Цветы валерианы (гет)

1 сентября. Хогвартс, Большой зал.

Рольф Саламандер чуть не опоздал на церемонию Распределения. Словно вихрь промчавшись по коридорам, он ввалился в Большой зал одновременно со старшекурсниками и гораздо позже остальных преподавателей. Не глядя по сторонам и стараясь выглядеть не слишком запыхавшимся, он занял своё место за преподавательским столом и приготовился слушать. Наконец, предводительствуемые Хагридом, появились первогодки.

«Со следующего года это ты тоже возьмёшь на себя», — мысленно обратился к себе Рольф. Казалось бы, эта ответственность должна была его обрадовать и воодушевить, но вместо этого Саламандера охватило странное чувство: Хагрид и первое знакомство с Хогвартсом — это было так... вечно? В нём всегда было куда больше магии и торжественности, чем в озере, лодках и Хогвартс-экспрессе вместе взятых. И вот, скоро вместо неизменного шумного великана их будет встречать... Рольф попробовал представить эту картину глазами одиннадцатилетнего — ведь он тоже когда-то был таким, как эти дети. Хмурый высокий маг, закутанный в чёрную мантию. Светлые волосы, руки в карманах. Дежурная улыбка и театральный жест: «дети, добро пожаловать в Хогвартс!» Не учитель, просто лектор. Безликий манекен с учебником подмышкой. Даже Лонгботтом с его энтузиазмом подходил на эту роль куда лучше...

Этот Хогвартс ещё был тем, что он помнил, но ему приходил конец. Новые лица. Новые фамилии. «Этому миру будет ужасно не хватать волшебства, — подумал он, всё глубже погружаясь в нетипичную для себя ностальгическую грусть. — Не магии, нет. Именно волшебства. Ощущения, что попадаешь в сказку». Его собственные преподаватели могли быть бездарными, как Локхарт, или угрюмыми, как Снейп, но они не были обычными. У них был свой стиль, как у рок-певцов или кинозвёзд... — Рольф невольно улыбнулся сравнению — потому что они болели своим делом и рассказывали о том, что действительно имело для них значение. А что могли дать этим детям такие как он? Ничего, кроме знаний. Бездушных, холодных, выпотрошенных, теоретических знаний. Рольф вспомнил, как он гордился дедом, лично нашедшим и изучившим в бесконечных экспедициях многих из тех животных, которые описывались в его учебнике... Но сам он ничем похожим похвастаться не мог. Саламандера накрыло всепоглощающее ощущение отвращения к самому себе, к своей работе, к бессильному переливанию из пустого в порожнее давно известных фактов. «Я наёмник... — думал он. — Я приехал вовсе не для того, чтобы дать этим детям что-то стоящее. Нет, я просто решаю свои проблемы».

Он едва слушал Распределяющую Шляпу, без всякого выражения наблюдал за толпами первокурсников, ручейками растекавшихся за четыре факультетских стола. Пропустил мимо ушей большую часть речи МакГонагалл и встрепенулся только тогда, когда она назвала его по имени:

— Я имею честь представить всем вам нашего нового преподавателя Ухода за магическими существами, профессора Рольфа Саламандера!

Рольф поднялся со своего места, сдержанно улыбнулся и отвесил залу поклон.

МакГонагалл представила первокурсникам и остальных преподавателей, начиная с деканов: величаво-напыщенный Слагхорн, ставший с годами ещё более маленьким и сухоньким Флитвик, и, конечно же, жизнерадостный Лонгботтом в парадной тёмно-красной с золотом мантии, намекающей на принадлежность к факультету. Рольф снова поднялся с места — на сей раз, чтобы Хаффлпафф мог вживую увидеть своего нового декана. Трелони... Вектор... Сетва... Преподаватель Защиты от Тёмных искусств...

Он сразу узнал её, хотя белокурая колдунья в бледно-голубой парадной мантии, отвесившая залу церемонный и вычурный поклон, мало напоминала «девчонку из леса». Макияж дивы немого кино и такая же преувеличенная жестикуляция. Она села на место и сразу же принялась оживлённо болтать о чём-то с Флитвиком. Какая-то неуловимо другая, хотя прошло лишь чуть больше месяца. Уверенная, спокойная... да нет, такой она была и тогда. Деловитая? Да, пожалуй: сосредоточенная на своём деле, чужая и... взрослая. Хотя, может быть, Рольфу так казалось из-за того, что она была накрашена: чёрные стрелки в уголках глаз, тёмные губы... словно какое-то египетское божество.

«Преподаватель... Это всё усложняет», — подумал Рольф: он так надеялся, что ему удастся максимально избегать встреч с ней, по крайней мере, первое время. Но что просто сделать с аспиранткой профессора Чар, гораздо сложнее с преподавателем ЗОТИ. «У тебя просто фантастическое везение, Рольф Саламандер», — сказал он себе, и тихо обратился к соседке за столом:

— Извините пожалуйста, а когда именно мисс Лавгуд назначили на должность преподавателя ЗОТИ, не знаете

— Не помню точно, — также шёпотом ответила преподавательница Магловедения Летиция Смит. — Не очень давно, — Рольф понимающе кивнул. — Лет семь или восемь назад. Но Минерва приглашала её уже через год после войны...

Летиция продолжала говорить, но Рольф её больше не слушал. Уткнувшись взглядом в свою чашку кофе, он безуспешно пытался переварить только что полученную информацию. Семь лет? Даже восемь? Война? Сказать, что ему было стыдно, или что он был смущён, означало не сказать ничего: Рольф был в ярости на собственную глупость. Лавгуд. Ну конечно же — Лавгуд. И не такое уж распространённое имя Луна. Орден Феникса, Отряд Дамблдора, героиня Второй Волшебной, орден Мерлина Первой степени. Страница из новейшей истории. Только спустя какое-то время, собравшись с силами, он ещё раз, украдкой, посмотрел на неё. Луна выглядела спокойной и безмятежной, что называется, абсолютно «в своей тарелке». Вот она что-то говорит Минерве и та с серьёзным видом кивает головой. А вот она толкает локтем в бок Невилла («Моргана-советчица, они ведь, наверное, из одного выпуска... или почти из одного, — с яростной тоской подумал Рольф, — ну почему я такой идиот?») и грозит ему пальцем. «Почему она мне не сказала?»

Рольф едва удержался от нервного смешка: она говорила. Только он не слышал. «Вам не понадобится моя фамилия»... «Здесь хватит работы на целую серию монографий»... «Я знаю этот лес»... Наверное, у неё была научная степень, и, может быть, даже не одна. А он назвал её «особой», «девчонкой» и высказал предположение, что она заблудится в лесу! Похоже, он опять должен извиниться. Слишком часто, учитывая редкость их встреч.

После ужина, когда преподаватели расходились по своим комнатам, в общей толпе он оказался рядом с ней. Странно, она даже казалась выше, чем он помнил... Ах да, сейчас Луна была на высоких шпильках. Этот, другой образ так точно «сидел» на ней, что Рольф снова невольно усомнился: а не были их прошлые разговоры сном? Он понимал, что если что-то сказать, то говорить надо было прямо сейчас — пока дороги «материалистов» и «мечтателей» не разошлись. «Рождённый ползать летать не может», — пришла ему в голову глупая цитата из какого-то писателя, которого читали студенты в Дурмстранге. Но Рольф молчал. Он и так успел наломать дров своими словами.

— Поздравляю вас с первым днём в качестве преподавателя Хогвартса и декана Хаффлпаффа. Дому не хорошо оставаться без главы, но теперь всё встанет на свои места, — она опять заговорила с ним первая. Уже возле самой лестницы. — Доброй ночи, Рольф, надеюсь, вы устроитесь хорошо.

Он поднял на неё глаза: не было похоже, чтобы она лицемерила или пыталась его подколоть. Дружелюбие и товарищеский, ободряющий взгляд... без малейшего проблеска личного отношения. Похоже, она действительно на него не сердилась. И она всё поняла. Но... Она была так спокойна и равнодушна, словно они и вовсе никогда не были знакомы. Безупречная, лучащаяся вежливость коллеги, которая надеется на то, что он удачно впишется в коллектив. Как будто это и правда был другой человек... А может, Луна просто слишком хорошо держала слово: помочь ему «справиться». Сложно сказать, что скорее почувствовал Рольф — облегчение или разочарование. Хотя почему «сложно»? В первую очередь, он был именно разочарован.

Она протянула ему руку для рукопожатия. «Такие руки надо целовать, а не обмениваться дежурными приветствиями», — подумал он, задерживая её ладонь в своей и исподволь перебирая тонкие, хрупкие пальцы. Но поцеловать не решился.

— Спокойной ночи, Луна.

Сверкнула светлым пятном светло-голубая мантия и он остался в коридоре один. Рольф поднял руку к лицу и принюхался, ни то боясь, ни то ожидая. И почувствовал: от ладони, только что державшей руку Луны, шёл слабый цветочный запах. Тот самый. Саламандер закрыл глаза и снова принюхался, готовый добровольно сдаться безжалостному магнетизму аромата валерианы. Но на сей раз ладонь не пахла ничем, кроме лакричных конфет, которые он даже не ел — просто нервно мял в пальцах, наблюдая за Луной в Большом зале.

«Я схожу с ума, — думал он. — Я просто схожу с ума».

Кошмар № 1. Ночь перед Хэллоуином. Хогвартс. Комната Рольфа Саламандера.

Он поднимается по лестнице на чердак. Лестница приставная и очень грубая, вся в занозах. Рольфу неприятно по ней лезть, тем более что промежуток между ступеньками слишком большой, но он продолжает карабкаться. Наконец, голова Рольфа просовывается в чердачный люк. Он поднимает голову вверх и видит, что под потолком покачиваются связки растений. Некоторые он знает. Это — растопырник, это — зверобой, а это — цветы волчьей ягоды. Выпрямляется в полный рост. Какой большой чердак... Рольф проходит несколько шагов и останавливается, как вкопанный. Здесь кто-то есть... Кто-то, кого он знает, но не видел уже давно. Прямо у него за спиной, ещё чуть-чуть — и можно различить дыхание. Рольф хочет обернуться, но его ноги словно приросли к земле. Его охватывает страх, который быстро сменяется жгучей тоской. Внезапно Рольф понимает, что ничего так не хочет, как увидеть этого человека... Но это станет возможным только если он вспомнит кто это. Он чувствует, что времени почти не осталось и начинает нервничать... время словно спрессовывается, стены чердака начинают дрожать. «Прости, — шепчет Рольф, чувствуя, что по его щекам начинают течь слёзы. — Прости, я не могу...»

Ночь перед Хэллоуином, незадолго до рассвета. Хогвартс. Спальня Рольфа Саламандера.

Рольф проснулся посреди ночи, чувствуя себя разбитым и больным. Его подушка была мокрой то ли от пота, то ли от слёз. Сердце колотилось, как бешенное, перед глазами плыли круги. «Лучше бы вообще не спал, — мрачно подумал Рольф. — Или напился на ночь глядя... Хуже моё пробуждение уже бы не стало». Он вылез из липкой, неприятной на ощупь постели и распахнул окно настежь. Холодный осенний воздух проник в комнату, вытесняя тяжёлый, пропитанный его кошмарами. Обернувшись, он посмотрел на постель с отвращением. В любом случае, спать Рольф больше не желал. Он встал под душ, смывая с себя оцепенение ночного кошмара, лил на себя холодную воду, пока не замёрз окончательно. Всё ещё слегка дрожа, он вылез из ванны, одеваясь и на ходу разыскивая ботинки. Часы показывали пять утра, а значит — до позднего осеннего рассвета было ещё далеко. «Как студент я не мог бродить по замку ночью, зато как преподаватель — вполне могу его патрулировать», — подумал он и заговорчески усмехнулся самому себе: походить по тёмным и пустынным коридорам Хогвартса всегда было его детской мечтой, так почему бы теперь её не осуществить, раз предоставляется случай?

Не засветив палочку, Рольф распахнул дверь, готовый отправиться в странствие по коридорам и переходам замка. Но не успел он сделать и трёх шагов, как за его спиной раздался спокойный голос:

— Я часто думала, когда же, наконец, декан Хаффлпаффа решится на свой первый обход... В ночных кошмарах тоже есть своя польза.

Рольф вздрогнул и резко крутанулся на месте, чтобы встретиться лицом к лицу с Луной. Он видел её только потому, что она по-прежнему была во всём светлом. Как она могла не просто разглядеть, но и узнать его в такой темноте, оставалось загадкой.

— Почему вы решили, что мне приснился кошмар? — спросил он первое, что пришло в голову. Сколько он ни слышал о безопасности Хогвартса, но такая простая вещь, как тихий женский голос застала его врасплох. Ни полтергейст Пивс, ни привидение Кровавого Барона, обитавшее в соседних слизеринских подземельях, не могли бы напугать его так же сильно. Замок казался вымершим, и звук голоса в этот час казался почти преступлением против тишины.

— В пять утра всё равно нет нарушителей. А полчаса назад вы кричали.

— Похоже, вы слышите так же хорошо, как видите, — Рольф нервно улыбнулся. По его спине всё ещё бегали неприятные мурашки. Слишком глубоко он задумался, прежде чем его прервали.

— О, ничего особенного, — тоном непринуждённой светской беседы сказала Луна, поравнявшись с ним. — Просто я вижу именно то, что вижу, и слышу именно то, что слышу. Знаете, один эдинбургский философ утверждал, что это характерная особенность ведьм.

— А разве обычные люди делают не то же самое? — она уже почти зашла ему за спину, и Рольф инстинктивно обернулся. Не то, что бы он её боялся, нет, но ощущение сверлящего спину кошачьего взгляда было не самым приятным.

— О нет, — она тихо рассмеялась. Этот смешок он, казалось, знал уже вечность. Одного этого звука было достаточно, чтобы взволновать его и заставить забыть обо всём... Хотя он и недостаточно понимал почему. В конце концов, он уже давно не был озабоченным подростком... Размышляя так, Рольф почти не заметил, что идёт за ней, хотя изначально хотел отправиться на прогулку в одиночестве. А она шла всё дальше, не замедляя шага, и продолжала говорить: — Обычные люди делают много странных вещей и считают, что окружающие это не замечают. Наверное, потому что сами они чрезвычайно рассеяны.

— Например? — поддержал он беседу. Рольф уже начал привыкать к её странной манере разговаривать, и она больше не казалась неестественной или ненормальной.

— Например, они ходят в лесу кругами, мучаются ночными кошмарами, хотя больничное крыло и факультетская аптечка в их распоряжении...

— Я понял, — усмехнулся Рольф. — Я обыватель, зато вы настоящая волшебница.

— Я не задумывалась об этом, — без тени иронии ответила Луна. — Просто перестаньте делать вид, что ничего не происходит. Люди не настолько слепы, чтобы в это поверить. И не настолько вежливы, чтобы сделать вид, что поверили...

Они дошли уже до галереи, соединявшей два крыла замка. В широкие каменные прорези пробивался лунный свет.

— Когда я патрулирую, то больше всего люблю обходить именно эту галерею, — мечтательно протянула Луна. — Здесь всегда красиво, в любое время года.

— Я думал, что обязанность патрулировать лежит на деканах, — сказал Рольф, просто чтобы поддержать разговор: и так было понятно, что странная девушка, оказавшаяся доктором наук, явно займёт пост декана Рейвенкло, когда Флитвик уйдёт на пенсию.

— На любых преподавателях от разных факультетов, которые для этого подходят, — подчеркнула Луна, присаживаясь на подоконник и болтая ногой. — Надеюсь, вы понимаете, почему из нынешних деканов, кроме вас, это делает только Невилл.

— Да, разумеется, — нахмурился Рольф. Разговоры о возрасте никогда ему не нравились. — И как он это делает?

— О... — усмехнулась Луна, — гриффиндорцы периодически пугают им слизеринцев. Есть у них один товарищ, который даже получил отработку за слишком рьяную рекламу навыков Невилла в обращении со змеями. Кстати, от Невилла же и получил, потому что конфликт возник на уроке Травологии.

— Понятно, — пробормотал Рольф. Он чувствовал себя невероятно неловко даже при таком косвенном напоминании о событиях Второй Волшебной. Каждый раз Рольф словно ощущал себя дезертиром. Ему было не так много лет, но... Моргана его подери, и Невилл, и эта девушка были ещё младше. — А вы, как вы это делаете? — спросил он, чтобы выиграть время и скрыть своё смущение.

— Вам ещё не рассказали? — Луна прислонилась затылком к каменному косяку оконного проёма. — Странно... Что ж, зато можно быть уверенным, что вы пока не стали слишком близко знакомы ни с кем из учеников.

«Проклятье!» Рольф теперь пожалел, что не отправился бродить по замку в одиночестве.

— И сколько человек об этом знают?! — спросил он резче, чем хотел. Рольф уже забыл, что Англия такая... такая Англия: здесь всех всё интересует, каждый пытается сказать тебе, что верно, а что нет...

— Какой у вас преподавательский стаж? — вместо ответа поинтересовалась Луна.

— Двадцать лет, — буркнул он.

— Что ж, тогда у вас достаточно опыта, чтобы самому ответить на свой вопрос, — развела руками она. «Да уж, у педагогов слишком скучная жизнь... А поскольку после этого скандала я приехал к ним, то о романе знают...»

— Все, кто здесь работает! — выдохнул Рольф.

Луна даже не стала кивать, судя по всему предполагая, что это слишком очевидно. Она продолжала качать ногой в полосатой туфле с шерстяным верхом и смотреть в окно. Заключая контракт с МакГонагалл, он был почти готов к этому. И собирался отнестись к сплетням спокойно. В конце концов, это была просто очередная работа: выстраивать отношения с преподавательских коллективом он был не обязан. Но добродушие Невилла, Филиуса и Горация, не говоря уже о поддержке Минервы расслабили его и заставили поверить, что без этого обойдётся. Поэтому неожиданное столкновение с реальностью его просто взбесило. «Ну и как здесь преподавать после этого? — думал Рольф. — Под перешептывание и взгляды в спину?!» Для чего же тогда МакГонагалл вообще его взяла? Ах, да: в надежде, что он исправится! Точно, как же иначе... Заблудшей душе надо дать шанс. Это так по-гриффиндорски... Рольфа охватило бессильное бешенство. «Если бы не долги, если бы не задержка с публикацией книги, — думал он, — я бы здесь и на семестр не задержался! Драккловы ханжи...»

Луна опять молчала, что было уже почти привычно, но Рольф ожидал, что она тоже вот-вот начнет отчитывать его за «недопустимое поведение»: ведь зачем-то она начала этот разговор!

Наконец, он не выдержал:

— Ну, и как вы к этому относитесь?

— Ваше назначение, независимо от его причин — это решение Минервы, — ответила она, пожимая плечами, но по-прежнему не глядя на него. — Она редко ошибается.

Казалось бы, это и было единственное, что Рольфу следовало знать: что директриса его по-прежнему поддерживает. Тон Луны даже не был осуждающим, скорее равнодушным, но Рольф почему-то взорвался. Ему надоела эта бесконечная игра в прятки, недоговорки, намёки, словно он всё должен понимать и сам.

— Вы скажете, наконец, хоть что-нибудь настоящее? Я не спрашивал, как к этому относится она, я спрашивал вас! Как вы относитесь к отношениям между учителем и учеником?! Вы, лично!

Последние несколько слов как будто ушли в вату: Луна применила Заглушающее. Рольф раздражённо отменил заклинание, совсем забыв, что конфликт магических потоков вызывает довольно сильный толчок. Волшебница кубарем слетела с подоконника... прямо в окно. На сей раз крик Рольфа ничто не заглушало. Он дёрнулся к окну и перевесился через подоконник, надеясь, что она каким-то чудом уцепилась за плющ, трансфигурировала какую-нибудь верёвку или превратила себя в стаю птиц...

Луна была там. Приблизительно этажом ниже, она совершенно спокойно стояла на воздухе, как на паркете. Полюбовавшись на его выпученные от страха глаза, она слегка усмехнулась и пошла ему навстречу по воздуху. Шпильки словно переступали со ступеньки на ступеньку.

— Подсадите? — крикнула она ему, когда оказалась достаточно близко.

Рольф, всё ещё не в силах сказать хоть слово, протянул руку, за которую она уцепилась и грациозно шагнула обратно в оконный проём.

— Вам пора привыкнуть, что я доктор наук, Рольф! — констатировала волшебница, как ни в чём не бывало усаживаясь на тот же подоконник.

«Всё-таки обиделась», — подумал Рольф почти с облегчением: такая реакция, по крайней мере, была для него понятна и справедлива. Сам он спокойно мог позволить ученикам обращаться к себе без указания научной степени. Но сам — если же кто-то делал это без приглашения, Рольф чувствовал себя задетым. Он бережно относился к своим научным достижениям, и демократия в обращении была его подарком, а вовсе не чем-то само собой разумеющимся.

— Простите, — пробормотал он. — Я... пока я не увидел вас в Большом зале первого сентября, я ничего не подозревал, честное слово. Я бы никогда не позволил себе...

Луна тяжело вздохнула и посмотрела на него. Укоризненно, и словно бы с жалостью. Глаза резко моргнули, как будто передёрнули затвор у фотокамеры, и их выражение изменилось. В них была ирония, насмешка и гнев, самый настоящий гнев.

— Значит, если бы я действительно была студенткой, говорить обо мне это было бы нормально? — спросила она, резко взмахнув руками, словно призывая его немедленно ответить за свои слова. Нога в чёрно-белой полосатой туфле качалась всё быстрее и энергичнее, как хвост раздражённой кошки. Рольф не мог отвести глаз от этой туфли: вверх-вниз, вверх-вниз. — Вы считаете, что ваше звание даёт особые права или делает вас другим человеком?

«Вот ты и дождался искренней реакции, Рольф», — мысленно прокомментировал он. Луна спрыгнула с подоконника и быстро, походкой изломанной куклы подошла к нему. Её лицо оставалось почти бесстрастным, только широко распахнутые глаза горели.

— Вы спрашиваете, как я отношусь к отношениям между учителем и учеником? — прошептала она, приблизившись к нему вплотную. — Плохо.

Не говоря больше ни слова, Луна стремительно покинула галерею. Сверкнула светлая мантия и Рольф снова был в одиночестве. Запаха валерианы он в этот раз не почувствовал.