующую секунду уже крепко обнимала его. Каз вздрогнул, всё тело напряглось в ожидании возвращения старого кошмара. Одно дело, когда к нему прикасалась Инеж — он привык к ней, она чувствовалась безопасной — и совсем другое, чужие люди. К счастью, миссис Гафа быстро отстранилась. Каз выдохнул и, когда мистер Гафа схватил его руки, чтобы крепко пожать, он уже был внутренне готов. Вода плеснула на краю сознания, но он сумел ее подавить.

— Спасибо, спасибо тебе огромное! — повторяли они со слезами на глазах.

— Вам не за что меня благодарить, — возразил Каз.

Он не чувствовал себя достойным их благодарности. В конце концов, они еще не знали, во что он втянул их дочь и кем ее сделал.

— Мама, папа, — тихо позвала Инеж, и на их лица тут же вернулось беспокойство.

Конечно, они понимали, что ничего хорошего с их дочерью не могло произойти после того, как ее похитили работорговцы, но явно старались не думать о худших вариантах.

Когда они вернулись на диван, Инеж начала свой рассказ. Она не смотрела на родителей, похоже, боясь их реакции, зато крепко держала Каза за руку. А вот он, наоборот, наблюдал, как на их лицах по мере ее рассказа сменяются разнообразные эмоции. Боль, ужас, гнев, сострадание, чувство вины, бессилие, желание защитить.

— Я уже не та девочка, которую вы знали, — глухо заключила Инеж, по-прежнему не глядя на родителей.

— О, милая, — миссис Гафа тут же оказалась рядом и осторожно взяла ее за подбородок, заставляя посмотреть на себя. — Что бы ни случилось, ты останешься нашей дочерью. Этого ничто не изменит.

— Как и нашей любви, — добавил мистер Гафа, присоединившись к ним.

Облегчение и счастье на лице Инеж стоило всех сокровищ мира. Она отпустила руку Каза впервые с начала разговора и в следующее мгновение уже была в объятиях родителей. Каз шагнул в сторону, давая им пространство и подавив неприятное ощущение, что он здесь лишний.

— Скажи, ты всё еще связана… контрактом? — спросил мистер Гафа, когда все немного успокоились.

Судя по выражению его лица, он уже начал обдумывать способы собрать достаточно средств, чтобы освободить дочь из кабалы. Инеж с дрожащей улыбкой покачала головой:

— Каз оплатил мой контракт.

И снова эти благодарные взгляды. Казу было гораздо привычнее, когда в разные моменты рассказа Инеж они смотрели на него настороженно, осуждающе и даже угрожающее.

Правда, благодарность не помешала мистеру Гафа решительно заявить:

— Мы благодарны тебе, Каз, за всё, что ты сделал для нашей дочери, но ты ведь понимаешь, что ей не место в этом городе. И боюсь, мы не можем дать согласие…

— Папа! — возмутилась Инеж.

Каз покачал головой:

— Совершенно с вами согласен. Инеж вполне могла бы найти кого-то гораздо более достойного.

Она фыркнула, и Каз бросил на нее взгляд украдкой. Выражение искреннего возмущения на ее лице грело сердце.

— Но это ее выбор, — продолжил он. — Я знаю, ей хотелось бы получить ваше благословение, но конечный выбор останется за ней. Слишком долго другие решали, что ей делать, и она заслуживает права самой определять свою жизнь.

Его речь была встречена молчанием. Каз только не мог понять хорошее это молчание или плохое. Инеж зато улыбалась той самой солнечной улыбкой и снова взяла его за руку, гордо вскинув подбородок.

— Знаешь, Виджей, — наконец медленно произнесла миссис Гафа, — мне кажется, Инеж сделала правильный выбор.

— Пожалуй, — неохотно согласился мистер Гафа и одарил Каза пристальным взглядом. — Но нам хотелось бы узнать тебя поближе.

Каз пожал плечами. Естественно.

Знакомство с родителями прошло гораздо лучше, чем он ожидал. А главное, Инеж была счастлива.