h_charrington


Любовь Эдварда и Эл, их собственный свет — это, по сути, единственное, что они могут противопоставить окружающей тьме. Как люди, как влюбленные, как разведчики. Это, наверное, и единственное их спасение: взаимная любовь, даже с учетом всех препятствий и трудностей. Измена Эда не перестала быть таковой, но все следующие после нее события, и поведение Милна в них, его решения, говорят об одном: то, в самом деле, было ошибкой. Потому что несмотря на все ссоры и разлады, все непонимание они остаются вместе. И Милн пытается спасти Эл, потому что иначе он просто не может.


Когда в предыдущем комментарии вы упомянули о том, что, может быть, Эл удастся исправить Биттриха, я намеренно не стала ничего говорить: текст все объяснил за меня. Но я и сейчас убеждена, что таких, как он, ничего не исправит. Нам много льют воды о том, что они "не хотели", "не знали", "не подозревали", но все это блажь, намеренный обман. Все они знали, видели, понимали и принимали. Потому что такие биттрихи были воспитаны нацизмом и свято были уверены именно в том, о чем вы сказали: правда на их стороне, сила — за ними. Для таких цель оправдывает все средства. При этом "забавно", что эсесовцев, даже с учетом их "привилегированности", считали чем-то вроде элитных животных, которых неплохо было бы развести побольше. Но не людьми. Потому что человеческое и нацизм — несовместимы. Вот потому и он ведт себя именно так, без тени сомнений. В его мозг, пропитанный с детства идеями "превосходства арийской расы", даже не может зайти мысль о том, что его обращение с Эл — недопустимо. Он же, как сам шепчет, "элита, элита!".


Столько нюансов и черт подмечено вами. Спасибо за такое трепетное внимание к истории. Да, что могла сделать Эл в ответ на притязания Руди? Ничего. Рассказать Эду? Чтобы он снова, собрался в ночь выслеживать, на этот раз, Биттриха? И чтобы снова был этот дикий риск, когда от любого неверного шага под угрозой — он сам, Эл, их миссия? Слишком высока цена, и, думаю, Эл боялась додумывать до конца, но понимала, что придется дать Биттриху то, что он хочет. Слава богу и Эдварду, — не пришлось. Передать не могу в словах всю степень омерзения перед такими, как "Руди". И конечно, то, как он обходится с Эл, не вызывает даже намека на нормальное обращение. Вот уж действительно, обращение как с куском мяса, не более того.



Всех слов благодарности, по-моему, для Эдварда мало. Но иначе, повторю, он не мог. "Отдать" Эл Биттриху? Испугаться того, что последует за расправой над "элитным" воином СС? Сомневаюсь, что такие мысли были у Милна в тот момент. Хотя он, как никто другой понимает, чем это может грозить. Про Биттриха и его смерть речь еще пойдет дальше, и "следствие" по его смерти не будет обычным. То, что Эл не стала клишированной шпионкой — полностью ее заслуга. Есть в ней это чудесное и удивительное, прекрасное и чисто женское сочетание внутренней силы и внешней хрупкости. При этом, этой же самой хрупкостью она рискует не раздумывая, в таких случаях, как этот. Главное, что сердце Эл не чернеет в своей основе. Иначе можно было бы сказать, что замысел Баве и нацистов удался. А дышать в этой главе, очень трудно, вы правы. Еще труднее, чем в прежних. Несмотря на лето, воздух и красоту Берлина. Потому что кровь, тяжелая и умышленно разлитая, со всей жестокостью, перевешивает так сильно, что еще чуть-чуть, и — сходишь с ума. И тогда, как спасение, и приходит любовь Эдварда и Эл.


Притом, как красива, в самом деле, была эта черная форма. На красивых внешне эсесовцах, на ладной фигуре, она, и правда, сидела идеально. Все, как хотел Гиммлер, как отшил Хуго Босс. Знаете, фамилии главных уродов я меняла после того, как мне в одном литературном агентстве заявили, что историческая составляющая текста — так себе, и что читатели меня едва ли не повесят за "вольности". Чтобы встречать подобных, сомнительных отзывов поменьше, я и изменила фамилии. Но когда вы говорите о "Гиббельсе", мне теперь вспоминается описание его обгоревшего трупа, возле канцелярии Гитлера, в мае 1945-го. Это очень четко, жутко описано Еленой Ржевской в ее записях ("Берлин. Май 1945-го"). Обгоревший труп, усохшая нога, огромная, в сравнении с мелким телом, голова и обгоревший кусок желтого галстука на шее.
В том, как Эд не хотел идти на вечер, я снова вижу проявление его тревоги за Эл. Того, чего и близко не было, когда он работал один. Думаю, тогда и мысли не возникало у него, что он не хочет быть там, где должен. Долг довлел надо всем. Тут тоже долг очень сильный, но он смешан с любовью, что гораздо превыше его по меркам сердца, а не рассудка. В то же время Эл, даже с учетом ее хрупкости, поддерживает Милна, помогает ему. И это тоже очень важный момент в их отношениях. А та сцена в конце, между ними, она настолько трепетная для меня, что и сейчас без волнения не могу ее читать: столько всего, из пройденного ими пути, и вынесенного из разных испытаний, стоит за внешней, физической лаской или слезами Эл.



Спасибо вам за внимание к этой части истории Эл и Эда. Читать, смотреть хронику, а потом пытаться описать то, что названо "ночью длинных ножей" было тяжело. Но необходимо.


Да. Потому что мы — люди. Потому что мы состоим и из духа, но и из плоти, вполне земной, со своими заботами и потребностями. И большое в нашей жизни всегда сочетается с "малым". А иногда в малом может быть гораздо больше, чем в духовном или большом.

Спасибо вам огромное за отзыв!