— Слушай, — тихо сказал он, почти у самого уха, — я не умею говорить красиво. Но если ты ещё раз решишь, что можешь сидеть вот так… один… я тебя с этой крыши скину. Только чтобы потом самому поймать.
Фагот засмеялся — сквозь мокрый кашель, сквозь сжатое горло. И впервые за всю ночь смех был настоящим.
— Поймаешь? Обещаешь?
— Обещаю, рыцарь, — ответил Азазелло, прижимая его ближе.