Великолепно.

______

К слову об Индии и "Шафики из списка Двадцати восьми".

"Отец бегумы Индрахала, наваб Шафик Афрул был страстным поклонником Рабиндраната Тагора, но кто в Бенгалии не был? Даже джадунаи, которых билати называли «магглами», были очарованы его творениями, его даром сплетать воедино рассказ, политику, песню и власть для того, чтобы выразить душу страны и людей. Он был достоин Ордена Мерлина, но, насколько могла судить бегума, билатские колдуны не понимали магии искусства. Они жили в мире коротких фраз и резких требований."

Сей пассаж приобретает новый, достаточно любопытный оттенок, если вспомнить об истории развития индийской литературы в Новое и Новейшее время. В частности, современные государственные и региональные языки - в первую очередь, хинди, урду и бенгальский, а затем - тамильский, телугу и прочие - превратились в основные для индийской словесности как раз в конце XVIII-XX веках. Вместе с языками сменилась тематика, или, вернее, не сменилась, а отчётливо проявилась; потребность в реформации общественной жизни и вызовы сохранению индийской культуры (это, собственно, затронуто в переводе) оказали на литературу ключевое влияние. Практически же это воплотилось в движение бхакти (хотя оно, разумеется, зародилось раньше перехода на новоиндийские языки) и - что гораздо более важно - в националистическо-индуистский реформизм.

Последний, что весьма показательно, в двадцатом веке стал чем-то схож с тем, что имело место за несколько веков до этого - синтез индуистской и мусульманской традиции, впитавшей в себе придворный характер мусульманской поэзии и её же суфийские корни. Но в двадцатом веке индийская литература уже обратилась к заимствованию плодов европейского просвещения, к модернизму, романтизму и другим пройдённым Европой стадиями литературного развития - сохраняя, при этом, яро националистическую индуистскую окраску.

Это очень интересно смотрится с очевидной надеждой индийских магов на дальнейший, очевидно, подлинно индийский процесс своеобразного культурного Возрождения.