h_charrington

Часть 2.


При моей нелюбви к Ханне, я почему-то люблю тот отрывок о ней и Харри. За тональность, за иронию и отстраненность, с какими Харри относится к ней. То есть все это — действительно черты его характера. И этот вопрос, перед поцелуем: "Уверена?". И как Ханна бесится от "не той" реакции Кельнера на нее. Любопытно до сих пор для меня и то, как Харри смотрит на Ханну, когда она отчитывает его во время обработки и зашивания шрама: что, не мог пройти мимо? И он смотрит на нее, и видит, — да, — красивое лицо... но в нем, как будто что-то потеряно? Или нет, не хватает? Она и заботится о нем, а о той женщине, которую он защитил, говорит "ну что бы они ей сделали?". Или увлечена планами на его счет, но абсолютно наплевательски относится к своим пациентам, о которых забыла. В Ханне меня, до ироничной улыбки, умиляет все ее старание пробиться к Харри, к нему, к его сердцу. Но категория и вес — не те. "Было хорошо", били неплохие и даже уютные ужины, но... что-то все не то. Для того, чтобы стать настоящим.
Я думаю, у Эда больше сожаления и стыда за Ханну. Эл тоже обескуражена. Все же, такая откровенность, — неприкрытая, страстная, горькая, громкая и жестокая (надежда Ханны на то, что с Агной что-то случилось) — это как предельное обнажение. То, что показывать не принято. Но не думаю, что в этом есть что-то из отношения к истеричному (да) ребенку (нет). Конечно, Ханна сама не в том положении, чтобы что-отменять. Ее жизнь ей не принадлежит, у нее есть кукловод(-ы), а сердце по-настоящему, пусть и так жестоко, рвется к Кельнеру. Чем-то он ее зацепил настолько, что даже она, привыкшая к обожанию мужчин, не смогла, все же, выбросить его из головы.
О том, что ждет Ханну, мы узнаем в последних строчках последней главы. А как будет потом, за ними, — ее воля. Но по характеру, да, ей "близок" финал "Гибели богов". И еще, думаю, Ханна так острвенело тянется к Кельнеру потому, что он, — даже с учетом всех своих ран, — цельный. Тот, у кого нет сомнений. Он просто делает, потому что знает, что делать. А Ханна производит впечатление потерянной и растерянной. Утопающей. И еще, наверняка, в Харри она чувствует сердце. То, что у нее было, а сейчас почти или во многом заглушилось под весом обстоятельств. А у него, под теми же обстоятельствами, оно стучит. И он остается человеком. А Ханна себя теряет. И потому так рвется к нему.
Да, в больнице Ланг встретила Луня. Но, как говорится, "красота — в глазах смотрящего". Эл видит его по-своему, Ханна — иначе. И это, прежде всего, очень много говорит о них. Как о людях, как о женщинах.


Он вполне — порождение нацизма, с ног до головы. На своей "территории", которую, как он уверен, ему позволено определить самостоятельно. Но такая уверенность, конечно, существует ровно до встречи с тем, у кого больше силы и власти, чем у него. И на месте того, кому переломали пальцы за ослушание, завтра может оказаться он сам.



Все, и даже больше. Он ведь и сейчас, только придя в себя, не дает себе ни воли, ни времени на выздоровление, отдых. "Надо, надо, надо"... от этого с ума можно сойти. Но иначе, в тех обстоятельствах, что у них есть, он не может действовать.

Спасибо!