Погасшие маяки (гет)

P

— Рэм?

Голос шефа и патрона явно вырвал первого помощника из состояния задумчивой дремы. Тот встрепенулся и принялся озираться по сторонам.

— Извини, Перси, кажется, я отключился.

— Все в порядке? — Между прочим, вопрос не праздный. В их триумвирате практичность и исполнительность воплощала собой Рейчел — когда-то молоденькая секретарша, потом любовница взбирающегося по карьерной лестнице Перси, а с некоторых пор — незаменимый администратор и левая рука Министра. Мозги же и стратегический гений неизменно оставались прерогативой Рэма, и от душевного и физического благополучия серого кардинала зависело слишком многое в делах магической Англии.

— Да, — Рэм протер глаза. — Хотя, знаешь, неуютно как-то. Двадцать лет назад я был вроде бы совсем сопляком, но кое-чего повидал. И думал, что все наконец стало историей — а ведь поди же ты. Сегодня хожу по Хогвартсу и ощущение такое, словно Снейп только-только в окно вылетел.

Спасибо на добром слове, Рэм... Лучше и слов-то не подобрать — у него самого от праздника и от Победы вот такие мурашки по коже бегают. Впрочем, история историей, а ведь им, среди прочего, эту историю еще и творить.

— У меня новости. Хочу, чтобы ты узнал сейчас.

— Слушаю тебя, Перси, — Рэм снова тряхнул головой, собираясь. Министр обернулся — нет ли кого? — и предложил пройтись.

— Я не помню, это ты мне рассказывал про идеи, которые носятся в воздухе?

— Возможно. Что-то случилось?

— Полчаса назад ко мне подошел Малфой и только что не слово в слово повторил твой доклад о средне— и долгосрочных политических рисках.

— Прости? — Рэм нахмурился. Не иначе как тоже вспомнил, что «Малфои нейтральны и политикой не занимаются».

— Сказал, что у нас слишком давно ничего не происходит. Слишком тихо. Слишком спокойно. Вот только тишина эта мертвая — тишина болота или полуночного кладбища. И так же будет еще какое-то время... а потом что-нибудь произойдет, и нас всех смоет к дементорам. А мы даже не поймем, что и в какой момент прозевали.

— Он это серьезно? — Рэм расстегнул воротник мантии и развязал бабочку. И не то чтобы снаружи было слишком душно.

— Он Малфой, Рэм, — ответил Перси. — И не могу сказать, что меня это хоть сколько-то радует. Впрочем, ты знаешь этих торгашей — что, что, а нюх на всевозможные выгоды и неприятности у них работает будь здоров.

— Он сказал что-то конкретное?

— Только то, что свою задницу успеет прикрыть в любом случае — как минимум, разветвленной сетью региональных отделений от Канады до Каира. И плевать ему будет на нас и на все, что тут будет происходить.

Первый помощник фыркнул:

— Это он намекает, что принцип «критикуешь — предлагай, предлагаешь — делай» в его случае не работает. А что-то действительно конкретное?

Перси запнулся. Перед глазами снова замаячил Малфой, спокойным тоном все решившего для себя человека заявивший в лицо Перси, что если первый шаг не сделает он, если задавать настоящую повестку не начнет Министр и его команда — очень скоро разразится буря, которая похоронит их всех. Их — и все, что они делали.

— Визенгамот.

Пауза.

— Что, прости?

— Он сказал, что Министерство может изменить многое, раз уж вся его работа упираются лишь в волю и желание Министра, но столь же многое в своем нынешнем составе похоронит Визенгамот.

— Перевыборы? — Рэм выразительно поднял бровь. Ну да, говорить о выборах было модно в определенных кругах, однако по-настоящему крупный бизнес до сих пор не был склонен проявлять инициативу в этом направлении.

— Похоже на то. Но во имя Мерлина, что изменится... Это же Визенгамот!

— Тогда я не знаю, что и думать, — покачал головой Рэм. И на этот раз Перси был с ним полностью согласен.

Еще какое-то время шли молча. Наконец, Перси осторожно открыл рот и не самым своим уверенным голосом произнес:

— Как думаешь, что ему может быть известно?

Казалось, Рэм ждал этого вопроса. Но до конца не знал, что же именно нужно отвечать.

— О чем?

— О том, что мы думали делать с Визенгамотом.

— Не знаю, Перси. Все наши расчеты упирались в то, что хоть какие-то подвижки в его положении автоматически означают досрочные выборы Министра.

— Вотум доверия мне.

— Вотум доверия любому, кто выйдет с подобной программой. С очевидным подтекстом, что проще провалить и реформу, и реформатора, чем позволить менять настоявшиеся за все эти столетия правила.

— Поэтому если мы хотим, чтобы хоть что-то заработало, проще всего это самое работающее создать, — эхом продолжил Перси. — Верно, мы каждый раз подходили к этому — и останавливались.

Снова замолчали. Но теперь мысли Перси, кажется, начинали принимать нужное направление. Вернее, кое-что еще.

— Нижняя палата, — медленно произнес он. Рэм, казалось, весь обратился в слух. — Нижняя палата со всеми законодательными полномочиями. Визенгамоту оставить внесение поправок, визирование и судебную власть. Ты ведь говорил что-то об этом еще лет семь назад?

— Десять. И мы благополучно задвинули эту идею в те же времена, что и Кингсли. Вместе с Кингсли.

А вот это правда.

— Задвинем и еще раз, если нужно. Вот только...

— Что?

— Нет, ничего, — покачал головой Перси. На мгновение перед глазами встала совсем другая картина — он начинает и доводит реформы до конца, а потом предсказанный Малфоем ужас все-таки падает на них штормовой волной. Обычно в таких случаях виноватыми назначаются именно реформаторы, ну как же, ведь пока они не начали покушаться на святое, все было так хорошо! — Знаешь, Рэм, у меня будет к тебе задание. Я хочу знать, чем занимается Малфой. Вот прямо сейчас. Помимо биржи. Обрати особое внимание на заграничные поездки. И с чем у него сейчас наибольшие сложности внутри Англии, кто мешает ему, кому мешает он.

— Малфоя, пожалуй, закошмаришь, но я понял, о чем ты, — кивнул Рэм.

— Второе. Мне нужен доклад о происходящем на континенте. Задействуй всех, кто у нас есть в Конфедерации. Не надо про ерунду, только самое основное. Не реформирует ли кто-нибудь что-нибудь, не объединяется ли кто с кем. Что происходит на рынках. На транспорте. На коммуникациях. Что там происходит с конфликтами, террористами, сепаратистами и вообще со всем. Что есть такого, о чем не говорят вслух. Будем считать — просто в порядке общего любопытства. И третье.

— Третье? — Рэм повернулся к нему.

— Да. Малфой, конечно, редкостная скотина. И всегда действует в одиночку. И шлейф за его семьей такой, что на выразителя мнения бизнес-сообщества даже его внуки вряд ли потянут. Вот только... — Перси остановился, и Рэм тоже замер в паре шагов от него. — Вот только если в ближайшее время кто угодно — неважно, мои братья, кто-то из Нимбусов, Забини, Паркинсон, Дэнвер, Шеппард, Хаунд или Нотт — если хоть кто угодно еще попытается выйти на меня с подобными мыслями, я хочу узнать об этом немедленно.