Я! Я же видел, что мои прикосновения делают с плотью бедного Квиринуса. И я продолжал прикасаться к нему. К его рукам, лицу…
Знаете, это почти оргазменные ощущения, когда видишь, как твой враг корчится в муках у твоих ног, как под твоими пальцами распадается, растворяется его плоть, а ты всё сильнее прижимаешься к нему, желая продлить эти убийственные прикосновения. Крики боли, мольбы – музыка для ушей. Что может быть прекраснее того мгновения, когда ты понимаешь, что победил, что враг мёртв?
Второго человека, которого я убил, вы, вполне возможно, откажетесь называть человеком, ибо это был Хоркрукс. Шестнадцатилетний Том Риддл.
Я в полной мере смог насладиться агонией Тома. Стоило мне один раз воткнуть клык василиска в его дневник, Том превратился в груду воющей человекоподобной массы. Чернила разливались по полу подобно крови, а я мог только, как завороженный, смотреть на умирающий Хоркрукс. В этот раз я смог ясно оценить экстаз от убийства, а не через пелену усталости и ускользающего сознания.
Потом дементоры пробудили во мне давно забытые воспоминания. Эти воспоминания питали мою ненависть и решимость ещё долгие и долгие годы.
Знаете, бегать по кладбищу на сломанной ноге, с трупом на руках и десятком преследующих тебя тёмных магов – удовольствие ниже среднего. Седрика жалко. Добрый, невинный, замечательный мальчик. Ужасная потеря для Волшебного Мира. Уж этот ребёнок меньше всех заслуживал смерти.
Смерть Сириуса доломала в моей душе что-то очень важное… Я, действительно, сломался тогда.
Я хотел видеть как Белла страдает и корчится муках, как до этого мучились Квиррелл и Том, а уж только потом убить её. Она не заслуживала милосердной мгновенной смерти. Я хотел убивать её долго. Но мой первый Круциатус не сработал. А потом появились Волдеморт и Дамблдор, как будто их кто-то звал! И шанс был упущен.
Дамблдор. Несчастный старик. Всю свою жизнь он обвинял себя в смерти сестры, всю жизнь любил одного единственного человека и ненавидел его, но ненавидел на порядок меньше, чем он ненавидел себя. Мне его жаль. И я его прекрасно понимаю. Он хотел уничтожить, наказать магглов за то, что они сделали его сестрой. Это был его первый негативный опыт. А после второго он понял, что сам мало, чем отличается от тех магглов, которые разрушили милое и невинное создание – Ариану. Всю жизнь он пытался искупить свой грех, и именно поэтому был так жесток со Снейпом, видя в нём себя – оступившегося человека, убийцу невинных.
Меня Дамблдор всегда любил, пусть его любовь и включала в себя обеспечение безопасности весьма странным способом – поселение меня у Дурслей. Он любил меня, потому что я был чист и невинен. И это отнюдь не его вина, что всё так обернулось – он пытался защитить меня, моё детство, до самого последнего момента. И я ему безмерно за это благодарен.
После смерти Дамблдора всё пошло под откос. Дорогие мне люди умирали один за другим.