Вот теперь, как мне кажется, Ригель затаится. Не будет Крома трогать, не будет ночами приходить. Но вечерами будет по-прежнему сверкать перед бирюком голыми боками, выбегая на улицу.

А Кром губ, рук Ригеля, его тепла и дрожи уже не забудет. И очень скоро сам начнем к рыжему приставать. И наплюет он на то, что старики там когда-то говорили. Не держит его ничего среди людей. Он одиночка, и на пару с таким же отшельником ему будет лучше.