Это элементарно, мисс Грейнджер! (гет)

Музыкальное сопровождение: https://www.youtube.com/watch?v=Jdtwg-aNTj0

Серое лондонское утро тоскливо заглядывало в окно комнаты, где два джентльмена дружно молчали у камина. Миссис Хадсон убирала со стола остатки завтрака, знаменитый сыщик пересматривал какие-то бумаги в своей коллекции, а доктор вздыхал, помешивая ложечкой чай.

— Вы совершенно правы, дорогой друг: родину не выбирают, — неожиданно произнёс Холмс.

«Пора бы привыкнуть», — философски подумал Ватсон, пошевелившись в своём кресле, а вслух спросил:

— И как вы на этот раз догадались, о чем я думаю, Холмс? Только не говорите мне, что это элементарно...

— Хм, — сыщик ещё раз перетряхнул коробку с картотекой на букву «Г» и озабоченно вернул её на место, — попробуйте вспомнить, чем вы занимались с утра, и убедитесь, что оно так и есть.

— Хорошо, — кротко ответил доктор, — начнём с того, что сегодня суббота, визитов у меня нет, и заняться совершенно нечем.

— Это вас угнетает, должен заметить.

— Весьма угнетает. На завтрак у нас опять была яичница с беконом и овсянка.

— Полезная и здоровая пища, — продребезжала из своего угла хозяйка.

— Совершенно с вами согласен, миссис Хадсон, но иногда хочется чего-то особенного, экзотического, если хотите...

— Вот с этого момента ход ваших мыслей стал ясен, как небо над Таити. Впрочем, продолжайте, Ватсон.

— С какого такого момента, Холмс?

— С того самого, как вы раздражённо отодвинули от себя тарелку. — Тут Холмс удовлетворённо хмыкнул, очевидно отыскав что-то нужное среди своих бумаг, и с довольным видом уселся в кресло.

— Гм, раз всё так очевидно, то, может, продолжите сами?

— Прошу. Вы подошли к окну и выглянули наружу.

— И что я сказал?

— Ничего. Вы человек крайне сдержанный, и, так как уже вторую неделю моросит дождь, сказать вам по этому поводу совершенно нечего.

— Кроме того, что мы живём в Англии, естественно, — снова подала голос миссис Хадсон.

— Благодарю вас, миссис Хадсон. Будьте любезны, передайте мне «Таймс», который наш дорогой доктор читал за завтраком. Он всё ещё на столе. Спасибо. А вот и ключ к разгадке. — Сыщик открыл газету на развороте. — Вы просматривали список туристических агентств и их предложений.

— И что же? — холодно спросил Ватсон. — Это ещё не доказывает, что я...

— Конечно, не доказывает, — мягко ответил Холмс, — успокойтесь, друг мой Ватсон. Я не подозреваю вас в попытке эмигрировать поближе к хорошей погоде. Но из этого следует, что вам захотелось перемены климата, немного солнца и моря. Разве не так?

— Так, — угрюмо согласился доктор из своего кресла.

— Потом вы закрыли газету и тяжело вздохнули. Это могло означать только одно: цены слишком высоки.

Ватсон отвёл глаза.

— А дальше... вы вернулись в своё любимое кресло и погрузились в философские размышления. Хотите, чтобы я озвучил ход ваших мыслей?

— Не надо, — буркнул Ватсон.

— Ну, а когда вы начали, наконец, насвистывать свой любимый армейский марш, я понял, что Англия победила.

— Н-да, вы остаётесь сыщиком даже в домашнем халате... Как доктор я тоже могу объяснить свою хандру недостатком солнечного света, но настроение от этого не улучшается.

— Тогда прибегнем к крайним мерам, — таинственным шёпотом сказал Холмс и, дождавшись, когда закончившая с уборкой миссис Хадсон выйдет за дверь, бережно протянул Ватсону красивую, украшенную летними цветами открытку. — Собственно, я искал её с того момента, как вы начали вздыхать. Откройте.

Не сводя с Холмса удивлённого взгляда, Ватсон развернул сложенные вместе страницы.

Листок был чист, но вдруг... Комнату наполнило ощущение летнего тепла, запах морского бриза и звуки, напоминающие крики чаек над водой. По стенам побежали солнечные зайчики, а на каминной полке прямо на глазах ошеломлённого доктора расцвёл одинокий кактус.*

— Вы хотели на солнце, Ватсон? Это лучшее, что я могу вам предложить.

— Если бы я верил в волшебство, то сказал бы, что это оно и есть!

— Вы абсолютно правы, мой друг, — мечтательно отозвался сыщик. — Самое настоящее волшебство.

— Но это невозможно! Ущипните меня!

Из кресла Холмса раздался его негромкий лающий смех.

— Больно будет, я вам гарантирую. Лучше взгляните сюда.

Только сейчас Ватсон заметил, что в открытку вложена фотография милой кареглазой девушки. Ему показалось, или она и вправду улыбнулась, помахав ему рукой? Сморгнув, доктор приблизил к себе снимок и медленно прочитал: «Дорогому мистеру Холмсу от благодарной Г. Г.»

— Не помню такую. Старое дело?

— Десять лет.

— Странно, — доктор прикинул что-то в уме. — Мы уже были знакомы, но я о ней ничего не слышал.

— Это Гермиона Грейнджер, одна из лучших учениц Школы чародейства и волшебства «Хогвартс» за последнюю сотню лет.

— Что? — Ватсон неверяще уставился на друга. — Такой школы нет!

— Вы думаете? — довольно усмехнулся Холмс.

Доктор не поленился отыскать на одной из книжных полок каталог британских учебных заведений и внимательно его просмотреть. Никакого Хогвартса, естественно, в перечне не значилось. Но Ватсон слишком привык доверять своему другу, чтобы вот так просто заподозрить его в сумасшествии.

— Докажите! — требовательно сказал он.

— А разве открытка, которую вы держите сейчас в руке, не есть доказательство? И не спешите её закрывать, друг мой: мы ещё не скоро поедем в южные страны, так давайте сполна насладимся летом, а я поведаю вам всю историю. Думаю, что теперь я смело могу это сделать, тем более что Статут о секретности уже ни для кого не секрет.

______________

* Этот кактус Ватсон заботливо, но безрезультатно поливал уже который год в память о своей боевой армейской молодости.

— Ватсон, уже целую неделю в Лондоне нет ни одного трупа!

— Холмс, вы же держите прошлогоднюю «Таймс»!

— А, думаете, в сегодняшней лучше?

Анекдот из интернета

Утро третьего мая 1998 года начиналось вполне спокойно — не потому что Холмс ушёл на покой, а потому что в данный момент он не был слишком занят делами. Но и теперь сыщик был просто не способен обывательски переворачивать газетные листки.

— Какие новости, Ватсон?

Доктор развернул пестревшую заголовками «Таймс».

— Происшествие в лондонском метрополитене. Вчера, второго мая, из-за задержки одного из поездов северного маршрута большинство составов прибыло на место назначения, нарушив привычный график. Машинист поезда № 114-бис утверждает, что около шести утра поезд полностью потерял управление и остановился сам по себе у пересечения северной и западной магистралей. Там состав без видимых причин оставался недвижим около пяти минут, а затем «резко сдвинулся с места и рванул вперёд, словно кто-то оборвал невидимые верёвки», утверждает машинист Джереми Лэйн. Пострадавших нет.

— Халатность, — раздался лаконичный приговор из кресла.

— О финансах. В пятницу из-за нестабильной ситуации в районе Балканского полуострова на лондонской фондовой бирже наблюдалось резкое падение курса ценных бумаг... Удивительно, — прервал себя Ватсон, — я ещё понимаю, как ситуация во Франции может повлиять на состояние рынка в Англии, но события на Балканах...

Холмс пожал плечами.

— Достаточно взрыва на свинцовом руднике, обвала шахты или революции локального масштаба, как поступление золота и нефти на рынок снижается... Большинство людей по-прежнему гибнет за металл, Ватсон.

— Бессмыслица! Как можно доверять свои кровные непонятно кому...

Холмс захохотал.

— Там не вкладывают кровные, мой друг. Или вы хотите рискнуть?

— Нет уж, увольте.

— Тогда берите пример с меня — не засоряйте свою голову тем, что вам никогда не понадобится.

Сделав это решительное заявление, Холмс прикурил трубку и закинул ногу на ногу.

— Женится ли потомок славного рода на девушке из...

— До чего опустилась «Таймс» — сплетни на первой странице...

— Было время, вы внимательно читали эти сплетни, Холмс.

— Только если это имело отношение к клиентам, а в целом о благородной особе газеты должны печатать лишь три раза и в соответствующей колонке.*

— Хорошо, — флегматично согласился Ватсон и продолжил: — Зоопарк на вокзале Кингс-Кросс. Вчера вечером между девятой и десятой платформами наблюдалось странное явление. Работники обратили внимание на массовое скопление пассажиров преимущественно подросткового возраста, перевозящих сов, кошек, хорьков и других мелких домашних животных. Утверждают, что среди них были даже редкие разновидности лягушек и жаб. Впрочем, никто из служащих центрального здания вокзала эту информацию не подтверждает. Остаётся только предположить, что вся эта толпа испарилась в воздухе, так и не достигнув выхода. — Доктор пожал плечами. — Ерунда какая-то.

— Хм, занятная ерунда, Ватсон. — Холмс озадаченно сдвинул брови. — Если бы вам, к примеру, сказали, что во входную дверь вошло десять человек, вы ожидали бы их на выходе?

— Ну, разумеется.

— И я тоже. А тут в людном общественном месте одни работники утверждают, что видели множество подростков одновременно, а другие этот факт полностью отрицают!

— Хм, я как-то сразу не подумал. Странно...

Холмс потянулся к книжной полке, взял оттуда какой-то справочник и умолк. Ватсон ещё немного поразмышлял над странностями мира сего, а потом перевернул страницу.

— Новости провинции. Вчера в местечке Н., северный Йоркшир, зафиксировано землетрясение силой около шести баллов. Оно сопровождалось грозой и резкими порывами ветра. Разбушевавшаяся стихия лишила электроэнергии несколько жилых районов, вырвала с корнем вековые деревья в природном парке и разворотила многотонные камни местной достопримечательности — средневековых руин. Пострадавших не обнаружено. Синоптики отмечают нехарактерную особенность данного природного катаклизма: ураган имел сугубо локальный характер, а всего за пять миль от его эпицентра наблюдалось абсолютно безоблачное небо.

Ватсон закрыл газету.

— О чем задумались, Холмс?

— Не слишком ли много странностей за один день?

— Может быть. Но, с другой стороны, всему можно найти практическое объяснение.

— Всему?

— Конечно. Проблемы лондонского метро — вы сами сказали — халатность. Ураган — это никак не зависит от нас, смертных.

— А подростки с животными на вокзале, я полагаю, приехали к нам с цирком? — скептически протянул Холмс. — Вы великий практик, мой друг.

Ватсон снисходительно улыбнулся.

— Тогда как вы объясните, что землетрясение силой в шесть баллов не оставило за собой каких-либо существенных разрушений и жертв? Такого просто не бывает.

— Я признаю, — согласился Ватсон, — что случай действительно необычный. Хотя...

— Что? — повернулся к нему сыщик.

— Газетная утка!

— А-а, — разочарованно протянул Холмс и снова уткнулся в справочник.

Доктор, пожав плечами, вернулся к чтению. Некоторое время в комнате был слышен только доносящийся с улицы звон трамваев.

— И все-таки, — размышлял вслух сыщик, — некая закономерность тут есть...

— Оставьте, Холмс, вы совершенно не умеете отдыхать.

В этот момент раздался звонок во входную дверь. Краем глаза Ватсон заметил, как его друг выпрямился в своём кресле и торжествующе посмотрел в его сторону.

— К вам пришли, мистер Холмс, — объявила миссис Хадсон, пропуская вперёд девушку лет двадцати. — Проходите, мисс.

— Спасибо.

Посетительница скромно замерла у двери, но её любопытный взгляд скользнул по дымной комнате, по пробиркам и ретортам, заполнивших стол великого сыщика, и, наконец, остановился на нем самом, вежливо стоящем за спинкой любимого кресла.

— Я Шерлок Холмс, а это мой друг и коллега доктор Ватсон. С кем имеем честь?

— Гермиона Грейнджер, сэр, — представилась девушка и, неожиданно улыбнувшись, тихо добавила: — Именно так я себе всё и представляла.

Холмс окинул её цепким взглядом. Выглядела посетительница вполне заурядно и, что было несвойственно его клиентам, уверенно.

— Я полагаю, у вас есть ко мне дело, мисс Грейнджер, — ответил он.

— Конечно, мистер Холмс, — с готовностью отозвалась та.

— Я вас слушаю, — сыщик жестом указал ей на стул.

— Боюсь, что моя история покажется вам абсолютно неправдоподобной...

— Не волнуйтесь, мисс Грейнджер, мой друг — мастер разгадывать неправдоподобные истории, — вступил в разговор Ватсон.

— О, я знаю, что мистер Холмс — великий сыщик, — горячо подхватила клиентка, — я читала все ваши записи о нем и его методе!

— Тогда приступим к делу. Расскажите мне вашу историю с самого начала и постарайтесь...

— …не пропустить ни одной детали. Я понимаю, как это важно, сэр, я приняла меры, чтобы никто не подходил к месту происшествия и не трогал возможных улик! У меня есть некоторые предположения...

— Тогда, как я понимаю, мисс Грейнджер, — нахмурился Холмс, — моя консультация нужна лишь для того, чтобы поставить точку в некоем заключительном аккорде?

Девушка сначала недоуменно уставилась на него, удивлённая холодным тоном, но потом кивнула.

— Вы лучший эксперт, мистер Холмс. У вас почти нет нераскрытых дел, и я уверена, что ваше заключение будет особенно точным.

Ещё не закончив предложение, Гермиона поняла, что слово «почти» она произнесла напрасно. Лицо сыщика приобрело выражение, присущее невозмутимым статуям римских императоров.

— Извините, но, если делом, каким бы интересным оно ни было, уже занимается один детектив, лично я не вижу причины вмешиваться в расследование, — высказался он. — Уверен, вы отлично справитесь сами. Моё почтение, — и сыщик встал, давая понять, что аудиенция окончена.

Посетительница сконфуженно вздохнула, но тем не менее не сдвинулась с места. Плечи её опустились, уверенность куда-то исчезла, и со всем её обликом произошла метаморфоза, подобно преображению клоуна, снявшему свою весёлую маску.

— Простите, мистер Холмс, нам очень нужна ваша помощь, — умоляюще произнесла она. — Вчера на наших глазах погиб один, — тут Гермиона запнулась, — хороший человек. Завтра после полудня должны состояться похороны, но тело исчезло! Никто не знает, что с ним случилось. Если бы вы только согласились отправиться со мной на место происшествия...

На внезапно повзрослевшем лице девушки стали заметны следы, которые накладывают только потери и боль.

— С этого нужно было начинать, мисс Грейнджер, — смягчился сыщик. — Кем вам приходился этот человек?

— Он был нашим школьным учителем, сэр. Профессор Северус Снейп.

— Вы говорите, он погиб?

— Его убили, сэр.

— Вот как. — Холмс поудобнее устроился в кресле, сложил вместе длинные пальцы и сосредоточился. — А мотивы убийства и как оно произошло, вам известно?

— Да, мистер Холмс.

— Что ж, это весьма упрощает задачу. Тогда расскажите мне всё, что знаете, с самого начала.

— В том-то и дело, что... Словом, я боюсь, мой рассказ займёт много времени.

— Нет настолько длинного рассказа, суть которого нельзя было бы изложить за пять минут. Начинайте, мисс Грейнджер.

Девушка сосредоточилась. Только сейчас она полностью осознала, какую сложную задачу ей предстоит решить. Не так просто заставить этих двух джентльменов поверить в то, что взрослые люди обычно считают сказкой. Нужны доказательства. Случайно её взгляд упал на передовицу «Таймс» в руках доктора, тактично загородившегося утренней газетой.

— Вы уже читали сегодняшние новости, мистер Холмс?

— Какие именно? — уточнил тот, и в его голосе Ватсон безошибочно признал заинтересованные нотки.

— Например, о происшествии на вокзале Кингс-Кросс и... — Тут газета медленно вылетела из рук доктора и поплыла через комнату. — Прошу прощения, мистер Ватсон, мне отсюда плохо видно...

Краем глаза отметив потрясённые лица слушателей, Гермиона пробежала глазами передовицу.

— Ещё вот это сообщение о землетрясении в Йоркширском графстве и, вероятно, о странной остановке поезда в метрополитене.

— Да, мы как раз размышляли о некоторых особенностях этих происшествий. Но какое отношение это имеет к нашей беседе?

— Самое прямое, сэр. Во всех них есть нечто общее.

— Я заметил.

— Вот как, Холмс, — удивился Ватсон.

— Я как раз собирался поговорить об этом, когда позвонили в дверь. Но теперь хотелось бы услышать объяснение мисс Грейнджер.

— Все они — результат одного и того же события.

— И что это за событие?

Гермиона набрала в лёгкие воздух, как перед погружением, и произнесла:

— Вчера, второго мая, состоялась битва волшебников магической Британии.

___________________________________________________________

*О порядочной леди в газетах упоминается лишь по поводу дня рождения, свадьбы и похорон.

— Что вы думаете об этом деле, Ватсон?

— Запутанная история...

Артур Конан Дойл, «Собака Баскервилей»

— Вчера, второго мая 1998 года, состоялась битва волшебников магической Британии.

Прошло не больше трёх секунд, а Ватсон уже прикинул диагноз и степень заболевания.

— Какой, простите, Британии?

— Магической.

— А какую именно часть Британии мы называем магической? — вкрадчиво поинтересовался он.

— Ту, в которой живут волшебники и волшебницы, разумеется.

— Но такой Британии нет на карте.

— Консервативной Британии тоже нет на карте, равно как и лейбористкой, — возразила Гермиона, — но все знают, что такая Британия есть.

— Тогда почему никто не знает о магической?

— Большинство не знает, мистер Ватсон, потому что мы соблюдаем Статут секретности, принятый ещё в 1689 году.

При этих словах доктор поднялся с места и натянул улыбку радушного хозяина.

— Мисс Грейнджер, могу я предложить вам чаю?

— Спасибо. Я бы выпила стакан воды.

— Холмс, — зашептал Ватсон, наполняя бокал, — очевидно, девушка перенесла серьёзную душевную травму...

Но сыщик никак не отреагировал на его знаки.

— Так кому же известно о существовании магической Британии? — продолжил расспросы он.

— О существовании магического сообщества известно Её Величеству, премьер-министру, а также членам семей волшебников, даже если они сами обычные люди, — чётко, словно на уроке, отрапортовала Гермиона.

— И, конечно, все они подписывают соглашение о неразглашении?

— Нет, они сами предпочитают не говорить на эту тему. Статут секретности не позволяет мне колдовать при посторонних, а без доказательств кто же поверит, что я волшебница? Тем не менее, это чистая правда.

— Значит, я должен предположить, что продолговатый предмет в левом внутреннем кармане вашего пиджака — не что иное, как волшебная палочка?

— Совершенно верно, сэр. — Девушка достала палочку с изогнутой рукояткой. — Как вы догадались?

— Вы несколько раз непроизвольно протягивали к ней руку, совсем как Ватсон, когда хочет убедиться, на месте ли его револьвер. Справа борт вашей одежды слегка сгибается, а вот слева остаётся прямым. Так бывает, когда за краем подкладки находится что-то твёрдое. Сначала я подумал, что это свёрнутый в трубочку пергамент, но потом заметил, как под тканью выделяется косой изгиб. А раз вы утверждаете, что собираетесь стать дипломированной колдуньей, то я предположил...

— ...что это должна быть волшебная палочка, — закончила Гермиона.

— И логическое объяснение тому, как «Таймс» оказался у вас в руках. До этого я не замечал, чтобы газеты летали по комнате сами по себе. Вы позволите?

Гермиона без колебаний передала сыщику артефакт, и он склонился над ним со своей неизменной лупой.

Зато невозмутимость Ватсона как рукой сняло.

— Логическое объяснение? О чем вообще идёт речь? — он переводил ошарашенный взгляд с одного собеседника на другого. — Я, конечно, привык к разного рода странностям, но это уже чересчур. — Его губы тронула снисходительная улыбка. — Волшебники, извините, бывают только в сказках.

— Я тоже так думала, мистер Ватсон, пока не настало время идти в среднюю школу. Вы читали статью о пассажирах с животными на Кингс-Кросс? Если вам интересно, что произошло на самом деле...

— Мы слушаем, мисс Грейнджер, — не поднимая головы от предмета в его руках, отозвался Холмс.

— Вчера вечером был сделан внеочередной рейс «Хогвартс-экспресса». Во время сражения замок сильно пострадал, и студентов срочно эвакуировали домой. «Хогвартс» — это зачарованный от посторонних глаз замок, в котором находится британская школа волшебства. Несколько раз в году с платформы 9 ¾ туда отправляется поезд. Обычно такие передвижения происходят под контролем Министерства магии. Используются специальные чары, чтобы никто из магглов, то есть неволшебников, не обращал на нас внимания. Но вчера в Министерстве такое творилось, что о чарах попросту забыли. И вот результат, — девушка виновато развела руками.

— А животные? — спросил Холмс, не поднимая головы.

— А животные принадлежат студентам. Почти каждый имеет своего питомца.

— Даже сов?

— Особенно сов, — кивнула Гермиона, — они доставляют почту.

Ватсон уставился на Холмса. Не может быть, чтобы тот вёл подобный разговор всерьёз!

— Совы доставляют почту? — переспросил он.

— Что же здесь странного, Ватсон? Раз есть голубиная почта, то почему бы не быть и совиной? Меня больше интересует землетрясение в Йоркшире: шесть баллов — и никаких серьёзных последствий! Мисс Грейнджер, как вы это объясняете?

— В сражении участвовали великаны. Думаю, именно их шаги ощутили магглы, но увидеть последствия они не смогли, ведь замок скрыт чарами невидимости.

— Помилуйте! — тут доктор окончательно вышел из себя. — Я не маленький ребёнок, чтобы верить в сказки, а мой друг не занимается изучением аномальных явлений! Платформа 9 ¾? Кто видел такую? А великаны?! Вы ещё скажите, что на свете существуют единороги, оборотни и злые колдуньи, которые летают на метле! Всё это выглядит издевательством, и никак иначе!

В отличие от Ватсона, Холмс выглядел абсолютно спокойным. Сейчас он чем-то напомнил Гермионе Олливандера: такой же цепкий, внимательный взгляд, так же поворачивает в руках палочку, то приближая, то отдаляя её от себя. Он даже сделал взмах рукой, словно проверяя её на прочность. Только палочка никак не отреагировала на его движения, а вместо благоговения в глазах сыщика мелькал исключительно профессиональный интерес.

Наконец, он протянул назад Гермионе её вещь и замер, словно в ожидании. Гермиона абсолютно правильно поняла его взгляд.

— Знаете, мистер Ватсон, — решительно ответила девушка, сжимая в руках артефакт, — мои родители врачи, как и вы. Они с детства внушали мне, что, если я не буду чистить зубы, на них появится кариес, потому что ничего не происходит без причины. И всё же однажды им пришлось поверить в чудеса. Такое доказательство вас устроит?

С этими словами она встала с места и медленно обвела комнату взмахом волшебной палочки. Повинуясь её желанию, в окнах засверкали стекла, портьеры разгладились, посвежели и легли аккуратными складками, дырки от стрельбы на обоях исчезли сами собой, перестала клониться влево картина над камином, и в целом комната приобрела более ухоженный вид. В довершение волшебница трансфигурировала свой стул в изящное кресло с мягкой спинкой и уселась в него, наслаждаясь произведённым эффектом.

— Что это было? — слабым голосом спросил доктор, указывая на изменившийся до неузнаваемости стул.

— Трансфигурация, сэр. Изменение предмета из одной формы в другую.

— И этому вас у-учат в школе?

— Да. Я мысленно представляю себе желаемый предмет, а палочка помогает сконцентрировать магию и направить в нужное русло, как электричество по проводам.

Ватсон без слов полез в карман за платком, а Холмс со смесью недоверия и восторга на лице наблюдал, как девушка прячет волшебную палочку.

— Поразительно... всего лишь кусок дерева, — пробормотал Холмс. — А если я попробую сделать то же самое, она подействует?

— К сожалению, нет. Палочка творит магию, только если вы настоящий волшебник или волшебница.

Гермионе показалось, или великий сыщик вздохнул?

— А как же Статут секретности? Разве вы не говорили, что запрещено колдовать в присутствии?..

— Правильно, но в особых случаях можно. Сейчас именно такой случай.

— А что ещё можно ею сделать?

— Очень многое, например, двигать предметы, зажигать свет. — Гермиона сопровождала слова действиями. — Заколдовать нужную вещь так, чтобы она работала или выглядела, как вы хотите. Есть боевые заклинания, которые могут серьёзно покалечить человека, а есть и защитные.

— А без палочки вы ничего не можете сделать? — с некоторой надеждой переспросил Ватсон.

— Кое-что — могу, — охладила его Гермиона, — есть целые разделы магии, где она мало используется. Зельеварение и предсказания, например. По закону, волшебник имеет право купить себе палочку в одиннадцать лет — перед поступлением в школу — и с тех пор с ней не расстаётся. Мистер Олливандер, мастер волшебных палочек, говорит, что палочка сама выбирает хозяина согласно его характеру и способностям.

— А если она сломается? Или такого не бывает?

— Бывает, — вздохнула Гермиона. — Волшебную палочку можно сломать, потерять или, наоборот, выиграть в поединке. Но, в любом случае, проходит время, пока привыкнешь к новой. Например, что вы скажете о моей палочке, мистер Холмс?

— Прежде всего, я сомневаюсь, что она ваша, хотя, несомненно, принадлежит вам, — ответил он.

— Вы, наверно, заметили, что мне не очень удобно её держать?

— И это тоже. Я предполагаю, что ею владела женщина немного выше вас ростом, решительная и смелая, в прошлом элегантная, но на данный момент явно пренебрегающая своей внешностью. Скорее всего, у неё недобрый характер, как у тех злых колдуний, которыми пугают детей. Я предположил, что вы выиграли палочку как оружие в бою, поэтому сказал, что она не ваша, но принадлежит вам по праву.

— О! — только и вымолвила Гермиона. Одно дело читать рассказы о Холмсе, а другое — испытать его метод на себе.

Видя, что слушатели ждут объяснений, Холмс продолжил:

— Я могу опираться только на то, что вижу, мисс Грейнджер. Эта палочка сделана из грецкого ореха, причём взят целый брусок — очевидно, нарост у самого корня дерева. Такая древесина очень ценится в оружейном деле как прочный, но гибкий материал. Да и сама палочка по форме напоминает револьвер. Отсюда из ваших же слов следует вывод, что, если палочка сама выбирает хозяина, характеры у них будут похожи. Посмотрите на место, где рукоятка переходит в острие. Видите небольшую потёртость? Эту палочку часто носили за поясом, и от постоянного трения на дереве остался след. В старину так носили холодное оружие, чтобы всегда иметь его под рукой. А люди, часто пускающие в ход оружие, как правило, решительны и смелы.

— Хорошо, допустим, но как вы догадались, что это была женщина? — допытывалась Гермиона.

— Это элементарно, мисс Грейнджер. Будьте добры, возьмите палочку в руки.

Гермиона исполнила его просьбу.

— Обратите внимание, что немного выше того места, где лежит ваш указательный палец, есть тонкая глубокая насечка. Видите?

— Вижу, — присмотрелась Гермиона.

— Как вы думаете, что это?

— Это руны, хотя, погодите... нет, это царапина!

— Я тоже так думаю. Эта царапина появилась гораздо позднее, чем были начертаны руны, что видно по цвету дерева. Так как палочка весьма специфической формы, держать её удобно лишь в одной позиции, и я предположил, что это след от длинного жёсткого ногтя, который всегда упирался в одно и то же место. Хозяйка палочки носила маникюр, — тут Гермиона, смутившись, спрятала свои неухоженные ногти, — и, судя по тому же следу, она была выше вас ростом. Кроме этой царапины есть и другие — на обратной стороне рукояти, оставленные, предположительно, ногтями этой же дамы. Но ногти с аккуратным маникюром не оставляют таких зазубрин, следовательно, дама перестала следить за собой, хотя все ещё носит длинные ногти по привычке.

— Всё правильно, мистер Холмс. — Девушка восхищённо посмотрела на сыщика. — А почему вы решили, что хозяйка палочки была злой волшебницей?

— В противоположность вам, мисс Грейнджер, — слегка улыбнулся Холмс. — Кроме того, мне показалось, что вам не очень нравится эта палочка, не так ли?

— Так, мистер Холмс, терпеть её не могу! — подтвердила Гермиона. — Она принадлежала тёмной волшебнице Беллатрисе Лестрейндж, с помощью этого оружия она пытала и убивала. Три недели назад мы с друзьями попали в плен, где у меня отобрали собственную палочку. Позже ребята обезоружили Беллатрису, нам удалось бежать, но взять новую мне было негде. Эта палочка меня плохо слушается, и я жду не дождусь, когда мистер Олливандер сделает мне другую...

В комнате воцарилось молчание. Гермиона ждала. Она нисколько не жалела, что потратила время на объяснения и что вообще пришла сюда. Пусть Рон пожимает плечами сколько хочет, пусть даже МакГонагалл ругается по поводу магглов в школе, но главное сейчас — успокоить Гарри! А Гарри важно знать, что для розысков Снейпа он сделал всё, что мог. Лишь бы они снова не опоздали... Видимо, на лице девушки отразились её внутренние эмоции, потому что сыщик, наконец, нарушил молчание.

— Итак, что мы имеем, — подытожил Холмс. — В нашей с Ватсоном гостиной сидит клиентка, которая утверждает, что живёт в параллельном мире, где существуют добрые и злые волшебники и каждый владеет волшебной палочкой не хуже, чем мы — суповой ложкой. Более того, ей удаётся убедить нас в том, что всё это не выдумки!

С этими словами Холмс поднялся с места и прошёлся по комнате, сделав несколько шагов от окна к камину и обратно. Наконец, он принял решение и остановился, глядя Гермионе в лицо.

— Но, мисс Грейнджер, после такого рассказа я действительно сомневаюсь, что смогу чем-то помочь. Посудите сами: мои возможности, по сравнению с вашими, сильно ограничены. Магия плохо сочетается с криминалистикой. Вы без труда можете заставить следы исчезнуть, улики — испариться или поменять форму и так далее. Как я могу быть уверен в результате своих наблюдений, ступая по такой зыбкой почве? Обидно это признавать, но... Боюсь, от моего метода будет мало толку.

— Только что вы доказали обратное! Поверьте, маги не так сильно отличаются от обычных людей, — принялась убеждать волшебница. — Тем более сейчас речь идёт лишь о том, чтобы обследовать хижину, где произошло убийство. Мы определили, что с момента происшествия в ней никто не колдовал, следовательно, следы остались! Я сама пробовала их отыскать и... в конце концов вспомнила о вас! Метод дедукции и индуктивный метод стали широко известны благодаря вам, а я не настолько наблюдательна, чтобы применить их так же успешно. Помогите нам, мистер Холмс...

— Тогда, мисс Грейнджер, мне необходимо услышать ещё кое-какие подробности.

— Конечно! Я расскажу вам всё, что потребуется.

— Начните с того, где именно находится магическая Британия? Её нет на карте, как справедливо заметил Ватсон, а идти туда не знаю куда...

— Магическая Британия находится внутри обычной, если можно так сказать. Когда-то давно, ещё до принятия Статута о секретности, маги и магглы — то есть неволшебники — жили вместе, а потом маги стали прятать свои жилища. Чисто магических поселений в Англии очень мало, и они защищены чарами невидимости, поэтому всё, что видят магглы, например, рядом с нашей школой, — это древние развалины и табличку: «Осторожно, вход воспрещён». Некоторые волшебники живут в поместьях, укрытых древними чарами. Такое поместье может стоять на пустыре рядом с вашим домом, замаскированное под трансформаторную будку высокого напряжения, а вы ничего не заметите.

Ватсон обескуражено посмотрел на Холмса и с расстановкой спросил:

— И много ли таких мест в Лондоне?

— Лично я знаю только один дом — это очень старинный особняк, построенный несколько сотен лет назад. В целом, волшебники предпочитают селиться в менее людных местах.

— Понятно, мисс Грейнджер, мы имеем что-то вроде государства в государстве, словно католический Ватикан.

— Можно сказать и так. По сравнению с магглами, магов очень мало, и в политические дела они не вмешиваются; но я читала, что когда-то раньше маги приносили Англии большую пользу. Например, волшебники служили советниками при королевском дворе, помогали заключать полезные сделки, врачевали и даже воевали. Но это время закончилось вместе с Декларацией прав 1689 года и фактическим началом конституционной монархии. Волшебный мир решил, что безопаснее будет просто исчезнуть.

— Вы словно цитируете из школьного учебника, — заметил Ватсон.

— Ещё на первом курсе мы писали эссе по истории магии, так что я эту тему прекрасно помню, — тут Гермиона сделала глоток воды и перевела дыхание. — Уйдя в подполье, волшебники пытались сохранить свои традиции и создавали семьи, в которых оба супруга были волшебниками. Нашлись и такие, которые считали, что иначе магические ритуалы утратят свою силу или что-то в этом роде. Но волшебников всегда было мало, так что в итоге у нас есть чистокровные с родословной не хуже, чем у Габсбургов, полукровки — те, у кого только один из родителей владеет магией, и полностью магглорождённые — такие, как я.

— Дайте угадаю: чистокровные, конечно же, стоят на верхней ступеньке социальной лестницы.

— Они так считают, мистер Холмс.

— Понятно, следующий вопрос: что это была за битва, отголоски которой просочились в «Таймс»?

— Двадцать лет назад в волшебном мире началась война. Темные волшебники решили захватить власть, чтобы заставить всех остальных жить по своим правилам. Так уж получилось, что большинство из них — чистокровные, и они посчитали, что есть вещи ценнее, чем человеческая жизнь. Их предводителем был Волан-де-Морт; считалось, что он владел тайной бессмертия. Его последователи назвали себя Пожирателями Смерти и использовали заклятия, которые считаются непростительными, потому что причиняют мучения и смерть. По закону, за их применение грозит заключение в Азкабане — волшебной тюрьме, но Пожиратели запугивали народ и постепенно занимали ключевые позиции в Министерстве магии, меняя политику. Таких, как я, они и вовсе за людей не считали. Вот, посмотрите.

С этими словами Гермиона закатала рукав пиджака, и на её руке, чуть выше кисти, стал виден воспалённый шрам, складывающийся в слово «грязнокровка». При виде уродливой отметины, явно оставленной холодным оружием, брови у слушателей сошлись на переносице.

— Что означает это слово?

— Оно означает, что, раз мои родители не волшебники, моя кровь не чиста. По мнению некоторых чистокровных, я не могу быть достойна того же, что и они, даже если я более сильная волшебница.

— Но это же... это же чушь какая-то! Пережиток средневековья! — ужаснулся Ватсон.

Гермиона только обречённо пожала плечами.

— Бывший директор нашей школы Альбус Дамблдор собрал всех волшебников, желающих сражаться, в организации под названием Орден Феникса, и они вступили в борьбу. Долгое время перевес был на стороне Волан-де-Морта, и вдруг однажды он просто исчез. В ночь на Хэллоуин он отправился в дом к Поттерам — волшебникам, воевавшим на светлой стороне, чтобы убить их сына, который, согласно пророчеству, мог в будущем его победить. Никто тогда не понял, что произошло: родители Гарри погибли, а его самого стали считать победителем и национальным героем.

— Вы говорите стали считать, а сами не согласны? — заметил сыщик.

— Нет, что вы, я согласна! Просто Гарри тогда был совсем маленьким, всего лишь годовалым ребёнком! Он выжил благодаря жертве своей мамы, и сам терпеть не может, когда его называют героем за то, чего он не совершал. Но он герой, самый настоящий! Он остановил Волан-де-Морта семнадцать лет назад, а вчера сделал это снова! Для меня он всегда был героем...

— Продолжайте, мисс Грейнджер, — произнёс Холмс, видя, что девушка остановилась.

— С того времени прошло семнадцать лет. Два года назад Волан-де-Морту удалось возродиться, но директор Дамблдор разгадал секрет его бессмертия. Оказалось, что тёмный волшебник наделил семь предметов магической способностью сохранять его душу. Их было очень трудно найти. Кроме Дамблдора, тайну знали только мы трое: Гарри, Рон и я. Мы дружили с первого курса. Обезвреживая один из этих предметов, Дамблдор попал под смертельное проклятие, и после его смерти Волан-де-Морту всё-таки удалось захватить власть в Министерстве. Но многие не сдавались. Мы с друзьями скрывались, пока не нашли и не обезвредили всё, что делало его неуязвимым. Последний такой предмет находился в школе, и нам пришлось отправиться туда. Волан-де-Морту было предсказано, что он погибнет именно от руки Гарри Поттера, и поэтому он следил за нами, а узнав, что мы в Хогвартсе, напал на замок. Тогда и произошла решающая битва. Много прекрасных людей погибло, пока, наконец, Гарри не удалось победить и спасти нас всех! Мне до сих пор не верится, что всё закончилось!

— Добро всегда побеждает, в конце концов, — серьёзно заметил Холмс.

— Да, — тихо ответил Гермиона, — иначе меня бы здесь не было.

— А какую роль во всем, что вы нам рассказали, играл ваш погибший учитель?

— На момент, когда мы пробрались в замок, профессор Снейп занимал пост директора школы. Кроме того, он был шпионом Ордена Феникса среди Пожирателей.

— Вот как? — поднял брови Холмс. — И он сражался вместе с вами?

— Нет, сэр. Он был убит Волан-де-Мортом перед самой битвой. Мы сами видели, как его... как он... — на её лице невольно отразился охвативший её ужас, — и ничем не смогли помочь...

Доктор и сыщик сочувственно переглянулись.

— Мисс Грейнджер, я понимаю, что вам нелегко говорить об этом, но, если вы действительно рассчитываете на мою помощь, я должен знать все детали.

— Я понимаю, сэр.

— Вы расскажете нам, как именно погиб профессор Снейп?

Гермиона постаралась взять себя в руки.

— Его убила огромная змея!

— Кто ещё, кроме вас, это видел?

— Мои друзья: Гарри и Рон. Мы все дружим с первого курса, я, кажется, уже говорила...

— Гарри — этот тот самый ваш национальный герой?

— Да, сэр, — Гермиона сосредоточилась, мысленно отбирая ту информацию, которую сыщику необходимо было знать. — Перед самой битвой профессор Снейп покинул замок и отправился к Волан-де-Морту, который ждал удобного момента для нападения в соседней деревушке Хогсмид.

— Зачем он это сделал? Разве его роль шпиона не отпала в связи с началом битвы?

— Я не знаю, сэр. Возможно, он хотел знать, что собирается делать Волан-де-Морт... В Хогсмиде есть заброшенный дом, его называют Визжащей Хижиной. Мы пробрались в этот дом через потайной ход как раз тогда, когда Волан-де-Морт приказал Малфою привести к нему профессора Снейпа. Мы прятались в самом тоннеле. В доме два этажа, на первом только одна комната и прихожая с лестницей наверх. Ход кончается прямо под лестницей.

— Кто ещё был в хижине?

— Только змея, Нагайна. Она плыла по воздуху в зачарованной сфере, как в мыльном пузыре, — постаралась объяснить девушка. — А Малфой больше не возвращался.

— Волан-де-Морт всегда держал змею в такой сфере?

— Нет, обычно она ползала следом за хозяином, но Волан-де-Морт догадался, что мы ищем осколки его души, а змея была одним из них. Так что Нагайна была под особой охраной. Потом Волан-де-Морт сказал профессору, что тот был хорошим слугой, но сейчас ему полезней будет его смерть, — мрачная ирония в голосе Гермионы давала понять, что она думает о такой награде за верную службу.

— Волан-де-Морт узнал об истинной роли Снейпа?

— Нет! Он убил его лишь для того, чтобы стать полноправным хозяином самой могущественной палочки на свете. Эта палочка уже находилась у Волан-де-Морта, но плохо его слушалась, потому что не принадлежала ему по праву.

— Неужели так необходимо убить, чтобы стать хозяином по праву? — потрясённо спросил Ватсон.

— Конечно нет, доктор, но это же Волан-де-Морт! Он не считался с другими людьми, желая лишь достичь своей цели. Поэтому он приказал змее убить...

— То есть, как это — п-приказал? — заикаясь, выговорил доктор.

— Как собаке, мистер Ватсон, — девушка смотрела куда-то в сторону, сдерживая слезы. — Волан-де-Морт умел говорить со змеями.

Холмс и Ватсон в ужасе переглянулись.

— Итак, змея атаковала, — Холмс хотел представить себе всю картину. — Профессор Снейп защищался?

— Нет, сэр. За несколько секунд до того Волан-де-Морт обездвижил его заклинанием, профессор был все равно что связан.

— Вы сами видели всё это? — доктор непроизвольно вцепился в подлокотники кресла. — И ничем не помогли? Вас же было трое!

— Но мы не могли, это выдало бы Гарри! И в тот момент наша жертва была бы бесполезна. Эта змея словно носила бронежилет! Её нельзя было убить заклинанием, даже смертельным! Однажды она уже атаковала нас, и мы еле унесли ноги... — Гермиона сделала глубокий вдох, словно опять переживая те ужасные минуты, когда тишину хижины нарушали лишь глухие удары и хрип. — Когда все было кончено, Волан-де-Морт ушёл, а мы выбрались из укрытия. Профессор Снейп лежал на полу под окном; змея прокусила ему шею чуть левее центральной артерии. Из раны ручьём текла кровь, — девушку передёрнуло от этих воспоминаний. — Гарри пробовал помочь, но профессор... Одним словом, он вложил последние силы, чтобы передать свои воспоминания и сказать, что с ними делать.

— Я не совсем понимаю, что значит передать воспоминания, но мы можем пока этот пункт пропустить. Профессор сообщил вам нечто важное?

— Очень. Это были бесценные сведения, — подтвердила Гермиона, в то же время давая понять, что не хочет вдаваться в подробности.

— Что ж, — не стал настаивать Холмс, — пойдём дальше. Что это была за змея, мисс Грейнджер? Обычно змеи душат жертву или убивают ядом, а вы говорите о ране совсем другого рода...

— Это какой-то магический вид: Нагайна похожа на огромного питона, но с длинными клыками. Два года назад она напала на мистера Уизли, отца Рона, и он долго лежал в госпитале, пока доктора искали средство, чтобы остановить кровотечение.

— Хм, странный яд, — заинтересовался Холмс, — он не убивает мгновенно...

— Это правда; когда я спрашивала родителей, они предположили, что на зубах этой змеи есть вещество, препятствующее сворачиванию крови. Из горла профессора кровь текла не переставая, а мы не могли доставить его в госпиталь. Профессор произнёс всего пару слов — и всё...

— Вы удостоверились в его смерти? — спросил Ватсон.

— С чисто медицинской точки зрения — нет, доктор. У нас просто не было времени.

— Что случилось потом?

— Мы вернулись в замок тем же путём, которым пришли, а Снейп так и остался лежать на полу... Мы были уверены, что он мёртв. Утром профессор МакГонагалл — она теперь директор вместо Снейпа — сказала, что ещё вчера вечером тело должны были перенести в замок, но в Хижине его не нашли.

Холмс задумался.

— А не мог ли кто-нибудь перенести тело до того? Например, его родные? — предположил Ватсон.

— У профессора Снейпа нет родных. Точнее, я про них никогда не слышала.

— Ну, а допустим, что кто-то пришёл раньше вас, и...

— В лазарете его нет, там, где лежат остальные погибшие — тоже. Мы даже проверили в могиле для врагов, — проговорила Гермиона, отведя взгляд в сторону.

— Вы говорите, что тогда были уверены в смерти профессора, — Холмс пристально посмотрел на Гермиону, — а сейчас сомневаетесь?

— Вот в этом-то всё и дело! — тут девушка понизила голос. — Сейчас я не до конца уверена. Я долго думала, сэр; профессор Снейп был очень умным и проницательным человеком. Он наверняка знал, что его захотят убить! Он даже мог догадаться, как это произойдёт, понимаете? А значит, мог и подготовиться. Вот вы, мистер Холмс, смогли бы приготовить противоядие, если бы у вас был образец яда?

Ватсон поёжился и бросил непроизвольный взгляд на стоящие на столе реторты.

— Теоретически — да, мисс Грейнджер. А ваш профессор занимался химией?

— Не просто занимался — он был очень талантливым мастером! В школе он преподавал зельеварение. Этот предмет можно сравнить с химией и фармацевтикой. Профессор знал, что Волан-де-Морт часто использует змею для убийства. Как его доверенное лицо он мог получить образец её яда, поэтому, когда я не увидела тела там, где мы его оставили, подумала, что есть маленький шанс... И ещё одно, сэр.

Гермиона достала из кармана свою знаменитую сумочку и выудила из неё крошечный флакончик. При этом внутри что-то подозрительно громыхнуло, заставив доктора очередной раз подскочить на месте.

— Сегодня утром я нашла вот это. Флакон лежал в кустах у входа в хижину, словно кто-то использовал его и выбросил. Можете открыть, это безопасно.

Аккуратно откупорив крышку, Холмс принюхался и передал флакон Ватсону.

— Не пойму, что такое, но бьёт по носу не хуже нашатыря! — вынес вердикт доктор.

— Это бодрящее зелье. Оно не может спасти жизнь, но привести человека в сознание может.

— Вы думаете, что это принадлежало профессору Снейпу?

— Нет, не думаю, потому что он использовал для зелий флаконы другой формы, но кто-то же бросил его там!

Холмс ненадолго задумался.

— Допустим, ваш учитель остался жив. Разве не мог он переместиться оттуда каким-либо... гм... особым способом?

— Только не в том состоянии, сэр! Чтобы трансгрессировать, нужно очень чётко представить себе нужное место и сконцентрироваться, — тут она повернулась к Ватсону. — Может ли это сделать раненый и уже потерявший около двух литров крови человек?

— Нет, это невозможно, — ответил доктор.

— Вот видите!

— И вы точно уверены, что в Хижине больше не колдовали?

— Это определила профессор МакГонагалл, а она очень сильная волшебница. Если профессор покинул хижину, то он сделал это обычным, не волшебным способом. У меня есть ещё кое-какие догадки, но про них лучше рассказать на месте. Если вы побываете там, мистер Холмс, то наверняка увидите больше, чем я. Нам очень важно понять, что произошло, потому что, если каким-то чудом профессор остался жив, ему нужна помощь, а я боюсь, что... — Гермиона замолкла, теребя край рукава.

— Договаривайте, мисс Грейнджер.

— Он оказался между двух огней, мистер Холмс! С одной стороны, Пожиратели. Теперь они знают, что Снейп был шпионом, могут отомстить, а с другой... Мы сами поняли истинную роль профессора Снейпа только вчера, после его смерти. Понимаете, именно он выпустил смертельное проклятие в директора Дамблдора. Директор был смертельно болен, и профессор убил его по его же просьбе, чтобы обеспечить себе доверие Волан-де-Морта. Но мы-то этого не знали и считали его предателем и убийцей... — Гермиона вздохнула и понурила голову.

Несколько минут тишину в комнате прерывало лишь тиканье маятника. Два джентльмена молчали, но это молчание было красноречивее слов. За каких-то полчаса их привычный мир перевернулся с ног на голову.

— Я-то думал, что после девонширского приключения меня ничем не удивишь, — наконец сказал Ватсон. — А какое объяснение, друг мой, вы нашли всем тем странностям, напечатанным сегодня в «Таймс»? — в голосе Ватсона прозвучала тайная надежда, что сейчас его друг даст простое, обыденное объяснение всему этому волшебству, и они дружно посмеются.

— Не объяснение — я говорил лишь о том, что все они имеют нечто общее. Северные линии.

— Что? — не понял доктор.

— Все происшествия в метро и на вокзале так или иначе связаны с северными железнодорожными путями, а Йоркшир находится на нашей северной границе с Шотландией. Стало быть, поезд остановили, потому что кому-то понадобилось, чтобы именно в этот момент северная ветка была свободна. Косвенно это подтверждает всё, что рассказала мисс Грейнджер.

Ватсон вздохнул.

— Не примите на личный счёт, мисс Грейнджер, я верю вам, но тем не менее существование магической Британии мне всё ещё представляется сомнительным.

— У вас есть возможность убедиться, доктор. Поверьте, она выпадает не каждому.

— Одно только это стоит путешествия в Йоркшир. — Холмс встал, и по его решительному выражению лица Ватсон понял, что решение принято. — Как мы доберёмся, мисс Грейнджер? Поездом — это достаточно долго.

— Мы не поедем поездом, я вас перемещу, — сразу оживилась Гермиона.

— То есть как, на метле? — выдавил из себя Ватсон, вспомнив иллюстрации к детским сказкам.

— Нет, мы трансгрессируем, или, иначе, аппарируем.

— А как это выглядит?

— Очень просто: я возьму вас за руку, и раз — мы уже на месте. Но если вы, сэр, предпочитаете на метле, — лукаво улыбнулась девушка, — то у волшебников очень распространён и этот вид транспорта.

Несмотря на всю серьёзность ситуации, вид у доктора в этот момент был комичный.

— Ватсон, — Холмс посмотрел на друга, — Ватсон, на этот раз я действительно не знаю, что нас ждёт...

— Холмс! Как вы могли подумать, что я останусь в стороне! Мисс Грейнджер, прошу вас не совершать никаких перемещений без меня! Я не могу отпустить Холмса одного в неизвестность!

— Конечно, доктор Ватсон. Но уверяю, что сейчас у нас не более опасно, чем на Трафальгарской площади.

Оба джентльмена собрались со скоростью, достойной холостяков. На часах только что пробило полдень.

— Нужно предупредить миссис Хадсон, что мы вернёмся поздно, — Ватсон сделал шаг в сторону коридора и оглянулся, — или мы выйдем не через дверь?

Хоть он и силился выглядеть спокойным и невозмутимым, это ему плохо удавалось.

— Если поблизости есть место, откуда мы можем незаметно исчезнуть, то можно и через дверь.

— Такое место найдётся, — секунду подумав, отозвался Холмс. — И вот ещё что, мисс Грейнджер: мы не договорились об оплате.

— О, конечно, простите, — смутилась та.

— Итак, вы — самая настоящая волшебница?

— Да, мистер Холмс.

— Тогда вас не затруднит исполнить одно моё желание?

Гермиона просияла:

— Хоть три, сэр — всё, что в моих силах!

Первой мыслью Гермионы было трансгрессировать в Косой переулок, а уже оттуда — в Хогсмид, но что-то в лице Ватсона удержало её от такой промежуточной остановки. Круговорот трансгрессии — и волшебница оказалась на земле, не по-джентльменски придавленная двумя упитанными джентльменами.

— Вставайте, Ватсон, — прохрипел Холмс, отплёвываясь от прошлогодней листвы, — приехали, — и, двинув приятеля в бок, помог подняться Гермионе.

— И это — волшебное средство передвижения? — жалобно простонал доктор.

— В первый раз всегда некомфортно, но потом привыкаешь, — волшебница вытащила палочку и привела всех троих в порядок.

— Примиряет с действительностью, — уважительно заметил Холмс, оглядев свой снова безупречно чистый костюм и огляделся: впереди их ждала самая обыкновенная выложенная булыжником дорога, а позади, за деревьями, виднелись крыши какой-то деревушки. Свернув немного в сторону от дороги, Гермиона подвела спутников к нескладному строению с заколоченными окнами. С порога им навстречу поднялись двое. Один из них, темноволосый парень, шагнул вперёд.

— Ты в порядке? — в первую очередь обратился он к девушке.

— Да, всё прекрасно, вот, познакомьтесь, пожалуйста: мистер Шерлок Холмс и доктор Ватсон, — и она отступила, пропуская гостей вперёд.

— Я Гарри, — с лёгким смущением юноша пожал протянутые руки, — Гарри Поттер. Гермиона уже вам, наверное, всё рассказала?

Холмс деловито кивнул.

— В общих чертах. Куда ведёт эта дорога?

— В замок, а там — деревня, — Гарри махнул в противоположную сторону.

Джентльмены огляделись. Место не казалось глухим, но было каким-то заброшенным. Дикий кустарник окружал дом по периметру и делал его похожим на хижину, крыша была посажена как-то кривовато, словно её приподняли, а потом уронили не на то место, но в целом это был дом как дом.

— Откуда такое название — Визжащая хижина?

— Это потому что по ночам в ней визжат привидения, — подал голос рыжий парень.

— Рон! — возмутилась Гермиона. — Это неправда, мистер Холмс. Нет тут никаких привидений. Просто люди суеверны, знаете, навыдумывали непонятно что.

— Понятно. А вы, стало быть, мистер Рон Уизли?

Под требовательным взглядом Гермионы Рон представился как следует:

— Рональд Уизли, сэр. Вам Гермиона сказала, как меня зовут? — Он довольно ухмыльнулся, заставив девушку покраснеть.

Оглядевшись, сыщик осторожно шагнул внутрь.

— Мистер Поттер, я хотел бы узнать от вас то, чего не могла увидеть мисс Грейнджер, — послышался его голос из прихожей.

Гермиона задержалась на пороге. Она покинула это место всего пару часов назад, а казалось, что это было в другой жизни. Видимо, мальчики так и просидели всё время тут, коротая время в ожидании.

~*~*~*~

Несмотря на вчерашнюю усталость, девушка проснулась с первыми лучами солнца и, тем не менее, спустившись в гриффиндорскую гостиную, обнаружила, что Гарри был уже там. Он сидел на диване, а рядом на столике стояли чашки и кофейник, распространяя непривычный для этой комнаты аромат.

— Домовики принесли завтрак прямо сюда. Хочешь кофе?

Гермиона кивнула, приняла его рук горячую чашку и сделала глоток. «Надо же, нужно было победить Волан-де-Морта, чтобы получить право завтракать, не спускаясь в общий зал», — подумалось ей. Первый день после победы обещал быть долгим. С одной стороны, наполняло чувство невероятного облегчения, словно после сдачи СОВ, а с другой...

— А где Рон и Джинни?..

— Они пошли в лазарет. Там мадам Помфри и целители из Мунго. Остальные тоже там...

Гарри молча прислушивался к мерным ударам молота, доносившимся через распахнутое окно. Гулкое эхо перекатывало его по просыпающейся долине.

— Завтра на двенадцать назначены похороны, мракоборцы готовят гробницы, — вполголоса объяснил он. — Решено хоронить всех погибших за Хогвартс здесь, на берегу озера. Только тело Колина Криви забрали родители. Так им будет удобнее его навещать...

— Если бы Волан-де-Морт победил, потерь было бы намного больше. Ты сделал всё, что мог, — мягко сказала Гермиона. — Пойдём в лазарет?

— Пойдём...

Семья Уизли собралась вокруг белого гроба, в котором лежало тело Фреда, — все, кроме Перси, которого Кингсли вызвал в Министерство. Слова сейчас были неуместны. Постояв немного рядом, ребята двинулись к выходу. Рон заглянул за одну из соседних ширм с пострадавшими.

— Здесь Лаванда, — как бы извиняясь, промолвил он. — Её покусал Сивый. Мадам Помфри говорит, что, раз дело было не в полнолуние, скорее всего, она станет как Билл.

Девушка спала, тяжело вздыхая во сне.

— Даже не представляю, во что это выльется, — попытался пошутить Гарри, — у Лаванды и так бурный темперамент...

Лаванда пошевелилась, и одеяло сползло вниз, открывая уродливые шрамы, пересекающие нежную девичью шею. Гермиона едва удержалась от крика.

— Ничего, это ничего, — сдавленно прошептала она. — Главное — она жива! А шрамы заживут, и есть косметические чары... Лаванда — большая мастерица в косметических чарах...

Раздражение, которое обычно чувствовала Гермиона при взгляде на Лаванду, задвинулось далеко в сторону. Осталось только воспоминание об отважной маленькой волшебнице, храбро посылающей очередной Петрификус в сторону врага. Воистину, Гриффиндор — это не просто так.

Тем временем Гарри огляделся вокруг. Люди из Мунго помогали укладывать в гробы тела погибших. Люпин и Тонкс по-прежнему лежали рядом, ожидая своей очереди. Рядом, сгорбившись, стояли Андромеда Тонкс и женщина, в которой они с удивлением узнали Нарциссу Малфой. Она держала за руку скорбящую сестру и сдержанно гладила её по плечу.

— Надо же, пришла... — прошептала Гермиона.

Гарри почему-то не удивился и ещё раз внимательно осмотрел комнату.

— Рон, — тихо позвал он приятеля, — а куда положили тело Снейпа?

— Не знаю, я не видел.

— Мадам Помфри, а разве профессора Снейпа не будут хоронить вместе со всеми? — обратилась Гермиона к подошедшей медсестре.

Мадам Помфри выглядела так, словно ребята видели её в последний раз сто лет тому назад: постаревшая, поседевшая, с угасшим взглядом.

— Не знаю, ребята, спросите у Минервы. Не нужно ли вам чего-нибудь?

— Нет, спасибо, мадам Помфри, как видите, я опять выкрутился...

— Слава Богу, мистер Поттер, слава Богу! — это восклицание из уст чистокровной волшебницы говорило о её состоянии лучше всяких слов.

Несколько минут ребята постояли рядом с телами ушедших друзей.

— А газеты пишут только о полной победе, — с горечью сказал Гарри. — Если бы я сразу пошёл к Волан-де-Морту...

— Гарри, прекрати, — строго оборвала его Гермиона. Не давая другу окончательно увязнуть в самокопании, она настойчиво подтолкнула его к дверям. — Рон, ты с нами?

Глянув на тихо всхлипывающих родителей, Рон отрицательно покачал головой.

— Нет. Я найду вас позже.

Минерва МакГонагалл нашлась в одном из наиболее пострадавших во время битвы коридоров. Она как раз прилаживала покорёженный в битве шлем на уцелевшие доспехи. Взмах палочки — и шлем засиял, как новенький.

— Хогвартс восстанет из руин, — приветствовала она учеников.

— Профессор МакГонагалл, — без предисловий начал Гарри, — разве Снейпа не будут хоронить вместе со всеми?

— Как это не будут, мистер Поттер? По приказу Кингсли он восстановлен во всех своих званиях и должностях. Посмертно, к сожалению. Его тело ещё вчера должны были доставить в больничное крыло. Я собираюсь зайти туда, хочу попрощаться заранее... Как-никак, мы проработали вместе шестнадцать лет...

— Но мы только что из лазарета, и его там нет!

— Как нет? Быть того не может...

МакГонагалл растерялась. Гарри и Гермиона не сговариваясь устремились к выходу.

— Вы куда? — окликнула она их.

— В Визжащую хижину!

— Подождите, так быстрее, — и, взяв за руки учеников, она трансгрессировала прямо на порог.

Вокруг не было ни души.

— Осторожнее, — предупредила старшая волшебница, — здесь может быть опасно, — и, держа перед собою палочку, она сделала шаг внутрь.

Из темноты потянуло сыростью и ещё чем-то сладковатым, тошнотворным, знакомым... Гарри захотелось бежать от этого жуткого места. Поборов дрожь, он обернулся к подруге.

— Если хочешь, подожди у входа.

— Нет, — замотала она головой, — я войду.

Неяркий свет пробивался сквозь пыльное решетчатое окно, освещая тёмную комнату. Под ногами зловеще скрипели половицы. Наконец, Гарри осмелился повернуть голову в сторону, где они оставили лежать умирающего Снейпа, и почувствовал, как под лопаткой внезапно похолодело. На полу темнело огромное кровавое пятно, но тела не было. Ребята потрясённо переглянулись, и тройной Люмос ярко осветил помещение.

МакГонагалл начала водить палочкой во все стороны, чем-то напомнив Гарри действия Дамблдора в пещере.

— Последнее заклинание прозвучало здесь более двенадцати часов назад — парализующее, — наконец сказала она, — никаких свежих следов я не чувствую.

— Должно быть, это колдовал Волан-де-Морт, — предположил Гарри, — когда обездвиживал Снейпа.

— Но куда же делся сам профессор? — спросила Гермиона.

— Стоит проверить, не произошло ли ошибки. — МакГонагалл расстроено посмотрела на ребят. — Поспешим!

На этот раз они трансгрессировали на одну из заросших мелким кустарником полян Запретного леса. Здесь ждали своей незавидной участи останки того, чьё имя ещё вчера боялись произносить вслух. Их переправили в лес сегодня утром, чтобы тело убийцы не оскверняло школьных стен. Рядом лежали его погибшие сторонники, среди которых выделялся труп женщины со спутанными черными волосами. Гермиона, судорожно вздохнув, отвернулась. Гарри, напротив, смотрел, запоминая. Рядом с этими людьми не стоял никто из родных или близких, не было никого, кто оплакал бы их смерть, а немногочисленные оставшиеся в живых потомки постараются забыть об этом родстве как можно скорее.

— Так глупо потратить жизнь... — прошептал Гарри.

МакГонагалл вела переговоры с работниками, присланными Министерством в качестве могильщиков и часовых.

— Мы бы узнали бывшего директора, мэм, — утверждал громкоголосый мужчина — очевидно, начальник группы. — Среди этих, — он небрежно указал на трупы, — его точно нет.

Директор снова воспользовалась своим правом на трансгрессию. Оказавшись у дверей лазарета, она оставила ребят ждать снаружи. В коридоре стояло несколько студентов из тех, кто не уехал домой.

— Привет, Гарри, — Симус Финниган бодро потряс руку товарищу, — Гермиона.

— Привет, ребята! — Дин Томас подошёл к ним с другой стороны. — Зайдёте внутрь?

— Мы уже попрощались, — ответила за друга Гермиона.

— А-а, а я пришёл вместе с Ли Джорданом. Он так переживает из-за Фреда, бедняга, они столько лет дружили… — Дин сокрушённо покачал головой. — Остальные наши уехали вчерашним поездом. Вы уже спали, наверное, а то бы видели нашествие сов, когда родители узнали про битву. Кингсли пришлось срочно заказывать Хогвартс-экспресс для несовершеннолетних. Вечером всех и отправили — кого сразу из «Кабаньей головы», а кто ещё в замок зашёл прощаться.

— Представляете, слизеринцев тоже отпустили, — возмущённо добавил Симус, — даже Паркинсон!

Гарри безразлично пожал плечами. Сейчас ему было не до того.

— Снейп пропал.

— Ты же говорил, что он умер. Или я чего не понял?

— Гарри имеет в виду, что тело пропало, — растолковала Гермиона.

— А, — протянул Симус, — ну и что?

— А то, что его должны похоронить вместе со всеми, как героя! Это самое меньшее, что мы должны для него сделать!

В этот момент в дверях появилась МакГонагалл и сделала им знак идти следом.

— Группа целителей со вчерашнего дня сменилась. Я свяжусь с больницей из своего кабинета.

Бросив опешивших однокурсников, гриффиндорцы еле поспевали за своим деканом по крутой винтовой лестнице. То и дело им дорогу преграждали завалы из обломков повреждённых стен.

— Вы уже думали, что будете делать дальше, мистер Поттер? — на ходу спросила МакГонагалл, заставляя исчезнуть очередную гору щебня.

— Как-то не до того было, профессор.

— Не могу винить вас за это, — слегка улыбнулась суровая леди, — но теперь пора определиться, пока никто не начал решать за вас.

Директорский кабинет оказался абсолютно не повреждённым. МакГонагалл сейчас же прошла к камину и связалась с Мунго. Однако разговор с дежурным целителем ещё более усложнил и без того странную ситуацию. В конце концов, директор бросила щепотку летучего порошка в огонь и громко вызвала:

— Кабинет Министра магии! Кингсли, — начала она, как только лицо новоиспечённого исполняющего обязанности министра показалось в пламени камина, — тело Северуса не нашли!

Брови волшебника поползли вверх.

— А куда оно делось?

— Ты меня спрашиваешь? В Мунго мне сказали, что вчера вечером его в Хижине уже не было.

— А почему ты не послала за ним мракоборцев? Они бы разобрались на месте...

— Как — почему?! — возмутилась директриса. — Я отправила целителей на случай, если...

— Я понял, понял, — Кингсли поднял руки вверх. — А Гарри уверен, что Снейп действительно умер?

— Я уверен, Кингсли, — юный победитель сделал шаг к камину.

— О, Гарри, Гермиона, привет, — обрадовался было чернокожий волшебник, но быстро умолк, покосившись на сердитое лицо стоявшей рядом директрисы. — Гм, дело осложняется. Похороны лучше не откладывать... — Он на секунду задумался. — Ладно, после двенадцати я буду в Хогвартсе. Там посмотрим. Где вас искать?

Договорившись с ребятами, Кингсли исчез. В кабинете повисло неловкое молчание.

— Если бы мы догадались раньше и профессор Снейп остался в замке, всё могло бы сложиться иначе... — наконец, высказал наболевшее гриффиндорец.

— Никаких «если бы», мистер Поттер, — резковато возразила МакГонагалл. — Или у вас развивается комплекс спасителя мира? Поймите, не всё на свете зависело от вас и от того, как сложится ваше противостояние с Волан-де-Мортом. Каждый, кто остался в Хогвартсе, сделал собственный выбор! Те, кто эвакуировался, сейчас спокойно радуются у себя дома. А те, кто нет... Что ж, значит, они не могли иначе. Но главное — выбор у них был!

Декан слишком давно знала Гарри, чтобы не понимать, какие мысли терзают её ученика. Парень, стремившийся спасти всех и вся, винит себя и за эту смерть. Понимала она и то, что, если не пресечь его самоосуждение на корню, кто знает, во что это может вылиться. Чтобы смягчить свои слова, женщина, сделав шаг, положила руки на плечи Гарри и почти по-матерински заглянула в зелёные глаза.

— Ни Фред Уизли, ни Римус Люпин, ни Нимфадора Тонкс, ни даже Колин Криви не умерли ради вас и из-за вас, Гарри... — Гермиона не припоминала, чтобы их декан хоть раз назвала Гарри по имени — по крайней мере, в лицо. — Они сражались за свою веру в лучшее будущее, за то, чтобы мир был таким, каким они хотели его видеть. Вам не за что себя винить.

— Но если бы я пошёл к Волан-де-Морту раньше...

— А вы могли пойти раньше?

— Нет, я же не знал...

— Вот именно. И я тоже. Северус стал заложником собственной гордости, как и Альбус. — Минерва бросила укоризненный взгляд на мирно дремлющий портрет. — Если бы кто-нибудь из них удосужился посвятить меня в свои планы, если бы хотя бы намекнул на помощь... Но они, видимо, решили, что я недостаточно сильная волшебница и не в состоянии держать свои мысли при себе. Поэтому я вот вам что скажу, Гарри Поттер: если бы всё началось сначала, я поступила бы точно также. И уверена, что вы тоже. Так что не вините себя. — Она обвела взглядом притихших ребят. — Вы сделали всё, что могли, и это было намного больше, чем на вашем месте сделал бы кто-то другой. Теперь нужно продолжать жить и наслаждаться победой и за себя, и за наших погибших друзей. Уверена, что они сказали бы вам то же самое.

Тут МакГонагалл повернулась к Гермионе и неожиданно строго поджала губы.

— Однако если бы мне кто-нибудь сказал, что моя лучшая ученица и тот, кого я так часто ставила в пример другим, ограбят неприступный «Гринготтс»... Я просто не верила своим глазам, читая статью в газете! От Поттера с Уизли я привыкла ожидать чего угодно, но от вас, мисс Грейнджер...

Гермиона не успела растеряться, как нарочито-осуждающий тон директрисы оборвался довольной улыбкой.

— Я вами просто горжусь! И надеюсь однажды услышать подробности, молодые люди. А сейчас идите отдыхайте. Обещаю, как только будут новости, вы узнаете их первыми.

Украдкой бросив взгляд на портрет спящего Дамблдора, ребята покинули кабинет. Лестницы не работали, и они долго спускались к выходу, обходя завалы из мусора и камней. Широкая мраморная лестница была уже наполовину очищена, и мистер Филч озабоченно скоблил уцелевший паркет.

— Интересно, будут в этом году вообще экзамены или нет? А если будут, мы должны будем сдавать их вместе со всеми?

Гарри ухмыльнулся.

— МакГонагалл разберётся, — уверенно сказал он.

— Ей идёт быть директором, — согласилась девушка. — Куда мы сейчас?

Гарри потянул её на разорённый школьный двор. Стараясь не оглядываться по сторонам, они проскользнули мимо снующих туда-сюда волшебников и выбрались на дорогу в Хогсмид.

— Я должен разобраться, что случилось со Снейпом.

Девушка не колебалась ни секунды.

— Я с тобой.

На этот раз они тщательно обследовали каждый сантиметр вокруг Хижины и, только убедившись в отсутствии подозрительных следов, осмелились снова зайти внутрь. Под ногами тяжело заскрипели половицы.

— Для профессора Снейпа Визжащая хижина — роковое место, — нарушила тишину Гермиона.

— Это точно. Сначала его тут чуть Люпин не покусал...

— …потом мы огрели Экспеллиармусом…

— А я ведь этому заклинанию у него научился на втором курсе, помнишь?

— Конечно. А теперь вот Нагайна...

— Как ты думаешь, — Гарри остановился возле пятна крови у окна и присел на корточки примерно там, где стоял вчера на коленях, — мог он предчувствовать свою смерть?

— Он наверняка догадывался, к чему всё идёт. Но никто не может знать точно, где, как и когда. Иначе было бы легче приготовиться.

— Ты полагаешь? — в голосе друга прозвучало что-то такое, отчего у Гермионы сжалось сердце.

— Прости, — с несчастным видом она понурила голову.

Гарри поднялся, помедлил немного, а потом решительно шагнул к девушке и крепко обнял.

— Гермиона, я когда-нибудь говорил, что очень дорожу тобой?

— Нет. Я и так знаю. — Девушка замерла на секунду, а потом отстранилась в смущении и, стараясь не смотреть ему в глаза, поправила кривовато сидящие на носу Гарри очки.

— Когда попадём в Лондон, я обязательно заставлю тебя заказать линзы! Сколько уже можно откладывать?

— Ты самый заботливый друг на свете... И самый преданный друг... И самый кра...

Шорох из тайного хода под ивой заставил их отпрянуть друг от друга.

— Я так и думал, что вы здесь. Нашли что-нибудь? — тяжело ступая, Рон остановился у кровавой лужи и замолчал.

Собравшись с мыслями, Гермиона придирчиво исследовала каждый уголок хижины. У входа в подземный туннель лежали те же ящики и коробки, за которыми они прятались вчера. Внутри тоже не появилось ничего нового. Лестница и комната на втором этаже были покрыты толстым слоем пыли, словно туда никто и не заходил. Девушка немного огляделась, разглядывая свешивающуюся с потолка паутину, но, не заметив ничего подозрительного, спустилась вниз. Наконец, она нашла в себе мужество подойти к окну.

— Вы ещё где-нибудь видели кровь?

— Вроде бы нет, — ребята засветили палочки, тщательно исследуя пол.

— Странно...

— Что именно? — заинтересованно спросил Гарри.

— Сейчас посмотрим.

Гермиона вытащила из своей незаменимой сумки прозрачную склянку и, увеличив её, поставила рядом. Затем палочкой аккуратно обвела уже слегка впитавшийся в доски кровавый след и произнесла заклинание. Повинуясь волшебнице, кровь тонкой струйкой потянулась вверх и начала собираться на стенках сосуда. Скоро на полу ничего не осталось, кроме сохранённого волшебницей контура.

— Смотрите! — торжествующе произнесла она.

— Ты хочешь сказать, что крови слишком мало? — догадался Гарри.

— Именно!

— Разве это мало? Один литр и двести миллилитров, — прочитал Рон отметку на стенке колбы*.

— Но этого недостаточно, чтобы человек умер от потери крови!

— Но он умер не от потери крови, а от яда.

— И, кроме того, кровь впиталась в одежду, — с содроганием вспомнил Гарри.

— Допустим, он потерял ещё на 400-500 миллилитров больше. Всё равно это не смертельно, а что до яда... Рон, я помню, что мистер Уизли постоянно пил кроветворное зелье, так?

— Ну да, целители никак не могли остановить кровотечение.

— А какое-нибудь противоядие ему давали?

— Гм... Вроде бы нет.

— Надо будет расспросить миссис Уизли поподробнее, но, по-моему, сам яд не смертелен. Во всяком случае, от него не умирают мгновенно.

— Зато от ран на шее умирают. Спроси хоть Безголового Ника... Снейп мёртв, Гермиона, — жёстко сказал Рон, — пойдёмте уже отсюда.

— Сейчас, я только ещё кое-что проверю...

Гермиона продолжала свои исследования, обшаривая комнату шаг за шагом. Она даже попыталась выстукивать стены в поисках тайника.

— Ты напоминаешь мне сыщика, — заметил Гарри, — не хватает только лупы в руках.

— Да, сыщик бы здесь не помешал. Не топчитесь вокруг, пожалуйста.

Рон пожал плечами, вышел на крыльцо и присел на ступеньку. Следом вышел Гарри и опустился рядом.

— Ты и вправду думаешь, что Снейп может быть жив?

— Не знаю, Рон, но я считаю, что мы должны разобраться.

— Брось, больше мы никому ничего не должны.

— Значит, я должен. Это мой персональный долг, понимаешь? Кингсли тоже обещал помочь. Я останусь ждать его здесь.

— Он сейчас очень занят. Перси говорил, что Министерство устраивает облавы на Пожирателей, пока те не забились в норы. — вздохнул Рон и надолго умолк, глядя в одну точку.

Гарри стало неловко: друг только что потерял брата, а он пристаёт к нему с разговором о ненавистном профессоре, который, строго говоря, ничего хорошего лично для Рона не сделал. Он по-мужски сжал его плечо.

— Ты сам-то как?

— Держусь, — Рон отвернулся, скрывая слёзы. — Джорджу ещё хуже, он даже плакать не может... Так несправедливо: Фред мог бы жить, если бы стоял всего на пару метров дальше...

Гарри замолчал. Сириус, Люпин, Дамблдор, Фред, «Грозный Глаз»... Скольких ещё непоправимых потерь ему не удалось избежать...

— А насчёт Снейпа, — неожиданно Рон сам вернулся к прежней теме, — я даже немного чувствую себя виноватым, потому что не попытался ему помочь. Никто не должен умирать такой смертью, даже наша летучая мышь. Уж лучше с палочкой в руках, чем так.

— Как я не догадался раньше, что он на нашей стороне...

— А что бы это изменило? Ему бы и безоар не помог, я думаю. Вон сколько кровищи-то вытекло.

— Это правда, — согласился Гарри. — Странно, но мне будет его не хватать.

— Хочешь сказать, что будешь скучать по его придиркам? «Долго вы ещё собираете пользоваться мозгами мисс Грейнджер, Поттер?» — удачно сымитировал Рон.

— «Я и не ожидал от вас большего, Уизли...»

Друзья невесело усмехнулись.

— И всё же, куда он делся?

— Разве это так важно?

— Для меня это важно, — твёрдо сказал Гарри.

— А ты не думал, что Реддл приказал его убрать? Ну, там, поручил замести следы...

— Зачем? К тому же, он сразу ушёл, помнишь?

— Да, но он мог послать кого-то из Пожирателей. Те вынесли тело, превратили во что-нибудь и закопали, как сделал тот ненормальный Крауч. Может, у них обычай такой.

Гарри передёрнуло от сравнения, но вместе с этим он подумал, что, скорее всего, Рон прав. Загоревшаяся было надежда потухла.

— Вы что, всерьёз думаете, что такие громилы, как Макнейр или Яксли, не оставили бы за собой никаких следов? Да они бы полхижины разворотили только ради удовольствия! А Беллатриса бы точно костёр развела. — Гермиона, подбоченившись, стояла у них за спиной.

— Ты что-то нашла?

— Пока ничего особенного. Я никак не пойму, как профессор мог исчезнуть отсюда. Трансгрессировать он уж точно не мог...

— Здесь нечего понимать, Гермиона, — возразил Рон. — Снейп умер. Умер на наших глазах. Или ты думаешь, что он мог устроить спектакль для Гарри? А что, с него станется!

— Спектакль с Нагайной в главной роли? Надёжный партнёр, нечего сказать!

Рон замолчал, сознавая абсурдность этой идеи.

— Вы уже всё вокруг обыскали?

— А что тут искать?

— Улики, конечно — что-нибудь, что наведёт нас на след.

Парень покачал головой, окидывая взглядом дорожку и кустарник вокруг дома.

— Может, попробовать призвать эти улики?

— И как это сформулировать? Ладно, погодите, — Гермиона наморщила лоб. — Акцио, вещи, принадлежащие профессору Снейпу!

Не сработало.

— Акцио, потерянные вещи, — опять мимо.

— Акцио, мётлы, — начал помогать Гарри — для начала он ничего лучшего придумать не мог.

— Акцио, флакон с зельем! — Как ни странно, первая же попытка Рона увенчалась успехом, и он подал девушке прилетевшую к нему в руки бутылочку.

— Как это ты догадался?

— Так ведь Снейп зельевар, разве нет? — ухмыльнулся рыжий.

— Флакон лежал совсем рядом, а мы и не заметили, — Гермиона указала на ближайший куст.

— Посмотри, что внутри — нетерпеливо попросил Гарри.

Осторожно отвинтив крышку, девушка принюхалась.

— Бодрящее зелье, — с некоторым разочарованием сказала она.

— А для чего оно? Я имею в виду, кроме общеизвестного действия, — быстро прибавил Рон, не желая слушать нотации.

— Не знаю, но я спрошу у профессора Слизнорта на всякий случай.

Гарри взял флакон и повертел его в руках.

— Послушайте, давайте представим — только представим, — что Снейп выжил, — умоляюще сказал он. — Мы же не проверяли пульс, не слушали дыхание, так?

Ребята кивнули.

— Тогда кто-то помог ему покинуть хижину! Это мог быть совершенно случайный человек или кто-нибудь из слизеринцев. Тот, кто может трансгрессировать.

— В любом случае, — высказался Рон, — сначала он должен был дойти до тела, а потом вряд ли кому-то пришло бы в голову заметать следы.

— Вот именно! Значит, нам нужно их найти.

— Я слышал, что есть специальные поисковые заклинания. Дождёмся Кингсли и спросим.

— А мы не будем ждать Кингсли! Я знаю, кто может нам помочь! — глаза Гермионы загорелись, и она с торжествующим видом повернулась к Гарри. — Ты случайно не был на Бейкер-стрит?

— Нет... Что ты задумала?!

— То, о чем ты подумал.

— Ты с ума сошла!

— А по-моему, это хорошая идея, — упрямо возразила девушка.

Рону название какой-то улицы ничего не говорило, и он в который раз пожалел, что у него в роду нет магглов.

— Даже если ты его и найдёшь, он просто откажется ехать! — продолжал увещевать подругу Гарри.

— Не откажется! Я сумею его заинтересовать!

— Тогда ты нарушишь Статут секретности.

— Почему? Я не собираюсь колдовать на каждом шагу, и вообще, у нас чрезвычайное положение. Ты хочешь узнать, что случилось со Снейпом, или нет?

— Но он же не волшебник! — привёл последний аргумент Гарри. — Он ничего не понимает в заклинаниях.

— Зато с помощью его метода дедукции я разгадала секрет Тайной комнаты. Помнишь — трубы?! Заклинания сейчас не помогут. Тут нужно думать головой! — Гермиона приложила палец ко лбу для большей выразительности. — В общем, ждите меня здесь. Она наложила на дверь несколько особо сильных чар из своего арсенала, чтобы никто не смог без её ведома зайти внутрь, и махнула на прощанье ошарашенным друзьям.

— Будь осторожна, — запоздало крикнули вслед ребята, когда фигура подруги растаяла в воздухе.

Материализовавшись на вокзале Кингс-Кросс, волшебница наняла такси*. В отличие от неё, водитель прекрасно знал адрес, и скоро она уже стояла у двери дома за номером 221В. Наложив лёгкие косметические чары и блестяще трансфигурировав поношенную курточку в приличный твидовый костюм, девушка нажала на кнопку звонка.

_____________________

* Или кэб.

Выставив снаружи сигнальные чары, Гермиона прислушалась к разговору внутри хижины.

— Значит, вы всё время прятались здесь? — уточнил Холмс, показывая на тоннель, заслонённый чем-то вроде старого ящика.

— Да, сэр.

— И вы уверены, что никто не мог пройти следом за вами?

Гарри на секунду задумался.

— Уверен. Никто не знает об этом тоннеле. С той стороны вход надежно спрятан. Кроме того, он очень узкий, мы еле протиснулись внутрь, так что, если бы кто-то и полез следом, мы бы заметили.

— Всё ясно.

Сыщик достал карманный фонарь, который отлично работал, несмотря на магический фон, и заглянул в темный лаз. Многозначительно хмыкнув, он пополз внутрь и на пару минут исчез из виду, затем так же молча вернулся назад и перешёл к исследованию первого этажа. Холмс вынул большую круглую лупу, внимательно осмотрел стены и окна, особенно то единственное, которое не было зашито досками, а затем место, где лежал Снейп. Несколько раз его фонарик скользил по оборванным обоям и потемневшим от времени панелям, освящая попадавшиеся тут и там пятна крови. Ватсон тихо стоял в сторонке, несколько придавленный гнетущей атмосферой, а гриффиндорцы с любопытством ожидали вопросов или указаний.

— Вам поможет, если я добавлю свет, мистер Холмс? — Гарри поднял палочку, и комнату осветил яркий Люмос.

— Спасибо, это упрощает дело, — сказал сыщик, беря в руки предмет, который Гермиона нашла на полу и поставила на край стола. — Это самая обычная масляная лампа, если не ошибаюсь? На мой взгляд, ничего волшебного в ней нет.

— Да, мистер Холмс, я проверяла.

Немного покрутив лампу в руках, сыщик вернул её на место. Подойдя ко входной двери, Холмс присел на корточки, пытаясь что-то разглядеть на полу у входа.

— Здесь побывало слишком много народу, — поморщился он, вставая. — Хм, а почему на этой двери нет замка?

— Обычно двери запираются заклинанием, — объяснил Гарри.

— Так это следы от заклинаний? — сыщик указал на дырки от гвоздей, испещрившие стену по обеим сторонам от дверной коробки.

— Э-э, нет, сэр... Понимаете, чары нужно временами обновлять, но, так как в доме никто не жил, вход в него просто заколотили.

— Вы, конечно же, бывали здесь раньше...

— Бывали, только это было давно. Ещё на третьем курсе.

— Тогда проход мне показался шире, — прибавил Рон.

— Что ж, поищем более свежие следы...

Ватсон невольно отметил, что его приятель, всегда требующий от клиентов полной откровенности, вёл себя более чем сдержанно, да и того характерного блеска в глазах, который появлялся у Холмса, когда тот обнаруживал какую-то неоспоримую улику, пока не наблюдалось.

Сыщик аккуратно ступил на лестницу, осмотрелся, вытащил из кармана рулетку и бесшумно задвигался вверх и вниз по ступенькам.

— А вот это уже интереснее, — пробормотал он себе под нос.

Ребята обнадёжено переглянулись, но Холмс словно забыл об их присутствии, сосредоточившись на своей работе. Он то вставал на колени, то, как школьник, прыгал через ступеньки. Наконец, удовлетворённо хмыкнув, он исчез в комнате на втором этаже, и над головами гриффиндорцев послышался скрип половиц.

— Туда никто, кроме нас, не поднимался, — подала голос Гермиона.

— А вы не видели, чтобы кто-то спускался отсюда вниз?

— Нет, сэр. По крайней мере, пока мы были внутри.

— Хм...

Голос Холмса доносился до них отчётливо, хотя и несколько приглушённо. Было слышно, как хлопнула оконная рама, затем сыщик прошёлся по комнате из конца в конец, очевидно, изучая кровать и старый шкаф в углу.

— Мисс Грейнджер, вы видите меня? — неожиданно близко зазвучал его голос.

Волшебники подняли головы, пристально всматриваясь в рассохшиеся местами балки и дощатый потолок.

— Нет, сэр.

— А сейчас?

На секунду Гермионе показалось, словно в щели между досками стало проникать больше света, но сморгнув, она решила, что это обман зрения.

— Вроде бы нет, сэр.

— Очень хорошо, — сыщик опять показался на лестнице, разглядывая перила. На них и без лупы были видны зазубрины, оставленные чьими-то острыми зубами. Затем он снова присел на корточки у начала лестничного пролёта. Подойдя ближе, гриффиндорцы заметили, что на ступеньках, покрытых толстым слоем пыли, отчётливо виднеются свежие следы.

— Мисс Грейнджер, если бы вы хотели удалить следы волшебным способом, как бы вы это сделали?

— Я бы применила очищающее заклинание.

— Оно сотрёт только то, что вам нужно?

— Нет — всё, что попадёт под его действие, исчезнет, — ответил вместо неё Гарри, вспомнив, что под деревьями, из-за которых Снейп следил за их с Роном купанием в ледяном пруду, не было ни снега, ни следов.

— То есть, уничтожая следы, вы уничтожите и пыль, на которой они отпечатались?

— Да.

— Тогда, судя по всему, здесь все осталось нетронутым... Это след от подошвы ваших ботинок, мистер Поттер, а рядом следы обуви мисс Грейнджер. Они идут вверх и вниз по лестнице. А вот кому принадлежат эти странные отпечатки, нам с вами ещё предстоит разобраться.

— Чем же они странные? — спросил Рон, в то время как Гарри и Гермиона напрягали зрение.

— Это следы человека примерно моего роста. Его нога не помещалась на ступенях целиком, видите? Следы достаточно свежие, почти не отличаются от сегодняшних, так что появились здесь, самое позднее, вчера. Я вижу отпечаток носка левой ноги на третьей ступеньке сверху и большую часть правой подошвы на пятой. Следующий подобный след находится лишь на седьмой.

— Он что, прыгал по лестнице? — сделал попытку Рон.

— Именно, мистер Уизли. А точнее, я предполагаю, что кто-то, нам пока неизвестный, так спешил вниз, что бежал, перепрыгивая через ступеньки.

Ребята переглянулись.

— Но мы никого не видели! Может, кто-то из целителей? Помните, профессор МакГонагалл говорила, что после битвы отправляла сюда целителей.

— Это нужно выяснить.

— Или Малфой... Хотя... — Гарри остановил сам себя, вспоминая походку покалеченного аристократа, — нет, вчера Малфой не смог бы так прыгать.

— Вот ещё один человек, с которым необходимо встретиться. Хотя бы потому, что он был последним, кто общался с профессором.

Гарри невольно усмехнулся, представляя, как вытянется лицо чистокровного сноба, когда он будет вынужден отвечать на вопросы маггла.

— А может, кто-то просто спрятался в хижине, — предположил Рон, — а потом услышал, что сюда идут, и удрал.

— Всё может быть, — согласился Холмс, — но, кто бы это ни был, он попал наверх каким-то другим путём.

— То есть как? — не понял Гарри.

— Я не нашёл ни одного парного следа, идущего вверх. Только вниз. Хотя после сегодняшней трансгрессии я не удивлюсь, если наш неизвестный нашёл способ не подниматься по лестнице.

Ребята приуныли. На первый взгляд, из всех возможных вариантов найти единственный правильный было не легче, чем гоняться за крестражами Волан-де-Морта.

— Тогда это не мог быть кто-то из целителей, — начала размышлять вслух Гермиона, — они не стали бы трансгрессировать, а просто обыскали бы дом. И вообще, трансгрессировать можно только в то место, которое ясно представляешь. Если вы не были наверху, то...

— А был ли хозяин у этого дома? — неожиданный вопрос Ватсона прервал её мысль.

— Нет, — не задумываясь ответил Рон.

— То есть им мог пользоваться кто угодно?

— Это заброшенный дом, им никто не пользовался. Ну, из-за привидений.

— Никогда не слышал, чтобы привидения оставляли такие вещественные следы своего присутствия. — Холмс указал на множество глубоких царапин, рассекавших перила и деревянные панели, которые обрамляли лестницу и весь нижний этаж.

— Мистер Холмс, я ручаюсь, что к делу они отношения не имеют, — твёрдо сказал Гарри.

— Безусловно. Эти отметины появились здесь задолго до событий вчерашнего дня, — согласился сыщик и плотно сжал губы, словно стараясь удержать готовое вырваться замечание. Вместо этого он секунду подумал и сказал: — Мистер Поттер, вас не затруднит снова спрятаться в том месте, откуда вчера вы следили за происходящим? Я хочу кое-что проверить...

Сыщик исчез наверху, а Гарри послушно полез в тоннель. Гермиона помогла ему поставить ящик на место, оставляя лишь небольшую щель — такую, как та, через которую Гарри вчера смотрел внутрь. Рон из любопытства поднялся на второй этаж и увидел, что Холмс лежит на полу, прильнув лицом к доскам.

— Очень хорошо, — раздался его голос, — можете вылезать, мистер Поттер.

— Вы что-то нашли, сэр?

— Не то чтобы нашёл, мистер Уизли, но кое-какие соображения у меня есть.

Спустившись вниз, Холмс вернулся к месту у окна и, уточнив, в какой именно позе лежал умирающий профессор, не тратя лишних слов, снова принялся за одному ему понятные измерения. Он отодвинул ящик, предварительно осмотрев его со всех сторон, и испачкался в тоннеле, определяя ширину прохода. Гриффиндорцы буквально смотрели ему в рот, ожидая вердикта сыщика, но по его нахмуренному лицу Ватсон понял, что следствие зашло в тупик.

— Как вам удалось собрать кровь, мисс Грейнджер? Тоже с помощью заклинания? — наконец прервал молчание Холмс.

— Да, сэр, — ответила Гермиона, и подробно объяснила сыщику свои действия и соображения.

— Гм, 1400 миллилитров... Ватсон, а какая кровопотеря считается летальной?

— Если человек теряет больше половины крови, — с готовностью отозвался доктор. — У взрослого мужчины это более двух с половиной литров. Но лишь при условии, что место кровотечения находится вдали от жизненно важных органов.

— Допустим, часть крови впиталась в одежду, часть испарилась за ночь. Итого, мы имеем сильно ослабленного, но всё ещё живого человека...

— В случае с профессором я бы сказал, что решающую роль сыграла именно острая кровопотеря, — прибавил доктор, в свою очередь разглядывая очертания огромной лужи на полу. — Скорее всего, у жертвы началась асфиксия...

— Асфи... что? — негромко переспросил Рон у Гермионы.

— Асфиксия — удушье из-за недостатка кислорода, — так же тихо пояснила она.

— Так ведь кислорода тут было достаточно...

— Молодой человек, кислород, которым вы дышите, попадает в лёгкие через трахеи, и лишь затем поток крови разносит его по вашему телу, — менторским тоном начал объяснять доктор. — При острой кровопотере кровяное давление падает, и приток кислорода в мозг резко сокращается. В результате развивается асфиксия, возможны судороги... В этом случае летальный исход наступает ещё до того, как кровопотеря достигнет критического уровня. Например, при травме внутренней сонной артерии достаточно десяти-двенадцати секунд — в теле человека ещё достаточно крови, но мозг уже погиб.

— Мисс Грейнджер говорила о пяти минутах, — заметил Холмс. — Очевидно, несмотря на травму, профессор не сразу потерял способность мыслить.

— Мне кажется, что всё произошло немного быстрее, — сказал Гарри, оглядываясь на Гермиону. — Снейп потерял сознание почти сразу после того, как передал мне воспоминания. Мы сможем узнать точное время, если понадобится. Я могу проверить время в Омуте памяти.

— Вы говорите так, словно волшебники передают воспоминания как нечто материальное. — Ещё на Бейкер-стрит Холмс решил при случае прояснить для себя этот момент.

— Примерно так и есть. Я вам сейчас покажу, — вызвалась Гермиона. Она приставила к виску палочку и проделала такую же процедуру, какую Гарри однажды видел при разговоре с Слизнортом. После того, как тоненькая ниточка воспоминаний была надёжно упакована в стеклянный флакон, Гермиона передала его Гарри.

— Это воспоминания о нашей встрече на Бейкер-стрит, мистер Холмс. Гарри может отнести их в кабинет директора, где есть Омут памяти для просмотра воспоминаний. Они выливаются в Омут, и достаточно опустить в него голову, чтобы всё, что заключено во флаконе, повторилось перед вами словно в кино.

— Удивительно, сколько возможностей открывается перед криминалистикой при помощи волшебства. — Заметно было, что сыщик поражён. — С такими способностями вы составите мне настоящую конкуренцию, мисс Грейнджер. У меня просто не будет работы.

— Что вы, сэр, я никогда не думала об этом, — покраснела девушка.

— Хм... Однако вы говорили, что перед лицом смерти волшебники такие же люди, как и мы, простые смертные. Если это так, то я не представляю, как истекающий кровью человек мог проделать такую сложную манипуляцию, как передача воспоминаний. Ватсон поправит меня, если первый признак резкой потери крови — это не звон в ушах и не головокружение, переходящее в потерю сознания за считанные секунды. В этом состоянии сохранить концентрацию крайне сложно, а точнее, невозможно. Прибавьте ещё болевой шок от самого укуса...

Увидев, как озадаченно переглянулись молодые люди, он прибавил:

— Или же есть какой-то другой способ?

— А вы умеете задавать правильные вопросы, мистер Холмс, — неожиданно от входной двери раздался низкий мужской голос, и в хижину вошёл Кингсли Бруствер. — Хорошая попытка, — подмигнул он опешившей Гермионе, намекая на обойдённые им сигнальные чары — но всё-таки ученица, пусть и талантливая, не чета опытному аврору.

Если кого-то и смутило появление исполняющего обязанности министра, то явно не Холмса. Он окинул вошедшего цепким взглядом, и уже через секунду мужчины пожимали друг другу руки.

— Личный секретарь премьер-министра, мистер Бруствер, если не ошибаюсь?

— Бывший личный секретарь, сэр. Сейчас у меня много новых обязанностей, и охрана премьер-министра Объединённого королевства в них не входит, — хитро прищурился вошедший. — А это мистер Ватсон, я полагаю?

— Мой друг и коллега, — представил доктора Холмс. — Значит, Статус секретности не мешает волшебникам работать в самом обыкновенном министерстве?

— Не мешает, — заверил его Кингсли, — особенно если они занимают пост, где толика волшебной силы только поможет делу.

Тот факт, что Кингсли знает имя этого маггловского сыщика, внушал Рону и Гарри дополнительную уверенность. Как ни странно, Кингсли не стал выяснять, каким образом Холмс оказался на волшебной территории, а, в свою очередь, осмотрелся вокруг.

— Итак, Гарри, я бы тоже хотел узнать, как именно Снейпу удалось передать тебе воспоминания?

— Когда Волан-де-Морт ушёл, мы с ребятами выбрались из тоннеля. У Снейпа из горла текла кровь, и вдруг я увидел нечто, похожеё на серебряные нити. Они хлынули сразу отовсюду: из его рта, носа, ушей... Он прошептал мне: «Собери...» Гермиона наколдовала флакон, я собрал воспоминания, и профессор потерял сознание.

Кингсли нахмурился.

— Отовсюду, говоришь? Странно.

— А почему? Я подумал, что это нормально, он ведь умирал.

— Никогда не слышал, чтобы волшебник, умирая, мог оставить свои воспоминания таким образом... Нет, точно, я с подобным не сталкивался.

— Ну конечно! — воскликнула Гермиона. — Как я могла забыть, ведь я читала об этом в трактате «О ментальных чарах»: ничего из пережитого нельзя отдать или передать без помощи магии. Это означает, что воспоминания умирают вместе с волшебником, если он заранеё не позаботился об этом!

Гриффиндорцы растеряно переглянулись.

— Знаете, что я думаю? — продолжала размышлять она. — Профессору Снейпу было очень важно обо всём рассказать Гарри. Это было его последнее желание, последняя воля... У него мог получиться стихийный выброс, как это бывает в детстве. Тогда магия только просыпается, и волшебники ещё не могут ею управлять, а профессор уже не мог...

— Сопоставимо, — согласился Кингсли.

Все замолчали. Оживившиеся было лица стали печальными, словно неожиданный вывод Гермионы разом потушил ту призрачную надежду, которая витала здесь несколько минут назад. Гарри и сам толком не понимал, почему для него так важно найти Снейпа... Может быть, если бы они поговорили... Если бы появился его портрет...

— Гермиона, но портрет Снейпа не появился в кабинете директора!

— Он же покинул свой пост, Гарри.

— Но не добровольно! Кроме того, он не принимал участия в битве и не причинял никакого вреда ученикам школы. Получается, он не нарушил свой договор...

— Какой договор? — разом спросили Холмс, Ватсон и Рон, тогда как Кингсли задумчиво кивнул, подтверждая, что понимает, о чем идёт речь.

— Существует договор между директором и замком, — объяснила Гермиона. — Пока директор исполняет свою клятву и защищает учеников, замок будет ему подчиняться. Я изучала этот вопрос после того, как на эту должность был назначен Снейп. Мне показалось странным, что он смог стать директором после убийства Дамблдора. Мне показалось странным, что замок не отверг его, как раньше отверг Амбридж. И сейчас снова загадка — после смерти каждого директора в замке появляется его зачарованный портрет, но портрет Снейпа не появился! С другой стороны, раз профессор МакГонагалл смогла активировать защиту замка во время битвы, значит, замок уже фактически подчинялся ей, хотя Снейп был ещё жив...

— Но она же заместитель директора! Может, это входит в её обязанности?

— Только если директор передал ей полномочия, но Снейп не мог этого сделать! Он же сбежал.

— А если он сделал это раньше, без её ведома? Я просто чувствую, здесь что-то не так...

— Не спорьте, — Кингсли прервал начавшуюся перепалку, которая напоминала мозговой штурм. — Вопрос об активации защитных сил разъяснить проще всего. Давайте убедимся, что мы ничего не пропустили здесь. Мистер Холмс?..

— Как я и предупреждал, моя помощь весьма ограничена. К волшебству я отношения не имею. Всё, что я могу — это лишь констатировать очевидные факты.

— О каких очевидных фактах идёт речь?

— Мистер Холмс нашёл чьи-то следы! — не удержался Гарри. — И тот, кто их оставил, тоже был вчера в хижине.

Холмс сделал знак идти за ним, и мракоборец осветил ярким Люмосом лестничный пролёт.

— Во-первых, мы имеем, как бы это сказать, лишний след, идущий вниз.

— Думаете, он вчерашний?

— Уверен. Слой пыли, опустившийся на него, точно такой же, как у следов, оставленных внизу у тоннеля, а я точно знаю, что они появились там вчера. Во-вторых, на втором этаже тоже есть нечто интересное.

— Что? — хором спросили гриффиндорцы.

— Я нашёл здесь удобный наблюдательный пункт. Доски рассохлись, между ними полно трещин. И если лечь вот так, — Холмс снова растянулся на полу, — то прекрасно видно всё, что происходит снизу. Повторюсь ещё раз, моя версия строится без учёта всех возможностей волшебства, но, выражаясь вашим языком, вполне вероятно, что кто-то сюда трансгрессировал. Таким образом, мы бы объяснили отсутствие следов вверх по лестнице.

— А окно? — Кингсли прикоснулся к доскам, наглухо закрывшим широкий оконный проём.

— Не похоже, чтобы через него кто-то мог попасть в дом. Что касается слухового, то, хоть оно и открыто, для человека слишком мало, я проверял. Не думаю, чтобы в него можно было влететь, например, на метле...

— Это вряд ли, — Кингсли согласно кивнул. — Итак, какие следуют выводы?

— Хм, рановато делать выводы, пока мы не поговорим со всеми, кто побывал в этой хижине вчера вечером.

— Но есть ли, по-вашему, шанс, что профессор остался жив?

— Прежде всего, я хотел бы собрать больше улик. Лишь одно скажу определённо: свидетелем вчерашней трагедии был ещё один человек, и бесполезно строить предположения, не узнав, кто это. Тем более, что нам нужно найти профессора — живого или мёртвого.

Когда Холмс и компания вышли на улицу, солнце было уже в зените.

— Мисс Грейнджер, покажите мне место, где вы нашли пузырёк с лекарством.

— Вот здесь, в кустах, мистер Холмс.

— Обычно выбрасывают пустые флаконы, а этот ещё наполовину полон. Хм... И рядом не было никаких следов?

— Вроде бы, никаких, но можно ещё поискать.

— В хижине мы без вас тоже ничего не нашли, — поддакнул Рон, с каждой минутой проникаясь всё бóльшим уважением к сыщику.

— Увы, мистер Уизли, тут побывало слишком много народу, вряд ли это поможет.

— А что во флаконе? — полюбопытствовал Кингсли у Гермионы.

— Бодрящее зелье. Я обязательно спрошу у профессора Слизнорта, можно ли его использовать как-нибудь ещё.

— Ты думаешь, зелье принадлежало Снейпу?

— Нет, — снова вмешался Рон, — Гермиона пробовала Акцио, чтобы призвать вещи Снейпа, но ничего не вышло. А вот «Акцио, зелье» сработало. Значит, это не его вещь.

«Рона как подменили», — с удивлением подумал Гарри, глядя на приятеля. Впрочем, он знал, что младший Уизли никогда и не был глуп. Просто он редко давал себе труд по-настоящему думать — разве что во время игры в шахматы. Но, очевидно, передряги последнего года добавили ему серьёзности. Или это желание соответствовать Гермионе на него так влияет...

— Логично, Рон. — Похоже, Кингсли тоже был слегка удивлён, но ничего не сказал, а лишь сделал себе пометку в голове на будущее. — Итак, во-первых, необходимо поговорить с Малфоем-старшим. Он в замке вместе с женой и сыном, так что проблем не возникнет.

— Во-вторых, встретиться с работниками больницы, которых посылали вчера за телом, — прибавил сыщик. — У меня есть к ним несколько специфических вопросов.

— Хорошо, я это устрою.

— А я поговорю с профессором Слизнортом, — вызвалась Гермиона.

— А я — с Дамблдором, — добавил Гарри.

— Но, позвольте, разве прежний директор не умер? — с присущим ему здравомыслием заметил Ватсон.

— Я имел в виду с портретом. Волшебные портреты как живые люди, только не могут колдовать.

~*~*~*~

Терпеливо отвечая на все вопросы гостей, компания вслед за Кингсли выбралась на тропинку, ведущую в Хогсмид. Рон предложил отправиться в «Кабанью голову»: и в Хогвартс оттуда попасть легко, и Аберфорта проведают, да и время обеда, опять-таки.

— К сожалению, мы не можем пригласить вас в замок, — сообщил Кингсли, пока они поднимались на пригорок.

— А почему? — разочарованно спросил Ватсон, выдёргивая репейник из лацкана пиджака. — Это как-то запрещено правилами?

— Не в этом дело, доктор. Видите ли, попасть в замок может только тот, кто имеет в себе хоть каплю магии. Строители — они же основатели школы — наложили особые чары, сделав Хогвартс почти живым существом.

— Это я заметил, — отозвался Холмс. — Никогда не слышал, чтобы люди и вещи заключали между собой договоры. Похоже, магическая Британия совершенно не похожа на ту, которую знаем мы...

— О, да. Сколько лет живу в этом мире, сэр, а он не перестаёт меня удивлять... — Кингсли первым выбрался на основную дорогу между деревней и школой. — Что ж, сейчас мы временно разойдёмся, но уверен, вам понравится Хогсмид.

— Это единственное полностью волшебное поселение в Англии, — гордо прибавил Рон, вызвавшись служить экскурсоводом.

— Нам направо? — уточнил Холмс.

— Налево, Холмс! Здесь же табличка с надписью: «Осторожно, вход воспрещён», — указал Ватсон в противоположную от деревни сторону.

Холмс повернул голову следом за ним и застыл со смесью удивления и детского восторга на лице.

— Что это?!

— Это? Видимо, место археологических раскопок. А что, собственно...

— Да нет же, Ватсон, посмотрите правее!

Сложив руку козырьком, сыщик прищурился. На фоне синего неба ясно виднелись очертания древнего замка, шпилями башен разрезающего облака. В его архитектуре присутствовала какая-то иррациональность, так что было непонятно, какая сила держит вместе всё это великолепное нагромождение из стен, мостов, башен и галерей.

— Послушайте, — начал доктор и осёкся, заметив, как переглянулись стоящие рядом волшебники.

— Что вы видите, мистер Холмс? — тоненько спросила Гермиона.

Сыщик сморгнул и уставился на озадаченного приятеля.

— Я вижу замок, — с некоторой опаской сказал он.

— А табличку «Осторожно» вы видите?

— О какой табличке вы говорите?

— О той, что перед нами, Холмс! — доктор не мог поверить, что его всегда внимательный друг пропустил такую важную деталь. — На ней написано: «Осторожно, вход воспрещён!»

Сыщик только растерянно покачал головой.

— Как же так? Не может быть, чтобы вы видели то, чего не вижу я! То есть может, конечно, но не до такой же степени...

Ничего не понимая, Ватсон переводил взгляд с одного волшебника на другого. На лице у гриффиндорцев появилось выражение радостного предвкушения.

— Похоже, мистер Холмс, я немного поспешил с выводами, — наконец подал голос Кингсли, — и мне стоило сказать вам: «Добро пожаловать в Хогвартс!»

Доктор посмотрел на хорошо знакомого человека так, словно видел его впервые.

— Но вы же говорили, что видеть Хогвартс могут только... Холмс!

— Что? — сыщик развёл руками. — Вы так на меня смотрите, словно я только что взорвал Лондонский мост. Что бы вы себе ни придумали, я не имею к этому никакого отношения!

— То есть вы не знали о том, что вы волшебник?

— Я не волшебник! — тут сыщик заволновался по-настоящему. — Если вы помните, волшебная палочка в моих руках не работала!

— Да? Тогда почему вы видите замок, которого нет?

— Потому что он есть!

— Но для меня его нет, Холмс, и это доказывает, что я самый обычный человек, тогда как вы!.. — доктор снял котелок и машинально вытер вспотевший лоб. Его нижняя губа характерно затряслась от волнения. — Я... я всегда чувствовал, что с вами что-то не так... Эта ваша пресловутая интуиция, дар предвидения, ваше «Это элементарно, Ватсон!» Конечно, для волшебника это элементарно — оказаться в чужой голове! Получается, вы не доверяли мне все эти годы, играли на моем доверии к вам, а я...

На бедного доктора было жалко смотреть.

— Ватсон, я никогда не стал бы играть вашими чувствами, друг мой, — настаивал не на шутку расстроенный Холмс. — Клянусь, я не больше вашего понимаю, что происходит.

— В самом деле, доктор, то, что мистер Холмс видит Хогвартс, ещё не значит, что он волшебник, — вмешалась Гермиона.

— Вы не переживайте так, — добавил Гарри. — Я тоже ничего не знал о магии, пока не получил письмо из школы. И Гермиона тоже.

— Кроме того, — Кингсли взял дело в свои руки, — если бы мистер Холмс был волшебником, я был бы в курсе. Так что дело в другом.

Ватсон всё ещё дышал как паровоз, но его словесный поток иссяк.

— А в чём?

— Скорее всего, у вашего друга есть капля волшебной крови, хотя и нет магических способностей.

— Невозможно! Я бы об этом знал! — возразил Холмс.

— Вовсе не обязательно. Если кто-то из ваших родственников — например, дед или бабка — был волшебником, он бы соблюдал Статут секретности. Так что поищите в своей родне...

— Вы хотите сказать, что дети волшебников не всегда наследуют магию?

— Именно так, к сожалению. Мы называем их сквибами. В них есть магия, но очень мало, или они не могут ею управлять. Поэтому, чаще всего, они уходят в мир магглов и устраивают свою жизнь там. Знание о магии постепенно утрачивается, зато как бывают удивлены их потомки, если в семье вдруг родится новый волшебник или волшебница. Вы ведь наверняка знакомы с генной теорией, доктор Ватсон?

— Да, конечно... Но это же поразительно, — доктор потихоньку приходил в себя. — Только вчера ещё Холмс был обычным человеком, а сегодня...

— И сегодня он всё тот же хорошо знакомый вам мистер Холмс, а если захотите, — добавил будущий министр, — то, как только справимся с неотложными делами, я помогу вам в поисках родни по своим каналам. В министерских архивах наверняка найдётся нужная информация. Если вам интересно, конечно.

Холмс неопределённо кивнул.

— А что мне даёт то, что я... Как вы это сказали...

— Сквиб? Ну, у вас есть определённые преимущества перед обычными людьми. Одно из них — вы можете видеть Хогвартс и даже отправиться туда вместе с нами. Вы имеете доступ к знаниям магического мира, и, пусть не сможете применять большинство из них, кое-что вам будет доступно.

— Ну так как, — спросил Гарри, пока их гости молчали, собираясь мыслями, — наш план остаётся в силе?

Часы на каминной полке пробили полдень, а рассказ сыщика и не думал подходить к концу. Джентльмены даже не изменили своих поз, по-прежнему сидя каждый в своём кресле.

— И что же, Холмс, вам на самом деле удалось там побывать? — с замиранием сердца спросил доктор.

— Вы не поверите, Ватсон, но — да.

— В школе, где учатся настоящие волшебники?!

— Именно.

— А меня с вами не было...

— Мне правда очень жаль, мой друг, — воспользовавшись паузой, Холмс закрыл открытку и вернул её на место.

— И, естественно, у вас нет других доказательств, кроме этой открытки... — с некоторой долей здорового скептицизма заметил Ватсон. — А почему вы не ставите её на каминную полку?

В этот момент миссис Хадсон пригласила постояльцев к обеду, и беседа плавно переместилась за накрытый стол. Впрочем, только сыщик демонстрировал отменный аппетит, исподтишка поглядывая на задумавшегося приятеля.

— Попробуйте спаржу, Ватсон, с чесночным соусом она изумительна.

Доктор машинально положил себе на тарелку несколько стеблей, но было заметно, что его мысли бродили далеко от спаржи.

— Холмс, я привык вам доверять во всём, но всё же кое-что в этой истории мне абсолютно не понятно.

— Я всегда знал, что вы идеальный товарищ. Другой бы подверг сомнению каждое моё слово, а вы — только кое-что.

— М-да, но это очень существенная деталь. Объясните мне, наконец, почему я ничего не помню?!

Бросив предостерегающий взгляд на хозяйку, медленно покидающую комнату, сыщик понизил голос.

— Это просто. Мы попали под действие основного закона магической Британии, запрещающего магглам, то есть нам с вами, о ней знать. В случае утечки информации их мирок не устоит — пропорции слишком не равны. Собственно, поэтому я и не держу эту открытку на каминной полке, а храню в картотеке, между документами о деле, в котором фигурировал голубой карбункул, и той самой рукописью, отправившей нас на поиски приключений в Баскервилль-холл. Достойное соседство, не так ли? — и Холмс отсалютовал приятелю бокалом.

— Значит, над нашей памятью провели какие-то манипуляции? — нервно дёрнулся доктор, желая выяснить всё до конца.

— Не в вашем случае. Дело в том, — продолжил сыщик, разрезая кусок хорошо прожаренного говяжьего стейка, — что через пару часов после того, как мы расстались, Рон Уизли примчался в замок, но без вас. Оказывается, он отлучился на минутку, а вернувшись, не застал вас там, где оставил. Ну и попало парню, скажу я вам, особенно когда выяснилось, что мы с вами не совсем волшебники.

— Это вы не совсем волшебник, — возразил Ватсон, — а я — совсем не волшебник!

— Неважно. Директриса немедленно организовала поиски, и вы обнаружились в некоем тайном ходе между деревней и Хогвартсом, где мирно спали на полпути в замок.

— Неужели я нашёл тайный ход? — восхитился доктор.

— Ну, не то чтобы вы были первый... Оказывается, он начинается за картиной в таверне, куда Уизли повёл вас обедать. Видимо, кто-то из студентов неосмотрительно воспользовался ходом в вашем присутствии, чтобы сократить себе путь, а вам, скорее всего, стало любопытно.

— Ну и что? При чём тут моя память?

— А вот тут мы вступаем в область догадок. Когда нас переместили домой и вы наконец проснулись, выяснилось, что вы, мой дорогой доктор, позабыли всё произошедшее с нами. Вы и на мисс Грейнджер смотрели так, словно видите её впервые.

— Но почему?

— Думаю, дело в самом Хогвартсе. Полагаю, что внутри него есть какие-то свои особые средства маскировки. До вас ни один маггл в тоннеле не бывал, так что наверняка ничего сказать нельзя.

— Получается, я сам всё забыл?

— Получается, что так. На тот момент такая ситуация с вашей памятью всех устроила.

— А как же вы?

— Мне пришлось пройти стандартную процедуру...

— Это было больно? — посочувствовал доктор.

— Надеюсь, что нет, — я же абсолютно ничего не помню.

— А почему мисс Грейнджер не предупредила заранее? С её стороны это было весьма корыстно — использовать вас, а потом...

— Мисс Грейнджер надеялась, что наш случай станет исключением из правил, поскольку мы попали в волшебный мир по особому, так сказать, приглашению. Так бы и было, если бы не вмешательство одного весьма, хм, педантичного типа... Я не виню мисс Грейнджер. В конце концов, в то время она была лишь школьницей, хотя и очень выдающейся. Прежде чем стереть мои воспоминания, она собрала их в особый флакон, пообещав, что однажды я получу их обратно, и через три года снова навестила меня на Бейкер-стрит. За это время, не без её участия, вышла поправка к Статуту о секретности, позволяющая делать некоторые исключения.

— Но ведь закон обратной силы не имеет.

— Не в данном случае, Ватсон. Как-никак мы имеем дело с волшебством. Если помните, мисс Грейнджер обещала исполнить одно моё желание?

— И вы попросили сохранить вам память?

— Именно. Я не хотел терять столь ценную информацию. Она подумала и нашла выход.

— Получается, мисс Грейнджер вернула вам ваши собственные воспоминания?

— Именно так.

Доктор одобрительно кивнул.

— Скажите, друг мой, почему вы столько лет молчали, а сегодня вдруг решились всё рассказать?

— Мне показалось, что сегодня был удачный повод. Хотелось отвлечь вас от хандры.

Ватсон фыркнул, пододвинул тарелку ближе и, наконец, принялся за свою порцию. Некоторое время был слышен только тихий стук столовых приборов.

— Ну, а что с профессором Снейпом? Вам удалось его найти?

— Пока нет.

— Нет? — удивление на лице Ватсона сменилось разочарованием. — Как досадно...

— Погодите, я сказал, что не нашёл самого профессора, но это не значит, что я не раскрыл это дело.

— А, — доктор облегчённо вздохнул. — Значит, наша репутация не пострадала.

— Не пострадала, — тонко улыбнулся сыщик.

— Тогда рассказывайте!

— Собственно говоря, рассказывать почти что нечего. Если бы я был лучше знаком с волшебным миром, то мог бы решить задачу, не покидая Визжащей хижины. Но, в целом, моих наблюдений хватило, чтобы уже там сделать вывод, который впоследствии оказался ключом к отгадке.

— Вы узнали, кто был на втором этаже?

— Да. После небольшой беседы в кабинете директора — и не без помощи талантов мисс Грейнджер — мы выяснили всё, что было возможно.

— Я весь внимание.

— Если вы помните, я упоминал ранее, что пригласил на беседу мистера Малфоя.

— Конечно помню. И он признался, что был наверху?

— Я не нуждался в его признании, Ватсон, достаточно было одного взгляда, чтобы понять...

В этот момент миссис Хадсон внесла на подносе блюдо с чем-то сладким и невероятно ароматным.

— Похоже, у нас сегодня на десерт тыквенный пирог!

— С корицей и яблоками, — подтвердила старая леди, водружая блюдо на стол. — Что-нибудь ещё, джентльмены?

— Спасибо, миссис Хадсон. Всё нас балуете.

— Бесподобно! Это то, чего нам не хватало для тонуса, Ватсон! — Взяв нож, сыщик с удовольствие принюхался. — Что, по-вашему, означает этот кулинарный шедевр?

— Следуя методу дедукции — то, что наступила осень! — предположил его приятель. — Тыквы созрели.

— Великолепно, друг мой, — расхохотался сыщик.

— Не уходите от темы, Холмс.

— Ни в коем случае!

— Итак? — начал доктор, передавая Холмсу больший кусок выпечки.

— Итак, вы отправились в соседнюю деревню, где, по словам мистера Уизли, отлично проводили время, ну, а я...

~*~*~*~

Холмс давно вышел из детского возраста, чтобы испытывать беспричинный восторг, а профессия закалила его воображение. И всё же, следуя за своими проводниками, он постоянно отставал. Волшебники его не торопили, понимающе переглядываясь между собой. Даже наполовину разрушенный, этот замок давал простор для воображения. Люди, мало знакомые с сыщиком, по блеску его глаз и особому, цепляющемуся за каждую деталь взгляду сказали бы, что он слегка возбуждён. Но будь рядом Ватсон, он бы непременно заметил, что его приятель взволнован до крайности.

— Поразительно нелогично, — бормотал Холмс, провожая взглядом волшебников, которые левитировали разбросанные всюду камни, очищая холл.

После полудня здесь появилось довольно много народу. Студенты, их родители, люди в министерских мантиях и жители деревни с энтузиазмом занялись восстановлением школы. Откуда-то из коридоров доносился деловитый голос Филча, а главный зал под руководством деканов потихоньку приобретал первоначальный вид. Впрочем, здесь было немало и тех, кто любит побродить по месту происшествия, чтобы отметиться в числе причастных. «Когда мы восстанавливали Хогвартс из руин после великой битвы...» — будут вещать они потомкам... Холмс был чужд ненужного пафоса, но даже он проникся важностью момента.

Пройти незаметно не было никакой возможности. Сначала отстал Гарри, остановленный кем-то, чтобы выслушать очередную благодарственную речь, потом Гермиона свернула в подземелья к Слизнорту, и лишь темнокожий волшебник продолжал идти вперёд, сливаясь с сумраком коридора. Было странно ощущать на себе десятки взглядов, не видя вокруг живых людей. К выражению «у стен есть уши» Холмс мысленно добавил «и глаза». Уцелевшие статуи слегка покачивались, колдографии на приклеенных кем-то ещё до битвы газетных вырезках шевелились, нарисованная на картине леди в кринолине с любопытством провожала их глазами... В конце концов, опытному детективу удалось справиться с волнением, поэтому, когда у дверей класса трансфигурации уцелевшие рыцарские доспехи отдали им честь, он, в общем-то, почти не удивился.

Часть знаменитых хогвартских лестниц уже заработала, и, крепко вцепившись в перила, спутники проехали несколько пролётов вверх.

— А каким образом управляется этот аналог лифта? — поинтересовался сыщик.

— Хороший вопрос, своевременный, — ответил Кингсли, делая резкий скачок вперёд и увлекая его за собой со сменившей направление лестницы. — Этому аналогу примерно тысяча лет. Существует легенда, что якобы один из основателей Хогвартса, Годрик Гриффиндор, решил подшутить над подругой, Пенелопой Пуффендуй, зачаровавшей эти лестницы. В один прекрасный день они принесли волшебницу вместо её покоев прямо в его собственные. Оскорблённая женщина не на шутку обиделась, а мы пожинаем результат.

— М-да, опасно сердить женщину, а если она, к тому же, волшебница...

— Что есть, то есть... Теперь вместо того чтобы нести студентов туда, куда им нужно, лестницы меняют направление по своему желанию, так что — постоянная бдительность! — Кингсли шагнул вперёд, взмахивая палочкой, и на стенах загорелись факелы, освещая тёмное пространство. — Нам сюда.

Добравшись до директорского кабинета, спутники остановились. Холмс указал на горгулью.

— Полагаю, легенды об этих чудовищах тоже имеют под собой основание?

— Все легенды имеют под собой основание, — глубокомысленно заметил Кингсли и назвал пароль.

~*~*~*~

От новой директрисы веяло смесью гордого достоинства и доброжелательности. Холмс не задумываясь классифицировал её как «добрую» волшебницу, несмотря на сжатые губы и твёрдый взгляд. Представляя их друг другу, Кингсли не упомянул о происхождении сыщика, сказав только, что он один из лучших в Европе специалистов по части сыскного дела. Принадлежность к неволшебному миру создавала некий барьер, который мешал работе, так что Холмс оценил ход Кингсли и решил не выдавать себя насколько это возможно. МакГонагалл внимательно выслушала причитавшуюся ей долю информации.

— Малфои в замке, я пошлю за ними, — кивнула она, щёлкнув пальцами и вызвав Почти Безголового Ника. — Хотя я сомневаюсь, чтобы Люциус задержался тогда в Хижине, иначе мы бы уже знали. С тех пор, как стало известно об истинной роли профессора Снейпа, его спасение стало считаться добрым делом, и Малфой непременно использовал бы такой факт в свою пользу. Впрочем, насколько мне известно, никто из его семьи не сохранил своей палочки, — презрительно заметила волшебница, — так что помощи от него ожидать было нечего.

— Возможно, вы правы, но мне бы хотелось лично взглянуть на мистера Малфоя, мадам, если вы не против.

— А разве вы его не видели? — удивилась МакГонагалл.

— Вблизи, — исправился Холмс. — Мне не приходилось беседовать с ним лично.

Кингсли вынул из кармана и увеличил свёрнутый в трубочку пергамент.

— Минерва, это тебе. Между прочим, первый приказ, подписанный мной на посту.

Отвлекающий манёвр сработал, и, позабыв о Малфое, волшебница взяла документ. Её руки слегка дрожали, пока она пробегала глазами текст.

— Если бы всё это было иначе, не при таких обстоятельствах...

— Мы не выбираем обстоятельства, госпожа директор, — пробасил Кингсли Бруствер, переходя на официальный тон. — Я уверен, что этот пост заслужен вами по праву, и вы будете на своём месте как никто другой. Поздравляю.

После его слов в кабинете неожиданно грянули рукоплескания — это директора с портретов приветствовали свою преемницу.

— Благодарю, — новая директриса сдержано улыбнулась. — Я вас тоже поздравляю, господин министр. Надеюсь, что после вашего назначения наш мир изменится в лучшую сторону.

Холмс понимал, что по сценарию сейчас следует его реплика, и ощутил себя случайным прохожим, на глазах которого вершат историю. Он произнёс традиционные в таких случаях слова и вежливо поклонился обоим волшебникам.

— Кроме того, Минерва, твоё назначение — это скорее формальность, так как основная защита замка с самого начала была на тебе. Не ожидал, что Снейп проведёт обряд замены...

— Северус не проводил его, — удивилась МакГонагалл.

— Странно, но у меня создалось впечатление, что ты имела полный контроль над замком.

— Так и было, но не спрашивай меня, как это вышло! Просто однажды я слышала, как Альбус рассказывал мистеру Филчу, что все эти горгульи, статуи и древние рыцари в замке стоят не просто для сбора пыли. В случае осады директор может призвать их на помощь. И вдруг я почувствовала, что должна это сделать. Понятия не имею, почему.

Холмс и Кингсли многозначительно переглянулись, но в этот момент сигнальные чары оповестили о приходе Малфоев, отца и сына, и разговор прервался. Следом в кабинете появились Гарри Поттер и слегка запыхавшаяся Гермиона Грейнджер. Она сразу же направилась к сыщику и что-то зашептала ему на ухо. Гарри тоже открыл было рот, но, поймав её предостерегающий взгляд, молча встал рядом.

— Я рад, Малфой, что ты предпочёл оставаться на месте, а не бегать от правосудия, — начал министр, опуская вежливое «мистер».

— Не стоит бегать от того, на что рассчитываешь, — ответил бывший Пожиратель, проглотив пилюлю. — Если суд будет действительно правым, то семье Малфоев есть на что надеяться.

— Тем лучше. А сейчас поговорим о вчерашнем дне.

— Малфои не участвовали в битве.

— Отвечайте только за себя, — сурово высказался Гарри, глядя на Драко, который с момента появления в кабинете ни разу не поднял глаз.

— Кроме того, отсутствие палочки — очень удобный повод, — прибавил чернокожий волшебник, — но об этом позже и в другом месте. Сейчас мы хотим знать, что произошло в Визжащей хижине после того, как её покинул Том Реддл, известный вам как лорд Волан-де-Морт.

Старший Малфой вздрогнул всем телом и сделал усилие, стараясь держать эмоции под контролем.

— Это что, допрос? — машинально спросил он, выигрывая время.

— Пока нет, но ситуация поправима, — парировал Кингсли. — Подпись министра теперь всегда при мне.

— Разве заседание Визенгамота уже состоялось?

— Представь себе, да. Даже странно, что тебя забыли известить. Решение было принято единогласно.

— Поздравляю, — в голосе Малфоя-старшего не было ни тени насмешки, скорее любезность, присущая аристократу в его обращении с власть предержащими. Он уже понял, что от него потребуют, и собирался извлечь из этого разговора наибольшую пользу. — В таком случае, я готов сотрудничать с Министерством магии, дабы установить всю правду о судьбе профессора Снейпа. Ведь именно это вас интересует, не так ли?

— Вы знаете, где он? — не выдержал Гарри.

— Как я понял, мистер Поттер, вам это должно быть известно лучше других.

— Значит, вы больше не вернулись в Хижину? — разочаровано спросил Гарри.

На секунду в глазах Малфоя промелькнуло нечто, похожее на ужас.

— В этом не было смысла.

— Вы были последним из Пожирателей, кто видел его живым. Вы понимали, для чего Волан-де-Морт зовёт его!

— Вы полагаете? — мрачно усмехнулся волшебник. — Но, раз уж мы говорим об этом, примите во внимание, что Северус тоже об этом знал.

Тут Холмс, до сих пор не выходивший из тени, подался вперёд.

— О чём же, мистер Малфой?

— О змее, о том, что Нагайна при Лорде...

— Вы говорили с ним о змее и раньше? — продолжил сыщик, подходя к волшебнику вплотную.

— Да-а, — Малфой тщетно пытался вспомнить, где же раньше он встречал этот пристальный взгляд, острые скулы и твёрдое выражение лица. — Говорили...

— Вы спрашивали у профессора о противоядии от её яда, не так ли?

— Вы весьма проницательны, сэр. Но разве подобные вопросы запрещены?

— Меня интересует, что вам ответил профессор Снейп.

— Я обязан отвечать?

— Да, — подал голос Кингсли.

— Он дал мне противоядие.

— Что? — в один голос воскликнули гриффиндорцы, а Холмс удовлетворённо кивнул.

— Северус Снейп использовал результаты анализов из клиники Святого Мунго, чтобы модифицировать антидот к яду Нагайны. Он сделал это ещё два года назад, после её первого известного нападения. Уизли, который здесь отсутствует, мог бы рассказать вам об этом, поскольку лекарством на основе этого антидота был излечен его отец.

Гермиона сердито нахмурилась.

— А вы откуда знаете? — подозрительно спросил Гарри.

— Простите, мистер Поттер, но если бы вы были вынуждены держать у себя в доме подобную тварь, то приняли бы меры, не так ли?

— Вас никто не заставлял!

— Напротив, у меня не было выбора, — возразил Малфой, и присутствующие поняли, что вся его последующая защита в суде будет держаться на том же. Гарри взглянул на Драко и вздохнул: вот у кого действительно не было выбора. Но кого-кого, а Малфоя-старшего он выгораживать не собирался.

— Мистер Малфой, — сыщик выглядел доброжелательно по сравнению с распалившимся гриффиндорцем, — вы можете утверждать, что мистер Снейп тоже использовал противоядие, или его нужно было ввести после укуса?

— Оно принимается заранее в форме зелья. Если это невозможно, то после укуса нужно вводить сыворотку прямо в кровь. Северус объяснял про какой-то маггловский способ, но я не знаток...

Гарри и Гермиона с иронией переглянулись.

— Мы с женой и сыном принимали зелье каждый день, пока Нагайна жила в замке. Уверен, что Северус делал то же самое, но, видимо, это ему не очень помогло. Нагайна страшна не только ядом...

— Хорошо. Тогда давайте начнём с самого начала. Где находился профессор, когда вам было велено его позвать?

— Там же, где и все: на поляне перед Запретным лесом, недалеко от места, где заканчивался защитный купол.

— Он находился там весь день?

— С того момента, как Лорд решил атаковать замок. Северус появился с известием, что Поттер внутри, а Орден Феникса перешёл в наступление.

— Далее. Вы привели его и зашли в Хижину вместе?

— Да, но Лорд приказал мне удалиться.

— Что вы делали дальше?

— Я дожидался на улице.

— На улице? Вы уверены?

— Да, — твёрдо ответил Малфой. — До тех пор, пока Темный Лорд не вышел и не приказал следовать за ним. — Тут он умолк и задумался, словно припоминая все детали.

Воспользовавшись паузой, сыщик взял из рук мисс Грейнджер найденный флакон и демонстративно поставил его на огромный директорский стол.

— И вы, разумеется, подчинились?

В воцарившейся тишине было хорошо слышно, как в глубине кабинета тикали большие напольные часы. Директриса отошла к окну, всем своим видом показывая, насколько лично ей неприятно присутствие Малфоев. Гарри и Гермиона молча переглядывались. Кингсли делал вид, что внимательно изучает флакон на столе, и намеренно затягивал паузу, заставляя аристократа помучиться в ожидании.

— Итак?.. — переспросил Холмс. — Что вы скажете?

— Неповиновение Тёмному Лорду каралось немедленной смертью. Я был вынужден подчиниться, — сглотнул Малфой.

— В таком случае, мистер Малфой, у меня к вам больше вопросов нет. Благодарю за сведения.

— Но это ещё не всё, — занервничал волшебник. — Я хотел бы добавить...

— Не смею злоупотреблять вашим временем, сэр, поскольку все, что произошло дальше, никак не поможет нам в поисках, — заметил Холмс.

— Вот как? Но могу я хотя бы узнать, что вы ищете? — повысил голос Малфой.

— Мы ищем профессора Снейпа. А разве вы не знали, что он исчез?

— Исчез? Но это невозможно!

— Почему? — сразу же насторожился Гарри.

— Потому что мистер Малфой, подобно вам, решил, что профессор Снейп умер, — ответил вместо Малфоя сыщик.

— Вы хотите сказать, что я ошибся? — поразился тот.

— Вы всё-таки возвращались в Хижину, но хотите скрыть! — воскликнул гриффиндорец.

— Ничего подобного! Это вы не желаете меня слушать, — разозлённый Малфой уже не скрывал эмоций, и впервые за весь разговор в его голосе послышались привычные надменные нотки.

— Вы сказали, что отправились следом за Волан-де-Мортом в Запретный лес! — продолжал наступать Гарри.

— Но это не значит, что я не мог задержаться и увидеть то, что я увидел... Впрочем, раз этот господин, — Малфой повёл подбородком в сторону сыщика, — считает, что мои сведения никак не помогут в поисках, то я предоставлю ему самому посвятить вас в детали. Пока моя вина не доказана, я не позволю первому встречному закрывать мне рот!

— Пожалуйста, — спокойно ответил Холмс, прежде чем кто-либо из присутствующих успел вмешаться. — Вы действительно вернулись в Хижину. Незаметно исчезнуть — не такое уж сложное дело, когда вокруг толпа народу, а вас очень интересовало, сработало ли противоядие. Войдя в Хижину, вы увидели истекающего кровью профессора. Как я догадываюсь, зрелище было ужасным. Хорошо, что миссис Малфой одолжила вам свой Бодрящий эликсир. Это спасло вас от обморока. Увы, до помощи самому профессору дело так и не дошло.

— После того, что сделала Нагайна, ему ничем уже нельзя было помочь, — поражённый Малфой так и остался стоять, слегка приоткрыв рот. Холмс насмешливо кивнул.

— Очевидно, у мисс Грейнджер нервы оказались покрепче ваших, раз она смогла обойтись без нюхательной соли. Ну, а вы поспешили вернуться в ряды нападающих.

Под презрительными взглядами и без того бледный Малфой позеленел от злости.

— Всё, чего я хотел, — это найти и спасти сына!

— Значит, и в Хижине ты оказался, чтобы спасти сына? — жёстко спросил Кингсли.

— Что? Я не понимаю...

— Что тут непонятного? — Тут уже Гарри непроизвольно сжал кулаки. — Вы считали профессора соперником, хотели выслужиться перед Волан-де-Мортом, и его смерть была вам выгодна!

— Бред! Если Северус жив, я буду первый, кому это выгодно! Я ведь гораздо раньше вас догадался, на чьей он стороне, но молчал, хотя мог бы и сдать его Лорду! Пусть у меня не было прямых доказательств, но и косвенных бы хватило...

— Вы лжёте!

— Нет, отец не лжёт. — Голос сына заставил Люциуса гордо выпрямить спину. — Снейп только демонстрировал верность Лорду, но не поступал так, как... как должно. Может, тебе, Поттер, это и не было понятно, но мы, слизеринцы, видели разницу.

— Это ты сейчас так говоришь, Малфой, когда он не может подтвердить твоих слов.

— Думай как знаешь, но я не меньше тебя хочу, чтобы он остался жив. Нам есть о чём поговорить, знаешь ли... — угрюмо ответил слизеринец.

— Как правильно заметил господин министр, у меня не было волшебной палочки. К моему приходу кровь уже перестала течь из раны. Я был уверен, что Северус мёртв, — резюмировал Малфой-старший.

— Что ж, отсутствие палочки избавляет тебя от необходимости сдать её мракоборцам. Пока можете идти, но замок не покидайте. — Министр повелительно повёл головой в сторону двери, и Люциус Малфой в смятении покинул кабинет, увлекая за собой сына.

— Откуда вы знаете про зелье? — начал Гарри, едва за ними захлопнулась дверь.

— Извини, я не успела тебе об этом сказать, — ответила Гермиона. — Профессор Слизнорт узнал флакон. Он принадлежит одной из его клиенток, миссис Малфой. Оказывается, он делал для неё зелья на заказ.

Минерва фыркнула.

— Надо будет увеличить его долю работы для больничного крыла, чтобы не отвлекался!

— Что ж, одной ниточкой стало меньше, — заметил Кингсли.

— Но кое-что полезное мы услышали. Можно утверждать, что профессору не грозила немедленная смерть от яда.

— Я ещё поговорю с Роном, — пробурчала Гермиона, недовольно нахмурившись. — Вечно он пропускает самое важное...

— Значит, у профессора был шанс, — не отступал от своего Гарри.

— Гм, чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что помощь могла прийти только сверху... — Холмс напряжённо задумался и умолк.

— Может, это всё-таки был Малфой? Мы ведь можем допросить его с сывороткой правды, не так ли, Кингсли?

— Это не мог быть он, — возразил Холмс, запоминая новое для него понятие, — он ниже человека, бывшего наверху, примерно на три дюйма.

— Почему вы так уверены?

— Когда я растянулся на полу, заглядывая в щель, мой носок упёрся в стену как раз в том месте, где уже был отпечатан ещё один подобный след. Он совпадает со следами на лестнице. То есть находившийся там человек был примерно одного роста со мной.

— А если кто-то из целителей поднимался наверх? — высказалась Гермиона.

— Тогда он должен был стереть за собой следы, не тронув остальных...

— Люди, отправленные найти Северуса, не поднимались на второй этаж. Они даже не заметили его в темноте, я уточняла, — заявила МакГонагалл. — Маловероятно, что среди них кому-то понадобилось скрывать правду. Кроме того, клятва целителя не даст им навредить пациенту.

— Значит, оказаться в Хижине мог только тот, кто не просто знал это место, но и знал, что там сейчас происходит. Возможно, он заметил, как вы побежали к туннелю со стороны замка, и решил за вами проследить. Кроме того, он непременно должен был увидеть вас и ваших друзей в тот момент, как вы вышли из туннеля. Как вы полагаете, мистер Малфой не стал бы использовать этот факт? — сыщик многозначительно замолчал.

— Но... Тогда он должен был пройти через туннель, потому что в Хогвартсе и на его территории трансгрессировать нельзя, а в туннеле мы ни с кем не встретились. Человек должен был появиться со стороны деревни.

— А там никаких ограничений на трансгрессию нет, — словно размышляя вслух, уточнил сыщик.

— Верно, никаких. У вас есть ещё версия, мистер Холмс? — Гермиона заметила, что Холмса что-то мучает. Напряжённо размышляя, он даже не сразу отреагировал на её вопрос. Наконец, он решился.

— Мисс Грейнджер, как велика вероятность того, что профессор Снейп, находясь с вами внизу, мог быть одновременно в другом месте?

По гамме чувств, отразившихся на лицах всех присутствующих волшебников, сыщик понял, что попал прямо в точку.

— Маховик времени!!!

Волшебники изумлённо переглядывались, словно не понимая, как такая вещь не пришла им голову раньше.

— Маховик времени позволяет людям возвращаться назад во времени, — поспешила разъяснить Гермиона, — с его помощью человек может дважды прожить одно и то же, но нужно соблюдать главное правило — что он не должен увидеть сам себя!

— Вы хорошо знаете, как он работает?

— Да, — слегка смутилась девушка, — я читала на эту тему...

— Но это очень редкий артефакт! — заметил Кингсли. — Я не думаю, что при всех талантах Снейп мог создать его самостоятельно.

— Он его и не создавал, а взял его там же, где и... — тут Гарри оборвал себя на полуслове, поймав выразительный взгляд директрисы.

— Ты знаком с маховиком, Гарри? — полюбопытствовал министр.

— Э-э-э...

— Мистер Поттер видел маховик на третьем курсе. Профессор Дамблдор брал его на время из Отдела Тайн, но я уверена, что артефакт вернули. Я сама подписывала накладную. Собственного маховика времени в распоряжении директора Хогвартса нет. Если только... если только Альбус не смог... — МакГонагалл невольно обернулась к портрету за директорским креслом.

Гарри решительно пересёк комнату.

— Профессор Дамблдор, скажите, пожалуйста, что вы оставили в наследство Северусу Снейпу?

Если кто-то и был удивлён таким вопросом, то явно не бывший директор.

— Я постарался, чтобы каждый из вас получил то, что принесло бы ему наибольшую пользу. Мне удалось воссоздать маховик времени, и я оставил его Северусу, надеясь дать ему второй шанс. Мой маховик не обладает большими возможностями, но несколько часов в запасе у его обладателя были.

Гарри обернулся и победно взглянул на собеседников.

— Я же говорил вам, что он жив! С того момента, как он исчез из замка, и до вызова к Волан-де-Морту прошло не больше трёх часов!

— Но я не понимаю, как профессор мог крутить маховик в том состоянии, в котором мы его видели, Гарри! Да и зачем? Может, чтобы принять дополнительные меры безопасности? Так ведь он заранее пил зелье. Здесь нет никакой логики! Я не понимаю... — Гермиона в отчаянии потёрла лоб. Зато Гарри выглядел почти счастливым.

— Всё это теперь не так важно. Главное, что у него был шанс, а Северус Снейп — не тот человек, чтобы его упустить! Он выжил! Не знаю, как, но я это чувствую!

— Господа, теперь, когда у нас есть рабочая гипотеза, я надеюсь получить более чёткую картину происшедшего. Мне нужно побывать в личных комнатах профессора Снейпа, посмотреть его фотографии. — Холмс обращался главным образом к директрисе.

— В последнее время Северус жил в директорских апартаментах, но, видимо, он готовился их покинуть, потому что его вещей там нет.

— А можно попасть в его лабораторию? — с трепетом спросила Гермиона.

— Можно, — слегка усмехнулась МакГонагалл. — А что вы имели в виду под словом фотографии? Что-то знакомое...

— Это колдографии, только недвижимые, — покраснела Гермиона. — Профессор Снейп полукровка, вот мистер Холмс и подумал, что...

— О, я понятия не имею, хранил ли он нечто подобное, но в гостиной Слизерина висит общий снимок факультета трёхлетней давности.

— Благодарю вас, мадам. Также я бы хотел более подробно осмотреть замок. Я получал образование не в Хогвартсе, и бывать здесь ранее мне не приходилось.

— Это несложно устроить. Конечно, замок сейчас не в лучшем виде...

— О, он всё равно великолепен, — тут сыщик не покривил душой.

— Тогда я попрошу сэра Николаса быть вашим проводником. Надеюсь, вы ничего не имеете против, сэр?

— Абсолютно.

С этими словами Холмс покинул кабинет вслед за силуэтом достойного призрака.

— Гарри, у меня к тебе большая просьба, — серьёзно сказал Кингсли удерживая Гермиону, готовую отправиться следом. — Ты нам доверяешь?

~*~*~*~

Выйдя из кабинета, Гарри Поттер машинально спустился на первый этаж, где заметил Драко Малфоя, одиноко бродившего среди обломков и мусора. Слизеринец смотрел себе под ноги, не поднимая головы. Поколебавшись пару секунд, Гарри принял решение.

— Что-то ищешь?

Тот пожал плечами, пряча в карманы дрожащие руки.

— Иди сюда, — сказал гриффиндорец, махнув в сторону одной из уцелевших каменных скамей. Обычно она стояла возле главного входа, но чьим-то мощным заклинанием оказалась сдвинутой с привычного места. Не противясь, Малфой опустился на холодный камень.

— Её стоит оставить здесь как вещественное доказательство, — Гарри провёл рукой по каменной столешнице. — Пройдут годы, а первачки будут сравнивать силу своих заклинаний с настоящей боевой магией.

— Что с нами будет? — тускло спросил Малфой.

— Понятия не имею, Малфой. Вчера ты так старался заполучить меня в свои руки. Неужели надеялся, что Волан-де-Морт тебя помилует?

— Я... У тебя в руках была моя палочка. Зачем? Почему именно моя? Я ведь не сдал тебя Лорду...

— Жалеешь?

Малфой стиснул зубы.

— Знаешь, за что я ненавижу тебя, Поттер? За то, что я тебе должен! Я кругом всем должен! Тебе, Снейпу, Дамблдору, даже твоей гр... Грейнджер! А я ненавижу быть должником! Ненавижу!

— Я тоже, — серьёзно ответил Гарри, думая о сцене, которую несколько минут назад по просьбе Кингсли опустил в Омут памяти. — Я не судья, я — Мальчик-который-опять-выжил. Так что вопрос не по адресу.

— Сколько пафоса.

— Смотри сюда, — усмехнулся Гарри, доставая палочку из боярышника. — Ты об этой палочке говоришь? Я выиграл её у одного белобрысого слизеринца, и она отлично сделала своё дело. Думаю, о ней даже в истории Хогвартса напишут. Как же, палочка-победительница самого Волан-де-Морта! Представляешь, какой это теперь ценный артефакт?

Малфой тоскливо отвёл глаза, крепче сцепив побелевшие пальцы. Помедлив секунду, Гарри продолжил:

— Год назад моя остролистовая палочка сломала вашу семейную реликвию. Не то чтобы для меня это что-то значило, но... тебе нужна замена. На, держи, — и Гарри чуть не насильно сунул в руки онемевшему Малфою палочку из боярышника. — Но запомни, Малфой, сила не в палочке. Сила в том, что у тебя вот здесь. — И, ткнув его пальцем в грудь, Гарри пошёл прочь.

— Поттер! — крик слизеринца застал его уже на ступеньках.

— Чего ещё?

— Мой отец... он не всё знает.

— О чём ты?

— Снейп не мог всё время находиться в Запретном лесу, потому что был в Хогвартсе. Он спас меня ещё раз, уже после Выручай-комнаты... Он тебя искал. Спрашивал, где ты. Я ничего больше не знаю, он запер нас с Гойлом в кладовой... Он был под Дезиллюминационным... Да не тряси ты меня так, я больше ничего не знаю! Клянусь тебе, Поттер!

Тяжелые тучи всё-таки разразились проливным дождём. Солнечного света в комнате на Бейкер-стрит стало ещё меньше, но зажжённый камин и запах хорошего кофе вкупе с тыквенным пирогом вполне скрадывали это печальное обстоятельство. Холмс попыхивал трубкой, а Ватсон с сигарой во рту продолжал расспросы, стараясь не упустить ни малейшей подробности сей необычайной истории.

— Знаете, Холмс, меня до сих пор не покидает ощущение нереальности, когда вы так спокойно произносите все эти слова: волшебная палочка, трансгрессия, мантия-невидимка, маховик времени — будто это самые обыденные вещи на свете.

— Таковы правила игры, — сыщик затушил огниво и вытянул ноги поближе к каминной решётке. — Когда мы согласились помогать мисс Грейнджер, то заочно смирились со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— И всё-таки в вас явно течёт волшебная кровь.

— Раньше вы этого не замечали.

— Почему? Разве я не говорил, что вы просто волшебник? Говорил, причём не раз.

— Ну хорошо, примем вашу метафору за пророчество.

— Так что же было дальше?

— На тот момент у меня в руках были нити, которые неизбежно должны были привести к разгадке этого дела, и дальнейшее, друг мой, было делом техники. Я получил возможность исследовать замок, чем и воспользовался. Кроме того, я побеседовал с сэром Николасом де Мимси-Дельфингтоном, который любезно сообщил мне массу интересных подробностей о жизни волшебников в целом и о Хогвартсе в частности. Кстати, я говорил вам, что он привидение?

— Кто?

— Сэр де Мимси-Дельфингтон.

— Привидение?

— Самое настоящее.

— И оно разговаривает?

— Не хуже нас с вами. Только, в отличие от людей, ему не нужны еда и питье, он не спит и умеет просачиваться сквозь стены! Какие возможности, что и говорить.

— Неужели все волшебники после смерти становятся привидениями?

— Нет, для этого существуют определённые условия, но я был не настолько бестактен, чтобы расспрашивать сэра Николаса. Хотя некоторая литература у меня на эту тему есть...

— Это хорошо. — Ватсон выразительно поёрзал в кресле. — Продолжайте.

— Кроме него, я познакомился ещё и с мистером Филчем.

— Он тоже привидение?

— Нет, — хмыкнул Холмс. — Это смотритель замка, завхоз. У нас с ним оказалось много общего, например, отсутствие магических способностей.

— У вас с ним, — подчеркнул доктор.

— Точно, — ухмыльнулся Холмс. — Так вот, этот милый старик оказался просто кладезем полезной информации. Пока мы вместе очищали и водружали на место портрет одной весьма упитанной леди, мне удалось выяснить о профессоре Снейпе практически всё, что меня интересовало, да ещё массу других подробностей, не имевших прямого отношения к делу, но тоже весьма поучительных.

— Ещё бы! — Ватсон представил себе, как именно его друг добывал нужные сведения из целого потока чепухи, которую обычно несут люди, не подозревая, что перед ними сыщик. — И вам это помогло определить, что с ним случилось?

— Несомненно, поскольку чем больше знаешь о человеке, тем больше представляешь себе его образ мысли. Например, я выяснил, что директор Снейп редко ночевал в своём кабинете, предпочитая учительские покои, которые он занимал ранее. Он часто запирался в лаборатории, а ночами продолжал патрулировать замок, хотя это и не входило в его обязанности. Собственно, от мистера Филча я достоверно узнал, что директор Снейп на момент битвы находился в Хогвартсе и исчез лишь незадолго до того, как было объявлено короткое перемирие. Собственно, мы шли в нашем расследовании параллельно с Гарри Поттером, который примерно в это же время выслушивал откровения Драко Малфоя. Оказывается, этот молодой человек тоже видел профессора, который защищал его от шальных заклятий, в то же время, когда его отец Люциус Малфой говорил с профессором совсем в другом месте.

— Как это все запутанно, просто в голове не укладывается!

— Согласен, но, тем не менее, размотать этот клубок было проще, чем выследить нашего любителя бабочек. Будь я знаком с миром магии чуть больше, я бы не стал ломать голову, боясь показаться смешным со своими двумя идентичными отпечатками. Моя интуиция просто кричала о том, что разгадка где-то совсем рядом, но, согласитесь, я и предположить не мог, что существует такая полезная вещь, как маховик времени, или хроноворот.

— Конечно. Но, как я понял, она и там доступна не каждому.

— Безусловно. Признаюсь, Ватсон, за прошедшие годы я прилично улучшил своё образование за счёт книг об истории магии, которыми меня любезно снабжала мисс Грейнджер. Так вот, хроноворот — один из самых редких и запрещённых артефактов. К его использованию есть масса вполне оправданных противопоказаний, и достать таковую вещь почти невозможно. Мы с мисс Грейнджер провели синхронизацию передвижений того Снейпа, который отправился на поклон к Волан-де-Морту, и того, который остался в замке. Конечно, некоторые мелкие детали мы так и не выяснили, но даже без них вывод напрашивался сам собой.

— Профессор спас сам себя?

— Именно так. Его роль Пожирателя Смерти на посту директора не давала возможности рассчитывать на лояльность светлой стороны, а истинное отношение к делу не прибавило друзей на стороне темной. Этому человеку попросту было не на кого положиться.

— Да уж. — Ватсон покачал головой. — Но, постойте, как же тогда получается? Не мог же он крутить этот самый хроноворот, лёжа в луже крови!

— Этот же вопрос по очереди задавал каждый, кому мисс Грейнджер озвучивала нашу версию. Она и сама не сразу поняла, как это возможно, но я достаточно быстро пришёл к правильному выводу, — не без доли самодовольства заметил сыщик. — Что, если после дуэли с профессором МакГонагалл Снейп не покинул замок? Что, если он следовал за нашим трио в реальном времени и, только увидев сцену, которую ему ещё предстоит пережить, понял, что должен воспользоваться хроноворотом, так предусмотрительно оставленным ему в наследство? Мисс Грейнджер рассказала, что после своей смерти Дамблдор оставил каждому из её друзей несколько предметов, о назначении которых они догадались не сразу. Предполагаю, что и профессору пришлось поломать голову.

— Так ведь он наверняка понимал, для чего ему оставлена эта вещь. Тут и неволшебнику понятно из названия: Хронос, поворот, возврат времени. Достаточно подумать логически...

— Обожаю, когда вы делаете это, Ватсон, — сыщик тонко улыбнулся. — Так вот, логически, первое, что приходит в голову, — это использовать хроноворот в случае, если понадобится спасать чью-то жизнь, а именно — жизнь Гарри Поттера, за которого Снейп отвечал перед покойным директором. А вот возвращаться назад во времени, крутить хроноворот, чтобы умереть самому... На мой взгляд, это не та логика, которая лежит на поверхности.

— То есть вы хотите сказать, что он отправился следить за Гарри Поттером, спрятался на втором этаже хижины, а затем...

— Затем крайне удивился, увидев внизу самого себя? Именно! Для Снейпа это тоже был сюрприз. В итоге он видит собственную смерть, доводит до завершения миссию, поставленную перед ним Дамблдором, и прыгает во времени, чтобы подставиться под удар.

— Какой ужас! Не хотел бы я оказаться на его месте.

— Мне с самого начала было ясно, что ему незачем возвращаться к Волан-де-Морту. Оставаться в замке и помочь его обитателям было более логично, что, скорее всего, и сделал профессор Снейп, но то, что он увидел в хижине, заставило его изменить планы.

Ватсон задумался.

— Значит, те следы со второго этажа на первый были его следами...

— Так точно. Профессор носил обувь одинакового фасона, и в его комнатах я нашёл подобные ботинки, только более поношенные.

— Выходит, он торопился, чтобы спасти самого себя.

— Мистер Поттер тоже так считает.

— А вы? Разве вы думаете по-другому?

Холмс вздохнул.

— Я думаю, что для человека, пожелавшего свести счёты с жизнью, трудно было подобрать более удобный случай.

— Холмс! — вскричал Ватсон. — Вы думаете, что он действительно решил умереть?

— Друг мой, моя миссия в этом деле была в том, чтобы угадать, что произошло с профессором, и по возможности найти его или его тело. Должен признаться, что частично я с ней не справился, так как ни самого профессора, ни его тела так и не нашёл.

Но, как ни странно, эта неизвестность до сих пор всех устраивает. Гарри Поттер считает, что он спасся, потому что был не тем человеком, который упустил бы свой шанс. Мисс Грейнджер сомневается, потому что, на её взгляд, мистер Снейп потерял смысл жизни, увидев мнимую смерть Гарри от руки Волан-де-Морта. К этому же склоняются и министр, и директор МакГонагалл. Но все сходятся на том, что, если профессор решил начать новую жизнь, официально считаясь мёртвым, он имел на это полное право. А потому его дальнейшие поиски были прекращены, и на следующий день министр Кингсли Бруствер упомянул Снейпа в числе героев, погибших в битве за Хогвартс, и на берегу озера был заложен памятный знак в его честь.

— Но неужели никто не пробовал выяснить до конца? Рассчитать время по минутам, попробовать самим покрутить этот хроноворот и выяснить, сколько времени в запасе имел профессор Снейп. И потом, должны же быть специальные заклинания, чтобы выяснить, жив человек или мёртв?

— Вы настойчивы, почти как сам Гарри Поттер, — усмехнулся сыщик. — Он проделал в этом направлении огромную работу. Но хроноворот исчез вместе с его владельцем, и расчёты мы с ним делали, исходя из собственных соображений. Уже после того, как мне вернули воспоминания, я получил от мистера Поттера целую папку всевозможных статей и хроник того дня. События шли очень плотно, и любое из них могло повлиять на решение профессора относительно выбора жизни или смерти. Представьте его передвижения в виде простой схемы. За три часа профессор должен добраться из пункта А в пункт Б, затем в одно мгновение вернуться обратно и повторить всё движение, соединившись с самим собой в энной точке. Точкой соединения я условно считаю его смерть.

— А что вы берёте за отправную точку?

— Его полет из окна, когда Снейпу пришлось спасаться бегством от разъярённых коллег. Профессор номер один беспрепятственно возвращается к себе в кабинет. Я делаю такой вывод, потому что его основной целью были переговоры с Поттером, а идти к Волан-де-Морту значило отдалиться от этой цели. Далее он приводит защиту замка в состояние обороны, передав командование в руки профессора МакГонагалл, справедливо полагая, что его в этой роли не воспримет никто. После этого он отправляется на восьмой этаж замка. В директорском кабинете есть гобелен с картой, на которой можно найти любого обитателя замка. Несомненно, мистер Снейп искал Поттера, который как раз показался в упомянутом месте.

— Сколько у волшебников средств слежения! Просто поразительно, — восхитился Ватсон.

— По дороге профессор натыкается на младшего Малфоя. Мистер Малфой утверждает, что тот закрыл его с приятелями в чулане и велел не высовываться. Но, увы, скоро чулан был разрушен, и мистер Малфой без палочки оказался в ужасном положении, из которого его снова спасает профессор Снейп.

После этого младший Малфой больше его не видел, зато мистер Филч утверждает, что говорил с профессором на лестнице перед входом в Большой зал. По его словам, Снейп искал Поттера.

В конце концов, Снейп находит его, когда на мантии-невидимке по воле случая виснет какое-то магическое растение. Это было как раз по дороге в Визжащую хижину.

Поскольку в туннеле, о котором профессор прекрасно знал, его следов не обнаружилось, становится очевидно, что он пошёл другим путём. Тут возникает вопрос: каким образом профессор оказался в Хижине раньше Поттера с компанией и не был замечен Волан-де-Мортом?

— Трансгрессировал?

— Хорошая попытка, Ватсон, но нет. На территории Хогвартса трансгрессировать невозможно. Это ограничение, наложенное ради соблюдения дисциплины, может преодолеть только директор, а на тот момент профессор Снейп уже передал свои полномочия. Но, так или иначе, он был в Визжащей хижине и стал свидетелем событий, о которых мы говорили. Далее, я предполагаю, он спрятал своё бездыханное тело и отправился дальше следить за мистером Поттером.

— О... — не находя слов, Ватсон мысленно представил, как человек в чёрном закрывает глаза своему двойнику и кладёт в могилу окровавленное тело. Ему пришлось сделать усилие, чтобы отогнать наваждение. — Ну, а если он всё-таки себя спас? Из инстинкта самосохранения, в конце концов?

— Давайте рассмотрим и эту версию. Представьте себя на его месте. Вы видите своего двойника и понимаете, что должны вернуться в прошлое и сделать нечто, от чего будет зависеть не только ваша судьба. У вас в кармане хроноворот, который, однако, имеет ограничение по времени. Что вы сделаете в первую очередь?

— Посмотрю на часы и рассчитаю время.

— Отлично. Я уверен, что Снейп сделал то же самое. Он был человеком долга, безжалостным не только к другим, но и к себе самому. Раны от укуса этой змеи лечатся неделями, а никак не за несколько минут. Не имея много времени в запасе, он бы выбрал тот вариант, который позволит закончить начатое. Его цель, как я уже говорил, была передать мистеру Поттеру определённые знания, да так, чтобы он ему поверил. А уровень недоверия Поттера к Снейпу на тот момент был возведён в абсолют. Воспоминания, отданные перед смертью, были наилучшим выходом.

— Что же в их было такого важного?

— По сути, они отправляли молодого парня на смерть, — ответил Холмс мрачно. — И именно этот факт даёт очко в пользу смерти самого Снейпа. Он мог посчитать это справедливым.

— Но мистер Поттер выжил!

— Выжил, — согласился Холмс. — Остаётся лишь убедиться, что сам профессор об этом знал.

— То есть определить ту самую пресловутую точку Б, из которой он вернулся назад...

— Именно. С профессором номер два всё просто: его путешествие из пункта А в пункт Б началось сразу после вылета из окна и закончилось на полу Визжащей хижины. Мисс Грейнджер считает, что он всё же возвращался в директорский кабинет и подготовил контейнер для воспоминаний, зная, что передать их по-другому будет невозможно. Отсюда и такое странное явление, как поток серебряных нитей изо рта.

— Он раскусил капсулу?

— Похоже на то. Остальное время Снейп так или иначе был на виду, что показали допросы оставшихся членов преступной группы. Но, безусловно, он с самого начала мог принять меры для собственного спасения. Змеиный яд был ему не страшен, а для погружения тела в состояние, как бы это назвать, повышенной выживаемости, у волшебников есть целый арсенал средств, который, несомненно, был доступен такому великому зельевару, как профессор Снейп. Правда, ему понадобился бы сообщник, и я даже могу предположить, кто бы мог это быть. Помните тот пресловутый флакон из-под Бодрящего зелья?

— Вы думаете, что сообщником мог быть Малфой?

— Нет, но тут прослеживается интересная нить, потянув за которую... А, впрочем, это только теория, проверить которую пока нет возможности, так что, увы, я не могу с абсолютной точностью сказать, вернулся ли Снейп назад во времени, убедившись, что Гарри мёртв, или, горя жаждой мести, он отправился в Хогвартс следом за Волан-де-Мортом и таким образом выяснил, что Гарри всё же выжил. Мистер Поттер надеется на второй вариант. По его просьбе мы привлекали к поискам даже Скотланд-Ярд, но, увы, никаких следов мистера Снейпа не нашли.

— Никаких следов, — автоматически повторил Ватсон. — Официально мёртв. Ну, а если он всё-таки не вернулся бы к Волан-де-Морту? Если бы он остался в замке, исполняя свой директорский долг? Разве это не дало бы ему в конце возможность оправдаться?

— Прорицания — не моя сфера деятельности. Я имею дело с прошлым и настоящим, а «что было бы, если было бы» — это занятие для непрофессионалов. Профессор Снейп был неординарной личностью. Ему двенадцать лет удавалось играть роль шпиона и нигде не проколоться. Поэтому я скажу вам точно, что, если мы когда-нибудь будем иметь честь лицезреть его у себя на Бейкер-стрит, это произойдёт исключительно по его желанию. И тогда я с огромным удовольствием пожму ему руку.

Кто ещё не видел замечательную обложку авторства o.volya, то она вот здесь:

http://www.pichome.ru/image/Zvm или здесь: http://www.pichome.ru/image/ZvM

~*~*~*~

С того дня, как я услышал от Холмса эту невероятную историю, прошло чуть больше года. За это время я полностью убедился в существовании магической Британии, изучил массу подробностей о быте английских волшебников и даже побывал в Косом переулке. С помощью хитрого приспособления под названием Омут памяти мне удалось восстановить часть воспоминаний, в частности, о том, что происходило у нас на Бейкер-стрит. Правда, смотрел я на всё глазами моего друга, зато смог увидеть себя со стороны. Шерлок Холмс успешно сотрудничал с мракоборцами — волшебниками-сыщиками, главой которых стал знаменитый Гарри Поттер, и обе стороны не раз прибегали к обоюдной помощи в особо интересных делах. Холмс не оставлял надежды отыскать профессора Снейпа, но, несмотря на все усилия, до недавнего времени я не рассчитывал написать достойное окончание этой истории. И всё же судьба позволила мне внести скромную лепту в окончательное раскрытие этого дела.

Итак, в начале августа 2009 года мы с Холмсом получили приглашение от нашего общего друга Генри Баскервилля погостить в его поместье. Надо сказать, что после пережитого ужаса, описанного мною в повести о собаке Баскервиллей, он всячески избегал места жительства своих предков, и только чувство долга не дало ему окончательно забросить фамильный особняк. Холмс, сославшись на дела, остался в Лондоне, а я решил сменить обстановку. Баронета моё общество вполне устраивало, и вскоре мы уже мчались в вагоне первого класса, направляясь на юго-запад Англии.

Будучи предприимчивым американцем, Баскервилль сделал несколько удачных вложений на континенте и существенно приумножил свой и без того немалый капитал. Он долго не женился вплоть до смерти миссис Степлтон, последовавшей через четыре года после гибели её мужа, но, в конце концов, некая француженка добилась успеха, и сэр Генри окончательно осел во Франции, появляясь в Соединённом Королевстве исключительно по делам бизнеса. В таких случаях он непременно бывал на Бейкер-стрит и с завидным постоянством приглашал нас посетить его родовое гнездо. Мы с Холмсом догадывались, что Баскервиллю просто не хочется отправляться туда одному, но, естественно, не подавали виду.

За прошедшие годы уклад жизни в окрестностях Дортмунда сильно изменился. После того, как археологи обнаружили на побережье доисторический скелет динозавра, туда хлынули потоки туристов. Железную дорогу расширили и пустили новый, весьма комфортабельный поезд. В городке открылись гостиницы, новая школа и парк.

Сам Баскервилль-холл тоже претерпел колоссальные изменения. Как и обещал сэр Генри, в замок провели электричество, и украшенная богатыми фонарями подъездная аллея больше не навевала мрачных мыслей. Холл и гостиная посвежели, украсились новой мебелью, но самый большой сюрприз ожидал нас в столовой. Внимательный читатель помнит, что ранее эта комната подавляла своей мрачностью: тёмные балки, закопчённый потолок, тусклое мозаичное окно... Декораторы превратили её в произведение искусства, проведя капитальный ремонт стен, заменив старые панели новыми и впустив в помещение дневной свет. Кованые канделябры и массивная, но изысканная мебель создавали необходимый комфорт, одновременно оставляя обеденному залу его старинный колорит.

Единственное, что осталось неизменным, — это портреты на стенах. Даже знаменитый Хьюго Баскервилль висел на своём прежнем месте.

— Я решил, пусть висит, — объяснил сэр Генри. — Всё-таки история.

В целом, наше путешествие было очень удачным, хотя и малопримечательным. Мы ездили к океану, устраивали званые вечера для местной знати, охотились, а перед самым возвращением в Лондон баронету захотелось сделать несколько панорамных снимков окрестностей. Надо сказать, что сэр Генри увлёкся фотографией и ни на минуту не выпускал из рук фотоаппарат.

И вот однажды после полудня, оседлав лошадей, мы отправились вглубь Гримпенской трясины. Возможно, Баскервилль хотел отдать дань воспоминаниям или же, наоборот, освободиться от них раз и навсегда. Но, следуя за ним, я заметил, как мы оказались прямо на тропинке, ведущей к Мериппит-хаусу. Миновав то место, где молодого сквайра настигло проклятие его рода, я не без содрогания вспомнил подробности сего происшествия и оценил мужество моего спутника, очевидно, решившего покончить с собственными страхами и потому упрямо понукавшего лошадь.

— Если жизнь и рассудок дороги вам, ни в коем случае не сворачивайте с тропинки, — неуклюже пошутил я.

Стрельнув глазами, Баскервилль усмехнулся и погнал коня выше на холм. Оттуда он сделал несколько снимков полуразрушенного дома на фоне августовского пейзажа, а потом, словно задумавшись, опустил поводья... Мне не хотелось нарушать его уединение, и я пустил шагом своего коня, продолжая двигаться в сторону усадьбы. Подъехав ближе, я вдруг почувствовал нарастающее желание убраться подальше от этого места. Насколько мне было видно, окна были заколочены, ограда местами повалилась, открывая взору заросший сад. Глядя на эту картину общего запустения, я невольно вспомнил лицо прекрасной женщины с такой же печальной судьбой. Тут, словно в унисон моим мрачным мыслям, со стороны болот раздался вой... Долгий, протяжный вой, от звуков которого у меня похолодело в жилах! В ту же секунду мне показалось, что я вижу, как через заколоченные окна дома пробивается слабый свет. Я обернулся, отыскивая взглядом сэра Генри и одновременно доставая из потайного кармана револьвер. В этот момент гнедая кобыла баронета взвилась на дыбы и понесла. Баскервилль делал отчаянные попытки удержаться в седле и успокоить обезумевшее животное, но тщетно.

Дав шпоры, я поскакал следом и, поднявшись на холм, увидел, как лошадь без седока мчится в сторону болот. Буквально через несколько секунд я спустился с холма и с облегчением услышал в кустах совсем рядом от меня громкое ругательство.

— Что за проклятое место, Ватсон! Чтобы я ещё хоть раз приехал сюда добровольно... И камеру разбил, проклятье!

— Держитесь, сэр Генри, сейчас я вам помогу!

— Я здесь, слева. Нога, что-то с ногой... не могу встать...

Я спешился и, наскоро обмотав поводья вокруг утлого деревца, сделал шаг с тропинки в сторону каменной гряды, где под кустами боярышника растянулся баронет. Что было дальше, я плохо помню: моё тело вошло в землю как нож в масло. Только что перед глазами отчётливо стоял плотный ковёр из мхов и сфагнумов, и тут за доли секунды земля разверзлась, лишая меня всякой опоры. Я делал слабые попытки нащупать почву, но только увязал глубже и скоро уже не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Не помню, чтобы я кричал, хотя определённо я слышал крик.

— Не-е-ет!

«Это сэр Генри», — отдалённо подумалось мне, и почему-то в голову полезли нелепые мысли о том, что я не успел дописать свой последний очерк и как хорошо, что у меня нет детей... К горлу подобралась зелёная вонючая жижа, и я начал лихорадочно барахтаться, одновременно понимая безнадёжность своей попытки. Далее глаза и рот залепило какой-то дрянью, кислорода в лёгких становилось всё меньше, в ушах стоял непрекращающийся звон, а доносившиеся откуда-то крики звучали всё тише и тише... Я плохо помню, что случилось потом. Мне показалось, что какая-то неведомая сила вытягивает меня из смертоносной трясины. Судорожно глотнув воздух, я почувствовал под ногами твёрдую землю и потерял сознание.

Очнулся я на поляне и несколько долгих минут просто смотрел в синее дартмурское небо.

«Спасибо тебе, Господи, чтобы я ещё хоть раз добровольно...» — невольно повторил я услышанную ранее фразу.

Отдав таким образом дань Всевышнему, я облокотился о землю и приподнялся. Шагах в пяти справа от меня сидел сэр Генри, а над его ногой склонился незнакомец.

— Теперь попробуйте встать, — в этот момент скомандовал мужчина, подавая руку моему приятелю.

Тот довольно резво вскочил на ноги и сию секунду оказался возле меня.

— Ватсон, друг мой, как вы меня напугали, — говорил он, тряся меня за плечи. — У вас ничего не сломано, нет? Сударь, осмотрите моего друга, прошу вас...

Слабость и сухость во рту затрудняли слова. Однако ужасного вкуса тины я больше не чувствовал, и даже лицо было чистым, хотя то, что осталось от моей одежды, было в печальном состоянии. Я поспешил уверить, что со мной все в порядке, одновременно разглядывая человека, которому, очевидно, был обязан жизнью. Сэр Генри помог мне подняться и сесть, прислонившись спиной к какой-то опоре, а незнакомец достал флягу из кармана и протянул мне.

— Сделайте ровно два глотка. Это поможет.

Я послушался, и действительно — мне сразу стало намного лучше. Напиток был что-то похож на микстуру от кашля, только более концентрированную.

— Как нам повезло, что вы оказались рядом, сэр, — продолжал Генри. — Позвольте поблагодарить вас за помощь мне и моему другу, доктору Ватсону. Вы предотвратили ужасное несчастье! Даже подумать страшно, как бы я возвращался домой один. Спасая его жизнь, вы оказали лично мне и всему нашему обществу неоценимую услугу...

Незнакомец неопределённо хмыкнул, слегка скривив губы в подобии улыбки, и ответил:

— Не стоит благодарности. Это было несложно.

— Понимаете, мы с доктором решили прокатиться верхом, и тут раздался этот ужасный вой на болотах. Моя лошадь испугалась и понесла. Я упал, повредил ногу, доктор Ватсон поспешил мне на помощь, и... Остальное вы видели.

— Понятно, — кивнул мой спаситель. — Вам следует быть внимательней, отсутствие открытой воды и топи — самые опасные ловушки торфяных болот.

— А кто это кричал? — отважился спросить я.

Умное лицо нашего собеседника приняло слегка насмешливое выражение.

— Некоторые считают, что это какая-то птица, другие — что это воет местная достопримечательность, легендарная собака...

— Но ведь её же убили! — не выдержал Баскервилль.

— В самом деле?

— Именно! Доктор Ватсон был свидетелем!

— Стало быть, вы и есть тот самый Генри Баскервилль, о приключениях которого здесь ходят такие любопытные слухи? — Мне показалось, что тут на лице незнакомца промелькнул подлинный интерес.

— Вы угадали, сэр, — Баскервилль приосанился, — и я хочу воспользоваться случаем, чтобы пригласить вас в Баскервилль-холл. Буду признателен, если вы примете моё предложение, и вы увидите, как может быть благодарен Баскервилль... Сэр Генри Баскервилль, к вашим услугам.

Обычно баронет одевался очень богато, даже немного чересчур, но сегодня он как раз решил отдать дань своему ковбойскому прошлому и щеголял демократичной рубашкой в ярко-красную клетку. Трудно было не заметить скептического взгляда, которым мужчина окинул пыльный наряд моего приятеля. Тем не менее, он вежливо склонил голову в приветствии и сказал:

— Рад был вам помочь, господа, но, к сожалению, я не могу сейчас принять ваше предложение, потому что крайне ограничен во времени. Не сворачивайте с тропинки, и вы спокойно доберётесь домой. Это ваше, сэр...

С этими словами он протянул ошарашенному Баскервиллю абсолютно целую фотокамеру, взял в руки стоящую у отвесной стены трость и, не дав нам опомниться, скрылся за поворотом.

— Он не слишком-то любезен, — проворчал сэр Генри, — даже не представился. Хорошо хоть камера цела, — и он несколько раз щёлкнул затвором, проверяя, как работает механизм.

Вдвоём мы кое-как взгромоздились на одну лошадь и потрусили в сторону замка. Как оказалось, ни мне, ни сэру Генри медицинская помощь больше не понадобилась. За исключением нескольких ссадин и синяков других следов от происшествия не осталось. Но вот нервное напряжение, выпавшее на нашу долю, вылилось в то, что после ужина мы, не сговариваясь, решили скоротать остаток вечера за бокалом хорошего коньяка. Разговор неизбежно крутился вокруг происшествия на болотах и личности нашего таинственного спасителя.

— Вы заметили, как он на меня посмотрел, а? — возмущался Баскервилль. — Словно я школьник какой-то, а не хозяин поместья. Он мне не поверил, что ли?

— Вы были одеты не как дбр... добропорядочный английский сквайр, а как пастух.

— Ну и что? Я что, не имею права одеться, как мне хочется?

— Вы имеете, конечно... а хозяин Баскервилль-холла — нет.

— Можно подумать! А сам-то он, сам? Это что, бодро... порядчно расхаживать по болотам в парадном сюртуке и лаковых туфлях? Там же грязь, фи...

— А он аккуратно расхаживал... У него туфли чистые были, блестели даже.

— Какая разница? — сэр Генри покачнулся в кресле. — Зачем вы вообще рассматривали его туфли?

— Потому что лежал на земле, вот почему... Я ваши сапоги тоже хорошо рассмотрел. Интересно, а кто он такой?

— А мне совсем не интересно, ну даже вот ни капли не интересно... Появился, как из-под земли, рассказывает про всяких собак... А я больше не боюсь! Меня этими сказками не возьмёшь! А вы, Ватсон, боитесь?

Я вспомнил зловещий вой на болотах и поёжился.

— И я тоже не боюсь. Слушайте, сэр Генри, а почему вы сами меня не вытащили? Ведь ваша нога не болит?

— Это правда, совсем не болит, зараза... А как болела, Ватсон! Когда вы провалились сквозь землю, я забыл про ногу и вскочил, но она подвернулась, и я шлёпнулся прямо на... Ну, в общем, упал я, да... Но я полз, полз к вам на помощь, друг мой... Эх, — тут он смахнул непрошеную слезу, — если бы не появился этот человек, мистер Холмс никогда не простил бы мне...

— А чем он меня вы-вытаскивал?

— А у него была какая-то палка, такая, тонкая...

— Трость?

— Вот-вот. Только меньше...

— А...

— Бедный Ватсон! Как подумаю, что из-за меня вы находились на волосок от гибели!..

— Ну, почему из-за вас?.. Я сам виноват, надо было под ноги смотреть.

— Так вы спешили помочь мне, потому и не смотрели. И чуть-чуть не погибли, — напомнил сэр Генри, с трудом фокусируя взгляд.

— Чуть-чуть, как говорят, не считается.

— А давайте за это выпьем...

~*~*~*~

Наутро сэр Генри решил, что впечатлений от родового гнезда ему хватило, и внезапно вспомнил о важных делах, требующих его присутствия в Лондоне. После коротких сборов мы оставили позади дортмундские пустоши и Гримпенскую трясину, во второй раз чуть не ставшую для одного из нас роковой.

Уже этим вечером я сидел в любимом кресле и рассказывал другу о нашем путешествии. Выслушав рассказ о том, как я провалился в болото, Шерлок Холмс был, пожалуй, шокирован, и даже попытался меня строго отчитать.

— Ватсон, вы были чертовки неосторожны! Просто хоть не выпускай вас из дому! Я бы не простил себе, если бы с вами без меня что-то случилось.

— Никто не застрахован от смертельных неприятностей, Холмс, даже на соседней улице. Если так рассуждать, то и с постели вставать не стоит, — резонно заметил я, но мне было приятно увидеть выражение его привязанности.

Выслушав историю до конца, Холмс заинтересовался человеком, который так своевременно оказал мне помощь. Он не хотел смириться с тем, что незнакомец пожелал остаться неузнанным, но, в конце концов, я убедил его оставить всё как есть.

— Даже если мы его найдём, Холмс, что это изменит? В каких-либо сентиментальных ценностях вроде дружбы и признательности, этот человек, очевидно, не нуждается. Материальные, я подозреваю, его тоже не интересуют... Это для меня стоял вопрос жизни и смерти, а он просто сделал доброе дело и пошёл своим путём. Разве вы поступили бы иначе?

— Возможно. Но неужели вам самому не интересно, Ватсон? Расскажите мне всё ещё раз по порядку. Значит, сэр Генри не смог припомнить, откуда появился ваш спаситель?

Холмс засыпал меня вопросами, заставляя описать и внешность нашего невольного спасителя, и манеры, и даже цвет лица. Утомив меня окончательно, он на какое-то время умолк и задумался.

— Послушайте, Холмс, — не выдержал я, — сэр Генри представился, назвал моё имя и пригласил его в поместье на ужин. Так что, если этот господин захочет потребовать свой долг, он потратит намного меньше усилий, чтобы найти нас, чем наоборот.

Возможно, во мне говорила скрытая досада, возможно — просто нежелание вспоминать о жутких минутах в трясине, но я был убедителен, и Холмс больше не заговаривал об этом случае до самого Рождества.

К празднику мы получили пакет от сэра Генри. Кроме изысканных сигар и марочного портвейна, в нем был и десяток фотографий, сделанных во время нашей поездки в Дартмур. В основном это были групповые снимки, но меня особенно заинтересовали последние два. На первом был мастерски запечатлён унылый пейзаж с полуразрушенным особняком, в одном из окон которого виднелся свет, словно от зажжённой свечи. На другом — знакомая спасительная тропинка, по которой удалялся наш таинственный незнакомец. Я припомнил, что, получив назад свою камеру, сэр Генри сразу же сделал несколько кадров, чтобы убедиться, насколько она исправна. Снимок был сделал впопыхах и не с самого лучшего ракурса, но всё же на нем чётко была видна фигура, тёмные волосы и кончик носа нашего спасителя.

— Вот, посмотрите, Холмс, — протянул я снимки. — Что скажете?

Мой друг взял сразу всю пачку и не спеша начал разглядывать одну фотографию за другой. И вдруг...

Вам случалось когда-нибудь видеть, как поисковая собака берёт след? Сначала пёс внимательно принюхивается, делает несколько неуверенных движений, а потом замирает, чтобы через секунду помчаться вперёд. Холмс относился к числу детективов, часто добывавших сведения, не вставая с кресла, но в этот момент он напомнил мне эту самую ищейку. Сыщик затаил дыхание и, поднеся фотографию поближе к свету, впился в неё глазами.

— Что случилось, Холмс? Что вы там увидели?

Тут мой приятель издал торжествующий вопль и бросился к камину. Достав из стоявшей на нём табакерки щепотку серого порошка, он кинул её в огонь и закричал:

— Гриммо, 12!

На нас полыхнуло зелёным пламенем, изрядно надымив в помещении, и не успел я изумиться, как прямо посреди огня появилось лицо молодой женщины, показавшееся мне знакомым.

— Добрый день, мистер Холмс.

— Здравствуйте, миссис Поттер! Мне нужно срочно переговорить с вашим мужем.

— Он будет дома через полчаса. А что случилось?

— Взгляните на это, — без лишних слов Холмс протянул ей фотографию. Миссис Поттер вытянула из зелёного огня руку, взяла фото, с любопытством поднесла его к глазам и приглушённо вскрикнула.

— Где вы это взяли?

— Фотографию мы получили сегодня почтой, а сделана она была в самом конце августа. Уверен, что и точное время Ватсон сможет определить.

— Тогда... — женщина секунду поколебалась, принимая решение. — Может, вы зайдёте к нам на чашку чая? Вместе с доктором Ватсоном, конечно.

Не обращая внимания на мои слабые попытки вмешаться, Холмс кивнул и велел мне взять зонт.

— Все объяснения потом, Ватсон. Или моё чутье меня подводит, или у нас появился шанс поставить точку в деле, зависшем на десять лет! Разгадка и так ждала меня три с половиной месяца!

Не буду утомлять читателя подробностями. Скажу только, что после пятнадцати минут ходьбы под дождём мы с Холмсом оказались возле одного из особняков красного кирпича, которых в Лондоне предостаточно. Как обычно ничего не объясняя, Холмс крепко взял меня за локоть и вынул из кармана какую-то бумажку. Воздух перед нашими глазами покрылся рябью, стены дома задрожали, словно от землетрясения, и перед нами оказался не видимый ранее парадный вход со ступенями белого мрамора и красивой витой балюстрадой.

~*~*~*~

Таинственный — вот такой эпитет лучше всего подошёл бы этому дому. За компанию с Холмсом я побывал и в бандитских притонах, и в королевских дворцах, но в доме волшебников, где двери открывались и закрывались сами собой, я был впервые. Снятое Холмсом промокшее пальто мягко испарилось в воздухе. Повинуясь его знаку, я тоже стянул свой котелок, и он тут же исчез из моей вытянутой руки. Дав себе слово ничему больше не удивляться, я молча проследовал в гостиную, причём до самых дверей мне слышалось чьё-то невнятное бормотание и шарканье ног.

Хозяева встречали нас уже вместе. Холмс жестом фокусника вынул из-за пазухи драгоценное фото и положил его на стол. Супруги пару секунд молча разглядывали его, а потом мужчина поднял на нас торжествующий взгляд.

— Вот оно! Я всегда говорил, что Снейп жив!

— Значит, вы уверены, что это именно он?

— Ну конечно! Это его фигура, его нос. Да я узнал бы профессора из тысячи! Посмотри, Гермиона, даже плащ он носит как мантию!

— Да, его фигуру ни с чьей не спутаешь. Как вы раздобыли эту фотографию, мистер Холмс?

— Фото случайно сделал наш общий с Ватсоном друг, Генри Баскервилль, во время поездки в Дортмунд. Увы, три месяца назад я допустил огромный просчёт, когда послушался Ватсона и не поехал туда по свежим следам. А ведь моя интуиция изо всех сил кричала, что слишком много странностей в этой истории.

Хозяева пригласили нас за стол, и следующие несколько минут меня атаковали вопросами о коротком знакомстве с незабвенным профессором Снейпом.

Теперь, зная наверняка, что мы имели дело с волшебником, я нашёл объяснение деталям, ранее ставившим меня в тупик.

Во-первых, вещь, которую мы с сэром Генри приняли за трость, была на самом деле волшебной палочкой, а из трясины меня вытянуло заклинание. Во-вторых, по словам миссис Поттер, срастить сломанные кости волшебникам ничего не стоило, и это полностью объясняет несоответствие состояния ноги Баскервилля до и после моего памятного прыжка в преисподнюю. В-третьих, чистая обувь, которая так поразила наше с баронетом воображение, вполне укладывалась в общую картину, если предположить, что мистер Снейп к нам трансгрессировал, а не шёл через болота пешком. Целая фотокамера, скорее всего, тоже была делом его рук. Я предположил, что Снейп находился в Меррипит-хаусе, откуда и мог заметить нашу компанию.

— Всё может быть, — кивнул мистер Поттер. Задумавшись, он положил чайную ложку мимо блюдца и несколько секунд сосредоточенно наблюдал, как по скатерти расползается мокрое пятно. — Девоншир — знаковое для волшебников место. Осталось только выяснить, живёт ли он там постоянно или же ваша встреча была лишь удачным стечением обстоятельств.

Согласовав последующие действия, мы возвращались домой пешком.

— Как вы могли узнать на фото профессора Снейпа? — спросил я Холмса. — Вы же никогда его не видели.

— Плох тот сыщик, который не узнает клиента со спины, Ватсон. В Хогвартсе я имел возможность рассмотреть его фото со всех сторон. Вы же помните, как выглядят колдографии?

— Ну конечно. Просто меня угнетает мысль, что я тоже видел его фото, но совершенно не опознал оригинал.

— Это потому, что вы мысленно вычеркнули Снейпа из списка живых.

— А вы, Холмс, значит изначально не верили в то, что он мёртв?

— Снейп слишком сложный человек, чтобы просто умереть с мыслью: «Я сделал все, что смог». Более того, всё это время прямо или косвенно я искал его следы, хотя и безуспешно. Но теперь, когда сомнений в его спасении больше не осталось, он от нас не уйдёт.

— Знаете, это как-то странно...

— Что именно, Ватсон?

— Обычно вы ищете особо опасных преступников, а не человека, которому хотите выразить благодарность...

— Хорошо подмечено, мой друг. Именно поэтому наше дело в высшей степени необычно, вы даже можете напечатать его отдельным изданием, как тот случай с собакой.

— Ничего смешного, по-моему, тут нет! Лучше объясните мне, зачем Снейпу всё это нужно? Что плохого в том, чтобы жить среди людей и приносить человечеству посильную пользу?

— Ха, по моему мнению, если кто и считает, что выплатил все долги человечеству, то это именно Снейп.

— Пусть так, но почему бы не дать возможность людям отплатить ему тем же? Разве мистер Поттер не ищет профессора с целью отдать долги? Эта новомодная идея о добровольном отказе от привычного общества ради искупления в корне неправильна! С другой стороны, если профессор решил начать с чистого листа... Хотелось бы мне понять его причины.

— Мы обязательно узнаем их, милый Ватсон. И очень скоро, не будь я Шерлоком Холмсом. Кстати, вы узнали миссис Поттер?

— Конечно, узнал. Гермиона Грейнджер если и изменилась, то только в лучшую сторону. Их пара с Гарри Поттером смотрится весьма гармонично.

— Ещё бы. Мне пришлось приложить некоторые усилия, чтобы они поняли это.

Я удивлённо посмотрел на Холмса, которого трудно была представить в роли Купидона, но он только усмехнулся и ускорил шаг.

Мы миновали Принстон-роуд и вышли на Бейкер-стрит. До дома оставалось ещё два квартала.

— Всё же надо было рискнуть и воспользоваться камином, как и предлагал Гарри. Тогда мы могли бы отправиться прямо в Ковент-Гарден и успеть к увертюре.

— Мы едем в оперу?

— Да, сегодня дают «Щелкунчика» — лучшее, чем мы можем порадовать себя в канун Рождества. Вы не находите?

Я искренне удивлялся тому, как спокойно Холмс мог отрешиться от дел и подпевать мелодиям Чайковского, восхищённо комментируя особо изящные движения танцовщиц. Что касается меня, то всякий раз, когда Мышиный Король взмахивал своим жезлом, перед моими глазами мелькал человек в тёмной мантии с волшебной палочкой в руке.

Желая, чтобы история о поисках профессора Снейпа стала достоянием читателей как можно быстрее, я безвылазно корпел над рукописью, не поддаваясь на просьбы и приглашения, которые время от времени попадали ко мне на стол. Пока Холмс был занят очередным расследованием, он не придавал этому значения. Но вот однажды утром он оказался дома, и один из исписанных с двух сторон листков попал ему в руки.

— Здесь слишком много лишнего, мой друг, — пробежав глазами текст сказал он. — При должном умении, всё изложенное вами можно уместить на полстраницы. Читатель потеряет нить, продираясь через все эти прилагательные и наречия. Вы же не раз описывали Дартмур. Не лучше ли сконцентрироваться на том, что действительно имеет значение?

Я обиделся. При всём моём восхищении талантами Холмса, его способность походя обидеть человека меня поражала.

— Знаете, Холмс, если вы считаете излишним читать Диккенса, это не значит, что вам можно иметь хобби, а мне — нет. И вы напрасно думаете, что людям интересно читать сухую криминалистику. Без всех этих, как вы выразились, прилагательных и наречий вам никогда не заинтересовать аудиторию. Я, можно сказать, занимаюсь популяризацией вашего метода, а вы…

— Простите, Ватсон! Простите, я сказал не подумав. Чем могу загладить свою вину?

— Напишите концовку сами, а я посмотрю, как у вас получится.

— Хорошо, — к моему глубокому удивлению ответил приятель. — Но, когда я справлюсь, мы отправимся ужинать в «Симпсонс».

Я скептически хмыкнул и освободил место за столом.

— Пойду вздремну. Разбудите меня, как только закончите, — ответил я уже из-за двери, твёрдо надеясь проспать до утра.

Написано мистером Шерлоком Холмсом

В связи с недавно завершённым делом о загадочном исчезновении профессора Снейпа и по просьбе моего друга доктора Ватсона я взялся за перо, чтобы лично ответить на вопросы, особо заинтересовавшие публику.

Сразу скажу, что я не обладаю особым умением красочно описывать детали и драматизировать ситуацию. Мои записи, в первую очередь, предназначаются для любителей сыска, которые ценят научный подход. Таковым будет любопытно проследить всю цепочку умозаключений, приведших меня к правильным выводам и позволившим достойно завершить поиски, растянувшиеся на десяток лет.

Расследование в деле Снейпа поделилось на два этапа. Первый начался, когда на Бейкер-стрит появилась удивительная девушка по имени Гермиона Грейнджер. Именно ей, на тот момент ещё студентке, удалось невероятно расширить мой кругозор. Она убедила нас с Ватсоном отправиться на запретную для неволшебников территорию магической Британии и принять участие в поисках профессора Снейпа. Считалось, что он был убит змеёй Волан-де-Морта, и тело искали для торжественного погребения. Однако, прибыв на место, я обнаружил любопытные детали, дававшие надежду на спасение профессора. Мисс Грейнджер и её друзья оказались отличными помощниками. С их помощью выяснилось, что профессор потерял не критическое количество крови, достаточно долго принимал противоядие и имел возможность оказать своевременную помощь самому себе. Последнюю деталь мне удалось раздобыть, заметив то, что по неопытности упустила мисс Грейнджер — явные следы пребывания человека на лестнице и втором этаже. То есть, кроме известных свидетелей трагедии, в доме был кто-то ещё. Ошибка была вполне простительна для девушки, тем более что и взрослые волшебники, побывавшие в Визжащей хижине, ничего не смогли обнаружить. Я и позже не раз замечал, что, имея в руках волшебную палочку, они недооценивают примитивные, по их мнению, методы розыска, считая свои возможности более эффективными. К счастью для мисс Грейнджер, она была с этим не согласна, и в итоге именно обычная увеличительная лупа плюс мой опыт и наблюдательность дали нужный результат.

Улёгшись на пол, я увидел расщелину, которая давала прекрасный обзор комнаты снизу и в том числе того угла, где находилась сама мисс Грейнджер с компанией. По некоторым признакам я понял, что находившийся вверху человек убежал вниз по лестнице и назад не возвращался. При этом следов, ведущих наверх и совпадающих с его следами, не было. Получалось, что и внутрь дома подозреваемый также попал не пешком, скорее всего — трансгрессировал. Эта деталь существенно сужала круг подозреваемых, потому что Визжащая хижина была не самым популярным для посещений местом.

Безусловно, было и несколько отвлекающих деталей. Например, следы от волчьих когтей по всему дому и найденный учениками флакон из-под Бодрящего зелья (зельями волшебники называют лекарства). Но с ними удалось довольно быстро разобраться, в отличие от факта, который не давал мне покоя с самого начала: следы, найденные мною на втором этаже хижины, были абсолютно идентичны следам, оставленным самим профессором, который всё время находился на первом. К тому же, рост человека, лежавшего внизу, совпадал с ростом и пропорциями того, кто находился сверху. Я понимал, что есть во всём этом какая-то ускользающая от меня деталь. Хотя мне говорили, что родственников у профессора нет, наличие брата-близнеца невольно приходило в голову. Я долго не решался задать правильный вопрос, и каково же было моё удивление, когда первый же намёк на подобное обстоятельство открыл для меня ещё более невероятные возможности магии, чем те, которые я мог себе вообразить. Оказывается, профессор получил в наследство от прежнего директора уникальный артефакт — маховик времени, или хроноворот. Эта вещь возвращала на несколько часов в прошлое. Сопоставив все известные факты, я убедился, что профессор Снейп несомненно воспользовался хроноворотом. Поговорив с обитателями замка, в том числе с портретами и призраками, очень наблюдательными в силу своей природы, я получил достаточное количество подтверждений своей гипотезы. И всё же никто не мог быть полностью уверен в том, что профессор выжил, поскольку окончательный выбор между жизнью и смертью остался за ним.

Толчком к новому этапу поисков стало неожиданное опровержение наших печальных предположений, когда на фотографии, присланной к Рождеству сэром Генри Баскервиллем, я увидел человека, невероятно похожего на профессора Снейпа. Фотография была сделана летом, во время их совместной поездки в Дартмур. Тогда же Ватсон по неосторожности провалился в Гримпенскую трясину, и красочный рассказ о его чудесном спасении ещё более подтвердил мою уверенность в том, что на фото запечатлён именно маг и волшебник Северус Снейп. С этой минуты отыскать его стало для меня делом чести.

Я не мог не поделиться такой новостью с Гермионой, в то время уже носившей имя миссис Поттер, и, конечно, не мог отказаться от её помощи. Нашей рабочей гипотезой стало предположение, что постоянно проживающий в Девоншире Снейп отправился на болота в поисках каких-либо ингредиентов для зелий, где и оказался свидетелем прогулки моих приятелей, чуть было не ставшей для Ватсона роковой. На это указывало и его знание местного фольклора, и способность хорошо ориентироваться на местности. Начищенные ботинки и парадный костюм, так удививший моих приятелей, могли означать, что зельевар трансгрессировал на болота прямо с какого-то официального приёма. Это было вполне возможно, учитывая ту нехватку времени, о которой он сам говорил. В последние дни августа на болотах цвело достаточно ценных в зельеварении растений, которые нужно собирать в определённый день и даже час.

Сделав эти нехитрые выводы, я и мои добровольные помощники принялись за дело. Миссис Поттер собирала данные о научных симпозиумах в пределах двойной трансгрессии от гримпенских болот, я искал в старых газетах расписание охотничьего сезона, собирающего вместе всю поместную аристократию. Нам даже удалось занять Ватсона, используя его тесное знакомство с латинской терминологией. Он вызвался сверять по справочникам, в том числе и магическим, какие именно травы есть в наличии на болотах ранней осенью и в какой области колдомедицины они применяются. По мнению миссис Поттер, знание этих деталей могло бы навести на мысль об определённом зелье и продолжить цепочку наших умозаключений.

Мистер Поттер — или просто Гарри, как он просит себя называть, — занялся, по его собственному выражению, магической стороной вопроса. Агентура Главного мракоборца по первому зову была готова отправиться в любую точку Англии, чтобы проверить нашу гипотезу.

Целую неделю на Бейкер-стрит царил хаос. Ватсон терпел и разбросанные повсюду газеты, и вспыхивающий зелёным камин, из которого то и дело появлялись незнакомые люди. Он даже не возмущался, когда Гарри без предупреждения появился в нашей гостиной, материализовавшись прямо из воздуха, и лишь заметил, что магические способы перемещения имеют множество неудобств.

И вот наступил момент, когда все уголки Девоншира и прилегающих к нему местечек были обшарены, но это не принесло желаемого результата. После некоторых споров и взаимных обещаний я отправил помощников по домам, занял своё любимое кресло и с наслаждением вытянул ноги к огню. Ватсон пристроился рядом.

— Похоже, наша гипотеза трещит по швам, — ответил я на его безмолвный вопрос. — Никто, похожий на нашего профессора, девонширским обывателям не известен. Тот же результат среди учёных, недавно посетивших августовский научный симпозиум в Плимутском университете, и среди постоянных работников этого заведения. Точнее, похожие люди есть, да не те. Мы три раза шли по ложному следу, и в результате — ничего.

— То есть, получается, что, кроме нас с сэром Генри, Снейпа никто не видел?

— Получается, что так.

— Да… Просто поразительно. Столько усилий, и всё напрасно. А ведь было время, когда вы расследовали преступления, сидя в кресле.

— Увы. Очевидно, Снейп никак не хочет становится жертвой нашей благодарности.

— Отрицательный результат — тоже результат, — философски заметил мой приятель.

— А как продвигаются ваши дела, дорогой Ватсон? Нашли что-то интересное?

— Вот, — Ватсон подал мне увесистую папку. — Здесь подборка колдовских цветов и трав, растущих на дартмурских пустошах. Мне пришлось выписать из современных справочников по ботанике весь перечень задокументированных в Дартмуре растений, а потом сверять их по словарю из библиотеки миссис Поттер. Хорошо ещё, что растения для всех этих зелий и микстур собираются строго в определённое время. Иначе я бы и за месяц не справился!

Я раскрыл папку и пробежал глазами текст. Аир, багульник, болотный мирт, клубни водяной лилии и туберозы, андромеда полифолия…

— Будь вы аптекарем, цветоводом или учёным-ботаником, получили бы полезный справочник, — гордо заметил мой друг.

Действительно, после названия каждого из растений шло его краткое описание, способ приготовления в зельях и показания к применению. Трудолюбие и педантичность Ватсона в который раз сослужили мне добрую службу, пусть и немного иначе, чем он себе представлял.

— А знаете, Ватсон, теперь я уверен, что мы ищем не там, где нужно, — осенило меня.

— Почему?

— Посудите сами. Мы знаем, что Снейп порвал с волшебным миром и скрывается в нашем, маггловском. А теперь подумайте, с какой из возможных профессий его ассоциируют бывшие студенты?

— Ну, химик, аптекарь, учёный, опять-таки…

— Вот именно. А если бы вы, Ватсон, хотели навсегда скрыться, остаться незаметным для бывших знакомых, что бы сделали вы?

— Выбрал бы нечто совсем другое, не такое очевидное. И вообще поменял бы место жительства. В Англии, тем более в Девоншире, найти человека проще, чем в той же Европе. Там плотность населения выше.

— Именно, дорогой Ватсон! Видите, всё-таки и сидя в кресле мы не разучились делать правильные выводы!

Я не раз подчёркивал, что тонкое искусство дедукции требует большой сосредоточенности, наблюдательности и способностей к тщательному анализу мелких фактов и деталей. Почему я никогда не соглашался работать в официальной полиции? Потому что работа в коллективе, сколько бы возможностей она ни давала, мешает мне сосредоточиться. Разыскивая Снейпа, я был вынужден сотрудничать с подобным органом в магической Британии. Агентурная сеть мистера Поттера работала хорошо, я получал много полезной информации, но наряду с этим было столько же лишних, уводящих в сторону сведений и идей. Мы искали Снейпа с постоянной оглядкой на его магические способности. Между тем, приглашая меня расследовать это дело, бывшая мисс Грейнджер рассчитывала, в первую очередь, на моё непредвзятое мнение. Поэтому я решил до поры до времени отставить в сторону всё известное мне о волшебнике Северусе Снейпе и продолжить поиски человека, спасшего жизнь моего друга Ватсона.

У меня было две хорошие фотографии Снейпа, с максимальной точностью воспроизводившие внешность и все детали его гардероба. Обе были сделаны по моей просьбе и запечатлели его таким, каким он предстал перед Ватсоном в тот памятный день на болотах. На первой фото профессор был изображён крупным планом, а на другой стоял в полный рост. Я положил оба изображения на столик между нашими креслами и предложил Ватсону пофантазировать.

— Попытайтесь представить, что вы не знаете об этом человеке абсолютно ничего.

— Это сложно, Холмс, я не могу просто так стереть из памяти впечатление, которое он произвёл при встрече.

— Хорошо. Тогда вспомните это первое впечатление и скажите, как вы для себя определили его социальный статус?

Ватсон задумался.

— Ну, я бы сказал, что где-то между потомственной аристократией и элитой общества. Понимаете, чувствуется, что он абсолютно самодостаточный человек, с глубоким чувством собственного достоинства. И потом, эта правильная речь, манеры, одежда... Такого легко представить на приёме в королевском дворце или в любом другом подобном месте. Хотя, согласитесь, даже со стороны аристократа довольно эксцентрично расхаживать по болотам в деловом костюме.

— Эксцентрично, согласен. Такое поведение присуще людям творческих профессий. Что вы скажете о сцене?

— Актёр? Ну, это, пожалуй, нет. Может быть, музыкант? Пианист, к примеру. У него подходящая форма рук.

— Не соглашусь. Форма рук в данном случае не имеет такого значения, как это принято считать. Я слушал великолепных пианистов с короткими пальцами. Кроме того, Снейп не играл ни на каком музыкальном инструменте, а заклинаний, дающих подобные навыки, не существует. Можно заколдовать сам инструмент и создать иллюзию, но не иначе.

— Ладно, тогда художник. Почему бы нет?

— Ватсон, где вы видели таких богатых художников? К вашему сведению, на нем костюм от «Бриони», стоящий около пяти тысяч фунтов. И это не считая туфель от Джона Лоббса, коллекции Оксфорд, Бэкэттс 2008 года. Суммарная цена этого великолепия равняется примерно восьми тысячам долларов. Дороговато для вольного художника, вы не находите, Ватсон?

Ватсон даже опустил свою сигару от удивления и повернулся ко мне.

— Откуда вы знаете?

— Я заходил в их бутик на Брютон-стрит, и мне объяснили, что, очевидно, костюм сшит на заказ, так как есть небольшое отклонение от стандартной модели, и это ещё больше повышает цену. Только Руперт Александер* может позволить себе такой костюм. Я видел, как выглядит наша лондонская художественная богема, — ничего общего.

Ватсон молчал не меньше минуты, обдумывая эти сведения. Наконец, я снова услышал характерное пыхтение его сигары, и скоро доктор продолжил обычным тоном:

— А вам не сказали, кто купил этот костюм?

— Увы. Менеджер не узнал фото, а реестр покупателей нам пока не поможет. В крайнем случае, я попрошу мистера Поттера посетить каждый из магазинов сети «Бриони». Их немного, но они раскиданы по свету. А пока давайте думать, кому по статусу положено носить дизайнерские вещи.

— Может, политику?

— Политики все на виду.

— А если доктор? То есть не просто доктор, а ведущий хирург, микробиолог оксфордской лаборатории, королевские гранты, засекреченные исследования...

— Эту версию стоит проверить, Ватсон. Вы слышали об особых достижениях в медицине за последние десять лет? Например, о нестандартных случаях исцеления от смертельной болезни?

— Хм, понимаю, о чём вы, Холмс. Я поспрашиваю об этом и, если что-то мне покажется странным, сразу сообщу вам. Я ведь говорил вам, что завтра иду на встречу выпускников Лондонского университета?

— Говорили, — кивнул я. — Правда, одно всё-таки не понятно…

— Что?

— Куда микробиолог может надеть такой дорогой костюм.

— На научный симпозиум.

— Вы, помнится, были на двух.

— Был.

— И как?

— Ну... Вы прекрасно знаете, Холмс, что люди научного склада ума не слишком обращают внимание на такие детали. Нам есть что обсудить, кроме моды, знаете ли.

— Безусловно, Ватсон, — поддержал я его.

Ватсон пожал плечами, наклонился, чтобы помешать дрова, и сменил тему.

— Интересно, а что будет, если кто-нибудь появится в камине прямо сейчас, пока я работаю кочергой?

— Не думаю, что этот кто-то пострадает, но вы — запросто.

— М-да, иногда не очень приятно иметь дело с магией, вы не находите? Чувствуешь себя беспомощным, что ли… Не удивляюсь, почему у некоторых представителей этой, гм, касты, столько снобизма.

— А какое впечатление у вас осталось о характере Снейпа, Ватсон? Насколько оно отличается от того, что рассказывают его бывшие студенты?

— Ну, что-то такое есть... Трудно судить человека, который спас вам жизнь, Холмс. Скажу так: он был вежлив, но не любезен. Соблюдал дистанцию... И всё же, если откинуть некоторую досаду на то, как он проигнорировал приглашение Баскервилля, я не заметил особого высокомерия или пренебрежения по отношению к себе. Скорее лёгкая снисходительность, даже капельку любопытства, когда я представился. У меня тогда ещё промелькнула мысль, что он читал мои заметки, Холмс.

— Скорее всего. Жить в маггловском мире — и не приобщиться к регулярным изданиям, где ваши сочинения имеют определённый успех? — тут я позволил себе улыбнуться. — Кстати, где вы печатаетесь, помимо Англии, Ватсон?

— В странах Западной Европы, в России, есть даже пара изданий, предложивших сотрудничество в Северной Америке.

— Поздравляю! Я всегда подозревал, что писательский талант — именно то, что принесёт вам наибольшее признание.

— Давайте лучше вернёмся к Снейпу, — попросил мой скромный друг.

— А мы и не уходили от него. Видите ли, очевидно, что Снейпу необязательно жить в Англии, чтобы знать, кто вы такой. Возможно, именно знакомству со мной вы и обязаны его нежеланием пообщаться. Допустим, Снейп не знает о моём участии в его поисках, но он мог предположить, что я в силу своей профессии проявлю ненужный интерес.

— Это вполне возможно, как же я сам не подумал? — повеселел Ватсон. — А мы то с сэром Генри гадали, почему он отказался от ужина…

На этом продуктивная часть нашей беседы закончилась, и скоро мой друг отправился спать. Я же какое-то время ещё сидел у камина, перечитывая составленный им список растений, и не мог избавиться от мысли, что где-то уже встречал подобное сочетание... Что касается фото, то Ватсон был прав: внешность Снейпа наталкивала на предположение о творческой натуре — некая театральность в одежде, этот взгляд Мефистофеля, резкий профиль, внушительных размеров нос… Осталось только соединить все воедино… Интуиция подсказывала, что в своих размышлениях я был где-то на правильном пути, и не хватает лишь пары деталей, чтобы расследование сдвинулось с мёртвой точки.

На следующий день мы с Ватсоном разошлись по делам. Он поехал на встречу в университет, а я отправился бродить по улицам Лондона, надеясь, что меня осенит вдохновение. Задумавшись, я добрёл до Ковент-Гарден и свернул в торговый ряд по направлению к опере. Улица была забита покупателями. Вся это предпраздничная суета меня абсолютно не трогала, зато неплохо стимулировала воображение. Я замечал, как потерявшие бдительность охотники за подарками становились лёгкой добычей карманников. Впрочем, полиции вокруг тоже было достаточно, и потому я с чистым сердцем продвигался вперёд, пока мой взгляд не упал на витрину модного бутика. Неожиданная мысль пронзила меня, словно молния, и я застыл посреди людного тротуара.

Всего одно слово, заманчиво мерцавшее в рекламных огнях, и в мозгу за считанные секунды построилась цепочка умозаключений, которую оставалось только подтвердить либо опровергнуть.

— Ну конечно же! Как я раньше не догадался!

_______________________

* Руперт Александер, придворный художник Её Величества.

За одну секунду факты, ранее не желавшие становиться на место, наконец-то сложились в одну логическую цепочку. Теперь, когда я нутром чувствовал, что потянул за правильную нить, я испытал огромный прилив энергии. Не медля ни секунды, я зашёл в магазин, сделал несколько нестандартную для себя покупку, а взамен получил бесценные доказательства своей гипотезы.

Поскольку, по мнению Ватсона, читателей не интересуют сухие факты, я опускаю подробности до того места, когда, благодаря всем доступным мне методам связи, я получил не только подтверждение своей версии, но и официальный адрес, по которому если не проживал, то работал человек, в прошлом известный как профессор Северус Снейп. В предвкушении конца расследования я заказал два билета на экспресс до Парижа, не сомневаясь, что Ватсон без колебаний сменит лондонский туман на солнце Лазурного побережья. Надо сказать, что сэр Генри не раз звал нас к себе погостить, и я набрал его номер, раз уж появился такой удобный повод воспользоваться его гостеприимством.

— Стесните? Да вы шутите, Холмс! — прокричал он в трубку со всей своей американской непосредственностью. — Я буду счастлив, если вы остановитесь у меня! Во сколько поезд?

— Завтра вечером, прибытие в 18:15. Но у меня есть для вас ещё одно важное задание, сэр Генри. Скажу больше, на вас вся надежда!

— Я в вашем распоряжении, Холмс! Ха, да я горы сверну! Что нужно сделать?

На самом деле, задание, которое я дал нашему приятелю, было не таким уж лёгким, учитывая, что времени на его исполнение оставалось совсем немного, и всё же я понадеялся на его связи. В любом случае, других возможностей попасть на мероприятие с очень узким кругом приглашённых лиц у нас не было.

Ватсон, как всегда в подобных случаях, проявил трогательное послушание, и потому около четырёх дня мы прибыли на вокзал Сент-Панкрас и заняли места в бизнес-премьер купе скоростного поезда, рассчитывая на ужин в Париже.

Лишь одна вещь не давала мне покоя: сообщать или нет о своей находке на площадь Гриммо? С одной стороны, именно мисс Грейнджер заочно познакомила нас с этим выдающимся человеком и именно Гарри Поттер был более всех заинтересован в продолжении расследования. Но, с другой же стороны, я понимал, что в прошлом Северуса Снейпа могли быть такие вещи, которые делают его возвращение в волшебный мир нежелательным или даже смертельно опасным, а потому не окажу ли я медвежью услугу человеку, которому обязан жизнью лучшего друга? В итоге я решил положиться на свою интуицию и отправил сделанную утром покупку в качестве рождественского подарка на имя Гермионы Поттер, сопроводив её поздравлением и сообщением о своём временном отсутствии в городе.

Наконец поезд тронулся, и мы с приятелем остались одни. Я прикрыл глаза и погрузился в размышления.

— Вы, конечно, не скажете мне, отчего такая спешка? — наконец не выдержал Ватсон, когда мы уже вовсю мчались под Ла-Маншем.

Без лишних слов я достал из саквояжа журнал, прихваченный во время похода по магазинам.

— Ответ на ваш вопрос находится здесь.

Ватсон хмыкнул и принялся переворачивать страницы. Он пролистнул его туда и обратно дважды, пока я не указал пальцем на разворот, где красовалась реклама популярного парфюма.

Ватсон не раз описывал мой азартный вид в разгар расследования, и тут я пожалел, что сейчас он не может видеть себя со стороны: выражение его лица в момент озарения оказалось просто бесценно.

— Вижу, что вы пришли к тем же выводам, что и я.

— То есть вы хотите сказать, что Снейп — парфюмер…

— Творческая личность, занимающаяся делом, близким к своей первоначальной профессии и зарабатывающая на этом приличные деньги. Ватсон, вы были как никогда близки к разгадке, а вот я оплошал.

— Почему это?

— Я просто обязан был провести аналогию, потому что профессия парфюмера весьма традиционна для магов, живших среди обычных людей. Вспомните хотя бы знаменитого Рене Флорентинца. К счастью, я всё же докопался до сути.

— А вы не находите, Холмс, что это как-то слишком просто?

— Именно, что просто. Этот человек гениален, Ватсон. Он публичен и не публичен одновременно. Он — человек, чьи творения доступны любому желающему, но большинство из них даже не слышали его имени. Вот, например, вы знаете, как зовут автора парфюма «Шанель №5»?

— Хм, а разве не сама Великая Мадемуазель?..

— Ну, конечно же, Ватсон, не сама! Парфюм носит её имя, а его автор — француз русского происхождения Эрнест Бо. В своё время Бо произвёл инновацию в парфюмерном искусстве, создав прославивший его аромат с помощью соединения альдегидов с натуральными компонентами, а мадемуазель Шанель — личность, сделавшая этот парфюм мировым бестселлером. Кстати, тот набор растений, что вошёл в основу запаха №5, до сих пор является базой почти всех новинок от Шанель, поэтому их так легко отличить от парфюмов других марок. А знаете, какой запах пытался воспроизвести Эрнест Бо?

— Запах женщины, если не ошибаюсь.

— Какой вы романтик, Ватсон, — не удержался я. — На самом деле, Эрнест Бо по памяти воспроизводил запах озёр и болот.

Мои слова настолько поразили Ватсона, что он надолго задумался. Я предположил, что он соединяет в уме цепочку из слов «болота» и «Снейп», а заодно прикидывает, какие цветы из составленного им списка используют в парфюмерии. Однако размышления доктора пошли совсем в другое русло.

— Получается, что вся слава и богатство достаются не создателям, а продавцам.

— Глобализация — вот причина того, что обыватели запоминают название духов и фирмы изготовителя, но не интересуются автором. Средне организованный мозг просто не приспособлен к хранению того огромного количества информации, который вываливает на него СМИ, и запоминает лишь то, что многократно повторяется в рекламе. А в рекламе сказано, — я заглянул в журнал, — «”Pure Poison” — аромат чистого соблазна от “Кристиан Диор”, создан для богини, живущей в каждой женщине»… И ни слова об авторе.

— Ни слова об авторе…

— Не всё так грустно, друг мой. Имя автора известно тем, кому это действительно нужно. В мире всего несколько сотен парфюмеров, и из них лишь около двух десятков способных создать высококачественный продукт, так что производители вынуждены записываться в очередь.

— Так мало?

— А что вас удивляет? Тут нужны не только знания и талант, но ещё и особая физиологическая восприимчивость.

Тут мне попался на глаза номер «Таймс», выглядывающий из ящика с прессой.

— Вот, например, чем для вас пахнет эта газета?

— Запахом свежих чернил, разумеется.

— Всё правильно, а кроме чернил, — я поднёс газету ближе к носу, — она отдаёт жареным беконом и пряностями. Я думаю, что это смесь уксуса, перца и оливкового масла. Посмотрите, вот тут упало несколько капель.

— Да, действительно, я вижу.

— И какие мы из этого делаем выводы?

— Кто-то в купе читал эту газету, заказав на завтрак яичницу с беконом и овощной салат.

— Совершенно верно, Ватсон! Причём именно на завтрак. Могу ещё прибавить, что это был мужчина, левша, носящий усы… Но это всё мелочи. Мы с вами дошли до определённого рубежа в нашем эксперименте, а вот высококвалифицированный парфюмер способен разложить запахи по полочкам. Он скажет вам, какие именно овощи входили в салат и чем была приправлена яичница, пока мы занимаемся лишь прикладным искусством — впрочем, вполне достаточным для нашей с вами профессии.

— Потрясающе!

— К тому же, работа подобного «носа» отлично оплачивается. Наш с вами клиент, Ватсон, стал известен сравнительно недавно, но уже входит в эти самые заветные два десятка, о которых я вам говорил. Он работал на несколько известных брендов, и за этот десяток лет поучаствовал в создании трёх десятков ароматов. Ему вполне по карману костюм от «Бриони», который необходим для персоны его статуса. Появляется он на публике от силы три раза в год, остальное время ведя очень уединённый образ жизни. В целом, все парфюмеры бóльшую часть времени проводят в креативных лабораториях, так что ничего необычного в этом нет. Как и в случае с Эрнестом Бо, многие знают его творения, но мало кто назовёт имя мастера. Я вам больше скажу, друг мой: ваш любимый The One от «Дольче и Габбана» — это творение его носа. Можно сказать, что вы сто раз держали в руках ключ к разгадке тайны, но так и не догадались им воспользоваться.

— Поразительно. Но, погодите, — тут Ватсон сверился с именем в журнале, — а как вы выяснили, что Снейп — это именно Оливье Польже?

— Ну это же элементарно, Ватсон. Вот вы легко проследите путь перевоплощения из профессора Снейпа в знаменитого парфюмера, не так ли? А мне, практикующему метод дедукции не со вчерашнего дня, было легко продвинуться не от причины к следствию, а наоборот. Началось с того, что в витрине бутика «Диор» на Ковент-Гарден я увидел название, удивительно созвучное волшебному миру.

— Pure Poison, ну конечно… И вы решили узнать, кто его автор?

— Именно. Я понял, что Снейпу, каким он видится на нашем фото, идеально подходит профессия парфюмера, и решил потянуть за ниточку с этой стороны. Дело слегка усложнялось тем, что соавторов было трое, но тут мне пришло на помощь ещё одно совпадение: у одного из них в коллекции оказался мужской парфюм под названием, внимание, Apparition!

— О! Таких совпадений не бывает!

— Я тоже так подумал и навёл справки через свою французскую агентуру. Не прошло и пары часов, как я получил и адрес и официальное фото Оливье Польже из архива компании IFF и убедился, что это именно тот человек, который нам нужен.

— Представляю, как обрадуется мистер Поттер! Значит, ошибка исключена? После стольких лет поисков в это просто не верится! А как мы будем потом объяснять мистеру Поттеру…

— Ватсон, — перебил я приятеля, — завтра утром мы с вами отправимся в живописнейшее местечко Франции в самом центре луарской долины и посетим шато д’Артиньи, где будет проходить вручение престижнейшей парфюмерной премии года — Prix François Coty. Это достаточно закрытое мероприятие, но наш дорогой сэр Генри пообещал раздобыть пригласительные, и я надеюсь, что наконец-то смогу лично засвидетельствовать почтение человеку, спасшему вам жизнь. Ну, а если совершенно случайно выяснится, что он и Северус Снейп — одно и то же лицо…

— Понимаю, — протянул мой приятель.

— Вот и прекрасно. А пока давайте отдыхать: нас ждёт поздний ужин и ранний подъём.

~*~*~*~

Сэр Генри встречал нас на Северном Вокзале, и не было никакого повода увернуться от его медвежьих объятий.

— Дорогой мистер Холмс! Мой дорогой Ватсон! Как же я рад, что вы наконец-то в моих руках! Надеюсь, вы сейчас не скажете, что планы изменились, потому что я рискнул заказать для нас стол в «Ля Морис» и пригласить ещё кое-кого из моих друзей!

— Дорогой Баскервилль, мы с Ватсоном в полном вашем распоряжении.

— Прекрасно! Замечательно! А то некоторые здесь до сих пор не верят, что я знаком с вами, представляете! Наконец-то мы утрём им нос!

— С удовольствием. А как моё небольшое задание, сэр Генри? Не получилось?

— Обижаете, Холмс. Не скажу, что это было так уж просто, но нет ничего невозможного, если обладаешь связями и весом в нужных местах, — тут он многозначительно похлопал себя по карману, — а с этим у Баскервиллей всё в порядке.

Теперь, когда я был уверен в завтрашнем дне, я мог позволить себе расслабиться. Вечер мы с Ватсоном провели в приятных беседах и поездке по городу, а ужинали в знаменитом «Ля Морис» в компании четы Баскервилль и тех друзей сэра Генри, которым он пожелал представить наши скромные персоны. Леди Баскервилль была само очарование. Она же снабдила нас полезными рекомендациями по поводу завтрашней поездки. Завершением вечера стала шикарная спальня в ультрасовременном стиле, прятавшаяся за фасадом старинного особняка. Сэр Генри не был бы самим собой, если бы не постарался обставить наше пребывание со всевозможной роскошью. Однако всё это предлагалось с таким искренним радушием, что почти не вызывало дискомфорт.

Следующим утром мы выехали по направлению к Туру. Погода стояла ясная, и живописные развалины, попадавшиеся нам по дороге, приятно щекотали воображение. Наш водитель горел энтузиазмом поделиться всем, что знал об этих местах сам, и мы с пользой провели три часа, пока в глубине долины не показался замок д’Артиньи. Это было красивое строение в архитектурном стиле XVIII века. Надо сказать, что в любое другое время он служил лишь одним из многих отелей своего класса, расположенный в бывшем частном особняке. Но с тех пор, как французская гильдия парфюмеров учредила приз имени его бывшего владельца, все номера на данное мероприятие выкупаются оптом за год вперёд, и потому посторонних людей здесь практически не бывает. Я мысленно поблагодарил Ватсона, которому однажды пришла в голову мысль стать моим летописцем, ибо сэр Генри намекнул, что возможностью попасть сюда я был обязан в первую очередь известности своего имени, иначе мне ещё долго пришлось бы искать встречи с нашим неуловимым профессором Снейпом. По моим сведениям, он был одним из главных номинантов сегодняшнего мероприятия и должен был появиться среди гостей.

Парадный вход д’Артиньи выглядел слегка помпезно, но изящно. Когда в роскоши присутствует вкус и мера, она не подавляет, а заставляет гордо выпрямить спину. Мы зарегистрировались и поднялись по белокаменной лестнице на второй этаж. До начала торжественного мероприятия оставалась пара часов. В холле уже дефилировали нарядно одетые мадам и месье, так что и нам с Ватсоном настала пора переоблачаться. Мне хотелось до поры до времени оставаться незаметным, а для этого главное было — не отличаться от большинства.

Признаюсь, я волновался. Мне впервые предстояло встретиться лицом к лицу с человеком, так долго занимавшим моё воображение, и исход этой беседы был непредсказуем. С того момента, как мисс Грейнджер впервые познакомила меня с волшебным миром, прошло десять лет. Все павшие были давно похоронены, победители награждены, а побеждённые исчезли в анналах истории. Покрытая чарами Визжащая хижина стала скорбным памятником тех событий, и мало кто, проходя мимо, осмеливался произносить вслух имя Северуса Снейпа. И всё же были люди, для которых ещё не стояла точка в этой истории. Чего я ожидал от нашей встречи? Да чего угодно: от полного нежелания идти на контакт до отрицания самого факта знакомства Снейпа с Ватсоном, и даже применения волшебства. Об этом думать не хотелось. Я изложил Ватсону свои соображения и описал возможные последствия.

— Снейп легко может стереть нам память, так что, в целом, дело не самое безопасное.

— Но мы же не арестовывать его собираемся, — возразил доктор. — Лично я хочу лишь ещё раз поблагодарить за спасение и убедить, что не стоит отказываться от своего прошлого.

— А мне любопытно заполнить пробелы в ходе событий второго мая 1998 года. Не поверите, Ватсон, но все эти загадки до сих пор не дают мне покоя. Одно дело — предполагать, а другое — знать наверняка.

— Охотно верю, мне и самому любопытно.

— Но помните, Ватсон, мы должны поговорить с ним без свидетелей и ни в коем случае не выдать себя раньше времени.

— Я постараюсь, Холмс.

Последний раз бросив взгляд в зеркало, мы с Ватсоном направились в павильон c говорящим названием «Город парфюма».

Мне больше по душе лаконичный английский стиль, но я вполне понимаю, почему Франция привлекла, например, сэра Генри. Французам как никому другому свойственны природная живость и оптимизм. Их мимика богаче, и всему облику присущ неуловимый шарм, который они словно транслируют на окружающих. Вручение парфюмерной премии в исполнении англичан было бы похоже на очередное заседание парламента, а тут мы попали в непринуждённую атмосферу, где даже незнакомые люди чувствуют себя как давние приятели. Чего стоил один только оркестр, наполняющий зал звуками французского шансона!

У дверей гостей встречал метрдотель, который любезно показал наши места. Оказавшись за одним из круглых столов, мы с Ватсоном вежливо раскланялись с соседями и огляделись. Сам павильон был очень красив. Дорогие ткани, высокие потолки, свечи в хрустальных канделябрах… Словом, Ватсон лучше меня описал бы эту красоту, поэтому я сосредоточился на гостях.

Записки доктора Ватсона

Да простит меня читатель, но я никак не мог позволить Холмсу самому описать финальную сцену этой истории. Его способности сыщика феноменальны, чего не скажешь о писательском таланте. Безусловно, все детали будут им тщательно задокументированы, но станет ли этот документ интересен широкому кругу читателей? Лично я считаю, что, опуская подробности, Холмс мало стимулирует читательское воображение.

Итак, стараясь выглядеть как можно более непринуждённо, я скользил взглядом по залу в поисках интересующей меня личности, когда Холмс неожиданно наступил мне под столом на ногу.

— Это он, — одними губами прошептал он, указывая на человека во фраке, в этот момент как раз входящего в зал.

— Вам показалось, — отмахнулся я, едва взглянув на вошедшего. — Он слишком молод, да и вообще, не похож.

— А вы присмотритесь повнимательнее, — усмехнулся Холмс.

Доверяя интуиции сыщика, я присмотрелся. Да, рост, фигура — все подходило, но, тем не менее, я не узнавал своего спасителя. Приятная улыбка совершенно изменила выражение его лица, и даже черты казались другими… Но вот он повернулся, заговорил с кем-то и сел на своё место, сделав эффектный разворот… Профиль на фоне голубых занавесей выглядел по-снейповски безупречно.

— Не может быть! Он выглядит словно совсем другой человек. Может быть, дело в каком-то волшебстве?

На секунду мне показалось, что черты лица Снейпа слегка поплыли, хотя это мог быть эффект от свечей.

— Вполне возможно, — ответил Холмс. — У волшебников существуют чары, отвлекающие внимание, и Оборотное зелье, изменяющее облик. Но тогда Снейпу пришлось бы использовать их постоянно, а это неудобно. Так что, я думаю, тут дело в каком-нибудь эликсире молодости. Кстати, я слышал, что некоторые волшебники всё ещё живут до 150 лет. Как-то же они это делают!

— Ничего себе! — изумился я. — Я этого не знал. На болотах он выглядел гораздо старше. А может, мне показалось… В любом случае, Снейпу сейчас должно быть около пятидесяти.

— Сорок восемь, если быть точным.

— А этому человеку на вид не больше тридцати пяти!

— Терпение, Ватсон! Всё выяснится, обещаю вам. Сейчас перед нами восходящая звезда парфюмерного искусства, мсье Оливье Польже, кстати, рядом с ним сидит его отец, Жак Польже…

— Отец? — Совершенно сбитый с толку, я подумал, сколько же ещё сюрпризов принесёт сегодняшний вечер.

Официальную часть мы просидели на местах для гостей. Как человек, мало что понимающий в искусстве парфюмерии, я услышал много нового. Оказывается, парфюмерная награда Prix François Coty была учреждена сравнительно недавно и стала чем-то вроде конкурса на «лучший нос года». Кроме приличной денежной премии, её обладатели получают ещё и престижный довесок в виде новых контрактов и повышения своей рыночной стоимости. Так что Холмс был прав, говоря, что волшебник Северус Снейп весьма преуспел на маггловском рынке. Как и ожидалось, он стал обладателем главного приза этого года, и по окончании церемонии мы с Холмсом совершили манёвр, переместившись на позицию, мало-помалу приближавшую нас к месту, где стояли победители. Гости выстраивались в линию, чтобы поздравить коллег, и, сказав несколько приветственных слов, плавно двигались дальше в открытые двери столовой, где готовился торжественный банкет. Наконец, наш черёд настал, и я сделал шаг вперёд.

— Поздравляю вас, мсье, — вымолвил я и с облегчением увидел, как на лице парфюмера появляется широкая улыбка.

— Благодарю, мистер Ватсон, — сказал парфюмер, разом опровергая все мои сомнения. — Я был уверен, что мы с вами ещё встретимся. Хотя, признаюсь, совершенно не ожидал увидеть вас здесь, — сказал он, пожимая мне руку.

— Вот как?

— Конечно. Я не сомневался, что рано или поздно ваш друг раскроет моё инкогнито, недаром же он считается лучшим сыщиком Соединённого Королевства.

— Я польщён, — вступил Холмс. — Но всё же лично мы не знакомы. Позвольте представиться: Холмс, Шерлок Холмс.

— Оливье Польже, к вашим услугам.

— Мы знакомы с вашими работами, мсье Польже. Они великолепны.

— Благодарю.

— Остаётся только посочувствовать вашим прежним заказчикам, ведь контракт с «Шанель» лишит их возможности работать с вами.

— Однако вы оправдываете свою репутацию, мистер Холмс! Мой переход в «Шанель» ещё не решён, и я абсолютно уверен в молчании людей, которые в курсе переговорного процесса. Признайтесь, откуда вы знаете?

— О, простите, я не должен был говорить это вслух, — покаялся Холмс. — Но, если вы будете так любезны уделить немного времени двум иностранцам, отправившимся в такую даль ради встречи с вами, я с удовольствием познакомлю вас со своим методом.

— Ради встречи со мной? А чем обязан таким вниманием?

— О, скорее, это мы вам обязаны, мсье Польже.

За нами толпилось довольно большое количество народу, и продолжать беседу дольше становилось неприлично.

— Гм, — на секунду задумался парфюмер. — Мы могли бы побеседовать после банкета у меня в апартаментах, если вам подходит.

— Нам подходит, — ответил Холмс, и, запомнив номер, мы освободили место.

— Ну, теперь вы уверены? — спросил меня Холмс, когда мы отошли подальше.

— Да, это точно он. И, как видите, ведёт себя как вполне прилично. Ничего из того, что вы опасались.

— Это пока он не подозревает о настоящей подоплёке нашего интереса.

— Представляю, какой будет сюрприз! Зато теперь я лучше понимаю, почему Снейп не хочет возвращаться в Англию и иметь дело с волшебниками. Отец-то его был обычным человеком. По-моему, ему вполне хорошо и тут.

— Тогда он тем более будет не в восторге, что мы раскрыли его инкогнито. Так что лучше нам принять меры.

Поколебавшись, сыщик достал из саквояжа два браслета, способные погасить несколько простых заклинаний, и надел цепочку, защищавшую мысли от постороннего вторжения. Всем этим ещё ранее нас снабдил мистер Поттер. Дальше оставалось надеяться только на себя.

В назначенное время мы с Холмсом вошли в открытую дверь номера двадцать четыре. Парфюмер любезно поднялся нам на встречу и лично распечатал пыльную бутылку с красным прованским вином.

— Признаюсь, господа, меня гложет любопытство, — начал он, как только мы расположились за столиком напротив друг друга. — Чем вызван такой интерес к моей скромной персоне?

— Прежде всего, я хочу лично поблагодарить вас за спасение жизни моего друга, — начал Холмс.

— О, не стоит благодарности. Моя заслуга не так и велика.

— Для меня Ватсон значит очень много, так что тут я с вами не соглашусь.

— Пусть так, — не стал спорить парфюмер, — но вы здесь не только для того, чтобы ещё раз сказать спасибо, не правда ли?

— Так и есть, — признал Холмс. — Видите ли, мсье Польже, я очень дорожу своей репутацией. Без ложной скромности скажу, что ко мне обращаются лишь тогда, когда полиция бывает бессильна. И вот моя репутация оказывается под вопросом из-за дела, которое я не могу довести до конца уже добрый десяток лет. В нём-то я рассчитываю на вашу помощь.

— Какого рода помощь, мистер Холмс? Я вас внимательно слушаю.

— Вы догадываетесь, что Ватсон не раз описал мне в деталях то происшествие на болотах, которое чуть не стоило ему жизни. Сами понимаете, не назвав своё имя, вы ещё больше подогрели моё любопытство, и я решил выяснить, кто же такой его таинственный спаситель. Сначала Ватсон препятствовал моим поискам, уважая ваше явное желание остаться неизвестным...

— А что же побудило вас, джентльмены, изменить мнение?

— Случай, мсье Польже. Случай, который иногда так важен в практике сыщика. В начале декабря сэр Генри Баскервилль прислал нам фотоснимки, сделанные им в тот день. Вот один из них.

С этими словами Холмс положил на столик приготовленную заранее фотографию. Несколько секунд парфюмер молча рассматривал снимок.

— И что же? — только и спросил он.

— Дело в том, что в моей картотеке уже десять лет находится снимок, который можно назвать почти идентичным, — ответил Холмс. — Вот он, взгляните.

И на стол рядом с первой фотографией легла вторая, полученная от мистера Поттера. Мы с Холмсом затаили дыхание, ожидая, что будет дальше. Наш собеседник едва заметно напрягся, и я заметил, как его рука непроизвольно легла на одну из газет, лежавших на столике.

— Похож. Могу я узнать, кто это? — спросил он нейтральным тоном.

— Это выдающийся человек, поисками которого я занимаюсь достаточно давно, — ответил Холмс.

— Прямо-таки выдающийся?

— Во всяком случае, так о нем отзываются ученики, — невозмутимо ответил Холмс.

— Значит, он был учителем?

— Да, преподавал химию в средней школе.

— Химию? Как интересно, — усмехнулся парфюмер. — Мне знаком этот предмет. И что же такого сделал этот учитель, что попал под розыск? Кого-нибудь убил?

— Нет. Он всего лишь пропал.

— Ах, пропал… — ухмылка на лице парфюмера стала ещё шире. — То есть вы пришли ко мне в поисках этого человека, решив, что он — это я?

— У меня есть все основания так полагать.

— Мистер Холмс, — веско произнёс Польже, возвращая фото, — при всем уважении, на этот раз вы ошибаетесь. Посмотрите внимательней: человек на снимке старше меня лет на десять.

— Я сыщик, мсье Польже, — в тон ответил Холмс, — и моё призвание — видеть то, чего не замечают другие.

— Может, вы думаете, что он мой родственник? Уверяю вас, таковых у меня нет. Файл с фактами из моей биографии доступен в офисе IFF. Это официальный и многократно проверенный документ, который заслуживает даже вашего доверия. Уверяю, я никогда не преподавал в школе.

— Я внимательно изучил вашу официальную биографию, и она показалась мне несколько неполной.

Голос Холмса звучал спокойно, но я заметил, как напряглась его спина, когда наш собеседник внезапно встал с места и подошёл к окну. Мы замерли. Звуки, доносившиеся с улицы, тоже внезапно затихли, и я понял, что волшебник использовал чары тишины.

— Я боюсь даже спросить, где вы искали дополнительные факты, мистер Холмс, — наконец произнёс тот, всё так же стоя к нам спиной, — и всё же я извиняю вашу ошибку, потому что сходство с человеком на этой фотографии всё-таки присутствует. Однако на свете полно людей-двойников. Видимо, имеет место как раз такой случай.

— Я бы согласился с вами, мсье Польже, но некоторые детали в рассказе Ватсона не позволяют мне этого сделать, — в тон ему ответил сыщик.

— Какие именно детали?

— Я бы сказал, даже странности. Посудите сами. Два друга отправляются в крайне безлюдное место, где с некоторых пор не отваживаются ходить даже местные жители. Смирная и хорошо объезженная лошадь вдруг неожиданно сходит с ума, и в результате один из наездников ломает ногу, а другой проваливается в болото. Казалось бы, спасение уже невозможно, и тут откуда ни возьмись появляетесь вы и вытаскиваете моего друга из трясины, даже не замочив ботинок. Что вы на это скажете?

— Что ваш рассказ похож на сказку, мистер Холмс. Всё было намного прозаичнее, — Польже повернулся к нам и принялся мерить шагами комнату. — На болота меня привёл чисто профессиональный интерес. Я прибыл из столицы в Дартмур частным самолётом, проехался верхом на болота, а после нашей встречи тем же ходом возвратился обратно. Я действительно очень спешил, потому что вечером на конференции в Плимуте был запланирован мой доклад. Услышав крики, я сразу понял, что кто-то попал в беду, на ходу нашёл подходящую палку, за которую потом уцепился мистер Ватсон, и вытащил его на твёрдое место. Как видите, мистер Холмс, всё объясняется очень просто.

— А как же сэр Генри? — подал голос я. — Я говорю о сэре Генри Баскервилле. Он уверял, что его нога была сломана и абсолютно не слушалась, поэтому он никак не мог мне помочь. Получается, вы исцелили его травму одним движением руки.

— Ах да, я помню. Очень эмоциональный человек… И всё же вам показалось, мистер Ватсон. У сэра Генри был всего лишь небольшой вывих. Боль от него достаточно резкая, поэтому он решил, что нога сломана, а на деле я всего лишь вправил сустав.

— Ну, раз всё так легко объясняется, — сказал Холмс, — тогда вас не затруднит ответить на мой последний вопрос: как вам удалось покрыть расстояние от центра Лондона до Гримпенской пустоши меньше, чем за полчаса? Это слишком быстро даже для самолёта.

— Ну почему же за полчаса? Я вылетел из города утром, а встреча наша состоялась уже хорошо за полдень.

— Между четырьмя часами и половиной пятого. Но я совершенно точно могу сказать, что ещё в половину четвёртого вы находились на приёме в честь выхода новой осенней коллекции от «Кристиан Диор». Вот фотография того события, напечатанная в журнале «Вог». Тут есть дата и время съёмки, подтверждённое некоторым количеством достойных доверия людей. И вот перед вами сидит Ватсон, чьим словам я тоже привык доверять.

— И всё же вы ошибаетесь, мистер Холмс, — с нажимом повторил Польже. — Как, по-вашему, это возможно, чтобы я находился в Лондоне, будучи в то же время в Девоншире? Никто не может быть в двух местах одновременно.

Холмс встал, и я невольно повторил его движение.

— А вот тут позвольте с вами не согласиться. Возможно, парфюмер Оливье Польже и не может, но зато с этим чудесно справится волшебник Северус Снейп.

Когда с губ Холмса слетели последние слова, наш визави сделал едва уловимое движение рукой и подался вперёд. Мой друг почувствовал, как нагрелась цепочка у него на груди. Сморгнув, Холмс выдохнул и отшатнулся.

— Я не умею читать мысли, но мне нетрудно было догадаться о вашей реакции, профессор. Позвольте заметить, что прибегнуть к радикальным мерам вы успеете всегда, — и Холмс повёл взглядом на волшебную палочку, которую волшебник уже не скрываясь выдернул из-под стопки газет. — Я даю вам слово, что мы с Ватсоном находимся здесь исключительно с частным визитом, за нами не стоят ни полиция, ни мракоборцы, ни, тем более, другая знакомая вам организация. Мы готовы и далее гарантировать вам полную конфиденциальность.

На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Волшебник неотрывно смотрел на нас, и было понятно, что он принимает для себя какое-то решение. Наконец, он сделал плавное движение рукой, и волшебная палочка замерла напротив моего лица. Я сглотнул, ожидая худшего, но услышал только, как сзади щёлкнул дверной замок. Удовлетворённо кивнув, Снейп вернулся в кресло и жестом предложил нам сделать то же самое. Продолжать разговор он не спешил. Я следил за тем, как выражение его лица из опасной сосредоточенности медленно перетекало в задумчивость и даже печаль.

— А на чём основываются ваши гарантии, мистер Холмс? — в конце концов, обречённо произнёс он. — Судя по всему, вы понимаете, что при желании ваши мысли могут быть прочитаны и без вашего участия.

— Не всегда, мистер Снейп, не всегда. Кроме того, мистер Поттер испытывает стойкую неприязнь к ментальной магии, а он и его супруга — едва ли не единственные волшебники, с которыми я общаюсь.

При упоминании имени мистера Поттера на лбу у парфюмера проступила глубокая продольная морщина, а губы медленно изогнулись в саркастичной усмешке. Я бы сказал, что именно в этот момент он стал полностью похож на самого себя.

— Значит, всё-таки Поттер... Что ему от меня нужно?

— Ничего. И в данный момент он и не знает, где мы находимся.

— То есть вы хотите сказать, что отправились сюда вдвоём, не заручившись его поддержкой? Вы хоть понимаете, чем рискуете?

— Отлично понимаем, но и с вашей стороны наивно предполагать, что, стерев нам с Ватсоном память, вы лишите меня возможности вспомнить то, что я пожелаю.

— Достойный ответ.

— Наконец-то! Значит, вы больше не отрицаете, что Оливье Польже и Северус Снейп — одно и то же лицо?

— С вами трудно спорить, мистер Холмс. Но, если вы хотите продолжить наш разговор, я прошу вас помнить, что человека по имени Северус Снейп больше не существует. Для всех он давно мёртв. Я сам немало потрудился над этим фактом и не испытываю большого удовольствия, оглядываясь назад.

— Думаю, что понимаю вас, мсье.

— Тогда вам не кажется, что сейчас настала моя очередь задавать вопросы?

— Спрашивайте.

— Какова истинная цель вашего визита?

— Та же, что я и озвучил ранее. Помилуйте, профессор, разве вы, человек научного склада ума, никогда не встречали загадок, которые хотелось раскрыть во что бы то ни стало? Так и мною движет исключительно научный интерес. Собственно, чем бы я отличался от полиции, если бы не мог действовать сам по себе?

— Может, вы ещё скажете, что сами снабдили себя защитными амулетами, которые я вижу у вас на руках? — едко заметил тот.

— Конечно нет. Я немного знаком с волшебным миром и не считаю бесполезным пользоваться его изобретениями.

— И при каких обстоятельствах состоялось это знакомство?

— Напрямую касающихся известных вам событий. Десять лет тому назад ко мне обратились ученики профессора Снейпа с просьбой расследовать детали его смерти. Они хотели найти тело, исчезнувшее с места трагедии, для достойного погребения.

Волшебник поморщился.

— Кому же пришла в голову такая нетривиальная идея — нанять маггловского сыщика, чтобы отыскать волшебника?

— Мисс Грейнджер. Я долго колебался, но она сумела меня переубедить.

— Ах, мисс Грейнджер! Ну конечно, как я сам не догадался. Героям, как я понимаю, Статут не писан.

— Она посчитала ситуацию того стоящей. Мы с Ватсоном прибыли в Хогсмид и посетили Визжащую хижину. Там я нашёл достаточно улик, чтобы воссоздать общую картину. Директор МакГонагалл и министр Бруствер тоже были готовы приложить все усилия, чтобы упокоить героя-профессора в достойной могиле, но, увы, мне пришлось их разочаровать, доказав, что герой скорее жив, чем мёртв.

Наш собеседник недоверчиво покачал головой.

— Вы хотите сказать, что именно вам, а не тому же Кингсли, удалось воссоздать картину происшедшего?

— Практически. За исключением нескольких деталей. И вот тут мы вплотную подходим к причине, по которой я так жаждал встречи с вами. Я любопытен. Считайте это издержкой профессии, но именно любопытство движет мной более всего. Я хочу заполнить пробелы в этой истории, и десять лет ожидания только подогрели мой интерес.

— Это правда, сэр, — осмелился вставить я. — Мы понимаем, что ваше положение, — тут я запнулся, — то есть положение профессора Снейпа и по сей момент остаётся весьма щекотливым...

Под пристальным взглядом волшебника я неожиданно для себя стушевался и потерял нить разговора.

— Договаривайте, доктор Ватсон.

— В общем, я хотел сказать, что, несмотря на то что мистер Поттер очень хочет поговорить с вами, и миссис Поттер тоже... Они за вас искренне переживают, и вообще, на мой взгляд, людям нужно давать второй шанс, но... Вы вправе сами решать свою судьбу. Мы с Холмсом не станем раскрывать ваше инкогнито, если вы посчитаете это неприемлемым.

Моя речь была сумбурной, но мне кажется, что она произвела благоприятное впечатление, хотя ответ и прозвучал несколько иронично.

— Спасибо, вы меня успокоили, доктор. Приятно иметь дело с честным человеком. Что ж, раз вы совершили такую долгую поездку ради встречи со мной, почему бы мне не оказать вам любезность? Спрашивайте, мистер Холмс, что именно вас интересует?

— Всё, что связано с тем, каким способом профессору Снейпу удалось, будучи мёртвым, всё-таки остаться в живых.

— Это длинная история.

— Если хотите, я расскажу всё, что мне удалось выяснить самому, а вы дополните то, что я упустил, — предложил сыщик.

— Буду рад, если вы сможете меня удивить.

— Я постараюсь, — с тонкой улыбкой ответил мой друг.

Дорогие мои читатели! Автор вернулся, чтобы порадовать вас концовкой, и обнаружил целый ряд упущений в тексте, объяснимые только временным обрывом связи между разными частями головного мозга. В итоге тринадцатая глава выложена заново и становится последней.

Я помечаю фик меткой «закончен», а если родится эпилог, то он пойдёт бонусом, на десерт. Также хочу прорекламировать небольшой, но очень любопытный вбоквел от o.volya с рассказом о том, что именно содержалось во флакончике снейповых воспоминаний. Думаю, скоро он появится. Спасибо, что были со мной, спасибо за комментарии, рекомендации и пожелания здоровья! Мне было невероятно приятно, а теперь ваша очередь получать удовольствие.

~*~*~*~

— Итак, второго мая 1998 года состоялась битва при Хогвартсе, как я называю это событие на наш, маггловский манер. Начну с того места, когда преследуемый коллегами профессор Снейп вылетел в открытое окно. И вы не против, если я закурю, господа?

— Нисколько, — слегка улыбнулся бывший профессор.

Холмс неторопливо, словно бы он сидел в своём кресле на Бейкер-стрит, раскурил трубку и закинул ногу на ногу.

— Большинство наших общих знакомых решили, что профессор Снейп немедленно оставил замок, и присоединились к свите так называемого Тёмного Лорда, но я легко доказал нелогичность такого предположения. Профессор не мог считать свою миссию выполненной, пока Гарри Поттер не получил всех недостающих сведений для победы. Мистер Поттер находился в замке, стало быть, и профессор должен был оставаться в замке. Поэтому, вылетев в одно окно, он влетел в другое — в окно своего директорского кабинета. Там, в первую очередь, профессор Снейп исполнил свои обязанности по отношению к школе. Понимая, что заниматься обороной сам не сможет, он провёл ритуал передачи этой функции Минерве МакГонагалл и только потом, определив местонахождение мистера Поттера с помощью гобелена-карты, отправился на восьмой этаж. Я опросил всех, кто сотрудничал со мной в Хогвартсе, от сэра Николаса до мистера Филча, и вырисовалась такая картина: один только Драко Малфой повстречался со своим деканом два раза, пока тот не запер его в какой-то кладовке для мётел, где мистер Малфой и пережил штурм. Ещё несколько интересных случаев я услышал от студентов, которые не могли понять, каким образом спаслись от вражеских проклятий или летящих обломков стен. Становится очевидным, что Гарри Поттер был не единственным владельцем мантии-невидимки. А что вы думаете по этому поводу, сэр?

— Секрет изготовления таких мантий был утерян ещё до принятия Статута. С тех пор, если подобные вещи и остались в употреблении, то только в семьях с достаточно длинной родословной. Откуда бы полукровный профессор мог похвастаться таким раритетом? — прищурился наш собеседник.

— Исходя из того, что я знаю о характере профессора, заполучить такую мантию было для него делом чести. Что не достаётся по наследству, то можно воссоздать, а уж его способностями учёного за последние десять лет в магической Британии не восхищался только ленивый.

— Вот как, — губы волшебника тронула слабая улыбка. — Забавно. В свою бытность живым профессор ничего подобного о себе не слышал.

— После смерти люди узнают о себе много нового, — философски заметил я.

— Однако, как полезно иногда умирать! Но я прошу вас, продолжайте, мистер Холмс, это чрезвычайно занимательная история.

— Далее Поттер с друзьями отправились в Визжащую хижину через тайный ход под Гремучей ивой. Профессор проследовал за ними, надеясь, что рано или поздно появится удобный момент для решающего разговора, и вот тут-то начинается самое интересное. Опередив гриффиндорцев, Снейп оказался на втором этаже, услышал внизу шум и понял, что он в доме он не один. Заметив между досками пола достаточно большую щель, он лёг и заглянул через неё на первый этаж. Так он стал невольным свидетелем своей собственной гибели. Мне трудно представить, что чувствовал профессор, глядя сверху вниз на себя самого, и почему он сразу не вмешался в происходящее. Но, едва дождавшись ухода Поттера с друзьями, профессор Снейп — тот, который находился на втором этаже, — ринулся вниз, где едва не столкнулся с Малфоем-старшим, вернувшимся в Хижину посмотреть на результаты встречи Тёмного Лорда с зельеваром. Я определил это по характерным следам, отпечатавшимся на пыльном полу: только очень спешащий человек будет так перепрыгивать через ступеньки. Полагаю, что профессора снова выручила мантия-невидимка. Он дождался, пока Малфой покинет комнату, и бросился к своему бессознательному телу. У мисс Грейнджер есть несколько вариантов того, как именно профессор вытаскивал себя с того света, но очевидно одно: тело было переправлено в безопасное место, и его следы безвозвратно исчезли.

— Простите, что перебиваю, мистер Холмс, но как вы догадались, что речь шла именно об одном и том же человеке? Ведь на втором этаже мог находиться кто угодно.

— О, это действительно было непросто, потому что о наличии такой вещи, как хроноворот, я узнал далеко не сразу. Но обнаружить сходство между следами тел на первом и на втором этаже было для меня не сложнее, чем для вас разложить на составляющие незнакомый парфюм. Ну, а когда я изложил свои соображения мисс Грейнджер, первое, что она произнесла, было слово…

— …хроноворот. Теперь мне понятно, — кивнул волшебник, давая знак продолжать.

— Понимая, что всё увиденное — не что иное, как игра со временем, Снейп вернулся за разъяснениями к портрету Дамблдора в директорский кабинет. Там как раз находился мистер Поттер, только что закончивший просмотр воспоминаний. Лирические отступления — это по части Ватсона, но тут и я должен заметить, что никогда ещё эти два человека не были так близки друг другу. После того, как Гарри Поттер ушёл, у Северуса Снейпа состоялся короткий разговор с портретом Дамблдора, и профессор достал из тайника хроноворот. Не теряя времени, он просмотрел свои же воспоминания в Омуте памяти и вытянул подобные из головы, чтобы поместить их в некое подобие капсулы. Таким образом решался вопрос с их передачей в тот момент, когда волшебник не будет иметь достаточно сил на нужное колдовство. Далее я поставил себя на место профессора Снейпа и решил, что, имея на руках маховик времени, я не спешил бы возвращаться в прошлое, а использовал всё отведённое мне время. Не сомневаюсь, что он сделал то же самое и, догадавшись, куда отправился его ученик, вернулся в лес и проводил Гарри до самого конца. Он видел, как тот открыл волшебный снитч и говорил со своими родителями, как пошёл навстречу своей смерти, и всё, что за этим последовало. Снейп не стал возвращаться в Хогвартс с процессией Пожирателей. Вместо этого он нашёл то место, где останавливался идущий на смерть молодой человек, подобрал Воскрешающий камень и заставил его работать.

Губы нашего собеседника тронула грустная полуулыбка, и его взгляд затуманился.

— Как вы догадались?

— Ну, во-первых, Камень пробовали искать и не нашли, а во-вторых, я не думаю, что кто-то смог бы удержаться от такого соблазна, а Северус Снейп — в особенности. Когда же время вышло, он перенёсся в недалёкое прошлое. События повторились в следующей последовательности: полёт из окна после неравной схватки с преподавателями и присоединение к армии Волан-де-Морта. Далее следует вызов в Визжащую хижину, нападение змеи, встреча Гарри и передача воспоминаний. Когда же покинутый всеми волшебник потерял сознание, произошла встреча между прошлым и будущим.

Вы только подумайте, какая уникальная ситуация: человек, бегущий вниз со второго этажа, ещё не знает, что произойдёт в ближайшее время, но для него же, умирающего на полу, всё это уже в прошлом, которое сейчас работает на него! Я обратил ваше внимание на эти факты, потому что именно они и сформировали моё мнение о дальнейшей судьбе профессора: он принял все меры, дабы пережить страшное нападение. Скорее всего, у него под рукой находился и Напиток живой смерти, погружающий организм в состояние летаргического сна, и противоядие от яда Нагайны, над которым, по свидетельствам Малфоев, он долго работал. Мистер Снейп не нарушил законов времени, транспортируя самого себя в безопасное место. Строго говоря, два Снейпа так и не увидели друг друга, а очнувшись где бы то ни было, он снова был один. Я видел воспоминания мисс Грейнджер и понимал, что выжить в той ситуации можно было только чудом. К счастью, результат, как говорится, налицо.

И Холмс послал в сторону нашего собеседника многозначительный взгляд, давая понять, что рассказ окончен. Волшебник молчал, и выражение его лица сейчас было мрачным, что, собственно, меня не удивляло.

— А скажите, Холмс, как мог профессор Снейп оказаться в Визжащей Хижине раньше гриффиндорцев, если он шёл следом за ними? — спросил я, чтобы, наконец, прервать затянувшееся молчание. — Ведь вы говорите, что он услышал чьи-то голоса со второго этажа, а это значит, что на первом он даже не был.

— О, элементарно, Ватсон! Профессор Снейп был анимагом! Погрузившись в исследования, я выяснил, что теоретически это далеко не самая сложная наука, хотя анимаги среди волшебников встречаются достаточно редко. Всё дело в предвзятом отношении или, скорее, суеверии, что анимагическая форма способна влиять на личность. Думаю, именно поэтому большинство из известных анимагов — выпускники факультета Гриффиндор, традиционно считающийся вотчиной отважных экспериментаторов.

— Профессор Снейп — выпускник Слизерина, — заметил тот, о котором мы говорили, выходя из задумчивости. — На этом факультете взращивают другие ценности.

— Но у профессора была бурная молодость, — возразил Холмс. — В его случае мог сработать тот же стимул, что и с мантией-невидимкой: раз смогли другие, то почему не он?

— И в какое же животное, по-вашему, он превращался?

— Мне кажется, что это должна быть какая-то птица, — предположил я.

— И я полностью с вами согласен, Ватсон! Помните небольшое чердачное окно треугольной формы на втором этаже? Оно было открыто, и, судя по размеру, профессор превращался в сову или крупного ворона, что на фоне Хогвартса смотрелось бы вполне естественно. Таким способом он легко мог преодолеть расстояние от замка до Хижины, как только за Гарри с друзьями закрылся тайный лаз. Тем же способом он потом вернулся в директорский кабинет за маховиком. Есть, конечно, более любимый вашими студентами вариант анимагической формы профессора — летучая мышь, но лично мне эта форма кажется достаточно неудобной.

На это замечание Холмса волшебник только ухмыльнулся.

— Вот, собственно, и всё, — закончил мой друг. — Теперь осталось лишь описать, как мы с Ватсоном оказались замешаны в это дело. Во время битвы правда о роли профессора Снейпа вышла наружу. Когда с Волан-де-Мортом было покончено, Минерва МакГонагалл послала в Визжащую хижину целителей. Естественно, они никого не нашли, но в общей суматохе до неё эта новость дошла не сразу. Только на следующее утро мистер Поттер вместе с мисс Грейнджер и мистером Уизли отправился туда, чтобы выяснить судьбу известного вам человека. Они тщательно обыскали Хижину и местность вокруг неё, а мисс Грейнджер даже попыталась применить мой дедуктивный метод. Она выяснила, что количество потерянной Снейпом крови было не критичным, и у Гарри Поттера появилась надежда вместе с вполне понятным желанием помочь раненому профессору. Но где его искать? В волшебном мире или в мире магглов? Не знаю, в какой момент мисс Грейнджер пришла в голову идея привлечь меня к этому делу, но я отлично помню, как она появилась у нас на Бейкер-стрит.

— Да, не каждый день твои представления о существующем порядке вещей переворачивают с ног на голову! — не смог удержаться я.

— Я долго сомневался, но в итоге любопытство пересилило здравый смысл. И вот расплата: я десять лет гонялся за вами. И этот процесс мог бы продолжаться до бесконечности, если бы не случай на болотах. Кстати, что именно вы там искали, сэр? К августу орхидеи уже отцвели, значит, туберозы?

— Скорее, я бродил в поисках озарения.

— Мне это знакомо! Кстати, тут и кроется ответ на вопрос, как я догадался о вашем переходе в корпорацию «Шанель».

— О, позвольте теперь и мне блеснуть собственным интеллектом, — остановил его Снейп-Польже. — Связав в голове два слова «болота» и «парфюмерия», мы выходим на термин «альдегиды», изумительно воспроизводящие болотные ароматы, а от них тянется ниточка к «Шанель», которая использует альдегиды со дня основания, верно? Вы решили, что я принял предложение компании, потому ищу материалы для новых работ, и были абсолютно правы. Да и в целом весь рассказ удивительно достоверен, за исключением тех деталей, которые вам позволительно не знать.

На этих словах мы с Холмсом непроизвольно подались вперёд.

— Например, тот эпизод с капсулой для воспоминаний. Он выглядит несколько по-маггловски для директора Хогвартса, вы не находите? — ухмыльнулся довольный нашей реакцией волшебник. — Но сама идея абсолютно правильна — профессор искал что-то, что могло легко раствориться во рту, выпуская воспоминания наружу.

— И что же это было?

— Да первое, что нашлось под рукой. От Дамблдора в кабинете осталось много всякой всячины, в том числе и его любимые лимонные дольки… При жизни профессора я любил делать вид, что терпеть их не могу, а использовать дольку в качестве контейнера мне показалось забавным.

— Но с анимагической формой я угадал?

— Скажем так, вы очень близки к разгадке, но я хотел бы сохранить сей факт в тайне. Как-никак незарегистрированный анимаг — нарушитель закона, а лишние проблемы мне ни к чему. Кроме того, ваша основная ошибка не в том.

— Ошибка? В чём же я ошибся?

— Точнее даже не ошибка, а упущение. Все эти споры о том, знал ли я о смерти Гарри Поттера или нет, не стоят выеденного яйца. Вы ведь догадались, что я нашёл Воскрешающий камень, а значит, должны были выяснить, как он работает. Поттер не проводил никаких обрядов для активации — лишь повернул Камень на ладони, и к нему явились все, о ком он думал больше всего. А о ком думал я всё последнее время? Ради кого, собственно говоря, отправился на возможную смерть? Я, конечно, понимаю, что романтическая история, поведанная сыном моей подруги детства, могла ввести в заблуждение романтически настроенную публику, но вы-то, мистер Холмс, могли догадаться…

— О, ну конечно же, как я мог упустить этот момент! Вы ждали Гарри Поттера, а его-то в мире мёртвых и не оказалось!

— Вот именно. Таким образом, я знал об истинной судьбе своего ученика, и причины для сведения счётов с жизнью у меня не было. Не то чтобы я боялся смерти, разумеется, но быть убитым Нагайной? Увольте!

— Так как же вы спаслись? — спросил я. — Признаюсь честно, меня очень занимает этот вопрос, я ведь своими глазами убедился, что налицо была просто колоссальная кровопотеря, и это не считая самих укусов. Вы отправились в госпиталь?

— Не совсем. В то время я ещё не был, так сказать, реабилитирован, поэтому услугами Мунго пользоваться было небезопасно. Я понимаю ваш профессиональный интерес, доктор Ватсон, и постараюсь его удовлетворить. Начну с того, что по завещанию Дамблдора не только мистер Поттер получил подарок с сюрпризом. Среди всего прочего, директор оставил мне шкатулку, которую, по его словам, я смогу открыть только после собственной смерти. По сравнению с таким описанием напутствие Поттеру «я открываюсь под конец» было просто детской шуткой, вы не находите?

Мы с Холмсом изумлённо переглянулись.

— Уже лёжа на втором этаже Визжащей Хижины, я понял, что именно мне досталось в наследство, и, честно говоря, мне окончательно расхотелось умирать. Да, я действительно имел под руками достаточно средств, дабы избежать развязки, требовалось лишь определиться, что именно мне подходит. Каждое зелье, как и лекарства, имеет свои противопоказания и побочные эффекты. Тот же Напиток живой смерти нельзя принимать заранее, потому что сон наступает почти мгновенно, а его действие не проходит без посторонней помощи. Но в то же время именно это зелье лучше всего сохраняет тело, в каком бы состоянии оно ни было, поэтому я решил рискнуть.

— Значит, всё-таки миссис Малфой? — прищурился сыщик.

— Не будем забегать вперёд, — ухмыльнулся волшебник. — К тому моменту, когда все нежелательные свидетели наконец-то убрались из Хижины, моё пострадавшее тело уже поздно было поить кроветворным. Я лишь остановил кровотечение и задействовал портал в одно из своих убежищ. Потом я вернулся в замок за маховиком, приготовил воспоминания и отправился вслед за Поттером в Запретный лес. В своей анимагической форме я видел всё, что произошло на поляне, и, честно говоря, подумал, что проснуться через сто лет с лёгкой амнезией — не такая уж плохая идея. Когда процессия отправилась в Хогвартс, я действительно не удержался и подобрал Воскрешающий камень. Каково же было моё удивление, когда я понял, что Поттера по ту сторону не наблюдается. Ему опять повезло, и тогда я решил, что самое время и мне получить толику везучести. Есть одно зелье, которое «совершенно случайно» оказалось у меня под рукой… — говоря это, Снейп многозначительно улыбнулся и отсалютовал нам бокалом. — Предлагаю тост за удачу, господа, не последнюю вещь в нашем мире!

Мы с Холмсом синхронно выпили, не отрывая глаз от окончательно расслабившегося собеседника и втайне надеясь не получить под конец стирание памяти.

— «Феликс Фелицис» начал действовать сразу же, — продолжил он свой рассказ. — Мне неожиданно бросилось в глаза странное поведение Нарциссы Малфой, рискнувшей соврать Тёмному Лорду. Я знал эту женщину достаточно много лет, чтобы понимать: она не станет рисковать из одного лишь сострадания, тут должно быть нечто иное. И в тот момент я окончательно понял, что именно должен сделать. Я активировал хроноворот и очутился в лесу на том же месте, только несколькими часами раньше. В замок больше не возвращался, опасаясь столкнуться с самим собой, и присоединился к отряду Тёмного Лорда. Когда он удалился в Визжащую хижину, состоялся наш приватный разговор с Нарциссой. Во время заключения её брачного контракта было оговорено, что после рождения ребёнка мужского пола жена теряет право иметь ещё детей. Таким образом, Малфои веками сохраняли своё состояние и вес в обществе. Она же отвечала за жизнь и безопасность сына и в случае его смерти лишалась всего, в то время как в случае смерти мужа становилась полноправным регентом семейного состояния до достижения Драко двадцати одного года. Я показал ей хроноворот и пообещал, что дам подсказку, как в будущем избежать Азкабана в обмен на небольшую помощь с её стороны. Наилучшим выходом из положения был бы Непреложный обет, но у Нарциссы в тот момент не было волшебной палочки, да и возможные свидетели нам были не к чему. Только безвыходным положением и действием «Фелициса» я могу объяснить себе этот гриффиндорский, абсолютно не свойственный мне поступок: импровизируя на месте, я придумал несуществующее зелье Непреложного обета, которое Нарцисса, не колеблясь, выпила — всё-таки у неё были основания мне доверять. После этого она получила от меня инструкции вместе с порталом в известное мне место и правильный ответ на вопрос Тёмного Лорда. Вскоре за мной пришёл Люциус, но перед тем, как сыграть последнюю сцену в этой трагедии, я перевоплотился, взлетел на второй этаж Хижины и аккуратно послал Петрификус в спину своему двойнику. Дальнейшее вам понятно? — спросил волшебник.

Восхищённое молчание было ему ответом.

— Тогда мне осталось только извиниться перед вами, доктор Ватсон. Так получилось, что я отчасти виноват в вашем приключении на болотах.

— Как это?

— Бродя по пустоши, я набрёл на заброшенную усадьбу и решил исследовать дом. Вы оказались рядом в это же время...

— Так это ваш огонёк я заметил с холма!

— Скорее всего. Я тоже заметил вас и недолго думая применил магглоотталкивающие чары. Видимо, лошадь почувствовала магические волны, испугалась и понесла.

— Так значит, нога сэра Генри всё-таки была сломана? — решил я выяснить все до конца.

— Была, — легко согласился Снейп, — но перелом был лёгкий, без смещения. Мне нечем похвастаться, правда. Всё было именно так, как я рассказывал ранее, с небольшой поправкой на колдовство, поэтому ещё раз прошу прощения.

— Не вы толкали меня в трясину, — возразил я, — и ваши последующие действия полностью искупают любую возможную вину. Хотя жаль, что вы так спешили от нас избавиться, сэр. Мы были очень разочарованы вашим отказом.

— Что поделать? Я был выбит из колеи, услышав ваше имя, а ведь даже не знал, что между вами и волшебным миром существует какая-то связь. Я и сейчас был не настроен на разговор, учитывая внешнее сходство мистера Холмса с фамильными портретами Краучей и Блэков. Так что можете считать мой уход постыдным бегством, — ухмыльнулся Снейп.

— А если бы знали про связь, то что тогда? — спросил я, откладывая в памяти прозвучавшую информацию. — Стирание памяти?

— Ни в коем случае, — твёрдо возразил тот. — Маггловский мир дал мне намного больше, чем волшебный: новое имя, свободу, некоторое признание и покой, наконец. В ответ я дал себе слово не поднимать руку с волшебной палочкой на того, кто не может ответить мне тем же. Будь вы волшебником, я бы, скорее всего, принял иное решение, но поступать так с вами, мистер Ватсон, я бы не стал.

— Значит, в волшебный мир вы больше не вернётесь?

— Так я сейчас живу в волшебном мире, господа, — весело развёл руками Снейп, преображаясь в свой образ знаменитого парфюмера. — В нем есть всё, о чём я мечтал. А что до возвращения в магическую Британию, то к чему мне это? Чтобы постоянно натыкаться на ненависть или внезапное восхищение? Я выплатил все долги на сто лет вперёд, мне хорошо там, где я есть, и я хотел бы, чтобы всё оставалось в таком виде как можно дольше.

— Вот и ответ на ваш вопрос, дорогой Ватсон. Ожидаемый ответ.

— А как же мистер Поттер? — с надеждой спросил я. — Он видел фотографию, снятую сэром Генри, и теперь точно не оставит ваши поиски.

— Кто бы сомневался, — парфюмер вздохнул. — Но вы постараетесь убедить его в том, что меня не стоит искать, господа? Какой в этом смысл? Поттер и покой — два взаимоисключающих понятия, а на мой век приключений хватило. Хотя, раз уж представился случай удовлетворить его любопытство...

Дав нам знак подождать, он прошёл в соседнюю спальню, откуда вернулся с небольшим саквояжем. От прикосновения волшебной палочки саквояж начал увеличиваться на глазах, пока не превратился в секретер со множеством отделений. Открыв одно из них, Снейп достал пустой парфюмерный флакон. Мы с Холмсом затаив дыхание наблюдали, как серебристые нити тянутся от его виска к волшебной палочке и заполняют пустое пространство внутри.

— У нас с мистером Поттером лучше получается общаться именно таким образом, — пояснил он, закупоривая флакон обычной пробкой. — Надеюсь, вы найдёте возможность просмотреть это вместе с ним, мистер Холмс, на случай, если у вас ещё остались вопросы.

— Непременно!

Сыщик только что не потирал руки от предвкушения, а парфюмер-волшебник всё продолжал открывать отделения своего походного стола, вынимая то из одного, то из другого потрёпанные тетради и аккуратные стопки пожелтевшего пергамента. Со своего места я видел, что они исписаны вручную. Закончив, он сложил все документы в большую толстую папку, поколдовал над ней, уменьшив до размера портмоне, и протянул мне.

— Здесь записаны результаты экспериментов, рецепты усовершенствованных зелий и лабораторные дневники. Мне это больше не понадобится, но буду рад, если мои наработки послужат доброму делу. Передайте всё это миссис Поттер в качестве компенсации за некоторое пренебрежение к её стараниям со стороны профессора Снейпа, — ухмыльнулся он. — Думаю, она одна из немногих, кто оценит эти труды по достоинству.

— Непременно передам, — заверил я.

Снейп кивнул и несколькими взмахами палочки вновь уменьшил свой секретер до размеров шкатулки, попутно снимая чары тишины и отпирая дверь. В ту же секунду зазвонил телефон. Парфюмер, извинившись, снял трубку и минуту с кем-то оживлённо говорил по-французски.

— Меня ждут, — объяснил он, закончив диалог, — пора возвращаться к гостям.

Мы поднялись со своих мест.

— Благодарим вас за оказанную честь, — церемонно поклонился Холмс. — Я лишь сожалею, что не услышал рассказ о чудесном перевоплощении профессора зельеварения в известного парфюмера.

— Не в этот раз, господа, но интуиция подсказывает, что это не последняя наша встреча. И не стесняйтесь побеспокоить меня, мистер Холмс. Я буду чрезвычайно гордиться нашим знакомством. Кстати, для дебюта в «Шанель» я ищу новый, но достаточно проверенный временем ингредиент, дабы новый парфюм сохранил традиционный стиль легендарной Мадемуазель. Вы не подбросите мне идею о том, какой аромат может зазвучать по-новому, будучи одновременно старым и хорошо знакомым, мистер Холмс? — закончил он светским тоном уже в холле.

— Увы, нет, мсье Польже, но уверен, что такой аромат отыщется. В крайнем случае, вам поможет профессор Снейп, — с тонкой улыбкой закончил мой друг.

~*~*~*~

Это была изумительная поездка. Сочельник мы с Холмсом провели в Париже в компании сэра Генри. Спать легли только под утро, поэтому стоит ли удивляться, что проснулся я за полдень со слегка гудящей головой. Холмс уже ждал меня в столовой, обложившись ворохом газет.

— С Рождеством, Ватсон! Мой подарок ждёт вас на Бейкер-стрит, так что для соблюдения традиций нам нужно вернуться домой.

— Счастливого Рождества, Холмс, — ответил я, с удовольствием делая глоток кофе.

— Посмотрите-ка, миссис Поттер тоже не чужда нашим праздникам, — неожиданно произнёс мой друг и, подойдя к окну, подёргал оконную раму. Огромные стеклопакеты легко не поддавались, и Холмсу пришлось повозиться, чтобы открыть окно. В комнату влетела белоснежная сова. Она важно уселась на стол прямо посреди вазочек с печеньем, и Холмс осторожно протянул руку, чтобы отвязать пергаментный свиток.

— Не проще ли было позвонить по телефону?

— Это вам так проще, — ответил Холмс, пробегая письмо глазами, — а волшебники сначала отправляют сову, а потом уже вспоминают о телефоне.

— И что там?

— Миссис Поттер открыла коробку с моим подарком, — ухмыльнулся Холмс.

— А что вы ей подарили, если не секрет?

— Знаменитый Pure Poison, купленный мной в бутике «Диор» на Ковент-Гарден.

— О! — только и смог ответить я.

— Вот именно, — усмехнулся мой друг. — Гордитесь, Ватсон, мы с вами знакомы с самой умной ведьмой столетия, — добавил он.

— Когда мы возвращаемся?

— Первым же поездом. Так что допивайте ваш кофе, и отправляемся на вокзал. Нас ждёт увлекательный вечер!