Трусливое сердце (гет)

Большинство людей могло бы поклясться в том, что Драко Малфою было не так-то просто загореть. Но, глядя в зеркало этим утром, он обнаружил нечто странное: его кожа была темнее обычного. Однако это не добавляло очарования его внешнему виду. По сути, это даже не относилось ко всей его коже — только к области вокруг глаз. И все это — благодаря Винсенту Краббу и его бесцеремонно громкому и непрекращающемуся храпу.

Драко уже хотел было выйти из ванной, когда его взгляд вновь остановился на своем отражении. Мерлин правый и его воскресный джемпер — до чего же он, Драко, был хорош собой! Он наградил удовлетворенной улыбкой свое отражение, которое, естественно, любовно ответило ему тем же. К несчастью для Крабба, отметил Драко, закрывая за собой дверь, он не был таким же восхитительно прекрасным. Но настоящим злоключением для него будет то, что в самое ближайшее время он станет еще менее симпатичным.

~0~

Слева от Драко сидел Грегори Гойл, в чем не было ничего необычного. А справа — Блэйз Забини. Блейз был настолько любезен, что занял место Крабба прежде, чем Панси Паркинсон заметила, что оно свободно. Она была не самым быстрым снитчем на поле. Да что там говорить — она видела, как два ученика годом младше тащили Крабба из общей гостиной, и, возможно, даже планировала навестить его у Мадам Помфри (вне всякого сомнения, в надежде натолкнуться там на Драко) и, тем не менее, не просто забыла об этом происшествии, но и не заметила отсутствие Крабба за слизеринским столом до тех пор, пока Блейз не занял его место. Странно, иногда Драко даже считал ее остроумной, правда, она демонстрировала быструю реакцию только в тех случаях, когда надо было кого-то оскорбить. Возможно, злоба, обитающая в ее сердце, время от времени заменяла более незатейливые вещи, заполняющие ее мозг.

— ...и ты не поверишь, что Терри Бут сказал Регине, — Драко поднял глаза от своей тарелки. По-видимому, Панси пребывала в убеждении, что они беседовали. Он вопросительно глянул на нее и увидел, что ее глаза были устремлены не на него, а на Блейза, который лениво разглядывал ее, с выражением глубочайшей скуки на лице.

И тут вдруг Драко обнаружил, что, хотя Панси на него и не смотрела, кое-кто другой — смотрел. Вернее, возмутительно пялился — это было бы более точным определением. Драгоценный Гарри Поттер злобно глазел на него с противоположного конца зала так, словно Драко нанес ему личное оскорбление. Что, собственно, происходило неоднократно. За что он себя и хвалил. И тем не менее, единственное, что Драко делал в его присутствии этим утром — это завтракал. Он глянул в свою тарелку, раздумывая, не продолжить ли ему это занятие. Но затем его взгляд соскользнул на сидящее рядом животное.

— Гойл, — сказал он, ухмыляясь, — скучаешь? — выражение лица, которое было у Гойла в этот момент, на лице любого другого, вероятнее всего, служило бы свидетельством скуки, если не впадением в кому. Для Гойла же это означало крайнюю степень задумчивости.

— Да. Обед лучше, — сказал Гойл, сосредоточенно нахмурившись. Вскоре после этого он улыбнулся своим мыслям, уносившим его к обеду. Обед был лучше. И перекусы тоже. Как-то раз Крабб показал ему один журнал, который он умыкнул у какого-то маггла шутки ради, и там было полно картинок с разукрашенными тортами.

Драко давно смирился с тем, каким убогим собеседником был Гойл. Поэтому, поднявшись со своего места и игнорируя оскорбленный взгляд, брошенный на него Панси Паркинсон, он ничего не сказал в ответ, а лишь кивком приказал Гойлу подняться тоже.

— Гарри Поттер — страшный болван, — сказал Гойл, поднимаясь со скамьи, — он совсем неумный, и некрасивый, и он гриффиндорец.

— Это больше, чем ты сказал за всю неделю, — заметил Драко с отвращением, направляясь к гриффиндорскому столу. Гойл пожал плечами и последовал за ним, по всей видимости, польщенный. Он попытался компенсировать отсутствие Крабба, и Драко его похвалил. Он станет отличным пожирателем смерти, совсем, как батяня, подумал он, рассеянно касаясь своего чистого пока предплечья.

~0~

— Тебе что-то надо, Малфой? — спросил Гарри, развернувшись, чтобы посмотреть на слизеринца.

— В чем дело, Поттер? Моё присутствие тебе льстит? — ответил Малфой, ухмыляясь.

— А что, если тебе свалить отсюда? — предложил Рон, пытаясь подняться. Гермиона крепко схватила его за руку.

— Очень остроумный ответ, как обычно. Хотя, наверное, если бы я только и делал, что постоянно сидел на шее своего ближайшего другана, я бы тоже тупел с каждым днём. Просто... — он резко остановился, глядя, как Рон встаёт со скамьи, и ухмыльнулся. — Просто жалкое, убогое зрелище.

— Не обращай внимания, — тихо просила Гермиона твёрдым голосом, переводя взгляд с Гарри на Рона, сомкнув руку на предплечье последнего. Легко сказать — успокойся. Было бы это так просто, Малфой не придумывал бы каждый раз повод вывести их из себя.

— Да, Вислый, твоя девушка права, просто не обращай на меня внимание, ты не можешь себе позволить ввязаться со мной в драку, — поддел он, с удовольствием наблюдая, как вся краска сошла с лица Рональда только для того, чтобы вернуться с десятикратной интенсивностью.

Гарри тоже вскочил на ноги с палочкой наперевес.

— Ай-яй-яй, Поттер, — сказал Малфой, выхватив собственную палочку, — убери-ка палочку. В случае, если ты забыл, напоминаю, — он глянул на других присутствующих за столом, и лицо Невилла Лонгботтома порозовело, — мы находимся в Большом Зале, — он сделал паузу, будто ожидая, пока до Гарри дойдёт смысл сказанного, — что означает присутствие учителей, — продолжил он самым снисходительным тоном, на какой был способен, — что, в свою очередь, означает неприятности.

Он презрительно усмехнулся на прощание каждому из троицы:

— Потёртый, Вислый, — кивнул он, — Грейнджер, — и ушёл, удовлетворённый. Гойл было последовал за ним, но потом придумал кое-что получше и кивнул Поттеру:

— Поттер, — сказал он, изо всех сил стараясь подражать Малфою. Весьма довольный собой, он догнал Драко и вышел за ним.

~0~

— В один прекрасный день, — сказал Рон, качая головой, как только Малфой удалился на почтительное расстояние, — клянусь.

— Да-а-а, — улыбнулся Гарри, обмениваясь взглядом с Гермионой.

— Кто-то должен поставить его на место, — к удивлению всех троих подхватил Невилл, сидящий напротив. Он и сам выглядел удивлённым и опять порозовел, — Ба сказала, что с такими людьми надо сразу разбираться, иначе они никогда не оставят вас в покое.

— Проблема в том, — сказала Гермиона, нахмурившись и ковыряя вилкой свою еду, но глядя на остальных, — что он нас ненавидит.

— Какая ты проницательная, — прокомментировал Рон с иронией.

— Я хочу сказать, Рон, что такого рода вещи просто так не проходят, — она на мгновение замолчала, — я имею в виду, слепая ненависть бывает только у невежественных людей, верно? — взгляды на их лицах выражали тот факт, что никто из них не решится подтвердить сказанное, — Верно, — продолжила она, — Отсюда и "слепая". Если бы они знали достаточно, для того чтобы понять... Но неважно, некоторые люди просто невежественны, и обычно человек отрицает всё, что может поставить под сомнение его правоту, тем более, если он... — она запуталась, хотя это не имело значения, потому что Гарри, похоже, не обращал на ее тираду внимания, да и выражения лиц Рона и Невилла явно не светились пониманием. Слабо улыбнувшись Невиллу, она закончила:

— Хотя, я уверена, что твоя бабушка знает, о чём говорит.

~0~

— Хорошо ещё, что сдвоенное зельеварение у нас в начале, — сказал Рон, удручённо глядя на Гарри и Гермиону. — В смысле, я не могу представить, как бы я вынес его в конце дня.

— Да, — сказал Гарри, — у нас будет весь день, чтобы забыть Снейпа.

Гермиона не очень-то прислушивалась к беседе, когда они шли по коридору, но она умела выхватывать ключевые фразы:

— Он совершенно несправедлив к тебе, ты должен поговорить об этом с профессором МакГонагалл, — автоматически сказала она, и Гарри завёлся, что ни за что не доставит Снейпу такого удовольствия.

Невежество. Знание. Если ты по-настоящему что-то понял, ты уже не будешь в неведении, когда об этом зайдёт речь. Если ты по-настоящему понял человека, и узнал всё, о чём стоит знать, когда речь идёт об этом человеке... что ты тогда будешь о нём думать? Возможно, ты... Что ж, совершенно необязательно, что человек тебе понравится. Но, возможно, ты перестанешь его недолюбливать. И, возможно, ты станешь ценить и уважать тех, кто этого заслуживает, а тех, кто нет, ты будешь... жалеть. И они будут вызывать в тебе не чувство ненависти, а чувство грусти. Всегда за одной печальной историей стоит другая печальная история.

— Я едва ли подхожу к этому вопросу объективно, — пробормотала она, улыбаясь своим мыслям. Она не осознавала, что высказала их вслух, пока Рон не спросил ее:

— Какому?

— Гм? — ответила она, очнувшись от задумчивости.

— Какому вопросу? — спросил ее Гарри.

— А, — сказала она, — а, простите, ничего.

Наконец они подошли к кабинету зельеварения. Она была спасена. Ну, то есть спасена хотя бы от необходимости давать неловкие объяснения, но не от урока, что было гораздо хуже.

~0~

— ...Грейнджер, Патил. Гойл, Браун. Лонгботтом, Забини. Поттер, Финнеган. Уизли, Крабб, — монотонно бубнил Снейп, пока не был прерван:

— Простите, Профессор, — Драко знал, что ему ничего не будет за то, что он перебил учителя — он даже поспорил с Блейзом до урока, и теперь намеревался легко заработать пять галлеонов. Не то чтобы дело было в деньгах. Сам факт выигрыша — вот что приносит ему удовлетворение.

— Да, господин Малфой? — сказал Снейп, поднимая глаза.

— Крабб сегодня отсутствует, — сообщил Драко. Ему пришлось подавить усмешку, и несколько из посвященных слизеринцев тихо заржали.

Снейп, раздраженный тем, что его перебили, сказал:

— Спасибо, господин Малфой. В таком случае, — он вернулся к скучающему тону, каким до этого распределял пары, — Уизли, — он посмотрел на список, — Малфой.

Драко оглядел комнату, нахмурившись. Дина Томаса из Гриффиндора тоже сегодня не было. Он пожалел о том, что сказал, но по его лицу этого было не понять. Забини скалил зубы. Малфой хмыкнул и прошептал:

— Ты должен мне пять галлеонов.

Забини кивнул и прошептал в ответ:

— Я знаю — но это того стоило.

~0~

— Откройте учебники на странице сто двадцать семь, — велел Снейп, — там вы найдёте список ингредиентов. Кто мне скажет, каково действие Сонного Зелья?

Впервые рука Грейнджер не была единственной, поднятой кверху, хотя по-прежнему болталась там с наибольшим энтузиазмом. Даже Драко поднял руку.

— Мисс Паркинсон?

— Оно заставляет того, кто его выпьет, заснуть?

— Правильно. Пять баллов Слизерину.

Пожалуй, это были первые пять баллов, которые Панси принесла своему факультету. Похоже, она тоже подумала об этом, потому что победно взглянула на Драко, ожидая одобрения. Он ее проигнорировал. Существуют же ещё какие-нибудь чистокровные ведьмы, заинтересованные в нём. Должны существовать!

Хотя, если быть с собой до конца честным, он бы не возражал и против не чистокровной девушки. Конечно, не магглы, и не грязнокровки, но ведь всё равно большинство волшебников в мире — полукровки, поэтому вероятнее всего, что девушка, идеально подходящая Драко, была бы одной из них. Если бы она была совершенной во всех других аспектах, он бы, возможно, проигнорировал статус ее крови. Но, конечно, совершенно неважно, что бы он там проигнорировал — окончательное решение было бы за его отцом. Драко не всегда соглашался с его решениями, но справедливости ради надо отметить, что в основном соглашался. И, как оказывалось впоследствии, его отец был чаще всего прав. А иначе как бы он мог так преуспеть? Сказочно богат, женат на чистокровной ведьме, чрезвычайно влиятельный, и с таким абсолютно потрясающим красавцем-сыном как Драко Малфой. Вероятно, что-то он делал так, как нужно, а в его случае "что-то" означало почти всё. То же, в чём он ошибался, было очевидно. Несмотря на всё свою гордость, он поклонялся кому-то ещё. Тёмному Лорду. А потом взял и начал мучить людей, получая удовольствие от их страданий. Драко продолжал придумывать отговорки, чтобы отсрочить вступление в ряды пожирателей смерти. Он не хотел обидеть своего отца, разозлить его, сказав, что это желание Люциуса, а не Драко. Когда-то он думал, что их желания в этом вопросе совпадали, но со временем Драко устал видеть, как серые глаза отца, обычно такие тёплые (в отличие от его собственных глаз) отражают отталкивающую жестокость и равнодушие. Наверное, то, как он сам доставал первокурсников или гриффиндорцев, не сильно отличалось от того, как его отец отрывал магглам руки и ноги, но он бы никогда не смог делать что-то настолько ужасное, неважно, насколько магглы заслуживали избиения. Он не хотел быть тем, кто их избивает.

— Драко! — толкнул его Забини, по всей видимости, не в первый раз, указывая на написанные на доске инструкции. Драко огляделся и увидел, что все остальные уже сидели парами, и Уизли стоял, явно раздражённый, рядом о своей партой.

— Я знаю, просто мне хотелось проверить, сколько времени потребуется Уизли для того, чтобы осознать моё отсутствие, — солгал он,с неприязнью глядя на Забини. — И не прикасайся ко мне, — добавил он. Забини с оскорблённым выражением лица направился к Лонгботтому.

Драко тоже в конце концов поднялся и подошёл к ожидающему его Уизли.

— Да не расстраивайся ты так, — сказал он ему с притворным утешением, — вполне возможно, что эта книга зелий принадлежала лет пятьдесят тому назад какому-то великому волшебнику или волшебнице. Знаешь что? У меня есть идея! Ты мог бы ее продать и купить дом, гораздо лучший, чем тот, в котором ты живёшь сейчас, — и тут началось.

— Знаешь что? Почему бы тебе не взять ее и не засунуть...

— Я бы на твоём месте не заканчивал это предложение, Вислый.

— Не заканчивал бы?

— Я уже направил на тебя палочку, но ты слишком тупой, чтобы это заметить. Не заставляй меня...

На этот раз перебили Малфоя:

— Господин Уизли? — раздался притворно удивлённый голос, принадлежавший не одному из грызущихся учеников, а профессору зельеварения, стоящему за ними, — вы полагаете, что слишком хороши для того, чтобы работать в паре с господином Малфоем, потому что являетесь близким другом Мальчика, который выжил? — яд просто сочился из его слов, когда он произнёс неофициальное звание Поттера, — но поскольку в этом нет вины господина Малфоя, я попрошу вас поработать с мисс Патил. Поменяйтесь с мисс Грейнджер.

Торжествующая улыбка, которая играла на лице Драко, исчезла. Минус Вислый, плюс Бобер. Но он быстро выдавил усмешку. Может получиться очень даже неплохо. Она, конечно, будет игнорировать его нападки, но при этом и сделает за него всю работу, а имея учителем Снейпа, все заслуги будут причислены ему, Драко. Хотя, Грейнджер была не очень-то предсказуемой, и это постоянно раздражало Малфоя. Он всегда мог рассчитывать на реакцию Поттера и Уизли, но вывести из себя Грейнджер было делом непростым. На втором году обучения он обозвал ее грязнокровкой, а она, похоже, даже не поняла, что он имел в виду. А до этого, когда все остальные благоговейно разглядывали метла, купленные его отцом, она была единственной, кто сложил два и два и обвинил его в том, что он этими метлами, а не своими способностями, получил место в команде. Она постоянно давала лучший словесный отпор, чем те двое, но в то же время, она игнорировала его искусные оскорбления. Но иногда она взрывалась. И даже тогда она брала над ним верх. Это было отвратительно. Он, наследник Малфоев, был рожден, чтобы все держать под контролем. Обладать властью. Всегда. А она, грязнокровка, рожденная быть ниже него, этой власти никогда ему не давала. И это будило в нем страстные чувства по отношению к ней, но в то время как у других людей подобное поведение вызывало бы уважение, он был уверен, что у него оно вызывало ненависть.

~0~

Сначала Гермиона работала молча. Она поняла, что он не будет продолжать испытывать судьбу со Снейпом, и этого было достаточно. Затем она совершила ошибку, попросив его об одолжении.

Вернее, не одолжении, поскольку он должен был в любом случае выполнить хотя бы половину работы, вместо того, чтобы бросать тот или иной ингредиент в котел всякий раз, когда Снейп проходил мимо, но все равно, факт остается фактом: она попросила его о чем-то.

— Малфой, ты не мог бы добавить в котел глаза тритона? — ей не нравилось на них смотреть, не то что дотрагиваться.

— Я думал, что ты бобер, а не трусливая курица, Грейнджер. Ну вот, теперь мне придется вспоминать животных и с выступающими зубами, и с крыльями. Хотя, признаю, чтобы появляться на людях в таком виде — нужна смелость, и недюжинная.

— Из нас двоих трус — ты. И всегда им был, — она не знала точно, что заставило ее сказать это, но каким-то образом оказалось, что именно этот ответ был наиболее подходящим.

— А скажи-ка на милость, почему это я трус, Грейнджер?

Гермиона раздумывала минуту, но в конце концов решила дать Малфою честный ответ. Слушать он не будет, но высказаться будет приятно,

— Потому что ты живешь в неведении. А почему люди решают жить в неведении? Для того чтобы избежать боли, связанной с осознанием реальности. Ты врешь себе и стараешься в это верить. Недостаточно смел, чтобы посмотреть правде в глаза. Трусость. Все это трусость, — Малфой уставился на нее, ожидая пояснений.

— Внутри каждого человека есть стремление, даже желание, быть безупречным. Идеальным. Великолепным. Большинство людей рано понимают, что не идеальны. И поэтому на протяжении всей жизни стараются избавиться от недостатков, изменить себя к лучшему. Другие уклоняются от такой сложной задачи. Вместо того, чтобы изменить себя в глазах окружающих, такой человек старается изменить свое отношение к ним. Вместо того, чтобы бороться за победу, он обманывает себя, убеждая, что проиграли другие, а он сам — единственный, кто может выиграть.

Принять факт того, что ты не являешься самым лучшим, что у тебя есть недостатки, и попытаться улучшить себя требует смелости. Требует силы характера и сердца. Требует честности.

И если ты спросишь мое мнение... — но тут ее прервали:

— Забавно, Грейнджер, я не припоминаю... — но она его проигнорировала и продолжила; ее голос заглушил его, и он замолчал, нетерпеливо слушая:

— Если ты спросишь моё мнение, основная черта слизеринцев не хитрость, а трусость. Возможно, хитрость нужна для того, чтобы выдать ложь за правду, но сам факт лжи предполагает трусость в той или иной форме.

— Мой отец... — начал он, но ее голос опять его заглушил.

— Твой отец — трус во всех отношениях.

— Он один из самых уважаемых... — он опять попытался вклиниться, повышая голос, в то время, как кровь прилила к его обычно бледным щекам.

— А вот тут-то ты и ошибаешься, Малфой. Да, у него была власть над другими, но не потому, что его уважали. Уважение надо заслужить. И люди по собственному желанию, а не по принуждению, испытывают это чувство. А вот страх — нечто совершенно иное. Страх навязывают, и поддерживать его не так просто и естественно, как уважение. Ложь надо поддерживать, чтобы люди в нее верили, и зачастую одна ложь рождает целую цепочку других — чтобы создать антураж. И механизм страха действует подобным образом. Людям необходимо давать больше и больше причин для страха, иначе они смогут его побороть. Можно совершить какой-нибудь устрашающий акт, но обычно, для того, чтобы поддерживать подобного рода репутацию, необходимо большее количество этих актов. Нельзя установить власть террора одним-единственным устрашающим действом.

Твой отец, также, как и ты, никогда не добьётся уважения, потому что он трус. Трусы не вызывают уважения. Они могут при случае вызвать страх у тех, кто поддаётся. Но у смелых они вызывают всего лишь жалость. Так что мне тебя жаль, Малфой. Неспроста львы охотятся стаей, в то время как змея ползает одна.

Малфой хотел было ответить своей собственной метафорой, использующей животных, но Снейп отпустил класс, велев сохранить свои зелья до следующего раза. Гермиона оставила это на попечение Малфоя, не сильно заботясь о том, займётся он этим или нет. Очень довольная тем, что последнее слово осталось за ней. Улыбка на ее лице сменила выражение ярости и страстной неприязни, до этого демонстрируемые ею, когда она положила книгу в сумку и вышла из аудитории.