Мой факультет и другие фрики (джен)

Малфой вмиг ощетинился:

— Чего тебе, Поттер?

Кое-как он задрапировался полотенцем, но оно оказалось слишком коротким: порезы спускались и ниже пояса.

— Н-ничего, — запнулся Гарри.

Если бы он вляпался в такую историю еще полгода назад, то тут же бы вылетел из комнаты, постаравшись забыть об увиденном. Ему чужие проблемы не нужны, со своими бы разобраться!

Но то ли голова болела противней обычного, то ли Хогвартс как-то незаметно менял учеников, но Гарри (хотя весь его опыт буквально кричал: "Драпай отсюда!!!") попытался образумить однокурсника:

— Послушай, может те...

— ОТВАЛИ! — взорвался Малфой и запустил в него мыльницей.

Гарри замер.

Мыльница — монструозная фарфоровая плошка с зелеными финтифлюшками аккурат по вкусу тети Петуньи — просвистела высоко над ухом и, глуховато чпокнув, раскололась о стену.

— ОСТАВЬ-МЕНЯ-В ПОКОЕ! — проорал наследник древнего волшебного рода и отправил в полет стакан с зубными щетками. Он не долетел, и Малфой, окончательно рассвирепев, начал швырять все, что под руку попадется. — КАТИСЬ! ВОН! ОТСЮДА!

Жестяная коробка. Крохотный синий фиал. Крутобокий кувшин.

— ТЫ! НИ ДРАККЛА! НЕ ПОНИМАЕШЬ!

Полупустой флакон шампуня. Скомканное полотенце.

— Не понимаешь! — пунцовые неровные пятна на бледных щеках. Пылающие алым уши. Перекошенный рот. — Не п-понима-а-а-ешь...

Последние слова перешли в отчаянный вой. Последняя целая мыльница выпала из опустившихся рук.

— У-уход-ди... — пробормотал Малфой и, отвернувшись, спрятал лицо в ладонях. Из глаз у него катились крупные злые слезы.

Гарри отлепился от стены и скользнул к двери.

Ночной кошмар больше его не тревожил. Куда ему! В памяти всплыла багровая физиономия дяди Вернона.

* * *

— Я научу тебя аккуратности, гаденыш! — Вернон Дурсль еще раз встряхнул племянника за шкирку и ткнул носом в осколки. Нет, это не фигура речи: Гарри и правда оцарапал нос (спасибо, что только кончик!) о стеклянное крошево, в которое превратилась пивная кружка.

Это была дурацкая случайность — Гарри не заметил выставленную в проход ногу кузена, и полетел на пол. Конечно же, кружка не удержалась на подносе и разбилась. Теперь вся кухня была в липких пивных брызгах, а под ногами с хрустом ломались последние уцелевшие крекеры. Хорошо хоть, они были в пластмассовой миске...

Конечно же, Вернон не мог проигнорировать этот шум.

— Какого хрена, я тебя спрашиваю, ты поганишь МОИ вещи?! — плевался дядя, пыхтя от гнева. — Куда, спрашивается, мне девать остаток набора?!

Она и впрямь была из набора, эта кружка. "Три товарища", комплект, прикупленный отцом Пирса Полкисса на Октоберфесте специально для Вернона. Как раз для них троих: Вернона, Полкисса-старшего и его брата, который подбивал клинья к дочке Мейсона (того самого Мейсона, что владел строительной фирмой) — и потому был бы полезен Вернону.

Нос — уже расцарапанный — снова встретился с осколками. Гарри молчал: он давно уже уяснил, что извиняться перед дядей бесполезно. Просить у него пощады — тем более.

— Маленький засранец! Уж я тебя научу... — каждое слово Вернон сопровождал ощутимым тычком. — Научу... А ну-ка, пошел!

Он отвел Гарри к гаражу — где помогая пинками, где просто таща несопротивляющегося племянника, как куклу — и поставил к стенке.

— Постой-ка здесь! — прорычал он и скрылся в доме.

Гарри послушно вытянулся. Лето, солнце... Опять, что ли, придется жариться на улице, пока дядя не сменит гнев на милость? Ну, так это еще ничего...

Гарри уже взмок от пота, но продолжал изображать стойкого оловянного солдатика. Единственное, что он себе позволил, так это прищурить глаза: тылы дядиного гаража в полдень оказывались на самом солнцепеке.

Но у Вернона были другие планы. Вскоре он вернулся — в каждой руке по кружке.

— Ты у меня запомнишь, как гадить... — прошипел он и, размахнувшись, бросил первую кружку.

Гарри, наплевав на все, зажмурился и вскинул руки к лицу. Если Вернон прибьет его за это — пусть: никакие очки не спасут глаза от осколков тяжелого стекла.

Кружка ударилась о кирпичи где-то справа. Плечо обожгло болью.

Вернон хмыкнул:

— Будешь знать, крысеныш...

В Гарри полетела другая кружка.

* * *

Гарри лежал на кровати и бесцельно пялился в потолок.

Темнота окутывала спальню и — по ощущениям — прочно обосновалась и в сердце.

Да, глупая была идея — лезть к Малфою. Да, произошедшее напомнило Гарри о днях на Тисовой. Да, все стало паршивей — и это без учета возможной угрозы со стороны Квиррела.

На душе было тошно. Эй, можно подумать, Гарри что-то не так сделал! Если уж рассуждать, то он сделал даже больше, чем мог: предложил Малфою помощь (ну, попытался предложить — скажем честно), хотя мог бы просто уйти. Наверное, так было бы лучше: в ванной осталось бы хоть что-то целое. И с чего вдруг ему, Гарри, захотелось лезть в чужие дела?

Оправдания не помогли. В голове зазвучал тихий голос совести — похожий отчего-то на Гермионин: "Рона бы ты не бросил."

Конечно, Рона бы — не бросил! Хотя бы потому, что он не орет на окружающих. И он назвал Гарри другом. И вообще сделал ему столько хорошего, что Гарри у него на всю жизнь в неоплатном долгу. Пожалуй, от Рона он бы и удары стерпел.

"Можно подумать, Малфой тебя ударил."

Ну, не ударил: но получить в лоб керамической фиговиной было бы ой как неприятно. Хотя он же и не попал ни разу...

Нет, пусть сидит себе в ванной и громит обстановку. Или упивается жалостью к себе. Гарри знал и тот метод, и другой. Первый, правда, только наблюдал: это позволялось тольк Дадли, но второй — пробовал. Так себе метод. Синяки от этого меньше болеть не стали, и дядя миролюбием не воспылал, так что слезы Гарри отбросил как абсолютно бесполезную затею. Сначала говоришь себе: "Мне все равно", а потом пытаешься забыть о боли. Иногда даже получается.

Нет, все равно не по себе. Ноет, как сломанный зуб, только где-то глубоко внутри — не доберешься.

Малфой — не Рон. Гарри ему ничего не должен. Или..?

"Ты дела-то с симпатией не путай..."

Малфой не сбежал, когда была нужна его помощь. Хотя не хотел помогать — сам же говорил: не хотел. Но помог. Нет, тут не сколько в дуэли дело, сколько во встрече с трехголовой псиной. Если уж начистоту говорить, он тогда всех спас.

Гарри вздохнул и перевернулся на живот.

Теперь перед глазами стояла Малфоевская физиономия: красная, мокрая от слез и совершенно несчастная. Ну да, смотрел он так, будто готов собственноручно придушить Гарри — судя по всему, только за то, что тот увидел его располосованную спину.

А может...

Да нет, бредятина же полнейшая.

Разве может быть так, чтобы Драко Малфоя так выдрали дома? Он же маленький волшебный принц, у которого есть все и даже больше. Если что не так, он заявляет: "Мой отец об этом узнает!", и обидчик, какой бы он ни был крутой старшекурсник, ретируется.

Что же могло оставить такие следы? Похоже, конечно, на когти — но не слишком ли длинные порезы? Не во всю же спину? Если бы это было какое-то животное, было бы множество коротких ран. И уж точно не таких чистых. Волшебное животное? Какое? И откуда?

Ага, здоровское объяснение: Малфой подобрал какую-то загадочную когтистую зверушку и прячет ее, чтобы никто не узнал о ее существовании. А она этого не ценит и нападает на него... Слушайте, это даже для Хагрида — перебор!

Гарри, усмехнувшись, повернулся на бок.

А Малфой-то все не возвращается.

Гарри в раздражении перевернулся на другой бок.

Нет, в самом-то деле, что творится!

Кражи, кошмары, псы-монстры, раны неизвестно откуда... А Гарри всего-то хотел стать бухгалтером!

Наверное, волшебная палочка как-то заколдовывает своего владельца.

А как иначе объяснить, что Гарри все-таки встал и пошел за Малфоем — опять?

* * *

Если вы думаете, что у Гарри был какой-то план, то вы глубоко заблуждаетесь. Гарри и сам не знал, что заставило его вернуться.

В ванной его встретило примерно то, что он ожидал увидеть: полный разгром в виде потеков разноцветного мыла и всякой другой косметической ерунды (не поверите, на что только не идут парни-волшебники, чтобы завоевать титул мистера Очарование!), мозаики осколков — где зеркальных, где керамических, да живописно разбросанных полотенцев... полотенцов... Черт, Снейп наверняка бы придрался, вздумай Гарри это записать!

Посреди этого безобразия на перевернутом тазу восседал Драко Малфой, ссутулившись и замотавшись в халат, будто король в изгнании — в последнюю мантию. Это было бы, пожалуй, даже забавно, если бы на светлом махровом халате не выделялись бы так ярко пятна крови.

— Слушай, Мал...

Взгляд исподлобья.

— Валяй, смейся. Смейся, Поттер. Тебя же никто не осмелиться выпороть, как распоследнюю шелудивую псину.

Допустим, Гарри, хоть и не был знаком со значением слова "шелудивый", мог бы с этим поспорить. Но — нетушки. Лучше молчать.

Насколько бы несчастной ни была сейчас малфоевская физиономия, поручиться за то, что он не растрезвонит по всей школе, как Гарри наказывают родственники, было нельзя. Мало ли, что ему в голову придет, этому маленькому волшебному принцу.

Так что Гарри просто слушал.

— Глупо, да? Обидно получить за то, что хотел жить. Да, я трус. Но, по крайней мере, хотел быть живым трусом.

Гарри молчал.

— Не полезу я на третий этаж к этому церберу, не полезу даже за все сокровища Гринготтса. И плевать мне на всю эту показушную гордость... — Малфой шмыгнул носом и уронил голову на скрещенные руки. — Плевать мне на отцовские планы... И на все плевать...

— Послушай, Малфой... — нерешительно начал Гарри. — Пошли в спальню, а? Намажем твои порезы, а утром ты все расскажешь. На свежую голову.

Тот снова шмыгнул носом — и передернул плечами.

— Не намажем. Я флакон разбил. Так что пусть кровь течет, все равно она без этого бальзама не остановится. С утра выкинешь мое тело куда-нибудь в озеро...

У Гарри аж волосы дыбом встали.

— Эй, погоди...

— ...в человеке около десяти пинт крови, а во мне даже меньше. Как раз до утра...

Гарри это кажется — или Малфой и впрямь стал ужасно бледным?

— ...Малфой, да перестань ты! Ты чего, помирать собрался?!

Он еще больше съежился на своем перевернутом троне.

— А вот и собрался. Все равно всем на меня плевать...

Он часто-часто засопел и окончательно отвернулся.

* * *

Гарри колотило крупной дрожью.

Как бы ни относился он к Малфою, тот явно не заслуживал того, чтобы медленно истечь кровью.

К кому пойти? Ни один преподаватель не сможет проигнорировать эти раны. Что тогда, Малфою светит приют? А есть ли вообще у волшебников приюты?

Разве что Снейп мог бы...

Но где-то он!

Гарри кружил по комнате.

На глаза вдруг попался пергаментный сверток — совсем как та записка, что прилагалась к отцовской мантии.

"Используй ее с умом."

А в памяти всплыл голос — сухой, отрывистый, уверенный:

"Безоар — это вам не только универсальное противоядие. Во-первых, безоар, как пористая субстанция, хорошо впитывает жидкости. Во-вторых, он стимулирует образование тромба. И в-третьих, пусть вас не путает название — в безоаровом, помимо порошка собственно безоара, присутствует пыльца бадьяна и кровохлебки."

Мысль была дикая — как раз в стиле Рона.

В той, прошлой жизни Гарри бы не допустил и намека на то, что можно нарушить правила.

В этой — он вынул мантию-невидимку из чемодана. Затаив дыхание, осторожно расправил дымчатую ткань.

Остается надеяться, что шкафы общих ингредиентов в кабинете зельеварения не заперты.