Трусливое сердце (гет)

Драко Малфой был очень, очень зол.

Он был зол на себя.

Он был зол на любого другого негодяйского негодяя в замке.

В особенности он был зол на Рональда Уизли.

Также он чрезвычайно злился на Гарри Поттера, но это было делом перманентным.

Все прекрасно знали, когда Драко Малфой пребывал в дурном расположении духа, потому что по меньшей мере трое детей помладше оказывалось в больничном крыле, будучи не в состоянии поведать Мадам Помфри, как же на них наложили заклятья. Но Мадам Помфри и малыши навряд ли были в числе первых, узнававших о расстроенных чувствах Драко.

Обычно первой была Панси Паркинсон, и сегодня не было исключением:

— Драко, дорогой, я подумала, может быть, попробуем ещё раз? Я уверена, что ты увидишь, насколько убедительной я могу быть, — она как-то странно наклонила голову, чуть было не свернув шею, и захлопала ресницами. Неужели она на полном серьёзе полагала, что эти кривляния могли хоть кого-то завлечь?

— Панси, а вот интересно, ты бы хотела, чтобы тебя обнаружили где-нибудь в канаве, километрах в пятидесяти отсюда, абсолютно мёртвой и абсолютно неузнаваемой? Или всё же ты предпочтёшь оставить меня в покое?

За Панси шёл Блейз. В смысле, если не считать Крабба и Гойла. Обычно Крабб и Гойл очень быстро замечали, что Драко ведёт себя странно, но всегда относили это к чувству голода. Их логика была построена так: поскольку они сами расстраивались только тогда, когда были отлучены от пищи, то та же причина должна быть и у Драко. Он понял, что их предложения еды были проявлением сочувствия с их стороны, и старался не слишком грубить, отсылая их всякий раз восвояси вместе с провизией. В конце концов, эти двое посовещались и решили, что у Драко была совсем другая проблема: расстройство желудка из-за переедания.

Так вот, как мы уже говорили, Блейз Забини технически узнавал вторым о плохом настроении Драко. Он выяснял об этом не путём непосредственного взаимодействия, а на основании того, как Драко взаимодействовал с остальными, например, с Панси Паркинсон. Будучи гораздо умнее других, Блейз избегал Драко весь день. Что, вообще-то, мешало Драко, потому что ему иногда хотелось завязать с кем-нибудь интеллектуальную беседу.

Самым умным человеком, бывшим в его окружении, был Теодор Нотт, но у него всегда было ощущение, что Теодор не очень-то хотел с ним связываться, и хотя Драко никогда не показывал, но это его задевало.

После того, как он еле высидел наискучнейший урок гербологии вместе с Равенкло, Драко вдруг осенило. Он должен был это понять давным-давно. Никто другой из возможных собеседников не мог бы дать ему лучшего совета — такого вдумчивого, такого искреннего.

~0~

— Ты замечательно сегодня выглядишь, впрочем, как и всегда.

— Спасибо. Я, вообще-то, хотел спросить совета.

— Думаю, надо оставить все, как есть. Выглядит гораздо лучше с тех пор, как ты прекратил пользоваться гелем. Большинство девочек отдали бы все на свете, чтобы иметь такой цвет. Они, бедняжки, выливают галлонами зелья на голову в надежде, что у них получится этот оттенок. И продолжай придерживаться того же стиля в одежде. Серебряно-зеленый галстук очень тебе идет.

— М-да. Спасибо...

С чего это он взял, что будет замечательной идеей пообщаться с говорящим зеркалом? Мерлин побери, это не имело ни малейшего смысла. Да, конечно, это было почти то же самое, что и беседы с самим собой, но тем не менее. Возможно, было бы даже лучше, если бы он поговорил с самим собой, тогда бы ему не надо было озвучивать такие прописные истины, как то, что он выглядит обворожительно.

~0~

— Я так устала от Рона. Естественно, я прощу его, если он извинится, но всё же... Сам посуди, как он мог думать, что... что...

— Я знаю, Гермиона. Как вообще он мог подумать, что ты будешь замешана в таких отвратительных действиях с таким омерзительным представителем человеческой расы, как Драко Малфой — глупо было бы даже думать об этом, серьёзно, иногда он просто тебя с ума сводит, он приходит к выводам без достаточных оснований, и то же самое было с Крамом, за исключением того, что всё было иначе, потому что тебе Малфой даже и не нравится, он попытался ударить Малфоя, хотя впервые в жизни тот буквально ничего не сделал ни Рону, ни тебе, ни мне, и ты думаешь, что Рон, когда захочет, может быть глупее Свинристреля.

— О, Гарри, — воскликнула Гермиона, напугав Гарри неожиданным объятием. — Боже мой, я просто ужасна! Я что, действительно всё это говорю? Постоянно?

— Да, что-то вроде.

— О, прости меня, Гарри. Это, должно быть, сводило тебя с ума.

— Всё в порядке, Гермиона.

— Нет, не в порядке. Я пойду, поговорю с Роном.

— Я думал, ты не собираешься перед ним извиняться?

— Конечно же нет. Ты не слышал того, что я сказала? Я направляюсь с ним поговорить.

— Понятно. В таком случае, удачи.