Ловите цитату:

Тем не менее трудность, переходящая в невозможность, от этого соображения не исчезает. В самом деле, где в русском литературном, всегда слышимом и всегда произносимом языке найти формы, демонстративно удаляющие русский перевод от русской слышимой речи? Ведь передать простую фразу «куда ты идешь?», имеющую на китайском языке две — три — четыре и т. д. формы, из которых слышима только одна (ни шан нар цюй), остальные же в разговорном языке не существуют (эр хэ чжи, жу хэ ван цзай, цзюнь хэ эр фучжиху и т. д.), можно только так. Или с синонимами: ты куда направляешься, движешься и т. д., не без риска, однако, утерять колорит оригинала. В предисловии к «Монахам-волшебникам» (1923) я дал (невероятный, конечно) пример некоего химерического, но претендующего на соблюдение пропорций неслышимости переложения одного Ляо Чжаева диалога. Придется, для пояснения всех этих, вероятно, мало понятных условностей, повторить его, предпослав по-прежнему условие, что читатель не- знает никаких языков, кроме русского: «Синьорина, a quoi bon детрессы и тристес-сы? Эвентуально силу девлопировать — не откажусь; sic!»— вместо нормального: «Барышня, что это ты такая невеселая? Если я смогу тебе помочь — не откажусь!» Конечно, отстояние китайского оригинала от переложения и живой речи несравненно больше, чем даже в этом извращении. В таком случае надо действительно признать — и на этот раз без оговорок и антитез,— что все диалогические построения Ляо Чжая действительно не переводимы и утеряны в русском переводе безвозвратно и окончательно.