На краю поля торчал огромный зонт. Укрывшись под ним, Гарри снял очки и
протер их майкой.
— Кто ведет?
— Мы, оторвались на пятьдесят очков, — ответил Вуд. — Скорее лови снитч, а
то придется играть ночью.
— Из-за этих очков я ничего не вижу! — Гарри в отчаянии потряс очками.
Откуда ни возьмись, вынырнула сияющая Гермиона, натянув на голову
капюшон.
— Я кое–что придумала, Гарри. Дай сюда очки.
И не успел никто рта раскрыть, как она схватила очки, трижды стукнула по ним
волшебной палочкой, крикнула:

На улице было тихо и пусто. Верхушки деревьев в Запретном лесу неподвижно
застыли, а у Гремучей ивы был абсолютно невинный и безобидный вид.
Похоже, погода будет идеальной для квиддича.
Гарри допил воду, поставил кубок на столик и уже собирался отвернуться от
окна, как вдруг что–то привлекло его внимание. По серебристому лугу крался
какой–то зверь.
Гарри метнулся к кровати, схватил с тумбочки очки и поспешно вернулся к
окну. Неужели это Грим... нет... только не сейчас... не за несколько часов до
матча...
Он прильнул к стеклу и где–то через минуту отчаянных поисков наконец
заметил то, что искал. Теперь этот зверь бежал по опушке леса... но это был
вовсе не Грим… это был кот... Узнав высоко поднятый рыжий хвост,
напоминающий ершик для чистки бутылок, Гарри испытал такое облегчение,
что еле успел ухватиться за щеколду, чтобы не упасть. Это всего лишь
Живоглот...

Все слегка расплывалось — кто–то снял с него очки. Он лежал в полутемном
больничном крыле. В другом конце палаты Гарри различил мадам Помфри, она
стояла к нему спиной, склонившись над чьей–то постелью. Он сощурился, под
рукой мадам Помфри виднелась рыжая шевелюра Рона.
(He opened his eyes.
Everything was slightly blurred. Somebody had removed his glasses. He was lying in the dark hospital wing. At the very end of the ward, he could make out Madam Pomfrey with her back to him, bending over a bed. Harry squinted. Ron’s red hair was visible beneath Madam Pomfrey’s arm.)

Глаза сквозь очки видели все, как в тумане — Гойл явно в них не нуждался.

...Гарри внимательно рассматривал свое лицо в треснутом зеркале. Все снова
стало прежним. Облегченно вздохнув, он надел очки,