Никак не проходит ощущение, что теперь все стало будто понарошку здесь, в "реальной жизни", а все настоящее теперь там, у Кристофера.

Осторожно, рискуя разбить этот стеклянный шар, все же спрошу: руки Джима, возможность делать ими бесконечное множество разного — это ведь не физические, плотяные руки? И ведь именно руки — самое главное, самое желанное для него чудо?
И страшно сделалось за него в конце: он тоже собирается переплыть эту реку раз и навсегда?
Хотя, может, зря я это спрашиваю, пытаюсь все разложить по полочкам. И весь смысл в этом мерцании смыслов, в вашей бережности.