А можна, я сюда принесу? Вот, из просторов фандома, не мое.
Уселась отдохнуть.

Поползла по стране ленивая осень, подгоняемая пинками северных ветров, которые ярились, подхлестывая по заду уходящее лето и натравливая на него ту самую осеннюю лентяйку. Она сопротивлялась, плакала и рыдала, протестуя против скорого ухода летнего красавца, такого теплого, зеленого, уютного… Но ветры были непреклонны, рыча и дуя бешеными ураганами, гнали лето прочь, заставляя несчастную осень всё больше плакать и проливать на перегретую землю затяжные дожди. Перестав получать положенные порции ультрафиолета, желтели, краснели и бурели листья на деревьях, слабели их черенки и, усохнув вконец, срывались с ветвей от малейшего дуновения ветерка, а ведь летом держались будьте нате!
...
Это аксиома жизни — каждый слышит и понимает то, что хочется. И никак иначе. А чтобы тебя поняли, надо приложить некоторые усилия и донести-таки истину до глухого. А Дамблдор был глух, крепко и безнадежно. Говорила ему мама — Алик, будь хорошим послушным мальчиком, говорил ему папа — Ал, будь мудрее, не поступай, как я. Говорили ему брат и сестра — Аля, мы тебя любим такого, какой ты есть! Даже Геллерт ему что-то говорил, но Алик-Аля-Ал оставался глух и нем. Алик хотел самостоятельности, и он её получил, похоронив отца, мать и сестру, Алик хотел славы, и он её получил, завоевав победу над Грин-де-Вальдом. Став ещё старше, Алик захотел величия и признания — стал директором Хогвартса, отодвинув в тень Фламеля. А когда поседела борода и бес ударил в тощее ребро, престарелый Алик возжелал мирового господства. Как говорится, маразм крепчал, господа.