В одну реку или Сам себе дедушка. (джен)

Мне снова предстояло ждать и надеяться, что ничего фатального не произойдёт. Впрочем, как я давно убедился, это нормальное состояние родителя (в моём случае — скорее дедушки, но это не принципиально), отправившего своё чадо куда-то, где ему предоставлена хотя бы минимальная свобода. Разница была в том, что я хотя бы представлял, каких именно неприятностей жду.

Но чем больше я раздумывал, тем лучше понимал, что просто ждать уже нельзя. События — то ли из-за моего вмешательства, то ли сами по себе — сдвинулись на два года. Точнее, сдвинулись некоторые события, но как узнать, какие именно?

Пора было брать «генеральную линию» в свои руки, иначе она могла завести неведомо куда. Но я всё же решил подождать до начала Тримудрого Турнира. Вдруг на этот раз противник сделает другой ход?

Не сделал. Я практически одновременно получил экстренный выпуск «Пророка» — ну не могли же они пройти мимо подобной сенсации! — и паническое письмо от младшего. Паника, кстати, была скорее по поводу ссоры с Роном и вообще всеобщего недоверия, нежели самого по себе участия в Турнире. Чем это участие ему грозит младший, похоже, пока осознал не до конца. Впрочем, до конца он этого и не знал. Никто не знал.

Кроме меня.

Начал я с Диадемы. Можно было, конечно, просто явиться под каким-нибудь предлогом в Хогвартс и «случайно» найти Выручай-комнату, но я до последнего не хотел раскрывать никому правду. Хотя Дамблдор, кажется, и так начал что-то подозревать. Но всё же пока я предпочитал действовать легально.

Удобный случай представился довольно скоро: Сириусу исполнялось тридцать пять, и он решил отметить круглую дату дома, в кругу друзей, тем более что она пришлась на воскресенье. А я подал идею добавить к «кругу друзей» Дамблдора и совместить приятное с полезным, то есть с очередным совещанием. Виновник торжества охотно согласился. Дамблдор, может и не столь охотно, но тоже не отказался.

После первых тостов за здоровье именинника и за успех всех начинаний мы перешли к делу.

— Давайте предположим, что Риддл всё же нашёл Диадему, — предложил я, после того как Дамблдор признал полный провал попыток раздобыть хоть какую-то дополнительную информацию, — и подумаем, куда он мог её спрятать. Он же явно не просто так выбирает места тайников. Кольцо укрыл в доме предков, дневник и чашу отдал ближайшим соратникам. Пещера, я полагаю, тоже с чем-нибудь связана.

— С детством, — согласился Дамблдор. — У меня есть основания предполагать, что эту пещеру он нашёл ещё ребёнком, до того как узнал о своей принадлежности к миру магии. А когда решил создать там тайник — запечатал вход и наполнил озеро инферналами.

— Тем более, — кивнул я. — Значит, и Диадему, если предположить, что он её нашёл и сделал хоркруксом, он спрятал в некоем значимом месте. Вы его неплохо знаете — предполагайте.

Дамблдор слегка пожал плечами:

— Для него очень значимым местом был Хогвартс, но, право же, я не представляю, как и когда он мог там что-то спрятать. Конечно, в его распоряжении была Тайная комната Слизерина, но лишь до окончания школы. После этого он был в Хогвартсе лишь раз, когда приходил проситься на должность преподавателя ЗОТИ.

— Он просился на должность учителя? — счёл нужным удивиться я. Сириус и Рем смолчали — то ли слышали уже об этом, то ли я их просто опередил.

— Да. Он всегда хотел влиять на чужие души, владеть ими. А под видом ЗОТИ легко соблазнить желающих приобщиться к Темной магии. Но как бы там ни было, а пробыл он тогда в Хогвартсе совсем недолго. Я мог бы показать вам наш разговор, только вряд ли он что-то может дать. Но если желаете…

Мы желали.

Оказывается, для демонстрации собственных воспоминаний Дамблдору даже не требовался Омут памяти. Я этого метода не знал, а жаль. Впрочем, мне куда чаще приходилось работать с чужой, а не со своей памятью.

Беседу Дамблдора с Риддлом я помнил неплохо, поэтому только изображал заинтересованность. А вот Сириус смотрел внимательно и высмотрел-таки то, чего мы с Дамблдором дружно не заметили. Точнее, заметили, но не придали значения. А ещё точнее — придали не то значение, что следовало.

— Скажите, сэр, этот снег у него на плечах — вы хорошо это помните?

Дамблдор усмехнулся:

— Заклинание показывает происходившее таким, каким оно было в действительности, даже если тебе кажется, что ты что-то позабыл. Но я и без магии помню, что у него на плечах, когда он вошёл в мой кабинет, таяли снежинки.

— Вот именно — таяли, — многозначительно произнёс Сириус. Дамблдор взглянул на него слегка недоумённо, но в следующий момент в его глазах вспыхнуло понимание:

— А ведь ты прав, мальчик мой. От входа в замок до моего кабинета путь неблизкий и в коридорах, не смотря на вечные сквозняки, не так уж холодно. Эти лёгкие снежинки давно должны были бы растаять. Скорее всего, Том наколдовал их, чтобы заставить меня поверить: он торопился на встречу и никуда не сворачивал по пути. А я, старый дурак, купился.

— Даже если и так, — возразил Рем, тактично пропуская мимо ушей «старого дурака», — добраться до Тайной комнаты и выбраться обратно — это минимум полчаса. Тратить столько времени он не мог, а если бы просто сбросил что-то в проход — мы бы это обнаружили.

Некоторое время мы обсуждали варианты. Потом я предложил спросить хогвартских домовиков. Мне когда-то про Выручай-комнату рассказал Добби, но уж коли он про неё знал, то старожилы и подавно должны были. Они и знали. Вызванный Дамблдором эльф на вопрос «где можно в Хогвартсе быстро и надёжно что-то спрятать» тут же рассказал — где. И как туда попасть. Кажется, это был очередной пример «просто открывающегося ларчика» — требовалось всего-то задать любому доброжелательно настроенному эльфу соответствующий вопрос. Не зря же комната в своей «складской» ипостаси была просто забита всевозможными вещами! А я ещё удивлялся…

Дамблдор смущённо признался, что когда-то даже случайно наткнулся на эту комнату — правда, требовалась ему в тот момент отнюдь не надёжная кладовка, а всего лишь отхожее место. Потом он хотел выяснить секрет появления и последующего исчезновения комнаты с ночными горшками, но за делами как-то позабыл, а странных помещений в Хогвартсе хватало.

Не откладывая дела в долгий ящик, мы всей компанией отправились в Хогвартс. Дамблдор, правда, предлагал нам не беспокоиться — он, мол, сам поищет на досуге — но ребята едва ли не хором напомнили про кольцо, поиски которого в одиночку закончились бы весьма плохо для нашедшего. И закончились вообще-то, хотя этого они не знали.

Диадема вроде бы никаких подобных «сюрпризов» не содержала, но знать об этом мне было неоткуда — да я и на самом деле не мог быть уверен, слишком быстро всё произошло. Так что я поддержал ребят, и директор сдался на волю большинства.

Про кольцо они напомнили зря: прежде Дамблдор не требовал его предъявить, а теперь, раз уж зашла речь… Я шутливо пообещал: «Кольцо в обмен на Диадему». Мне с самого начала не хотелось показывать ему Камень. Теперь этого было не избежать, но я хотел сперва сам взять его в руки. Мало ли что.

Как всегда, когда точно знаешь, где искать, поиски заняли совсем немного времени. Мне даже не пришлось самому «находить» Диадему, на неё наткнулся Рем.

Теперь в наших руках находились все хоркруксы, кроме Нагайны. Про неё знал только я и не мог придумать, как, не раскрываясь, донести эту информацию до остальных. Разве что рассказать про сон Гарри, вставив туда подходящий намёк?

Ну так ведь Дамблдор перепроверит.

Кольцо я ему отдал, не без трепета душевного проверив, что оно безопасно. То есть я был почти уверен, что безопасно — но всё же было слегка боязно. Обошлось, однако. При виде Камня глаза Дамблдора вспыхнули таким жадным блеском, что я даже засомневался: сможет ли он заставить себя расстаться с этой вещицей? Отдать в чужие руки то, о чём мечтал всю жизнь, и не в наследство, как в «моём прошлом», а едва ли не сразу, как получил...

А расстаться было необходимо.

Чем больше я об этом думал, тем больше утверждался в мысли, что владение всеми тремя Дарами стало одним из факторов, позволивших мне вернуться с Порога. Точнее, не просто вернуться, а сразу, в собственное тело и не потеряв память о том, что было «по ту сторону». Сама по себе подвязка на «неубиваемого» Волдеморта вполне могла сработать совершенно другим и весьма неприятным образом.

Конечно, я не мог быть уверен в верности своих выкладок. Но есть случаи, когда лучше не экспериментировать, и этот, с моей точки зрения, был из таких.

* * *

Жизнь тем временем шла своим чередом. Младший выиграл первый этап Турнира — подсказывать ему я не стал, будучи уверен, что Сириус, на пару с Лже-Грюмом, сделают это без меня. Потом был Рождественский бал. Мне младший написал о нём буквально несколько строчек, в основном о том, что Хагрид, оказывается, наполовину великан. Я и забыл, что узнал об этом как раз тогда. А вот Сириус по секрету рассказал, что с ним Гарри пытался советоваться на тему «что такое девочки и как с ними обращаться». Видимо, посчитал, что красавчик Блэк должен быть докой в этом вопросе. В принципе, правильно решил, хотя в таких делах чужой опыт редко бывает полезен. Сириус ответил в том смысле, что женщины любят решительных, но скромных. Уж не знаю, помогло ли это младшему, но в результате им с Роном снова достались сестрёнки Патил. Отличный, кстати, вариант для бала, жаль, что мальчики по молодости не сумели его оценить.

Подсказывать, что делать с золотым яйцом, я тоже не стал. Сам справится.

Меня в это время волновало другое.

Я не знал — и не мог знать, — что задумал Дамблдор. Было ясно, что какой-то план у него был, но какой? В то, что он не раскусил Барти, я не верил совершенно. Да он и сам говорил, помнится, что моя «завязка» на кровь с возрождённым Волдемортом была им просчитана. Но только ли на кровь? Возможно, он предполагал, что с хоркруксом во мне будет покончено уже тогда? Ведь то, что случилось — дуэль, «сцепление» палочек, двусторонний порт-ключ, — просчитать было невозможно. Точнее, невозможно было просчитать сочетание абсолютно всех факторов. Например, то, что никто из Пожирателей в меня не попал, пока я бежал к Кубку-порталу, было чистой воды везением.

Но Дамблдор не знал про эффект Даров. Я уверен, что не знал. Ведь хозяином Старшей палочки я оказался чисто случайно!

Или это всё же не имеет значения? Или Дамблдор считал, что не имеет?

На что вообще он надеялся?

Я понял, что откровенного — или близкого к откровенному — разговора не избежать. И приурочил его ко второму испытанию, на котором присутствовал в качестве ближайшего родственника. К слову, на этот раз Гарри не пришлось спасать Габриэль. Флёр справилась самостоятельно, хоть и была последней в четвёрке.

Перед началом испытания я улучил момент и попросил Дамблдора об «аудиенции» наедине. Он слегка удивился — до сих пор все совещания мы проводили вместе с Ремом и Сириусом, — но пригласил меня зайти через полчаса после окончания соревнований. Я как раз успел поздравить младшего с успехом.

Продумывать заранее ход разговора я не стал. Всё равно все подобные планы рано или поздно летят в тартарары.

И даже не отказался от традиционной чашки чая.

За чаем мы болтали о пустяках. Дамблдор не торопился начать разговор, предоставляя инициативу мне, а я никак не мог решить, с чего начать. И начал с того, что первым пришло в голову:

— Мне известен седьмой хоркрукс Волдеморта.

— Седьмой? — с невинным видом удивился Дамблдор.

— Шестой известен нам обоим.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Потом он медленно проговорил:

— Похоже, вы знаете много больше, чем полный список хоркруксов, мистер Эванс.

Обращение он едва заметно подчеркнул.

— Да, — не стал спорить я. — Но источник своих знаний я предпочёл бы… скажем так, не обсуждать. Мне кажется, так нам обоим будет спокойнее.

Он медленно кивнул:

— Ну что ж, предположим. Но почему вы решили начать этот разговор именно сейчас?

— Потому что я не знаю до конца ваших планов, — искренне ответил я. — Зато знаю, что очень скоро часть их должна осуществиться. И есть шанс осуществить все сразу. Шанс, способный уберечь множество жизней.

— Вы полагаете, что такой шанс существует? — задумчиво проговорил он.

Я кивнул.

— Полагаю, что да. И поверьте, я больше, чем кто бы то ни было другой, заинтересован в том, чтобы всё произошло так, как должно.

— Ну что ж, тогда предлагаю отбросить экивоки и называть вещи своими именами. Есть моменты, когда любое непонимание может стать гибельным, не так ли? — я кивнул. — Итак, вам известно, что Гарри — один из хоркруксов. И известно, что это известно мне. Полагаю, вы знаете также, каким образом уничтожить этот хоркрукс, сохранив жизнь мальчику?

— Я знаю, какой способ планируете использовать вы, — не стал скрывать я. — И другого, насколько мне известно, не существует. Но подозреваю, что кое-какие моменты вы не учли.

Он внимательно выслушал мои соображения насчёт Даров. Кивнул.

— Возможно, вы правы. По крайней мере, мы не можем упускать этот шанс подстраховаться, раз уж Камень теперь в наших руках.

Он не стал спрашивать, откуда мне известно, что Старшая палочка тоже в «наших руках». И вообще ничего не стал спрашивать.

А я не спросил, когда и как он сумеет передать Гарри владение Старшей палочкой. И не стал уточнять, что именно он обо мне понял. Какая разница?

Главное — он мне поверил.

Дальше разговор шёл уже в основном о деталях.

Мы обсудили, кого следует и кого не следует посвящать в подробности плана, и с сожалением пришли к выводу, что Сириусу придётся рассказать всё. Как бы мне не хотелось избавить его от необходимости посылать крестника на смерть, но было ясно, что действовать «втёмную» он не станет. Бездействовать — тем более. И может из самых лучших побуждений поломать весь план.

А вот Ремусу вполне можно было просто дать конкретное задание. Например, с помощью Оборотного зелья заменить Дамблдора на трибуне Турнира. При всём уважении к талантам Люпина такая рокировка была более чем оправданной.

Заодно и за Лже-Грюмом проследит.

Было очевидно, что оставлять Нагайну в качестве последнего, «контрольного» хоркрукса крайне рискованно. Но и убить её заранее рискованно не менее — это могло сильно изменить планы нашего противника и тем самым поломать наши. Следовательно, уничтожить змею требовалось как раз во время обряда, но так, чтобы этого никто не заметил. Эту задачу мы решили отдать Сириусу — дело как раз для него. Моей задачей было уничтожить в нужный момент последний хоркрукс — на эту роль мы выбрали медальон. Проткнуть его клыком василиска было наверняка возможно и не открывая, а если не получится — слово «откройся» на серпентарго я произнести мог, проверено. На крайний случай Сириус с мечом должен был находиться поблизости. Два оставшихся хоркрукса — чашу и диадему — следовало уничтожить не позже, чем накануне. События могли пойти не совсем так, как мы планировали, и рисковать не стоило.

Что произойдёт после уничтожения последнего хоркрукса, мы планировать не стали. Дамблдор заверил, что сбежать он Волдеморту не даст, группу захвата для нейтрализации собравшихся на зов Метки Пожирателей так или иначе обеспечит, а прочее… прочее решится прямо там. Пусть сама Судьба выбирает, кому нанести последний удар.

Убийство раскалывает душу, но есть случаи, когда ей много больше вредит бездействие.

Оставалось решить самое сложное: как сказать обо всём младшему. А ведь «по условиям задачи» именно «обо всём» он знать был не должен! Самопожертвование не предполагает уверенности в выживании. И сопротивления не предполагает тоже.

А предложить такое четырнадцатилетнему мальчишке...

Впрочем, предложили же это мне — семнадцатилетнему. А новый вариант вообще исключал вторую войну. Со всеми её жертвами, как знакомыми мне, так и теми, о которых я вообще не имел понятия. И значит — не смог бы даже попытаться спасти.

Но говорить об этом с Гарри было невозможно всё по той же причине — он ведь не должен был знать, что выживет! И, значит, не должен был знать, что я — это он.

Решение пришло внезапно.

— А почему бы Трелони не сделать третье пророчество, коли на её счету уже два?

Дамблдор с сомнением взглянул на меня:

— Пророчество о второй войне? Победа Волдеморта, жертвы?

— Да. Гарри своими ушами слышал о том, что Лорд возродится. Он легко поверит и в то, что Трелони прозрит в грядущем последствия этого возрождения.

— И вы предлагаете попросить её сыграть такое? Или внушить ей это? Потому что подделанное воспоминание показывать опасно, всякий, кто видел настоящее, легко опознает подделку.

— Нет, — возразил я. — Я предлагаю подделать — точнее, сыграть — наш разговор об этом Пророчестве. И сделать так, чтобы Омут памяти с этой сценой оставался наедине с Гарри хотя бы десять минут. Если он не устоит перед искушением — можно считать, что нам дан карт-бланш.

Дамблдор с интересом взглянул на меня:

— А он не устоит?

В этом я был практически уверен.

— Если ему ничего не помешает — нет.

— А если помешает?

— Значит, Время и Судьба противятся нашему плану. И тогда нам придётся думать, где мы ошиблись.

* * *

Мы не ошиблись. Ни в чём. Волдеморту, правда, довелось возродиться — чтобы тут же упокоиться, и, надеюсь, навсегда. Так что «второе пришествие» не состоялось.

Наверное, Время совсем не считало эту линию «осевой»…

The end