#сублимация

Я очень, очень боюсь спугнуть момент, но пока «мы во ржи, и колосья, телами сломанные, свежи, и лодыжку предательски жжет поцелуй крапивы» нужно собрать всё волшебство вместе и закупорить его в бутылку с вином из одуванчиков. Я разуверилась в знакомствах в интернете. Почти. Я устала объяснять, что нет, я здесь не ради секса, нет, я не против секса, нет, я хочу кого-то, с кем можно разделить всё то ощущенческое, что есть у меня, и забрать половину чьего-то такого же. Я не ханжа, это просто не то, чего я ищу. Мне так надоело это объяснять. И ходить на свидания с людьми, с которыми вопрос секса пока не поднимался, и — рационально — думать о том, какие они хорошие, но возвращаясь к ним мысленно понимать — не ёкает. Ни от взгляда в их глаза, ни от того, что они говорят, ни от их поцелуев. Никогда после Вивьена, ни одного единственного раза.

А здесь... Совсем внезапно — его сообщение. И почему-то зацепило, потому что не банальное «привет, как дела», а сообщение-реакция. Реакция на то, что я указала в разделе информации. И совершенно очевидная мысль, вытекающая из моей секции о себе: давай пойдём на свидание, где не нужно будет говорить? Не будем разговаривать, просто немного почитаем. Не первое предложение такого рода, но первое осуществившееся. Решили не просто читать — читать книги, которые выберем друг для друга. Он принёс мне «Cat's Cradle» — первых двадцать глав. Я купила ему (себе, но ему) Булгакова на английском языке. Три дня, проведенных в ожидании, мы читали, и подчеркивали любимое, и комментировали. Волшебных три дня, потому что до трёх ночи я не переписывалась ещё со времен Вива. Не столь важно. Переписывались — обо всём на свете. Мне нужно, чтобы было вот так —
несколько нервно, чтобы собеседник словно подталкивал тебя к нахождению скрытых ресурсов — в языке, в мнениях, которыми вы делитесь. И я снова переживала, отправляя каждое сообщение, перепроверяя грамматику по десять раз — так, как я люблю.

Сегодня... Сегодня мы встретились. Он похож на Стервятника из «Дома, в котором»: длинные светлые волосы, замечательный немаленький нос, облупленный лак на ногтях, пирсинг в губе, длинные худые пальцы, кольцо на мизинце, высокий рост, сгорбленная спина... и трость. Я не спрашивала. Это не важно. Важно, потому что я немного переживаю — всегда откуда-то берётся эта странная переживательность при общении с людьми, которые от тебя физически чем-то отличаются — но в то же время совершенно не имеет никакого значения. Потому что мы сидели друг напротив друга, я — читала Воннегута, а он — Булгакова. И пили кофе. Поначалу неловко, но всё спокойнее и спокойнее. А потом я закончила свои двадцать глав — они совсем коротенькие — и мы говорили. По-настоящему! Тема не заканчивалась обменом мнениями — мы действительно говорили, подхватывая слова друг друга. И мне не было неловко смотреть в его глаза. А мне всегда невероятно неловко смотреть в глаза чужому человеку. Чёрт знает, что из этого выйдет. Но я так рада, что я наконец-то отмерла.

«Если я приду к тебе на другом ресурсе, если напишу тебе как-то иначе, не как обычно» — это ты мне сказал, Вивьен. И мне кажется, что ты правда пришёл. Изменив всё: внешность, привычки, голос, но оставив то нервное, надорванное, что ты всегда во мне находил. И я тоже рада снова найти это — в другом человеке. Не важно насколько долго, ведь с тобой мы вообще никогда не виделись, но важно, что это наконец-то есть. Я хочу проснуться от того, что мой желудок от ужаса и предвкушения затянулся в узел. Я хочу узнать во что он верит и какими именами себя называет. Я хочу потереться щекой о плечо, потому что мне наконец-то до того хорошо, что даже плохо.