15 апреля 1998 года

— Нет, подождите, вы не можете не отпустить меня в Хогвартс!

— Джинни, девочка моя, так будет лучше.

— Кому лучше?! Да ребята без меня пропадут! Невиллу нужен хоть кто-то в помощь. Мало того, что Луны нет, так еще и я не приеду?!

— Вот именно! Что вы там себе удумали! Сопротивление они устраивают, у Снейпа под носом! А Луна, бедная девочка! — Молли даже всхлипнула и поднесла к глазам платочек. Неожиданно для себя Джинни взъярилась еще больше:

— Не смей! Луна жива! Не смей ее оплакивать раньше времени!

— Ты Лавгуда видела?! Хочешь, чтобы мы тоже месяцами обивали порог Малфой-мэнора, только чтобы издалека на тебя посмотреть?

На следующее утро Джинни попробовала снова:

— Вы же понимаете, что если я не явлюсь на занятия, кто-то из школы придет спросить, почему. И вряд ли это будет Хагрид.

— Это не твоя забота, Джинни.

Ах, это не ее забота! То есть тайком раздавать первокурсникам заживляющее зелье — да, можно. Учить второ— и третьекурсников патронусу — дайте два. Заколдовать хитрыми запирающими чарами дверь в кабинет ЗОТИ — не вопрос. Подлить Кэрроу сыворотку правды как раз перед уроком маггловедения — всегда пожалуйста. А теперь она вернулась домой, где оказалась маленькой маминой девочкой.

Больше Джинни и не пыталась. Просто рано утром наколдовала заклинание сна в сторону родительской спальни, собрала вещи и, отойдя на достаточное расстояние от Норы, вызвала «Ночного рыцаря».

В Хогсмиде ее перехватил отец. Без слов отобрал палочку. Джинни не сдержалась:

— Если сейчас на нас нападут упивающиеся, без палочки мне особенно удобно.

В ответ ее папа, мягкий интеллигентный человек, в жизни не обидевший даже муху, влепил ей пощечину. Да такую, что перед глазами закружились звездочки.

Гермиона закрыла лицо руками и пару раз всхлипнула:

— Родители.

Джинни переглянулась с Луной, но та только помотала головой — мол, знаю не больше твоего. Пришлось задавать новый вопрос:

— Они живы?

Гермиона кивнула, яростно вытирая слезы.

— Здоровы?

Снова кивок.

— А что, память так и не вернулась?

— Вернулась! — ответ Гермионы прозвучал сердито. Еще бы, засомневались в ее магических умениях. — Вернулась, только… Родители сказали, что они очень разочарованы, что я не имела права за них решать, что они меня не так воспитывали, что я… — снова слезы в три ручья — я… ничем не лучше тех волшебников, с которыми мы боролись! Представляешь?

Луна тихонько охнула. Джинни тоже опешила.

— Они же не могли сказать это всерьез? То есть, они просто не знали, что такое упивающиеся.

Гермиона закивала, вытерла глаза, снова всхлипнула:

— Тогда Гарри возмутился, даже на них накричал. Разыскал магическую библиотеку и приволок подшивку «Пророка», читал заметки о наказании воров магии, а потом комментировал, что это было на самом деле. Рассказывал, как мы попали на суд и помогли миссис Кроткотт… Вот, родители немного успокоились, сказали, что должны все обдумать. Даже согласились вернуться в Лондон. А в аэропорту сказали, что позвонят, и ушли. А я даже не сообразила сразу, что им некуда будет мне звонить! И писать! Они не взяли себе сову, потому что не хотят ничего, что напоминало бы о волшебниках! Они же не смогут со мной связаться! Вот я и расплакалась, и тут эта Скитер. Мы с Гарри даже не заметили, когда она колдофото сделала. И не знали ничего! Пока утром «Пророк» не открыли. То есть, Гарри спал еще, мы же в отпуске, все такое. А тут твоя мама через камин пришла и сходу давай на меня кричать, что я морочила голову Рону, теперь Гарри… Ну, в общем, так, как на Турнире, только гораздо хуже. Я даже слова вставить не могла, на крики Гарри вышел и, честно говоря, водой ее окатил. И сказал, что сам разберется… Короче, они тоже поскандалили, и Гарри камин запечатал, а потом куда-то ушел. А я родителей разыскивала, была возле нашего дома, потом возле их бывшей клиники, потом опять возле дома. Гарри с вечера обещал, что поможет, но почему-то ушел, даже не сказал куда. А потом меня Шеклболт срочно вызвал в Аврорат. Потому что Гарри ушел со Скитер разбираться... и она теперь в Мунго. И все понимают, что Скитер сама спровоцировала, но Гарри все равно заставили писать кучу объяснительных, и от работы нас отстранили... Вот как-то все и навалилось, и я на Шеклболта так орала, как никогда и ни на кого. Теперь вот не знаю, ни где родители, ни как они устроились, зато сижу здесь, медитирую, пью успокоительные зелья и понятия не имею, когда Шеклболт мне палочку вернет! — Гермиона ударила кулаком по подушке. — Ну конечно же я ни капельки не волнуюсь!

И тут Поттер ее удивил. Упал на колени перед диванчиком, поймал обе руки Джинни в свои и громко зашептал, заглядывая ей в глаза:

— Джинни, прости меня, пожалуйста, прости. Когда-то я мечтал, что все у нас с тобой будет как раньше. Думал — вот не станет Волдеморта, и ничто мне не помешает все время быть с тобой рядом, смотреть на тебя, разговаривать с тобой. А все почему-то оказалось не так. Ты не подумай, я очень тебя люблю, как сестренку Рона, как надежного товарища…

— ...но быть рядом, смотреть и разговаривать хочешь с Гермионой, — Джинни даже не спрашивала, утверждала. Гарри уткнулся лицом в ее колени, но, наконец, пересилил себя, снова взглянул на Джинни и едва слышно, но твердо ответил:

— Да.

Джинни высвободила руки, прошлась по комнате, открыла окно и медленно вдохнула душистый ночной воздух. Когда она повернулась, Гарри все так же сидел на коленях возле ее диванчика.

— Ты знаешь, давно нужно было завести этот разговор. Если мне и есть сейчас на что сердиться — так на то, что ты тянул время. Хотя ты и свое время при этом тратил, так что мы почти квиты, — Джинни надолго замолчала, потом попросила: — Пусть Кричер принесет огневиски.
......
— Мне иногда кажется, что я знала о Гарри Поттере всю жизнь. Раньше, чем научилась говорить, раньше, чем увидела тетушку Мюриэль, раньше, чем подружилась с Луной. Ты себе представить не можешь, как часто разговоры в нашей семье переходили на тебя. То мама вспомнит дядьев Гидеона и Фабиана, которые погибли в первую войну — и вот уже славословия в честь Мальчика-который-выжил и победил Того-кого-нельзя-называть. То папа возьмет на руки Рона, и вдруг скажет: а ведь Гарри — одногодка нашего сынишки, удивительно, как такой малыш одолел настолько могущественного темного мага. То кто-нибудь из братьев начнет мне читать сказки, и уже на полдороге начинает фантазировать, как бы легко и быстро Гарри Поттер справился бы с главным злодеем. Гарри Поттер был всегда, мы как будто выверяли по нему свою жизнь, как по часам. Хотелось познакомиться с ним, стать для него особенной...

Знаешь, мама ведь всегда, отправляя старших братьев в школу, оставляла нас с Лавгудами. И когда она Рона провожала, то я должна была с ними остаться. Но я упросила маму взять меня на вокзал. Чего только тогда не говорила — что буду по Рону скучать и хочу побыть с ним подольше, что побаиваюсь дядю Ксенофилиуса, потому что он стал странным, когда его жена исчезла. А на самом деле я знала, что ты тоже едешь в Хогвартс, и хотела хотя бы тебя увидеть. Думаешь, я запомнила мелкого пацаненка, который спрашивал маму, как пройти на платформу девять и три четверти? Как бы не так! А уж как я расстраивалась, когда поняла, что Гарри Поттер уже сел в поезд, а мы с ним так и не познакомились! Потом Рон писал домой, что подружился с тобой. Каждый раз, когда мама читала эти письма вслух, я сидела тихонько, как мышка, и ловила каждое слово. Вот, настоящий Гарри Поттер, настоящий герой, ему едва одиннадцать, а он не побоялся защищать от злого колдуна философский камень! Я так завидовала Рону, что он с тобой подружился, так хотела оказаться на его месте. А потом поняла, что мои перспективы куда как лучше — я же девочка, вот вырасту и выйду за тебя замуж. И утру Рону нос!

А потом Фред и Джордж тебя привезли, и я неожиданно столкнулась в своем доме с тем самым мелким пацаненком с платформы. Да я готова была убить Рона за то, что он не предупредил меня, что это и есть Гарри Поттер! Ты был совсем обычным. Я все смотрела и пыталась понять, что же в тебе такого героического. Вот Локхарт — другое дело! А потом ты меня спас, и я пропала. Потому что во всех сказках написано: когда герой спасает принцессу, он на ней женится! И я все ждала, надеялась, а ты меня не замечал. Я даже с Гермионой подружилась, хотя дико ревновала, ведь вы ее всегда брали во все свои вылазки. А вдруг это потому, что она тебе нравится! В тот день, когда Гермиона мне сказала по секрету, что ей нравится Рон, я была на седьмом небе от счастья. Остальные девчонки появлялись с тобой рядом и исчезали, а она-то была всегда.

То, что ты на меня поглядываешь, я заметила намного раньше, чем ты решился меня поцеловать. Да и "решился" — громко сказано, согласись. Не буду сейчас про наш месяц, это слишком личное и светлое-светлое, хочу его таким и помнить. Может быть, если бы не Волдеморт, у нас бы все получилось, мы бы жили долго и счастливо, просто я и просто Гарри. Тогда я тебя любила. Не знаю, в какой момент стала понимать, что в тебе все меньше просто Гарри, а все больше национального героя. С которым, откровенно говоря, мне не так уж уютно. Ты не перестал быть важным для меня человеком, я восхищаюсь, чувствую благодарность, знаю, что ты очень надежен и все сделаешь для своих близких, да чего там, иногда примеряю на себя роль миссис Поттер. Шикарная роль, кстати. Никаких забот, вечный праздник. Я весь этот год ждала, пока ты закончишь спасать мир и решишь заняться своей жизнью. Женишься. Твоей любви с головой хватило бы на нас двоих, а я бы находила все новые и новые прелести в том, чтобы быть миссис Поттер. Я рада, что ты разобрался в себе сейчас, пока еще ничего не поздно.