Вчера с утреца села перечитывать роман (мяу, не могу называть «Свет» фанфиком!). И в первой части «Капель памяти» наткнулась на такой тревожащий отрывок:
«— Один? — я вздохнула. — Тогда всё просто. Третье зелье…
Снейп пожал плечами. Похоже, на этот раз вопрос не показался ему единственно верным.
— Максимальная степень очистки. Самая незначительная из возможных степеней воздействия. Запах, не зависящий от состава зелья. Ваши выводы?
Я вспомнила радостно-тревожный запах, пробуждающий образы и эмоции. Это не могло быть чем-то вроде Амортенции. Ничего наведенного. Наоборот.
— Активация светлых воспоминаний? Магический антидепрессант?
Снейп недоуменно нахмурился, а затем усмехнулся.
— Светлых? Нет. Каждый человек в течение жизни пытается что-то забыть, спрятать, вытеснить. Маглы придумали для этого мифическое «подсознание», волшебники добавили к этому омут памяти и окклюменцию. Иные воспоминания просто теряют яркость… Восстановить память во всей полноте — удивительный опыт, не правда ли?
В последней фразе мне послышался сарказм.
— Нет! Это пытка, — возразила я. — Подсознание — защитная реакция личности на болезненные, тяжелые или запретные мысли. В нём есть смысл. Не думаю, что найдется человек, который решится на этот эксперимент. И это точно не запатентуют.
— Скорее всего, да, — подозрительно легко согласился Снейп.
— Тогда зачем оно вам?
— Это уже второй вопрос, — он снова взглянул на часы.»
Это слишком ружьеобразно. По-моему, такое зелье и Снейп-гуляющий-сам-по-себе – очень опасное сочетание. И если решится на такой эксперимент, последствия будет трудно предсказать. А решиться, как раз здесь и сейчас, - может.


А еще сегодня перечитывала стихи одного замечательного поэта, и осознала, насколько хорошо одно из них иллюстрирует текущее положение дел Гермионы:
Погубило меня воскресение,
Подняло меня вверх и обрушило
В глубину моего малодушия,
В непроглядные лужи весенние.

Заглянул в пустоту бесконечную
За четырнадцать лет до рождения
И влюбился я в первую встречную,
И поведал свои наваждения.

И бродили мы ночью по берегу,
И земля вырастала громадою.
Я Колумб, не открывший Америку,
Я взлетаю и в ужасе падаю.

Разговаривал я с альбатросами,
В белый воздух и пену одетыми.
Но смеялись они над вопросами,
Как смеялся бы я над ответами.

И, глотая обиду соленую,
Проверяя на крепость сознание,
Я заштопывал душу влюбленную,
Не познавшую радость признания.