Быть женой Малфоя (гет)

Глава не проверена бетой

— "Если тонешь сам, тяни за собой и своих врагов, чтобы те не поступили также с твоими близкими", — охотно ответил Люциус на ее вопрос.

Нарцисса сомневалась до последнего в правдивости его слов. После суда она поняла, что пора избавляться от наивности и признать, что всегда была для Люциуса лишь выгодной партией. И спасал он не ее, а будущего наследника.

— Не похоже на тебя, — призналась Нарцисса. Наставление из последней записки никак не ассоциировались у нее с мужем. С тем семнадцатилетним выпускником — да, но только не с лордом Малфоем.

Люциус промолчал. Он не пытался переубедить Нарциссу и это, как ей казалось, являлось бесспорным доказательством ее слов.

— Ты любишь меня?

И снова в ответ она услышала молчание.

Нарцисса смирилась. Ей не нравилось, что ее жизнь не похожа на ту, что была в мечтах. Но могло быть и хуже. По крайней мере, у Нарциссы был прекрасный муж, который, хоть и не любил ее, но был счастлив появлению сына. Они вместе выбирали ему имя и обои в детскую. Люциус выслушивал пересказы статей из «Ведьмополетена», в которых рассказывалось, как быть хорошей матерью. Малфой даже больше проводил время с женой, прогуливаясь с ней по саду, когда Нарциссе надоедало сидеть в душном доме. К осени тысяча девятьсот восемьдесят первого года она даже поверила, что и без любви можно построить крепкую семью. Иногда, Нарцисса даже забывала, что в ящике с бельем, завернутый в плотную ткань, лежит портключ в дом на окраине Берна — столице Швейцарии.

События завертелись с большой скоростью. Их воронка затягивал людей, заставляя их сталкиваться с собой. Чем дальше заходили судебные разбирательства, тем меньше Нарцисса спала. Когда судили Эйвери, она присутствовала в зале заседания и смотрела ему в глаза, пока тот уверял всех, что вообще не понимает, в чем его обвиняют. Он не замечал судей и обвинителей, и, казалось, разговаривал только с ней. Всего его существо, которое скрывалось под словами и взглядом, так и обвиняло Нарциссу. Оно как будто говорил ей: «Цисси, твои сказки оказались ложью. Мы проиграли». И Нарцисса тогда подумала, как же хорошо, что он сошел с ума раньше, чем понял, во что вылилось все их противостояние. Эйвери верил в свое невиновность, и с легкостью подтверждал свои слова под Веритасерумом. А Нарцисса смотрела, как его отпускают из зала заседаний и сомневалась в правильности своего решения. Сможет ли Эйвери, будучи нездоровым, жить в том мире, где они проиграли? Смогут ли все они?

Снейп юлил даже под зельем. Он отвечал на вопросы пространственно, не давая точного ответа, чем выводил судей из себя. Нарцисса верила, что он нашел способ бороться с Веритасрумом. Но это его не спасло, на что она и надеялась.

— Не жалеешь, что вышла замуж за Пожирателя? — спросил у нее Яксли, когда судили Люциуса. Сам Бертарн уже прошел свое заседания, где был отстранен от занимаемой должности, но остался на свободе. Помог ему и дом в Берне, где он отсиживался последние полгода, сказавшись больным и появляясь в Англии лишь по работе, когда Визенгамот требовал его присутствия на слушаниях.

— С ним хотя бы не скучно, — ответила Нарцисса.

Они сидели перед залом заседания, рассматривали суматоху, которая творилась в Министерстве. Темный Лорд мертв, большинство Пожирателей уже в Азкабане, Люциусу выносят приговор — осень тысяча девятьсот восемьдесят первой оказалась самой страшной за всю их военную жизнь. Нарцисса, которая присутствовала почти на всех заседаниях и по многим из них проходила, как свидетель, не могла оставаться на слушании по делу собственного мужа. Она боялась услышать от судей губительное «Виновен!». Ведь тогда ей бы пришлось поменять всю свою жизнь. И хоть большая часть судей была куплена, благодаря ее усилием и знакомствам Яксли, Нарцисса нервничала сильнее, чем тогда, когда смотрела, как непоколебимый вояка Нотт умоляет судей вынести оправдательный приговор.

— У меня сыну год! — кричал Нотт, пытаясь надавить на судей. А Нарцисса с волнением следила за каждым из них, опасаясь, что просчиталась.

— У нас не хватит средств, чтобы оправдать всех, — утверждал Яксли, когда только начались первые слушания по делам Пожирателей, включая его собственное, на котором он был оправдан. — Придется кем-то жертвовать, дорогая. Тебе решать, кого мы бросим.

В тот момент Нарцисса поняла, насколько тяжело было ее мужу, на которого Лорд повесил разработку военных планов. Каждый день, пока шла война, он решал, кто и как будет влиять на ее ход. Одних он отправлял на заведомо безопасные задания, которые требовали умения общаться с людьми. Других же — на бойню, где нужно было показать аврорам, что у них тоже есть сила, способная сдержать нашествие врага. Люциус заранее знал, кто не вернется с поля битвы.

— Нотту дадут небольшой срок, — рассуждала Нарцисса, радуясь, что Люциус находится под стражей в Авроратте, а Драко очень спокойный малыш, который не плачет, когда подолгу не видит мать. — Если он вовремя заикнется о ребенке.

— Значит, его мы бросаем? — уточнил Яксли, пристально следя за Нарциссой, которая не могла усидеть на месте, и ходила по гостиной. Она кивнула, не останавливаясь, и подхватила со стола бокал с вином.

— Снейп после смерти Эванс сам может наложить на себя руки, если окажется на свободе, — продолжала Нарцисса, все же остановившись напротив камина, в котором догорали поленья. — В Азкабане он будет под присмотром. Возможно, через несколько лет мы сможем его вытащить.

— Эйвери? — Яксли подбросил еще дров в камин, и пламя тут же облезало кору, разгораясь.

— Нам хватит средств и на него, и на Люциуса?

Яксли развернул на столе выписку из Гринготтса.

— Да, нам хватит. И не придется использовать резервный сейф и деньги, отложенные на счете Драко. Да и имущество останется в целости.

— Нужно выставить дом в Париже на продажу, чтобы Нотт точно получил небольшой срок.

После оправдания Люциуса Нарцисса могла даже не мечтать о спокойной жизни. Она уже даже не удивлялась сигнальным чарам, и не спешила вниз, как в военное время. Нарцисса одевалась медленно, брала палочку и шла к сыну в комнату, чтобы успокоить его. Драко ненавидел ночные приходы авроров. Он плакал, когда видел волшебников в форме и с палочками, направленными в их сторону.

— Погасите свет, — привычно просит Нарцисса, щурясь, когда яркий Люмос загорается в детской, освещая лицо аврора.

— Обыск, миссис Малфой, — разводит руками аврора. Он уже стал привычным человеком в ее послевоенной жизни.

Обыски, вызовы в Авроратт, подъем Люциуса по карьерной лестнице в Министерстве и постоянные слезы Нарциссы, которые она прятала на груди Яксли. Она уставала сильнее, чем во время войны. Нехватка денег, которые она со всей щедростью раздавала судьям; нежелание Люциуса осознавать, что без этих взяток его бы не отпустили. Взаимные обвинения заканчивались одним и тем же: плачем Драко. В детской они мирились, вспоминали, что являются одной семьей.

Со временем обыски проводились все реже, денег становилось все больше, а Драко рос быстрее. Нарцисса уже не спешила к нему в спальню, когда срабатывали сигнальные чары, а он сам выбегал в коридор, таща за собой одеяло. Мальчик забирался на родительскую кровать и моментально засыпал.

— Хороший парень растет, — кивал знакомый аврор, пока Люциус разбирался с остальными представителями власти внизу. Нарцисса улыбалась, поглаживая спящего малыша по волосам.

— Долго вы еще будете нас мучить, мистер Подмор? — не скрывая недовольства и усталости, спросила Нарцисса, вглядываясь в знакомое лицо мужчины, который в школьные годы улыбался ей в заброшенном классе и предлагал погладить крысу.

— Это не я решаю, — мягко произнес Подмор. — А приказы начальства не оспариваются.

С окончанием каждого витка событий, Нарцисса думала, что хуже уже не будет. Она и не заблуждалась. Хуже никогда не было, было по-другому. Жестче, страшнее, но не хуже.

Возвращение Лорда и Вторую Магическую войну Нарцисса восприняла настолько стойко, насколько вообще могла. Осознание того, что вся ее жизнь — нескончаемая борьба за спокойствие и счастье давало ей силы, когда казалось, что все уже кончено. Люциус без особого восторга встретил Лорда и долго рассуждал с Яксли и Ноттом о былых временах.

Победу Гарри Поттера Нарцисса воспринимала с радостью и облегчением. Она сохранила свою семью, всеми доступными ей средствами. Но, наученная горьким опытом прошлой войны, она понимала, что это еще не конец. Самое страшное для побежденных — не проигрыш, а решение победителей.

Нарцисса скупо улыбалась, когда оправдывали Драко, и не сдерживала слез, когда Люциуса уводили из зала заседания под стражей. Четыре года — срок небольшой, такой же, на какой в восьмидесятых отправили Нотта в Азкабан. Она неустанно повторяла, что все выдержит и не сломается. Цеплялась за Драко, чтобы не споткнуться, выходя из зала. Нельзя было доставить зевакам и репортером удовольствие, которое они получат, если она не будет вести себя достойно.

Нарцисса присутствовала всего на двух слушаниях: сына и мужа. Она не видела, как Эйвери плакал, рассказывая, о чем он мечтал в детстве, вместо того, чтобы убивать врагов. И не застала мертвого Нотта, которого убили авроры, когда он попытался сбежать, пока его вели к креслу в зале заседаний. Последних слов Мальсибера, написанных на тонком пергаменте и зачитанных на заседание, она тоже не слышала, но прочла их в «Ежедневном Пророке».

— «Считаете, что посадили всех убийц? Глупцы, вы забыл про себя», — Нарцисса не без удовольствия цитировала Мальсибера.

Яксли приговорили к пожизненному заключению в Азкабане. Его приговор прозвучал через неделю, после заключения Люциуса. И если с мужем Нарциссе позволили встретиться перед Азкабаном, то с Яксли — нет. Она не являлась его родственницей. Нарцисса боялась тратить денежные средств, которых, после Второй Магической Войны осталось не так уж и много. Но через год она смогла себе это позволить. Благо Драко был не глупым мальчиком и сразу же втянулся в дела отца, продав несколько предприятий и ферм, оставив самое прибыльное дело — выращивание магических трав. Былого богатства не было, но они и не бедствовали. По крайней мере, Нарциссе и сыну удавалась вызывать недовольство местных сплетников, появляясь в Косом переулке в дорогих мантиях. И им невдомек было, что большинство финансов шло на поддержание репутации.

Охранник, пожилой волшебник, позволил Нарциссе провести с Яксли всего пятнадцать минут. При этом он похабно улыбался и подмигивал, пропуская волшебницу в камеру к Пожирателю. Нарциссе даже показалось, что напоследок он пожелал хорошо развлечься.

Бертран изменился сильно. Он постарел на несколько лет. Его лицо посерело, щеки впали, а волосы были коротко пострижены. Яксли сидел на краю кровати, которая была чуть ли не единственной мебелью в камере.

— Я ждал тебя, дорогая, — криво улыбнулся он и поднялся с кровати. Яксли сутулился и ступал очень медленно, прихрамывая. Нарцисса заметила, что больная нога у него правая — та же, что и у Люциуса. От Бертрана не укрылся ее взгляд, и он усмехнулся.

— Карма, дорогая. Нельзя желать несчастья другу.

Яксли подошел к Нарциссе, которая стояла у самой двери, и вдохнул воздух, прикрыв глаза.

— Я скучал по этому запаху.

Нарцисса молчала, не в силах и слова сказать. Она встретилась с одним из самых больших кошмаров в жизни. Только сейчас до нее дошло, что одни из самых сильных людей, коих она знала, уже нежильцы. Нотт, Снейп, Мальсибер — мертвы, а Яксли и ее муж гниют в Азкабане. И если для Люциуса еще оставалась надежда на счастливую жизнь, то Бертран навечно останется в стенах Азкабана.

Они сидели молча на кровати. Бертран улыбался, приобнимал ее за плечи и рассказывал о прошлом.

— Я когда тебя увидел, светлую, хрупкую в Малфой-мэноре разозлился, — признавался Яксли. — Помню, вломился к Люциусу в кабинет с одним вопросом: «Какого дьявола?». Считал, что не место тебе там. А оказалось, наоборот, вряд ли бы другая выдержала все, что творилось в вашем доме.

— Выбора не было, — попыталась отпереться Нарцисса, смущенная откровениями Яксли.

Он лишь рассмеялся на ее заявления и тут же закашлялся. Вытерев выступившие слезы на глазах, Яксли развернулся к Нарциссе.

— Если бы ты только намекнула, что хочешь уйти от Малфоя, из его дома, из его жизни, все было бы по-другому. У тебя был выбор, но ты им не воспользовалась. Я все ждал, когда же ты появишься в Берне. Надеялся, что как только столкнешься с судебными заседаниями, поймешь, насколько твоя жизнь далека от идеальной. Но ты же продолжала бороться не пойми за что. За Люциуса? Да ты не нужна была ему!

— Прекрати!

— Неприятно, дорогая? Только я любил тебя, а остальные пользовались. Смирись с этим.

Нарцисса встала на ноги, сбросив руку Яксли со своих плеч. Ей не нужны были эти откровения, ей не нужно было напоминать о прошлом. Но на что она надеялась, когда шла к нему в камеру. Стоило признать, что она и так все знала, но боялась это услышать от кого-то другого.

— Бертран, — Нарцисса посмотрела на него, оставшегося сидеть на краю кровати и делающего вид, что они сейчас не в камере, а, как и раньше, в гостиной Малфой-мэнора.

— Нарцисса, — он поднял голову, встречаясь с ней взглядом. И Нарцисса сделал то, чего не позволяла за все время, что они знакомы. Она наклонилась и прикоснулась к его губам своими. Поцелуй был легким, сухим и совсем неромантичным. Бертран первый отстранился и усмехнулся, не смотря на Нарциссу.

— В Берне для тебя есть подарок, — через пару секунд произнес он. — Мне он уже не к чему, а тебе еще пригодится.

Нарцисса осматривала дом с большим любопытством, все больше вспоминая все моменты, которые были связаны с Яксли. Он действительно надеялся, что когда-нибудь она не выдержит и сорвется, бросив все. Бертран не врал, когда говорил, что любит ее. Нарцисса несколько минут простояла в детской, любуясь расписными стенами. Он ждал ее всегда, независимо от того, что происходило в ее жизни. И, возможно, Нарцисса бы и жалела, что не выбрала его, если бы она не любила Люциуса.

На первом этаже, на журнальном столике из красного дерева Нарцисса и нашла подарок от Бертрана. Позолоченный медальон на длинной цепочки она помнила из той, старой жизни. Яксли был прав, амулет мог ей пригодиться. А если и не ей, то уж Драко точно.