Здравствуйте, уважаемый автор!
Раз я разрешила вам себя призвать, то призываюсь)
Прошу прощения за странный отзыв, я уже немного смутно помню сам канон, а ваша история заставляет прислушиваться больше не к памяти, а к ощущениям.
Начать хочу с небольшого не столько даже замечания, сколько предложения. Вы и правда в своей истории допускаете вольности: стихотворение "К Чаадаеву" у вас уже вышло. Эта вольность - очень к месту. Но вы упоминаете и казнь декабристов, говорите, что веревка Чацкого оборвалась, и так он спасся. Я понимаю, что это должно добавить пронзительности тому, что ждет Софью и Чацкого дальше, после этого волшебного Рождества.
Но я вот что подумала... Все мы знаем, кого вешали, и знаем, что оборванная веревка в тот раз никого не спасла. Значит, ваша придумка с казнью и оборванной веревкой сразу отдает слишком уж счастливой сказочностью, сразу делает все чуть менее настоящим. А если вместо оборванной веревки - отмена приговора в последний момент? Это те же страх и надежда, те же горе и счастье - и при этом не выбьется из исторической канвы.
Ну а теперь к самой истории.
Я люблю браться за классику и люблю смотреть, как это делают другие, если они делают это хорошо. И мне было очень интересно, как это сделаете вы.
"Горе от ума" Грибоедова - одно из немногих произведений в школьной программе, которое я даже из-под палки читала с большим удовольствием. Тонкая сатира, потрясающая ирония, острый язык - обожаю.
И потому начинала я читать вашу историю настороженно. Вместо стихов - проза, вместо сатиры - любовный роман, вместо Софьи и Чацкого...
Софья и Чацкий - на месте. Чацкий - все такой же порывистый и резкий на суждение и осуждение. И ему, в сущности, все равно, кого судить - пощады не будет ни обществу, ни Софье, ни себе самому.
Софья... повзрослела. Именно что повзрослела. Воздушные замки, подпитываемые французскими романами, осыпались. Опозоренная, никому, как оказалось, не нужная (Молчалин поступил так, как от него и ожидалось) - и наконец расцветшая. Какая она достойная в своем сожалении. Какая возвышенная в своем унижении. Какая прекрасная в своей серьезности.
Я не знаю, нужно ли заглядывать за занавес "Горя от ума". Я не уверена, что "Горе от ума" нуждается в продолжении. Не уверена я и в том, что Чацкий и Софья спустя несколько лет станут именно такими. И даже думаю, что сама бы я их встречу в будущем увидела совсем иначе. Затрудняюсь сказать, верю или не верю в такое развитие событий.
Но - оно возможно. И Чацкий и Софья могут такими стать. И, может быть, именно это меня в вашей истории и подкупает. Это не продолжение оригинала, это совсем другая история - в другом жанре и с другим смыслом. Но знание пьесы придает характерам и поступкам героев в этой истории особенные оттенки.
Верю, что Фамус оставляет Софью с Чацким наедине не просто так) У этого старика еще есть порох в пороховницах, хитрый он лис.
С удовольствием ловила мелкие детали в поведении Чацкого. Как в оригинале - Чацкий может ворваться в чью-то жизнь, перевернуть в ней все, пылкий и неучтивый, яростный и нечуткий, гордый и слепой - и дела ему нет до обычаев, которые он нарушает, и чхать он хотел на порядки, которые презирает... И все-таки посмотрите на него, посмотрите! Видит Софью - и мучается: подойти или не подойти? Если узнал ее, не подойти-то невежливо, не по порядкам... Или вот взять елку. Елка - нововведение западное, славянофилу противное. Но Чацкий находит себе оправдание: эту традицию привез с собой Петр Первый... И вот это меня и пьесе самой забавляло - что в гордом Чацком иногда в самом проскальзывала подвластность порядкам, которым он противится. И найти эту же иронию у вас было невыразимо приятно.
И все-таки эти маленькие уступки не смягчают его нрав. Он при этом все еще все-таки до дерзости честен и с самим собой, и с другими. Не просит Софью показать ему стихи, хоть так и положено, - потому что ему куда важнее в ней не разочароваться.
Он все еще желчный - и восторженный. Порывистый - и...
И снова вернусь к Софье. Пережитое ее не столько изменило, сколько придало чертам, которые у нее уже были, новую форму. Превратило в какую-то даже мудрость, чуткость. Противник правил Чацкий не может ее не пригласить на танец - но она может избавить его от следования правилам.
И вот я сказала, что Софья повзрослела... И все-таки и Чацкий, и Софья - все еще дети. У Чацкого в груди огонь и ветер в голове. А Софья и рада поверить в его речи, ведь он сам в них верит. И они уже вместе построят новый воздушный замок, красивую сказку, в которой народу принесут обещанную справедливость.
И эта сказка тоже рассыпется, оставив после себя только долгую дорогу в снежную Сибирь, страхи и надежды и... и уже настоящую, суровую, но прекрасную жизнь, которую можно с кем-то разделить.
А может, будет не так. Может, воздушный замок Софьи сейчас - то, что она верит Чайкому, то, что она верит, что сможет разделить с ним все тяготы, то, что она пойдет за ним в Сибирь. Может, у них так ничего в конце концов и не сложится. Может, в Сибири их брак развалится. Все-таки Чацкий - сложный человек, с ним будет ой как нелегко. Может, Софью ждет новое разочарование.
Все это неважно.
Потому что ваша история написана в духе истинного романтизма. И потому, что... Потому что нарушение исторических реалий стоило того: стихотворение "К Чаадаеву" должно было появиться и дать этой истории название. Ведь...
Им в это Рождество светит Звезда пленительного счастья. Непостоянная, обманчивая, яркая. И чем бы это счастье ни обернулось потом - обманется Чацкий, когда Восстание Декабристов провалится, может быть, обманется и Софья, - их недолговечное счастье, полное робости, страха, решимости и надежды, здесь.
Ваш слог - прекрасен. Воздушный, легкий, тонкий, как кружево. И напоенный еловым ароматом, пусть елки и не хватает в бальном зале.
Мне кажется, вы сами должны были наслаждаться рвущимся из-под пальцев текстом. Иначе таким легким бы он не был.
Очень красивая история, написанная в духе, может, не Грибоедова - но классической литературы.
Спасибо вам, автор. Это восхитительно.