Матаис Блэк (гет)

Как и обещали мальчишки, в то утро на завтраке Большой Зал бушевал, а в сторону Слизеринского стола поглядывали с еще большим презрением. Никто не знает, как и почему это случилось, но всего за одну ночь по замку разнеслась весть, что клуб «Разрушителей» — это три парнишки с громкими фамилиями Гринграсс, Малфой и Блэк. Собственно, все негодовали, но ничего доказать не могли — как говаривал Ред, «Слухи к делу не пришьешь». А после этого для учеников Хогвартса начались страшные деньки, которые войдут в историю как «привет от клуба». В течении двух недель в коридорах что-то вечно взрывалось, на уроках из шкафов выпрыгивали пикси, еда в Большом зале за завтраком шипела и красилась — в прямом смысле слова красилась: тем кому не повезло, предстояло целый день ходить с разноцветной шевелюрой, а мадам Сатия лишь разводила руками. При этом каждый знал, что за проказы (пока еще не уровня знаменитых Мародёров) ответственна именно слизеринская тройка, в простонародье шпана. Но опять же, никто не мог застукать их на месте преступления, и поэтому три факультета гневно скрипели зубами, поглядывая на беспечных змей, с которыми, надо заметить, не происходило ничего особого, не считая парочки беззлобных шуток. Так, в один день Соркин обзавелся ушами как у слоненка Дамбо, произошло это после того как он выпил апельсиновый сок на завтрак. Во всяком случае, он думал, что там сок, но увы... В итоге он весь день бегал за смеющейся Литицией и уверял, что эти уши выросли от её жарких шепотков в ночи. Сами виновники так и не поняли, почему старшекурсники, слышавшие эти дифирамбы, отчаянно краснели, но они были довольны, что шутка пришлась всем по душе. В общем, госпожа директор прожигала стол зеленых гневными взорами, но тоже не могла ничего поделать, и тогда (Разрушители думали, что этого уже никогда не случится) дело в свои руки взяли обладатели наследства Мародеров. Как об этом узнали юные змеи? О, сия тайна навсегда останется покрыта мраком, но по секрету скажу, подкуп конфетами еще никогда не подводил сильный пол, чего не скажешь о поле прекрасном.

— Не топчись мне по ногам, — шикнул Кори на Мэтси.

— Сам не топчись.

— Ты первый начал.

— Я случайно, а ты специально.

— А вот и нет, это ты специально, а я просто дал сдачи.

— Нет, сам такой.

Перепалка могла продолжаться еще довольно долго, но благоразумный Ред дал своим друзьям по ребрам, а невольный зритель смог бы заметить, как в зале наград колыхнулся воздух.

— А ну тихо, — прошипел Гринграсс. — Идут.

Дети затаились и стали ждать свою цель. Как хищник караулит добычу, затаившись во тьме, так и Разрушители внимательно следили за входом. Наконец они услышали приглушенный шаркающий звук, будто бы кто неумело, но все же осторожно ставит ноги, пытаясь не шуметь. Бесшумно отворилась дверь, ведущая в коридор со стороны Грифиндорской башни, и в зале повисла тягучая тишина.

— Они должны быть здесь, — услышали слизеринцы знакомый голос.

— Петрификус Тоталус! — в единый поток слились голоса троих, и в зале что-то с гулким эхом упало наземь.

— Идем, — кивнул в сторону падения Ред.

И ребята двинулись вперед, они предусмотрительно побрызгали из баллончика краской туда, где слышали гулкий «Бамц» и с удовлетворением заметили, как чья-то мантия-невидимка окрасилась в тошнотно-зеленый цвет. Блэк, высунув руку, сдернул покров и уставился на парализованных Поттера и Лонгоботтома-младшего. Удивительно, но Лили среди них не было, что не могло не радовать наследника Древнейшего и Благороднейшего, все-таки сражаться с девчонкой — это не по-Блэковски.

В руках у парочки они также увидели карту с очертаниями замка, и, что удивительно, со своими именами, написанными над замершими точками. Чутье подсказало Мэтси, что сделай он шаг и точка двинется следом. Скорпиус, нагнувшись, выхватил из онемевших рук карту и свернув её трубочкой, убрал в сумку. Все это было проделано, не вылезая из под мантии, никто не должен был засвидетельствовать их участие, и пусть эти грифы знают кто на них напал, но пока они их не увидели, ничего не докажут.

— А чего с ними делать? — спросил Тео.

— Знамо что, — хмыкнул Матаис и накинул на зачарованных из же мантию. — Спокойной ночи львята.

И, смеясь, тройка покинула Зал Наград и направилась в подземелья. В спину неясному пространственному шороху в бессильной злобе смотрели двое храбрецов, проигравших хитрости, так часто путаемой с подлостью. Но кому, как не потомку великих воинов знать, где заканчивается хитрость и начинается подлость...

* * *

— Ну, ну, ну? Что скажешь? — Скорпиус аж подпрыгивал на кровати от нетерпения.

Его изводил тот факт что его друг вот уже полчаса неотрывно пялится в книгу, изредка водя над картой своей палочкой. Теодор же, самый спокойный из тройки, предпочитал рисовать карты по Астрономии, в конце концов этим двум потом их еще списывать.

— Скажу, что мы зря возились, — печально вздохнул мальчик. — А все из-за Реда. «Давайте проверим, а вдруг спалят, а давайте...».

Друзья тут же недовольно зыркнули на третьего товарища, но тот только пожал плечами и продолжил высчитывать, в каком доме окажется Сатурн в следующую среду.

— И как же нам спрятаться от львят?

— Секунду, — Мэтси спрыгнул с кровати, потом порылся в тумбочке. Из неё он выудил кожаный мешочек, и потом выкатил на руку пять черных, как смоль, камешков размерами не больше маленького орешка. — Вот это нам поможет.

— И как? — полюбопытствовал Гринграсс.

Блэк усмехнулся и театрально прокашлялся.

— Как вы знаете, мой дедушка провел много времени в бегах, и много чего успел узнать о следящих чарах, ну и записать соответственно. А мне в NewBlackHall’е кроме чтения особо делать нечего было. Так вот. Карта эта, настоящий Артефакт с большой буквы, но в основе, если я не ошибся, простое Хомнеум Ревелео. От которого... нас скроют вот эти камешки! Они называются Звездными Агатами (прим. автора. звездный агат, это обычный агат, добытый волшебной киркой (тонна сарказма), ну или придумайте для себя другое объяснение), не очень дорогие, но мало кто знает о их полезных свойствах.

— Вауууу, — выдохнули ребята и тут же расхватали по камешку. И стоило им взять в свои руки эти черные «орешки», как их точки пропали с карты.

— Вауууу, — теперь выдохнули уже все трое.

— И все же наш план гениален, — хмыкнул довольный собой Ред, ведь именно он внес это предложение, которое идеально дополнило злодейско-слизернский замысел. — Теперь осталось вернуть львятам карту, и можно смело обживать Хижину.

— Кстати, ты нам обещал показать тайный проход туда, — напомнил Мэтси.

На это Кори лишь отмахнулся и заявил, что прекрасно об этом помнит.

— А как возвращать будем? — поинтересовался уже переодевшийся в пижаму Малфой. — Да и агаты эти надо где-то хранить.

— Карту завтра верну я, — выдвинул свою кандидатуру Блэк. — А камни пока придется держать в карманах. Но это пока, я тут в дневнике дедушки такое прочитал, слушайте...

И еще долго в комнате звучали приглушенные голоса, изредка прерываемые хоровым «Круто», но вскоре Морфей добрался и сюда.

* * *

На следующее утро в Хогвартсе была натуральная паника. Львиная доля львиного факультета, такой вот каламбурчик, вкупе с преподавательским составом и всеми перфектами, искали двух пропащих Гриффиндорцев. В итоге их отыскали (завхоз Маскин зацепился за них и кубарем прокатился по всему Залу наград), отправили к мадам Сатии и сняли пятьдесят баллов с каждого. Что закономерно, уже к концу завтрака все и каждый были в курсе, что это дело рук Разрушителей. Но баллы не вернули, так как доказать вину Слизеренциев никто не смог. И это даже несмотря на то, что когда троица заходила в зал, стол зеленых аплодировал им стоя. Но аплодисменты, как и слухи, к делу не пришиваемы. Остальные же дома смотрели на змей с неприкрытой злобой, грифы же и вовсе разве что не поклялись в священной мести. Так что Соркину пришлось предупредить детей о необходимой осторожности, и вообще им мол не следует ходить по замку без сопровождения старших. На это ребята лишь скривились и заявили, что они в телохранителях не нуждаются, и вообще сами кому захотят накостыляют. Теперь уже префект скривился, и пробурчал, что с такими замашками им на алый нужно было поступать. И змеи удивились тому, как мгновенно притихли обычно острые на язык дети.

Закончив завтрак, дети поспешили на урок трансфигурации. До восточного крыла второго этажа путь был не близкий, а особенно ситуацию портили живые лестницы, которые то и дело норовили отвести студента в какой-нибудь тупичок, из которого потом полчаса выбираться. Но тем не менее, к звону колокола все ученики собрались у входа в кабинет, где их уже ждала коварная вейла. Лишь открылись двери просторного кабинета, как каждый мальчик стал олицетворением сосредоточенности и сдержанности. Никому не хотелось опозориться перед всем классом и начать «пускать слюни». К тому же вейла могла еще и подшутить как-нибудь, по слухам от этих шуточек в основном страдали и буквально выли волком старшекурсники, но и молодняк был настороже.

Дети расселись, и пока не прозвучал звонок, Матаис решил сделать то, на что сам подписался.

— Эй, Поттер, — как результат ноль внимания. Девочка напрочь игнорировала соседа по парте. — Пооооттер. Мисс. Леди Поооооуттер. Рыжаааая. Эээээй.

— Ну что тебе?!

Поддавшись приступу озорства Блэк, развел руками.

— Ничего.

Вечно зеленые глаза девчушки как-то опасно потемнели, а волосы задрожали как на ветру.

— Шучу, — в притворно-защитном жесте поднял руки мальчишка и достал из сумки пергамент. — Вот, держи. Мы тут с пацанами прогуливались, и совершенно случайно нашли этот лист. И как-то так получилось, что мы решили, будто это ваше. Ну, Поттеровское в смысле.

Девочка грозно сверкнула очами и забрала карту. Надо отметить, она даже не поблагодарила. В этот момент Блэк уже хотел было сосредоточиться на уроке, как вдруг ему вспомнилось, что он Слизеринец, а Слизеринцы ничего так просто не делают.

«И чо теперь?» — уныло подумалось Блэку. — «Ага!».

— Эй, Поттер. Поооооттер. Мисс. Леди Пооо...

— Ну что опять?!

— Ты мне должна, — хитро и одновременно с этим озорно прищурился брюнет. — Не забудь об этом. Как-нибудь обязательно спрошу.

Дочка национального героя презрительно фыркнула и вдруг злорадно улыбнулась. Взгляд её был направлен на кафедру. Что-то щелкнуло в мозгу аристократа. Мэтси медленно, с каждой секундой бледнея и все больше покрываясь испариной, поворачивался в преподавательскую сторону. Там, за кафедрой, стояла обворожительная профессор Перикула. Облокотившись на руки, она внимательно, с легкой усмешкой, наблюдала за развернувшейся сценкой.

— Мистер Блэк, вы закончили? — проворковала она.

— Д-д-да, — чуть заикаясь ответил студент.

«Блэки не боятся, Блэки не боятся, Блэки не боятся» — как мантру проговаривал про себя Матаис.

— Что ж, раз вы позволяете себе такие выходки, то, вероятно, вы считаете себя весьма подготовленным в вопросах трансфигурации?

— Не знаю, профессор, — Разрушитель взял в себя в руки и продолжил говорить в своей привычной — нахально вызывающей манере. — Может да, а может и нет.

— Ну раз так, — ядовито улыбаясь, протянула красавица. — Тогда как насчет демонстрации классу сегодняшней темы? Я думаю, у вас отлично получится множественная трансфигурация.

У Матаиса отлегло, а на губах зацвела озорная усмешка. В его любимых предметах, Чары и Трансфигурация он, как и его друзья, уже давно опередили свой класс.

— Конечно!

Блэк поднялся с места и чеканя шаг, под ободряющие хлопки друзей (Разрушителей не волновало ни мнение окружающих, ни школьные правила, ни бесчисленные отработки, ни тем более баллы, так что зачастую они себя вели так, как считали нужным) подошел к столу. Там лежал целый ворох спичек, судя по длине — каминных.

— Итак, мистер Я-Все-Знаю, превратите пожалуйста эти спички, скажем, в... птиц.

Сердце Матаиса сделало сальто и, кажется, весьма неудачно, так как на место не вернулось и осталось гостить в пятках.

— Но профессор, трансформация неживых объектов в живые — это тема третьего семестра, а множественная трансформация неживых в живые — четвертого.

— Я весьма рада вашим знаниям расписания школьной программы, — ядовито улыбалась эта пернатая с...«таких слов приличный аристократ не знает». — Но не вижу, чтобы вы выполнили мое задание. Хотя с такой радостью вызывались.

По грифской половине, хотя какой там половине, по грифскому залу пронеслась волна шепотков, а Ред с Кори пытались прибить вейлу взглядами.

«Я Слизеринец, и я Блэк» — проговорил про себя Матаис.

— Профессор. Вы взывали меня для демонстрации сегодняшней темы. Сегодня у нас множественная трансформация неживого в неживое. Но если вы хотите, чтобы я продемонстрировал знания программы второго курса, который вы еще не преподавали, то я требую награды!

Зал притих, Гринграсс и Малфой присвистнули и заулюлюкали.

— Что ж, весьма справедливо, — улыбнулась профессор. — Если вы справитесь, я начислю вам двадцать пять баллов и выпишу пропуск на свои дополнительные занятия. Если же нет — будете до конца года драить туалеты. Мистер Блэк.

— Согласен! Но пропуск мне и моим друзьям.

— По рукам.

Матаис глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Он уже читал тему анимации, в конце концов старшие курсы охотно делились с любознательными детьми своими конспектами и учебниками. Так что примерные формулы Матаис знал. Но множественная трансфигурация — это дело другое. В конце концов, неживое в неживое он уже превращал, тогда, на «дуэли» с Фрэнки-боем. Здесь все было сложнее, да и сил требовало больше. К тому же, даже сделай он серию быстрых превращений, такой профи как профессор сразу это заметит, а значит в этом моменте нужно сыграть честно. Где же можно тогда схитрить? Ответ простой — нигде. Эх, будь у Матаиса времени хотя бы день, он бы выучил эту тему, а за три дня практики и овладел искусством, но не тут то было.

Пот заструился по спине юноши, чистка туалетов это, блин, не турне на Пхукет, где так хотела побывать Бель. Хотя какая ей разница, что Флорида, что Пхукет, везде море и солнце. Да и вообще, добираться туда долго, хотя полет на самолете — весьма заманчивое предложение. Матаис летал всего один раз и то — до Нью-Йорка...

«Аргх!» — мальчик взъерошил себе волосы. — «Опять отвлекся».

О да, невозможность долго концентрироваться на чем-то была бичом всех Блэков. Но надо думать. Итак, формулу он знает, силы у него даже для своего возраста весьма немало. Во всяком случае, побольше, чем у всяких Лонгботтомов и Уизли. Младшего поколения, конечно. Да и Поттеры тоже не многое от папки унаследовали, хотя кто их знает, может шифруются. Но надо вернуться к формуле!

— Мистер Блэк, вы еще долго будете стоять на месте? — лукаво усмехнулась профессор.

— Сейчас, сейчас.

— Давай братан! — крикнул Кори

— Мистер Малфой, минус пять баллов Слизерину за выкрикивания.

Матаис прикрыл глаза и попытался все верно рассчитать.

— Мистер Гринграсс, минус пять баллов за плакаты.

— Это дискриминация!

— И еще минус пять за выкрикивания.

— Мы будем жаловаться!

— Мистер Малфой, еще минус пять.

— Дружище, мы сделали все что могли.

— Мистер Гринграсс, еще минус пять.

Матаис улыбнулся, вот они, его «братаны» ( и где Скорпиус только откопал это словечко?), всегда готовы морально поддержать друга.

— А, к Мордреду! — мальчик резко открыл глаза и глубоко вздохнув, безукоризненно выполнил нужные движения, да так быстро, что мало кто смог их различить. А потом произнес формулу. Сперва ничего не происходило, а потом со стала вспорхнула стая ласточек. Они закружили по залу, вызывая восторг у девочек со Слизерина и разочарованные вздохи у Грифиндорцев. Но прошло всего ничего, а ласточки уже рухнули спичками, что примечательно, град длинных деревяшек пришелся лишь на алознаменных. Перикула несколько лениво, но ничуть не разочарованно взмахнула палочкой и спички вернулись на место.

— Самая худшая и, не побоюсь этого слова, тупая, громоздкая и трольская формула за всю мою карьеру. Я поражена, что она вообще сработала. Но договор вы, мистер Блэк, успешно выполнили. Двадцать пять баллов Слизерину, жду вас и мистера Малфоя с мистером Гринграсс по вечерам среды и пятницы в кабинете моего факультатива, дорогу спросите у мистера Соркина, он тоже его посещает.

Блэк, картинно поклонившись, чинно прошагал к своему месту, и под презрительным взглядом Лили Поттер уселся. В ту же секунду с мест вскочили Ред с Кори и активно зааплодировали.

— Минус двадцать пять баллов Слизерину за нарушение дисциплины, а теперь продолжим урок...

И когда дети покидали кабинет, никто не услышал оброненной фразы Перикулы, которая звучала примерно так — «Мерлин, ну что за наивняк»

* * *

— Вы готовы узнать страшную тайну?

— Да!

— Вы уверены, что души ваши выдержат страшное испытание?

— Да!

— Не убоитесь ли вы мглы и жути на путях ваших?

— Нет!

— Тогда вперед, мои верные соратники, нас ждут великие свершения!

— Урррра!

И три юных мальчишки, выставив перед собой палочки на манер рыцарских мечей под предводительством Реда двинулись к натюрморту с чуть выступающей грушей. Сегодня, в субботний вечер после тяжелой недели, когда Матаис блеснул знаниями на трансфигурации, Ред на Чарах, а Кори на ЗоТИ, и после того, как их всех захомутали на допы, дети были готовы отправиться в таинственное путешествие. К тому же, из-за постоянной занятости на шалости почти не оставалось времени, и к сожалению ребят, школа задышала свободнее. Но это вовсе не значит, что клуб прекратил свою деятельность. Да, их проказы стали реже, но намного масштабнее и веселее. Так во всяком случае казалось самим Разрушителям.

Но пришло время Гринграсса сдержать обещание, и он повел друзей повел к ходу из замка, который, по его заверениям, никто не прикрыл, да и вообще, за ним не следили даже в ходе осады замка, так как с недобрыми намерениями в него сунется разве что больной раком последней стадии. Так и так подохнет.

Ред, подобравшись, вдруг пощекотал грушу. Его друзья в этот момент были готовы буквально приклеить ладони к лицам и развернуться на сто восемьдесят. Но к их удивлению, фрукт захихикал и превратился в ручку, а очертания натюрморта стали подозрительно напоминать дверь.

— Прошу, — произнес Гринграсс, открывая пещеру Али-Бабы.

Тут же дети буквально зажмурились от обилия мелькающих образов. Всюду, куда не посмотри, мелькали ушастый, низенькие создания в робах, они носились с подносами, кастрюлями и прочим. На огромных печах стояли все возможные горшки, активно мылась посуда, зачастую самостоятельно, и в центре этого стоял низенький эльф с заложенными за спину руками, который руководил процессом. Но стоило в поле зрения появится детям, как ушастые замерли, а потом понеслись к гостям.

— Чего желают юные волшебники?

— Чаю?

— Кофе?

— Сок?

— Трюфели?

— Мороженное?

— Кекс?

— Отбивную?

Казалось, поток предложений может литься бесконечно долго. А дети сами не заметили, как их усадили на высокие кресла и придвинули столик.

— Нам пожалуйста, три кремовых пирожных, — произнес Гринграсс.

Эльфы, засияв, умчались выполнять просьбу, и уже спустя мгновение, перед друзьями появилась целая гора все возможных угощений.

— Никогда не отказывайтесь, — прошептал Ред друзьям. — Или они обидятся.

— А как же проход? — так же шепотом напомнил Мэтс.

— Сначала надо умять хоть часть или не пустят.

И троица, воодушевившись, накинулись на пищу.

Спустя несколько минут, загруженные разной снедью, да так, что уже и в руках не помещалось, друзья решили откланяться. Слово взял Ред, каким-то неведомым образом, он, пользуясь даром от рождения, сумел уболтать ушастых и те пустили их в служебный выход. Вот так троица двинулась по никем не охраняемому туннелю, спрятанному за шкафом с посудой. Хотя, сунься сюда лет дцать назад какой-нибудь Пожиратель, и быть коридору окрашенным в алые цвета. Магия домовиков в принципе безвредна, но вот магия древних поваров ужасна и сильна. Ведь никому не хочется что бы запасы продовольствия погрызли крысы или другие вредители, и никого не смущало, что ими могли оказаться простые или не очень — но люди. Но детей пустили домовики, нынешние «хозяева» служебки, так что им не следовало опасаться могущественных ловушек, вделанных в эти покрытые каменной кладкой стены. Сперва Слизеринцы спустились по винтовой лестнице, разгоняя едкую темноту факелами, потом устремились по длинному, ветвистому коридору, и через каждые десть шагов зажигался новый факел и затухал оставленный позади. Матаис и Малфой неустанно выражали свое восхищение, воплощенное в привычном «Вау» и разбавленное более редким «Круто». Гринграсс же только важно надувал щеки и пытался скрестить руки на груди, но у него это никак не получалось, так как он нес несколько шоколадных батончиков и графин с соком.

Но вот уже и крутой подъем и яркий свет бьющий в глаза, были бы дети постарше, они бы пошутили насчет света в конце туннеля, но пока что их юмор был несколько простым и незамысловатым. Троица выбралась за мостом, ведущим в Хогсмид, и тут же свернула налево, и им пришлось пойти по уже холодной, почти промерзлой земле, целый километр, что бы найти Гремучую Иву. Там они сперва хотели наперегонки броситься к бугорку на корнях, чтобы выяснить, кто же быстрее и ловчее, и сможет не пострадать от хлещущих ветвей, но вовремя вспомнили, что на руках вроде как снедь. Так что зеленознаменные использовали заклятие левитации и небольшую веточку, пообещав себе, что обязательно выполнят затею. В итоге им пришлось блуждать еще около двадцати минут по длинному коридору, пока они наконец не оказались в подвале.

— И все это только чтобы остаться незамеченными, — пробухтел Кори.

— Привыкай, — хмыкнул Ред. — Теперь это наша база.

Дети, шарахаясь при каждом скрипе уже давно гнилых половиц, отмахиваясь от безразмерных пауков, построивших целые долины из паутины, по трухлявой, надсадно визжащей лестнице, поднялись наверх. Дом, под каждом шагом разве что ходуном не ходил. Стены, обшарпанные до состояния наждачной бумаги, так и норовили рухнуть на студентов. Изредка попадались выцветшие, блеклые картины, висящие на ржавых гвоздях, а то и вовсе приклеенные неизвестной субстанцией.

— Интересно, кто здесь раньше жил? — случайно вслух проговорил Матаис.

Дети уже нашли более-менее целую комнату на втором этаже. Правда, здесь была кровать со сломанным балдахином, скамья у северной стены, на которой пыли было чуть меньше, чем везде, порванные занавески, пианино с дырками как будто от пуль, прожженная половица и снесенные с петель двери. Такое впечатление, что здесь шла битва, причем нешуточная.

Подвинув стол и стулья, предварительно изчихавшись из-за сметенной с них пыли, друзья расселись и принялись точить эльфийское угощение.

— Не знаю, — пожал плечами Малфой. — Мама говорила что когда-то давно здесь была база неких «Мародеров». Правда об этом мало кто знает, и до сих пор большинство полагает, что это дом с привидениями.

— Ерунда какая, — фыркнул его рассудительный и внимательный к мелочам брат. — Привидения у нас в замке живут, зачем им еще и этот дом? Но я в библиотеке порылся, и вот что интересно — Хижина упоминается в самых ранних записях, датируемых еще 1217ым годом.

— А пораньше не было? — спросил Матаис. — Вроде школа основана в 1058.

— Ага, — кивнул Ред, запивая сливочную помадку яблочным соком. — Но учетные записи завели только полтора века спустя.

Некоторое время дети молчали, пытаясь кожей ощутить древность и ветхость строения.

(прим. авт. Вроде по канону упоминалось, что для Люпина была посажена только ива, которая вход защищала, а про дом ничего не говорилось. Так что я взял смелость нафантазировать, что он был там «всегда»).

— Может его в качестве учительской использовали? — предположил Блэк.

— Учительской?

— Ну да, это такое место, где преподаватели собираются на переменах и отдыхают. Хотя нет, глупо получаются, зачем им в такую даль пилить, если в замке есть личные покои и кабинеты.

— Во-во, — поддакнул Тео.

— Но название все равно надо придумать, — гнул свою линию блондин.

— А чем тебя не устраивает Визжащая Хижина?

— Нууу. Тем что оно вроде как общее, а нам нужно свое — Разрушительно-секретное.

— Ааааа, — протянули дети и хором закончили. — Тогда да.

Друзья снова замолчали, а потом посыпались всевозможные названия, от вычурно-пафосных, до отвратительно-глупых, пока наконец не прозвучало:

— Хижина дяди Тома.

— Чего? — спросил Малфой.

— Хижина дяди Тома, — повторил Матаис. — Это такой старый американский роман, я прошлым летом читал. Там про спасение беглых рабов написано. Вот я и подумал, что такое название будет означать нашу борьбу с законами школы и несвободой.

— А что... Хижина дяди Тома, — покатал название по небу Гринграсс. — Клубу Разрушителей такое вполне подойдет.

— Вот только надо прибраться, — уныло добавил Кори.

Друзья осмотрелись и приуныли, объем работ предстоял колоссальный, а магию использовать не получится. Они ведь еще только первокурсники и сил у них не так много, а она, эта сила, пригодится на уроках, да и на дополнительных занятиях тоже.

— Ну, — Матаис поднялся, стянул мантию и закатал рукава на рубашке. — За работу.

Остальные, повторив движения друга, подключились к всеобщему делу по благоустройству базы Разрушителей или «Хижины дяди Тома».

* * *

Так и потянулись учебные дни наших героев. По утрам они бегали, прыгали, иногда дурачились, но в основном все же занимались зарядкой. И их нисколько не волновало что декабрь уже вступил во власть, небо стало ниже и тяжелее, а из-за густых белых облаков уже давно не было видно привычной синевы. Да и ветер сменился с юго-западного, на северный, принося с собой холод и мерзлость. Пару раз закаляющимся даже пришлось просить у мадам Сатии Перечного зелья, та, конечно, не любила этих проказников, но относилась одинаково ко всем больным, поэтому с неподдельной заботой помогала им в вопросах простуды. Но прошло несколько недель и организмы юных магов привыкли, в чем, надо признать, помогла магия, наравне с кровью бегущая по венам. Потом был завтрак, на котором иногда случался какой-нибудь казус, от которого страдал кто угодно, но не Слизеринец. Доставалось и профессорам, но те относились к этому спокойно, и были рады посмеяться друг над другом. Так, например, когда у профессора Перикулы шляпа превратилась в толстую утку, взорвался весь зал, а сама преподаватель начислила Слизерину десять баллов. Когда же у неё спросили за что, она ответила «Все и так знают». Что вызывало новый приступ смеха, но уже исключительно у зеленых. Ведь, как обычно, все знали, кто сделал «шалость», но доказать ничего не могли.

Потом, после завтрака, дети спешили на занятия. Иногда те протекали весьма скучно и уныло, а иногда весело и с огоньком. Так, на зельеварениях, Троица активно портила отвары грифам, а старина Слизи старательно делал вид, что не замечает этого, впрочем балы с «неумех» снимал неактивно и в исключительных случаях. Правда, котел Лили Поттер так и не подвергся нападкам, дети, уже проникшиеся духом Слизерина, резонно сочли, что если они испортят её зелье, то все сочтут это приступом зависти. Надо открыть секрет, троица друзей попала в десятку лучших учеников курса, но так и не смогла пробиться на первые места из-за полностью проваленного Зельеварения. И у единственного, у кого хоть как-то получалось совладать с котлом, так это у Реда. Да, и стоит заметить, старине Слизи не очень нравились бесконечные взрывы, поэтому друзей он рассадил. Матаис так и остался сидеть с маглорожденной Скарлет, а вот к Реду за «станок» поставили сестру Литиции, ну и меньше всех повезло Кори, который умудрился вклиниться в стан врага и встать рядом с Лонгботтомом. Эти двое люто ненавидели друг друга, хотя, скорее всего, Фрэнкибой еще пуще не терпел Матаиса, который не упускал возможности задеть толстяка, что-то в этом пухлом «сынке» ему дико не нравилось.

Больше всего успехов у ребят было, вы не поверите, не на Истории Магии с лояльным к ним Йордом, который стал друзьям надежным прикрытием и почти другом. И не на ЗоТИ — Приор Майлс редко когда вызывал Слизеринцев, но когда вызывал, справедливо начислял баллы или оставлял на отработки. Да и вообще с первого курса на ЗоТИ рвением отличались разве что Уизли, Поттеры и тот самый Лонгботтом, вот кто пользовался симпатией отставного аврора, а ныне преподавателя высшей категории. Во всяком случае, Майлса уже не раз звали в Дурмстранг, но он отказывался из-за чувств патриотизма, ну а как еще объяснить тот факт, что человек отклонил все предложения из места, где зарплата в разы выше.

Про полеты лучше и не упоминать, тренер Алас до того невзлюбила мальчишек, что на каждом занятии балы с них стекали со скоростью, с которой бежит пот по спине грешницы, зашедшей в церковь. Правда, что удивительно, лучшими на метлах оказались вовсе не друзья, а Лили и Джеймс, ну еще и Рози. Эти смотрели с превосходством на «выпендрежников» и не понимали почему те злорадно переглядываются и улыбаются, ведь в Полетах явно лучшие не они... Это уже все признали, а они все равно строят из себя невесть что...

На Гербологии ребятам так же не везло. Декан Гриффиндора зазря балы не снимал, но вот если уследит какую ошибку, тут уж срезал вволю, бывало по двадцать, а то и тридцать за раз. Возможно вы считаете, что уж на трансфигурации ребята блистали во весь цвет, но вы слегка не правы. Конечно, в вопросах превращений и воплощений они были лучшими на потоке, но звезд с неба, как тот же Соркин в их годы, не хватали. Хотя успехи Матаиса частенько заставляли его соседку по парте в ярости гнуть пишущие перья. А гривастый парнишка лишь победно окидывал соперницу своими темными глазами, мстя за провалы на уроках собственного декана. Что же оставалось? Вы правы — Чары!

О да, профессор Инкантер неустанно хвалил своих, без преуменьшения, любимых учеников. И этот, всем известный факт, вызывал зубной зуд у большинства учеников Рэйвенкло. На чарах троица буквально поражала своим рвением, усердием и успехами. Если нужно было заставить ананас танцевать, то у них на столах появлялся цельный бальный ансамбль. Заставить перо говорить и это перо будет вам рассказывать анекдоты. Наколдовать из воздуха спичек? Будьте добры к нашему костру. Зачаровать соседа так, чтобы он ощутил незнакомый запах? Вызовите мадам Сатию, кажется, какой-то львенок поплыл слюнями от целой палитры всевозможных ароматов. Да и чего греха таить, на дополнительных занятиях дети обсуждали с профессором заклинания, которые проходят на курс, а то и два старше. И вскоре эти самые заклинания воплощались в их безумных проказах, на что профессор не злился, а лишь всплескивал руками и рассказывал всем о гениальности детей, чем успел поднадоесть всему преподавательскому составу, включая старину Слизи. Вы спросите почему? Просто Инкантеру, в какой-то раз, взбрело в голову пофантазировать, почему же шляпа так долго думала над распределением этих троих и единственный вывод который он сделал — они должны были попасть на Рэйвенкло. С тех пор у него с деканом змей отчаянные подковерные контры.

Что же до микроклимата замка, то зеленых все так же ненавидели остальные факультеты, а сами Слизеринцы окончательно замкнулись в своей гостиной. За исключением Разрушителей, которые ходили где им вздумается, и постоянно с вызовом смотрели на остальных. Их глаза буквально кричали «давай, подойди и я тебе врежу». Старшекрусники на них не обращали внимания, а вот младшие часто велись, и Разрушители через день вызывались к декану за очередную потасовку, а потом очередной вечер проводили за отработками. Один раз отработку им назначил даже обычно «свой в доску» Историк, просто ему не понравилось, что Матаис сломал кому-то руку. В трех местах. Ногой. А так, по его(Йорда) мнению, все было нормально.

Громовещатели так же стали неотъемлемой частью жизни детей, как и усталые вздохи директора МакГонагалл и её столь же постные и замыленные лекции. Кстати у детей еще и с Астрономией были нелады, но там положение спасал Гринграсс, которому нравилось сидеть за звездными картами. Ну и конечно, по вечерам, а иногда и по ночам, друзья совершали променад до Хижины дяди Тома, в которой они уже закончили уборку на втором этаже. За стройматериалом, инструментом и наукой они обратились к Маскину. Правда сперва им пришлось выслушать нотацию, что у него самого из-за их проказ прибавилось работы, дети пообещали в обмен на знания уменьшить количество «пачкающее-разрушающих» проделок. Слово они сдержали, и Маскин показал им «как, чем и под каким углом». В общем, жизнь шла своим чередом, пока не...

— Снег! — закричал не своим голосом Матаис, выбегая из хижины в одних только брюках и свитере. — Снег! Снег! Снег! Снег!

В руках юный аристократ держал молоток, а за ухом у него было три гвоздя. С неба же, кружась в причудливом танце, вихрился белый и такой пушистый снег. Крупными хлопьями он падал на лицо зажмурившегося от удовольствия мальчика и пока еще тонким ковром стелился по земле. Зима пришла в долину, где стоял Хогвартс.

— Ты что, никогда снега не видел? — удивился Скорпиус.

Они вместе с Гринграссом смотрели из окна первого этажа на своего друга, который носился за снежинками и пытался их поймать ртом.

— Неа! — крикнул то и наконец остановился, втянув язык, а потом зажмурился. — Вкусноооо!

— Ну ты даешь, — усмехнулся Ред. — Флоридский русал, блин.

Дети рассмеялись шутке, и лишь у одного Малфоя улыбка вышла натянутой, что тут же заметили его друзья и Кори под пристальными, чуть обеспокоенными взглядами друзей, зарделся.

— Ребят, — вздохнул он. — Помните, я вам обещал каникулы в родовом поместье? Так вот — простите, ничего не получится. Мама с Папой уехали в Корею по делам, а с дедой я не в ладах и не хочу опять выслушивать его часовые лекции. Так что простите!

Малфой ожидал что друзья расстроятся, особенно Мэтс, ведь тот так хотел покататься на санках на знаменитых горках Малфоев.

— И ты из-за этого так волновался? — улыбнулся Блэк.

— Реально блондин, — хмыкнул Ред.

— Ага, — рассмеялся черноволосый мальчишка. — Значит, все каникулы мы проведем в замке!

И уже теперь трое ребят пытались попробовать на вкус первый снег, а Скорпиус резонно отметил, что у него лучшие друзья и таких больше нет ни у кого.

Через несколько дней окрестности Хогвартса буквально утопали в снегу и Маскину, на пару с Хагридом, Инкантером и провинившимся учениками на отработках, приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы очищать дорожки от сугробов. С этой задачей могли справиться и домовики, но их магия быстро рассеивалась, и вскоре все вновь утопало в снегу. Занятия потихоньку затухали и все чаще на уроках дети весело общались с преподавателями о всякой всячине, а старшекурсники делились планами на каникулы. Многие, конечно же, собирались провести праздники в кругу семьи, но некоторые шести и семикурсники, собирались отправиться в путешествие. Да-да,вы не ослышались, — именно в путешествие. Ведь теперь Магическая Англия была открыта для остального мира. Это раньше, когда была угроза Волд-да-что-за-имечко-такое, то волшебников туманного Албиона не очень принимали, резонно опасаясь что они могут быть «теми самыми террористами». Теперь же Британия вновь влилась в общественную жизнь. Хотя многие либералы и утверждают, что раз уж Чемпионат Мира по квиддичу и Тремудрый Турнир прошли в смутное время, то и тогда железного занавеса не было, но большинство на это лишь пренебрежительно фыркали. Конечно же, когда Соркин рассказал что его друг с седьмого курса на три недели сваливает в Бразилию, троица тут же поклялась себе что и они обязательно объездят весь свет. Собственно так, незамеченным, подкрался и Рождественский ужин. Большой Зал, да и весь замок был празднично украшен, а ловкие разрушители, на спор, постоянно стояли под ветвями омелы, чтобы поймать в щеку чей-нибудь неловкий, но громкий «чмок». В самом же Зале стояло аж четыре огромные елки, с кучей рождественских украшений, наколдованных профессором Чар. С потолка же падал теплый (!) снег, который тоненьким слоем лежал на полу, но исчезал на столах и скамьях. Это удивительное волшебство так захватило детей, что те чуть не пропустили важный момент — начало речи директора. Та, поднялась со своего золотого трона, и начал вещать.

— Все готово? — прошептал Матаис сидевшему рядом Кори, который весьма удачно уселся по центру между друзьями.

— Ага.

— Тогда ждем.

— ... С Рождеством вас и счастливых каникул! Да начнется, — и тут, по сценарию, должно был прозвучать «пир», но рот женщины открылся, а вместо привычных слов по залу прокатилось громовое. — МЯУ!

И на столах появилось угощение, зал же потонул в хохоте. Смеялись все, включая профессоров, МакГонагалл сперва покраснела от возмущения, но потом натянуто улыбнулась и села обратно.

— Разрушение удалось, — хором прошипели друзья и хлопнули друг другу по ладоням.

А с преподавательского стола на них гневно взирала престарелая анимаг, которая пыталась успокоить себя тем, что у неё выдастся отдых от этих шалопаев. На пиру Матаис не стал изменять привычкам и откусил от всего понемногу, в результате чего его живот вздулся, а брюки затрещали по шву. После того, как все насытились, профессор поднялась и двинула прощальную речь. Там же она объявила, что те, кто остаётся в Хогвартсе, обязаны соблюдать режим, то бишь после десяти из гостиных не выходить, друзья разочарованно выдохнули. Так же МакГи сообищла что в замке останется она, старина Слизи и Маскин, остальной профессорский состав разъедется. Вот это уже не могло не радовать Слизеринцев — меньше преподов, меньше пристально следящих за ними глаз. Каникулы начинались.

* * *

«Дорогой мистер Арбейд.

Пишу тебе из гостиной своего факультета. Я, конечно, писал тебе всего три недели назад, но не мог больше ждать. Зима в Англии — это нечто. Я впервые увидел столько снега, да и вообще впервые его увидел, это было потрясно. А еще Кори научил меня кататься на коньках, правда я целых семь раз упал и даже разбил себе нос. Декан Слизнорт мне его быстро залечил, и, уверяю тебя, я не плакал — ведь я Блэк. Потом мы играли в снежки, это весело, правда, из студентов осталось всего девять человек, но нам и такого количество хватило, чтобы взмокнуть на двадцатиградусном морозе. Кстати, представляешь, когда очень холодно, на стеклах появляется узор! Мне очень нравится на него смотреть! Надеюсь, ты его тоже увидишь. Вообще мне нравятся каникулы в Хогвартсе, но я надеюсь ты понимаешь, что я очень скучаю по тебе, а здесь остался только из-за снега и друзей. Если бы у меня была возможность, я бы обязательно привез их к нам во Флориду. Но как ты и сказал — будут проблемы с акк-ли-ма-ти-за-ци-ей. Фух, еле написал это слово. В общем, здесь очень весело и здорово, иногда я скучаю по Бель и ребятам, но сейчас я понимаю, что волшебство, как ты и обещал, действительно классная вещь! Так что спасибо тебе, мистер Арбейд.

Скучаю.

Матаис Орион Блэк.

P.S. я все так же бесполезно медитирую, небесполезно музицирую и занимаюсь зарядкой, и вообще тренировки не бросаю. Надеюсь, ты гордишься мной!»

Это письмо Матаис отправил еще неделю назад, и теперь волновался из-за того, что ответа так и не было. Сегодня уже заканчивались каникулы и дети должны были вернуться в замок. Лежа в постели, Блэк никак не мог справиться с волнением, пожаром растекающимся по груди. Он два дня плохо спал и почти не ел, только смотрел вдаль, ожидая прилета его верной подруги — Флай. Друзья пытались хоть как-то его приободрить, но уверились в бесплотности своих попыток и сейчас только и могли, что молчаливо поддержать друга.

— Тук-тук.

Матаису показалось, что в абсолютной тишине их комнаты, окутанной полумраком, слышно, как бьется его сердце.

— Тук-тук.

— Эй, к нам кто-то в окно стучится.

Надо отметить, что все спальни учеников подземелья, имели окна, выходящие на Запретный Лес. Как так получалось, никто не знал, но полагали, что в деле замешана пространственная магия, в которой была весьма сведуща Хаффлпаф, и видимо она, по просьбе своего друга Салазара, зачаровывала спальни. Друзья заметили, как вскочил на ноги Матаис и понесся к окну. Резким движением он распахнул створки, впуская не только маленькую сову, но и целый буран. Дрожащими руками, закусывая губу, мальчик отвязал послание, а потом резко побледнев, ни сказав ни слова, накинул мантию прямо на пижаму и побежал на выход.

— Мерлин, — прошептал Кори. — За ним!

И друзья, совершив те же самые манипуляции, бросились за другом. Они заметили, как материализуется стена гостиной, и тут же покинули его. Мэтс бежал по коридору налево, прямо к деканским покоям. Товарищи поспешили следом.

— Профессор, профессор! — Матаис барабанил кулаком по двери покоев декана. — Откройте, профессор!

Спустя минуту, из-за двери послышалось чье-то ворчание, а потом старина Слизи открыл дверь. Он стоял в халате и в чудном чепчике с помпончиком.

— Что та...

Не успел он договорить, как Блэк юркнул под его рукой, пронесся через комнату к камину, схватил горстку гранулированного пороха и кинул его в камин со словами.

— Кабанья Голова!

Зеленое пламя закружило мальчика, оставляя профессора и друзей стоять с открытыми ртами. Те лишь спустя минуту оправились от шока и поспешили следом. Но молодой парень, служащий здесь барменом, сказал что проснулся от шума, спустился и заметил как кто-то исчезает в портальном свечении.

— Профессор, — первым в себя пришел Ред. — Кажется случилось что-то плохое...

— Нужно немедленно сообщить директору! — вскрикнул декан.

— Нет, прошу вас профессор, — взмолился Малфой. — Матаис ждал письма от опекуна, и видимо сорвался домой.

— Тогда тем более надо сообщить МакГонагалл, что это за опекун такой, который срывает мальчика из замка на ночь глядя.

Друзей перебрало от священного ужаса. Будет невообразимый скандал, если общественность узнает, что наследника Древнейшего и Благороднейшего воспитывает домашний эльф, а уж от нападок алых будет не укрыться даже на том свете.

— Ну, вообще-то во Флориде сейчас только закат...

— Не важно!

— Профессор, — подал голос Теодор.

— Что?!

— Простите.

И с двух палочек сорвался прозрачный луч Петрификуса.

Матаис бежал по саду, его сердце бешено билось из-за резкого перепада температуры, только что он дрожал от холода, а сейчас потеет, отвыкнув от вечной жары. Спотыкаясь о корни, изрезая лицо о ветки, и буквально задыхаясь от приторного запаха пекущихся на закатном солнце цветов, Блэк несся к месту, которое он предпочитал не посещать. Мальчик, сквозь заросли шиповника, увидел небольшой зеленый холм и пять неясных очертаний. Сердце ребенка бешено забилось. Это было кладбище их небольшой семьи. Здесь были могилы дедушки, бабушки и папы с мамой. И между надгробьями стоял мистер Арбейд. Но выглядел он намного хуже, чем мальчик его запомнил. Привычный костюм висел на эльфе мешком, уши не стояли торчком, а висели двумя лопухами, волос, раньше заплетенные в хвост, резко поредели, свешиваясь отдельными прядями и даже стали прозрачными. Кожа же посерела и покрылась коричневыми пятнами.

— Мистер Арбейд! — закричал ребенок, сжимая в руке письмо самого близкого ему существа.

Эльф с трудом повернулся и грустно улыбнулся, его вечно веселые глаза теперь выражали только печаль и усталость.

— Я должен был догадаться, что для вас не составит труда покинуть Хогвартс, — не своим голосом прохрипел он.

Матаис, затаив дыхание, в один момент взлетел на холм и встал напротив опекуна.

— Мы должны вызывать врача. Да-да. Я сейчас позвоню в Новый Салем и они кого-нибудь пришлют. Только продержись полчаса. Мы обязательно тебя вылечим.

Мальчик уже развернулся к поместью, как его схватил, вернее попытался схватить мистер Арбейд. Мальчик замер. Он помнил как сильны были эти руки, как цепки и ловки пальцы, сейчас же он еле ощущал почти невесомое прикосновение.

— Меня не от чего лечить, юный господин. Просто пришло мое время.

— Нет, — мальчик обернулся и не мог поверить своим глазам. Эльф буквально истаивал. — Нет! Нет! Нет! Я же маг, я обязательно что-нибудь придумаю!

Эльф улыбнулся своей привычной, заботливой улыбкой и только эта улыбка у мальчика ассоциировалась с родительской.

— От смерти лекарства нет, — печально произнес эльф. — Я уже стар, Матаис, я помню как нянчил на руках еще твоего прапрапрадедушку. Моё время пришло, духи зовут меня обратно.

— Нет! Какое обратно, мистер Арбейд? Ведь ты так и не увидел мою Золотую Палочку! И не видел, как я поймал свой первый снитч! И как я в первый раз вышел на сцену! И ты не прочитал мне нотацию о правильном выборе девушки!

Мальчик не понимал, что за чушь он несет, но единственное, что он знал — он обязан спасти своего наставника, удержать его.

— Да, мне тоже жаль что я не увидел этого. Но уверен, что ты всего этого достигнешь Матаис, и мы, вместе с твоими родителями и бабушкой с дедушкой и всеми Блэками и Блэхарами, будем наблюдать за тобой.

Матаис видел, как истончается силуэт домовика, и в его горле застрял ком, даже захоти он бы не смог ничего более сказать.

— Мое время пришло, Матаис. Магия эльфов сильна, но не вечна, она больше не может поддерживать мою жизнь и мне пора уходить.

Блэк лишь отчаянно замотал головой.

— Матаис, — вдруг строго произнес Арбейд. — Твои глаза покраснели.

— Я ... не ... плачу, — мальчик закрыл лицо рукой и отчаянно затер.

— Я знаю, — раздался голос в темноте. А когда Матаис открыл глаза, то все, что увидел — как падает на землю одежда эльфа. Мистер Арбейд ушел, оставляя за собой только ветер. — Ведь ты же Блэк.

Не в силах стоять, мальчик рухнул на колени и сгреб глупый цветастый костюм, все еще пахнущий кофе, поднял бабочку и туфли, все это он прижимал к себе, пытаясь не заплакать. Так прошло много времени, солнце уже спустилось за горизонт, а Матаис все сидел между надгробий не в силах подняться. Впервые в жизни он ощутил давящее, щемящее чувство в груди. Оно не давало ему встать на ноги, не давало заплакать или закричать, даже шепот не мог сорваться с онемевших губ. В первые в жизни последний из Блэков ощутил всю тяжесть, весь страх слова «последний», он ощутил то одиночество, от которого его так старательно оберегал мистер Арбейд. Но теперь его нет, и лавина боли, прорвав все заслоны и плотины, затопила душу юного волшебника. Никто доподлинно не знает, сколько времени провел на холме мальчик, но когда он поднял глаза, ночь уже вступила в свои законные права.

Но в этот час не светили звезды, а луна спряталась подальше за облака и тогда в первые в жизни Матаис ощутил страх. Он липкой жижей обволакивал его, когда мальчик смотрел на поместье. Родной дом казался ему ужасной крепостью, от которой вело холодом, мраком и отчаянием. Красивый сад обернулся темным междулесьем, полным опасных гадов и зверей. Мальчик побледнел и вжался в камень за спиной, а потом отпрянул. Надгробья обернулись алчущим крови оборотнями, а одежда, сжимаемая в руках, клубком аспидов. NewBlackHall пугал ребенка своей громадой, чернотой и полным одиночеством. Блэк, не понимая что делает, сжал висящий на шее артефакт-компас и нажал на кнопку, уносясь прочь из этой долины скорби.

Никто и никогда не узнает, как он добрался до Хгвартса и как проник через все защитные чары и барьеры, и как оказался в изодранной пижаме посреди снежной поляны, у самого входа в замок. Матаис брел бесцельно, не глядя, полагаясь лишь на тот маленький, тусклый огонек где-то так глубоко внутри, что даже самые умелые менталисты десять раз подумали бы перед тем как спуститься в эту мглу, чтобы разжечь привычное пламя. Обычно яркие глаза, в которых всегда плясал хоровод бесенят, потускнели и даже покрылись инеем, казалось, они могли заморозить что угодно. Вечно прямая спина сгорбилась, плечи поникли, а подбородок почти касался груди. Руки мальчика дрожали, и только какое-то чудо не позволяло им выронить палочку. С неба шел снег, он падал на расцарапанное лицо, на изодранные плечи, но мальчик не замечал холода, он не замечал вообще ничего. В данный момент Матаиса Блэка не существовало и к замку двигалась лишь опустевшая, холодная оболочка. И никто не знает, что случилось бы, если не Гриффиндорцы. Да, тем что наша, вернее история Матаиса, не закончилась в тот злополучный день, мы обязаны именно Гриффиндорцам. Да и чего греха таить, все истории так или иначе строятся вокруг врагов.

— Эй, смотрите, да это же Блэк! — раздался голос Лонгботтома, он шел в окружении своих друзей.

Здесь были и Роза Уизли, и Джеймс Поттер и Лили Поттер и еще человек пять старшекурсников. Матаис шел прямо на них, но это его не волновало, да что там, будь напротив него не стайка учеников, а Принц Змей, Дракон или даже сам демон, он бы все так же брел бесцельно, бездумно, лишенный пламени, которое доселе поддерживало его.

— Ха, да его видать кошки подрали! — «заметил» один из старших парней и все рассмеялись. Все, кроме Лили, она, пожалуй, единственная, кто среди присутствующих «знала» Матаиса. Во всяком случае, почти через день она была вынуждена сидеть с ним за одной партой. Так вот, такое поведение ему крайне не свойственно.

— Ребят, — произнесла девочка. — С ним что-то случилось...

— Ага, попытался поймать старушку МакГи за хвост, — якобы удачно пошутил Фрэнкибой, но этого хватило, чтобы компанию накрыл новый приступ хохота.

— Надо позвать преподавателей, — Лили развернулась и собиралась побежать в замок, но тут случилось непопровимое.

Лонгботтом встал на пути Матаиса, а тот даже не заметил его, бредя вперед. Они столкнулись и Фрэнк не удержался. Он с размаху врезал Матаису под дых. Блэк согнулся и упал, но спустя мгновение встал и побрел дальше, будто ему все равно.

— Эээ, — озадаченно произнес Фрэнки, а потом вдруг рассмеялся. — Эй смотрите, да он плачет.

Ребята присмотрелись и тоже засмеялись.

— Ха-ха-ха. «Смотрите все! Я великий Разрушитель и я рыдаю как девчонка», — завелась Рози. А Поттер состроил истерическую мину.

Лили замерла на месте и обернулась. Нет, это были не слезы, поняла она, её друзья приняли слезы за испарину, покрывшуюся инеем. Но если так, то нужно поторопиться, иначе Матаис может так серьезно заболеть, что даже мадам Сатия не справится. Не то чтобы дочка национального героя волновалась за жалкого слизня, тем более за этого вечного выпендрежника и показушника Блэка, но ей казалось, будет правильным поступить именно так.

— Оставьте его, или помогите отвести в замок, а я за профессором! — крикнула она.

— Эй, Лили, ты чего? — продолжал смеяться Фрэнк. — Волнуешься за этого сопливого слизня!

— Нюня, — вдруг крикнул Поттер.

— Нюня, — подхватили другие.

— Плакса, — показала язык Уизли.

И тут Матаис вдруг замер, хотя все это время просто брел. Он вдруг повернулся к лесу...

Матаис вдруг услышал, как где-то вдалеке зазвучало «Бум-Бум». Матаис прислушался, это были барабаны. Их ритмичный стук все усиливался, сливаясь в поток, Матаис хотел обернуться и спросить у друзей, слышат ли они этот гул. Но друзей рядом не было, вместо них Матаис увидел неясные тени на белом полотне. А барабаны звучали все громче, «Бум-бум» стучали они. Вскоре к ним присоединились длинные, грудные завывания горнов. Они будто звали Матаиса, о чем-то ему говорили, что-то кричали, пытаясь перекричать стену льда. Мальчик хотел вскрикнуть «Что?!», но губы ему не подчинялись. И тогда к этому гулу из барабанов и горнов прибавился лай. Тысячи собак лаяли, рычали и выли, и Матаис вдруг почувствовал, как он теряется в этой... музыке, странной симфонии которая с удивительной скоростью захватывает его сознание, растворяется в нем. Вскоре он услышал лязг железа о дерево, теперь Матаис знал что так звучит топор, врезающийся в податливую древесину. И симфония все глубже проникала в само естество, в саму суть Матаиса и там она нашла отклик, нашла ту самую маленькую искру и всего за миг последнему из Древнейшего и Благороднейшего стала так жарко, будто его заживо сжигают в тысячи огней, будто само солнце ласкает его и покрывает тело своими жаркими поцелуями.

Матаис услышал далекий шепот, таинственный, жуткий, истекающий древней кровью и первобытной яростью.

— Нюня...

— Плакса...

Глухо доносилось до него. И тогда симфония зазвучала глубже. Матаис вдруг ощутил, что где-то рядом стоят другие тени, в руках их топоры и щиты, голые тела разукрашены синей краской и улыбающиеся лица больше похожи на звериные оскалы.

«Нет» — подумал Мэтс. — «Не то».

И он продолжил вслушиваться в шепот.

Лили стояла не в силах пошевелиться, что-то ей не нравилось. Её друзья продолжали дразнить Матаиса, а тот вместо ответа или как он привык — драки, все продолжал смотреть во мглу леса. Его пустые и холодные пару мгновений назад глаза стали разгораться, как разгорается костер по ветру. А впервые в жизни Лили Поттер узнала, что такое Страх, вся эта ситуация внушала ей ужас, по спине побежали мурашки, задрожали руки, ей вдруг показалось, что она стоит на поле, где кроме воронов и... крови больше ничего нет.

— Прекратите! — не своим голосом закричала девочка.

Матаис пытался расслышать этот шепот, но звук барабанов, лай собак, грохот железа и вой горнов мешали ему. И тогда Блэк закрыл глаза и всем своим «я» сосредоточился на этом таинственном, но ужасном шепоте. Впрочем, сколько бы он не был яростен, кровав и страшен, Блэк почему-то не считал себя в опасности, наоборот он был готов встретиться с ним. Для чего? Он не знал. Вернее... Забыл?

— Бл... — произнес этот некто, теперь уже не кажущийся одним человеком.

«Не слышу»

— Блэха... — зазвучало ближе

«Не помню»

— Блэхар! — прокричали почти в ухо.

«Что это?»

— Блэхар! — кажется это были тысячи, десятки тысяч людей, и именно они стучали короткими топорами о щиты, они трубили в горны, били в кожу барабанов и держали на привязи огромных волкодавов с пенистыми пастями.

«Что это такое?»

— Блэхар! — закричало войско потрясая щитами, они ревели и кричали, они жаждали порвать врага, насыться его кровью и его отчаянием, их руки дрожали от нетерпения, сердца пылали азартом схватки.

И тогда Матаис вспомнил, и он услышал и другие тени. Тени как настоящего, так и прошлого.

— Я... не... плачу.

— Нюня!

— Я знаю...

— Плакса!

— Ты же...

— Нытик!

— Блэк!

Глаза Лили расширились от ужаса, Матаис повернулся к ребятам. В его только что мертвых, слепых глазах, как всегда плясали тысячи чертей, на губах появилась та самая усмешка, после которой, по рассказам ребят, начиналась драка. Но в образе мальчика что-то неуловимо изменилось. Как будто он стал уверенней в себе, будто в его душе что-то затвердело. Хотя нет, скорее заковалось, утвердилось, оформилось. Лили не знала подходящего слова, а детский разум не мог осознать происходящего. Но инстинкт, какой-то старый, древний как сама Британия, просил, умолял её убежать, спрятаться подальше. Но девочка не могла сдвинуться с места, она лишь бледнела, и наблюдала, как вокруг Слизеринца прыгают издевающиеся над ним дети. И тогда, в абсолютно безветренную погоду, Лили вдруг заметила как подрагивают кончики волос Матаиса, они будто кружились в пляске этого самого несуществующего ветра. И следующие мгновения растянулись для девочки в вечность. Медленно поднималась палочка её соседа по парте, нацеленная прямо в грудь Фрэнка, медленно расплывался хищный, животно-свирепый оскал на лице Блэка, медленно в глазах разгоралось безумие, но столь же стремительно в грудь Лонгботтома ударил порыв штормового ветра, откидывая его на добрый десяток метров назад.

-Нет! — закричала девочка, слыша вместо своего голоса лишь далекое эхо.

И тем не менее это был не просто шквальный ветер, так как снег под упавшим Гриффиндорцем, стремительно окрашивался в алый цвет, изрезанная одежда, свисающая лоскутами, пропиталась кровью всего за секунду. Девочка, не веря своим глазам, повернулась к остальным. В центре, с нацеленными на него палочками, стоял Матаис, он пошатывался, и еле держался на ногах, палочка его выпала, а губы побледнели. И секунду спустя девочка, не в силах бороться с непонятно откуда накатившим ужасом, выпала в блэкаут (прим. авт. — кратковременная, буквально несколько секунд, потеря сознания при шоковой ситуации. Так же я был «вдохновлен» на именно такой эпизод треком — «FeverRay — IfIHadAHeart»). И так и не заметила, как в обессилевшего мага устремились разноцветные лучи проклятий. Как изломанной куклой взлетел он в воздух и упал на землю. Как из ран его начала сочиться кровь, и как Джеймс Поттер с оттяжкой врезал ему каблуком ботинка по лицу.

Матаис лежал на снегу и смотрел, как сверху падает снег. Первый снег, который он когда-либо видел. Он не знал, что у него добрый десяток переломов, магическое истощение, да и вообще по мнению многих он «отбитый мерзавец». Матаису Ориону Блэку было все равно, он хотел лишь обнять своих друзей и отправиться с ними на очередную проделку, ну может и подраться он хотел. А друзья, в этот самый момент, с когортой преподавателей бежали к двум истекающим кровью ученикам, а другие ученики в этот момент активно массажировали Блэка ногами. Но тот этого не видел, его куда как больше занимал прекрасный танец воооон той снежинки, которая почему-то не хочет падать с той же скоростью, что и другие. Да и к тому же, Матаис никак не мог понять, почему он лежит на снегу, если всего с минуту назад, бегством спасался из своего поместья, где он попрощался со своим наставником и опекуном, мистером Арбейдом. Матаис мысленно пожал плечами и прикрыл глаза, он дико устал, и сейчас надо отдохнуть, только главное — не выронить письмо, ведь он все еще сжимал его в правой руке.