Комментарии «Отражение» (джен)

Вовзращаю отзыв на его законное место. Лира, спасибо вам. Это мое главное открытие этого конкурса - горькое, но светлое и стоящее того, чтобы я его сделала.

Дорогой автор, здравствуйте!
Я знала, что мне нельзя это читать.
И вот ваше "Отражение" - оно именно о самом настоящем Питере Пэне.
Я вот... Вот просто с самой первой строчки.
От него тоже веет вот этим широким, как ледяное море, одиночеством.
От всего. От не согревающего уже непотухающего костра.
И Питер ведь в конце - не умирает. То есть даже не так...
Я даже не могу отделить Питера от Крюка сейчас, когда говорю с вами... Я попробую.
Мне всегда казалось, что на остров Нетинебудет не может попасть настоящий взрослый. Ни один корабль не донесет до него человека, который повзрослел.
И вот эти слова про детское бессердечие... Почему-то всегда было ясно, что капитан Крюк тоже не до конца повзрослел. Потому что если бы повзрослел - мог бы он быть таким жестоким?
И получается, что Крюк - это прорвавшаяся тогда на остров проекция Питера в реальности. Физически - взрослый мужчина. Внутренне - так и не повзрослевший бессердечный мальчишка, не умеющий любить. Может, поэтому Крюк так и страшен - вот этим несоответствием физического и внутреннего. И поэтому же легкомысленное бессердечие Питера не мешает Питеру сочувствовать в его одиночестве - потому что он просто ребенок, который не хочет взрослеть.
А не взрослый, так и не научившийся любви и ответственности. И если только предположить, что на самом деле это одно и то же...
И ведь даже та его часть, что застряла на волшебном острове Нетинебудет, жизнерадостный Питер, ненавидит его, боится его - слишком уродливого, слишком старого для детского мира.
А Крюк ненавидит Питера - мальчишку, которым он сам до сих пор хотел бы быть, но которым, увы, не может являться.
И Крюк для этого - своего же - придуманного мира - чужой.
Тикающие часы. Ваш Крюк говорит: "Часы всегда тикали для тебя, Питер". А я все-таки думаю, что тикали они именно для Крюка. Потому что он все-таки перерос свой мир, хотел он это признавать или нет. И его из него выгоняют...
Только сам Крюк остров ведь не отпускает. И на острове он или в реальности - все равно как сквозь толстое стекло смотрит, как жизнь проходит мимо. Потому что он все еще недостаточно взрослый, чтобы не бояться любить, по-настоящему, самоотверженно, чтобы взять на себя ответственность и самому отрезать себе крылья "могу-все-ведь-никому-ничего-не-должен".
И как Венди, которая там, на острове, была такой близкой, ведь тоже была еще ребенком, и которая сейчас вроде как вместе с ним в реальности - все-таки идет дальше и оставляет его позади, потому что взрослеет, а он слишком боится идти за ней.
И вы так описываете эту "невзрослость"... Не так давно смотрела фильм, где человек покидает жену с тяжело больными детьми и возвращается назад, а жена ему говорит: "Ты ведь сбежал от нас". И вот то же самое...
Жажда подвига, риск, игры со смертью - это часто не только о храбрости, но и о страхе. О бегстве от вещей куда более прозаичных, от куда менее зрелищных битв: от горя в семье, от кислых мин, от ответственности за кого-то или перед кем-то, от собственных чувств. И вот эта записка, эти "мертвые буквы" - человека, который сам знает, что струсил.
Человек всегда сам творит свое одиночество...
И ведь Питер умирает у вас совсем не в конце, автор. Какая у вас параллель пронзительная...
Чем более одинок и несчастен Крюк, тем более одинок и несчастен Питер. Казалось бы, хотеть должны разного - один боится повзрослеть, второй боится так никогда и не вырасти. Только вот Питер просто всю жизнь идет за Крюком - след в след... И сейчас они оба перешагнули ту грань, за которой Нетинебудет слишком мало. А когда чуда слишком мало, оно исчезает. Русалки замерзают. Феи умирают.
Крюк уже совсем седой, но и у Питера в волосах серебряные нити.
А значит... Значит, автор, у вас и Питера Пэна в вашей истории уже - нет.
Человек, прыгающий вокруг непотухающего костра, зовущий себя Питером Пэном - уже не Питер Пэн, а только начинающий свой путь капитан Крюк. Ведь капитан Крюк - это человек, слишком взрослый для того, чтобы волшебная иллюзия и правда была его реальностью, но отказывающийся это признавать.
Поэтому и у моря ему спокойнее, а капитану Крюку - пирату! - нет. Потому что море дарило спокойствие Крюку - раньше.
И на самом деле "Питер" ведь понимает, уже в глубине души понимает, что это произошло. И что, если он сам не готов, другие дети не должны загубить себя вместе с ним. Пусть хотя бы они вовремя повзрослеют. Ведь это... Автор, это ведь взятие на себя ответственности...
А раз Питера уже не существует, то умирает в конце только капитан Крюк. И тот, кто только вступил на этот путь, и тот, кто хочет наконец с него сойти.
Ведь когда Крюк убьет "Питера", не останется и Крюка: Крюк - не нашедший дорогу из детства взрослый. А повзрослевший наконец человек, который останется в конце вашей истории, - уже и не Питер, и не Крюк. Кто-то новый.
"Но ты не догадался, что взрослая жизнь существует по одному правилу: выиграть нужно любой ценой", - так говорит ваш взрослый капитан Крюк...
И я снова вспоминаю то мое тоскливое ощущение, что проход между детским миром чуда и взрослым миром ответственности все-таки невечен. Он закрывается тогда, когда ты наконец переходишь во взрослый мир, и пути назад не будет...
А ведь убить "Питера", быстро - и правда единственный способ. Нельзя тянуть, нельзя давать время не просто осознать, а действительно понять, - потому что Питер всегда на десять шагов позади. И пока он не догонит Крюка, Крюк никогда не пробьется сквозь стекло в реальность. А Питер Крюка не догонит никогда.
И реальность не может больше ждать. Венди - не может больше ждать.
И... Никогда не поздно же научиться любить, правда ведь?..
А с острова Нетинебудет уйдет взрослый мальчишка Питер Пэн-капитан Крюк, унеся с собой совсем чужое стылое, такое стылое, что замораживает все вокруг, одиночество. Совсем не детское одиночество, пусть и пришедшее до расцвета настоящей любви.
Потому что дети, перестающие быть бессердечными, больше не дети, а чувствующий одиночество уже не бессердечен. Чувствующий потерю - не бессердечен, даже если ему кажется, что он потерял то, что никогда не имел.
И Нетинебудет снова будет цвести и звенеть для веселых и бессердечных детей те немногие годы, что у них будут, пока мир птиц с железными крыльями не закружит их.
Я читала вашу историю под "Метель" Свиридова и "Вальс дождя Шопена", и почти с начала и до самого конца плакала.
Очень сильно и очень по-настоящему.
И очень вканонно, так, что хоть вой.
Хоть вой - хотя все заканчивается по-настоящему хорошо. Ведь детские чудеса уже принесли слишком много боли, чтобы жалеть об их утрате. О замерзших русалках и мертвых феях. А впереди - другое, взрослое - но все-таки настоящее чудо.
И... Может, я все-таки не не люблю, а очень люблю канон, просто это слишком больно.
И, может быть, сейчас, после вашей истории я наконец могу с этой болью справиться.
Потому что как бы нам часто ни казалось, что время уходит слишком быстро и что мы бы хотели еще хоть один день с чем-то или с кем-то, может быть, оно уходит просто - вовремя. И кто знает, что было бы, задержись оно еще немного. И сколько бы мы потеряли.
Спасибо вам!