Покусанный

#семья и немножко #генеалогия
Навеяно этим постом клевчук.

Прадед Николай, или, как его звала жена, Никола, до 35 лет жил в Калужской области - в селе Людиново, которое позже стало рабочим посёлком, а потом и городом. А вот родился он, судя по документам, в городе Пинске Минской губернии (сегодня это в Брестская область в Беларуси). Никаких сомнений в его родстве с многочисленными людиновскими Беломедведовыми у меня нет, а родители его, видимо, во время кризиса на Мальцовских заводах поехали на заработки, и невесть как занесло их в Пинск.

В том же городе родилась и прабабка Марья. Фамилия её в девичестве была Жилина. Практически все Жилины из Минской губернии, данные о которых мне удалось найти, оказались поляками и католиками, так что, возможно, и прабабка была полячкой.

Где они с прадедом поженились - ещё в Пинске или уже в Людиново - я пока не знаю (но скоро надеюсь узнать). У них было не то 4, не то 5 детей, из которых 1-2 умерли в раннем детстве (кто-то утонул, кажется, а насчёт второго не знаю). Бабушка моя в итоге была единственной дочерью при двух братьях.

Жили прадед с прабабкой неплохо, можно даже сказать, что лучше многих. Первым неоспоримым плюсом было то, что прадед, в принципе, был жив и не искалечен: не всем после ВОВ так свезло. Он оказался в числе рабочих, которых вместе с заводом и семьями эвакуировали из Людиново в Сызрань. Вторым неоспоримым плюсом было то, что пил он нечасто и не до синей фени. А когда всё же напивался, то ругался, бурагозил, мог расколотить что-то из мебели, но жену и детей не лупцевал. Поутру, протрезвев, вставал перед женой на колени:

- Маничка, прости меня!

Маничка прощала. Во-первых, потому что любила, а во-вторых, потому что был в их с прадедом жизни ещё и третий неоспоримый плюс: прабабка могла позволить себе ни дня в жизни не работать по найму, занимаясь исключительно детьми и хозяйством. Жили они при этом небогато, но на работу жену прадед никогда не гнал. Кто ж будет предъявлять претензии такому золотому мужику - с руками, ногами и головой, который не бьёт и обеспечивает, и только малость попивает? Ищите другую дуру.

Когда бабушка, будучи уже вполне взрослой, влюбилась в соседа-еврея и начала с ним встречаться, прадед бушевал. Он чинил препятствия, строил козни и обещал:

- Через мой труп ты за жида пойдёшь!

- Никола, да оставь ты девку в покое! - пыталась утихомирить его прабабка, но Никола гнул свою линию. На его беду, и он сам, и жена его были людьми упрямыми, поэтому бабушке было просто не в кого уродиться с каким-то другим характером. В общем, замуж за деда она таки вышла.

Кажется закономерным, что после этого прадед должен был вусмерть разругаться с дочерью и возненавидеть зятя до конца жизни, но вышло не так. Возможно, значение имело то, что и прадед, и дед работали на одном заводе. Прадед, хотел или нет, мог наблюдать, что зять-еврей - простой заводской человек, любим коллегами и начальством, и ни в какой иудаизм жену свою не сманивает, потому как и сам его не исповедует. А может быть, сыграло роль рождение внучки Леночки. А может, дело было ещё и в том, что года через 3-4 после бабушкиного замужества её любимый братик, младший прадедов сын Сашка, отбился от рук и связался с плохой компанией: тут уже не до обид на зятя, спасибо, что он хотя бы не уголовник.

Надо сказать, была у деда такая особенность: он почти никогда не ел в заводских столовых. Да и вообще, забегавшись по работе, мог забыть пообедать.

- Мать, ты пирожки-то вчера пекла? - повадился спрашивать прадед по утрам.
- Пекла, - кивала прабабка, уже заранее зная, к чему этот вопрос. - Так я ж тебе с собой уже положила.
- Заверни-ка ещё штук 5, хоть зятю отнесу. Он там, небось, опять ничего не ест! - бурчал прадед, ага, тот самый, который "замуж за жида только через мой труп!".

Прабабушка быстренько собирала ещё пирожки, и прадед, проковыляв через ползавода, хмуро вручал деду свёрток с тёщиными пирожками. И уходил обратно в свой цех, ворча на зятя, забывающего поесть.

Прожил прадед Никола 67 лет и умер от рака желудка, последние недели жизни проведя в больнице. Умер, может быть, и вовремя: не застал ни уже второго срока сына Сашки, ни его смерти в тюрьме от туберкулёза в неполных 36 лет. А вот прабабка Марья застала: она дожила до 79.

Фото примерно 1958 года. На нём прадед, прабабка, бабушка и тот самый Саша. Прадеду 52, прабабке 47. Саше почти 6, бабушке скоро будет 21.


Тут Саше уже лет 17-20. Видный был парень, жаль, сам себе жизнь испортил:


А вот дед с бабушкой. На этом фото им обоим около 23-25 лет: